Книга 5. Глава 7. Предчувствие. Америка, 1966 год

Мэтт. Вещие сны.   

Мэтт Даррелл день и ночь пропадал в своем детективном агентстве. Несмотря на то, что штат значительно расширился, он привык сам вникать в каждое расследование и потому был в курсе всего того, чем и как занималось его агентство.
 
Все личное время Мэтта занимала работа, периодически в его жизни возникали женщины, но как-то мимоходом, не всерьез и ненадолго. Каждый раз, когда у него завязывались новые отношения, тоска еще больнее сжимала сердце. Ложась в постель с очередной пассией, он все равно любил Ладу, шептал ее имя, и каждый раз после бурной ночи, открывая глаза, отчаянно надеялся увидеть ее в своих объятиях и не мог скрыть своего разочарования.

Его старания забыть Ладу были напрасными, даже самых легкомысленных и корыстных претенденток на его сердце, а вернее – пухлый кошелек, бесила перспектива быть вечно третьей лишней.

Так что семью Мэтт не завел, как и новых друзей. У него, конечно, было немало приятелей в профессиональной сфере, игре в теннис, гольф, боулинг и прочее. Но он всегда держал дистанцию и никогда не выслушивал и тем более не пускался сам в какие-либо откровения, даже будучи в значительном подпитии.

В его жизни было столько потерь, что очередной он точно не вынесет и столько чертовщины, которую вряд ли вынесет кто-то еще. Потому посещал он подобные компании только в случае необходимости, чтобы добыть нужную информацию или по какой-либо другой надобности. Да и времени на подобные развлечения у Мэтта не было, дел было невпроворот, так что скучать ему было некогда.
 
Он практически переехал в офис и домой наведывался только, чтобы просмотреть почту, так он себя уверял, но дело было совершенно не в этом. Каждый раз, возвращаясь домой, он боялся и в то же время отчаянно надеялся, что сфера наконец-то снова оживет. Это означало бы возвращение его близких друзей, хотя он с ними так сроднился, что наряду с Линой, Кирилл и Ариадна давно стали его семьей. Они как внезапно возникли в его жизни, так же внезапно покинули его и не приходили даже во сне.

Мэтт отчаянно скучал по ним и ждал вопреки всему, и неважно, что сфера вот уже 10 лет не подавала признаков жизни, они обязательно вернуться. Он не только верил в это, он знал, что когда-нибудь непременно с ними увидится, пусть не со всеми, но с кем-то из них непременно. Это предчувствие не давало ему покоя и усиливалось с каждым днем.

И вот, прошлой ночью ему приснилась Ариадна. Она смотрела на него из окна какого-то старинного замка, напоминающего замок Дракулы из романа Стокера – такого же огромного и пугающе мрачного, с провалами зияющих чернотой окон. Ариадна билась всем телом о стекло, как маленькая раненная птичка, а затем, вплотную припав лицом к оконному стеклу, что-то кричала ему, отчаянно пытаясь докричаться до него, из этой бездонной черноты.

Он старался хоть что-то прочитать по ее губам и понял лишь: "Спаси его". Потом силы покинули ее, и она молча смотрела на Мэтта и плакала, ее слезы ручейками стекали по стеклу, превращаясь в ледяные причудливые узоры, медленно замуровывая окно изнутри, пока лицо Ариадны вовсе не исчезло из вида.

Мэтт проснулся в холодном поту, тревога до боли сжимала сердце. Значит, время настало, уже скоро, совсем скоро произойдет что-то важное, что-то… Руки дрожали, Мэтт никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Наконец, он открыл дверь и стремглав кинулся в спальню.

Предчувствие его не обмануло, сфера ожила, она ярко сияла, повиснув в нескольких метрах над столом, наполняя комнату разноцветным сиянием. В непосредственной близости от сферы свечение было настолько сильным, что слепило глаза.

Сколько Мэтт ни старался, но так и не смог разглядеть хоть что-то кроме яркого света. Он крепко зажмурился, мотнул головой что было сил, будто пытаясь отогнать наваждение, но перед глазами всё так же расплывались разноцветные круги.
Тогда Мэтт попытался взять себя в руки и успокоиться, когда градус волнения слегка снизился, немного уменьшилась и сила сияния. То ли ему это только почудилось, то ли интенсивность свечения действительно зависела от его эмоционального состояния.

В течение нескольких часов он наблюдал за сферой, пока окончательно не выбился из сил. Как ему показалось, что он лишь на минутку прикрыл уставшие от напряжения глаза… И вдруг услышал этот странный звук, напоминающий тоскливое завывание ветра, где-то там, за окном, он несся откуда-то издалека, меняя интонации, становясь всё громче, всё пронзительнее, всё вероломнее.

Нет, это не ветер. Всё ещё в полудреме, не открывая глаз, Мэтт прислушался. Что это? То ли волчий вой? То ли чьи-то надрывные стенания? Откуда? Наверное, я всё-таки сплю. Но звук стремительно приближался и наконец, с оглушающим рёвом ворвался в комнату, обдавая холодом, пробирая до костей.

Внезапно всё стихло, и резануло по нервам не менее устрашающее и ещё более мерзкое скрежетание, словно ножом по стеклу или, с содроганием подумал Мэтт, острыми когтями.

Не в силах больше выносить этого звука, прикрыв уши руками, Мэтт открыл глаза и застыл как вкопанный – он сам, как и Ариадна, каким-то образом оказался пленником того самого страшного замка, замка Дракулы.
На этот раз он был не снаружи, а внутри. "Я сплю, да, да, ну конечно, я сплю", — убеждал себя Мэтт, но проснуться ему никак не удавалось. Он стоял вплотную с тем самым заледеневшим окном, пытаясь хоть что-то разглядеть за намертво замерзшим стеклом.

В его тело, причиняя невыносимую боль, впивались ледяные иглы, ледяной лавой перетекая и в его жилы, в его кровь, всё ближе и ближе подбираясь к сердцу. Мэтта сотрясала дрожь, зубы выбивали дробь, леденящий ужас постепенно сковывал его, превращая в неподвижное ледяное изваяние.
 
Он не мог двигаться, не мог дышать, не мог думать – он превратился в кусок льда. Но пока Мэтт еще видел где-то в глубине внутри себя робкое мерцание угасающего света и совсем чуть-чуть, но ощущал его такое родное, такое знакомое тепло, он не сдавался.

Скрежет прекратился, и через какое-то время, показавшееся ему вечностью, Мэтт, с неимоверным трудом пробравшись сквозь ледяную корку, заметил отблески спасительного света на окне, и за его зияющей чернотой. А затем, не веря своим глазам, увидел, как кто-то невидимый, согревая замерзшее стекло своим дыханием, выводил на стекле буквы, которые складывались в слова: "Спасешь его, спасешь всех".

Открыв глаза, Мэтт с облегчением обнаружил себя в кресле в своей спальне. Окно оказалось настежь распахнутым, хотя он точно помнил, что не открывал его. С трудом поднявшись, чтобы закрыть окно, он, покачиваясь, ноги были, словно ватные, вернулся на прежнее место.

Его все еще трясло, и со лба стекали струйки холодного пота. Он сидел прямо напротив сферы. Вокруг нее распространялось, излучая спасительное тепло, бирюзовое сияние, плавно накатывая волнами, меняя оттенки, от интенсивного густого до мягкого полупрозрачного. А внутри сферы, переливаясь изумрудом, ярко высвечивались те самые, выведенные на стекле, слова.
 
И Мэтт понял, что он должен делать, он должен спасти благодатный свет и его носителя, который тесно связан с Ариадной, и это дорогой для нее человек – или Кирилл, или их… сын. Ариадна достучалась до него, она хотела, чтобы он ее понял, и он понял. Но в сердце прокралась неуверенность и тревога за саму Ариадну. Где она? При чем здесь Дракула? Жива ли она? До этого страшного сна Мэтт никогда не видел ее слез, не видел такого отчаяния на ее прекрасном лице.

Ему нестерпимо захотелось ее увидеть, такую же невозможно красивую и столь же невозможно одаренную, уверенную в себе, находчивую и отчаянно смелую. Ему так не хватало ее улыбки, искрометного юмора, теплого подбадривающего взгляда.
Он уверял себя, что она сможет выкрутиться из любой ситуации, какой-бы невероятной та ни была. Не время поддаваться тоске, нужно быть наготове, и скорее всего, форсировать события. Он постарался как можно точнее воскресить в памяти всё, о чём предупреждала Ариадна ещё 10 лет назад.

Оборотни, они живут среди ничего не подозревающих людей, распространяя “зомби-инфекцию”. Из-за этой заразы люди, бессознательно переходят на тёмную сторону, лишаясь благодатного света, теряют разум и вообще человеческий облик, становясь послушным инструментом в руках умелого манипулятора – ставленницы Тьмы – Королевы теней.

“Зомби-инфекция”, накапливаясь в человеческой популяции, из поколения в поколение, в конце концов, приведёт к генетическому перерождению и в конечном итоге к гибели человека разумного, т.е. рода человеческого, а значит, и благодатного света на котором зиждется вся наша жизнь.
 
Остановив этот процесс в зародыше еще в 1915 году, когда появились первые тревожные симптомы “зомби-инфекции”, можно было бы предотвратить её прогрессирование и практически молниеносное распространение по всему миру, что привело к гибели миллионов человеческих душ.

Усилия медиков так ни к чему и не привели, оставалось лишь наблюдать, как деградируют и гибнут люди, причины и внезапное прекращение этой напасти так и остались самой страшной неразрешимой загадкой для человечества.
Но Мэтт знал, что пандемия прекратилась благодаря тем, о ком мы – обыкновенные люди – даже не подозреваем, хотя они живут среди нас, сражаются и умирают за нас. Пандемия прекратилась благодаря им, Сияющим, таким как Прасковья, Ариадна и Кирилл, пандемия прекратилась, но какой ценой?

Этот вопрос мучил Мэтта все эти 10 лет. И, судя по его вещим снам, цена была высока. И, несмотря на это, спорадические случаи этой гибельной заразы все еще встречаются.

Значит, опасность еще существует, но, возможно, есть средство для ее ликвидации. Вероятнее всего, оно открыто в будущем и должно снова попасть в 20 век, туда, где все началось, чтобы наконец поставить точку и навсегда избавиться от “зомби-инфекции”.

Мэтт предполагал или, скорее, надеялся, что генетика достигла для этих целей необходимых высот именно в 21 веке. Ведь тогда он сможет хоть что-то узнать о Лине и ее семье, а может, даже увидеть сестру, чего он ужасно хотел и боялся, ведь это может быть для нее очень опасным.

Продолжение следует...