Музыка и отсутствие музыкального слуха

Из рукописи автора второго тома романа "Вспоминая жизнь, похожую на романную"
   
 На первом курсе техникума перед группой появился руководитель духового оркестра Алексей Алексеевич Чекмарев. Он пригласил всех желающих студентов записываться в оркестр. Нарисовал перед ними очень привлекательную картину участия в духовом оркестре и веселого проведения студенческой жизни. В связи с тем, что студенты старших курсов постепенно уходили из оркестра, то требовалось пополнение его рядов за счет первокурсников. Поэтому студенты младших возрастов правильно уловили мысль Алексея Алексеевича и с удовольствием записывались в духовой оркестр. Записался и Егор Сухарев. У него давно была мечта изучить ноты и, хотя бы, на каком-то инструменте научиться играть. Он еще не понимал, почему никак не мог научиться играть на гармошке, когда еще жил в деревне у бабушки. У всех пацанов игра получалась, а у него нет. Ем объясняли, что для овладения гармошкой нужны ноты. А где их взять в деревне, было не понятно.

Местом репетиций для оркестра служило бывшее бомбоубежище под преподавательским домом, то есть всё это было рядом с общежитием. Не нужно было куда-то далеко идти или ехать. Егорке это очень понравилось. В оркестр из группы записалось человек десять. Руководитель оркестра назвал им расписание репетиций. Обычно они проводились с пяти до семи вечера. Первая встреча состоялась в середине сентября. Ребят очень тепло принял руководитель оркестра, но прежде чем дать им инструменты, он проверил у каждого густоту зубов во рту, объясняя это тем, кому можно  выделить, например, тромбон, а кому самый основной инструмент оркестра корнет или  музыкальную трубу. В результате Егору руководитель предложил взять альт, а Жоре Колесову бас. Труба досталась Витьке Котову. Дальше роздал мундштуки, которые были разными для отдельных инструментов. Причем,  каждому участнику разрешил взять с собой, как бы закрепляя право студентов на использование того иди другого инструмента.   

На другой день состоялась первая репетиция. При чем,  руководитель попросил старшекурсников сыграть пару маршей, вальсов и полек. И хотя музыкальные инструменты использовались далеко не все, а на остальные просто не хватало музыкантов, но игра оркестра всем очень понравилась. После такой музыкальной разминки руководитель отпустил по домам музыкантов, а вновь прибывшие студенты начали знакомиться с духовыми инструментами. Руководитель продемонстрировал перед ними звучание каждого инструмента. Всем больше всего понравилось звучание корнета, саксофона, баритона. Поэтому ребятам захотелось научиться играть именно на этих инструментах. Но Алексей Алексеевич сказал, что не каждый из них сможет сыграть на корнете, саксофоне и даже на баритоне. По его мнению, это зависит от состояния зубов.. В результате Егорке достался альт из-за редких передних зубов, в общем-то, только подыгрывающий инструмент, баритон достался Лешке Грачеву, корнет - Витьке Котову, саксофон – Митьке Аристову,  тромбон – Николаю Травкину, бас - Жоре Колесову, как уже достаточно полному и представительному человеку с наметившимся животиком. Остальные получили теноры и альты. Алексей Алексеевич пообещал, что возможны и замены музыкантов. Это выяснится в ходе репетиций. Дальше, получив личные для каждого мундштуки, студенты проверили свои инструменты на извлечение звуков. Извлечь звуки у всех получилось, но сыграть какую-то мелодию получилось только у Витьки Грачева и Митьки Аристова.
- Молодцы! – похвалил их руководитель. – Значит, вот эти ребята обладают хорошим музыкальным слухом, остальным придется начинать с азов, то есть с изучения нот. Сегодня мы этим заниматься не будем, а начнем на следующей репетиции.      

Изучение нот проходило достаточно скучно. Здесь каждый пытался извлечь из инструмента всю восьмизначную гамму звуков, начиная с самого низкого тона и кончая самым высоким звуком «До». Первый час репетиций был посвящен именно с повторения гаммы звуков. На втором часе, где-то к концу изучения нот, начинали играть знакомые всем песни, начиная с самых простых. Причем, сначала каждый начинающий оркестрант играл свою партию отдельно, а затем все вместе.

Где-то к октябрьским праздникам ребята научились играть несколько мелодий маршей. Это было неслучайно, ибо приближался праздник, начинающийся тогда с демонстрации трудящихся, сопровождаемой духовым оркестром. Поэтому без маршей было не обойтись. Непосредственно перед праздником репетиции шли каждый день.

Альт давался Егорке, как казалось, легко, потому что научиться «татакать» было не так сложно. Тут не нужно было выводить какую-либо мелодию, а только подыгрывать другим звуками «та-та», «та-та» и так без конца. Главное было – попадать в такт играющих других инструментов. Тут тебе не нужно выводить соло, как на баритоне, корнете, тромбоне и частично на теноре. Сродни альту была и игра на басу. Но там, в отличие от альта, было легче брать низкие ноты, зато бас, даже по внешнему виду, был значительно тяжелее альта. На репетициях со стороны руководителя оркестра никаких особых замечаний Егор не получал. Может  быть, руководитель оркестра был человеком деликатным и не хотел расстраивать Егора, то ли ему казалось, что он со своим татаканием попадал в такт. А может руководитель просто не мог понять, кто же нарушает такт, так как альтистов было три человека.

Дискомфорт Егорка почувствовал во время октябрьской демонстрации при игре маршей. Этот дискомфорт заключался в том, при игре оркестра на ходу, стоило только альту сделать паузу, как Егор не знал, когда и где вступать в мелодию марша, поэтому свои «та-та» начинал играть наугад. Тем более, что при ходьбе и руководитель оркестра не дирижировал им. К тому же 7 ноября было в Сталино холодновато, поэтому мерзли руки и трудно было попасть на клавиши. В общем, своей игрой на демонстрации Егор остался не доволен. Ждал «взбучку» на следующей репетиции, но ее, как не странно, не последовало. Затем где-то в конце ноября оркестр пригласили на обслуживание каких-то похорон. К этому времени музыканты изучили уже и похоронные марши. Погода стояла полупротивная: дождь со снегом. Помнится, что они ехали куда-то на трамвае больше получаса, затем подошли к частному дому, где находился покойник. Для начала их угостили украинской горилкой, дали чем-то закусить. Немного погрелись и поиграли траурную музыку в доме. Затем вышли на улицу, что-то еще сыграли вплоть до отправления катафалка с покойником. Их усадили в кузов грузового автомобиля, и они, молча, доехали до кладбища. Пока ехали, снова замерзли в открытом всем ветрам кузове автомобиле. Для «согрева» перед могилой какой-то родственник покойного налил им по полстакана горилки, но без закуски. Дальше начали играть похоронные марши вплоть до окончания похорон. Затем, как и вперед, их довезли на автомобиле почти до остановки трамвая, и они ближе к вечеру приехали во двор общежития техникума. Руководитель всех поблагодарил и раздал каждому по двадцать-тридцать рублей за обслуживание похорон. Егорка впервые заработал музыкой «похоронные» деньги.

Однако эти деньги его явно не радовали, потому что угнетала сама атмосфера похорон, плачущие лица женщин и некоторых стариков. Хотя, конечно, двадцать рублей, которые он получил, ему хватит на неделю жизни. Но его, прежде всего, раздражало то, что он, как и на демонстрации, «жал» на клавиши наугад. Спросить, почему он не может попасть в музыкальный ряд, было не у кого.

Декабрь месяц подходил к концу. Впереди всех студентов ждал Новый пятьдесят четвертый год. Поэтому в декабре в основном репетировали вальсы, танго и польки, которые придется играть на вечерах в актовом зале техникума возле елки. Причем, играть нужно было весело и задорно. Егор решил, что теперь они будут сидеть в теплом, нарядном здании, что впереди оркестра будет стоять и дирижировать руководитель оркестра, поэтому у него все должно получиться. Действительно в спокойном состоянии и с дирижером, он почти везде попадал в ритм общей мелодии, но иногда и здесь ошибался, и дул в альт наугад. Короче говоря, в течение учебного года Егор так и не понял своих ошибок, хотя чувствовал их и, молча, переживал за них. Только на втором курсе он поймет, что у него, оказывается, не было музыкального слуха.

В начале второго курса Егорка понял, что ему мешает в игре в духовом оркестре, благодаря композитору Векслеру – музыкальному руководителю Сталинского театра оперы и балета. Егору как комсоргу группы, комитет комсомола поручил отобрать примерно десять студентов для хора, который славился не только в городе, но и среди всех горных техникумов Украины. Однако удалось сагитировать лишь «салаг», уволенные в запас, наотрез отказались участвовать в хоре. Поэтому набралось всего восемь студентов.
- Почему не десять? – спросили в комитете комсомола. Пришлось изворачиваться и напоминать им, что в хоре-то будет из группы как раз десять человек, если сюда добавить еще двух девиц, которые уже пели в хоре с первого курса. В комитете нехотя, но все-таки согласились с доводами Егора. Хор должен был состоять примерно из 100 человек. А после очередного выпуска в хоре оставалось всего 70-80 человек. Вот поэтому-то каждый год с первого-второго курса в хор направлялись студенты на прослушивание. И вот настал день, а точнее вечер репетиции хора в читальном зале техникума. Бывшие участники хора все зашли в зал, а новички стояли в коридоре. Наконец, появился пожилой мужчина с кудрявой головой и артистическим взглядом. Сказал новичкам, что он руководитель хора и пригласил всех их в зал. Они зашли, стесняясь, такого количества хористов, стали в сторонке. Старожилы хора быстро выстроились по голосам против руководителя хора.
- Сегодня у нас вместе с репетицией хора будет прослушивание новичков. Процедура вам уже известна.
Дальше, обращаясь, к новичкам руководитель скомандовал:
-  Все становимся впереди хора и поем известную песню «Ой, рябина кудрявая».
Новички начинали петь вместе с хором, композитор отошел в конец читального зала, поднял руки, начал дирижировать и вместе с тем определять, кто подходит для хора, кто не подходит. После первого куплета он скомандовал:
- Стоп! Сейчас я назову тех из новичков, которые, на мой взгляд, почти или мало обладают музыкальным слухом и могут отправляться по домам.

Примерно, половине новичков он отказал в приеме в хор, заявив им, что у них нет музыкального слуха. Егор вместе еще с тремя сокурсниками оказался в числе неудачников. Хотя, если сказать честно, то это даже их обрадовало, потому что петь в хоре им не хотелось. Хор их явно не увлекал. Но зато они окончательно поняли, что у них нет или почти нет музыкального слуха. И теперь Егору стало понятно, почему он не смог научиться играть на гармошке еще в детстве, хотя пиликал на ней, иногда по нескольку часов кряду, почему с ним происходили казусы при игре в духовом оркестре.
В результате и с оркестром пришлось расстаться. Он подошел к руководителю оркестра и объяснил ему, почему он хочет бросить играть в оркестре. Руководитель с пониманием отнесся к его шагу, хотя обещал, что может иногда попросить его поиграть на альте, особенно тогда, где будут что-то платить за игру. И действительно, иногда руководитель приглашал его поиграть на похоронах, если не хватало исполнителей. Для Егорки это было неприятным делом, потому что это навевало ужас быстрой смерти, хотя и добавляло несколько десятков рублей к стипендии. И это заставляло соглашаться на участие в похоронных процессиях.

Вот так, Егору казалось, что он очень любит музыку и ему хотелось играть хотя бы на одном музыкальном инструменте, но композитор помог ему осознать, что у него нет музыкального слуха. В результате с музыкой и с оркестром пришлось расстаться, причем, на всю оставшуюся жизнь.