Даглас брэдшоу

I
Даглас Брэдшоу остановился, подставил лицо сырому мартовскому ветру. Прямо перед ним простиралась городская площадь, по краю которой расположились крашеные кубы административных зданий с гербами и флагами и белая колокольня собора. По правую руку за низкими крышами магазинов сиял светло-серый простор водохранилища, незаметно переходивший в водянистый небесный простор. По левую руку толпились разномастные избы, взбирались на крутую гору сосны, берёзы и живописные разбитые лестницы из бледного бетона.
По улице гулял ветер, но Дагласа укрывал от него пьедестал памятника: золотого колокола с длинными белыми крыльями. Здесь музей Тарковского. Конференция, на которую приехал филолог-русист и антрополог из Индианаполисского университета, номинально была посвящена наследию Тарковского – но доклады на ней оказались на самые разнообразные темы. Зато участников конференции хорошо кормили и устраивали им дальние экскурсии – как вот сегодня, когда их привезли в этот маленький приволжский городок. Здесь у них, сверх ожидания, оказалось чрезвычайно много свободного времени. Даглас Брэдшоу радовался долгожданной возможности посмотреть российскую глубинку и послушать настоящий провинциальный говор...
Вообще-то Даглас не любил одиночества, но сейчас ему хотелось отдохнуть от публики на конференции. Японец Койчи, который постоянно спрашивал с анимешным акцентом: «Интересно, правда?» Странноватый Марвин из Вены, который при каждой возможности бегал причёсываться и, заикаясь и жестикулируя, разглагольствовал о когнитивном диссонансе. (А вот его доклада в расписании Даглас почему-то не обнаружил). Московская дама с холодным макияжем, утомлявшая всех своим навязчивым желанием опекать: она вечно тревожилась, что зарубежные коллеги не туда пойдут, не с теми заговорят, не за то заплатят, не будут в состоянии запомнить простое русское имя «Ма-шья»... А вчера Дагласа удивила девушка – то ли младшая подруга, то ли младшая родственница той дамы; во всяком случае, для участия в научных конференциях она была ещё слишком молода. Очевидно, девушка прежде всего преследовала цель попрактиковаться в английском. Она растерянно улыбалась, трясла льняным хаером, мелко переступала тоненькими ногами в обтягивающих трикотажных штанах. Она сунула Дагласу в руку продолговатый речной камешек с белыми крапинками и, осторожно выстраивая фразу, сообщила, что это волшебный артефакт, и если потереть его, то можно перенестись во времени.
Сейчас камешек всё ещё лежал у американца в кармане куртки.
Даглас вынул его, рассмотрел, покатал по ладони... Эта молодёжь – такие фантазёры! Но слова «перемещение во времени» невольно заставили его вспомнить, что ему предстоит долгий и томительный перелёт через много часовых поясов до Индианы. Перед мысленным взором предстали неприветливые сотрудники  аэропортов, проводящие досмотр багажа. (Дагласу тотчас вспомнились русские слова-кикиморы «обыск» и «шмон»). Затем он стал думать о своих индианаполисских коллегах и о ходивших по кафедрам слухов о том, что финансовые дела вуза, вопреки заявлениям ректора, на самом деле в плачевном состоянии. Брэдшоу тотчас же задался вопросом, кто и как будет финансировать научные исследования в ближайшем будущем, - а этот вопрос подал руку следующему: как пройдут намечающиеся президентские выборы?
Гладкий продолговатый камешек лежал на ладони, он успел напитаться её теплом. «Эта молодёжь – такие фантазёры! – ещё раз меланхолично улыбнулся Даглас. – А был бы он и вправду волшебный, можно было бы слетать в будущее, узнать, кто победит на выборах и какие из-за этого будут изменения. Если что-нибудь пойдёт не так, оно отразится на всём мире, верно? Вот если б можно было посмотреть, а не мучаться этой проклятой неопределённостью...»
Рука Дагласа непроизвольно потёрла пятнистый бок камешка...

Продолжение см. : https://dimentionen.wixsite.com/haabetstrae/крупная-проза

В сборнике "Повести о времени".