Дурман ночи на берегу Псла Прыжки

1991 год. На гребне перемен, в воздухе витала неопределённость – взрослые говорили о политике, кто-то надеялся на перемены, а кто-то боялся будущего. Мы, подростки, чувствовали себя странно: с одной стороны, всё вокруг менялось, но нам было важно жить здесь и сейчас. Нас больше волновали музыка, свобода, возможность уехать подальше от дома и отрываться по полной, чем разговоры о развале страны. Мир вокруг шатался, но внутри нас кипел юношеский азарт, который не позволял задумываться о глобальном – нам просто хотелось приключений. – Советский Союз трещал по швам, будущее казалось непонятным и туманным. Но нам, подросткам, пятнадцатилетним искателям приключений, было не до политики. Весна. В голове – вихрь ожиданий, жажда свободы и чувство, будто весь мир открыт перед нами.

Свобода звенела в воздухе, пахло талым снегом и сырой землёй, а впереди были только музыка, компания и беззаботность, казавшаяся вечной. Толпа малолеток, жаждущих приключений, отправилась на базу отдыха у реки Псёл. Туда же съехались музыканты альтернативной музыки – весь вечер сцена "кипела", гитары, барабаны, электрическое напряжение творчества в воздухе. Алкоголь как-то не шёл, а с травкой был дефицит. В поисках новых ощущений мой знакомый предложил «что-то прикольное».

Этим «прикольным» оказался дурман – растение, о котором в ту пору мы почти ничего не знали. Черный порошок с горочкой на чайной ложке – и я его съел. Сначала ничего не произошло. Но к ночи, когда все в домике – пятнадцать человек, вперемешку уставшие и пьяные – пытались уснуть, начался настоящий ад.

Первое, что бросилось в глаза – северное сияние за окном. Холодок пробежал по спине, волосы на руках встали дыбом, а дыхание на мгновение перехватило. Весна. Украина. Какое, к черту, северное сияние? Но оно было, светилось, переливалось в темноте, гипнотизируя и пугая одновременно.

Я хотел спать, как все, но не мог найти себе места. Тело ломило от усталости, но голова была переполнена хаотичными мыслями. Казалось, что каждая поверхность, куда бы я ни прилёг, становится колючей, жесткой, словно отталкивает меня. Лёжа между девчонок, я ощущал, как жар пробирается под кожу, на кровати – будто меня качало на волнах, на столе – деревянная поверхность больно врезалась в лопатки. Даже под столом, в полной темноте, не находилось ни капли покоя. Беспокойство росло, сердце стучало всё быстрее, и казалось, что я просто растворяюсь в этом странном мире, лишённом сна и покоя. Лежал между девчонок – не то. На кровати – не так. На столе – неудобно. Под столом – тоже не вариант. Казалось, что я просто не существую в этом мире, не имею формы, и потому не могу обрести покой. Вконец отчаявшись, я обмотался клетчатым пледом – красно-зеленым, теплым, как спасение – и вышел в ночь.

Я бродил по базе, как тень, пока не наткнулся на странную сцену: в одном из домиков горел тусклый свет. Через приоткрытую дверь я увидел девушку с длинными тёмными волосами, закутанную в плед, и высокого чернокожего парня в мешковатой одежде, который говорил по-русски, его голос звучал низко и глухо. Их лица были настороженными, будто они сами не до конца понимали, реальна ли эта встреча. В воздухе стоял запах чего-то пряного, непривычного. Или мне это только казалось? Я зашел, они предложили мне чай и спросили:

— Почему у тебя такие огромные глаза? Что с тобой?

Я не понимал, о чём речь, но чувствовал их настороженность. Не желая смущать людей своим видом, я попрощался и ушёл, снова растворяясь в ночи.

Найти свой домик было непросто – все они выглядели одинаково, утопая в темноте. Лишь редкие окна светились тусклым светом, отражаясь в ночном воздухе. Тропинки казались бесконечными, каждое дерево выглядело одинаково, а дальний шум реки сливался с далёкими голосами. Чем дольше я искал, тем больше казалось, что место вокруг меня меняется, будто сама база отдыха становится лабиринтом, из которого нет выхода. а сознание путало реальность. Под утро я все-таки нашёл своих, но они, увидев меня, решили, что мне пора домой. Лохматый, взъерошенный, с безумными глазами, я только и делал, что выдавал свои глюки, путая друзей.

Вова Грузин, которому было плохо от выпитого, решил уехать. Его попросили забрать меня с собой – иначе я мог просто потеряться в этом состоянии.

Дорога на электричку проходила через сосновый лес. Мы шли по асфальтированной тропе, и тут началось самое страшное. Я шёл и разговаривал с Димой – другом, которого в этот момент даже не было рядом. Мы шли втроем, пока в какой-то момент я не повернулся к Вове и не заметил, что Дима исчез. Вместе с ним пропала сигарета, которую я только что курил.

— Где Дима? — спросил я у Вовы.

— Саня, какой Дима? Мы вдвоем идём, не гони.

Но я видел его. То он появлялся, то исчезал. То сигарета была в руке, то нет. Я ощущал её вкус, чувствовал дым в лёгких, но затем – пустота.

И вдруг – новый кошмар. Моя правая нога проваливается в асфальт. Ощущение, будто её тянет вниз в густую, липкую массу, холодную и чужеродную. Паника накрывает меня, сердце бешено колотится, но я заставляю себя вытянуть ногу назад, слыша противный звук, словно её вытягивают из вязкого болота. Со звуком «вжик» она уходит вниз по колено. В ужасе я вытаскиваю её назад:

— Ой, б*ять!

Тут же вторая нога проваливается – снова этот жуткий звук.

— Ой, б*ять!

Вова, ничего не замечая, просто смотрит на меня:

— Саня, ты чего? Пошли уже!

А я балансирую между реальностью и другим измерением, между двумя мирами. Меня то засасывает туда, где всё не так, то я снова здесь, рядом с Вовой, который смотрит на меня, как на психа. И с каждой секундой я всё сильнее понимаю: если я провалюсь окончательно, то назад не выберусь. Никогда.

Прошли годы.

Я оказался в Израиле. Жизнь закрутила, многое изменилось. Однажды я сломал обе ноги – раздробил пяточные кости. Врачи наложили гипсы до колен. Я не мог ходить, передвигался только на руках и сидел на диване.

В тот день зазвонил телефон. Он лежал в стороне, и я, забыв о гипсах, резко встал, чтобы взять трубку.

Меня отбросило назад на диван, будто ударом тока.

И именно в тот момент я вспомнил ту дорогу через сосновый лес. Тот жуткий «вжик», когда ноги проваливались в асфальт. Странное совпадение, но я вдруг осознал: если бы тогда, много лет назад, я не смог вернуться, я бы, возможно, так и остался в том кошмаре навсегда.

Сегодня страшные наркотики никуда не исчезли. Их стало только больше, а их названия даже не все знают. Я видел, как молодые ребята превращались в тени самих себя: один мой знакомый после нескольких лет употребления потерял работу, семью и рассудок, теперь живёт на улице. Другой, которого я знал с детства, начал с лёгких веществ, а закончил на психотропах, от которых у него начались неконтролируемые приступы агрессии, а затем – скорая, психиатрическая клиника и диагноз, который уже не исправить. Эти вещества не просто разрушают людей, они стирают их личности, оставляя вместо них пустые оболочки. Их стало только больше, а их названия даже не все знают. Одно я вижу – сколько молодёжи сходит с ума от употребления психотропных веществ. Я видел это своими глазами. Многие, кто попробовал их, уже никогда не возвращались обратно в реальность. Слава Богу, меня не засосало.

Вывод: Не верьте, когда кто-то говорит, что это «прикольно». Не экспериментируйте с тем, чего не знаете. Не играйте с тем, что может сломать вашу психику навсегда.

Некоторые дороги ведут туда, откуда не вернуться. Я видел тех, кто не смог выбраться, кто навсегда застрял между реальностью и кошмаром. Я сам был на грани, и это чувство страха и беспомощности до сих пор живёт во мне. Вернуться удалось чудом, но не все получают второй шанс.