Две парижанки

   

     Подъезжая к остановке "Porte de Versailles", в трамвае включается бодрая креольская музыка. Из окна видны громадные павильоны центра международных выставок, где у входа всегда много посетителей. Серебристыми ромбами блестит крыша Дворца спорта, в окружении просторных автостоянок. Там проводятся не только спортивные встречи, но и концерты звезд рока, поэтому на афишах видны знакомые лица исполнителей. Многолюдные кафе с террасами чередуются вдоль этих шумных мест. Но Рая привычно смотрела на противоположную сторону, в поисках кафе "У Эжена". От него начинается улица Du Hameau, что переводится как Хуторная. Туда она приходила много раз и это было уже давно. Тогда Рая только приехала в Париж и устроилась работать в агентство сервиса, помогать людям в домашнем хозяйстве. Эта работа стала для нее познанием реальной жизни парижан- узнавать их быт, проблемы и часто нелегкие личные будни. Она  видела депрессивных дам и необычные парные союзы, уставших и больных людей. Рая в каждом приходе к клиентам открывала новизну в том, что может увидеть только она. Жизнь парижан "изнутри" была достаточно неожиданной.

    Из многих ее клиентов в памяти остались только две пожилые дамы, проживавшие на улице Хуторной. Своему названию улица совсем не отвечала- на ней не было ни одного дерева и каменные шестиэтажные дома перекрывали солнечный свет в противоположные окна, Возможно, в давние времена здесь было одинокое поселение-хуторок. Дважды в неделю Рая приходила в трехкомнатную квартиру на пятом этаже современного дома. Ее владелицей была мадам Бернар, высокая худая дама в очках. С ней проживала мадам Мерль, дама совсем другого типа. Ее усталый взгляд скрывал застенчивость  и осторожность, но улыбка была неподдельно искренней. Мадам Мерль не стремилась общаться, в отличие от мадам Бернар, которая рассказывала и о предстоящем ремонте фасада здания, и о редких посещениях дальних родственников, и о том, что полгода они живут здесь, в Париже, а в теплое время уезжают на полгода в Савойю, в дом мадам Мерль, он деревянный и находится в сосновом лесу. Хвойные ароматы наполняют воздух праздничным настроением и освежают надолго, оставаясь в воспоминаниях.

   
   Рае было приятно внимание мадам Бернар, она советовалась с ней по вопросам своего, еще не организованного быта в Париже. Девушка пылесосила ковры, выбивала подушки на балконе, чистила раковины. Время проходило быстро в работе и разговоры были редкими. В памяти остался комплимент, сказанный мадам Бернар: "После вашего ухода у нас пахнет чистотой..." Приятные слова запоминаются навсегда, оставляя в душе благодарность. В комнате мадам Бернар Рая задерживалась дольше - там было много книг и бумаг, поэтому была и пыль. А у мадам Мерль пыли не было, но и книги отсутствовали. На стенах висели вышитые панно под стеклом, очевидно она была рукодельницей. Когда Рая убирала в ее комнате, мадам Мерль не решаясь что-то спросить, смотрела на все происходящее, сидя на кровати, довольно кивая и рассматривая Раю.

   В большой комнате, где дамы обедали и смотрели телевизор, внимание привлекал старинный комод стиля Людовика Пятнадцатого. Он был весь покрыт крошечными дырочками-уколами настойчивых жучков. Мадам Бернар вынимала из ящиков комода   старинные салфетки с вышитыми инициалами, которые складывались в конверты из белой материи с пуговицей и петлей, на них была белая вышивка. На столе белоснежная скатерть удивляла своим блеском и ажуром в центре. Чувствовалось, что мадам Бернар любит все чинно-признанное и традиционное, это говорило об основательном воспитании. На ней всегда была светлая блуза-рубашка и темная юбка. В ее привычной подтянутости чувствовалась дисциплина, как стиль жизни. Раю удивили только ее черные туфли дерби, может быть потому что она сама не носила туфли со шнуркам, считая их больше мужскими. Кровать в комнате мадам Бернар была массивно-старинной, ее оттеняла тяжелая бронзовая лампа на тумбочке.

   Уже через несколько посещений этой квартиры, Рая узнала, что дамы познакомились по объявлению в журнале и договорились жить вместе, прячась от одиночества. Других рассказов о прошлом не было. Во время очередной уборки, девушка увидела книгу "Прощай, Володя!", которую написала известная актриса Симона Синьоре и  попросила ее прочесть. Мадам Бернар с улыбкой согласилась, казалось что эта просьба доставила ей радость. Рая всегда видела открытую книгу на тумбочке, здесь любили читать. Однажды, повернув книгу, девушка увидела лист белой бумаги с надписью: "Завещание, моя воля". Текст был короткий и он поразил  Раю. Мадам Бернар желала, чтобы после смерти ее тело отправили на анатомическое исследование студентам-медикам. Раю что-то пронзило, это беспощадное признание безысходной реальности впервые овладело ею и текст заполнил все чувства своей непоправимостью. Воспринять его обыденность было сложно. "Видеть эту бумагу каждый день и утром и вечером, смотреть на нее как в зеркало и читать, как приговор себе..." Эта сторона жизни, в которой не было ничего поверхностного, о ней Рая ничего не знала. Она жила совсем в других ожиданиях и романтичных надеждах.

   Всегда, поднимаясь на пятый этаж, Рая видела приоткрытую дверь-ее здесь ждали. Встречали с улыбкой, как близкого друга. Мадам Бернар предлагала сваренный ею конфитюр и выпить кофе. Удивил Раю сервис, который принесла мадам Бернар, подавая кофе. "Это что, для одного человека?" спросила она, рассматривая компактный поднос-тарелку с маленьким кофейником, крошечными молочником и сахарницей. Одна чашка была четвертым предметом со своим углублением на подносе. "Да, только для одного человека, такой сервис называется "Эгоист", улыбнулась мадам Бернар. "Я бы назвала этот сервис по-другому", подумала Рая. Ей было уютно в доброжелательной обстановке, иногда казалось, что она в гостях, ведь Рая еще ни разу не была за столом у французов.

   Время шло и что-то менялось. Рая нашла другую работу. Последний визит к дамам  был грустным. Мадам Бернар спокойно сказала, что у нее обнаружили онкозаболевание и мадам Мерль будет сопровождать ее на сеансы лечения в институт Пастера, недалеко  от них. Девушке было жаль ее, она впервые ощутила непоправимую хрупкость уходящих мгновений. "Хорошо, они не знают, что это мой последний визит", подумала она. Уходя, Рая не смогла сказать "прощайте". Да, она больше никогда не придет в эту квартиру. Но забыть двух дам не удавалось, они открыли незнакомую сторону жизни, которая заставляла думать о многом.

   Прошло много лет, и проходя по улице Хуторной, Рая привычно подошла к знакомому подъезду. На третьей клавише звонка не было знакомой фамилии, была другая. Кто-то выходил из дома и она смогла войти в подъезд. Маленький лифт быстро поднял ее на пятый этаж. На двери была табличка с той же незнакомой фамилией. Все казалось безразличным и неприступным, ее не ждали здесь. "Конечно, мои дамы исчезли во времени..." Выйдя на улицу, Рая посмотрела на балкон, где когда-то вытряхивала подушки. Он был пустой, двух табуреток, когда-то помогавших ей в работе, там не было. Она осознала- не осталось ничего от пребывания знакомых дам, они присутствовали только в памяти щемящим чувством прикосновения к их жизни ,в которой было тепло и просто. Сожалела о том, что не пришла к ним больше, было как-то неудобно, ведь их связывала только работа. Рая ничего не знала о них, даже их имен, потому что во Франции нет отчеств, поэтому по именам не обращаются, заменяя всеобщим "мадам" чтобы отличить от "мсье" и фамилией.  Здесь ей были рады и это осталось в памяти. Рая в раздумье шла по Хуторной улице и вспоминала о промелькнувших днях, сделавших ее мудрей. Две парижанки не забывались, как первая книга о жизни в Париже, прочитанная по-французски.