Неведомо где, эпилог

      Можно было завершить робинзонаду взлётом, но в записной книжке Анри есть соображения о "капле" и описание некоторых дальнейших событий. Поэтому дадим ей заключительное слово.


            Обратный рейс

      - Граждане пассажирки, - объявил я официальным тоном. - Сейчас вы сможете почувствовать "прелести" полёта в темноте, которые почти полностью проспали при полёте сюда, неведомо куда. Начинается ускорение. Оно продлится, как и тогда, семь минут. Наша скорость дойдёт до тысячи километров в час, но мы это не почувствуем, ибо "капля", в которой летим, изолирует нас от внешнего мира, от его ветров, звуков, температуры. Этот летательный аппарат - чьё-то гениальное изобретение, полностью засекреченное. Судя по маршрутам, его создали русские, и они проводят испытательные полёты, в том числе с грузом, которым случайно оказались мы. "Капля" меняет форму в зависимости от скорости и, частично, внешнего ветра. При малой скорости она похожа на шар, при высокой вытягивается в приплюснутую каплю, превращаясь в единое крыло наиболее обтекаемой формы. Нельзя никому рассказывать о наших таинственных полётах, ибо разглашение чужой тайны будет чёрной неблагодарностью с нашей стороны, да нам и никто не поверит, примут за чокнувшихся. Поэтому мы с Дитой разработали легенду о том, где и почему пропадали четыре недели.
      - Этим аппаратом кто-то управляет? - спросила Луиза.
      - Должен быть экипаж, который изолирован от ангара с нами, ведь кто-то раздвинул ворота и впустил наш моноплан.
      - Тогда он дополнительно может изучать животный мир Северного океана и фотографировать на плёнку косяки рыб, лежбища моржей и тюленей...
      - Это вполне вероятно.

      Ускорение прекратилось, и диалог продолжила Дита: "По нашей легенде, мы прятались в облаках от гитлеровского "ночного охотника". Так и было вначале. Когда нескоро поднялись над облаками, обнаружили под собой сплошную облачность. В расчётное время подлёта к Ирландии снова нырнули в облака и попали под струи дождя. Опять вылетели и стали искать просветы в облаках. Циклон оказался обширным, движущимся на северо-восток, и мы решили пересечь его с юга на север. Но в такую непогоду нас не мог принять ни один аэродром. Полёт продолжался более двух часов. Наконец, впереди показались разрывы в облаках. Спустившись ниже облачности, мы увидели океан от горизонта до горизонта. Где-то поблизости должны быть Гебридские острова, и мы стали всматриваться вдаль, Анри - по правому борту, я - по левому. Повезло мне. Когда приблизились к маленькой группе из четырёх островков и нескольких скал, стали различать полосу прибоя в южной бухте самого большого островка. Спустились низко. Пролетая, заметили домики, дугой расположившиеся в бухте, и луга. Выбрали место для посадки. Совершив круг, при свете полной луны сели на холме, полого поднимавшемся вверх. Ни в одном домике не зажглись огни. Это не удивило, ибо в бухте ревел прибой. Проснулись пассажирки, но мы вам велели спать до рассвета, и сами тоже уснули, едва услышав шум начинающегося дождя. Утром проснулись последними и вдвоём пошли на разведку. По лугу бродили овцы, но в домиках без дверей и оконных рам оказалось пусто, в каждом только блюдо, в котором раньше что-то лежало, да потрёпанная библия. Судя по навозу, овцы здесь прятались от ливней".
      - Ну и местечко выбрали, - возмутилась Луиза.
      - Сначала мы хотели подобрать остров с низким плоским плато и вересковой пустошью (верещаником) на Гебридских островах, но такие удобные острова оказались заселёнными, либо рядом был населённый остров. Ещё там оказались болота, над которыми вились тучки мошк`и. Она кусает кожу, а не жалит как обычный комар. Такая же появляется в августе на Камчатке и называется "канадская". Поэтому мы вовремя улизнули с полуострова. Теперь слушайте и запоминайте продолжение легенды.
      - Ещё мы обнаружили родник, - продолжил уже я. - Очистив ближайший к нему домик, устроили там кухню. Подсохшего топлива было много. Оказалось, что ловить рыбу в бухте почти всегда невозможно. Всё-таки я нашёл местечко на северном побережье, защищённое от преобладающих ветров. Рыбачили поздними вечерами, чтобы рыбу не перехватили птицы, которых было множество. Пассажиркам больше всего понравились серебристые лососи с розовым мясом. Лососи хорошо ловились на блесну, но попадались редко. Иногда вы собирали на берегу устриц и крабов.
      - Всегда мы спали в самолёте, - подхватила Дита. - Однако основное наше занятие заключалось в подготовке взлётной полосы без боковых уклонов. За три недели мы выложили полосу из песка и гальки длиной двести метров. Самолёт подъехал к её юго-западному краю. Двадцать пятого июля, то есть сегодня, выдалась подходящая погода, полоса подсохла, и мы взлетели. Развернулись на юг при подлёте к островку в пяти-шести километрах от приютившего нас. Там разглядели вкопанные вертикально каменные столбы, образовавшие круг, и три хижинки.
      - Вы так рассказываете, будто побывали в тех местах, - предположила Луиза.
      - Нет, эта легенда составлена по географическим книгам.
      - А почему мы сами разворачивали и двигали самолёт, а не поступили как в легенде?
      - Чтобы не портить подкармливающий нас луг, не пугать семейство рысей, да и манёвру мешали деревья.

      Пассажирки стали задавать вопросы о главном острове. Я вспомнил про гору высотой более четырёхсот метров, а кузина - про округлые хранилища с каменными стенами и крышами из дёрна. Их было более тысячи.

      - Давайте, я теперь расскажу о визите в бывшее село Ича, - предложила Дита.
      Все согласились.
      - Взрослые кроме приболевшего Игната были на работе на ближайшем консервном заводе, до которого более часа быстрой ходьбы. У этого Игната странная фамилия Snofidof, что в переводе означает "видящий сны". Сразу оказалось, что он меня понимает. Про мою речь он сказал: "Смесь русского с белорусским". Надо будет выпытать у родителей: откуда у меня это. Во время чаепития с ягодами Игнат огорчил меня сообщением, что полуостров закрыт для иностранцев, и каждый, увидевший подозрительного незнакомца, должен сообщить о нём участковому милиционеру. Местный участковый живёт в посёлке Ичинский, который в устье реки. До посёлка 14 километров. На юг и на север оттуда - несколько рыбных заводов. По утрам рыбаки привозят рыбу с Охотского моря. Извините, отвлеклась. Милиционер должен арестовать подозреваемого, обвинить в шпионаже и посадить под арест. В случае сопротивления или при попытке бегства стрелять на поражение по законам военного времени... Оказывается, в посёлке есть радиостанция, но пока нет постоянного радиста. Игнат показал на карте полуострова ближайшие населённые пункты у Срединного хребта и предложил сдаться там. Про вас я не говорила, и он думал, что нас только двое, и нас занесло на Камчатку ураганом, когда возвращались с Чукотки, выгрузив груз по лендлизу. Хлеб мы не добыли: они всё самое необходимое получают по карточкам после выполнения плана. Ещё он рассказал, что сейчас нерестится нерка, которую местные называют "красная". Между прочим, в Охотском море она серебристая, а цвет меняет в пресной воде. Скоро начнётся нерест крупной кеты, а её Анри, видимо, не сможет ловить - сил не хватит. Перед уходом кузен достал из сумки флейту и сыграл полонез Огинского "Прощание с родиной".

      - Вы нам его не исполняли, - заметила Луиза.
      - Ну, что же, попробую это сделать сейчас почти в темноте, - предложил я. - Кстати, заметили, что за левыми окнами небо тёмно-жёлтое? Это от вечернего солнца, которое скоро станет подниматься, и мы окажемся над Ирландией раньше по Гринвичу, чем вылетели с Камчатки по местному времени.
      Пассажирки остались довольны музыкой и предложили Дите тоже что-нибудь сыграть. Она отказалась, ибо должна хорошо видеть деку, чтобы правильно звучали аккорды.

      - Желаете узнать наши предположения о судьбе "капли"? - спросила Дита.
      - Это был довоенный мирный проект, - начала она, получив согласие. - Удивительно, что успели создать опытный образец, в котором сейчас летим. В настоящее время такие аппараты не нужны, и после испытаний проект засунут в "долгий ящик", а участников отправят на другие работы или на фронт. После войны, в которой русские должны победить, начнётся восстановление городов и хозяйства СССР, будет не до проекта "капля", особенно, если расходы топлива на полёты окажутся намного больше, чем у простых самолётов...

      Все улеглись рано, кроме кузины, которой предстояло дежурить первой.

            . * . * . * .

      - Соньки, подъём! Началось семиминутное торможение, - громко произнёс я, крутнув педали вентилятора в обратную сторону и получив ожидаемый эффект.

      Через семь минут впереди раскрылись врата, капля "выплюнула" нас, и я включил генератор и мотор. Под нами оказался северо-восточный мыс Ирландии, а левее - Северный пролив. Пролетев над мысом, попали в Ирландское море. Переменная облачность позволяла разглядывать побережье. Спустя полчаса мы увидели впереди город.
      Зазвучал заученный голос Лауры: "Борт Кодрон 635М, следующий в Корк, вызывает аэропорт Дублина". После третьего вызова откликнулся диспетчер, и девушка объявила: "Если у вас есть почта и другие грузы весом до тонны для Корка, после малой дозаправки можем их взять без дополнительной оплаты". Диспетчер с кем-то посоветовался и дал согласие.

      Самолёт подрулил к аэровокзалу, кузина открыла дверь, выдвинула трап и спустилась первой; за ней следовала старшая пассажирка.
      - Это ведь не Корк, - наигранно возмутилась Дита, подражая Луизе. - Анри, негодник, куда ты нас завёз?
      Засмеялась даже сама виновница шутки.
      - Потерпи, Луизочка - через час-два будем в Корке, - серьёзно подхватил я, выглядывая из двери и стараясь не рассмеяться со всеми.
      - Ну и команда у нас, - фыркнула женщина. - Пилот подражает зверям, а штурман - людям.

      Луиза сразу направилась в здание искать таксофон. Она вернулась спустя полчаса и объявила, что дозвонилась знакомым и остаётся в Дублине. Мы тепло распрощались. Дама даже поцеловала меня в верхнюю скулу, приподнявшись на цыпочках, но от ответного поцелуя увильнула. Жаль - я хотел оставить на её щеке розовое пятно.

      Ещё через полтора часа мы оказались в аэропорту Корка, который существенно южнее города. Мари с подругой уехали, оставив нам письма без марок для родни и знакомых в Виши. Без этих милых девушек нам стало немного тоскливо, особенно мне.
      В двадцать один час наш моноплан стартовал на юг. "Атлантический вал" снова перелетели с выключенным мотором. В астрономическую полночь приземлились на родном аэродроме. Заснули на полсуток.

      Днём оказались в Виши и написали фиктивный отчёт о месяце пребывания на необитаемом острове. По нашему подробному описанию кто-то из "книжных червей" вычислил миниархипелаг Сент-Килда, покинутый жителями 12 лет назад. Мы сделали вид, что не слышали об этих островах.
      Списав обратный адрес, сами разнесли письма по адресам. Нас угощали, а мы смаковали одну и ту же легенду об острове, давно покинутом людьми.


            Год без приключений

      Потянулись будни. Пришлось обучать пилотированию небольшую группу будущих лётчиков. Так как основная работа Диты (уже как механика) начнётся, когда подопечные станут неуклюже ломать самолёт, я отпустил её на три дня к родным в городок Бержерак, расположенный на живописном берегу Дордони.

      Кузина вернулась с рассказом о разговоре с матерью (моей родной тётей).
      - Выбрав удобный момент, я прямо спросила: "Мама, откуда я знаю русские слова?" Она тут же сама спросила: "Почему ты это спрашиваешь?" "На диком острове мы стали вспоминать: кто какие языки знает. Я вспомнила и произнесла слова на неизвестном языке. Мы решили, что это русский. Но ты не увиливай от ответа". Тогда она рассказала про папиного отца дядю Эжена, моряка. Я помню его. Он умер от чахотки, когда мне шёл седьмой год, в 1927-ом.
      "Эжен был женат на девушке, которая уехала из Одессы во Францию с одним купцом и его семьёй в 1919 году", - рассказала мама. - "Она у них была служанкой. Женился твой дядя в Дьеппе. К порту этого города был приписан корабль, на котором служил Эжен. От жены он выучил русский язык. Когда дядя был не в море, он приезжал к нам в Руан - это 62 километра на юг от Дьеппа по дороге. С тобой он часто говорил по-русски".
      Я спросила про его жену, и мать, вздохнув, сказала: "В 1922-ом была эпидемия гриппа, попавшая, видимо, через порт из Голландии. Предположительно, это была пятая волна знаменитой "испанки", унёсшей миллионы жизней во всём мире с 1918-ого года. Пятая волна была слабая, но Дарья с "испанкой" раньше не сталкивалась и не имела от неё защитную реакцию. Поэтому вскоре умерла. Эжен сильно горевал по своей красавице и стал чахнуть. Когда обнаружилась чахотка, его списали с флота".

      - Печальная история, - сказал я, - но в ней есть недосказанность.
      - Это ты про мои белорусские слова? Мать не заикнулась о них, но я не стала у неё выпытывать эту тайну. Надо бы наедине поговорить с отцом - он человек более открытый.

      Из курсантов мне понравился один молодой гасконец с простым именем Жак, отнюдь не вспыльчивый, а вдумчивый и подтянутый. Только ему я доверил учебное задание посадить самолёт на дорогу, а потом взлететь с неё. Парень уверенно справился.

      Дита начала переписываться с Лаурой м Мари.
      Кто-то из администрации Виши злорадно сообщил нам о провалившейся высадке морского десанта союзников у Дьеппа, состоявшейся 19 августа. В ноябре Гитлер переименовал Свободную зону в Южную - сбылось предостережение Луизы. Тогда-то я и Жак решили улететь за границу, подальше от приспешников оккупантов, сымитировав крушение. Топливо в запасном баке обеспечивало тысячу километров полёта. Его нам сэкономили полёты в "капле", и о нём марионеточное правительство Виши не знало.
      Случай вскоре предоставился. Предстояло отвезти почту и посылки на юг с посадкой в нескольких городах. Штурманом я назначил Жака, обидев этим Диту. Кузине оформил отпуск. Чтобы слегка загладить обиду, отвезли её в Бержерак. Жак явно влюбился в Диту, но она была к нему холодна и откровенно сказала, что парню надо было родиться раньше хотя бы на три года. Переночевали мы в доме её родителей. Мне удалось посекретничать с отцом Диты и сообщить, что могут приходить письма с гугенотским крестом. Если крест на первой странице, то всё в письме враньё, если на другой странице, то надо понимать наоборот только содержание этой страницы. О нашей судьбе пусть никто не беспокоится.

      Несмотря на ранний час, Дита провожала нас. Даже Жаку она подставила щёчку для поцелуя. На это он потом прошептал: "Можно, я Вам иногда буду писать под псевдонимом Жан Ив Русо?" Девушка пожала плечами.
      Конечным пунктом наших перелётов значилась Тулуза. Там у Жака были друзья. Жак поведал одному из них план исчезновения. Друг сообщил, что недавно в горах разбился и сгорел какой-то самолёт. Это оказалось очень кстати. Трюк с крестом он одобрил, но удивился, что крест гугенотский, ведь Тулуза была ранее центром ярых католиков. Переигрывать было поздно. Мы продиктовали ему письмо для родителей Диты и оставили рисунок с крестом и голубем внизу.

      Письмо из Тулузы добралось спустя две недели, когда друг решил, что у нас всё в порядке. Отец семейства растолковал письмо родным. А мы уже на следующий день после обратного вылета появились в Дублине под вымышленными фамилиями с почти правильными паспортами и устроились на работу в гражданскую авиацию, естественно, с угнанным самолётом, в марке которого закрасили букву "М", а цифру "5" превратили в "0".
      С Жаком написали письмо Лауре и Мари такого содержания:
  "Здравствуйте, прелестные мадмуазели! Меня зовут Жан Ив Русо. Мне 20 лет. Вы обо мне не слышали, но у нас есть общие знакомые. Пожалуйста, в следующем письме к Дите сообщите, что я устроился на работу в столице по специальности, и это вопреки безработице. У нас всё в порядке. Думаю, она будет рада".
      Ответ прибыл через три дня (местная почта работала идеально):
  "Здравствуй, таинственный Жан Ив! Пишет Мари, а Лаура здесь уже не живёт - она совсем недавно выскочила замуж за обходительного ирландца. Ваши слова для Эдит передала точь-в-точь. Расскажите о себе. И какие ещё у нас общие знакомые?"

      Меня немного огорчило быстрое замужество Лауры, ведь она мне наиболее подходила по возрасту (как и Дита). Ответ для Мари Жак написал сам, косвенно намекнув на меня: "...Ещё у меня был очень хороший наставник, с которым Вы могли общаться (надеюсь, Вам уже 18). Это он посоветовал эмигрировать именно в Ирландию и там найти достойное применение полученным знаниям и навыкам. Я ему очень благодарен за обучение и совет". Жак сразу спросил о свободных от работы днях Мари и сообщил о готовности приехать в Корк тогда, когда совпадут выходные, и познакомиться "подробнее". Он стал часто исчезать на целый день, но мне было не до него. Хоть французский язык по популярности в Ирландии на третьем месте, но пришлось срочно зубрить английский - самый распространённый. Жаку было легче.

      Иногда мы спешно вылетали с медиками к больным в отдалённые места. Там выполняли роль младшего персонала, и нас окрестили "летучими санитарами" с намёком на рукокрылых. Для взлёта и посадки удобны были ровные дороги среди поля возле деревни.

      В мае 1943 года произошло событие, в будущем резко изменившее мою судьбу.
 Однажды, возвращаясь на ведомственную квартиру, которую делил с Жаком, заметил
 на лавочке у дома даму в шляпе с полуопущенной вуалью, читавшую книгу. Что-то
 знакомое показалось в ней, и я приостановился.
      - Здравствуй, пропавший без вести, - с ехидцей произнесла она, откидывая вуаль. - Для бестелесного ты выглядишь слишком реальным и здоровым.
      - Луиза! Как Вы тут очутились? - ахнул я.
      - Ты же меня не ищешь, хоть в одном городе живём почти полгода. Пришлось искать самой, но не по своей воле, а по просьбе той, кому не могу отказать. И давай оба перейдём на ты. Да, как тебя теперь называть?
      - Согласен. Я Андрэ. По чьей просьбе?
      - Может, сначала пригласишь в кафе?

      В кафе она неторопливо сделала заказ, посмеиваясь над моим нетерпением, потом достала из сумочки письмо без конверта и углубилась в... трапезу.

      Я быстро прочитал: "Дорогая Луиза! Узнала Ваш адрес от Мари. Известие, которое хочу поведать, и мою просьбу никому другому не могу доверить. За Мари сейчас ухаживает молодой человек. Он на два года старше её, но опасаюсь, что его усилия окажутся недостаточными. Хоть это теперь не важно. Наконец, я выпытала у отца тайну моего знания не только русского языка, но и белорусского. Жена его брата была белоруской! Когда она сильно заболела опасным гриппом, дядя Эжен перевёз их дочь к нам в Руан, чтобы жена её не заразила. Дарья скоро умерла, убитый горем Эжен умер через пять лет от чахотки, а я стала приёмной дочерью его брата. Детей у него с женой не было, я же стала горячо любимой для новых родителей. Они скрывали от меня правду, особенно когда поняли, что я влюбилась как бы в родственника, и он в меня тоже. Обоим не нравилась его опасная профессия. Вот адрес, живущие по которому знают, как найти нужного человека".
      Внизу значилась дата: "1 марта 1943 года".

      - Луизочка! Дай, я тебя расцелую!
      - Тише! Вот моя рука для поцелуя, - рассмеялась аристократка. - Значит, не разлюбил? А как же Лаура и Мари?
      - Они не смогли затмить запрещённую любовь.
      - На далёкой земле, наблюдая за вами, я думала: вот идеальная пара, и почему они родственники? Ведь внешне непохожи. Теперь у вас испытание долгой разлукой. Оба ли выдержите?
      - Не сомневайся!
      - Всё-таки признайся, почему сбежал из Франции? Проникся идеями?
      - Нет, всё проще. Улетел от рож любителей шнапса и от мук невозможной любви.
      - А если бы остался служить марионеточному правительству Виши, то смог бы обойтись без разлуки, - поддела Луиза.
      - Я же не знал и не мог знать удивительную правду.
      - Да, идейно ты ещё младенец, как миллионы тех, кто усердно трудятся для победы Германии в самой кровопролитной войне и не подозревают, что в случае победы Гитлера для них сытая жизнь заменится рабством.

      - Интересно, почему не рассказываешь о себе? - резко сменил я тему.
      - Наоборот, ничего интересного. Устроилась администратором в отель. Лучше я приведу пример. В отрядах французских партизан-мак`и очень мало французов: от одного до трёх. Много бежавших из лагерей, а также евреев.
      - Откуда знаешь?
      - Была весточка.
      - Значит, он жив?
      - Иногда бываешь проницательным.


            Настоящий эпилог

      Жак долго маялся от своей тайны, наконец, не выдержал и рассказал о том, что копит деньги на квартирку, чтобы жениться на той, в которую влюблён уже полгода и, кажется, взаимно.

      Кончалось лето, когда с моей помощью, а также благодаря семье Лауры и Луизе собрали в долг недостающую сумму, естественно, под расписки. Молодые вселились в однокомнатную квартиру на окраине, наиболее близкой к аэродрому. Мари трудоустроилась в столице с помощью Луизы.


      После того, как в конце августа следующего года сдался немецкий гарнизон Парижа и поддерживавшие его вишисты, а 30 августа оккупанты покинули Руан, я смог вернуться на родину. Родители жили в пригороде Соттевиль-ле-Руан недалеко от станции железной дороги, соединяющей Париж с Гавром. Меня встретили руины, оставшиеся после апрельского налёта авиации "союзников", поэтому поспешил в Бержерак один.
      Радость встречи с тремя оставшимися родственниками невозможно описать. Траур отодвинул наше венчание, поэтому дети стали появляться уже после мировой войны.

      Осталось добавить, что много лет спустя наша дочь Дарья вышла замуж за старшего сына Жака и Мари.