Суеверие с изнанки

Я с детских лет не верил в талисманы,
Ни в черта с богом, ни в черного кота,
Не верил я старух седых обманам,
Не верил и не буду никогда.
Но чувствую, какой-то кот,
Со мною и во мне живет,
Пригрелся на душе моей,
Ему тепло и мягко.
Я счастлив лишь тогда, когда мой кот уснет,
Во сне увидит мышь, мурлыкнет сладко.
...Я на него расставил цепи и ловушки,
Ловушки он обходит, стальные цепи рвет,
Я уж топил его в вином наполненной кадушке,
Но нет,… наверное, со мною он умрет!
Это я написал четверть века назад. Для некоторых это целая жизнь. А для меня настал момент заглянуть самому себе в глаза?
Всегда я убеждал себя и окружающих: «Я не суеверный!» Увидеть черную кошку считал отличным началом дня. Верил, что этот день будет удачным. И первым шагал, если черная кошка перебегала дорогу. Это для меня вообще-высший пилотаж!
Своим счастливым числом считал и считаю «чертову дюжину» – тринадцать! Подтверждением этому могут служить целая череда событий моей жизни.
В студенческие годы  я принципиально обиделся на молоденькую преподавательницу. Она пришла к нам со студенческой скамьи. Мы были уже на втором курсе. Судить о наших знаниях  она могла по зачеткам за первый курс. В зачетке у меня, как в прочем и школе, была масса троечек - барашков. Но совсем не в голове..., в голове,  в те времена, у меня еще находили пристанище  логичные и последовательно разумные мысли. Если у меня стояли тройки, то они стояли потому, что этого хотел я. А  очаровательная «препод» по лабораторной работе поставила двум моим друзьям по пятерке, третьему четверку, а мне фиолетовую тройку.
За что! Мы  четверо  вместе живем в одной комнате в общежитии. Трое из нас накануне до поздней ночи-утра гуляли (и не одни) в урюково-персиковых садах. И только один делал за всех эту самую лабораторную работу. И видит бог, этим одним был я!
 Друзья оказались настоящими и официально признались, что автор работы именно я, но тройка осталось тройкой. Я был разочарован ее несправедливостью,  и объявил настоящий бойкот. Я регулярно посещал ее пары (а вела она две основные дисциплины), но на них демонстративно спал. А что бы подлить масла в огонь, друзья издевались (благо она наша ровесница): «Вы не можете объяснять предмет немного потише, Ринго Спит!». Она научилась мириться с  мыслью, что в аудитории всегда один спящий, но с регулярностью будила меня и просила ответить по предмету. Мой ответ, что я спал и не желаю отвечать, означал новую двойку. Долго это длиться не могло…деканат…ректорат…комсомольское собрание наконец… Дело пахло исключением, если бы не мой аргумент – у меня двойки только по предметам этой преподавательницы, а так я круглый отличник (белый и пушистый)!
Наконец, к концу сессии, она пристудентно признала, что была не справедлива ко мне. Экстерном, за два вечера, были сданы 28 тем по одному и 25 по другому предметам. Я был допущен к экзаменам, вернее одному. От одного она меня освободила за «глубину познаний», от других я был освобожден другими. А на одном единственном, как она сама выразилась, ее душа отыграется!
Тринадцатого февраля …сятого года. Как всегда, я не жду неприятностей, я к ним иду сам. Первым зашел на экзамен, сразу увидел по оттискам печатной машинки (компьютеров-то не было) номера билетов. Со словами, что, если сегодня тринадцатого, кто-то суеверный возьмет  билет тринадцатый, то это может плохо кончиться, этот билет выбрал я. Мне было безразлично, я не просто спал, я знал все темы…
Какой ужас и разочарование испытала моя мучительница! В ее записной книжке, мы увидели запись: «счастливый билет- тринадцатый». Есть такая традиция у наших экзаменаторов. Ей так хотелось отыграться на мне, а пришлось поставить пятерку автоматом. Причем заслуженно выстраданную!
Под тринадцатым номером я стал чемпионом республики…но это другая история.
Так верую ли я в талисманы, приметы и прочая…?  Моим суеверием стало то, что я не суеверный! Я поступаю вопреки приметам, и суеверно считаю, что именно так и надо. Плохая примета, это моя примета! И пишу об этом тринадцатого, в обед, в 13 часов.
 Мое суеверие это суеверие с изнанки.
13.11.2007 год