Милая страна Литва

              (Продолжение саги об одесской девочке)

               Одинокая палатка у озера

    Когда в 1971 году мы путешествовали налегке, нам понравился Вильнюс, понравился Тракай в окружении голубых озёр, понравился рыжий экскурсовод, пламенно ненавидевший тевтонских завоевателей и бесплатно прокативший нас по памятным литовским местам. Понравились даже вильнюсские портье, старавшиеся найти для нас подходящий номер в гостиницах. Мой коллега Анатолий Михайлович Лапидес давно пригрел одно хорошее местечко в этой стране, но не стал скрывать его от нас. Узнав, что мы собираемся в путешествие на машине, он принёс на кафедру карту автомобильных дорог и проложил нам маршрут к своему месту, которое называлось деревня Сти;рняй у озера Балтейн-Лакя;й близ городка Мол;тай. Место это не бойкое, не Паланга и не Друскининкай, спокойный отдых гарантируется. Так что едем в Стирняй! Едем в очень узком составе: Вова, Лера и я. У Кирилла были стройотряд, летняя практика и много новых друзей, с которыми ему было интереснее.

Шло лето 1980 года, и шли непрерывные дожди. Доехали мы благополучно, без происшествий, хотя не было тогда ни навигатора, ни подробных карт. Мы и не догадывались, что деревушка была такая глухая, что старушки, у которых мы спрашивали дорогу, совсем не знали русского. Как же они, бедные, живут, не зная русского, озадаченно удивлялись мы. Всё же кое-как разобрались и нашли эту (или этот?) Стирняй.

    Остановились в лесочке, метрах в трехстах от прозрачного Лакяя, поставили нашу маленькую простецкую палатку и стали ждать погоды, чтобы купаться, собирать грибы, чернику и землянику, дружить с отдыхающими. Небо как-то подозрительно нахмурилось, но мы решили не обращать на него внимания, собрали байдарку и поплыли по Лакяю, которое было одним из длинной цепочки озёр. Вода в нём была прозрачной до самого дна. На дне лежали какие-то палочки. Решили, что это кусочки тростника.

- Мама,- сообщила глазастая Лерочка, - палочки двигаются!
- Тебе показалось, это течением их колышет, - говорю.
- Ой, они опять двигаются!
- Смотри-ка, в самом деле…

      Так мы открыли для себя странных существ, которых мы единогласно назвали «палочниками» (позже мы узнали, что их называют «ручейниками», но наше название лучше, правда?).Потом мы увидели и других обитателей Лакяя, за которыми присматривала биостанция в километре от нас.  А между тем пошёл нудный дождь. Прошёл день, другой, а он всё шёл и шёл. Палатка отсырела, и мы перебрались в машину, сидели там кучно, накрыв ноги одеялом, и читали вслух Буссенара.

Других отдыхающих поблизости не было. Из живых существ в округе попадались только овцы. Кто-то невидимый приводил их на лужок утром и уводил вечером. Ещё кто-то невидимый поставил в лесу большой зелёный ящик с крышкой для мусора и дощатую уборную. Когда мы шли к ним, то собирали вдоль дорожки подберёзовики, которые уже на следующий день стояли на своих прежних местах. Неподалёку в прибрежных тростниках серебристо-серой тенью стояла цапля. Как мы ни таращились, но заметить, как она ловит кого-нибудь в воде, не удалось.

Отдых получился слишком спокойным. Героически просидев под дождём одиннадцать дней, мы вернулись домой, не солоно хлебавши, хотя прелестное местечко у деревни Стирняй вблизи городка Молетай запало нам в душу. Мы не очень расстроились, потому что в Москве через несколько дней должны были открыться ХХII Олимпийские игры.

                Возвращение.

     Через год мы снова оказались на Лакяе. На этот раз мы предложили нашим друзьям Элле и Юре Назаровым поехать с нами. Подготовились солиднее, взяли напрокат большую палатку с навесом, купили походный столик со стульчиками, вместе с байдаркой привезли виндсерфер, нашу обновку, нашу гордость. Но опять, к сожалению - без Кирилла. Он этим летом после четвёртого курса снова работал в стройотряде. Зато Назаровы были с обеими своими дочерьми, старшей – Ладой и младшей – Надей, так что Лера уже не скучала. И мы – тоже, потому что на этот раз стояла прекрасная погода, рядом с нашими палатками стояли палатки москвичей и литовцев.

 Удивительно, но мы водили там дружбу не с москвичами, а с литовцами: инженером Пятрасом и учительницей Ядвигой. Они показали нам свои заветные черничные угодья и земляничные поляны, ходили с нами по грибы, вели нескончаемые раздумчивые беседы на темы «у вас и у нас». Интересно, что литовцы собирают только чернику, совершенно игнорируя землянику, так что все земляничные поляны были наши. А девочки  подружились с девочкой Вильмой и мальчиком с роскошным княжеским именем Миндовгас.

                Совсем другое дело!

В этой поездке наша дружба с Назаровыми достигла апогея.. Здесь вовсю раскрылся домовитый талант Юры. Он соорудил для нас с Эллой удобную кухню с примусами типа «Шмель», придумал умывальню с зеркалом и прочими приспособлениями для полотенец, мыльниц и зубных щёток, словом, наладил наш походный быт.

С Эллой у нас не было разногласий. Я охотно признала её кулинарные таланты, хотя в душе кое с чем не соглашалась. Вот Элла готовит сырники. Она скрупулёзно отмеряет по рецепту столько-то творогу и сметаны, столько-то яиц, муки, соли и сахара, не отступая от рецепта из блокнотика ни на чайную ложечку. Так же педантично она закладывает продукты в суп или жаркое. Я же делаю всё на глазок, по наитию, я не могу твёрдо следовать прописям. Например, не могу строить выкройку по чертежам, откладывая углы и сантиметры. Нет, могу, конечно, но зачем, если мне больше нравится строить выкройку, приложив газетку к фигуре, как делала моя бабушка Настя?

Моя некоторая, мягко говоря, небрежность проявлялась и в отношении к еде. В семье Назаровых вкушание пищи было очень важным делом, залогом благополучия. А я следую лозунгу Остапа Бендера: «Не делайте из еды культа!» Это совпало с привычками мужа и передалось нашим детям.


                Лакяйские отдохновения

 
На нашей байдарке «Салют» мы совершили плаванье по озёрам, соединённым протоками, и почти доплыли до Друскининкяя.  Но тяжёлая байдарка не устраивала девочек. ! Сначала девочки, а потом и их мамы оседлали доску виндсерфера и с риском перевернуться поплыли по Лакяю.

Юра Назаров и Вова соревновались за шахматной доской, а призом была бутылка медового 20-градусного напитка «Стаклишкес», которую ставил проигравший. Ну, а мы с Эллой без устали готовили чернично-земляничные десерты с литовскими сливками и варили варенья-пятиминутки из ягод. Местные сливки, творог и сметана вызывали у нас благоговейный восторг. И как такие продукты могут продаваться в магазинах, недоумевали мы.

После заплывов и сногсшибательных обедов общество освежалось коктейлями, вопреки правилам высшего света. Коктейли были разные: для детей - молочные с ягодами, для взрослых – «Стаклишкес» пополам с минералкой


 Лера скучала за столом, зато в играх она была заводилой, и на её голосок сбегалась вся детвора с Лакяя. Она  оказалась в центре интернациональной детской ватаги. Вова придумал для детей спортивные игры. Возле наших палаток пришлось устроить спортивную площадку с ямой для прыжков в длину и планкой – в высоту. Весело было детям, весело было родителям смотреть на них.

 
Прощальные слова

В маленьких уютных городках Молетае и Швенчёнисе, где домики, окружённые цветниками, беззащитно выдвинули свои двери и окошки прямо к прохожим, мы купили девочкам и плащики, и свитерки, и бельишко, и туфельки, словом, весь дефицит, за которым надо было убиваться в очередях московского «Детского мира». Мы постоянно находились в состоянии тихого умиления. Всё нам нравилось в Литве: и её маленькие города, и хорошие дороги в любом захолустье, и чистые озёра с цаплями, и луга с аистами, и земляничные поляны, прогретые солнцем, и спокойные приветливые люди.

 Один только раз наше умиление было слегка поколеблено. Мы возвращались из Молетая. Когда проезжали мимо какой-то фермы, нас остановили двое молодых литовских парней, довольно сильно испачканных чем-то коричневым. Один из парней молча топтался, другой обратился к нам:

- Здравствуйте! Вы далеко едете?
- На Лакяй.
- Замечательно! Подвезите моего товарища туда, на биостанцию, он там проходит практику. Мы студенты вильнюсского университета! Мы тут немножко погуляли…
- Ну, садитесь!

Парень с некоторым трудом затолкал своего товарища на заднее сиденье, где сидела Лера. Мы тронулись. И тут по салону растёкся удушающий запах свежего навоза. Его было много на ботинках и брюках  студента. Это нисколько не смутило нашего пассажира. Заметив молоденькую девушку, он немного приободрился, повозил ногами и начал:

- Вы у нас отдыхаете-е?.. Из Москвы?.. А я учусь в университете, на сельскохозяйственном факультете-е!..
- Очень приятно.
Он опять повозил ногами и повернулся к Лере:
- Скоро закончу-у… и буду хороший жених!
- Почему вы так думаете?
- Потому что я получу большой пост… В министерстве-е сельского хозяйства-а!..
- ???
- Потому что у нас в Литве-е мало настоящих специалистов… С дипломом, да-а!

 Как мы потом ни отмывали салон и коврики от навоза, как ни чистили сиденье, в салоне надолго поселился запах свежего навоза, мы даже привезли его в Москву. Но мы охотно простили Литве этот случай.

Прежде, чем пуститься в дорогу, мы поступили так, как здесь было принято. Убрали все следы нашего пребывания до последней щепки,  закопали и закрыли сохранённым дёрном все ямки, служившие нам холодильником, так что наша полянка приобрела первоначальный вид. Когда пришло время уезжать, дети загрустили, а Вильма так горевала, что даже заплакала. Зимой пришёл конверт из Литвы с новогодней открыткой, подписанной «Вильма от озера». Теперь пришла наша очередь прослезиться…

      Продолжение следует