Ожидание чуда, день пятнадцатый

Я мчусь из дома через дворы Гознака к Фонтанке и дальше шлепаю по гранитным плитам набережной до самого Невского. Усмиренные кони пропускают через Аничков мост, поржав над моим бегом, далее обратно по другой стороне. Догоняет речной трамвайчик, не уступаю, зрители с него  вдохновляют, я уже слышу вдалеке фанфары, где-то плетется лавровый венок, мной восхищаются, сфинксы улыбаются, хлопаю по хвостам, а вот и дом, пять этажей к финишу - надо же, не думал, что я такое смогу.

А мы многое не знаем. Я все больше убеждаюсь, что человек может совершить все, почти как бог, только бог поскромнее, делает свое дело и прячется. Он мне и послал этого студентика из Лесгафта. Надо же, ведь никому из класса не предложил заниматься, только мне. Уже по этой причине можно повыше задрать нос.

Вначале Сергей Иванович выбежал со мной: Таракановка, Обводный канал ( ну и вонища!) , Первомайский парк.
- Не спеши, беги в разговорном темпе!
- Так я не умею разговаривать.
- О, да тут проводится районный кросс, сейчас номер принесу, вместе стартанем.
" За что же мне такие испытания", - думаю я, но терплю, захлебываясь слюной.
- А мне легко, - хвастается на финише тренер, впрочем, тяжело дыша и морщась.

Тоненькие резиновые тапочки, хэбэшный продуваемый костюмчик, а март еще поигрывает со снежком. Сергей Иванович накачивает инъекцией фанатизма:
- Тренируйся в любую, самую страшную погоду! да не обегай ты лужи ( тут он меня обрызгивает почти с головой) ! не обращай внимания на плоские шуточки глупых людей! ты выше всего и всех! ты станешь знаменитым!

Он, видимо, не предполагал, что завожусь я с пол оборота, как Мерседес, правда бегу пока, как Запорожец. Настал момент, когда мне показалось, что двух пробежек в день мало, попробовал еще и в обед. Бедные несчастные ахиллы. Они треснули, как канаты на старом паруснике, превратив почти в инвалида. Нет, я еще бегал и через боль, припадая на одну ногу. В крайнем случае забегал на стадион и кружил по ласкающей опилочной дорожке. Что же тренер не укрепил мне связки?

А он уже и не думал меня тренировать - вскружил на прощание голову своими зажигательными лозунгами и укатил в стройотряд. Только спортивный дневник, начатый сразу, 13 марта 1974 года, теперь контролирует меня. Ведь оставить пустые клеточки совершенно невозможно!

Бег подлечил мою голову, теперь она никогда не болит. Правда, иногда стал списывать математику, суток не хватает на все. Ведь надо и почитать, и посмотреть кино после программы "Время", сходить в магазин - купить двести грамм Отдельной колбасы папе на обед, круглый самый черный хлеб и булочку с помадкой за пять копеек - это пока поднимаюсь  по летнице.

- Как может нравиться работа в совершенно непригодных для жизни местах, в грязи, в мокрых палатках, среди волков и медведей! - опять и опять повторяет мама.
- Это у вас в городах одни волки, а там... - я еще не знаю, что там, но чувствую - мое: и уютная палатка, и кедры с огромными шишками, и горы в белых шапках, а под ногами - одни самоцветы!

Правда, был момент, когда, нагулявшись по городу, увидев, как наконец  дома одевают разноцветные "плащики" по берегам наших рек и каналов, захотелось и самому стать реставратором. Я даже изучил все требования приема в училище - приветствовались рисунки, а что я покажу - обнаженных девушек? Да и высшее образование ласкало слух.

Вообще, я начал раздваиваться, растраиваться, а может, и распятиряться. Геология, спорт, гитара, фотография и, несомненно, любовь - хотелось всего. Я терялся. Кончилось дело тем, что я завел очередную тетрадочку и выписал, сколько чего в год мне нужно сделать. Не забыл и про стихи - они тоже копошились в моей голове.
Сегодня расписывать мою непутевую жизнь некогда. На стене над диваном висит Лассе Вирен, мой кумир, знаменитый финский бегун. Рядом  - девушка с абрикосовыми грудями ( маме понравилась) - ворсинки так и светятся при контровом освещении. Все, спать.