Таечка

1
Таечка росточком не вышла. Как говорится, метр с кепкой.
- Это от того, что я в войну росла, - говорила Таечка. - Какое там питание. Жмыху с лебедой были рады. Помню, как хотелось досыта хлеба поесть чёрного. Корочку посыпать солью и чуть-чуть масла постного. Вкусно, язык бы проглотил с этим кусочком. Сейчас так вкусно не бывает почему-то.
Папа с войны вернулся. А мы его сначала не узнали, попрятались и выглядывали из-за двери. Какой-то совсем незнакомый и немножко страшный. Он нас зовёт, а мы друг на друга смотрим и хихикаем. Потом мама нас отругала и вывела к столу. На столе лежало сало, какая-то красивая банка и целая буханка хлеба.
Витька побежал и принёс наш хлеб с лебедой, который мама только накануне испекла.
Я сразу отломила кусок и стала жевать, жевать. Можно теперь не растягивать на несколько раз. Вон какая буханка на столе лежит. А потом протянула отцу, попробуй, мол.
- Вкусно? – отец спрашивает.
-Ага! – киваю я. – Очень! А тебе?
- Ну, ничего, - кивает отец, хоть и морщится.
А того хлеба, что на столе, страсть как попробовать хочется. Ну, невмоготу просто. Не выдержала всё-таки схватила кусок и ем, ем…. Казалось, не наемся никогда.
Сейчас всё другое. Жизнь развернулась совсем в другую сторону. Предложи кому того чёрствого серого хлеба, так и пробовать не захотят. А мы смолотили его за один присест. Даже животы заболели от сытости. И ещё бы ели, да не дали больше.
2
Мобильные, компьютеры, приспособления разные для упрощения быта. Ну ладно микроволновка. Таечка к ней привыкла и находила определённые удобства. А у сына, например, тостер. И зачем он нужен? Положил на сковородку кусочек хлеба, поджарил. Вот тебе и тост! Можно и яйцом залить. Очень вкусно будет, особенно если яйцо взбить с молоком. И вот стоит такая громадина и полстола занимает. Тут же рядом кофеварка, овощерезка, сбивалка механическая. Ладно бы готовили на десятерых, а ведь их четыре человека всего. Совсем разучились руками работать.
Когда малыми детьми жили в колхозе, за водой приходилось идти километр не меньше. Ходили с вёдрами по очереди. Старшие Сенька и Ольга были более рослыми и крепкими. Им легче было полные вёдра тащить. А Таечка маленькая, руки заскорузнут от холода, вёдра землю задевают, но тащит. А мать ещё и отругает, чего, мол, лентяйка такая всего по полведра принесла. Вообще-то у них был и колодец во дворе. Но вода была в нём не совсем пригодная. Сейчас бы сказали – техническая. Посуду мыть ещё годится, а чтобы готовить, так на то носили воду из речки. Стирали бельё в бане, а полоскать ходили на речку, чтобы оно помягче было. Для мытья головы снег растапливали, или летом дождевую воду в кадушки набирали.
Однажды в кадушку маленькая Анютка свалилась. Таечка до сих пор не понимает, как она смогла Анютку вовремя вытащить. Сама залезла в кадушку, держала малую на руках и орала изо всех сил, пока мать не выскочила из дома. Потом ей же и досталось хорошенько, что не уследила за сестрой. Иногда она вспоминала этот случай, пока Анюта не сказала: - Да, хватит тебе уже напоминать! Самой не надоело? Таечка обиделась, но промолчала и не упоминала больше.
А сейчас и холодная вода тебе, и горячая! Тут же в квартире из крана течёт. Батареи жаром пышут. Никаких дров не надо. 
Посуду мыть одно удовольствие. Молодые этого не понимают, потому как родились уже в тепличных условиях.
А она впервые увидела, как в доме вода из крана течёт в общежитии кооперативного техникума, куда поступила сразу после семилетки. В школе Таечка очень старалась и мечтала выучиться на медсестру, а потом на доктора. Но подружка Алька уговорила вместе поступать в кооперативный техникум. Мол, такая профессия престижная будет, уважаемыми людьми станем. А в медицинский поступить очень сложно, по конкурсу не попадёшь, и учиться сколько лет, подумать только.
Уговорить Таечку было не сложно. Думала она недолго. Кооперативный так кооперативный. Тоже специальность хорошую получишь.  Поступили обе, и в общежитии жили в одной комнате. Соседки попались курсом постарше. Девчата разбитные и модницы. Но к Таечке с Алькой относились хорошо, хоть и слегка покровительственно. Учили иногда уму разуму. Подсказывали, как стипендию растянуть подольше, где вещи дефицитные можно купить за свою цену. Старшая по комнате Валентина была строгой и придирчивой. Если твоё дежурство, то, чтобы никаких крошек на столе, разбросанных тетрадей или пыли под кроватью. Лидия учила младших подруг выбирать подходящие вещи и вязать крючком, а ещё немножко играть на гитаре. Своей в комнате не было, брали у соседей.
В общем жили нормально, временами даже весело. Иногда бегали на танцы. Появились первые ухажёры, как без этого. С танцев Таечку с Алькой обычно провожали два друга: Сергей и Лёнька. Сергей, худой и высокий, вроде бы как ухаживал за Алькой. Он любил вставлять в разговор разные умные словечки. И не поймёшь сразу, о чём речь идёт. Но Таечке нравилась сама его речь. Она прямо холодела от волнения, когда Сергей принимался что-либо обсуждать. Тема значения не имела. Лёнька чаще молчал, чем говорил. Доходили с весёлой болтовнёй до общежития и возле проходной неторопливо прощались, договариваясь обязательно встретиться в следующий раз.
Таечке нравилось, что они выглядели городскими ребятами, в наглаженных рубашках и начищенных ботинках.  Не то, что Васька, которого назначили ухажёром Таечки в их посёлке. Рыжий и конопатый Васька в любую погоду поджидал Таечку возле магазина, куда мать посылала её после школы. Таечка стеснялась, когда Васька сопровождал её до дому, хватался за сумки, чтобы помочь донести. Ухажёр, называется!
- И чего нос воротишь? – удивлялась мать. -  Хороший, ведь, парень! 
- Ага! Двоечник отпетый! – злилась Таечка.
- Подумаешь, двоечник! Некогда ему зубрить. Зато руки золотые, - защищала Ваську мать. Очень ей хотелось Таечку за надёжного парня пристроить.
Старшая сестра Ольга работала на птицефабрике, встречалась с вернувшимся из армии соседом Николаем. На работе оба были на хорошем счету. Готовились к свадьбе. Семён служил, но писал письма своей однокласснице Наташе, которая часто забегала поболтать и чем-нибудь угостить, показать какая она мастерица.
Вроде бы старшие определились. А Таечка уехала в город. Как у неё сложится? И чего ей в родном посёлке не сиделось. Работы на всех найдётся.  Оно и хорошо, что учится, а боязно. Да и непонятно, как оно дальше сложится.
3
Первая сессия налетела вихрем. Коллоквиумы, семинары, зачёты, экзамены. Только от названий дух захватывает. Идёшь на зачёт или экзамен, ощущаешь дрожь во всём теле. Кажется, ничего не помнишь из того, что зубрил ещё вчера. А потом откуда только появляется ответ. Сама себе удивляешься.
Мама переживала даже больше Таечки. По выходным привозила сумку с продуктами, а то дитё совсем отощает и заболеет, не дай бог. Девчонки с аппетитом уплетали домашнюю сметану, нахваливали пироги и с новыми силами штурмовали бастионы науки с переменным успехом.
В дальнейшем сессии стали явлением привычным и уровень страха и трепета перед испытаниями значительно снизился.
Сергея с Лёнькой забрали в армию. Появились другие ухажёры, провожали с танцев, угощали семечками, анекдоты рассказывали. Парни неплохие, но ничего серьёзного. Потанцевали, поболтали ни о чём и разошлись.
Училась Таечка хорошо. Стипендию получала регулярно, о чём мама с гордостью рассказывала соседям. Молодец, мол, дочка! Стремится профессию получить. Вон как старается!
В выходные Таечка изо всех сил старалась поскорее попасть домой.  Если они с Алькой не успевали на рейсовый автобус, добирались на попутках, за что мать постоянно её ругала.
- Ой, мам! Не придумывай лишнего! - отмахивалась Таечка. - Всё же нормально. 
- Да, уж! До поры, до времени, - ворчала мать.
На попутках было даже удобнее. Большей частью попадались знакомые шофера. Иной раз прямо до дома довозили. Автобус останавливался на развилке. Дальше добирались пешком. Огибали глинистый бугор, переходили по мостику через речку и вот уже крайний бабы Манин дом под нависшей камышовой крышей и мелкими многочисленными окошками. А дальше до их улицы рукой подать по хорошей гравийной дороге.
Дома постоянно поджидали какие-то новости: ко корова отелилась, то наседка высидела цыплят, то Ольга с женихом опять разругались.
По вечерам заходила посидеть тётя Маруся с двоюродными сёстрами Лидой и Галей. Сидели дружно за столом, пили чай, беседовали. Тётя Маруся часто пела. Голос у неё был чистый высокий. Песен знала много.
А потом девчата забивались в тесную комнатку, которую Таечка делила с сестрой, и тут начиналась трескотня про ухажёров, учёбу, планов на будущее и опять про парней, чего взрослым лучше не слушать.
Позже отец купил проигрыватель и Таечка стала привозить пластинки с модными песнями. Сбегались сёстры, одноклассницы. Даже Ольга с Николаем заглядывали на посиделки. Было шумно и весело. Но потехе час, как говорится, а работы по хозяйству всегда хватало с избытком. Весной все выходные, если не шёл проливной дождь, проводили на огороде.
- Земля, она заботу любит. Без этого никак. Зато всё своё, - говорила мать. – Не то, что у вас в городе за несчастным пучком петрушки на базар приходится идти. Это ж как всего накупить. Какая зарплата нужна?
В начале осени сыграли свадьбу. Выдали старшую Ольгу за Николая. Молодым на первое время выделили времянку. Они её быстро обустроили, поменяли окна, пристроили кладовку. Поселковый совет выделил им участок для огорода. В общем, жить можно до лучших времён, когда подкопятся деньги для строительства собственного дома. А, что дом построится, никто не сомневался. Руки у Николая были золотые. 
4
Валентина и Лидия закончили техникум и разъехались. Валентина успела выйти замуж за своего одноклассника и получила распределение в родной посёлок. Иногда она навещала подруг, когда оказывалась по делам в городе. А Лидия оказалась далеко-далеко, чуть не на краю земли, на Камчатке. Писала длинные письма про красоту Камчатки, про удивительных людей, про свою работу. Но ни слова о любви, как будто её не было в жизни Лиды. Но, как выяснилось впоследствии, она была. Просто Лида боялась спугнуть своё выстраданное счастье. А получилось как нельзя лучше. Выходила Лида покалеченного моряка, а потом зажили они благополучно большой семьёй с четырьмя ребятишками.
Таечка всё чаще задумывалась, что там дальше, после окончания техникума. Вроде бы и замуж надо. А, может, поработать сначала, освоить профессию со всех сторон и себя показать, какая она умная и старательная. С другой стороны, не очень хотелось Таечке входить в эту взрослую жизнь, страшновато как-то. В общем, лучше не торопиться взрослеть, наработаться всегда успеется.
Семён вернулся из армии и женился на своей Наташке. На свадьбе он не спускал с Наташки глаз, будто она как редкостная птица возьмёт и упорхнёт в неведомые дали.
- Никуда она не денется, - думала Таечка. – Не такая, уж, и раскрасавица, а как братика к рукам прибрала. Только у меня никого даже на горизонте нет.
Грустновато было ей на свадьбе Семёна. Словно ей наобещали много всего разного, но почти ничего не дали.
Ближе к окончанию учёбы и Алька выскочила замуж. Именно выскочила, так скоропалительно всё произошло. И не за Виталика, с которым сидела за одной партой с первого класса. Не дождалась его из армии. Фотографию Виталика с надписью на обороте спрятала у матери на чердаке.
- Всё! – сказала она, сидя на шатающейся скамеечке среди старых пыльных бумаг и газет. – Что случилось, то случилось!
- Переживать будет, - вздохнула Таечка.
- Попереживает и перестанет! – отрезала Алька.
- Какая-то она совсем другая, - подумала Таечка.
На свадьбе было шумно и весело, как полагается. Алька в белоснежной фате выглядела счастливой и очень красивой. Жених по-хозяйски обнимал её за плечи, крепко целовал в губы.
- Это хорошо, что он старше, - говорила Алькина мать. – Будет в доме хозяином. И квартира у него есть. Чего ж не жить!
- Ага, - соглашалась Таечка. Но подумала, что и есть всё вроде бы, а как будто чего-то нет.
И у неё точно в жизни одного пункта не хватает, той самой любви, о которой столько написано и спето. Васька стал гулять со Светкой. Что он в ней нашёл, непонятно. Но ходят рука в руку и у каждого рот шире ворот, счастье они демонстрируют, прямо загляденье.
- Вот, упустила парня! - шикнула мать, увидев их в окошко. - Комбайнёром работает. А они сейчас очень хорошо зарабатывают.
- Не больно-то и нужен! Комбайнёр-передовик! – огрызнулась Таечка. Но в глубине души шевельнулась не злость, но колючая досада. Надо же , как им весело! Небось, и обнимает её по вечерам. Быстро же он переключился! А. ведь, сколько бегал! Может, и выбегал бы, но тут Светка на пути оказалась, пока Таечка в городе училась.
5
Проскочили все сессии, летние и зимние. Отработаны были все практики. Дрожащими потными от волнения руками Таечка взяла диплом. Вот она, заветная книжечка, путёвка в жизнь. Теперь и начнётся настоящая взрослая жизнь!
На вручении диплома Альку пришёл поддержать муж с двухмесячной дочкой в одной руке и бутылкой шампанского в другой. Шампанское они распили в соседней кафешке, заели эклерами. Алька спешила в свой новый дом кормить дочку. А Таечка пошла собирать вещи в общежитие. Быстро упаковала сумку, протёрла окна и полы, обошла подруг в соседних комнатах. Было тихо, пусто и грустно. На следующий день за ней заехал брат, помог с вещами добраться до дома.
По столь радостному случаю созвали гостей. Только родственников человек двадцать набралось.  Стол накрыли во дворе под большой яблоней. Мать расстаралась. Напекла пирогов, сделала вишнёвую наливку. Пили, закусывали, хвалили Таечку. Молодец, мол, многого уже достигла. Получить образование это вам не шутки-прибаутки, мозги иметь надо. Да ещё какое, кооперативное! Пусть теперь продавщица Люська нос не дерёт. У нас позначительнее специалист имеется, хоть и совсем молодой, то есть молоденькая.
Альки на празднике не было. Она осталась дома с мужем, ребёнком и новыми подругами. Таечка втайне обижалась и досадовала. Продружили, называется, полтора десятка лет, а порадоваться за подругу, так её и нет.
Зато в самый разгар веселья появился Виталик. Притащили для него стул из комнаты, усадили, стали подкладывать всего вкусного. Виталик смущённо ковырялся вилкой в тарелке, Он не ожидал повышенного к себе внимания. Затем залпом выпил две рюмки.
- За наших академиков, - пошутил он. – А мы академиев не кончали. Что с нас взять! Работяги мы и есть работяги!
Шутка вышла кривоватой. Но гости, достаточно разгорячённые напитками, на неудачную шутку не отреагировали. Таечка пожала плечами. Понятно, что Виталику обидно. Но теперь уже ничего не поделаешь. Да и чего страдать…. Девушкам Виталик всегда нравился. Та же Люська готова на шею броситься, позабыв про свою спесь.
- А чего учиться? – Виталик продолжал разговор с Таечкиной матерью. – От этого учения одни проблемы. Только деньги и время терять. Я, вот и без всяких техникумов хорошо зарабатываю.
- Конечно, конечно, Виталик, - соглашалась мать. – Всё оно так. Но всяко в жизни бывает. Каждому, ведь, своё.
Зря она это сказала.
- Конечно своё! - Виталик встал, от резкого движения шаткий стол накренился. Тарелка с пирогами полетела на пол. Банка с наливкой опрокинулась, проливая содержимое на стол. Хорошо, что в ней мало наливки осталось.
Гости на время прекратили задушевные беседы, глядя на удаляющуюся спину Виталика.
- Однако, развезло парня, - сказал кто-то.
- Переживает до сих пор, - качала головой Таечкина мать. – И я ещё тут брякнула невпопад.
- Да, ладно тебе! Ничего особенного ты не сказала,  – махнула рукой Таечка. – Успокоится.
Веселье продолжилось с тем же размахом. Но в душе Таечки осталась муть, как на дне ведра от выплеснутой отстоявшейся речной воды.
6
Со временем всё стало на круги своя. Виталик скоропостижно женился на бойкой девице Любаше, работающей на ферме дояркой. Вместе они уехали куда-то на комсомольскую стройку.
Таечка по распределению отправилась работать на торговую базу в районный центр. Как-то невесело началась трудовая деятельность Таечки. Сначала затруднения возникли с проживанием. За первые полгода Таечка сменила три квартирные хозяйки. То утюга не допросишься, света, мол, много нагорает от бесконечного глаженья. То рано встаёшь, то поздно приходишь, беспокойства от тебя много. И кавалеры никудышные, и подружки горластые. То придёшь, а вещи перерыты. Вроде, как искали чего-то. И чего, спрашивается. Спрашивать и ругаться не хочется. Но совсем не комфортно становится, хочется бежать без оглядки.
А вот с Алевтиной Тимофеевной повезло. Зажили, что называется душа в душу. Алевтина Тимофеевна, маленькая, круглая с ярким румянцем, всегда, казалось, пребывала в хорошем настроении. Таечку удивляло, как ей удаётся сохранять душевное равновесие.
- А чего о плохом думать? – пожимала плечами Алевтина Тимофеевна. – Если о нём всерьёз не думать, то всякая неприятность от тебя будет отваливаться сама собой.
У Таечки, к сожалению, так не получалось. Она остро переживала не только брошенное обидное слово, но и косой взгляд в её сторону. Особенно напрягали её взаимоотношения с начальницей Куркиной Лидией Васильевной, которая невзлюбила Таечку буквально с первых дней. Не проходило дня, чтобы Таечка не получала замечания от начальницы. Куркину не устраивало всё: одежда, манера общаться с клиентами. А, уж, улыбка Таечки буквально выводила её из себя.
- И чего это к месту и не к месту скалиться, - раздражённо выговаривала она. – Не артистка, чай!
- Что ж теперь, с кислой миной ходить? – думала Таечка, опустив глаза. – Не дождёшься!
Хоть и была Таечка с виду покладистой, но характер у неё был далеко не пластилиновый.
7
Андрей в жизни Таечки появился неожиданно, как будто вынырнул со дна речного, весь из себя положительный, не пьёт, не курит, хорошо зарабатывает. Но внешностью обладал весьма неказистой: рыжий, конопатый, кривоногий, да и росточку небольшого. Не понятно, чем он девкам нравился, но нравился. Выбрал же он Таечку. Прямо прилип к ней, проходу не давал. По вечерам встречал Таечку с работы, покупал ей шоколадки и лимонад, провожал с танцев.
Иногда по выходным они выбирались в районный центр. Гуляли в парке, ходили в кино и по магазинам.
Девчата ей завидовали. Вот, ведь, охмурила парня! Но Таечку не радовали его многочисленные знаки внимания. Втайне она надеялась, что какая-нибудь из девчонок наберётся смелости и отобьёт непрошенного жениха. Но такой не нашлось.
- И чего тебе надо? – удивлялась мать. – Парень хороший, и к тебе серьёзно относится. Васька тебя не устраивал, рыжий, мол, и двоечник. А это симпатичный и с образованием. Тебя не поймёшь.
- Не люблю я его, кажется, - вздыхала Таечка.
- Моду какую выбрали – любовь. А какая она любовь и не знаете. Просто кино насмотрелись. Может это и есть любовь. Хорошее отношение друг к другу дорогого стоит, - настаивала мать.
- Ла, что я с ним делать буду? – возмутилась Таечка.
- Что другие, то и ты, общие семейные хлопоты, дети.
- Вот, вот, дети! Рыжие и кривоногие!
- А ты на что? Может, они в тебя пойдут! – засмеялась мать.
Не понимала она Таечку, не понимала. Или не хотела понимать, боялась, наверное, что больше подходящих женихов не найдётся. Сколько в городе прожила, а, ведь, первый настоящий кавалер объявился. Про местных и говорить нечего, почти все переженились. И профессия у Андрея серьёзная, механиком на автобазе работает. Значит, всегда у них кусок хлеба будет, да ещё и маслом намазанный.
Андрей, воодушевившись поддержкой Таечкиной матери, стал действовать смелее. Дело дошло до поцелуев. Сначала робко касался щеки при прощании, а потом стал целовать в губы. Сначала Таечке хотелось выскользнуть из объятий, как пойманной рыбке из ведра. Но постепенно она привыкла, и временами ей объятия и поцелуи даже нравились. Только не на людях. Она очень боялась, что кто-то застанет их за этим занятием.
Настал день, когда Андрей позвал её замуж. День был как день, тёплый осенний. С деревьев периодически срывались жёлтые листья. Хоть дело к тому явно шло, но Таечка хотела, что бы всё случилось гораздо позже. Она растерялась и выпалила первое, что ей пришло в голову: - Я подумаю.
- Думай, только недолго! - раздражённо сказал Андрей. – А то, вдруг я передумаю.
Как ни странно, слова Андрея возымели действие. Таечка проворочалась всю ночь. Почему он так резко разговаривал. Неужели надоели её безразличие и холодность? Вдруг, действительно передумает. И что тогда? Она останется одна. Вот завистливые девчата обрадуются! А, если он начнёт рассказывать про их поцелуи или приплетёт со злости чего-нибудь ещё. Стыдоба-то! Чего гуляла, если не хотела замуж. Что-то тут не то! Именно так и будут говорить, а то и чего похуже.
На следующий день Андрей встречал её с цветами после работы.
- Надумала? – спросил с улыбкой.
- Надумала, - кивнула Таечка, стараясь казаться весёлой. Теперь- то чего грустить, когда муки выбора позади.
В ближайшую субботу отправились в ЗАГС подавать заявление.
От услышанной новости Таечкина мать всплакнула и стала прикидывать, как с умом потратить накопленные к свадьбе деньги. Началась беготня по магазинам в поисках туфель, материала на платье, капроновых чулок, приличного белья. Ещё нужно заказать цветы на фату и найти белый жакет, погода осенью не всегда выдаётся по желанию. Семья погрузилась в суматошную неразбериху подготовки к свадьбе.
Дел набиралось достаточно много, что заставляло суетиться, нервничать, часто пересекаться друг с другом.
Позже Таечка вспоминала предсвадебные дни как сплошной туман.
- С утра просыпаюсь, а посёлок погружён в туманное марево. Так и продираюсь сквозь него. Иду по улице и не узнаю её. Вроде бы всё знакомое, но в то же время другое, блёклое и размытое, как застиранное бельё. Ближе к обеду пробиваются солнечные лучи. Становится веселее. Меньше плакать хочется.
Хотя, спрашивается, чего я такая плаксивая была. Дело к свадьбе шло, радоваться надо, а я эту радость не могу из души извлечь. А слёзы, наоборот, совсем близко, чуть что и покатились.
И похудела я сильно. Когда пришла на последнюю примерку, портниха сильно ругалась. Два раза мне ушивала платье, и в конце опять слегка ушить пришлось.
Андрей приходил каждый день. Что-нибудь обязательно принесёт, чтобы порадовать. Но видно было, что тяготился он моим состоянием.
И Алевтине Тимофеевне не нравилось Таечкино настроение.
- И чего ты маешься, девка? – спросила она. – Тебя никто не неволит. Не хочешь, так не иди замуж.
- Нет, нет! – испугалась Таечка. – Я устала просто. А так, всё нормально. Не привычно как-то. Мысли всякие в голову лезут. Но ведь, всё наладится.
- Да, должно! – вздохнула Алевтина Тимофеевна. - Куда денется! Как-нибудь наладится. Всё в жизни налаживается не в одну, так в другую сторону.
В конце этого предсвадебного марафона получилось так, как задумали: и туфли лакированные достали, и платье сшили удачно, и цветочки на фату миленькие нашлись. Достали даже приличную белую кофту, чтобы накинуть на случай холодной или ветренной погоды.
Андрей познакомил Таечку со своими родителями. Сам факт знакомства Таечка запомнила плохо. Что-то ели и пили, говорили о чём-то. Особенно мать тарахтела без умолку. Потом она не могла вспомнить, о чём.  Отец Андрея понравился Таечке больше. Говорил он обстоятельно, по делу.
Гуляли свадьбу с размахом в родном посёлке. Родители Андрея не настаивали на проведении свадьбы у них, а как будто даже обрадовались, что хлопот меньше. Родня у них проживала в разных местах достаточно далеко друг от друга, не то, что у Таечки, где добрая четверть посёлка приходилась роднёй в той или иной степени.
Столы занимали практически весь двор, а один стол соорудили в огороде для случайно зашедшим. Всем же хочется присоединиться к празднику.
Свидетельницей на свадьбе Таечка пригласила соседку Олю. Если они и не дружили так задушевно как с Алькой, то всегда хорошо общались. Рядом с Олей сидела Анюта с высокой причёской и в новом платье, непривычно яркая и взрослая. 
- Гуляй, родня! Не каждый день дочку замуж выдаём! – радовался отец. – Сына на хорошей девке женил, теперь дочку выдаю! Для дочки ничего не жалко!
- Я ему замечания постоянно делала, - рассказывала Таечка. – Чего ты носишься туда-сюда и руками машешь. Мама мне тогда сказала, не надо, мол, мешать человеку радоваться. Сейчас вспоминаю и думаю, что он не столько радовался за меня, сколько своей суетой ненужные мысли отгонял. Не приглянулись они с Андреем друг другу ни с первого, ни с никаких других взглядов. Как встретились чужие, так чужие и остались.
На свадьбе я красивая была, - Таечка вздыхала. – Мне казалось, я самая красивая невеста. Но ведь молодые все красивые. И сейчас смотрю, на фотографии вроде симпатичная. Только несчастливая. Уже тогда чувствовала, не от той булки откусила. Так ведь мне никто другой и не предлагал. Ждать, оно всегда боязно.
Но получилось, как у людей. Не то, чтобы очень хорошо, но и не совсем плохо.
8
Жить стали в общежитии. Андрей всем с гордостью говорил, что выбил комнату в семейной общаге. На первых порах сойдёт. Удобства необходимые есть, а плата просто смешная, если сравнивать со съёмной квартирой.
Комната маленькая, но им тогда и незачем были хоромы. Всё равно размещать особо нечего. Покрасили окно и полы, повесили красивые занавески, вот и уют создан для семейной жизни. Удобства на половину этажа и кухня на десяток семей Таечку не тяготили. С таким уровнем сервиса четыре года жила в техникумовском общежитии. Ничего, не баре какие, можно и приспособиться. Зато дёшево что очень важно, когда в планах первым пунктом стоит приобретение собственного жилья.
Жили как все. Утром разбегались по работам, вечером, поужинав, смотрели телевизор. На кухне готовить ужин не получалось, вечером к плитам не пробьёшься. Купили электрическую плиту и готовили в комнате. Не совсем удобно, а что делать. Зато ни от кого не зависишь. Когда захотел, тогда и приготовил. И никто тебе в кастрюлю не смотрит.
С рождением дочки жизнь резко изменилась.
- Она же малюсенькая у меня родилась, в меня пошла, - говорила Таечка. – Но характером не в меня. Горластая, не дай бог. Да ещё день с ночью перепутала. Днём спит, а ночью развлекается. Я то что. Могу и днём иной раз прикорнуть. А Андрею на работу. Попробуй поработай, когда полночи промаялся. Ссорились мы часто, очень часто. Андрей постоянно напоминал мне, что отговаривал рожать. Может, и прав был. В общежитии с ребёнком сплошная маета. Пелёнки сушить негде, гулять тоже проблема. Пока стащишь коляску с четвёртого этажа, а потом её обратно подымешь, спину надорвёшь.
Но главное, что ночи беспокойные. Я старалась сама, сама дочку успокаивать. Потом стала спать вместе с ней на кровати, а Андрею купили раскладушку. Стало гораздо спокойнее.
Имя дали ей спустя месяц после рождения. Всё спорили, как назвать. Я мечтала назвать Мариной. А назвали Валей. Андрей настоял. У него сестра Валя в четыре года утонула. Хотел, чтобы имя в семье осталось. В конце концов я уступила, потом привыкла и даже нравиться стало называть её Валюшкой. Она была такой хорошенькой, беленькой, пухленькой.
Мама прямо прикипела к Валюшке, с рук её не спускала, избаловала. Но зато я спокойно оставила семимесячную Валюшку с мамой, когда вышла на работу. Нужно было зарабатывать на первоначальный взнос в кооператив. Экономили на всём, даже чулки обновляла. Для этого я приобрела специальный крючок для поднятия петель. Так наловчилась, что ко мне обращаться стали. Опять-таки лишняя шоколадка карман не оттягивала. Чай зато было с чем попить.
Мама хорошо мне помогла. Валюшка на её руках и выросла на всём домашнем. Мама и корову держала, и свиней, и кур, и гусей. Сейчас думаю, как она с таким хозяйством управлялась, да ещё с малым ребёнком на руках. Анюта к тому времени тоже учиться уехала. Собиралась стать медсестрой, как я когда-то. Отец в основном со скотиной и с птицами возился. Большая часть работы по дому ложилась на мамины плечи. 
Как-то приезжаем, Валюшка на подстилке среди грядок сидит, одуванчики в ладошках мнёт, а мама картошку окучивает. Валюшка такая серьёзная, сосредоточенная, словно понимает, что бабушку отвлекать от важных огородных дел не нужно.
Андрей много работал. Часто пропадал вечерами. Я тоже крутилась, как могла. По вечерам помимо основной работы полы в общежитии на пару с подружкой мыли.
А в пятницу вечером мчалась на автобусную станцию, чтобы успеть до ночи к родителям, потискать полусонную Валюшку, посплетничать с сёстрами. Без Андрея посиделки получались более затяжными и душевными. Допоздна пили чай, шуршали конфетными обёртками. Шоколадные конфеты тогда были у нас редкостью, всё больше на карамель налегали. Это сейчас, хочешь такие, хочешь сякие! И чего-то всё равно особенного хочется.
Ни телефонов, ни телевизоров у нас тогда не было. Про компьютеры я уже и не говорю. Придумали же такую заразу. Внуков не оторвёшь от экранов. Сам пешком под стол ходит, а ручонки тянет к пульту и чего-то там находит в телефоне этом.
Наверное, раньше общаться друг с другом было проще. Мы разговаривали, обсуждали, случалось ссорились и мирились, песни пели. Мама с сестрой душевно выводили, заслушаешься! Отец, бывало, сядет на ступеньках, курит и под нос себе бормочет. Но мы знали, любит он наши песни слушать.
Но так хорошо было летом и ранней осенью, а потом пошли туманы и дожди. Добираешься до посёлка по пустырю, ноги в грязи застревают. Пока одну вытащишь, другая увязла. Дотащишься до дома и сразу мыться и стираться. Чаи только потом, когда готов заснуть прямо за накрытым столом.
Зима выдалась снежная с сильными ветрами. Сложно стало добираться, потому что автобусы не всегда ходили.
Андрей ругался, какая необходимость каждую неделю таскаться в посёлок. Ему что, а мне Валюшку увидеть просто необходимо. Добиралась, как могла. Один раз иду, сил нет. Свалилась в сугроб и не знаю, сколько там пролежала, камыш надо мной шумит, звёздочки сквозь облака проглядывают. А потом увидела ясно Валюшку свою перед глазами. Тут же подскочила, откуда силы взялись и добежала до дома. А у девочки моей температура поднялась. Тогда у неё корь начиналась. Господи, сколько же пережила всего! Сколько ещё впереди было ветрянок, коклюшей, бронхитов и других детских болячек!
9
К концу зимы резко потеплело. Дороги опять развезло. Подули шквальные мартовские ветра. Впереди замаячили перемены.
В конце лета для Таечки заканчивался срок отработки. Могла самостоятельно искать работу по вкусу и возможностям. Больше всего Таечку радовала возможность не встречаться с Лидией Васильевной, как она надеялась, никогда. 
Как полагается, Таечка накрыла стол, чтобы отметить своё отбывание на вольные хлеба. Услышала много хороших слов в свой адрес. Даже Лидия Васильевна пожелала ей удачно устроиться на новом месте.
Андрея переводили на работу в областной центр. Жить в областном центре Таечке всегда хотелось. Жизнь представлялась совсем другой. Разнообразнее, ярче, возможностей больше. Театры, музеи, дворцы культуры, учебных заведений полно. Таечка со школы лелеяла мечту получить высшее образование. Можно работать и учиться, ездить никуда не нужно.
- Как это! Опять учиться? – бросил Андрей с досадой. – А дом, а хозяйство? Валюшка заботы требует! Ты забыла, что ли?
Ничего Таечка не забыла. И справилась бы она со всем. Только как мужу об этом скажешь. Он всегда найдёт, что возразить.
Это сейчас она нашлась бы и заявила: - Да, учиться хочу! В люди выбиться! Ты вполне можешь мне помочь! Не обязана я каждый день тебя свежеиспечёнными пирожками встречать! И брюки не обязана каждый день наглаживать, приучись их сначала нормально вешать!
Но это Таечка сейчас бы сказала. А тогда не могла. Как это мужа, ребёнка и хозяйство бросить и учиться побежать, как шальная. Зачем ей, деревенской девке на непонятные вершины карабкаться. Специальность неплохая. На работе уважают. Соседи с просьбами постоянно обращаются.
Алька, вон, не только учиться, но и работать пока не хочет. «Успеется!» - говорит. Опять ждёт прибавления в семействе. Полностью погрузилась в быт и вполне счастлива, или просто хочет показать всем, как удачно у неё жизнь складывается.
В областном центре Андрею тоже выделили комнату, но не в общежитии, а в ведомственном доме на троих хозяев. Комната оказалась просторней и светлее. Удобства на улице, зато кухня большая чистая, у каждого хозяина свой шкафчик для хранения посуды. Дежурили на кухне по очереди, чистили плиты, мыли полы. Раз в месяц устраивали сообща генеральную уборку. В общем обустроились, можно сказать, комфортно, если привыкнуть. А Таечка ко всему быстро привыкала.
Устроилась на работу практически рядом с домом. Магазинчик располагался в полуподвальных помещениях. Спускаешься вниз и попадаешь в торговый зал, который освещается верхними окнами. В смену работали две продавщицы. Таечка торговала канцелярскими товарами, а Зинаида Ивановна книгами, журналами, открытками и прочей бумажной продукцией. Зинаиде Ивановне до пенсии оставалось года два. Каждый день начинался с мечтаний Зинаиды Ивановны о том, как она уедет на пенсии в родную деревню и будет ухаживать за садом, где красота, чистый воздух и прочие прелести жизни. К слову сказать, ни в какую деревню на пенсии Зинаида Ивановна не поехала. Просидела она в родном магазине ещё лет десять, а то и пятнадцать, за что, кстати была очень благодарна начальству. Привыкла, да и сельским трудом заниматься тяжело в почтенном возрасте. И дом, на который она рассчитывала, без неё поделили.
Трудовой день Таечки начинался с утра. Она вскакивала ни свет ни заря. Готовила завтрак, гладила одежду, быстро наводила порядок в комнате. В девять она уже сидела на рабочем месте.
Посетители появлялись чаще во второй половине дня. По утрам Таечка с Зинаидой Ивановной пили чай и обсуждали последние новости. Новости делились на три категории: дела домашние, дела рабочие и международное положение. Самой объёмной категорией были дела домашние, В неё входили проблемы детей и внуков, взаимоотношения с другими родственниками, обсуждение кулинарных достижений. По разряду рабочих дел обсуждалась выручка, наличие товаров, перспективы новых поступлений. Как правило, каждый из пунктов оценивался со знаком минус. Куда больше эмоций вызывали новости из-за «бугра». Там то забастовки, то демонстрации, а было бы хорошо, никто и не выступал бы. Жили бы спокойно, как в Союзе. А им неймётся, то негров, то арабов угнетают, то простых рабочих гнобят. Нет, чтобы социализм построить, так расплодили богатеев. А некоторые из молодых с завистью смотрят на их одёжку да на машинки. Но Таечка не из таких. Она знает, чего в жизни хочет и как этого достичь. Тяжеловато, конечно, но силы у неё есть и голова на плечах тоже.
Мысль о том, чтобы продолжить учиться, нет-нет да и заползала в голову. Всяко в жизни может случиться и ко всему нужно быть готовой. Пользуясь утренним затишьем, Таечка украдкой листала школьные учебники.
- Делать тебе нечего. И чего это тебе высшее образование даст? – Зинаида Ивановна неодобрительно качала головой. -  Уж, лучше за прилавком стоять, всё ответственности меньше. А мечтать о шальных деньгах и вовсе не стоит. Это как лист бумаги с двумя сторонами: на одной кошель с деньгами, на другой казёный дом.
- Любите же Вы пугать, Зинаида Павловна, - смеялась Таечка.
- Пугать, не пугать, а жизнь по- всякому повернуться может, - качала головой пожилая женщина. – Я много чего перевидала.
10
Валюшка по-прежнему жила у матери. Таечка поставила её на очередь в ясли. Но очередь никак подходить не спешила. Кроме Валюшки мать иногда присматривала за Сенькиным сыном Павликом. Сенька с Наташей начали строить дом, и Павлик поочерёдно переходил от одной бабушки к другой.
 - Маленькая она ещё. Подрастёт и сразу в садик отдадим, очередь к тому времени обязательно подойдёт, - успокаивала себя Таечка.
Ей хотелось, чтобы Валюшка постепенно привыкала к новому месту. Она попросила мать привезти дочку на выходные. Ничего хорошего из этого не вышло. Валюшка всё не нравилось. Она капризничала, бросала игрушки, часто плакала и плохо ела. Правда, успели сходить в фотоателье, сделать фотокарточку на память – она, Андрей и Валюшка с вытаращенными глазами посредине.
Андрей ходил раздражённый.  Нарушился привычный распорядок выходных, да и от бессонных ночей он отвык.
- Тесно у вас, - оправдывалась мать. – Мы же к простору привыкли. А здесь даже на улицу пойти погулять проблема. А дома они с Павликом почти целый день свежим воздухом дышат. Пусть у меня пока растёт, оно же и лучше.
Таечка понимала, что лучше. Это обстоятельство и радовало её и беспокоило. Проблем меньше, но без ребёнка семья пустая какая-то получается. Вот и неслась она по выходным на автобусе, на попутках, а где и на своих двоих с тяжёлыми сумками.
Как-то встретила Ваську с женой и двумя детьми. Младшего Васька нёс на руках, а старший держался за юбку матери. Таечка сразу заметила, как бережно держал Васька ребёнка на руках, как поправил на нём шапочку.
- Да, у Андрея так не получается, - подумала Таечка. Ей стало ужасно обидно. Не конкретно на что-то, а на всё сразу. Какая-то всеобщая несправедливость в этом мире.
Она кивнула первой. Васька заметно покраснел, а потом набрался духу и спросил про дела.
- А! Дела, как дела! – отмахнулась Таечка, стараясь выглядеть вполне себе беззаботной и счастливой.
Разрыдалась она уже дома, на плече у матери и долго не могла остановиться.
- Ну, выплачься, доченька, выплачься, - гладила её по голове мать. – Потихоньку, полегоньку всё наладится.
- Да, как же оно наладится? В какую сторону? – спрашивала Таечка. Ответа не находилось.
- Развели сырость! – бурчал отец. – Раньше надо было думать.
 - Тебя забыли спросить! – огрызнулась мать. – Лучше самовар поставь!
 - А потом гляжу, а в дверях Валюшка стоит, - говорила Таечка. – Разбудили мы её. Стоит в дверях и грозит мне пальчиком: - И паць!
Я всполошилась: - Не буду, не буду, солнышко, плакать! Это я смеюсь так!
Отец поднял Валюшку на руки и тоже говорит: - Мама смеётся.
- С утра тебя ждёт, - сказала мать. – Подойдёт к двери, послушает. Мама, говорит идёт. А мама всё не идёт и не идёт.
— Вот, я и пришла, радость моя! – Я как схватила Валюшку на руки. Стыдно мне стало, очень стыдно. Меня ждут всегда и родители, и Валюшка, а я чего-то жизнью не довольна. Неблагодарная, одним словом. У других что, жизнь лучше? Вон Васькина жена какой толстой стала. Размер пятидесятый, не меньше. А я, как носила сорок четвёртый, так и носила. Иногда даже сорок второй подходил.
А Андрей, что плохой муж, разве? На кооператив деньги копит. Мы этим кооперативом бредили прямо. Мне по ночам снилось, как я комнату обставляю. Туда диван поставлю, туда стол. На окна занавески нежно-голубые повешу, на диван покрыло китайское постелю, расшибусь, но достану. Будет всё, как у людей.
А тоска эта от фильмов всяких про любовь. Лучше лишний раз полы помыть, чем по киношкам бегать. Я и сейчас про любовь не очень люблю смотреть. Напридумывают всякого. В жизни оно по-другому. Исторические фильмы – это другое дело. Детективы тоже интересные попадаются.
В общем, успокоила я себя тогда. А дальше пошло по-прежнему: где смолчу, где просто пропущу мимо ушей. Днём работа, вечером стирать нужно, готовить, вещи привести в порядок. На кухне обсудить с приятельницами последние новости и то не всегда получалось. Иной день так намаешься, что мечтаешь, как бы до постели быстрей добраться. Некогда заморачиваться особо.
11
Как Таечка и предполагала, в три года Валюшке дали направление в садик. Нужно было налаживать жизнь в полном составе семьи. Нелегко давалось налаживание. Валюшка ни в какую идти в садик не хотела. Ещё бы. У бабушки их было всего трое, а по вечерам она и вовсе оставалась одна. В группе двадцать пять человек, попробуй привыкни.
Первый год Валюшка часто болела. То у неё ангина, то ухо разболелось, а текущие сопли стали постоянным явлением.
- Когда же это закончится? – волновалась Таечка.
- Ничего, ничего, - успокаивали более опытные мамаши. – Привыкнет и станет меньше болеть. Не одна она у вас такая. Все детишки через болячки проходят.
И действительно, примерно через год Валюшка стала болеть значительно меньше. Появились у неё в садике подруги. Утренние скандалы постепенно сошли на нет.
- Знаете, она такая умничка была, - говорила Таечка. – Утром встанет и говорит: -«Давай меня быстрей собирай! Мне на работу пора.» Она садик работой называла. Смешная такая была! В пять лет стихи сочиняла. Одно стихотворение про бабушку сочинила. «Бабушка, балабушка! Милая моя!» Мы потом так и называли мать – «балабушка».  И на утренниках она всегда первая, станцует, споёт, стишок с выражением расскажет. Все её в садике хвалили, молодец, активная и с детьми ладить умеет.
А потом мы на очередь встали в кооператив и первый взнос внесли. Квартира вроде бы стала становиться реальностью.
Пока у Таечки жизнь налаживалась, в родительском доме бушевали страсти. Только отгуляли по случаю рождения дочки у Семёна, как неожиданно, бросив учёбу, домой заявилась Анютка вся в слезах и соплях. Выяснилось, что она беременна, а Колька ребёнка не хочет и свадьбу откладывает. Может и не просто откладывает, а жениться не хочет. Анютка, оказывается, надеялась до последнего, что ситуация благополучно разрешится. Но Колька тянул, никак не мог решиться, говорил про любовь.
- Всё у вас любовь на уме! – злилась мать.
Отец молчал и много курил. Никак не мог понять, как скромная и тихая Анютка оказалась в такой ситуации.
Но нужно было что-то решать, как-то организовывать жизнь дальше.
Последнее веское слово сказал Семён: - Ничего! Детё подымем все сообща. А этому подлецу я руки-ноги переломаю, как встречу.
Долго ждать подлеца не пришлось. Явился, как миленький, с повинной головой примерно через неделю. И женюсь, мол, и заботиться буду…. Только прости дурака!
Простили без ломания рук и ног, сыграли свадьбу. В положенный срок родилась девочка, которую назвали Иринкой.
— Вот, так бывает! – говорила Таечка. – И сомневался долго, жениться или нет, в общем, тянул как мог. Но женился и жить стали лучше, чем многие другие.  Детей разве что в зубах не носил. Баловал безмерно, не то, что мой. Там не стой, здесь не сиди. Чтоб сказку почитать или на качелях ребёнка покатать. Нет, этого не было. Я, бывало, завидовала. Отчего так получается. Вроде, любил, а настоящей заботы не было. Всегда я должна была чего-то.
12
В школу Валюшка пошла с удовольствием. Первого сентября гордо вышагивала с тяжёлым портфелем и двумя огромными бантами на голове. Все буквы и цифры знала. Потому и училась легко, всегда без троек. Уроки делала самостоятельно. Таечка проверяла домашнее задание больше для порядка, даже подсказывать не приходилось. На родительские собрания ходила с удовольствием и внимательно слушала про Валюшкины успехи. Всегда принимала активное участие в подготовке праздников. Шила наряды для Валюшки, собирала гирлянды, пекла печенье. Даже с работы ухитрялась на все утренники отпрашиваться.
По знакомству Таечка устроилась продавцом в «Детский мир». Добираться до работы стало дольше и за прилавком не почитаешь. Торговый зал большой, за день ни один километр намотаешь. Зато зарплата повыше и работа поинтереснее.
Таечке нравилось работать с людьми. А тут почти все с детками приходят. Таечка могла помочь с выбором, примеркой, грамотно описать достоинства товара, рассказать, как правильно за ним ухаживать. Таечку стали уважать, приводить к ней своих знакомых. Понятно, что дело не столько в Таечкиной привлекательности и грамотности, сколько в тотальном дефиците красивой детской одежды. Каждому ведь, хотелось одеть своё чадо понаряднее. Таечку узнавали на улице, здоровались, старались с ней подружиться.
Появилось много знакомых в других магазинах. Ты им импортную вещичку достанешь, а в ответ тоже что-нибудь дефицитное приобретёшь. Причём, по своей цене, что немаловажно. Валюшку баловала, насколько позволяли возможности. То ей туфельки новые принесёт, то курточку яркую, ни у кого в классе таких не будет. Такой товар по верхам расходится.
Таечка потихоньку прикупала для будущей квартиру то одно, то другое. Приобрела она чайный сервиз на шесть персон, парочку тканых льняных покрывал и люстру под хрусталь с висюльками. Будущая квартира активно прорисовывалась в конкретных деталях. 
- Лежу, бывало, - говорила Таечка, - и представляю перед сном, на какую стену ковёр повешу, на какую картину или календарь. Прикидываю, какой плед положу на диван, как подушки разложу, какой узор на покрывала выберу. Так и засыпала со своими мечтами.
 13
Только зимой случилось непредвиденное. Андрей с напарником попали в аварию. Напарник Андрея погиб на месте, а его самого доставили в больницу, где сразу же сделали операцию и вроде бы успешно. Но пролежал он в больнице три дня. А потом его не стало. Все эти дни Таечка не отходила от мужа, взяла на работе отпуск без содержания. Сидя у постели, держала его за руку и говорила, говорила всё, что приходило в голову. Казалось, остановится и Андрей уйдёт от неё навсегда. Почти так и получилось. Андрей умер, когда Таечка спала, скрючившись на стуле.
- Что тут скажешь, - развёл руками врач. – Очень серьёзная была травма. А мы сделали, что от нас зависело.
Таечке стало тяжело дышать. Она вышла на улицу, вдохнула морозный воздух полной грудью. Мелкие колючие снежинки мельтешили перед лицом. Всё осталось как будто на своих местах. Только Андрея больше не было. И этот факт с трудом укладывался в голове.
Дальше началась беготня по инстанциям. То одну справку возьми, то другую. Так и мотаешься по городу по инстанциям. А ещё похороны организовать надо достойно, поминки устроить. Постараться нужно как следует, чтобы люди не осудили. Но осуждений и разговоров за спиной Таечке избежать не удалось, хоть и крутилась она как белка в колесе.
Хорошо, родственники помогали. Все как один дружно включились в необходимые хлопоты. Их забота и помощь поддерживала Таечку, отвлекая от тяжёлых мыслей.
Зато свекровь со скорбно поджатыми губами в чёрном надвинутом на глаза платке не столько помогала, сколько мешала со своими указаниями и упрёками. И то не так, и то не эдак. Всё плохо и не по-людски. Конечно, не больно-то как ценили Андрюшу в собственном доме! И уюта в доме нет настоящего. Вещи по углам сложены как на вокзале. Таечка боялась не сдержаться и наорать на свекровь. Чего каждую пылинку под микроскопом рассматривать…. 
- Тебе, Таечка, о себе теперь больше думать надо, - говорила мать. – Ну, их всех! Какую-нибудь гадость всегда найдётся кому сказать. А свекровь, кто она тебе? Вы и раньше шибко не роднились. Так чего теперь на неё внимание отвлекать.
За поминальным столом было сказано много хороших слов об Андрее. Друзья, сослуживцы, соседи говорили о том, какой он был порядочный, отзывчивый и работящий.
- Всё верно! – думала Таечка. – И работящий, и порядочный. Только вот я его недостаточно любила почему-то. Может, по-настоящему понять не могла. Но не изменишь ничего, не изменишь.
Все события, даже самые ужасные, остаются позади. Острота переживаний приглушается. Появляются новые многочисленные дела, отвлекающие от воспоминаний.
Срочно нужно было решать вопрос с выплатами за кооперативную квартиру.
Совещались всей семьёй. Было абсолютно ясно, что Таечка выплаты за кооператив не потянет. Но как оставаться в дальнейшем без квартиры, она не представляла.
Рассуждали и так, и эдак. Получалось, что негоже им бросать Таечку в беде, хоть и у самих ни у кого лишнего не было. Как-то нужно было выкручиваться из создавшегося положения.
Ольга недавно третьего родила. Какая от неё помощь?
Семён только-только рассчитался с долгами за строительство и обустройство дома, но пообещал вносить лепту в ежемесячные взносы.
- Ничего! - сказала мать. –  Мы тут с отцом посоветовались и решили корову продать. Всё равно, мне с двумя уже тяжело управляться. А ты деньги в банк положишь, и будешь потихоньку на взносы снимать. А там, глядишь, и человек найдётся подходящий. Ты ж, молодая ещё. С квартирой то легче жениха подходящего найти.
- Скажешь тоже, мам! – вздохнула Таечка. Не просто найти хоть кого-нибудь, а, уж, хорошего!...
                13
Через год после смерти Андрея появился Леднёв. Возил на машине директора магазина. Хоть росточком не шибко вышел высокий, но на лицо был вполне симпатичным. А, главное, характер лёгкий. Всё ему нипочём, никакие проблемы его не касались. Женщинам нравился. Обходительный балагур к любой даме мог найти подход. Но объектом амурных притязаний выбрал Таечку.
Когда Леднёв первый раз принёс коробку конфет, Таечка очень удивилась.
- Леднёв, это что такое? Ты ничего не перепутал? – спросила Таечка.
- А чего? – пожал плечами Леднёв. - Послезавтра уже Новый год. Пора подарки начинать делать подругам.
- И много их у тебя? – неожиданно разозлилась Таечка.
- Да ты никак ревнуешь, - Леднёв попытался приобнять её за талию.
- Да, ну тебя, Леднёв! – отряхнула его руки Таечка. - Охота тебе дурака валять!
- Чего это, дурака? – как бы обиделся Леднёв. – Может, я на тебе жениться хочу.
- Что, очень хочешь?
- Очень!
- Разженись сначала! – оборвала его Таечка, пытаясь всучить коробку конфет обратно.
- Надо же, какие мы строгие!
- Да, уж, какие есть! Сами по себе.
Леднёв развернулся и ушёл. Конфеты остались лежать на столе. Таечка подумала немного и унесла их домой. Ну, раз так получилось!
И, ведь, получилось! Таечка всё чаще стала ловить себя на том, что ждёт прихода Леднёва. А завидев его издали, начинала непроизвольно улыбаться.
- Неправильно всё это! – думала Таечка. – Нехорошо. Гнать его надо от себя и подальше.
Но как раз-таки гнать и не получалось. Леднёв застрял в мыслях Таечки, как репей на подоле. И репей это разрастался и разрастался.
И дело подошло к логическому завершению. Вовсе не обязательно ей было в тот день ехать на торговую базу, но поехала. Сидела в кабине и слушала совсем уж фривольные речи, а уши пылали и дышать стало трудно. А потом свернули на глухую просёлочную дорогу. Так всё и случилось на берегу тихой речки под плеск воды и шелест листвы.
На этом романтическая часть истории закончилась. То ли Таечка стала придирчивой, то ли Леднёв изменился, но раздражение нарастало, грозя перерасти в нерегулируемый выплеск эмоций. А может, ей просто хотелось определённости, но её и в перспективе не просматривалось.
- Какая-то ты, Таечка, стала нервная. Уж, не беременная ли? – подколол как-то Леднёв.
- Не дождёшься! – огрызнулась Таечка.
- А, что так! Я бы на тебе сразу женился.
- Да, уж! Не зли меня, Леднёв!
- Я же к тебе по-доброму, - вроде как обиделся Леднёв.
- Ты ко всем по-доброму, и к Томке, например. Я что, не вижу, как ты её за задницу хватаешь?
- Так она ж не против. Почему бы не сделать женщине приятное. Но люблю-то я тебя.
Это «люблю» почему-то задевало Таечку больше всего.
- Любит он, ка же! – злилась она.
- Измучилась я тогда, - говорила Таечка. – С ним плохо. И не в том дело, что мужик он никакой. Как раз- таки мужик он был ещё тот. Тяжесть на душе у меня была, что неправильно всё это. Без него ещё хуже. Все мысли только о прошедшем или предстоящем свидании. Как ненормальная стала, помешанная на этом Леднёве.
- Хоть бы делся куда! – подумала однажды и как накаркала. Уехал мой Леднёв куда-то на заработки.
Встретились мы перед отъездом. Он меня всё по голове гладил и рассказывал какая я расчудесная. Понятно, что трепался, но хотелось слушать и слушать. Я сидела и плакала, а он всё говорил и говорил. И, что вернётся, как заработает, и мы поженимся, и будем жить долго и счастливо, и будет у нас дочка, вся в меня и немножко в него. А я всё плакала и плакала.
А потом ничего, ни строчки, ни буковки….
                14
После отъезда Леднёва Таечка долго скучала. Маялась, всё ждала весточки.  Но клин клином вышибают. Другим клином оказался Олег Матросов. Познакомились на дне рождения Альки. Она созвала тогда много народу, Таечке всё больше незнакомого.
Пока крошили на кухне салат Алька поинтересовалась, понравился ли ей тот высокий темноволосый парень, что чинил торшер.
- Ничего вроде, - отозвалась Таечка. – А ты мне его сватаешь, что ли?
- Если бы и посватала, то что? Он парень серьёзный, положительный.
- Был у меня и серьёзный и положительный, только радости не было, вздохнула Таечка. – Грех, конечно, так говорить, только куда от воспоминаний денешься.
- От Леднёва было много радости! - отмахнулась Алька.
- Да причём здесь Леднёв!? Не надоело ещё вспоминать. Он и так икает, наверное, без передышки.
- Ладно, ладно не буду! – Алька обняла Таечку. – Только ты на Олега посмотри повнимательней.
При внимательном рассмотрении Олег оказался вполне приятным молодым человеком. Опять-таки, пил в меру и курением особо не увлекался.
Сходили пару раз в кино, раза три в кафешку, погуляли несколько раз в парке. Олег с удовольствием возился с Валюшкой. поднимал её на руки, подсаживая на качели, угощал мороженым.
Предложение Олег сделал через два месяца после знакомства.
- Чего тянуть, друг друга мы узнали. Ты – женщина хозяйственная и вроде надёжная. Давай распишемся.
- Я подумаю, - хотела сказать Таечка, но кивнула головой. Оно и понятно. Тут или выходи замуж, или болтайся в непонятно каком статусе, лови на себе осуждающие взгляды. Опять рыцаря дожидаться? Только прискачет какой-нибудь очередной Леднёв с красивыми речами и мелкими подарочками. А потом – извини, подвинься, сама понимаешь….
К тому времени она многое узнала про Олега. Работает на железной дороге, зарабатывает прилично. Был женат, с женой не сошлись характерами. Это потом ей рассказали, что Олег застукал жену с другим. Вроде не гулящая была, а как получилось, и что произошло на самом деле, никто толком не знал. Сын Серёжка остался с женой. С Серёжкой он иногда видится подарки ему покупает. Это кроме алиментов. Ответственный, значит. Хотя, из семьи же деньги брать будет.
О пять стояла осень с туманами и дождями. Таечка под зонтом шла на работу, под зонтом и возвращалась. Редкие солнечные дни наполнялись прохладными пронизывающими ветрами.
- Даже погода на свадьбы меня не балует, - думала Таечка. Она не ощущала в душе радости, которая прилагалась бы к столь значительным изменениям в жизни. Она как бы послушно следовала некоему персту судьбы, невидимому, но жёстко указующему.
Расписались в районном Загсе тихо и скромно. Предсвадебные хлопоты были сведены до минимума. Таечка на регистрацию надела новый импортный костюм светло-сиреневого цвета. К волосам прикрепила большой белый цветок. Получилось красиво. «Стильно» - как сказала напарница Светка. Олег надел, как и полагается чёрный костюм. Не совсем новый, но очень даже приличный.
- Так вот, представляешь, поднимаемся мы в регистрационный зал, а он на втором этаже. Между этажами зеркало висело, большое, такое, старинное. И смотримся мы в нём как-то странно. Олег высокий худющий, а я маленькая плотненькая, вес уже значительно прибавился со времён девичества. И представила я на месте Олега Леднёва, сердце так и затрепыхалось. Видно, не до конца клин вышибло. Я, наверное, покраснела и стала спотыкаться. Вот, надо же, какие мысли полезли перед самой регистрацией.
Но всё обошлось хорошо. Кольца не уронили, никто не зарыдал. А потом тихо мирно поехали в кафешку, где сняли несколько столиков. Гостей было совсем не много. В основном родные да по два человека с его и моей работы, и конечно же Алька с мужем. Скромненько и душевненько посидели, попели, потанцевали и разошлись. Без особой пышности. Это в первый раз всего хочется, А я второй раз замуж шла. Уже далеко не девочка. Так и стали жить под одной крышей и обустраиваться под совместный быт.
                15
С рождение совместного ребёнка тянуть не стали. Павлик родился летом следующего года. Павликом сына назвал Олег в честь своего отца. Таечка мечтала назвать сына Игорьком. Но, какой там! Собрался семейный совет и решили, что мальчик будет Павлом Олеговичем. Традиции соблюдать надо!
Таечка очень надеялась, что мальчик окажется спокойнее сестры. Но не тут-то было. Павлик орал и днём, и ночью. Ночью даже особенно получалось голосисто и надрывно. Полночи Таечка ходила и укачивала Павлика, даже на улицу выбегала, чтобы дать возможность Олегу выспаться.
- И чего они у тебя такие? – недоумевала мать. – Вы все у меня были гораздо спокойнее,
- Да, уж! Повезло, так повезло. Ни днём, ни ночью покоя нет. А молодость проходит, - Таечка выполняла домашнюю работу часто механически, а голову забивали разные ненужные мысли.
Например, что уже тридцатник, а в институт не поступила, и теперь уже вряд ли поступит. Так и будет у прилавка до самой пенсии стоять. Вся домашняя работа на ней. Олег приходит уставший, переодевается, умывается и садится с газетой за стол. А потом смотрит телевизор. А она то принеси, то подай, а потом помой. И чего жаловаться. Она же дома сидит в декрете. Можно сказать отдыхает. Каждому бы такой отдых!
 Валюшка стала слишком самостоятельной. Не слушается. Из дома рвётся то туда, то сюда. То кружки, то спортивная секция, то дополнительные занятия. По дому помочь не допросишься. Ей всегда некогда. Перекусила на бегу, смотришь и упорхнула куда-то. Только слышишь, как дверь хлопнула. Подружки ей стали роднее матери.
Таечка вечером еле до постели доберётся и тут же отключается. Какая, уж, тут любовь и прочие нежности! Да и Олег особых чувств не проявлял. Придёт, телевизор посмотрит и спать. Всё быстро-быстро, завтра же на работу опять.
Иногда ездили в родной посёлок. Там Таечка переключалась на семейные дела. Дела в посёлке не прекращались ни в какой сезон.  Весной само собой посадки, от грядок не отрываешься. Летом прополка, сбор урожая, заготовки на зиму. Закручиваешь банки,  пока спина не занемеет. В зиму всё пригодится. И осенью заготовки, потом окончательная уборка огорода.  Зимой тоже работы находилось немало. Скотину и птиц зимой кормить надо. То курам кукурузу перемалываешь, то свиньям похлёбку варишь, то за коровами прибрать надо и свеженького сена подложить.
Пока за Павликом присматривали мать или Наташа, Таечка погружалась в деревенский быт. Хоть мать и настаивала, что справятся без неё, Таечка не могла сидеть без дела. Вроде бы и дела почти такие же как дома, но от них получаешь удовольствие, а дома больше на трудовую повинность похоже.
                16    
К осени следующего года Таечка устроили Павлика в ясли. Началась сплошная маета. Три дня ходит, две недели болеет. На работе стали косо смотреть.
- Ты, уж, решай, Матросова как быть дальше. Или с ребёнком сиди, раз он у тебя такой болезненный, или работай. Если возможность есть, няньку нанимай.
Про няньку и думать нечего. Бабушки, готовые посидеть с детьми, конечно, находились, но расценки у них были такие, что пришлось бы всю Таечкину зарплату отдавать.
Выручила, как всегда, Таечкина родня.
- Вези его к нам! – решительно сказала мать. – Валюшку подняли и Павлика поможем. У нас всё своё: и мясо, и молоко. Разве магазинную сметану сравнить с домашней!
Почему-то последний довод показался Таечке самым убедительным. Конечно, опять будет разрываться между городом и посёлком, но другого достойного выхода просто нет. Маму жалко. Когда с Валюшкой возилась, моложе всё-таки была. А теперь, то давление подскочит, то сердце прихватит. Но по-другому не получалось. Никак не получалось.
И опять начались еженедельные мотания между городом и посёлком. В пятницу после работы не успевала на автобус. Уезжала ранним утренним рейсом. Ползла по раскисшей дороге с сумками с городскими деликатесами, Таечка научилась их доставать. Павлик быстро выправился на деревенских продуктах, набрал вес, щёчки порозовели. Только говорил плохо. Объяснялся больше междометиями и руками, показывая, что ему нужно.
- Я переживала по этому поводу, - говорила Таечка. – Валюшка у меня в два года уже вовсю болтала, а Павлик всё «У!» да «У!». Меня все успокаивали поначалу. Дети, они по-разному развиваются. У соседки, мол, сын до пяти лет не разговаривал, а потом академиком стал. Только, по-моему, сказки всё это. Специально кто-то придумывает. Конечно, многое даётся и трудом, усидчивостью. Очень я на это рассчитывала. Только Павлик был такой непоседа, каких ещё поискать нужно.
Боевой был карапуз! Ни петуха, ни собаку не боялся. Во всех лужах во дворе побывал. По лестнице на чердак залез. Это в два то года! Глаз да глаз за ним нужен был. Мама вся избегалась.
И ещё долго мы не могли отучить его цыплят душить. Схватит в ручонки и жмёт. А цыплёнку много ли надо. Глядишь, и головка набок. Но отучили, таки, отучили….
Летом мы с Павликом и Валюшкой на речку ходили. Вот, где веселье было! Речка мелкая. Но Павлик лезет туда, где поглубже. Только успевай его подхватывать. Смеётся, ручонками машет, по воде хлопает, не вытащишь его на берег. И сама я окунусь, лягу на песочке, а по голубому небу облака плывут, неспешно так. Хорошее время было!
                17
 И наконец мы получили квартиру! – глаза Таечки загорались. Спустя много лет при воспоминании об этом событии эмоции продолжали бить через край. – Осень стояла. У меня большинство значительных событий осенью произошло, и хороших, и плохих. Зашли мы в квартиру, сердце у меня чуть не остановилось от радости. Хожу из угла в угол и мысленно мебель расставляю, здесь диван поставим, тут стол под расшитой вишнёвой скатертью. А дел ещё столько нужно было переделать, прежде чем мебель завозить! Но всё казалось ерундой. Своя квартира, выстраданная, вымечтанная!
Стали квартиру обставлять. Купили немецкий гарнитур по знакомству. Шкафы нарядные, полированные и кучу барахла в них спрятать можно. На видном месте чайный сервиз стоял на двенадцать персон. Обои на стены наклеили, на голубом фоне нежно-розовые цветы. Занавески в тон обоям повесили. На подвесных книжных полках стояло десятка два книг в нарядных обложках. Повесили даже зеркало в металлической ажурной оправе в прихожую. Всё, как у людей, и даже лучше.
Первое время Таечке не верилось, что эта новая нарядная квартира принадлежит ей.
Новоселье отпраздновали многолюдно и весело. Родные надарили посуды, полотенец, белья. С работы преподнесли большой электрический самовар. Алька подарила пушистый импортный плед. Родные подарили деньги, сама, мол, решай, что купить. Гости ели, пили, нахваливали квартиру.
Только материн брат дядя Степан с недовольным видом обошёл квартиру и высказал своё особое мнение. Кухня мала, развернуться негде. Как повернулся, так задел что-то. Унитаз с ванной совсем крошечные. Сел на унитаз, бока в ванну упираются.
- Зато задница зимой не мёрзнет! – огрызнулась мать. Вечно этот Стёпа со своим мнением поперёк всех.
- А по мне, - говорила Таечка. – Пусть маленькая, зато своя! Были квартиры, конечно, и побольше, и совсем огромные с высоченными потолками. Да не про нас! Главное, каждой вещи своё место найти. У меня это хорошо получалось. Да и вещей в то время было мало. На лето два повседневных платья и одно нарядное и ты королева. А сейчас столько барахла, что никаких полок не хватает. Иной раз начну разбирать, чего-то нахожу, про что давно забыла. Это ж надо было так захламиться! Вот уйдём мы и никому это наше барахло не нужно будет. Всё выбросят, даже разбирать не станут, поленятся.
                18
Отец умер в начале зимы того же года быстро и неожиданно.
- Все мы знали, что у него больное сердце, - говорила Таечка. – Беречь его надо было. А как беречь? Своё хозяйство, дом поддерживать нужно. Он постоянно при делах был. Не мог сидеть сложа руки. Да, если и сидел бы, то не факт, что прожил бы дольше. Тоска бы одолела. Тоска она пуще всех зол организм разъедает.
А так он утром повозился со скотиной, присел на лавочку перед домом отдохнуть и больше не встал. Мать в летней кухне прибиралась. Стала звать его, чтобы мусор вынес. А он не отзывается. Вышла на улицу, смотрит сидит и куда-то смотрит. Чего это ты, старый расселся, подошла поближе, даже за плечо потрясла. И только тогда поняла, что случилось. Закричала, стала звать соседей.
Похоронили отца, как положено, на третий день, который выдался морозным и ветренным. Мёрзлые комья гулко стучали о крышку гроба. Мать не плакала. Она постоянно суетилась.  Боялась что-то упустить, не доделать или сделать неправильно. И всё причитала, что не отпели его в церкви по- христиански. Сам запретил. Хотела потихоньку договориться, но священник заболел. Выходило, что покойник и с того света своими делами управил. Выходит, совсем он не хотел отпевания. Мать только сильно переживала. Не по-людски вышло.
Мамы не стало через два года, тоже зимой. После смерти отца она резко осунулась, похудела. Вроде бы серьёзно никогда не болела, а тут разом вылезли все болячки. Особенно давление стало беспокоить.
По врачам мать ходить не любила. – Только пойди к ним, - говорила она. – Тысячу болячек отыщут. Килограммами таблетки пить заставят. А от этой химии одну болячку подлечишь, десяток других заработаешь.
Она больше доверяла народным средствам.  То травки заварит, то компресс сделает. Смотришь, вроде лучше стало. И опять весь день крутится как заведённая. И дом, и двор, и хозяйство, всё на ней. А ночью уснуть не может, по нескольку раз вскакивает. То спину ломит, то голова болит, то поясницу тянет так, что сил нет. 
Ольга звала её к себе. Понятно, что без дела мать сидеть не сможет. Так по хозяйству всем работы хватает. Зато будет под присмотром. Но мать заартачилась. Как это со своего двора уходить? Вмиг хозяйство развалится. Да, и мешать не хотелось. Одно дело, когда встретились и разошлись, а другое, когда постоянно друг у друга на глазах. Возилась со своим домом и двором до последнего сколько сил хватало.
Как-то утром проснулась, хотела во двор выйти, но упала. То ли голова закружилась, то ли споткнулась или поскользнулась. Так ушиблась, что встать не смогла. Ольга, как почувствовав беду, прибежала с раннего утра. Отвезла мать больницу. Там сказали, ничего, мол, страшного. Полежит немного и пойдёт домой.
Но домой мать больше не пришла. Привезли её из больницы хоронить. Собрался народ, съехалась родня. Говорили много хороших и тёплых слов. В гробу мать лежала как живая. Казалось вот-вот моргнёт ресницами, приподнимется и спросит: - А чего это вы здесь собрались?
 Но не встанет и не спросит. Осознание происшедшего вынимало из души последнее тепло. Таечка стояла на холодном ветру с заледеневшими от слёз щеками. Анютка навзрыд плакала, уткнувшись ей в шею. Сенька мрачно курил одну папиросу за другой.
- Хорошо, что Ольга не такая эмоциональная, как мы, говорила Таечка. Она у нас вообще самая деловая. Она организовала похороны и провела достойно, как полагается. Сенька, Анюта и я были на подхвате. Отпели мы маму в церкви. На поминках народу было много. Практически весь посёлок сбежался.
А я всё хожу как неприкаянная. И в голове мысль одна вертится: «Вот и всё! Сироты мы теперь.» Слово-то какое чужое и страшное. А по сути верное. Кому пойдёшь пожалуешься, поплачешься…. С кем поговоришь по душам…. Пусто так на душе стало. Всем нам стало плохо. И Валюшка сильно плакала, очень любила она свою балабушку. Ездила к ней часто. Хотя, я думаю, и ухажёры водились в нашем посёлке. Но мать Валюшку всегда покрывала. И слушается, мол, и приходит всегда вовремя. Такая мать была, всех понять старалась.
Первое время часто ездила в посёлок. Обязательно к матери на могилку заходила. Посижу, поплачу, но на сердце легче становится.
19
В старших классах  Валюшка резко вытянулась и повзрослела. Тайком от Таечки красилась. Да вот лицо аккуратно вымыть перед приходом матери не удавалось. Ругала её Таечка, да без толку.  Соседка рассказала, что видела, как Валюшка с подружкой Надькой курили за сараем. Таечка не поверила. Точнее, ей не хотелось верить. Сама она эту гадость в рот не брала. Да и Олег курил от случая к случаю. Устроила дочке допрос с пристрастием. Валюшка, конечно, всё отрицала. Как мама вообще могла про дочь подумать такое? И вообще соседка на неё наговорила, потому что Валюшка с ней поссорилась. Пусть меньше на чужие огороды шастает!
- Правда или неправда, - подумала Таечка. – А девчонка она неплохая. Учится хорошо, без троек. Только бы от Надьки её отвадить. Весь вред от этой Надьки! И вот ведь вцепилась в Валюшку как клещами.
- А потом и я ей верить перестала, - говорила Таечка. – Поняла, что Валюшка на каждом шагу врёт.
Нет, училась она хорошо, не придерёшься. Только, уж, очень форсить любила. Учителя постоянно замечания насчёт поведения. Дерзкая Валюшка стала. А кому это понравится? И что покуривала она, я точно выяснила. Компания её мне совсем не нравилась. Надьку оторву отвадить не получилось. Просто перестала к нам домой заходить. Но куда-то вечерами вместе убегали. Хоть к кровати её за ногу привязывай. Да ведь всё равно отвязалась бы.
Таечка не могла дождаться времени, когда Валюшку школу закончит. Казалось, тогда она вмиг повзрослеет, поймёт ответственность и станет серьёзнее относиться к жизни. Таечке институт представлялся чем-то гораздо более значительным, чем школа. Там и преподаватели другие, и ребята более серьёзные, шалопаев и бездельников гораздо меньше.
Валюшка долго не могла определиться, куда ей поступать. То она в медицинский собиралась, то на экономический. А в выпускном классе заявила, что хочет стать актрисой. Нет, актрисой, подумать только! Не иначе, как Надька подбила. В общем, собралась Валюшка Москву покорять.
Таечка ночами не спала, всё думала, как дочку отговорить от бесперспективного направления. Доводы приводили самые разные: большой конкурс, а даже, если и поступишь, то не факт, что в театр приличный попадёшь и роль получишь. Артистов вон сколько, а известных не так и много. А остальные болтаются где ни попадя. Оттого и пьяниц среди них много. Но Валюшка сопротивлялась изо всех сил. Она уже видела себя на съёмочной площадке, и казалось никакие силы не могли избавить её от наваждения.
Ситуацию исправил Олег. Он заявил, что не даст ни копейки денег и, если Валюшка действительно хочет, пускай пешком добирается до столь желанной Москвы. А там живёт, как получится. Не поступит, пускай идёт работать на завод. Там уборщицы производственных помещений всегда требуются.
Валюшка жутко обиделась. Ходила, дулась почти месяц. Делала вид, что ни Олега, ни Таечку в упор не замечает. Но после выпускных экзаменов подала заявление подала заявление в университет на экономический факультет. Легко сдала экзамены и была зачислена на первый курс. Таечке как будто сняли тяжеленную ношу с плеч. Первый шаг к самостоятельной жизни Валюшкой был сделан.
- Дальше легче будет, - думала Таечка. Но легче не стало. Куча денег ушла на то, чтобы одеть Валюшку не хуже других. Она, ведь, стала студенткой и не хотела выглядеть на фоне остальных бедной простушкой.
- Далеко тебе, милая, до простушки! – в сердцах выговаривала Таечка. – Финские сапоги тебе не подходят, австрийские подавай! Одна дублёнка почти тысячу стоит. Могла бы и в пальто с норкой побегать. Хорошее пальтишко, по знакомству оставили. Так нет! Пришлось пальто продать, подзанять денег и взять дублёнку. Сама Таечка бегала зимой в старом чёрном пальто, отороченным изрядно поредевшей чернобуркой. Ну, не хватало на себя, хоть в доску расшибись!
Второй по значимости проблемой были бесконечные Валюшкины отлучки из дома. Таечка её практически не видела. Уходит на работу, Валюшка ещё спит, приходит после смены, Валюшка ещё не появлялась и появится далеко за полночь.
На третьем курсе Валюшка собралась замуж за преподавателя из университета Сергея Аркадьевича.
– А как же Лёня! – удивилась Таечка. – Вроде у вас всё серьёзно было.
— Вот именно, что вроде! – огрызнулась Валюшка. – Мне муж нужен! А Лёня кто? Ребёнок.
- Хороший парень, - пожала плечами Таечка. – А этот не пойми кто.
Таечка виделась с Сергеем Аркадьевичем несколько раз и ей показалось, что особой любви у него к Валюшке нет. Хотя, что лишнего говорить, парень он умный, симпатичный. Только старше Валюшки на десять лет. И к тому же был женат и имеет ребёнка. Алиментщик, значит. И так зарплата небольшая, да ещё на ребёнка плати. Для Валюшки же это значения не имело.
Олег будущего зятя прямо-таки возненавидел. Не нравилось в нём всё; как ест, разговаривает, курит.
Но, скрепя сердце, сыграли свадьбу. Жених, как и его родственники, оказались безденежными. Но, уж, очень хотелось Валюшке покрасоваться в шикарном белоснежном платье. Таечка с Олегом взяли из банка часть денег, откладываемых на машину, но устроили дочери вполне достойное торжество. Родственники с Таечкиной стороны надарили подарков, веселились от души. Со стороны жениха поприсутствовали, и то ладно.
- Какой-то он у тебя никакой! Ни богу свечка, ни чёрту кочерга, - в сердцах высказал Валюшке Олег.
- Зато он умный! Диссертацию пишет, скоро защищаться будет, - парировала Валюшка.
- Ага! Лет через десять может и защитится.
Олег немного ошибся в прогнозах. Защитился Сергей через семь лет. Но к тому времени Валюшка уже покинула комнату в общежитии, забрав изрядно потерявший в количестве сервиз, сирийские шторы и картину с одинокой сосной на фоне моря.
Остальные подарки пришлось оставить. Что уже изрядно поистрепалось, а чешские фужеры исчезли незадолго до Валюшкиного ухода.
Ужиться дома Валюшка не смогла. Хоть и не долгая семейная жизнь окончательно испортила ей характер. Она не переносила никаких замечаний, огрызалась, дерзила. Если Таечка обычно старалась не реагировать на Валюшкины закидоны, то взаимоотношения с Олегом перешли в открытый непрекращающийся конфликт.
Ушла Валюшка, громко хлопнув дверью. Сначала снимала где-то квартиру, а потом решила уехать на всесоюзную стройку. С Таечкой она не советовалась. Перед отъездом зашла забрать зимние вещи. Посидели на кухне, поговорили, не сказать, чтобы по душам, но вполне мирно.
20
В отличие от Валюшки Павлик учился плохо. Еле-еле переползал из класса в класс. Не помогали ни уговоры, ни подзатыльники. В начальных классах Таечка сидела рядом и контролировала каждую букву. Пока наблюдала, Павлик что-то делал. Стоило отвернуться, он тут же отвлекался на всякую ерунду. В старших классах контролировать стало труднее. Да и смысла в тотальном контроле Таечка больше не видела. Так и пустила учебный процесс на самотёк, делая упор на воспитание сознательности. Но сознательность, если и имелась в зародыше, на всеобщее обозрение не показывалась.
После восьмого класса Таечке намекнули, что дальнейшее пребывание в школе для Павлика не эффективно. Она и сама хотела пристроить его в техникум или в ПТУ, куда поступить было гораздо проще. Но Олег неожиданно возмутился.
- Молодой он ещё слишком! Пусть заканчивает десятилетку, а там уже сам решает, что делать.
- Какая там десятилетка! – пыталась возразить Таечка. – Только время потеряет. Всё равно в ПТУ пойдёт с его-то успехами.
-  Заниматься детьми надо было! – злился Олег. – А то всё работа да работа. А, может, и ещё чего-нибудь. Уж, больно ты из дома всегда рвёшься!
От обиды у Таечки на глаза набежали слёзы. Нашёл за что упрекать! Вечно выдумает что-нибудь. Но смолчала, затаилась. Невезучая она и есть невезучая. Как ни старайся, а везде виноватая.
Хотя сам не без греха, Таечке об этом неоднократно доносили. Но не любила она разборки. Что ими исправишь? Любить вряд ли заставишь.
Иногда только позволяла себе огрызнуться, на себя, мол, посмотри. Белый и пушистый что ли?
К детям Олег относился почти как чужой. Отметки его не интересовали. Друзья, увлечения детей оставались вне зоны его внимания. Главное, чтобы не шумели, когда он отдыхает, и не огрызались, когда делают замечания. Ладно Валюшка, она действительно чужая, как ни крути. А Павлик свой, роднее некуда. Только не интересно ему было с Павликом возиться, по всему было видно. Таечка даже ревновала его к Серёжке. Учился Серёжка хорошо и готовился к поступлению в институт. Как выходные, так бежит встретиться с другим сыном, да ещё с подарком.
Но когда речь зашла о будущем Павлика, Олег вдруг вспомнил о своём отцовстве. Может, стало стыдно, что второму сыну не уделял нужного внимания. Олег сам сходил в школу. О чём там говорил, не рассказывал. Но только Павлик пошёл в девятый класс. Подействовали ли отцовские периодические наставления или ответственности прибавилось, только Павлик стал больше времени проводить за уроками, хоть на оценках это практически не отражалось. Так с грехом пополам и получил аттестат о полном среднем образовании.
- Был у нас с Олегом и ещё одно общее несчастье, - говорила Таечка. – Девочка у нас должна была родиться. Я первых недель была уверена, что родится девочка. Мне уже под сорок было. Валюшка стала совсем взрослой. Сама замуж собиралась. Вроде бы куда рожать, но вдруг проснулось во мне такое желание ещё раз стать матерью, что решила оставить ребёнка во чтобы то ни стало. Кстати, Олег меня сразу поддержал. И, так легко я беременность переносила, что сама себе удивлялась. Прямо как на крыльях летала.
Но, слишком, уж, радовалась я. Сама себе несчастье накликала. И чего мне вздумалось выварку с полотенцами переставлять? Могла бы и Олега подождать. Но, как случилось, так случилось. Родилась девочка на седьмом месяце и прожила два дня. Врачи потом говорили, что у неё сердечко было не в порядке. Только я не поверила. Просто успокаивали меня. Всё у неё было в порядке. Красивая такая девочка! И во всём виновата была только я.
Долго я себя грызла, особенно ночами. Но, ведь, исправить-то ничего нельзя, как ни старайся. Олег меня, вроде и поддерживал, но как-то отстранённо. Это трудно объяснить, но мы были каждый сам по себе. Он очень переживал, я видела. Но сблизиться у нас не получилось ни тогда, ни потом.
Павлик всё-таки поступил в автодорожный техникум, - говорила Таечка. Помогли знакомые. Сочинение за него кто-то написал. Сам Павлик мог складно сочинять только, объясняя, где он полночи шатался. Вот это у него хорошо получалось. Прямо, верить часто хотелось, почти всегда.
Я надеялась, что у него интерес к учёбе проявится. Вроде бы к машинам всегда проявлял интерес. Только интерес интересу рознь. Кататься на машине, это одно, а ковыряться в ней совсем другое.
Мы с Олегом к тому времени свою машину купили. Цвет Олег выбрал, какой хотел – серый. Мне тоже нравился. Гараж он сам переоборудовал из нашего сарая. За доплату перенёс стенку соседа на полметра. Не гараж получился, а автомастерская. Только Павлика туда можно было затянуть разве что на аркане.
С деньгами совсем плохо стало. И родительское наследство, и кое-какие сбережения, всё ушло на эту машину. Да ещё в долгах оказались. Мне не привыкать. Но Павлик ничего понимать не хотел. Каждый день давай ему, как минимум, рубль. И то, физию кривит. Завернёшь ему бутерброд, он его всё равно оставит. Когда всё пацаны побегут в столовку, он, что, свой бутерброд будет в уголке грызть.
Я думаю, тогда он и начал пить. Друзей выбрал подходящих. Только нам дела до него не было. Олег с машиной возился постоянно. То её моет, то чистит, то зарулит куда-то и появится уже за полночь. Я перешла работать в продуктовый магазин по знакомству. Тогда уже с продуктами начиналась нехватка. Кроме зарплаты набегали и другие денежки. Пару палок колбасы копчёной продашь, уже тебе лишняя десятка. Время такое было!
А, если бы и не были заняты, что мы могли сделать. К батарее наручниками приковать?
В общем, к получению диплома Павлик был хорошим любителем выпить. Только я это замечать не хотела. Постоянно как-то его оправдывала. Устал мальчик, переработался. Надо же немного расслабиться. Он же понемножку, меру знает.
Но когда Олег из семьи ушёл, вот тогда и поняла Таечка, что с Павликом ей не справиться. Приходит, когда захочет. Практически всегда навеселе. Оправдания у него наготове. Даже не оправдания, а наезды.
- Ну собрались с ребятами, посидели, пивка попили, песни попели. Нельзя, что ли? Тебе бы всё запретить и под замок закрыть!
Это самое безобидное, что Таечка слышала от Павлика. Говорить он был мастер. Ты ему слово, он тебе два.
 Поначалу уход Олега выглядел понарошку. Он на хорошую денежную работу устроился. И квартиры там давали хорошо. Только им, как имеющим двухкомнатную квартиру, получать новую не было возможности. Тогда Олег с Таечкой придумали хитрый ход. – фиктивно развестись. Это тогда Таечке казалось, что они оба решили сыграть в азартную игру, обмани законодательство. Вместе обсуждали, строили далеко идущие планы.
Олег видимо смотрел на ситуацию под другим углом. Он всё наперёд на несколько ходов обдумал. После развода, который планировался, как фиктивный, Олег выбил комнату в семейной общаге, куда и переселился со всем барахлом. Тогда впервые Таечка почувствовала неладное. Успокаивала себя, мол, так надо. Развелись же, а то начнут обсуждать на месткоме, что Матросовы государство обмануть хотят.  Ради квартиры можно и по отдельности пожить. Но, то что Олег через полгода женится, а ещё через полгода заведёт нового ребёнка, Таечка не могла увидеть даже в страшном сне.
Квартиру он получил двухкомнатную. Встречаться с Таечкой избегал, как будто и не было почти двадцати совместно прожитых лет. С Павликом Олег иногда виделся. О чём они говорили Таечка не знала, да и не интересовалась особо. Хотела поскорее всё забыть. Впрочем, что она потеряла? Не очень дружно жили, а расстались так вообще не по-человечески. Хотя, если объективно говорить, уходя, Олег ничего с собой не взял, кроме личных вещей. За машину отдал половину суммы. Даже торговаться не стал.
21
Валюшка к тому времени уже жила в Хабаровском крае, что воспринималось Таечкой как самый край земли. Там она вышла замуж, родила сына Игорька и домой явно не собиралась.
Письма Валюшка писала редко, но в каждом письме обязательно описывала красоты Дальнего востока. Ей нравилось всё: природа, люди, работа. Нравился город, стоящий на широченной реке Амур.
«А на другом берегу, представляешь, китайцы! Тоже город, только китайский. Видно как на ладони», - писала она матери. –«Подкопим деньжат, смотаемся в Китай за товарами».
- В Китай они смотаются, - думала Таечка. Надо же, как сейчас устроено всё просто. В наше время за границу отправиться, это же целое дело. А тут как-то всё меняется. Словечки новомодные: визы, доллары.  А я до сих пор доллар в руках не держала. Знаю только, что он зелёный.
Ей очень хотелось увидеть Валюшку, Игорька. Да и своего нового зятя она до сих пор не видела. На фотографии он выглядел солидно, видный мужчина и вполне симпатичный. Но разве по фотографии разве составишь правильное впечатление….
Но слишком большое расстояние разделяло теперь Таечку и Валюшку.  И дело не столько в деньгах, хотя и в них тоже. Надо же ещё решиться, собраться, а дела домашние они никогда не отпускают.
По поводу ухода Олега Валюшка написала, что он всегда был козлом, козлом и останется. Его новой жене можно только посочувствовать. И нечего матери расстраиваться, глядел человек на сторону, чего теперь жалеть о нём. Да и себя жалеть нечего, радоваться нужно, что легко отделалась. Мать ещё молодая. Вполне возможно, что и сложится у неё что-то хорошее.
- Какой там сложится! – вздохнула Таечка. – Ничего не сложится. Но мы и так проживём. 
Проживать-то проживали, но спокойной жизни у Таечки не было. Боролась с холостяцкими посиделками, а тут тебе девица с доставкой на дом. Радуйся, сыночек остепениться решил, жену подыскал себе.

Спокойной жизни не было и не предвиделось. Ссоры и драки стали повседневным явлением. Светка, так звали новоявленную невестку Таечки, периодически демонстративно собирала вещи и отправлялась к матери. На прощание звучали громкие заявления, что ноги её больше не будет. Вся она целиком объявлялась дня через два. То ли сынок прощение вымолил, то ли сама соскучилась до неприличия, но все вещи водворялись на прежние места.
Светка то работала, то не работала. Подолгу не могла задержаться на одном месте.
- Где она могла задержаться? – говорила Таечка. – Неделю работает, а потом болтается неизвестно где. Придёшь домой, сплошное запустение: полы грязные, посуда немытая. Есть нечего, всё сожрали, а приготовить чего-то нет ни ума, ни желания. И не скажи ничего.
Я думала, куда мне от них деться. Собиралась даже в родной посёлок вернуться. Съездила к родственникам на выходные и поняла, что нечего мне там делать. Можно было бы квартиру разменять на две однушки, но для этого деньги нужны. И ещё боязно было, что залезут в долги, продадут квартиру и опять ко мне вернутся. Вот радости-то будет!
С так называемыми новыми родственниками Таечка не зналась, видела один раз и посчитала, что этого вполне достаточно. Но как только Светка забеременела её мамаша стала появляться в Таечкиной квартире регулярно. А как же, доченьке нужна помощь! А чего ей помогать, валяется целыми днями, а потом поясницу тянет в голове шумит. Постояла бы с Таечкино за прилавком, вмиг полегчало бы. И спала бы с вечера до утра как убитая, а не орала бы, так что соседи в стенку стучать начинали. Орать они были большие мастера.
На личную жизнь можно было теперь не рассчитывать. Какая она могла быть личная жизнь, Таечка уже не представляла. Вот уже не за горами юбилей. Таечка свсё чаще задумывалась, что жизнь проскочила мимо неё, не оставив надежды на светлое будущее.
После рождения внука Ванечки ночные посиделки с орущим ребёнком стали Таечкиной обязанностью. Она вставала, разогревала молочную смесь, укачивала ребёнка. Светку ночью пушкой не разбудишь, дрыхнет в своё удовольствие.
Таечка сильно уставала. Днём работа, ночью возня в внуком. Мальчик рос беспокойным, в отца пошёл. Зато днём ближе к вечеру в квартире появлялась Светкина мамаша. Придёшь домой, они на кухне сидят, чаи распивают. Есть дома нечего. А зачем? Таечка придёт, она и приготовит из того, что принесёт. Ребёнок мокрый в кроватке лежит, надрывается.
- Да, только-только подгузники поменяла. А ты пришла, он и обоссался на радостях, - глаза Светки Таечке казались всегда ехидными и злыми. Она как бы постоянно находилась в состоянии отражения любых нападок.
Новые родственники в молодую семью деньги вкладывать не торопились. Зато любили языками почесать, какая Таечка слишком экономная, лишнего рубля не допросишься.
- А я тогда и стала деньги хомячить, - говорила Таечка. – Кто знает, что завтра будет, так что сохранённый рубль никому не помешает. Перестала деньги на сигареты и пиво давать. Хочешь курить, иди заработай. Деньги дома старалась не оставлять. Куда бы ни спрятала, найдут и потратят.
В два годика Ванечку отдали в детский сад. Светка пошла работать в детский сад нянечкой. В доме с избытком появились молоко, крупа и сливочное масло. Светка почувствовала себя чуть ли не основной добытчицей в семье.
Ванечка почти не говорил и постоянно болел. Но Светка на его болячки не обращала особого внимания.
- Ничего, посопливит и перестанет, - говорила она. И, действительно, как-то обходилось без тяжёлых последствий.
- Я уже с ума стала с ними сходить, - говорила Таечка. – А тут возьми, да и умри Светкина бабка. А у неё осталась однокомнатная квартира в очень приличном состоянии. Светка была в ней прописана. Хорошо, что тогда другие законы были. Сейчас началась бы тягомотина с делёжкой наследства.
В общем, ушли они от меня, я и перекрестилась на радостях. Приходишь домой, тихо, спокойно, и сама себе хозяйка. Даже любовника завела для души, неплохой мужик был. Что ни попросишь, починит, подремонтирует. Сам обходительный, аккуратный. Приходил раз в неделю, А что? Вполне достаточно! Зато ждёшь, готовишься, встречаешь с хорошим настроением. Вот тогда я и поняла, что для себя жить очень неплохо.
Сделала в квартире косметический ремонт, купила большущий палас на всю комнату, новый цветной телевизор. Заходишь домой, а там чисто, уютно. Цветочки на подоконниках расставлены. Всё, как когда-то мечтала.
22
Перестройка в стране двигалась бодрыми темпами. Для большинства это было нелёгкое время, а для кого и трагическое. Начало перестройки Таечка восприняла с энтузиазмом. Наконец-то заживём свободно и весело, как на Западе. Зарплата резко повысилась. От недостатка продуктов в тот период Таечка не страдала. Достать могла многое, даже сигареты, на которые возник страшный дефицит. Сама она не курила, но снабжала подруг и хороших знакомых.
В тот период Таечке подфартило съездить на курорт, подлечить желудок. Конечно же осенью, как все значимые в жизни Таечки события.  Когда сдавала заявление на путёвку и справки в местком, то, честно говоря, на благоприятный исход не надеялась.   
А тут вызывают и говорят: - Матросова, Вы готовы ехать или передумали?
Какой там передумала! Чего передумывать-то за тридцать процентов стоимости путёвки.  Она никогда не отдыхала толком. Отпуск уходил обычно на поездку в посёлок, возню на огороде или ремонт в квартире. Готовилась к поездке с волнением. А как там люди по-настоящему отдыхают? Тщательно пересмотрела свой гардероб. Хотелось выглядеть не хуже других.  Пришла к выводу, что не мешало бы обновить. А потому купила по случаю новую юбку и свитер. Стала чувствовать себя гораздо уверенней.
Таечка заметила, что все значимые события в её жизни, что можно сказать и о поездке в санаторий, происходили осенью.
Таечке нравилось всё: многоцветие уютных парков, тёплая погода, утренняя тишина аллей. Понравилась ей соседка по номеру Лариса. Во-первых, с Ларисой не возникло разногласий из-за открытой на ночь форточки, а во-вторых, Лариса не бегала допоздна по свиданиям. Да и чего ей бегать, если дома её ждут хороший, нет, просто замечательный муж и две дочки. Про них Лариса рассказала в первый же вечер. Таечка ей тоже рассказала кое-что про свою жизнь. Лариса охала, ахала, качала головой. Это же надо, как бывает!
- А танцы здесь бывают? – поинтересовалась Таечка.
- А как же, - ответила Лариса, - Ещё какие танцы! Сходи, посмотри! Может, кавалера какого присмотришь. Та женщина незамужняя.
- Разведённая, - уточнила Таечка.
- Тем более.
- А что, кавалеры приличные попадаются?
- Кому сильно надо, тот находит по своему фасону, - усмехнулась Лариса.
Таечка пожала плечами. Не очень-то ей и нужны здешние кавалеры с больными желудками. Спросила для проформы. На работе надоели намёками про предстоящий курортный роман. Как будто он обязательно входил в комплект с путёвкой. Получалось, что, приехав, она обязана была выдать нечто пикантное. А то, как бы и не было трёх недель безмятежного отдыха.
 Но получилось так, что встретила она не просто ухажёра на время, а мужчину мечты всей её жизни.
 - Я сразу поняла – это он! – Таечка волнуется, вспоминая этот эпизод своей жизни. – Представляешь, посадили меня с ним за один стол. Точнее, женщина, которая до меня сидела, как раз уехала. Меня посадили на освободившееся место.
Я глянула и обомлела. Глаза зелёные с коричневой крапинкой, как кожура поспевшего ореха, а в них смешливые огоньки прыгают. Не знаю, сколько я просидела в оцепенении, только слышу, он познакомиться предлагает.
Звали его Юрием. Раньше мне это имя не очень нравилось, а тут показалось, что более подходящего имени для него просто не найти.
Завтраки, обеды и ужины стали лучшим временем в санаторной жизни. Я просто дождаться не могла, когда очередной раз откроется столовая. Юрий был остроумным и забавным собеседником. У меня рот не закрывался от смеха. Смеялась я постоянно. Мне было так легко и хорошо, как никогда раньше.
Но в то же время на душу оседала грусть. Почему я не встретила его раньше? Ведь, всё могло пойти по-другому. Вот такого, как Юрий, я ждала всю свою жизнь. Нет, мужья у меня были положительными, без серьёзных недостатков. Но слишком заземлёнными, что ли. Не было лёгкости в общении, взаимопонимания. Семью я воспринимала только как родительскую, а в замужестве была одиночкой, воспитывающей детей.
Пару раз мы гуляли вечером по аллеям санаторного парка. Говорили про погоду, какая она стоит замечательная; про телевизионные передачи, смотреть нечего стало. Незаметно разговоры стали переходить на личные проблемы: работа, дети, да что, уж, там и внуки. Он с такой любовью рассказывал про своего внука, какой он растёт шустрый и умный. А мне и рассказать по сути нечего. Внука вижу только по воскресеньям и всё как-то быстро. Пообедали, посмотрели мультики, книжку послушать не уговоришь, а Таечка их столько красивых накупила. Смотришь, уже много времени набежало, пора обниматься на прощание. А Валюшкиного, так почитай, и совсем не знаю. Неловко мне перед Юрием было.
- Господи, - думала я. - И какие же мы разные, и жизнь у нас совершенно разная. Но зачем-то мы встретились и понравились друг другу.
Он уехал на два дня раньше. Я стояла в фойе за стеклом и смотрела, как он грузит вещи. Слёзы душили меня, как будто я прощалась с самым дорогим на свете. Я попрощалась тогда, наверное, окончательно со своей молодостью.
Я и потом перебирала в памяти наши с Юрием разговоры. Я прошлась по тем аллеям, где мы гуляли. Зря я это сделала! Всё было не так и не то.
- Вот такой у меня был не начавшийся и не законченный роман, но воспоминания остались, - вздохнула Таечка и дальше всю дорогу она молчала. 
23
- А после что? – спрашивала себя Таечка. – Да, по сути ничего.
Отметила в кафе с размахом своё пятидесятилетие. Но радости особой не ощутила. Шутка ли – пятьдесят. Гости веселились, было много молодёжи, племянников-то сколько. А она как будто тащила на плечах тяжеленный груз и сбросить его никак не получалось.
Как-то мимоходом провели проводы на пенсию. На работе подарили скороварку. Раньше бы обрадовалась, а теперь и спешить вроде некуда. Переподарила её Светке. На работе собрала всех в обеденный перерыв, не заморачиваясь сервировкой. В соседней кулинарии набрала готовых салатов, куриц гриль, несколько коробок конфет и парочку тортов. Посидели, поговорили душевно, уговаривали Таечку остаться. Таечка делала загадочный вид, не решила, мол, ещё, оставаться или нет.
Для родных выход на пенсию устроила в посёлке. Погода стояла тёплая. Расположились в саду, где когда-то отмечали получение диплома. Получилось символично: здесь начиналось здесь и закончилось.  А между датами пролегло тридцать с лишним лет. Сёстры Анюта и Ольга помогли напечь пирогов, пирожков, запекли баранью ногу. Народу набралось прилично: Павлик со Светкой, племянники с семьями, соседи. Таечка осталась довольна, что на столе всего хватает, всем всё понравилось. В общем, не стыдно за устроенный праздник.
 После уборки со стола и мытья посуды сёстры посидели немного на кухне, обсуждая накопившиеся проблемы.  Задержалась с ними и Алька, принимавшая самое активное участие как в организации, так и проведении праздника. На прощание подруги пошептались возле калитки. Альку очень интересовал Виталик: когда приезжал, с кем, как выглядел.
- Это же надо, - думала Таечка засыпая. – И мы изменились, и мир вокруг перевернулся, а воспоминания к прежнему тянутся.
Сначала Таечка думала отдохнуть месяца три. Накупить красивой одежды. Но поразмыслила и решила, что нечего дома сидеть, не привыкла она без работы. Хорошо бы и в санаторий, только Таечке больше профсоюзные путёвки не предлагали, а за свой счёт ехать было дороговато. И ещё была у Таечки мечта сделать кухню, как на картинке в журнале. Поразмышляла, что ей нужнее, новая одежда или преображённая кухня. Решила, что кухня важнее.
 Хорошо, в знакомых числился замечательный мастер Виктор Гаврилович. Он и реализовал Таечкину мечту с подсветками в нескольких уровнях, со столешницей сложной конфигурации, с витражным окном.
Родственники по очереди отметились на Таечкиной кухне, Осматривали, трогали, осторожно хвалили.  Качали головами, когда узнавали цену.  Кухня ещё долго была предметом Таечкиной гордости.
- А потом жизнь понеслась, как снежный ком с горы, - говорила Таечка. – Первые 10 лет после пенсии я ещё работала.
На шестидесятилетие, почитай, юбилей, приехала Валюшка с внуками Игорьком и Галочкой. Муж Валюшкин приехать не смог, больно занят был по работе. Да, оно и к лучшему. Так, я хоть с Валюшкой пообщалась. Не всегда разговаривали спокойно и радостно, но душу отвела. Внуков повидала, хорошие детки, развитые. Очень напомнили мне Валюшку в детстве. Валюшка и раньше была кручёная, перчёная, а стала вообще как спичка. Чуть слово неосторожное скажешь, она тут же и вспыхивает. Главное, не остывает долго. Я уже чуть ли не на цыпочках перемещалась. И так виделись редко, не хватало ещё поссориться сильно.
Когда прощались, обнимались долго и даже всплакнули обе. Потом она прилетала ещё один раз с внуками.
- Дорого, говорила, ко мне летать. За такие деньги можно в Вьетнаме две недели всей семьёй отдохнуть. В Китай она, как я на центральный рынок ездила. И в Японии была, и в Тайланде несколько раз, и на Бали. Я из-за неё все названия выучила. Спрашивала: - Мама, чего ты бы, хотя в Турцию не слетаешь?
А мне эта Турция до лампочки. Мне бы с работы прийти, включить кондиционер, вкусно поужинать и смотреть сериалы. Чем тебе не Турция?
Павлик со Светкой тоже никуда не мотались. Деньги то есть, то нету. Они у них сквозь пальцы просачивались. Вроде бы соберутся куда-нибудь поехать, а уже не на что, хотя вчера ещё что-то шуршало в кармане. Один раз только на Чёрное море съездили. Так Ванюшка после поездки недели две всё про море рассказывал.
- Вот так жизнь и прокатилась, как скрипучее колесо, - обычной призказкой закачивала очередной рассказ Таечка.
- Почему скрипучее? – спрашивала я.
- Так не получалось красивой музыки, один скрип, - отвечала Таечка. – Да, и редко, видимо, у кого получается.
24
- Хотела я купить новое покрывало, а потом подумала, зачем, – говорила Таечка. -  И старое ещё вполне послужит. Знаешь, это по молодости всего хотелось: хрусталя, ковров, книг. И что в итоге? Ковры свернула, и они лет десять пролежали за шкафами, моль их подпортила.  Хрусталь, помню, доставали, в очередях давились. А теперь смотришь и думаешь, а оно надо было. Он и не хрусталь, а стекло художественно обработанное, и то абы как. Книг и половины не прочли, только лежат, пыль собирают, обложки у них вид теряют.
- Так, что ты сейчас хочешь, Таечка? – спрашиваю я. – Неужели ничего?
- Нет, почему, хочу. Платок хочу русский. У меня одной в ансамбле платка нету. А ещё шубу хочу норковую.
- Ну, платок, ладно! А шуба тебе зачем?
- Ну, знаешь…. И Ольга в шубе норковой, и Женя, что из Ташкента приехала, даже Аня и та шубу у кого-то приобрела. Все они в шубах выходят. Глянешь, сразу видно – королевы. Только я бегаю в куртке десятилетней давности.
- Ты и так королева!
- Да, ладно тебе смеяться!  Я Анфису никак не могу уговорить мне шубу отдать, что ей невестка скинула. Шуба-то Анфисе большая. А мне как раз пришлась бы.
- Как это отдать? Шуба немалых денег стоит.
- Да, заплатила бы я ей. И шуба не новая.
- Ну! – я могу только догадываться, сколько Таечка предложила бы за поношенную шубу.
- Знаешь, они постоянно устраивают посиделки с выпивкой, глаза у Таечки загораются, - Любят повеселиться.
- Заходи ко мне! Посидим, выпьем!
- Думаешь, у меня выпить не найдётся!? Можно!
Но вижу, ко мне ей не очень хочется, у меня особо не разгуляешься. А вот пройтись в норковой шубке и зарулить к Ольге с Женей и Аней это с превеликим удовольствием. Другой так сказать, уровень. Там ей безусловно веселее.
Ну, у неё своя жизнь, у меня своя. Пересеклись случайно в социальном центре на фитнесе. Стали домой вместе возвращаться и разговорились. И вот я всё думаю, какие у людей судьбы разные, и в то же время чем-то схожи.