Березин а. дуэль лермонтова 115 лет спустя

(эпитомы лермонтоведения)

Интересная инфо о попытках пытливых провести эксперимент "Дуэль Лермонтова с Мартыновым"

Глава в кн. Арсений Борисович Березин Пики-козыри: Картинки из рукава (2007)  https://imwerden.de/publ-16482

В 1941 г столетие со дня смерти Лермонтова не отмечалось.  Выстрел Мартынова потонул  в  грохоте канонады великой войны. В 1951 г тоже было не до Лермонтова.  Но к  некруглой дате  115-летия лермонтоведение  оживилось.  По-прежнему  тайна дуэли  и смерти будоражила умы, а поэзия Лермонтова находила все больше и больше поклонников во всем  мире.  С  далекого  Хоккайдо приезжали в  Ленинград японские любители Мцыри,  в Ирландии он  вообще  становился  родным  и  любимым,  как Пушкин  в  Эфиопии.  Оживились и отечественные лермонтоведы.  В начале 1955 г появилась публикация  белорусских  исследователей,  в  которой прямая ответственность за смерть поэта возлагалась на Николая I. Для царя это было не ново. Его и раньше  обвиняли  в  том,  что  он сослал  Лермонтова  на Кавказ, под пули горцев, и в том, что он препятствовал его  возвращению  в  Петербург и даже лечению на водах в Пятигорске.  Все это уже было, но в данной публикации царя обвиняли как непосредственного организатора заказного  убийства.  Исполнителем же якобы оказался какой-то анонимный казак, спрятанный в кустах и стрелявший в Лермонтова из ружья.

Основанием этой версии послужили два обстоятельства.

 Во-первых,  рана  Лермонтова,  обследованная  после  дуэли,  оказалась  просто  ужасной. Пуля  пробила  его  снизу  вверх  и  буквально  разорвала тело несчастного поэта. Если Дантеса спасла от  смерти  пуговица  или  ладанка,  то Лермонтова могла  бы спасти только танковая броня. Следовательно, оружием убийства не мог быть дуэльный пистолет.
 
Во-вторых,  Мартынов до самой своей смерти и даже на исповеди клялся, что не убивал Лермонтова. 

Но если не он и  не из пистолета,  то кто же?

И  вот появилась  версия  о  заказном  политическом убийстве, умело замаскированном под дуэль.
 
Когда Ираклий Андроников прочел эту статью и  ряд других  с  таким  же  контекстом,  он  пришел в бешенство. Для него - литературоведа, историка, аристократа,  знатока николаевской  эпохи, дышавшего ее воздухом, было  совершенно очевидно,  что русский  император  - первый  дворянин великой державы, да и всей Европы, никогда в жизни не унизил бы себя организацией убийства какого-то поручика,  неврастеника  и  скандалиста.  Раскрытие такого заговора оказалось бы губительным для репутации  его и  всех  его  потомков.  Николай 1,  как никто из Романовых ни до, ни после него, был особенно щепетилен в вопросах дворянской чести. Император-джентльмен,  рыцарь  без  страха и упрека, отец отечества, спавший на простой солдатской койке, - вот образ,  имидж,  который он  себе  создавал  после восшествия  на  престол  и  кровавых событий  14  декабря.  А  его  милости семье  погибшего  Пушкина! Общество ждало от него этих действий, и он не мог обмануть ожидания общества.  И  теперь, одним неосторожным поступком  превратиться из безупречного  монарха в  заурядного уголовника?  Нет,  это было невозможно. Особенно бесило Андроникова то, что эти провинциальные литературоведы перенесли в высший свет прошлого века ухватки и приемы века нынешнего.

И Андроников решил встать на защиту поруганной  чести Императора.  Он задумал  воспроизвести сцену убийства Лермонтова с максимальной достоверностью  или,  проще  говоря,  провести следственный эксперимент 115  лет спустя.

Прежде всего оружие.  Кто сказал, что стрелялись из дуэльных пистолетов?  Откуда в  полувоенном  Пятигорске  дуэльные  пистолеты  Лепажа?  Тем более, когда дуэли категорически запрещены? Детальное ознакомление с  протоколами дуэли  показало,  что  оружием были штатные седельные  кавалерийские  пистолеты. И  тут  Андроников  обратился  к  хранителю  отдела оружия ленинградского Эрмитажа - Леониду Ильичу Тарасюку. В  распоряжении  Тарасюка  находился  весь арсенал Эрмитажа,  размещающийся в  полукруглой башне  Зимнего  дворца рядом с  Зимней  канавкой. Уже не один год он занимался разбором и атрибуцией груды оружия, накопившейся за два с половиной столетия,  где наряду с драгоценными миланскими доспехами, дамасскими саблями, испанскими аркебузами находились и все образцы русского холодного и огнестрельного  оружия,  от времен Ивана Грозного до последнего царя. К просьбе Андроникова - отыскать аутентичные пистолеты и использовать их в следственном эксперименте  - Тарасюк отнесся  с  энтузиазмом.  Через какое-то время несколько пистолетов были найдены.
По  сравнению  с  этими  «гаубицами»  лепажевские дуэльные выглядели как детские игрушки. Тарасюк дал мне их подержать и сказал:  «Они должны стрелять на дуэли».  Для того, чтобы музейный пистолет выстрелил,  он должен  иметь  исправный  механизм и боевой заряд,  состоящий из  пули  и  пороха.  Еще  было бы хорошо, чтобы  в момент выстрела не разорвало бы дуло - наверняка металл  подвергся коррозии за сто лет и дуло разнесет вдребезги при первом же выстреле»,  - предположил я. В те времена и слова-то такого не было - коррозия, - возразил Тарасюк.  - Разве мы не пробовали фехтовать рапирами  эпохи  Людовика  XVI?  И  что?  Где  ты  видел хотя бы царапину на них? Это было правдой. В отличие от  современных  клинков,  которые  нещадно ломались на тренировках, старинные толедские, золингеновские  и демидовские оставались целыми и невредимыми. Только искры летели, как и столетия назад.
Решив таким образом проблему коррозии, Тарасюк  приступил  к восстановлению механизмов. По­моему,  он приспособил для  этого токарный станок Нартова,  сделанный для Петра Первого, но от прямого ответа он уклонился,  заметив, что действительно использовал некоторые подручные средства, имеющиеся в Эрмитаже.
Я  занялся порохом  и  пулями.  Составные части пороха XIX века - селитра, древесный уголь и сера  - были  выписаны  со  склада  Физико-технического института для исследований в области термоядерных  реакций.  Свинец  для  пуль  просто  валялся повсюду в изобилии и научного обоснования для своего использования не требовал.  Свинец расплавлялся в  кофейнике и  выливался в  пулелейку, составленную из двух разъемных полушарий. После застывания свинца смазанные вазелином полушария размыкались, пуля вынималась,  после чего ее надо было зачищать от заусениц и шлифовать до нужного калибра.
Работа  эта  проходила в  эрмитажном  арсенале по субботам и воскресеньям. Там же мы растирали порох в ступках и набивали его в картузы. Через несколько недель, к концу мая, у нас был новехонький пистолет  1840 г,  пороховые заряды и  дюжина пуль.  Сложности  с  кремнем  помогли  преодолеть коллеги из геологического музея. При нажатии на курок из-под него вылетал целый сноп искр. 
Пора было переходить к полевым испытаниям.
В  ближайшее воскресенье Тарасюк приехал ко мне в Солнечное, где я снимал на лето сарай, и  мы отправились в дюны. По дороге Тарасюк прихватил на стройке обрезки трех досок.  В дюнах мы нашли симпатичный окопчик. Кругом росли сосны, тишина,  покой  - идеальное место для полевых испытаний.  Тарасюк развязал свой  фронтовой сидор и достал пистолет,  боеприпасы,  пиво,  бутерброды. Еще я заметил у него индивидуальный перевязочный пакет  и  бинты  разной  ширины.  «Однако решил  подстраховаться!»  - подумал я и слегка заволновался. Веревками мы навесили на ближайшей сосне мишень толщиной в  три доски – «Лермонтов» готов.  Тарасюк снарядил  пистолет и  встал за другую сосну на  расстоянии  10  шагов.  Он поприцеливался в  («Лермонтова>)  и сказал: - Так будет хорошо. Ложись в окоп, спрячь голову и не высовывайся! - Ты же не боишься коррозии! - заметил я. - Зато  ты боишься! Вот и  лежи  в  окопе.  Можешь скомандовать:  Готовы? Сходитесь!»  И сразу падай. Я расположился в окопчике и прокричал команду.  Он спокойно поднял  пистолет,  тяжелый  ствол не дрожал в его руке, медленно нажал на спусковой  крючок.  Раздался  страшный  грохот,  из  дула вырвался столб огня вместе с клубами черного дыма. Леонид стоял с закопченной физиономией и морщился от боли,  внятно  ругаясь.  Сильная отдача сказалась в его раненой руке.  «Как это они тогда стреляли из  этих  самопалов?   - подумал  я.  Мы  подошли к •Лермонтову».  Первая доска была просто разможжена в щепки, вторая и третья пробиты, а пуля застряла в  сосне.  Там  мы ее и  оставили  и,  захватив первую доску для Андроникова, отправились домой. По дороге я взглянул  на Тарасюка и  заметил у него слезы  на глазах:  «Ты  чего?  Так  больно?  - «Нет, Лермонтова жалко. Как его изувечило!»
Полевые испытания были проведены, настала очередь следственного эксперимента.
Андроников договорился с генералом паталогоанатомом профессором  П.  о  том,  что  эксперимент буден проведен в морге Военно-медицинской академии,  как только там окажется бесхозный труп.  Это сейчас бесхозных трупов сколько угодно, а тогда это был большой дефицит.  «Весь мир - анатомический театр,  все трупы - актеры,- мрачно  пошутил  генерал П. - Надо ждать случая».  И мы стали ждать. Через  несколько  недель Андроникову позвонили в Москву из Академии и попросили срочно приехать.  Он  приехал.  Экспертиза была назначена на поздний  вечер. В морге был сооружен бруствер из мешков с песком,  за ним находился стол  экспертной  комиссии. В  нее  входили  генерал  П,  Тарасюк,  Андроников и  судебный  эксперт  по  баллистике  Л.  «Поручик Лермонтов» был установлен вполоборота к «Мартынову».  На нем были  помечены входное и выходное отверстия  пули согласно  медицинскому протоколу о дуэли. Судэксперт провел директрису, и на расстоянии  10 шагов от  •поручика• на стойке был укреплен пистолет,  через  ствол  которого и  проходила директриса. Положение пистолета оказалось удивительно низким,  где-то  на уровне бедра  стрелявшего человека,  а дуло оказалось задранным вверх. Затем комиссия села за стол,  а Леонид в бронежилете и каске встал у стойки. Он потянул за бечевку, привязанную к курку.  Раздался  выстрел.  •Поручик Лермонтов• был отброшен назад - в боку его зияла кошмарная рана, из которой сочился формалин.
Всего этого я не видел, поскольку меня к проведению экспертизы не допустили, и я ждал поблизости  на Пироговской  набережной.  Тарасюк  вышел часа в  три  ночи,  неся в руках  хорошо початую бутылку арманьяка, и, подойдя ко мне, торжественно возвестил:  • Его  Величество  Император  Николай Павлович в  смерти поручика Лермонтова не повинен. Лермонтов скончался от пистолетного выстрела Мартынова,  а не от пули  подосланного убийцы. Помянем  его,  а заодно и  государя.  Мы помянули. Леонид сказал:  •Не  пей все.  Мы должны помянуть и душу майора Мартынова,  который убийства Лермонтова не замышлял. Он убил Лермонтова по роковой неосторожности. Вместо того чтобы поднять пистолет вверх, он только задрал дуло, держа пистолет у бедра,  и  выстрелил.  Этот идиот не сообразил, что на таком расстоянии он все равно попадает. И попал! Несчастный фанфарон и тупица, но не убийца! Пусть земля ему  будет  пухом.  И  мы допили остатки за упокой души  майора Мартынова,  а  потом  пошли  по Литейному мосту навстречу рассвету.