Посещение могилы Фридриха Гааза

Я прочитал биографическии; очерк адвоката А.Ф. Кони «Фе;дор Петрович Гааз», где он описывает жизнь замечательного человека, врача, христианина, уроженца Германии, посвятившего свою жизнь в 1829–1853 годы больным, бедным и несчастным людям России. Очерк потряс меня. И поэтому я решил посетить могилу Гааза. Находясь в Москве в марте 1984 года, я отправился на Введенское кладбище, где похоронен Фридрих Иосиф (или, как его называли все в Москве, Фе;дор Петрович) Гааз. Это кладбище иногда именуют «бывшим немецким» или «иноверческим».
Было холодно, я ше;л по мокрому снегу, и мои ноги промокли. Я спрашивал у встречных людеи; дорогу, и они показывали мне ее;. Наи;дя могилу, я увидел живые цветы у надгробия. Фе;дор Петрович настолько любим людьми, что даже спустя 131 год после его смерти на могиле были цветы.
Вместо памятника у Гааза лежит обычныи; камень и на не;м написан лозунг его жизни: «Спешите делать добро» и на латинице указано место из Писания: «Lukas 12, 37». Я достал из кармана Евангелие и открыл этот текст: «Блаженны рабы те, которых господин, придя, наи;де;т бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им» (Евангелие от Луки 12:37).
Я был поражен столь высокои; оценкои;: то есть те люди, которые похоронили этого замечательного человека, хотели сказать, что ему будет служить Сам Бог!

Могила размером примерно 1,5;2 м имеет металлическую оградку, к которои; прикреплены «гаазовские кандалы». Они так называются, потому что Гааз изобре;л, испробовал на себе и внедрил их в практику. Фе;дор Петрович посвятил несколько лет тому, чтобы отменить прут, к которому приковывали до семи заключе;нных. В то сложное время убедить правительство заменить прут на кандалы стоило огромных усилии;. Но он добился смягчения ужасных страдании;, которые претерпевали заключенные, прикованные к пруту.
Гааз посвятил все; свое состояние, все свои средства нуждающимся и умер бедным человекам, у которого не осталось денег на собственные похороны. Хоронили его на собранные пожертвования.

Про Фе;дора Петровича рассказывали, что он проявлял много терпения к больным и несправедливо осужде;нным. Он также общался с закоренелыми преступниками, к которым сам заходил в камеры. Про него говорили: «У Гааза нет отказа». Но, любя и борясь за права несчастных людеи;, он был непримирим с начальством, с бюрократиеи; и с бесчеловечными законами.
Говорят, в больнице у Гааза была девочка-пациентка со зловоннои; проказои;. Даже ее; мать не выдерживала находиться с неи; подолгу, но доктор Гааз мог быть с неи; до четыре;х часов, разговаривая и утешая ее;.
Однажды зимои;, одетыи; в волчью шубу, Фе;дор Петрович ше;л к больному пешком, потому что намело сугробы и проехать на ветхих санях было нельзя. Его остановили грабители и сказали: «Снимаи; шубу и даваи; деньги». Доктор ответил, что денег у него мало и он отдаст их, а если заберут шубу, то он не сможет дои;ти до больного… Разбои;ники узнали Газа и извинились, не тронув его.

Через двадцать лет я вновь посетил могилу Гааза. На этот раз с моими сыновьями Павлом и Евгением. Мы принесли цветы. Мне было приятно показать своим детям могилу этого великого человека.

В 1989 году в Советскии; Союз приехал канцлер Германии Гельмут Коль и в своеи; речи сказал примерно такие слова: «Наши народы не только разделяют вои;ны, но их объединяют такие замечательные люди, как Фридрих Гааз».

***
Фрагмент книги А.Ф. Кони «На жизненном пути», посвяще;нныи; открытию в Москве памятника Ф.П. Гаазу 1 октября 1909 года:

Этот памятник поставлен не только врачу душ и телес, но и главным образом служителю долга в самом высоком смысле этого слова, не по обязанности, а по внутреннему велению своеи; совести, служителю бестрепетному и верующему в правоту своего дела. Он поставлен тому, кто представляет собои; живое отрицание тех растлевающих волю сомнении;, которые так часто обезображивают нашу жизнь, сводя все; к материальным условиям злобы дня. «Нельзя следовать во все;м учению Христа, – говорят нам, – оно неприменимо к практическои; жизни: им можно полюбоваться, как идеалом, но руководиться им может только смешнои; чудак, не желающии; считаться с деи;ствительностью (выделено мнои;. – В.И.)». Таким, по мнению современников, «смешным чудаком» был тот Фе;дор Петрович, память которого ныне чествуется. Он понимал, что христианскии; идеал не есть нечто, чем можно любоваться лишь издали. Для него этот идеал был маяком, был светочем, освещающим жизненныи; путь. Посвятив себя всецело добру и милосердию, Фе;дор Петрович показал, как следует идти по этому пути. Он глубоко понял слова апостола: «не оживе;т, аще [если] не умре;т», и доказал своею непрерывнои; и неустаннои; деятельностью, что, отказавшись от личного счастья, спокои;ствия и удобств в пользу счастья других и многих и умерев для личнои; жизни, человек с чистои; душои; оживает для инои;, тоже земнои;, но более широкои; жизни, и в неи; находит себе удовлетворение и исход своим силам.
Как часто, видя людские немощи, несчастия и страдания, смотрят назад, близоруко ищут причину и, отыскав, на этом успокаиваются. Но Гааз смотрел и впере;д. Его интересовали не одни причины несчастья, а последствия его, и с ними он боролся всеми силами души и своеи; энергии, умея утешать озлобленных и обездоленных и вызывать в их сердце примирение с Богом и покорность Его воле. Ему приходилось деи;ствовать в очень тяже;лые времена, при господстве грубого насилия и неуважения к человеческому достоинству среди непонимания и оскорблении;. «Ему следовало, – скажут, быть может, – отвернуться с негодованием от этих условии;, избегать соприкосновения с ними и отрясти прах ног своих от этои; чуждои; ему среды, памятуя, что “блажен муж, иже [которыи;] не иде [иде;т]”»… Но это значило бы жить для себя в сознательном неведении и своекорыстном спокои;ствии, «слушая и не слыша, слыша и не слушая». Фе;дор Петрович знал, что есть другои; совет, в котором говорится: «Не участвуи;те в делах тьмы, но и обличаи;те», и вся его жизнь была одним непреклонным и осязательным обличением.
«Что может сделать один против среды?» – говорят практические мудрецы, ссылаясь на поговорку «один в поле не воин». «Нет! – отвечает им своеи; личностью Гааз, – и один в поле воин!» Вокруг него, в память его, соберутся другие, и если он воевал за правду, то сбудутся слова апостола: «Все; минется, одна правда останется».