Песнь Химауры и Осени 4 продолжение. 3

Поскольку не может Тьма без Света существовать. Как и наоборот. Не может быть вечно что-то одно. Кельтский сие прекрасно понимал.

     Он стоял на берегу Водохранилища. Холод давно вступал в свои права. Под ногами похрустывал ледок. Место красивое. В этом году, как обычно, вообще ничего не хотелось. Даже прогуляться по городу или сходить в бар, напиться. Остались одни нервные срывы, с антидепрессантами. Плюс еще добила беременность, той, долбанутой. Да уж, что тут говорить, случилось нечто страшное. Чего не происходило всю жизнь. Вот так сходил на те Тропы – исполнилось, но не так, как надо. НЕ ТО СОВСЕМ просил несчастный! А просил возвращения невесты. Детей после планировал, несколько, свадьбу. А вон как вышло. Через искаженную, черную призму города. Построенного, собственно, на костях строителей.

     Зима медленно подкрадывалась. Дул холодный, пронизывающий ветер. Казалось, явилась сама Смерть. Больше никуда от нее не деться. На горизонте красовалась гора Коврижка. Да, Тиль любила там бывать. Там дача ее, с ягодами и прочими радостями. Вот бы туда с милой сьездить! Теперь не получится. Счастье закончилось. Также внезапно, как началось. Шел мелкий снег, крупкой. За спиной шумели гигантские сосны. Да, в районе Северного Артека, их полно, слишком много. Есть другие деревья. Им, наверное, уже исполнилось лет пятьсот, некоторые повалил ветер. Они лежали, как огромные гусеницы, наблюдая будто за всем сущим. Место давно заброшено. Часть деревьев давно высушено природой. Здесь можно бродить бесконечно долго, хоть до самой темноты. Кроме поздней осени, зимы. Прекраснейшие виды, от которых замирает сердце. Необыкновенно чистый воздух. У бывшего пионерского лагеря. Теперь здесь местные собирают грибы, шиповник, цветы, вспоминая старое время. Оно больше никогда не вернется.

     Листопад давно кончился. Лишь лиственницы, золотом, сияли посреди голых деревьев. Мертвая трава лежит на земле, лишь из живого белки с птицами остались. Вот каркнула крупная ворона в чаще. Как отклик из далеких веков, из земель Секванов, когда племена кельтов еще существовали. Еще одна каркнула. Две черных птицы сели на одно дерево. Энрике поднял голову, посмотрев на них с надеждой. А пернатые посмотрели на него, чуть ли не в упор.

     - Здравствуй, Один. Следишь за мной. – Бессмертный картинно поклонился. Присел на корточки. Обычная куртка, на фоне его золота волос, завязанных в хвост, мужчине очень шла. Как и потертые джинсы. Он также заметил: искусственное море стало совершенно не похоже на себя.

     Черная вода лизала берега, кои только-только начали покрываться коркой льда. Зеленый цвет давно исчез, как и лето. Может быть, его больше никогда не будет. Тьма начала все менять вокруг, яростно, неумолимо вступать в свои права. На что она еще способна? Не вылезет ли сейчас из чащи мерзкая, склизская, громадная тварь, все ли безопасно? А если и вылезет, то придется ее валить магией Инквизитора. По другому подобное не убьешь. Но нет, все тихо, до ужаса тихо, мертвая, страшная тишина. Даже со стороны Эдема шевеления негатива нет. Вдруг ужасная догадка озарила Архимага. Химаура ЗАТАИЛАСЬ, решив отомстить, причем по-крупному. Того даже Гломен не знает. По крайней мере, город не ухнул в Бездну. Тут монстра в небесах хватает. Его вообще не убить, никак. Придется смириться. Сам когда-нибудь сдохнет.

     Только бы он не породил нечто чудовищное. Сейчас миленько, тихонечко идет снег. Прошло несколько месяцев, тишина. Но тогда как верить слухам, о непонятных тварях? Все вокруг словно вымерло. Черная вода пугает. До дрожи. Словно город превратился во второй Чернобыль. Иногда казалось несчастному, будто на берег выползут черные, крупные, блестящие змеи, оглушительно шипя, разевая бесчисленное количество пастей, длинные клыки обагрены ядом, капающим на древние камни. Следом за ними выползают громадные улитки,  размером с автобус. Безумно красивые, непонятные, всеядные. Уничтожающие все на своем пути. Сносящие молодые сосны, дома, затем спокойно зарывающиеся в землю.

     ОНО вполне могло появиться, с тех же подводных Троп. Можно, конечно, вариант предположить. Но одно стало ясно: ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ. В планах монстра. Слухи, конечно, ходили, но правдивы ли они? Непонятно. А может, просто померещилось? В свете событий года можно уже сходить с ума. Постепенно, незаметно. По-настоящему. Дальше реальность изменится НАВСЕГДА, став чудовищной. От нее захочется убежать, подальше. Но, по крайней мере, популяция Темных постепенно восстановится. Очень медленно. Может, через десять лет, или двадцать. А Илльо сам сдохнет, когда придет время. От голода, холода, собственного сумасшествия. Его убить нельзя, никак. Так сказали. Хотя нет, от холода тварь впадет в анабиоз. Пускай.

     Слезы текли по щекам Гвелда. Он ходил по дорожкам Северного Артека, горько плача и не зная, куда деваться от всего теперь. Как убрать от себя весь ужас. Вот шагнул с широкой дороги в лесную чащу, где покоились поваленные деревья, и с нежностью прильнул к огромному стволу, зарыдав навзрыд. С криком. Окончательно сдали нервы. Деваться некуда. В июне жене рожать. Лучше бы тот ребенок умер! В утробе еще. Сам виноват, сам его зачал. В своем бреду, причем диком. Надо было рукой поработать, а не пихать свой стручок, куда попало. Поздно!

     Девочка. То очень плохо. Вырастет копия матери. Но: генетика – неубиваемая вещь. Если еще прибавить Химауру, то может родиться самый настоящий урод, с пороками развития. Кои уже НИЧЕМ не исправишь. В конце концов, сейчас или потом, обоим можно устроить несчастный случай. Все. Остался лишь этот выход. Другого нет способа. Никто ничего не заподозрит. Почему, почему, почему она забеременела?! Какого хрена?! ЗАЧЕМ?!

     Он орал. Долго, рухнув на мерзлую землю, проклиная все на свете. Смотря, как вековые деревья вокруг раскачиваются от ветра. Никто не придет, никто не поможет. Всем на все плевать. Все ведь разные. Россия – не Европа. Вот там люди попроще. Благо, в Революцию Инквизиция со Штабом в Ленинграде уцелела. Про ВОВ можно не вспоминать. Тогда все руководство заглохло. Чтобы не случилось страшного. Век атеизма, гона на всех, кто попадется под доносы. Ужасное время. Дальше стало полегче, тираны ушли. Ну и хорошо. А еще то самое строительство, плотин на Ангаре. Там творилось то, о чем засекречено властями. Лишь местные знают. Правду. Похоронившие близких в ту злополучную стройку.

     Природа жила, адаптируясь теперь к совершенно другой жизни. Конечно, можно залезть в невидимую реальность, погреться в весенней погоде или летней. К сожалению, Время остановить нельзя. Прыгнуть в собственное прошлое тоже не получится. Невозможно. Серо-белое пространство в реальности, деревья, почва, насквозь протравленная Тьмой... Дальше ЧТО?! Гвелд повернул голову, вволю выплакавшись. И тут его взору предстало такое, чего не привидится даже в бреду. На расстоянии вытянутой руки, единственном, каким-то образом сохранившемся свежем ГРИБЕ (!!!), в настолько холодную пору, на подосиновике, размером с футбольный мяч, сидела... ЯЩЕРИЦА!!! Обычная, прыткая ящерица, правда, немного крупнее обыкновенной. То чудо природы, повернув голову к Архимагу, разинуло свою пасть, принявшись шипеть, охраняя свою добычу. Очень все странно, они же не шипят!!! Слишком мелкая. Глаза рептилии сияли явной злобой, перемешанной с ненавистью. Почему животное здесь, вместе с грибом, как вообще появилось?! Однозначно, эта особь – не совсем рептилия. А нечто другое.

     - Это ты, Химаура? Ну, привет. Чем в этот раз меня порадуешь? – Спокойно произнес кельт, поняв: то – явное предупреждение об опасности. Или устрашение врага. – Давай, шипи, шипи дальше, еще больше, вырасти хоть до размеров дома, все равно убью!

     В ответ тварь стала злобно мотать хвостом, защищая территорию.

     - Лучше б я тебя завел, чем ту дрянь!

     Дальше нечто новое, непонятное ударило Кельтского в грудь, и он провалился в небытие.



                11

     Нынче смена, в тот день, выдалась ОЧЕНЬ тяжелой. Санитары бегали с этажа на этаж, туда-сюда, поскольку в Братске, как обычно, много проблем. Больница на Южной улице, возле телецентра, у оврага, порой вообще не справлялась с пациентами. По коридорам бродили больные, после операции, в особенности пожилые, некоторые давно даже проживали здесь. Оно и ясно: гнилая экология ломала здоровье всем. Один профессор, еще в девяностые, посетив город, сделал неутешительный прогноз. Здесь будут жить, по крайней мере, максимум три поколения, а дальше начнутся СТРАШНЫЕ изменения в генетике. Дальше – еще хуже. Но, если посмотреть «Репортаж у края пропасти, ужас из Братска», три поколения уже, – строители – их дети – внуки – уже получили свою, ударную дозу яда. Из них, конечно, впоследствии получились Темные, мутанты Химауры. Но, этой весной, в городе остались лишь Светлые, пара Темных, и люди.
   
     Теперь, в свете последних событий, из них может получиться невесть что. Наверное, чтобы все пришло в норму, должны мутировать те двое – Илльо с Гломеном. Тогда придется убить одного из них. Последнего день знатно вымотал. Особенно бабки с деменцией, их приходилось крепко привязывать к кровати. Иначе те могли, в приступе своих глюков, накидываться на других пациентов, душить их. Или орать на всю палату, будто по помещению ходят кошки, давно умершие родственники, или описывали несуществующий интерьер. Разубедить сумасшедших в подобном невозможно. Никак. Обычно их сдавали те же родственники, до смерти уставшие от психозов. Обычно принимали меры молодые, на коих скинули уход тупые, инфатильные мужья, стеснявшиеся поменять отцу-бабке-деду памперс, или вынести судно. В конце концов, инфантильному мужику не хотелось быть убитым. Лучше все спихнуть на наивную, молодую жену. В Братске подобное происходило постоянно. Труп-два в квартирах, либо случался пожар. Выжившие из ума старики поджигали жилье, когда им в очередной раз что-то не нравилось.

     Сегодня пришлось одну скрутить, вколов побольше галоперидола. Матерясь последними словами. Темный мечтал поубивать всех, лишь бы закончился кошмар. Плюс мать дома не дает покоя: пилит. Ну хотя бы закончились походы молодняка в квартиру. Сейчас можно расслабиться, после работы, под парой-тройкой банок пива. Так Сергей делал, проклиная весь мир, и, конечно, город. Но уволиться не получится. Не зря учился на медика семь лет. После трагедии с его Штабом, надо было порвать в клочки Светлых, вместе с изгоем, чтобы больше не высовывались. Энрике тоже. Ему вообще нужно было не ворон считать, а смотреть за девочкой из Питера как следует. Теперь, из-за его расхлябанности, все полетело в пропасть. По лесу бродят такие монстры, о которых даже наркоманы, в самых диких своих глюках, не расскажут. В конце концов, гигантская статуя ящерицы исчезла, как рассказывал сам Светлый.   


Продолжение следует.