синева

            Синёва

            Ира Синёва всегда что-нибудь теряла, искала. Даже у себя на парте, - то ручка скатится по наклону столешницы на подол фартука, то учебник, окажется в руках, а она их ищет. 
     - Ой! -  виновато замашет ладонями, будто кто ее укорил за рассеяность.
      Но   оболтус протянет:
     - Балда! Вот тебе за это !_-  из жажды беспричинной мальчишеской мести смешает на ее парте ,  будто колоду карт:  тетрадь,  блокнот и выпавшую из сломанного пенала  цветную шелковую тряпочку треугольничком. Поднимет тряпочку нарочно на свет.
      - А-а! это юбка для куклы! Все в куклы играешь?!  Тебе уж замуж пора!
       Тут за одноклассницу вступится  Рая Арсеньева:
      -  А это математичка не тебе ли говорила, что ты  со школьной парты  в армию пойдешь? Тебя ведь опять на второй год оставляют?
             Голос у  Раи не совсем приятный. С ехидцей, с растяжкой.
- А это у Иры перочистка та-кая! – тянет  Рая. – Художественная!
  Рая Арсентьева сама по себе крупная, рыжая. С веснушками на широком белом лице и на оголенных по локоть руках ( такой у нее фасон школьной формы). Густые волосы пушисты, а на спине толстая коса; глаза большие,  сине-голубые, ясные.  Она ведет себя гордо. Потому вся школа знает, что  мама ее ценой покалеченной своей ступни спасла в гололед девочку , выдернув ее из- под едущего трамвая.

А Ира все ладошками машет , уж такая она растеряша! И вынуждена смеяться. Она и  мелочь из портфеля теряет…  Сквозь толстые стекла очков сияют  странные, цвета не от мира сего  радужки вокруг ее зрачков, то ли зеленоватые, то ли серые, - в зависимости от положения солнца. И видится порой в тех радужках искорки детской беспомощности, отчаянья, будто мольба.   Она была второгодницей. Долго лежала в больнице. почти год. И вот оставили на второй год.   Для девочки это стыдно! Ведь у нас и без нее четыре второгодника. Их почему-то пихали всех в наш класс. 
Темно-болотное школьное шерстяное платье, с  белым кружевным воротничком, с    черным фартуком накрест на спине;    домашние тапочки,  с смеховой оторочкой, и часто чуть приспущены чулочки - две старушечьи  морщинки на коленках.   На уроках подтягивать хлопчатобумажные чулки она не могла, так как сидела за второй от учительницы партой, у класса на виду, тогда как другие девочки, что сидели «на камчатке»,  могли это делать незаметно, мгновенным движением вскользь. 
 Парты, изготовленные лет двадцать назад, были еще те – с  уклоном столешницы, с впадиной для чернильниц и  двумя выемками для письменных ручек с обеих сторон. Их делали с расчетом для первоклашек,  они  были для нас уже малы. Высокие парни сидели враскорячку или ноги в бок. Ибо напрямую - под парту, под полку для портфеля, колени уже не лезли. И если все же с усилием подсунуть ноги до бедер, то вставши, поднимали  всю цельно собранную парту- со столом и лавкой,   и так могли пройти в полуприседе ради хохмы шагов несколько.  Поэтому полки выламывались, а портфели клали возле , в проходе.
Часто Ира сидела на своем месте и на переменах, - сидела ,  задумчиво  трогала  руками книгу на столе, поправляла обложку, являя образ отшельничества и смиренья.    Ведь иной дылда, балбес, или, как говорила Рая, «умственный рахит»,  мог  сзади незаметно подцепить и приподнять ступней подол  формы, когда девочки  стояли щебеча  у стола сидящей учительницы. Посмотреть какого цвета там зимние панталоны. Ради общей хохмы.     Подростковая пора у мальчишек - самая сволочная. 
Класс опустошается после третьего звонка. Когда все хватают с пола портфели и несутся вниз- за пирожками на перегонки.    Иногда совершается  хитрость -  тихо оттягивается портфель назад,   и тогда при рывке вперед, вытянутая назад рука зеваки делает холостое движение: хвать-хвать, а ручки портфеля нет! Тут с пирожками получался пролет.
 Ира бежала со всеми к буфету.     Но достигнув прилавка, к ужасу своему денег в портфеле не обнаруживала. Рыскала-рыскала рукой на дне портфеля, - нет! И уходила в сторону, когда другие кусали горячие пирожки, пуская повидло меж пальцев. Горькая  слеза выступала из под ее очков.
         Что же это было? -  думала она,  стоя у дверей в столовую.
         У нее не было подруг, даже спутниц по дороге в школу. Она далеко жила. Нужно было переходить по грязи большой глиняный овраг, и она долго потом отмывала резиновые сапоги в пришкольной холодной луже – до покраснения тонких сморщившихся пальцев. Она была одиночка.
     Так и стояла в буфете. Ей стыдно было возвращаться в класс. Ей казалось, что над ней начнут хохотать.
     Из-за ее ужасных очков, с черной роговой оправой, этой вот  рассеянности  и незлобивости, которые вызывают вчуже презренье, хлопчатобумажных чулок и домашек с меховой оторочкой, тогда как другие девочки , с полными ногами, носили уже капроновые чулки, лодочки и сандалетки,  и укорачивали подолы, - никто не замечал , что у этой Синевой очень правильное лицо, на редкость изящное, бледное, и оттого  не броское – с тонким переносьем и резко очерченными бордовыми губами, темно-русые волосы , подрезанные у плеч, открывали чистый лоб  рассеченной пополам челкой.   
       
           Дома, как всегда, опаздывая на урок, Ира небрежно бросала в раскрытый портфель двадцать-тридцать копеек, оставленные ей родителями, запирала его на щелчок и шла в школу. Может, тонкая монета влетала меж раскрытых в портфеле страниц, а  при ходьбе зажималась? Кажется,  она однажды вынимала  учебник – и что-то зазвенело в стороне  на полу;  а может,  в старом  портфеле этом, со скобками-вдавышами под  крокодилью кожу, протерлась в углу дырочка? Ведь этот портфель старый, достался ей от старшей сестры, которая сейчас замужем? И дырочку эту Ира нашла. Но она показалась маленькой. Тогда   Ира сделала  в манжете формы, на рукаве,  пистончик.  Крошечное хранилище для денег. После этой меры деньги у нее перестали пропадать.
      Однажды  я заступился за Синеву. Сказал, что она красавица, и на 8 Марта, когда девочек попросили из класса , а балбесы раскладывали  по их партам подарки от себя, нарочно, – на удивление всем, на парту Синевой я положил пластмассовую неваляшку. 



     С тех пор прошло  много лет. Целых две эпохи !  Где Ирина  сейчас?  Жива ли? Здорова? Пишу о ней,  потому что на днях она мне приснилась. Причем, видение было ясное.   Она была без очков,   что-то говорила, жаловалась, лицо почти крупным планом . Такое же чистое, молочно-белое.  И  та же причёска , с рассеченной на прямой пробор челкой на чистом  лбу. О сновидении я вспомнил не утром, а после обеда. Как -то вдруг. Поэтому слов ее не помню.
 Зачем она приснилась? В тот возраст , когда одноклассники, юноша и девушка, позволяют друг другу говорить по душам, мы не успели войти. Ира  ушла из школы после восьмого класса. И больше я не мог ее видеть. Она  жила у станции Аметьево, а я – за чересполосицей оврагов, на другой горе.   
  Сердце не покидает тревога…
  Как это бывает? Однажды в скорбный миг пролетают в мозгу человека все события жизни,  мерцают лица, лица, - и память  выбирает  кого-то значимого, чистого, обычно из непорочного возраста – проститься?
 Какой же она была скромной, скрытной, никого не посвящала в свои тайны. А я ничего не подозревал. Даже то,  что она мне тоже нравилась. 
 

17 янв 2025 г