Воскресный обед на четыре персоны. Глава 2

Время после поминок разделилось на длинное, едва тянущееся, словно товарный поезд, интернатское и на выходные, что проскакивали, как скорый, в одну секунду. Так мне казалось.
А потом в интернате появились новые ребята, которых привезли из города Пушкино.
И я поняла, что влюбилась. В отчаянно - рыжего, дерзкого, постоянно пускающего в ход кулаки Мишку Можаева.
Он не давал скучать всей группе, его отовсюду было видно и слышно.
Своей громкостью он бесил  воспитателей  и частенько коротал время в углу, что после амнистии делало его еще более дерзким и  неугомонным.

-Что-то ты домой не торопишься, Наденька? - спросила меня бабушка, придя за мной в субботу, после обеда.
- Я тороплюсь, я сейчас, ба! - отвечала я послушно, натягивая на ноги рейтузы и носки, а сама чутко поводила ушами, не раздастся ли поблизости Мишкин басовитый голос, не пробежит ли где рядом, мелькнув своей огненной вихрастой шевелюрой.
Но его, всегда такого шумного, в эти моменты было почему-то не видно и не слышно и я уходила с бабушкой, понимая, что более суток Мишки не будет в поле моего зрения.
За вечер субботы и воскресенье я успевала соскучиться по Мишке и в интернате появлялась уже без прежнего отвращения.

Однажды мы не поделили красное  игрушечное пианино, к которому любили пристроиться все и побренчать по звонким клавишам.
Но Виктория Борисовна и ее сменщица Лидия Ивановна быстро уставали от хаотичных звуков и отдавали беспрекословный приказ закрыть пианино и отойти от него подальше.

Будучи уже взрослой и возвращая в памяти свои школьные годы, я всегда удивлялась, как им не пришло в голову просто убрать пианино с детских глаз, ведь оно было самым ярким, звонким и привлекающим внимание всех среди прочих игрушек?
Придя  в воскресный вечер от бабушки, я сразу направилась к пианино - еще не все вернулись и был шанс чуточку поиграть на нем.
Поиграть - это громко сказано, конечно, так,  понажимать на клавиши всего лишь…
Но тут, откуда ни возьмись, вывернулся Мишка Можаев и с опережением ринулся к пианино. Я тоже наддала. Мы одновременно схватились за крышку и опустили руки на открывшиеся клавиши.
Я ничуть не возражала  поиграть вместе, тем более, Мишка был  принц из моей сказки.
Принцем его нарядили на новый год - желтая мантия, сшитая из старой занавески, кружевная манишка и корона из золотой фольги украшала его огненную голову и принц он был - хоть куда!
Так и остался он для меня принцем после новогоднего праздника.
И когда златокудрый принц стал грубо отпихивать меня от моего любимого красного пианино, мне стало нестерпимо обидно.
В ответ я попыталась сделать тоже самое и тоже толкнула Мишку. Но разве с ним можно было тягаться в силе и дерзости?
Мишка, не сумев в одиночку завладеть клавиатурой, яростно захлопнул крышку пианино. Прищемленные мои пальцы ожгло невыносимой болью.
Я заревела.
- Чего ты нюнишь, Лапина? - грубо сказал принц. - Нечего было лезть, сама виновата! Я первый подошел!
И в раздражении оттолкнув от себя и пианино, которое возмущенно зазвенело всем своим струнным нутром, кинулся прочь.
Но мой не стихающий рев привлек внимание воспитательницы, которая прибежала из прихожей, где разговаривала с чьими-то родственниками и вытащила Мишку за шиворот из спальни, куда он успел скрыться.
До отбоя принц Мишка простоял в углу, а меня повели в медпункт, сделали компресс и наложили повязку. Пальцы мои неделю не разгибались и за эту неделю я распрощалась с детской мечтой играть на пианино.

Я долго обижалась на Мишку, но так и не смогла избавиться от неравнодушия к нему.
Мысленно возвращаясь в детство, я сожалела, что так и не осуществила своего желания научиться играть.
Можно было, конечно пойти в вечернюю музыкальную школу для взрослых - слава богу, и такое существует, но уже не было избытка той энергии, которая толкает нас на освоение желанного и интересного.
Еще раз мечта слегка помаячила после девятого класса, когда интернатских распределяли на дальнейшую учебу.
В актовом зале был даже рояль - его подарили шефы с электродного завода.
А практикантка педучилища Анжела, что работала у нас, зарабатывая педстаж и ведя хоровой кружок, показала мне несколько аккордов.
Еще в мамины и папины времена я знала, что слух у меня абсолютный.
 Меня хотели отдать учиться музыке к частному учителю, но мамы и папы не стало и об этом речь уже не шла.
А тут Анжела, которая сама бойко бренчала, краем уха услышала, что я что-то напеваю.
- Ого, - сказала она удивленно, - я думала, что ты, как рыба, немая! А ты, оказывается, петь можешь! Скоро восьмое марта, предлагаю спеть дуэтом, как тебе такая мысль?
Петь с Анжелой на празднике я наотрез отказалась, а вот подбирать аккорды к песням она меня научила. Для этого не понадобилось много времени - буквально пару  свободных вечеров.
-Поступай в педагогическое, - наставляла меня Анжела. - На музработника или логопеда. Всегда с куском хлеба будешь!
- Анжела, я ж нот не знаю - какой из меня музработник? - возражала я. - А логопеду все время надо разговаривать. Я этого не люблю и не умею.
- Ну, как знаешь! - пожимала плечами Анжела, задетая тем, что ее совет остался без внимания.

Анжела, сама того не подозревая, как змей-искуситель, разбередила мою душу и я, лежа ночью в спальне, видела себя за роялем в нашем интернате.
- А может, правда, рискнуть? - размышляла я. - А не примут, пойду в ателье закройщицей. Там не надо общаться, сиди себе да строчи на машинке.
Нам, девочкам, как раз предлагали учиться на швей или закройщиц. На озеленителей и технологов пищевого производства тоже.
Мальчишкам щедро предлагались профессии автослесаря и оператора газовой котельной.
Незавидный перечень, конечно.
Но туда нас брали однозначно.
«Кусок хлеба», как говорила Анжела.
Конечно, вопреки рекомендованным профессиям, мы могли поступать куда угодно, вплоть до театрального и МГУ и льготы при поступлении у нас имелись.
Но это, все-таки, было для многих несбыточной мечтой.
Кто - то из нас, и правда,  жил мечтами, кто-то был реален уже в том возрасте, когда фантазии кружат голову; я была где-то посередине.
Но ближе к лету, когда надо было уже без проволочек определяться с выбором, у бабушки случился инфаркт, через неделю после которого ее не стало.

Для помощи с похоронами к бабушке переехала ее подруга, благодаря которой я смогла по-прежнему приходить домой на выходные.
Переживания от этой потери сделали меня неспособной думать о трудном поступлении на музыкального руководителя и мои документы были переданы в профтехучилище, где готовили технологов кондитерского производства.

Из интерната мы ездили на учебу вчетвером - Полина, Майя, Динара, и я.
Все они были вполне нормальные девчонки, до сих пор не понимаю, почему ни одна из них не стала мне близкой подругой?
И Мишка с друзьями - Никитой Носовым и Сашкой Зарубиным тоже ездили учиться на автослесарей.
К моменту нашего совершеннолетия и к поре прощания с интернатом мы были дипломированные специалисты каждый в своей области.
Распределение у нас было свободным и после выпускного предстояло уже самим о себе подумать.
Директор интерната Нина Яковлевна вызывала нас к себе поодиночке, чтобы поговорить по душам о предстоящем будущем.
Каждый из нас уже знал, что говорится за закрытыми дверями примерно одно и то же, но Нина Яковлевна была доброй женщиной и совсем неважно, что она могла повторяться, называя каждого своей кровиночкой.
То, что каждый из нас потерял в детстве из-за каких-то своих исключительных обстоятельств, делало нас только ближе к нашей немного наивной и словообильной директрисе, которую мы, любя, называли «галошей» потому,  что она много лет подряд в дождь носила черные резиновые боты.
Когда я уже жила самостоятельно, мне всегда хотелось приехать в интернат к галоше и привезти ей в подарок новые резиновые сапоги, яркие и нарядные. Но не хватало смелости, боялась задеть ее самолюбие таким подарком и чаще всего, как многие из нас, ограничивалась коротким телефонным звонком или открыткой к празднику.

-Наденька, голубчик, скучать-то будешь по ребятам?
-Конечно, Нина Яковлевна, как не скучать? И по взрослым тоже буду скучать. Вы мне заменили семью.
- Только на время, деточка, только на время! А оно, вишь, стрелою пролетело…Выйдешь замуж, своя семья будет, свои детки пойдут…
-Страшно, Нина Яковлевна…
- Чего страшно, Наденька? О чем ты, голубчик?
-Вдруг дети родятся, а тут какой-нибудь несчастный случай? И дети  сиротами останутся.
- Это ты про себя? Не бойся, так не будет. Дважды снаряд в одну воронку не попадает.
- Вы думаете?
- Это не я думаю. Это мудрость народная. С ней не поспоришь.
-Наверное, не поспоришь. Хорошо, что не поспоришь!
-Не забывай заходить к нам. Я, может, зайду когда к тебе.
-Буду очень рада, если придете. Я торт «Наполеон»  сделаю. Или профитроли. Они у меня на экзамене лучше всех получились, наивысший балл.
- Вот ты какая у меня, гордиться можно! Горжусь, Надя, горжусь!
- Спасибо, Нина Яковлевна!
- Бабушкина - то родня не съехала еще? Вместе живете?
- Пока вместе. Так что, не скучно!
-Ну и хорошо, ну и с богом, Наденька!

(Продолжение следует)