Поезд во времени. Часть 2. Глава 8

                8
               
                Хитроумная комбинация

   Старики рано ломаться спать, чтобы проснуться ни свет, ни заря: им еще многое надо успеть сделать в жизни. Профессор Фермини как раз относился к такой категории пожилых людей, но сегодня его традиционный распорядок дня был нарушен и виной стал сын его давнего знакомого, тоже профессора, Альбертози. После их неожиданной встречи Фермини долго не мог поверить, что перед ним был именно его сын, настолько они были похожи. И еще ему показалось, что тот остро нуждается в его помощи.

  На следующий день Фермини передали записку от Альбертози-младшего с просьбой о встрече поздним вечером после завершения всех операций в госпитале. Тех самых секретных операций, которые проводил сам Альбертози-младший, и о которых он осторожно намекнул коллеге своего отца, а тот его прекрасно понял. Правда, его долго не покидало удивление, что прошло столько лет, а профессор Фермини ничуть не изменился, а ведь его отца уже давно нет. Правда, сам Альбертози-младший выглядел сейчас так, что встретив знакомых своего отца, не смог бы им ничего объяснить по поводу своей внешности.

  Профессор Фермини сидел на лавочке недалеко от набережной, с нетерпением ожидая сына своего старого коллеги. Если бы профессор не был пассажиром этого странного поезда, то он бы ни за что не поверил в реальность всего происходящего, а сейчас просто смотрел на все вещи гораздо проще, просто мальчику понадобилась его помощь, хотя мальчик выглядел примерно, как он сам, если не сказать, что даже старше.

   Альбертози-младший опаздывал: то ли операция затянулась, то ли просто не смог выбраться. Зато профессор Фермини стал свидетелем нечто странного, хотя все происходящее в последнее время вокруг него не укладывалось ни в какие разумные рамки. К госпиталю подъехала какая-то немецкая легковая машина, и из нее вышел немец в военной форме, на которую был одет белый медицинский халат. Казалось бы, ничего не обычного, только этим самым немцем был ни кто иной, как Отто Шварц. Поначалу профессор Фермини это сильно удивило, но потом, когда из машины вышли Орлов с Грилишем, все в тех же, белых халатах, он перестал всему удивляться. Это только подтверждало то, что в госпитале происходит что-то необычное, и назначенная ему встреча, только это доказывало. Вся, вышедшая из автомобиля троица, последовала в направлении госпиталя, как будто они шли к себе на работу. Если Грилиша с трудом, но все можно было отнести к специалисту в области медицины, то граф Орлов в эту категорию явно не тянул, хотя, кто знает: ох, уж мне эти странные русские. Его сомнения развеял, вышедший, словно неоткуда Альбертози-младший: ну, конечно у госпиталя был просто другой выход.

  Альбертози-младший как-то близоруко всматривался в темноту уже наступающей ночи и совсем не отреагировал на то, как профессор Фермини помахал ему рукой: сын, в отличие от своего отца, не отличался хорошим зрением, да и сколько ему сейчас лет. Фермини громко окликнул его, как когда-то звал своего сына его отец:
- Энцо.

  На этот раз встреча прошла более бурно, как будто Лоренцо встретился здесь со своим отцом. Фермини уже знал, что тот проводит уникальные пластические операции, но какие именно и кому, услыхал от него только сейчас. Итак, Лоренцо Альбертози должен быть сделать подобную операцию самому Бенито Муссолини, Дуче, да так, чтобы его мать родная не узнала, но того недавно похитили итальянские партизаны. Впрочем, эту историю профессор Фермини не только уже слышал, но и видел собственными глазами, но не стал перебивать Лоренцо.

- Если бы я провел эту операцию, то подписал бы себе смертный приговор, — торжественно произнес сын его старого друга.
- Не волнуйся, Энцо, ты уже не сможешь ее провести, — успокоил его Фермини, потому что партизаны его похитили.
- Вот почему в нашем отделении сегодня появился штандартенфюрер Крашке, - задумчиво произнес Лоренцо.
- Кто это? — поинтересовался профессор.
- Шеф местного СС.
- Значит, твоей проблемы больше не существует, мой мальчик.

  Услышав такое, знакомое еще с детства обращение дяди Фермини, Лоренцо cжал руку профессора в своей, но потом с горечью заметил:

- Крашке сообщил мне, что сегодня в госпиталь должны привезти одну весьма важную персону из Германии, и мне предстоит сделать ей операцию.

- И кто это важная особа: уж не сам ли Адольф Гитлер? - Фермини еще не так хорошо разбирался в происходящих сейчас событиях и поэтому так спокойно произнес только недавно услышанную фамилию.
- Нет, этот сидит сейчас в Берлине и ему оттуда уже никогда не вырваться, — со знанием дела произнес Лоренцо, - речь идет о Наци номер два.

  Профессор Фермини только недавно услышал о происходящих здесь и не только здесь событиях, и каждая сказанная здесь фраза и каждое произнесенное имя было пустым звуком, но, если Лоренцо обратился к нему, значит, для того была веская причина.

- Если я возьмусь за эту операцию, то за мою жизнь никто не даст и ломаной лиры, — горячо произнес Лоренцо.

- А может тебе, мой мальчик, просто надо бежать из этого госпиталя, раз все обстоит настолько плохо? -  предложил Фермини.
- Нет, итальянские партизаны уже занесли меня в свой черный список, — покачал головой Лоренцо, - если бы вы помогли мне отсюда исчезнуть, профессор, где бы меня никто не знал искать. Или, хотя бы, каким-то образом выкрасть папку c личными делами тех, кому я здесь делал операции, тогда у меня мог появиться хоть какой-то шанс.

  Поначалу профессор Фермини сразу подумал про их поезд, который стоит недалеко отсюда, но вспомнив о взрыве паровоза в тот момент, когда их оттуда вывозили, сразу отказался от этой интересной мысли. А что касается папки...

- У кого находится эта секретная папка? — поинтересовался профессор.
- У штандартенфюрера Крашке в его кабинете, который находится в особом блоке “С” госпиталя.

  Профессор Фермини задумался: помочь сыну его старого знакомого было действительно практически невозможно. И тут он вспомнил картину, которую он наблюдал всего каких-нибудь полчаса назад перед входом в госпиталь.

  Обеспечение строжайшей секретности при проведении пластических операций в госпитале было возложено на штандартенфюрера СС Крашке, который воспринял это, как особое доверие со стороны нацистского руководства. Если бы такого случилось раньше, то мимо блока “С” ни пролетела бы ни одна муха, но сейчас дело двигалось к концу, причем самому ужасному. Крашке, как человеку здравому и довольно неглупому, способному танцевать между каплями дождя, было это понятно, как никому другому. Поэтому, когда итальянские  партизаны недалеко отсюда похитили диктатора Муссолини, он не особенно огорчился, когда об этом ему доложил майор Рюдигер. Он даже не наорал, как обычно, на своего подчиненного, а сухо распорядился: найти и наказать виновных. Просто у штандартенфюрера были сейчас дела поважнее: во-первых, надо было встретить и обеспечить наивысший режим секретности при проведении пластической операции одной важной шишке, а, во-вторых, хорошенько подумать, как выбраться из этого “scheisse” самому. Именно поэтому, все личные дела, связанные с проведением операций, с фотографиями до и после нее, хранились в его сейфе. Крашке хорошо понимал, что в случае своего попадания в руки англо-американских союзников, эта голубая папка может стать его своеобразным оберегом. Впрочем, наслушавшись последней информации о том, как не церемонятся союзники с высшими чинами СС, особенно после событий в Арденнах, он стал подумывать и о запасном варианте. Таким запасным вариантом должен был стать доктор Альбертози, который виртуозно проводил подобные варианты в блоке “С”. Нет, как и любой немецкий офицер, он не слишком доверял итальянцам, но, перелистывая медицинские карты его пациентов, он признал его невероятный талант: с фотографий одной и той же карты, на него смотрели абсолютно разные люди. Поэтому, он решил, что доктор должен сделать пластическую операцию и ему, штандартенфюреру Крашке, но так, чтобы эта информация никуда не просочилась и, уж тем более, не попала в голубую папку. Но сначала надо было поймать доктор Альбертози на крючок.

   Все врачи, которые проводили пластические операции, проживали в блоке “С” и им строго-настрого было запрещено покидать помещение госпиталя. Поэтому, когда ему доложили, что доктор Альбертози поздним вечером, вышел прогуляться на набережную, его даже обрадовало. Он распорядиться выпустить итальянца из помещения на вечернюю прогулку, но внимательно за ним следить. Доктор Альбертози не только дышал перед сном свежим воздухом с озера, но и с кем-то встречался. Этим  “кем-то“ оказался некий итальянский профессор по фамилии Фермини. Этот идиот — майор Рюдигер, зачем-то привез сюда пассажиров поезда, из которого был похищен диктатор Муссолини.

  После разговора со старым коллегой своего отца доктор Альбертози не пошел отдыхать в свой номер, а оказался в кабинете Крашке. Судя по его довольному и улыбающемуся выражению лица, доктор понял, что не стоит ожидать ничего хорошего от предстоящего разговора с немцем.

- Доктор Альбертози, я запретил врачам, проводящим операции в блоке “С”, покидать помещение госпиталя, — почему-то непривычно ласково для итальянца начал допрос Крашке.
- Я устал после непрерывной череды операций и мне, как немолодому человеку, как воздух была нужна эта вечерняя прогулка вдоль набережной, - спокойно ответил итальянский доктор.
- Об этом надо было заранее меня предупредить.
- Я предупредил охрану, и она меня пропустила.
- Ладно, пусть будет так, с кем вы там так поздно встречались? - продолжал улыбаться Крашке.
- Плохо дело, немцы уже знают о моей встрече с Фермини, — подумал доктор, но спокойно ответил, - с коллегой своего отца.
- Который специально приехал на том самом поезде, из которого был похищен диктатор Муссолини, — закончил за доктора, находящийся в хорошем настроении, Крашке.

  Доктор Альбертози хорошо понимал, что акцентировать в разговоре внимание на знакомом своего отца не стоит: он и сам до конца так и не понял, откуда здесь взялся профессор Фермини. С другой стороны, он был уверен, что ничего этот Крашке с ним сделать не посмеет, ведь от его фантастической работы зависело и благополучие самого штандартенфюрера. Но ведь зачем-то тот вызвал его, на ночь глядя?

- Сегодня должна была приехать для операции одна важная персона из Берлина, — Крашке неожиданно для доктора сам перевел разговор на другую тему.
- Да, герр штандартенфюрер, но вы сами предупредили меня, что его приезд и операция на сегодня откладывается, - обрадовался итальянец смене темы разговора.
- Да, предупреждал, — усмехнулся в ответ Крашке.

  В кабинете установилась неловкая тишина: доктор Альбертози пока не понял, рассеялись ли тучи над его головой и головой профессора Фермини, а штандартенфюрер пока не решился приступить к главному. Наконец, Крашке деловито поинтересовался:
- Донорский материал для запланированной операции готов, доктор?
- Да, как я вам и докладывал ранее, — недоуменно ответил доктор.
- Ваши помощники готовы к проведению операции? — ласково поинтересовался штандартенфюрер
- Да, доктора Тревизи и доктора Хаусмана я сегодня еще не отпускал,   - растерянно ответил Альбертози.
- Значит, операция сегодня состоится, — заключил Крашке.
- Но кого мне предстоит оперировать? — спросил уже ничего не понимающий доктор.
- Вот этого человека, — ответил немец и положил перед Альбертози несколько фотографий, подготовленных для сегодняшней операции пациента.

   Со всех них на доктора Альбертози смотрело серьезное лицо его нынешнего собеседника.
- И запомните, доктор, это самая важная операция в вашей медицинской практике, от которой зависит ваша жизнь.

  Последние слова были произнесены штандартенфюрером c такой лютой злобой, что итальянский доктор сразу все понял.

Scheiss (нем.) - дерьмо