Дао

Иероглиф  «дао» служит в древнекитайском и современном китайском языках для обозначения важнейшего понятия китайской цивилизации.  «Дао» невозможно описать словами или представить визуально. Его нельзя познать разумом, но можно почувствовать интуитивно.
Один из главных принципов «дао» - естественность, заключается в следовании постоянству и природному порядку вещей.
Перевод иероглифа «дао» на другие языки представляет собой значительную сложность, поскольку его значение выходит далеко за рамки буквальных переводов, таких как «путь» или «дорога». Оно включает в себя целый комплекс идей, связанных с духовностью, этикой, космологией и метафизикой. Концепция «дао» выходит за рамки узкого философского определения, предлагая целостный подход к восприятию реальности, основанной на опыте и телесного, и внетелесного - интегрального существования и взаимодействия с миром и самим собой.
Через особые духовные и психофизиологические практики, длительное время разрабатывавшиеся  в даосизме, конфуцианстве, буддизме, в Китае сложилась особая традиция самосовершенствования, в ходе которой индивид способен достичь глубокой внутренней гармонии и единства с природой, что становится основой для личностного роста и духовного совершенствования на пути постижения «Дао» — пути к гармонии между телом и миром. Эти практики представляют собой важную часть китайской философии и культуры, помогая человеку достичь гармонии с окружающим миром и самим собой.
На первый взгляд, «дао» буквально означает путь, дорогу. Однако это понятие намного шире и глубже. В контексте даосских учений оно символизирует принцип гармонии, естественности и следования природе. Этот термин также используется для описания универсального закона мироздания, который управляет всеми явлениями вселенной.
В третьем стихе канонической версии текста «Дао дэ цзин» он определяется в качестве предшественника первопредка «ди»: «Пустотность дао в применении не переполняется. О, как глубока [его] пучина! Подобна главе рода основателя десяти тысяч вещей. О, как обильна! Подобна тому, что содержит [в себе их] существование. Я не знаю, чей она ребёнок. Она предшествует образу [перво]предка — ди».2 Семиотический анализ данного понятия даёт основание утверждать, что в нём отразился важнейший для китайской философии и мифологии концепт, имеющий отношение к описанию мира через антропоморфный образ, образ человека.
Полностью адекватный перевод иероглифа «дао» и выражение его смысла в словах и системе фонетического письма невозможны. Устоявшиеся переводы данного иероглифа в качестве философского понятия на русский язык словами «путь», «дорога» только отчасти отражают смысловое поле его значений. ...
В нём отчетливо выделяются антропоморфные аспекты, обусловливающие психологизацию данного понятия, что явно выражено в таких его лексических значениях как «чувствовать, ощущать». Кроме того, в китайской философской традиции иероглиф «дао» осмысливается и в значении «единство», «единое».
Иероглиф «дао», задавая установку на универсальную позицию восприятия, стал использоваться как знак всеобщего описания действительности, что собственно и произошло в китайской философии. Это ядро смыслов соотносится с общей структурой позиции, занимаемой человеком в мире. С тем, что можно назвать человеческим жизненным пространством, задающим условия его существования и эксплицируемым в языке. Иероглиф «дао», задавая установку на универсальную позицию восприятия, указывая одновременно и на «внешнее», и на «внутреннее», стал центральной категорией китайской философии. В словаре «Шовэнь цзецзы» иероглиф «дао» встречается уже в первой словарной статье, которая посвящена иероглифу «и», принимающему словарные значения: «единица, одно, единое, единство» и определяемому Сюй Шэнем: «Единое-Единство является великим началом. Дао стоит в Едином-Единстве. Разделяется на Небо и Землю. Превращается в десять тысяч вещей».
Телесная позиция, начертанная в иероглифе «дао», задаёт образ наблюдения в движении, который является корнем описания любого взаимодействия тела и мира, будучи задан глубинными смыслами пребывания человека в мире. Для его понимания необходимо существенно изменить методологическую установку, что равносильно тезису, который выдвинул М. Мерло-Понти, о необходимости перемещения «точки сборки» в иную позицию. Он писал: «Необходимо, чтобы научное мышление — мышление “обзора сверху”, мышление объекта как такового — переместилось в изначальное “есть”, местоположение, спустилось на почву чувственно воспринятого и обработанного мира, каким он существует в нашей жизни, для нашего тела, — и не только для того возможного тела, которое вольно представлять себе как информационную машину, но для действительного тела, которое я называю своим, того часового, который молчаливо стоит у основания моих слов и моих действий»19. Образ действительного тела как «переплетение видения и движения» являет такую конкретную конструкцию, как «относительную к действующему человеку абсолютную систему отсчёта».
Данная гносеологическая установка была реализована в китайской познавательной традиции, указанием на что может послужить существование специфической формы познания «дао», распространённой в Китае в древности и в наше время. Речь в данном случае идет о практических методиках постижения «дао». Эти практики, имеющие широкий ряд названий, носят прикладное медицинское, а также религиозное значение и призваны помочь реализовать понимание единства мира и тела, научиться их гармоничному взаимодействию. Данная практика представляет собой комплекс физических упражнений, включающая в себя стойки, широко использующиеся в терапевтических упражнениях медицинского и, одновременно, духовного характера — «цигун» («тренировка духа»), в прикладных дисциплинах «у шу» («боевых искусств»). Базисные упражнения, как правило, включают в себя особые стойки — «столбовое [стояние в] шаге» («чжуан бу»). Практика поз «чжуан бу» имеет две основные исходные стойки: 1) ноги на одной линии с равномерным распределением веса, 2) постановка ног в позе шага. Последняя стойка представляет собой буквальное статическое воспроизведение позы, изображённой в иероглифе «дао». Освоение техники постановки шага продолжается практикой ходьбы — то есть «дао» в динамике. Техники постановки шага и шагания являются базисной дисциплиной множества направлений китайских традиционных искусств в различных школах ушу, в даосизме, в буддизме, в традиционной китайской медицине.
В настоящее время для обозначения этих искусств широкое распространение имеет термин «цигун» («тренировка духа»). Более ранний термин для их обозначения — это  «дао инь», где знак  «дао» является производным от древних полных форм обозначения «дао», а знак  «инь» в этимологическом значении изображает действие «натягивать тетиву лука». Искусство «дао инь» с древних пор фигурирует как терапевтический и профилактический метод поддержания здоровья и культивирования долголетия.
Практика «дао инь» является развитием древних методов совершенствования тела и сознания, имевших повседневное значение для аристократов Древнего Китая. Об этом можно судить на основании семантики иероглифа  «инь», производного от изображения «лука с тетивой» и служившего, как уже отмечалось, для обозначения действия — «натягивать лук». Мастерство в натяжении тетивы лука, устойчивая стойка, верный глазомер и спокойное состояние духа — это главные условия достижения мастерства в этом одном из видов древних «шести традиционных искусств» системы обучения древнекитайских аристократов.
Достижение особого мастерства в умении твёрдо стоять на ногах требовалось и для овладения таким древним видом искусства ведения боя, как ведения быстрой прицельной стрельбы из лука, стоя на платформе несущейся колесницы. Подобная тактика ведения боя имела широкое распространение во II тысячелетии до н.э. в период правления династии Шан-Инь и первую половину правления династии Чжоу. По этой причине первоначальный жизненный контекст практикования искусства «дао-инь» включал в себя не только медицинский, профилактический и терапевтический аспекты. Подобные навыки, которые требовались при ведении боя и определяли, таким образом, социальный, политический и ритуальный статус жителей древнего Китая, являяясь естественной частью повседневной жизни древнекитайских аристократов. Собственно говоря, обобщающий термин для обозначения людей знатного сословия в Древнем Китае в буквальном переводе — «чжу хоу» — это «все лучники». Иероглиф «хоу» в этимологическом значении выражал действие «стрелять в мишень из лука». Постоянные тренировки в стрельбе из лука являлись важнейшей частью подготовки носителя аристократического звания, что может восходить к ещё более древним временам палеолитических и неолитических культур охотников с луками. Затем, в сельскохозяйственных неолитических общинах лучники стали фигурировать уже в новой функции, являясь костяком военных дружин. Лук являлся важнейшим орудием боя до распространения в Китае, примерно во второй половине I тысячелетия до н.э., самострелов, оказавших радикальное влияние на изменение методов ведения боевых действий. Обучение стрельбе из самострелов было проще, что обусловило мобилизацию, наряду с профессиональной армией, ополченцев. В древности же искусные лучники имели высокий социальный статус, что и отразилось в обобщающем обозначении знатных людей. Таким образом, в искусстве «дао-инь» на ранних этапах развития китайского общества сопрягались различные семантические аспекты, имевшие непосредственное отношение к повседневной жизни общин.
В дальнейшем, по мере изменения реалий жизни, происходило переосмысление повседневных форм подготовки искусных охотников и воинов, а прежние методики становились разделами медицинской и духовной практики, важнейшим элементом даосских методов самосовершенствования, отражённых, например, в древнем медицинском трактате «Хуан-ди нэй цзин». Древнейший, письменно зафиксированный, образец наставлений в методах «дао-инь» был открыт в 1973 году при раскопках гробницы представителя семейства местного правителя ханьской эпохи вблизи Чанша в местечке Мавандуй, где была обнаружена «Схема дао-инь», на которой нашли отражение 44 позы «дао-инь». В трактате Гэ Хуна (284? — 343 или 363 гг.) «Баопу-цзы» говорится: «Вытягивать или сгибать, наклоняться вперед или назад, идти или лежать, сидеть или стоять, вдыхать или выдыхать — всё это дао-инь». В трактате придворного медика эпохи Суй (581-618 гг.) Чао Юаньфана «Чжубин юаньхоулунь» описано более 260 методик лечения с помощью «дао-инь».23 «Дао-инь» стало разделом мощной традиции, связанной с культом долголетия и бессмертия, вошедшей в религиозное течение «дао цзя» («школа» или буквально «семья дао») и «дао цзяо» («учение [о постижении и достижении] дао»).
Методики «дао-инь» включали в себя множество различных упражнений, в том числе подражательного характера, например, «пляски пяти животных». Данную форму познания можно соотнести с древнейшими мотивами и практиками воплощения в образ промыслового животного. Зафиксированное в «дао» изображение «видения своего тела человеком во время ходьбы» предполагает его аутентичное «прочтение-просмотр» в особом ракурсе — как бы «вид изнутри». Это позволяет соотнести ракурс данного изображения с ракурсом, который задаётся человеку маской. Маска это накладка с вырезами для глаз, поэтому надеть маску это также означает и увидеть мир сквозь глаза или прорези маски, то есть занять определённую позицию наблюдения. Аналогично этому, для того чтобы увидеть значение иероглифа «дао», необходимо понять и воспроизвести ту позицию наблюдения, которая задаётся ракурсом изображения этой пиктограммы. Надевая маску, человек тем самым воплощался в ее прообраз, устанавливал с ним связь. Данные представления были особенно характерны для тотемизма, где воплощение в образ первопредка восходит к мотивам перевоплощения в образы животных. В методологии, выраженной понятием «дао» задача ставится ровно наоборот. Для познания «дао» необходимо стать «чжэнь жэнь» — «настоящим человеком» и освободиться от иных ролей, в которые, вольно и невольно, воплощается человек, находясь в лоне культуры, навязывающей ему огромное количество культурных форм поведения.
Развитие данной традиции, в свою очередь, привело к появлению новых культурных форм поведения, воплотившихся во всевозможных методах самосовершенствования.
«Учение о дао» впитало в себя большое количество всевозможных рациональных и иррациональных культов, разделение и подразделение которых непростая задача. Стоит также отметить, что аналогичные традиции «внешней алхимии» развивались и в европейской культуре, заложив основы химии и лекарственной терапии. В Китае же важную роль продолжала играть и так называемая «внутренняя алхимия», тесно связанная с психофизиологическими методами совершенствования тела и сознания, ставшая востребованной в современной западной традиции по мере развития современной психологии и увлечения йогой. В данной связи отметим только, что в случае с вышеуказанными способами изучения «дао инь» и практической реализации «дао» адепт потенциально воплощает в себе «дао» как в переносном, так и в буквальном смысле. С данной точки зрения понятие «мастерство в дао» («дао шу»), как оно называлось в древних трактатах, имело конкретные способы постижения, а не только и не столько абстрактные положения тех или иных религиозных и философских доктрин.
Философская традиция Китая рассматривает «дао» как источник всех вещей, включая человека. Этот подход отражает идею единства человека и природы, где человек воспринимается как неотъемлемая часть мирового порядка. Таким образом, «дао» становится не только философским концептом, но и практическим руководством для жизни.
Концепция «дао» оказала огромное влияние на развитие китайской философии, религии и искусства. Например, в даосизме «дао» занимает центральное место, являясь основой для многих практик, направленных на достижение внутренней гармонии и духовного совершенства. Также «дао» находит отражение в литературе, живописи и каллиграфии, где художники стремятся передать ощущение бесконечности и вечности через образы природы и абстрактные символы.
Таким образом, «дао» — это не просто слово или идея, а целая система взглядов, проникнутая глубокими духовными и философскими смыслами. Оно остается важным элементом китайской культуры и продолжает вдохновлять людей на поиски истины и гармонии.
Как мы уже отмечали, один из наиболее необычных аспектов семантики и прагматики дао для типичного представителя западной традиции, это практические методы постижения Дао. Первоначально они имели тесную связь с военной подготовкой и стрельбой из лука, а впоследствии трансформировалось в методы оздоровления и духовного совершенствования. В глубокой древности это искусство не только обеспечивало выживание в бою, но и определяло социальный статус аристократов, которые именовались «лучниками». Со временем, когда военная техника изменилась с появлением самострелов, методы подготовки, связанные с луком, утратили свою боевую значимость. Однако эти практики сохранили своё значение в контексте медицины и духовных учений, став важной частью даосского пути самосовершенствования.
Эти практики постепенно вошли в религиозный контекст, став частью учения о дао и культа долголетия и бессмертия, который был распространён среди последователей даосизма.
Таким образом, древние боевые техники были адаптированы и трансформированы в духовные и медицинские практики, став неотъемлемым элементом китайской культуры и философии, сохранив свою значимость до наших дней.
Дао как искусство стояния и искусство передвижения обладает глубокими древними корнями, характерными для различных культур. Аналогичные феномены наблюдаются и в других культурных традициях.
Так, например, в культуре североамериканских индейцев один из обрядов инициации юношей включал испытание, заключавшееся в способности неподвижно стоять на краю утеса в течение суток. Среди африканских и полинезийских племен аналогичные методы предполагали умение длительное время неподвижно простоять на столбе. Другим примером подобных испытаний ради высшей цели является подвижничество Симеона Столпника, построившего столп в несколько метров высоты в сирийской пустыне и поселившегося на нём, лишив себя возможности прилечь и отдохнуть, стоя днём и ночью в прямом положении, будучи вынужденным постоянно развивать свое самоосознание и самоконтроль. Симеон Столпник почитается в христианстве как святой, обретший многие чудесные возможности. Известны и другие христианские аскеты-столпники. В китайской традиции «стояние столбом» также рассматривается важным методом самосовершенствования человека. Важность подобного метода познания заключается в познании самого себя, которое невозможно в ином случае, в связи с естественным для человека отвлечением внимания на иные внешние или внутренние раздражители. Стояние столбом даёт возможность попытаться познать самого себя во всей полноте, включая и обыденные структуры зрительного восприятия. Аналогичным образом, в ходе практического постижения методов «дао-инь» и «цигун» одной из основных особенностей данных видов упражнений является требование достижения контролируемых изменений психики упражняющегося. Главным из них является ощущение «цельности», ощущение переживания своего единства с окружающей средой, миром.
Фундаментальный образ, изображенный в иероглифе дао связан с образом зрительного переживания своего тела.
Образ своего тела это базисное условие развития сознания. Познание самого себя непосредственным образом связано и с возможностью познания другого (теория «ума другого»). Предполагается, что развитие и рост сложности «психических структур», участвующих в распознавании психических состояний другого человека и способствующих развитию мозга младенца, опирается на ещё более рудиментарную предрасположенность к созданию упрощённых образов собственного тела и установлению их соответствий образам тел других людей. Эти схемы тела возникают очень рано, поскольку уже в возрасте полутора месяцев ребенок проявляет способность к подражанию. Изучение младенцев с выраженным аутизмом и некоторых пациентов, страдающих шизофренией, выявило у них слабое развитие способности к «приписыванию» (распознаванию психических состояний другого человека). Предрасположенность человека к моральным суждениям коренится в его способности создавать психические структуры, участвующие в оценке «себя как другого». Способность «поставить себя на место другого», распознать возможные различия или, напротив, тождественность между собственным состоянием и состоянием другого, можно рассматривать и в смысле умения воспринимать другого в качестве «знака» и интерпретировать его «значения». В этом же аспекте можно рассматривать и способность к оценке «себя как другого». В этом случае «знаком» выступает сам человек для самого себя, что самым непосредственным образом отражено и в форме начертания иероглифа «дао», где зафиксировано то, как человек зрительно воспринимает самого себя.
В китайской культуре требование следования «дао» является доминантой, которая предполагает уподобление миру и соотнесённость с «тянь дао» — «небесным ходом», проявляющимся в чередовании дней и ночей, лет и зим, круговращении созвездий небесного свода над головой человека в течении года, восходами и заходами солнца. Это выражено и в русском языке, где солнце также «вос-ходит» и «за-ходит», что показывает глубинное единство способов описания мира на разных языках. Выражение «тянь дао» буквально можно перевести как «небесный ход», в смысле «ход времени». Понятие «тянь дао» указывает на зрительный образ, имеющий самое непосредственное отношение и к русскому понятию «время», но не в его современном абстрактном понимании, а в этимологическом, производном от глагола «вертеть».
Понятие «дао» в данном контексте можно интерпретировать как внутренний образ ходьбы  «син», выражающейся в виде шагов — годовых фаз развития и существования единства мира или «дао — которое шагает». Буквальное понимание этих образов может показаться банальным. Глубина выражаемой в них системы мысли и их философское осмысление может быть понято только в рамках всей системы китайской культуры, в которой эти, простые, на первый взгляд, образы, наполняются глубоким философским содержанием. Как философские понятия, выраженные в символах, они могут быть поняты только системно, в рамках структуры взаимосвязей и через призму взаимоотношений, складывавшихся в китайской культуре в течение тысячелетий. При интерпретации выражающих их знаков важны не только их лексические значения, но и семантика рисунков, лежащих в основании этих иероглифов. Именно в семантике этих рисунков и отражены базисные смысловые структуры, выражаемые в древних текстах.
Фундаментальные категории китайской философии и культуры несут в себе антропоморфный образ. Причём антропоморфный в буквальном понимании этого слова (от греч. антропо - человек и морф — форма, вид, образ, наружность). Под антропоморфизмом понимается уподобление человеку предметов окружающего мира, наделение их человеческими свойствами. Антропоморфизм возникал как первоначальная форма мировоззрения и выражался не только в наделении предметов окружающего мира характеристиками, присущими человеческой психике, но и в приписывании им способности действовать, способностей и действий, аналогичным человеческим. В целом общепринято, что эта форма антропоморфизма господствовала на ранних ступенях развития общества, присутствуя поныне в религиозных доктринах.
Отголоски данного типа понимания мира в большом количестве представлены в разных языках мира, в искусстве и в поэзии, где антропоморфность образов служит для эмоциональной выразительности. При любых способах описания мира постоянно в поле зрения оставался и сам человек, его центральная роль — то, как он видел и переживал самого себя. Поэтому образ тела человека — это центральный элемент восприятия мира. В языках отчетливо проявляется восприятие мира по принципу сравнения его с уже известными предметами, например, с человеческим телом и его частями или наоборот. Смешение физиологических, психических и материально-физических понятий, категорий — отличительная особенность любой древней культуры и философской системы мышления. Данная особенность продолжает, в том или ином виде, существовать в любой языковой системе. Мы можем и сейчас найти огромное количество примеров взаимопроникновения человеческого и природного миров в лексических выражениях любого языка. Не являются исключением в данном ряду древнекитайский и китайский языки. Данные языковые концепты отразились в древних формах начертания иероглифических знаков, ставших обозначениями важнейших философских и мифологических понятий китайской цивилизации. Центральным из которых стал иероглиф Дао.