Прощёное Воскресенье

   Что будит в тебе то святое Прощёное Воскресенье, кроме стыда, ежели чувствуешь себя кругом виноватым и перед близкими, и перед далёкими, чужими на первый взгляд. Да что вспоминать про оных, ежели даже стыдишься некогда убиенных в комнатах мух и мышей, покусившихся на твоё жилище накануне зимы. Казнишься, краснеешь, поминая собственные брезгливость и негодование из-за неугодного соседства, не задумываясь, - а угоден ли ты сам. Впрочем, весьма возможно, что хотя бы удобен, потому как, коли по чести, - неряшлив, и обустраивая меру собственного уюта, ограничиваешься одним лишь невеликим пространством подле.
Но прочее? Не твоя забота?! Во-от! От того-то и стыд, что изначально, извеку, иной с рождения совестлив, да загоняет тую совесть в дальний угол, дабы не вгоняла в лишние траты души и сил.

   А уж коли кто когда просит простить его в то Прощёное Воскресенье, тут уж и вовсе, хотя кидайся в полымя, благо довольно их покуда, тех прорех на льду, ибо последыш февраля крепко ухватил реку, не отпускает от себя бледной её руки, присматривает за нею, печётся будто о младшей любимой сестре, дабы не бежала, не забывала про девичью свою скромность, не трясла шелками вод и течением передо всяким, не обнажала свои берега раньше, как наступит пора, и да будет дозволено солнцем бесчинство и несуразность половодья.

   Испрашивая прощения за прегрешения, вольные и невольные, мы несомненно лукавим, предоставляя распорядиться отпущением грехов тем, кто пожалеет нас, хотя сами знаем, - которых из пороков больше. Но предпочитаем промолчать...