Слушается дело

— Слушается дело о жестоком обращении с домашними животными! — глаза судьи блеснули под золоченой оправой очков. — Для начала послушаем заявителя.

Плюгавый мужичок встал, поддернул застиранный кургузый пиджачок и, шоркая по полу кирзовыми сапогами, занял место за небольшой трибуной перед судейским столом.

— Преставьтесь, пожалуйста!

— Я это, Лавочкин Ефим Петрович, односельчанин этого живодера деда Василия.

— Расскажите, как было дело?

— Я это, иду с утречка в магазин, мать послала за продуктами. Иду потихоньку, авоськой помахиваю. И вдруг, слышу во дворе Василия Никанорыча шум, гам. Куры кудахтают, петух орет дурным голосом и мат, да такой, что даже у меня уши трубочкой свернулись. Решил посмотреть, что случилось. Глянул! Мама дорогая!
Куры бегают по выгулу, петух летает, а за ним дед с палкой и матюгами! Разве ж так можно, гражданин судья? Живодер, натуральный живодер!

— Понятно, можете идти на свое место!

— Я это!

— Присядьте, вас уже послушали! Теперь выслушаем Василия Никанорыча!

Высокий дородный дед в чистом опрятном свитере поднялся, степенно окладил небольшую бородку и тяжело опираясь на самодельную трость занял место ответчика. Немногочисленные присутствующие судебного заседания возмущенно загудели. Особенно выступали две дамочки в модных шляпках. Они требовали завести уголовное дело и изолировать Василия Никанорыча от цивилизованного общества.

Судья постучал небольшим молоточком по столу призывая присутствующих к порядку.

— Что скажете, Василий Никанорыч, на данное обвинение? — обратился он к ответчику.

— А что сказать, товарищ судья! Виноват, конечно, но по-другому было нельзя. Каюсь, проспал в тот день. Еще с вечера чего-то зазнобило, не уснуть было долго. Отсюда и результат.
Пошел кормить пернатых позже обычного. Смотрю, а питомцы мои уже гуляют. Увидели хозяина, все ко мне, мол, корми давай. Но ведь корм на траву не вывалишь, только в кормушку. Шлепаю потихоньку, куры в ногах путаются, а этот гов..., прости меня, господи, со стороны косит лиловым глазом. Только миновал куриного предводителя, как почувствовал сзади удар. Да такой больной, что слезы на глаза навернулись. Такого прощать нельзя, иначе оборзеет и проходу потом не даст. Что не верите? — дед расстегнул брючный ремень и приспустил штаны.

— Что вы делаете, Василий Никанорыч! Немедленно оденьтесь! — судья строго посмотрел на старика.

— Нет, вы посмотрите на производственную травму! — на бедре деда, чуть ниже семейных трусов в голубой горошек, красовался огромный лиловый синяк с потеками застывшей крови.

Зал ахнул, судья покраснел и замахал руками, мол, верю.

Удостоверившись, что на причину его войны с петухом налюбовались все, Василий Никанорыч не спеша натянул брюки, застегнул ремень и продолжил: "Пришлось поиграть с пернатым папой в городки. Он изображал убегающую фигуру, а я его палкой издали. Бегать-то как в молодости уже не могу, а биту кидать в самый раз. А матом, так это для связки слов! Быстрее доходит! Зато теперь этот гов..., прости меня господи, полгода будет ходить как шелковый."

— Я это, нужно пустить петуха  на суп! — выкрикнул с места заявитель.

— Ты это, лучше молчи! — возмутился дед. — Ишь, какой советчик выискался. Своих всех на мясо пустил, теперь из магазина не вылезаешь. Разве ж нормальный хозяин с утра в лавку ходит, у него на подворье дел полно. Да и сомневаюсь, что ты за продуктами шел. Наверняка с утра трубы горят, выпросил у бабки копейку и отправился за горячительным.
А петух - это глава своего семейства. Вы хоть видели, как куры едят? Придешь к ним, сыпанешь зерна в кормушку, так куры по головам друг дружке лезут. Лишь бы побыстрее и побольше ухватить. Все-то им мало и вечно голодные. А предводитель пернатых, хотя и больше любой из подопечных в два раза, стоит в сторонке и ждет, пока место у кормушки освободится.
Все бы мужики так себя вели в своих семьях! Заботились о близких и родителей уважали. А ты же это, небось у матери-старухе полпенсии выклянчишь на винище. Так что, лучше молчи и не замай моего красавца!

Зал притих после такой суровой отповеди пожилого человека. Судья задумчиво теребил воротничок судейской мантии, задумались даже яростные защитники животных.

Вердикт суда был однозначным: "Пусть дед сам разбирается со своими питомцами!"