Ничто так не связывает нас, как...

 Виктор Матюк

Ничто так не связывает нас, как…

Ничто так не связывает нас, как наши пороки и зловещая страсть,
Она заставляет пятиться назад всякий раз, когда порок затмевает глаза,
А вокруг тебя царит зловещая пустота: ни сна, ни покоя, зато ты напоминаешь изгоя!
Во время распрей и склок любовь превращается в порок, его истоки - в омуте глубоком,
Где не видно дна, только серебристая Луна зависает у раскрытого настежь окна,
Прошлое сожжено дотла, высь небес почти не видна, мы бы целовались до утра,
Если бы утренняя заря так рано не взошла на безмолвный небосклон
И церковный перезвон не превратил бы душевный стон
Во вздох глубокий! Старые пороки на помине легки,
Они заставляют свернуть с проторённой тропы,
Куда идти? С кем общаться? Кому признаться,
Что нет желания ни с кем знаться?
Не новость, что совесть – непогрешимый судья
В узкой каморке повседневного бытия,
Уж некому сказать: «Куда исчезла старая ****ь?
Хотя все мы к ней на поклон добровольно пришли,
И на её суд свои едва заметные грехи на блюдце принесли,
Хотя она источает смертельный яд! Её зловещий взгляд
Никому и ничему не рад, рядом полыхающий Ад!»
Порок не сбагришь, его не сплавишь по бурной реке,
Сохранив святость вовне, и в первозданной тишине
Себя от множества страстей ты уже не освободишь!
Глянешь пристально вниз, потом посмотришь ввысь,
Где-то там вдалеке на высокой девятибалльной волне
Всё больше людей нашу тайну хранят, и пальцем грозят туда,
Где земля продолжает полыхать, там унылая среда, там когда-то я
Был отвергаем, зато – какими во время страстного интима и без него?
Преходяще всё, что первопричину обрело давным-давно, и неспешно ушло,
Слегка опалив чужое крыло, оно незаметно бесчестье с собой унесло
При сильном порыве ветра со старого обветшавшего кресла! Ему здесь не место,
Известно одно, что никто не будет долго любезен и тем, и – этим, зимой и летом,
Оставаясь при этом самозваным поэтом, никто не прячется в тени своих садов,
На интригу брошенных на ветер слов стремглав легла ночная мгла,
Опосля на близлежащие поля и тополя упала ранняя звезда!
Слёзы не кончаются, повествование не завершается,
Новые козни намечаются, люди встречаются,
Бог весть чем занимаются, потом прощаются
Раз и навсегда! Быть может не по праву я, стеная и вопия,
Пытаюсь обелить себя от нераскаянного греха, всё потому,
Что всему когда-то приходит конец, там задумал Всесильный Творец!
Грудь моя томлением скована, сижу – пишу расковано, живу - рискованно,
Иной раз опускаюсь на самое дно, где и холодно, и темно, однако всё равно
Сморю на статных и приятных женщин в открытое настежь окно, нервы сжаты в кулак,
Мне бы как-то понять, почему равнодушие к прекрасному полу одерживает гору в поединке
Страсти и инстинкта? Знающие люди говорят, что только семья и законный брак
Сковывают семейными узами всех нас, добавлю – лишь на короткий час,
Однажды предавший – предаст во второй и третий раз!
Всему – своё время! Всему – свой час!
Идея выше факта, во время полового контакта душа пела и страдала,
Она отчёта себе не отдавала, когда на холодный мрамор сползало
Белоснежное покрывало с обнажённых и радостных тел?
Цель оправдывает средства, терпящий бедствие
Готов поставить крест не только на себе, но и на судьбе,
Всё остальное будет таиться вовне, его скрывает ночная мгла,
Когда же наземь осыплется мирская шелуха, прояснится явь,
Появится рябь в глазах, померкнет взгляд и пара злобных тирад
Прояснит лучше, чем любой адвокат, что цыплят по осени считают,
К изменам люди быстро привыкают и души в них не чают!
Почему так нагло предают, во имя чего рискуют,
А потом прощения ждут, набросив себе на шею огромный хомут?
Люди – безрассудные, нравы – заумные, они не для толпы, её ведут инстинкты
В прибежище оргазма и безнравственной пустоты! Если бояться людской молвы
И проблесков клеветы, тогда не сможешь ты воплотить в явь свои сокровенные мечты!
Всё человеческое умение – смесь терпения и сожаления, проходит время,
Прорастает брошенное в почву семя - разобщение, боль и смятение
Сводят горемыку с ума, перед ним вновь одна и та колея,
Где много лжи и вранья, совесть – наша судья,
Но где же она? Спит до рассвета,
А потом весь день сидит на диете,
Она не опасается врагов, хотя их быт суров
И виден блеск злобствующих штыков из вереницы тирад и слов!
Смехом не исправишь нравы, Бес лукавый вступает в бой кровавый
За право свой суд вершить и по своим законам жить он повелевает стенающей толпе!
Святость та, что спрятана в неприкаянной душе, едва мерцает где-то вдалеке,
Обстоятельства – переменчивы, люди – капризны от рождения до тризны,
Им не угодишь, да и жизнь теряет всякий смысл! Жизнь может измениться,
Если ты позволишь себе в чём-то усомниться, но утратишь силу и веру в право Люцифера
Создавать вокруг тебя прекрасную атмосферу, нарушая законы мирского бытия!
Петляет стезя любви и греха по речным перекатам и холмам горбатым,
Прежним остаётся поле рати – на старой железной кровати,
Её могут заменить только старые деревянные полати!
Когда бабе уже под пятьдесят и её сиськи до пупа висят,
Не стоит от судьбы подарков ждать в виде поцелуев жарких,
Надо бежать без оглядки навстречу запаху полевой фиалки,
И без грусти и тоски, стоптав новые каблуки
Бросаться в объятия страстной любви!
Пока зовут в объятия зловещие нравы
Вновь услышать шелест зелёной дубравы,
Медлить нельзя, улетают годы бытия, как пыль со стези,
Ты по уши в грязи, вот-вот набекрень свихнутся мозги,
И что опосля? На дыбы не встанет отчая земля,
Стеная и грустя, по какому только праву я,
Уподобившись бесу лукавому, сжимаю неумело грудь правую,
Спешно целую – левую, что же я делаю? Затмили сознание груди белые,
Будто яблоки перезревшие, внезапно оказавшиеся на кухонном столе!
Любовь – глубокой нежности полна, она в разлуке крепка, если она – одна,
То на годы и века! Слёзы страдания, слова любви и признания через расстояния
Доходят до милого создания, они рождают новые желания,
Учащается дыхание, свежо предание, но верится с трудом,
Что семья и дом – превыше страсти, семейное счастье
Быстро теряет свой смысл, когда унылый быт
Вдребезги распрями разбит, и ты по горло сыт
Женскими слезами и взбалмошными речами?
Любовь исчезла, как отблеск таинственного жезла где-то там,
За облаками, оттуда вот-вот полетят наземь огромные камни, как во время цунами,
Что же будет с нами? Сквозь туман горьких слёз, болей и тревог замаячил тюремный острог,
Видит Господь только страждущую плоть, она вот-вот свалится с ног, её последний итог:
Зреть на небосвод и не свалиться с обеих ног, зацепившись за высокий порог,
Всему – своё время! Всему – свой срок! Жизнь непостижима уму,
Никак не пойму, почему у меня во рту должна торчать чужая узда?
Неужто нельзя роптать и на всю округу во всё воронье горло орать:
«Дамы и господа, у каждого из нас свою доля и своя судьба,
Как нам дальше жить, и кто сможет нашему горю пособить?
Неужто наша карта бита и нечем крыть чужие козыря?»
Замерев, скорбно зрю на знакомый рельеф через оконное стекло,
Не мыто оно и что? Через него всесильное божество расточают тепло,
Но только слова вранья и лжи не взлетают на высокие этажи!
Как головой не крути по сторонам, глаза не смогут найти старинный храм,
Он где-то там, где запрещено всем нам стоять у священного алтаря,
Зато мы можем грешить втихаря, не щадя ни себя, ни отблеск яркого огня,
Исходящего от женщины той, которая в памяти мужской останется статной и молодой,
Она – не стерва и не старухе, не курва и не ****ь, перед её соблазном трудно устоять,
С ней такая благодать, всю ночь скрипит железная кровать в отдалённом углу,
Вот почему пока живу, надежду питаю, что когда-то истоки греха узнаю!
Грех и чреда ночных утех глаза затмевают, однако людская молва
Качает свои права всем, она стучится головой в запертую дверь
И без особых проблем тут же прячется в тень,
Ей - что пень, что колода,
Она – мишень для сумасбродов
И прочих чудил, тот, кто никогда в жизни не согрешил с дамами преклонных лет,
Тот не был ими воспет в сутолоке уходящих лет! Заметь, даже словесный бред
Затихает, когда грешная плоть вспоминает о суете сует, благодатны дни и ночи юности,
Все трудности остались позади, набравшись мудрости, решили и мы сойти с заповедной тропы,
Увы, все старики – чрезмерно мудры, они не помнят свои грехи, когда от зари и до зари
В своём паху натирали волдыри, и собственный страх, как бы не потерпеть на бабе крах,
Держали взаперти! От себя не уйти, коль грех есть, как кровь на руках,
И засосы на губах, значит тебе не удалось избежать похотливых баб!
Божий раб с годами ослаб, потратил время на то, чтобы делать деньги,
Покупать бабе кольца и серьги, чтобы она, встав на коленки,
Прислонившись спиной к стенке, или встав на четвереньки
Тут же избавилась от мигрени и прочей дребедени!
Истинная скорбь делает звучный аккорд, когда зрит на небосвод,
И видит мириады полыхающих звёзд, но не чувствует их тепло,
Фальшиво всё, что было востребовано, но не осуществлено!
Жить грешно не запретишь, шумел камыш, дождь капал с покатых крыш,
Промчался вихрь и наступила тишь, деревья прогнулись до земли,
Сердце в груди от порывов страсти и любви сжимали тиски,
С женской щеки падала крупная слеза, будто ранняя роса,
Нерукотворный страх оргазм слизал, в глазах остался мираж!
Он о себе не раз напомнит во снах, только бы Дух страсти не зачах!
Всё – тлен! Всё – прах! Мы же швыряемся страстями, они валяются под ногами,
Мы их топчем грязными башмаками, ты смотришь на них, как на скопище дрязг и интриг
И сразу вспоминаешь тот приятный и благодатный миг,
Когда ты сполна постиг свой первородный инстинкт!
Долг платежом красен, он – безобиден и прекрасен,
Он на первый взгляд вовсе не опасен,
Не так чёрт страшен, как его рисуют,
Ночь придаёт блеск красоте молоденьких невест,
Особенно когда они с себя снимают нательный крест
И совершают первородный грех! Один - за всех и все – за одного!
Видно время ещё не пришло, чтобы Божество само наконец смогло
Оградить собственное чадо от тлетворного земного Ада!
Он с нами рядом, невидим взгляду, он дарит людям отраду,
Много лет кряду люди не могут дать ладу страстям и отраде,
Они веселятся до упаду, и за это требуют от неба награды!
Депутат наш многомандатный разглагольствовал на языке не совсем понятном
 В своём опусе развратном, он продолжает утверждать, что надо баб в руках держать,
Однако, как?  Расточитель судеб был неистов и блуден, умишком скуден, его путь труден,
Он даже небу неподсуден, да, он – беспутен и что? Зато на нём коверкотовое пальто,
Ему не надо много шоколада, не надо даже палки колбасы, он честь свою бросил на весы,
Он бы лучше постирал с мылом старомодные трусы! Два человека могут друг друга спасти,
Когда по воле рока и судьбы один погибает, а другой – выжидает!
Судьба не унывает, она предупреждает и души не чает,
Журит и стегает простых людей и святош плетями,
Чтобы не бегали гуськом за молодыми ****ями!
Бывают люди, замешанные в блуде, похожие на нули,
Эти незамысловатые особи к роковой черте уже подошли,
Но не знают, что их ждёт впереди: то ли сумрак ночи,
То ли жизнь на обочине бытия, куда их выведет стезя?
Коль пройдена роковая черта, а вокруг тебя всё та же пустота,
Пришла пора заканчивать любовную игру, отвергнув тлен и суету!
Прошлое уходит без возврата, спутались числа и даты,
Наступил кажись час всеобщей расплаты за разврат,
Не стану и я гадать, что и как, пришёл час - ставить вопросительный знак:
Куда бежать от грешного бытия, с кем жить
И когда отвергать суть детородного греха?
К делу не пришьёшь слова, нужны дела,
Гнус и мошкара пробуют на вкус тоску и грусть,
Духом креплюсь, молча вникаю в суть происходящего, от былого до настоящего – рукой подать,
Общественное мнение не терпит резких изменений, кривотолков и сомнений!
Всё приходит в своё время для тех, кто без помех преодолевал очередной рубеж
И в долине красных роз рисовал без слёз из виноградных лоз занимательны узор
Из обнажённых поз, где любовь увидела свой апофеоз, сотканный из красочных роз
И увядающих мимоз, там место нашлось даже для авторских строк
Про страсть и любовь!
Горькое питьё, неприятное на вкус, вложил в наши души Иисус,
Тоска и грусть тут, как тут,
Иона искромсала сотни влюблённых и ревностных душ и не сочла за Сизифов труд
Кому-то из них объяснить суть пагубного бытия, где ты и я – преисполнены греха,
А наша стезя и впрямь узка, как и в старые и добрые времена! Нам же страшно,
Вступать в бой не на жизнь, а на смерть, отныне и впредь легче умереть,
 Чем в глаза самому себе пристально посмотреть на то,
Что всегда в душе жило, а потом неспешно ушло,
Сменив модное пальто, на протёртое до дыр спортивное трико!
Мы рады голову себе сломать, чтобы самая отпетая ****ь,
Дороже её не сыскать, продолжала бы на благодатной ниве пахать,
Истекая липким потом в едва дребезжащую рань! Уж если тебе придётся
Погибнуть на бабе бесповоротно, то есть надо подохнуть с позором,
Бог посмотрит на грешника с укором, и во времени скором
За незатейливым разговором простит тебя,
Ты мучился и страдал не зря!
О, Господи, мои же следы останутся от проседи и малофьи
Останутся посреди измятой белоснежной простыни,
А от былой кротости иль робости – только гора шелухи!
Поиски разнообразия в любви – не из-за бурления гормонов в крови,
Это – признак полового бессилия, взращённого на ниве изобилия чувств,
Когда-нибудь прояснится суть и любой искус будет иметь неприятный вкус!
Страсть долго не рассуждает, она на измены тут же толкает,
Ты слышишь из дружеских уст приятный шёпот таинственных Муз,
Что в состоянии безумства и беспутства нельзя ждать проявления ума
От обезумевшего естества, бог может простить холостяка,
Но с женатого мужика – особый спрос! Ну что ж, мы признаём,
Что играемся с огнём, взмахнём обожжённым крылом, глубоко нырнём
В прорубь соблазна, и не без сарказма скажем, что душа неподвластна
Перечить нам, когда стыд и срам уже затмил сизый туман!
Самолюбие, захваченное врасплох, делает глубокий вдох,
Обезумевшая плоть делает громкий окрик, дрожит кадык,
Грех и вправду был велик, о нём нельзя тотчас забыть,
Будущее нации не в чтении нотаций, оно в руках матери,
Пусть она сидит долго взаперти, стирает носки и скатерти,
Её мысли всегда в пути, её душа вопрошает, как оградить
Себя от тлетворного естества? Пятится назад из трусости нельзя,
Лучше сразу брать быка за рога, и не подбирая слова тихо сказать:
«Ёб твою мать, куда бежать? Разве можно ****ь живого человека?»
При первом порыве студёного ветра одинокий калека
Простоял на распутье дорог, весь до костей продрог, не занемог,
Не свалился с обеих ног, немного покумекал, он прожил полвека,
По сусекам погрёб, вспотел его высокий лоб
И вот незаметный на первый взгляд порок
Вошёл в его холодный чертог! Паровоз идёт,
Колёса катятся, тот, кто не пьёт и баб не ****,
Опосля за голову схватится, да поздно,
Былое время вернуть невозможно!
Если не верить в себя, не станешь гением,
Судьба посмотрит на тебя с презрением,
Ты же с остервенением и удивлением, хотя и с опозданием,
К выводу придёшь, что ты - старый и не помнящий былых отрад козёл:
Давно ты не ёбся на лоне природы, а годы проходят,
Их никто назад уже не воротит! Всё не то, никчёмное житьё
 В упадок быстро пришло, жить грешно и мыслить вычурно – тяжело,
Там, где замешано честолюбие, тебя пороки тут же пригвоздят к стене,
Святость слишком долго таится вовне, её не утопишь в терпком вине!
Оставшись наедине, заприметил я мысль, прилетевшую извне,
Она вполне имела бы пристойный вид, если бы Священный бык
С грешной коровой не ёбся на фоне пирамиды Хеопса!
Написано не для красного словца, она – для незаурядного ума,
Для него семья, как тюрьма, печалям нет ни края, ни конца!
Бабу не трахнешь, быстро зачахнешь и жизнь тебе не будет мила,
Липкий пот вытрешь рукавом старого пиджака с вспотевшего чела,
Чтобы жизнь в прежнее русло неспешно вошла! Голь на выдумку мудра!
О да! Вся беда не в том, что стужа за окном или трещит по швам отчий дом,
Дело в ином образе и стиле мысли при жизни и опосля, когда после тебя
Не остаётся ни кола, ни двора, а твою стезю давно уже замела бездушная пурга!

г. Ржищев
4 марта 2025 г. 11:12