Дождь не прекращался

Дождь не прекращался.

Он моросил непрерывно непроницаемой серой стеной, как мокрый густой плотный туман, стремящийся своим весом и упорством расплющить землю и море.

Море тяжёлой массой поднималось дождю навстречу. Земля уже отступила далеко за привычную линию прибоя - все пространство до скал было погружено почти на ладонь.

Впрочем, Капитан давно перестал ходить к скалам. Рисовать в такую погоду было невозможно, и в дождевой пелене риск поскользнуться и разбиться стал слишком велик.

Скалы, яркие от влаги, оранжево-розовые, жемчужные и очень светлые на фоне серого тяжёлого неба, и неожиданные сизые эдельвейсы, изящные и строгие, похожие на буквы незнакомого алфавита, теперь, среди непрерывного дождя, казались сном, и, как сон, все забывались и забывались, забывались и забывались, забывались и таяли.

И дня, когда они окончательно растают, Капитан ждал.

Итак, море поднималось. Корабль немного осел. Доски от воды не набухли, а почему-то истончились; кусочки древесины, то и дело отстающие и падающие, роились у бортов, как обмылки. Можно было наблюдать, как их стайки становятся тоньше, тоньше и тоньше, и исчезают совсем, а потом откуда-то появляются новые, и тоже робко кружатся рядом и трогают борта, пока не растворятся.

Деревянная гальюнная фигура (потерявшая весь перламутр) пялилась облупившимися глазами на невидимый теперь горизонт. Это была какая-то птица, деревянная фигура была птицей.
С ней в обнимку, в тяжёлом дождевике, Капитан проводил время.