Итальянец

Катерина Журавлёва скинула кирзовые сапоги, размотала сырые портянки и блаженно вытянула ноги. Господи, как хорошо-то! Но босиком ходить по, вроде бы и тёплой сентябрьской земле она не решилась. Вмиг простудишься и останется батальон без повара. А повар для солдата на войне, как известно, важнее генерала.
Катя всунула босые ноги в деревянные колодки с ремёнными петлями, которые подарили ей бойцы и прошлёпала к горе берёзовых чурбаков. Эх, раззудись плечо! Колка дров особенно выматывала хрупкую, худую как щепка, Катю, но такова уж поварская работа. И дрова и вода, а мешки с крупами и овощами.. Она поставила один из чурбанов на колоду и представив, что это Гитлер, с силой вогнала колун в самую середину полена. Но «Гитлер» и тут показал своё гадское нутро, ни в какую не желая отдавать топор.
- Как говориться, бог в помощь- услышала она за спиной голос их ротного Василия Петровича Шустова.
Василий Петрович был немолод и ломал уже третью войну. На его груди рядом с орденом Славы висел и Георгиевский крест, полученный за знаменитый брусиловский прорыв в империалистическую войну. Катя оставила свою неравную борьбу с поленом и выпрямилась:
- Здравия желаю, товарищ майор!
- Вольно, Катюша. Вот тебе помощник- хитро усмехнувшись в седые усы сказал Шустов- девать мне его некуда, и отправлять в тыл не с кем. В общем, распоряжайся им, как тебе будет угодно.
Катя вытерла пот со лба оглянулась. За ротным стоял невысокий носатый смуглый парень лет двадцати, одетый в драный френч с накладными карманами и стоптанные ботинки с обмотками.
- С восьмой армии. Взяли в районе Вешенской- пояснил Шустов.
Катя ещё раз посмотрела на смуглого парня, на его горбатый нос и курчавые волосы и всё поняла.
- Итальянец?
- Си, си, итальяно- залопотал пленный, улыбаясь.
- Мне его охранять некогда, Василий Петрович- сердито сказала Катя
- Да куда он денется- бросил Шустов- если убежит, сгинет в степях, пока до своих доберётся. Или наши его пристрелят. Вот будет приказ по дивизии и конвой, тогда соберём всех пленных и отправим. А пока пусть тебе по кухне помогает. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Шустов угостил Катерину трофейной немецкой шоколадкой и напевая «мы рождены, чтоб сказку сделать былью», скрылся за деревьями.
Катя озадачено стояла, не зная , радоваться или горевать такому помощнику. Парень, между тем, оказался не робкого десятка. Он схватил чурбан с застрявшим там топором и перевернув его так ахнул о колоду, что полено со скрипом раскололось.
- Как звать-то, Муссолини?- спросила Катя- небось Джузеппе или как там у вас..
Итальянец понял вопрос и улыбнувшись приложил руки к груди:
- Микеле
-Ишь ты- усмехнулась Катя, сразу решившая держать пленного в строгости- будешь , значит, Миша.
-Ми-ща- произнёс итальянец, по слогам, как бы пробуя на вкус своё новое имя, после чего вопросительно показал пальцем на Катю.
-Что? Как я?- усмехнулась Катя- зови меня просто- Екатерина Андреевна Журавлёва- Красноперекопская.
В глазах «Мищи» плеснулась растерянность от такого длинного и непроизносимого имени русской синьорины.
-Да шучу, шучу- рассмеялась, не выдержав, Журавлёва- зови просто, Катя.
- Ка-тья- снова проговорил по слогам Миша.
Он что-то горячо заговорил, то показывая вокруг, то на свой поношенный френч, но Катя как можно сильнее сдвинула брови и строго сказала:
- Хватит болтать, Миша. За работу. У меня офицеры, рота ещё не кормлена! Как там ваши хозяева говорят- шнель, шнель!
Миша понял, что от него требует эта девушка в странных деревянных туфлях, и схватив топор набросился на дрова так, будто Катя пообещала, что после после того, как он их расколет, его отправят на родину.
Журавлёва, радуясь, что не пришлось мучиться с чурбаками, ловко разожгла печь в КП-42* и начала чистить овощи для борща.
Гора колотых, белёсых дров около пленного росла. Работящий- подумала Катерина, исподтишка поглядывая на Микеле, который скинул свой мундир и оставшись в одной майке, вгонял колун в чурбаны. Катя впервые в жизни видела итальянца. Напротив линии их полка стояли только немецкие и румынские части.
Катя неожиданно для себя вздохнула, вспомнив о старшем брате Петре, воевавшим под Ленинградом и от которого вот уже полгода не было ни весточки. Петька был смелый и красивый, всегда таскал её с собой по музеям и на выставки.. Он как мог отговаривал восемнадцатилетнюю Катю от затеи записаться на фронт добровольцем, но она, обычно мягкая и уступчивая, проявила недюжинное упрямство.
- Петька!- со слезами на глазах говорила она, приехавшему на побывку и их родной Челябинск, брату- У нас почти все девочки из класса записались! Чем я хуже?! Я комсомолка!
Мать Кати, работавшая на заводе токарем, тоже долго не соглашалась и плача уговаривала Катю остаться.
-Мама- тоже хлюпая носом, говорила Катерина, обнимая рано состарившуюся мать- вот кончится война, спросят меня мои или Петькины дети- а что ты делала, когда страна в опасности была? Что я им скажу? Что на заводе, в отделе кадров писарчуком просидела всю войну?!
- Ты сама ещё ребёнок!
В Свердловском училище Катя попала на курсы поваров. Учили не только поварским премудростям, но и стрелять, окапываться и перевязывать раненых.
-Повар должен уметь всё- строго говорил их однорукий преподаватель Мухин- вы думаете, что будете при кухне в тепле задницы свои греть? Нет, понюхаете и пороха и дерьма. Вот так-то, девчата!
Катерина отвлеклась от воспоминаний. Миша сидел на колоде рядом с горой колотых дров и улыбаясь смотрел на неё.
- Чего лыбишься?- разозлилась Катя- дуй за водой, итальяно! Ой, ты же не знаешь, где..Айда!
Она отцепила от кухни два болтающихся ведра и кивнув Микеле, пошла к ручью. Итальянец предано семенил сзади. У ручья сидели и удили рыбу рядовые Николай Ивакин и Андрей Быков из четвертого взвода. Увидев Катю и её помощника, Ивакин горестно воскликнул:
-Ну вот как всегда! Только удочки закинешь, тут тебе и баба с пустыми вёдрами!
- Могу уйти, тогда без обеда останетесь- парировала Катерина
-Что, дали помощника?- бесцеремонно осматривая Мишу с головы до ног, спросил Быков- из немчуры что-ли?
- Итальянец.
-Ааа...-пренебрежительно протянул Ивакин- те ещё солдаты, хуже мамалыжников румын. Этим только петь и танцевать, вояки из них никакие.
Миша зачерпнул в ручье вёдра, но Ивакин, которому было скучно, остановил его.
- Эй ты, как тебя там- бросил он Микеле- ты зачем тут? Кто тебя звал сюда?
Итальянец, улыбаясь, помотал головой, давая понять, что не понимает. Тогда Ивакин сменил тактику.
- Муссолини- плохо?- он скорчил страшное лицо
- Си! - согласился Миша, обрадовавшись, что услышал знакомое слово- Муссолини -пи.здэс! Гитлер- пи.здэс! Сталин- корошо!
Ивакин и Быков, забыв про удочки и рыбалку, покатились с хохоту.
- Чего привязались к пленному? - сердито сказала Катерина- и повернулась к Мише- а ты шагай, давай веселей!

*КП-42- кухня походная

Вскоре закипела вода в кухне и Катя бросила в котёл несколько больших кусков баранины, которые принес ей на днях добрый Шустов.
-Артиллерия наша вчера постаралась- смеясь сказал он- говорят, смотрят по приборам - ползёт в нашу строну большое пятно. Ясный пень, немец прёт, пехота. Ну мы, говорят, всё рассчитали, беглым как шарахнули по нему- бесполезно, Всё равно ползут. Потом в бинокль увидели- да это отара овец, видать без хозяина бегала по степи..
Пока мясо будет вариться и пока греется вода для мытья посуды, можно и перекурить. Катя достала кисет и свернув козью ножку с наслаждением затянулась. Заметив взгляд Микеле , она протянула кисет и ему. Он тоже ловко свернул сигарету и примостился недалеко от Катерины, на пустом снарядном ящике. Совместный перекур после общей работы всегда располагает к разговорам и Катя спросила:
- Сам-то откуда? Рим? Неаполь?
-Милано- вздохнул Миша и добавив что то длинное и непонятное.
-А, Милан- поняла Катя- чего ж тебе в твоём Милане -то не сиделось? На кой понесло тебя в Россию?
Снова последовала длинная тирада на итальянском, из которой Катя уловила только слово «мама»
- Мама заставила?- рассмеялась Катя- а меня вот мама не пускала, наоборот. А вообще, пора тебе, Михаил, русский язык учить.
Она сделала строгое лицо и показала на КП-42:
-Кухня!
Микеле послушно повторил.
Разучив до окончания перекура ещё с десяток слов, Катя потянулась и встала:
- Ну, что, дорогой ученик, пойдём, кастрюли чистить.
Микеле старательно выговорил:
- Синьорина Ка-тья, спа-сибо! Кухня! Мьясо! Вода!
Катя смеясь плеснула кипятка в корыто с холодной водой и пододвинула к нему миску с золой. Микеле принялся за работу, что-то тихо мурлыча.
Через пару часов борщ и каша были готовы. Катя помахала рукой Микеле, приглашая на обед. Тот со страхом взял солдатский котелок, глядя на огненно красный борщ.
-Суп- снова начала учить итальянца русскому Катя.
Микеле осторожно отхлебнул из котелка и расплылся в улыбке:
- Карашо, Катья, кусно! Суп карашо и ты карашо!
Неуклюжий комплимент Микеле рассмешил Катерину. Не хватало ещё стать ППЖ пленного. Вот смеху-то будет! Но он красивый.. Работящий, хоть и истощал весь и улыбается всегда так беззаботно..
«Столовая» для офицеров находилась рядом с кухней и представляла собой большой навес с длинным столом и лавками. Предшественник Журавлёвой- повар по не то по фамилии, не то по кличке Сковорода, загремевший в штрафную роту за кражу десяти мешков с крупой, собственноручно разносил обед и ужин по офицерским блиндажам избаловав их этим. Но Катя, несколько раз падавшая , спотыкаясь на ухабах и воронках, по пути к блиндажам, и пару раз расплескавшая суп, категорически отказалась это делать. Шустов пошел ей навстречу, приказав оборудовать для приёма пищи небольшой навесик со столами и лавками и теперь офицеры приходили питаться сами.
Катя наливала с железные миски борщ, накладывала кашу, а Микеле, облаченный в белый фартук, разносил еду по столам. Некоторые офицеры, улучив момент, украдкой выпивали принесённую с собой водку. Обед уже близился к концу, когда к Кате подошел капитан Авдеев, который сегодня был пьянее, чем обычно.
- С пополнением тебя, Катенька- обдав её винными парами сказал он- как ведёт себя пленный? Если что, говори, я ему башку сверну
- Да всё хорошо- стараясь скрыть неприязнь- отозвалась Катя
Ей не нравился Авдеев. Ни тем, как он орал на подчиненных, ни тем, что в тылу у него осталась жена и трое детей, а сейчас, помимо ППЖ- связистки Вари Куракиной, он ещё подкатывает и к ней.
Авдеев посмотрел на Катю масляными похотливыми глазами и бестыже прошептал:
-Приходи сегодня в блиндаж, я один. У меня рислинг есть.
- Если вам добавки, Никанор Андреевич, то получите, если нет- не мешайте- сухо отозвалась Катя.
Авдеев, видимо был не намерен к долгим уговорам, и, будто не слышав, бросив «жду сегодня вечером», удалился. Катя облегченно вздохнула и посмотрела на свои часики- подарок брата . Вскоре подтянулся и рядовой состав, но они, в отличии от офицеров расположились кто где-кто на пустых ящиках, а кто просто, на расстеленную шинель. Все тоже глазели и посмеивались, глядя на нового помощника Кати.
К Микеле подошел армянин Грегор Палоян и смех усилился. Он был так же смугл, носат и курчав, как и Миша.
- Гришка, видать твои предки тоже из Италии- со смехом сказал разведчик Белов- добродушный пожилой москвич.
-Э-э- наставительно отозвался Грегор- наоборот, это его предки родом из Еревана!
Миша, разгружавший подводу, на которой привезли мешки с крупами и понимая, что говорят про него, остановился, с завистью глядя на закурившего Палояна. Тот великодушно протянул кисет.
-Кури, макаронник. Мы с пленными не воюем.
Бойцы ели и нахваливали то борщ, то кашу, то их замечательного и расторопного повара Катю Журавлёву, которая может, как в той сказке, сделать еду из топора. Вскоре и солдаты закончили обед и построившись , двинулись в окопы, на передок.
-Что, Катюша, наконец-то дали тебе помощничка?- услышала она за спиной низкий голос.
Это была Лиза Петрова- медсестра и подруга Кати. У Лизы был красивый бархатный баритон, когда она пела для раненых, весь медсанбат приходил слушать в её исполнении «Бьётся в тесной печурке огонь» или «Сердце, тебе не хочется покоя»
-Дали- отозвалась Катя- расторопный парень, хоть и итальянец.
-Да ну?- удивилась Лиза- и что говорит?
Катя пожала плечами и произнесла только одну фразу, и то по немецки:
- Нихт ферштейн.
-А я в институте испанский изучала- сказала Лиза, сейчас мы твоему пленному допрос учиним.
Петрова подошла к Микеле и медленно вспоминая испанские слова, начала его о чём -то спрашивать. Обрадовавшись, что его хоть кто-то понимает, Микеле затараторил по итальянски, прижимая жирные после мытья посуды руки к фартуку.
- Ну помедленнее, балаболка- остановила его Лиза
Катерина тем временем наполняла едой термосы. Предстоял поход в медсанбат, к раненым. Увидев, как оживлённо болтают Лиза и итальянец, Катя рассердилась.
-Хватит трепаться! Пора раненых кормить!
- В общем, так, Катюша- не обращая внимания на сердитый тон подруги сказала Лиза- парень этот мобилизованный, из крестьян. Дезертировал с другом из части. Друг замёрз, а его наши подобрали. Мама шибко у него болеет.
- Вот он почему всё про маму мне говорил- догадалась Катя- ты не больно-то их рассказам верь. Там разберутся.  Пленные фрицы тоже чуть не  все уверяют, что они хлеборезы, водители, связисты и что их силком к нам тягали. А вот заходят наши в деревню, а там..Ой, да что я тебе рассказываю, ты лучше меня знаешь.
Катерина захлопнула крышки термосов и поманила итальянца:
- Идём, мамин сын, в госпиталь.
Катя хотела привычно закинуть за спину термос, но Микеле мягко отобрал у неё поклажу и присоединив к своей, что-то сказал Лизе.
- Говорит, что не может позволить синьорине нести такие тяжести и что если бы мама увидела такое, она бы его отругала- перевела Лиза.
Обе девушки прыснули в кулак, а итальянец, зашагал впереди, добросовестно таща два термоса, оставив Кате только сумку с хлебом.
- У меня мужик такой-же - смеясь сказала Лиза- шагу без мамы ступить не может. Ей, больше чем мне пишет.
- А где он у тебя?
Лиза чуть погрустнела
- Да подо Ржевым где-то. В артиллерии. Пишет что всё хорошо, а как там на
самом деле.. Мужики, знаешь, они такие, жаловаться не любят, хоть там всё сгори у них..
Лиза была старше Кати на десять лет и старалась везде опекать её. Катя шепотом рассказала про пьяницу и приставалу Авдеева.
- Вот козёл!- не вытерпела Лиза- мало того, что двум бабам мозги полощет, так ещё невинную девушку захотел, гад. Шли его лесом, Катерина, пусть только попробует, мигом в штрафной батальон загремит! Я на него найду..
Лиза не договорила, что она найдёт на Авдеева, так как увидела, что у госпиталя, к которому они подошли, царила суматоха.
Прямо у госпиталя стояли два Т-34, оба закопчёные, о остатками дымящихся головёшек на броне. Четверо танкистов- вытаскивали из люка своего напарника- совершенно обгоревшего, хватающегося чёрными пальцами за плащ- палатку.
Лиза наскоро попрощалась с Катей, бросилась к медсанбату и скрылась за дверью, а Микеле встал как вкопанный, наблюдая за страшным зрелищем. Он побледнел и больше не улыбался. В чёрных глазах его отразился страх.
Танкиста пронесли мимо них и да Кати явственно донёсся запах горелого мяса.
-Второй год на войне, а всё не могу привыкнуть- вздохнула Катя.
Микеле вдруг неловко пошатнулся.
-Э!Э!- оставить обморок, Миша- строго сказала Катерина- не хватало ещё мне тебя таскать.
Итальянец показал пальцем на прошедших танкистов и с трудом выговорил:
- Катья. Война. Плохо.
- Конечно, плохо- согласилась Катя- а вот не пошел бы ваш Муссолини к Гитлеру в услужение, и ты бы сейчас дома сидел и танкист этот, может быть жив бы был.
Микеле опустил голову, поняв по тону, что ничего хорошего сейчас ему синьорина Катья не говорит.
Раненые госпитале встречали Катю по разному. Выздоравливающие балагурили и незло подначивали Катерину и её помощника, те, у кого что-то болело, молча брали свою порцию. Тяжелых, неходячих, кормили няньки и медсёстры.
Выйдя из госпиталя Катя и Микеле с наслаждением вдохнули свежий осенний воздух и переглянулись. Итальянец опять что-то заговорил, показывая то на себя , то на госпиталь, но перевести было некому.
Прошел месяц, за это времся в тыл было отправлено около сони немецких пленных, а про смешного итальянца, помощника по кухне, казалось, забыли. Он по прежнему колол дрова, добросовестно драил котлы, и даже самостоятельно ездил вместе с конюхом Иванычем получать крупы. Катя уже привыкла к новому помощнику, который помимо основной своей работы, всё больше овладевал русским. Теперь Катя знала, что Микеле Галиани двадцать один год, что отец его погиб в Африке, что кроме него, единственного сына в семье у мамы , болеющей чахоткой, ещё семь дочерей, его сестёр. Что окрестности Милана очень красивые и что после войны Катья обязательно должна приехать в Италию и рассказать его маме о русских, спасших его сына от голодной смерти.
-Ох, Катька, как он на тебя смотрит!- со смехом говорила Лиза, заскакивавшая на перекур к Катерине- пиши письмо товарищу Молотову, пусть разрешает Мишке в СССР остаться.
Катя тоже со смехом отмахивалась. Она относилась к Микеле как к младшему, немного придурковатому брату, но любовь.. Да и что скажет её мама, что скажет Петька, что скажут бойцы..
Однажды вечером, Катя вернулась из госпиталя от Лизы и её ждал сюрприз. Пока Катерина отсутствовала, итальянец растопил самодельную печь, сделанную из бочки, после чего раскатал тесто и высыпав на корж резанные грибы, остатки кукурузы и солёные огурцы, и засыпал всё сверху тёртым сыром.
-Это что за кулинарное преступление?- удивилась Катя, недоверчиво глядя на странное блюдо.
-Это кусно, синьорина Катья! Это для тебя! Это пицца!
Катя осторожно откусила от необычного блюда, напоминающего блин с начинкой.
-Вкусно! Где же это ты, хитрован, сыр и огурцы-то солёные взял? Их в нашем рационе вроде не было.
Миша расплылся в гордой улыбке, после чего, помогая себе жестами, напряг все свои знания русского, чтобы объяснить.
- Деревня Быково. Я туда идти. Бабушка старый, я дров наколоть, воды принести, корову подоить. Я умею. Бабушка рада, мне спасибо, сыр мало дать и огурцы мало дать. И вот я -пицца. Для Катьи.
- Ох, ты повар- рассмеялась Катя. Необычное блюдо было на самом деле в вкусным, а главное, Катя впервые за долгое время ела не то что она сготовила сама.
Она снова скинула сапоги и растянула босые ноги. Хорошо! Совсем хорошо! Лиза на самом деле, нашла управу на Авдеева. Видимо, пропесочили его по партийной линии и поставили на вид. Теперь он и пить стал меньше и с ней , с Катей, подчеркнуто вежлив.
А война, между тем, катилась всё дальше, на восток. Их полк наступал, причём, иногда так быстро, что кухня отставала от передовых частей. Коммуникации настолько растянулись, что однажды с Катей, её помощником и возничим Иванычем случилось следующее.
Был уже вечер, сумерки только только начали опускаться на дороги и деревеньки, попадающиеся на пути кухни. Возничий Иваныч лениво погонял понурую худую лошадёнку в которую была запряжена телега с провизией. КП-42, прицепленная сзади, переваливаясь на погнутом колесе, мерно несла в своём чреве кулеш, который час назад сварил Микеле, овладевший кулинарным мастерством настолько, что кое в чём стал превосходить Катю.
- Вернусь Милан. Сварю русский борсч- говорил Миша и мама скажет- , о Микеле, ты Россия был не зря!
- Ох, хвастун ты Мишка- одобрительно говорил Иваныч, лениво развалившийся в телеге и лузгавший семечки- оно и правильно. Бабы они хвастунов и балаболов любят.
- Много ты понимаешь, Иваныч- возмутилась Катя- вот Петька мой, брат, не хвастун и не балабол, а я его люблю.
Иваныч разразился тихим надтреснутым смехом:
-Дурында ты, Катька ещё, молодая и зелёная..
Где-то впереди раздалось ржание коней.
-Наши что ли с передка везут раненых?- спросил Иваныч.
Он привстал на телеге и словно Илья Муромец, приложил ладонь ко лбу, после чего изменился в лице и и прохрипел:
-Немцы!

Микеле резко соскочил с телеги и схватив лошадёнку под узцы, стал её разворачивать. Немцы, видимо отколовшиеся от своих при отступлении, тоже увидели впереди себя какое-то движение. Раздалось несколько выстрелов. Катя схватила винтовку Мосина, лежавшую в телеге и наугад выстрелила. В сумерках раздались вопли немцев и ответные выстрелы. Иваныч вдруг выпустил вожжи и с со стоном схватившись за сердце скорчился. Микеле заскочил в телегу и оттолкнув возничьего, сам схватил вожжи, заорав «ноооууу»
Телега с кухней неслась, подрыгивая на ухабах. Немцы, пальнув ещё пару раз, не решились на преследование, опасаясь незнакомой местности.
Когда крики и выстрелы стихли, Катя, наконец подобралась к старику.
- Иваныч, миленький, как ты? Куда попали?
- Да никуда- медленно отозвался Иваныч, как бы проверяя- сердечко у меня шалит, вот и скукожило в самый нехороший момент. Мне, как никак, уж восемьдесят.
Катерина отложила винтовку и зашлась в нервном смехе. Ей вторил и Иваныч, болезненно морщась и держась за сердце. Смеялся и Миекеле, оглядываясь на них.
- Катья, Иуаныч..я ..страх терпел!
Это ещё больше развеселило всех троих.
- Нет, Мишка молодец- сказал наконец, Иваныч, вытирая слёзы- сразу сообразил. А я грешным делом подумал, что он к немцу убежать захотел.
- Стали бы они там разбирать- сердито сказала Катя- шлёпнули бы в темноте да и дело с концом.
Её вдруг удивила такая постановка вопроса. Она поймала себя на мысли, что совсем забыла, что Микеле- военнопленный и его будут судить.
Они без приключений добрались до своей части. Иваныч , проглотивший по пути какую-то пилюлю, совсем оклемался и сойдя с телеги, осмотрел КП-42.
-Вроде цела- заключил он- помню, недавно, в соседнем полку под обстрел кухонька попала- форменно, как решето потом была. Солдаты в каше вот такие осколки находили.
И Иваныч, как заправский рыбак стал показывать величину осколков.
Полк, сделав рывок вперёд, закрепился на новых позициях и через несколько дней всё снова более менее приобрело устойчивость.
Катя чистила картошку, а Микеле, добыв досок из какого-то полусгоревшего сарая и выпросив инструменты у Иваныча, наскоро сколачивал стол и лавки для приёма пищи.
- Ну ты на все руки мастер- с улыбкой сказала Катерина- повезёт твоей жене.
Микеле сел на только что сколоченную лавку. Сменивший изодранный френч на солдатскую гимнастёрку и галифе, он теперь ничем не отличался от обычного бойца. Микеле свернул козью ножку и выпустив облако вонючего дыма сказал, медленно подбирая слова.
-Я..жена..искать на тебя похожа, Катья.
Катя выронила недочищенную картофелину и покраснев, рассмеялась.
- Ты чего болтаешь, олух царя небесного? Иди -ка лучше печь растапливай.
Микеле дурашливо приложил руку у своей кепке, подобранной в какой-то деревне и браво ответил:
-Слошаюс, таварыщь Катья!
-Вольно!- произнёс незаметно подошедший Шустов.
- Как дела, кухонное воинство?- спросил он Катю.
Та поспешно встала и вытерла руки о фартук.
-Хорошо дела- озадаченно отозвалась Катя, пытаясь угадать, с чем пришел Василий Петрович.
-Как пленный?
- Хорошо пленный, помогает. Взысканий и нареканий нет.
Шустов с одобрением посмотрел на столы, лавки и на аккуратно сложенные припасы.
- В общем, такие дела, Катюша. По полку приказ- через три дня собрать всех пленных и в тыл. У нас один, в пятой роте трое, в общем около сотни наберётся. Наконец-то нашли транспорт и охрану.
Дыхание у Кати перехватило. Конечно она знала, что рано или поздно это случится, но..Она привыкла к этому улыбчивому безотказному парню, забыв, что он военнопленный и что его судьбу будут решать в другом месте.
Катя как можно жалобнее сказала:
- Ну Василий Петрович! Его заберут, а я опять одна останусь!
Шустов, видимо, торопился и уже уходя, бросил:
- Не останешься, скоро пополнение прибудет, дадим тебе помощника! Приказ есть приказ.
-Сто раз это слышала- по девчоночьи обижено выпятив губу, протянула Катя, но Шустов уже ушел.
Катерина села и молча уставилась на мешок с картошкой. К ней подошел Микеле.
- Мне..уходит..Катья..Так надо.
Он стащил с шеи небольшой деревянный крестик на засаленном шнурке и протянул Кате.
- Я уйти. Ты Милан мама сестра дай. Микеле Галиани.
Катя спрятала за спиной руки и отшатнулась.
- Ты чего, Миша? Ты чего раньше времени себя хоронишь? Ну порубишь дрова на Урале или в шахте поработаешь. Вернёшься домой через пару лет к своей маме и сёстрам. Не дури! Иди , печку растапливай. У нас всяко бывает. Могут и опять всё отменить.
Микеле неловко потоптался на месте, надел крест и отправился растапливать печь.
- Чего приуныла, подруга?
Катя подняла голову. Перед ней стояла Лиза.
-Да так..- неопределённо сказала она
- Да ладно- улыбнулась Лиза- знаю я всё- у нас тоже из госпиталя двоих немцев забирают. Значит и твой тоже с ними.
- И вовсе он не мой
-Был бы не твой, не была бы такой сердитой. Пойдём-ка лучше вечером в третью роту. Там говорят, патефон наши включают. Пойдём, а то скоро дожди зарядят.
Вечером Катя, уходя, оглянулась на Микеле, который, устроившись на мешках с крупой, молча лежал, не улыбаясь, как обычно, глядя в серое сентябрьское небо.
Трофейный патефон, который солдаты третьей роты выставили прямо около блиндажа, похрипывая крутил пластинку с вальсом «На сопках Маньчжурии». Двое бойцов под общий смех танцевали друг с дружкой.
Завидев Лизу и Катю к ним тут же бросились, обгоняя друг дружку, трое сержантов.
- Завидую вашей роте, Катерина, улыбаясь говорил молодой очкатый сержант Юрченко, танцуя с Катей- наш повар Булкин как сготовит что хоть стой, хоть падай. Как говорят наши, у Булкина самое съедобное- это фамилия.
Катя тихонько засмеялась и осторожно спросила:
- А правда, что скоро всех пленных забирать в тыл будут?
-Правда- согласился Юрченко- у нас в хозвзводе прямо вражеский интернационал какой-то. Два немца, мадьяр, и даже один швед.
Музыка вдруг показалась Кате не такой уж хорошей, а Юрченко, случайно наступивший ей на ногу- никудышным танцором. Песня кончилась и Катя, не дожидаясь Лизу, которая хохоча танцевала уже с каким-то лейтенантом, ушла в своё расположение. Подойдя к кухне, Катя вытаращила от удивления глаза. Никогда прежде она не видела таким Микеле. Он был в дым пьяным.

- Ты..ты..что же это?!- ошарашено спросила Катя, глядя на Микеле, который еле стоял, приснившись к телеге и увидев Катерину, расплылся в пьяной улыбке.
- Катья, я водка выпит. Меня Иуаныч заставлять. Говорит «Привыкай». А я говорит, что не буду, что только вино. А он смех и говорит- за здоровье Катья! Вот я выпит за здоровье Катья и пьяны-ы-й.
Последние слова Микеле произнёс даже с повыванием.
Катя рассмеялась и укоризненно покачала головой.
- Ох уж этот Иваныч..Завтра плохо тебе будет, Миша.
Микеле сложил руки на груди, будто собирался молится и жалобно сказал:
- Мне не завтра, мне тут, сейчас плохо. Потому, что меня забрат и я больше не увижу своя Мадонна Катья. Давай всё бросит и уехат Милан!
Катя грустно улыбнулась и вытащила из небольшого сарайчика две дырявые телогрейки.
-До Мадонны высоко, до Милана далеко. Не время сейчас в любви объясняться. Вот когда победим, всё на свои места встанет, тогда и видно будет. Спи, Миша. Завтра , говорят переправа..
Но Миша не хотел спать. Он полез в карман шинели и вытащил оттуда самодельный волчок, сделанный из патрона и надетого на него деревянного диска, на котором гвоздём было неровно выжжено КАТЯ.
- Я тебе подарит, ты меня помнит. Это тротолла. Волк.
- Волчок- со смехом поправила Катя.
- Я буду работат много , своя вина перед Катья и Россия искупаться , меня домой и Катья приедет мне гости. Мама Катья полюбит и сестры Катья полюбит- бормотал Микеле, сидя на телеге и клюя носом.
Видимо, израсходовав все знания русского, Микеле упал на бок и подложив под голову кулак, уснул. Катерина вздохнула и положила одну телогрейку под голову итальянца, а второй укрыла его.
Утром Катя нарочно растолкала Микеле пораньше.
- Дрова коли, воду носи- как жена ворчала она- ишь что удумал- вот Василий Петрович узнает, чем вы тут с Иванычем занимаетесь..
Микеле, стараясь не показывать, как ему не хорошо, залпом выпил несколько кружек воды и взяв вёдра, поплелся к ручью.
Катя растапливающая печь, вытянула шею и прислушалась. На передовой гремела канонада, видимо шел бой. Опять придётся ползать с термосами по окопам, но что делать..Такая поварская работа.. Через несколько часов обед был готов. Иваныч, тоже сердитый и помятый запряг телегу и помог погрузить термосы.
-Что- то шуму много- озабочено сказал он- видать наши на тот берег уже переправились
Они миновали сожженную деревню. Их то и дело обгоняли студебеккеры, ЗИСы, едущие на передовую.
Лошадка Иваныча обогнула ещё один брошенный населённый пункт и они выехали к реке, через которую видимо, совсем недавно был сделан понтонный мост. Шумя на все лады моторами по нем проносились грузовики. На соседнем берегу, судя по канонаде, кипел бой.
- На тот берег наши ушли- сказал Иваныч- нужно перебираться., Но-о, Глаша!
Чем ближе они подъезжали к берегу по мосту тем отчётливей становилось виднее, что происходит. Грузовики, перейдя мост не могли одолеть крутой глинистый склон, и буксуя, вязли в жидкой коричневой грязи. Рядом с ними, ругаясь, копошились десятки солдат, водителей, офицеров. Несколько машин откинули борта и люди, открыв ящики, брали снаряды руками и тащили их наверх склона по наспех брошенным доскам.
К телеге Иваныча подбежал Авдеев. Теперь он был трезв.
- Приказ -всем кто может- носить снаряды наверх! Там наша артиллерия без снарядов! Если не поддержат пехоту, наступление завязнет! Всё ясно? Быстрее!
Увидев, что какая-то "Эмка" перегородила дорогу, он выругался и побежал к ней.
Иваныч, Катя и Микеле, оставив телегу и термосы, бросились к ближайшему «студебеккеру» с которого подвал снаряды какой-то рядовой, с ног до головы испачканный в глине.
Катя схватила тяжелый, наверно на два десятка килограмм, снаряд, скользкий от смазки, и упираясь ногами в наскоро вырытые в склоне ступеньки потащила его наверх. Следом пыхтя поднимались Иваныч и Микеле. Справа и слева от них тоже брели люди с грузом.
Вот и конец склона. Звук выстрелов усилился. Катя увидела стоявшие в ряд пять гаубиц, около которых копошились расчёты. Вслед за каким-то солдатом она положила снаряд в пустой ящик и на секунду задержалась, глядя на слаженную работу артиллеристов.
-Цель- пулемётное гнездо! Ориентир -два! Вправо! Ноль ноль два!- кричал хриплым голосом совсем молодой сержант с редкими некрасивыми усиками- Снаряд фугасный, взрыватель осколочный, заряд полный!
Было видно, что несмотря на молодость, это был его не первый бой. Парень был собран и спокоен.
-Уголомер тридцать ноль ноль, отражатель ноль, прицел шесть! Товсь! Агонь!!
Гаубица, содрогнувшись , рявкнула, легко перекрикивая своего хозяина и Катя инстинктивно присела, зажав уши.
Она увидела как Иваныч и Микеле тоже положили свою ношу в снарядные ящики. С высоты пригорка было видно , как по мосту, к буксующим машинам привезли ещё людей, видимо всех, кого наскоро успели собрать. Катя увидела прачек из хозроты, Лизу с её медсёстрами и коноводов кавалерийского эскадрона.
- Скроее, Катюха- крикнул Иваныч- каша стынет!
Они втроём снова спустились к машине и взяли ещё по снаряду. Потом ещё и ещё. Катя почувствовала, как по спине противно побежала струйка пота.
-Давай, Мишка- посмеивался Иваныч, глядя на тоже запыхавшегося итальянца с очередным снарядом в руках- глядишь, отличишься, медалю дадут.
-Моя медалья- Катья- весело скаля зубы отозвался Микеле.
Он тоже взмок, на спине его гимнастёрки появилось тёмное, быстро увеличивающееся пятно.
Когда они очередной раз снова спустились к машинам, кто то истошно закричал- воздух!
Катя подняла голову и увидела как на горизонте показались, быстро увеличиваясь, три точки немецких штурмовиков. Хаос у переправы усилился. Какой-то рядовой, вскочив в кузов «студера», сдёрнул брезент, под которым оказалась счеверённая зенитная установка М-4.
-Всем в укрытие!
Но укрытия, как такового, на открытом глинистом склоне не было. Люди просто разбегались подальше от машин, в надежде, что немецкой авиации будет не до них. «Юнкерсы» быстро пошли на снижение. Два из них бросили бомбы на гаубицы, а третий, пролетев дальше, полоснул по скопищу машин из пулемётов. Крики усилились. Авдеев, что- то кричавший водителю машины, неловко пошатнулся, упал ничком прямо в грязное месиво и больше не шевелился. Рядовой с М-4, пригнувшись и крепко сжав губы, стрелял вслед уходящим самолётам.
Иваныч, Катя и Микеле укрылись около телеги. Кобыла Глаша, хоть и привыкшая к взрывам и обстрелам, тревожно ржала.
-Сейчас на новый заход пойдут, стервецы!- крикнул Иваныч.
Катя увидела, как Микеле что-то беззвучно говорит, шевеля губами.
Молится- догадалась Катя- Мадонне ихней или кому там ещё..
Совсем не вовремя Катя вдруг подумала, что вечером нужно будет обязательно провести беседу с рядовым Галиани о том, что религия- это опиум для народа.
Штурмовики снова приближались, готовясь бросить свой смертоносный груз на гаубицы и на машины у переправы.

- Наши!- закричал кто-то совсем недалеко от Кати.
В небе показались два «Яка», но они ещё были слишком далеко. Штурмовики снова стали быстро снижаться. В это времся бойцы на берегу успели расчехлить ещё одну зенитную установку.
Снижавшийся к машинам «Юнкерс» вдруг задёргался , будто живой, повернул вправо и задымив, рухнул прямо в реку
-А-а-аа!! Отлетался, гад!!- раздался восторженный крик вокруг.
Два других вражеских самолёта, видимо не став дожидаться «Яков», наспех сбросили бомбы, но, почему-то, не на скопление машин на берегу, а чуть дальше, где стояла телега Иваныча, и спешно улетели.
Взрыв опрокинул телегу, которая словно спичечный коробок рухнула прямо к воде, раскидав вокруг людей, термосы, сумки и другую поклажу. Лошадь Глаша перестала существовать, превратившись в кровавое месиво.
Катю отбросило взрывной волной, оглушило, но сознание она, как ни странно, не потеряла. Она с трудом поднялась с колен, чувствуя, что ничего не слышит, ощущая, как из ушей горячими струйками идёт кровь.
В воде недалеко от развороченной телеги и лошади лежали Иваныч и Микеле. Старик валялся на боку, скрючившись, будто ему холодно. Голова Иваныча с выпученными глазами лежала в нескольких метрах от туловища. Каша из разорванных, будто будто бумажных, термосов, плескалась в воде, привлекая внимание мелких рыбёшек.
Катя, не слыша собственного крика, шатаясь подошла к Микеле, лежавшему лицом вниз, и перевернула его на спину. Лицо Микеле было мертвенно бледным а на груди, окрашивая воду, расплывалось огромное пятно, только теперь уже не пота.
-Миша, Иваныч- плача позвала Катерина, осторожно касаясь рукой Микеле- вставайте, надо снаряды носить.
Что сказал итальянец, широко раскрывая рот она не услышала. Он не узнал её, глядя куда-то в небо своими чёрными, начавшими потухать глазами. Тело его выгнулось в жестокой агонии и он умер. В уголках его чёрных глаз блеснули не то слёзы, не то брызги воды.
Катя молча поднялась и огляделась вокруг одурманенным взглядом. На склоне снова царило оживление, люди опять таскали снаряды к гаубицам. Катя шатаясь подошла к машине. Какая-то женщина что-то крича, оттолкнула её и усадила на пустой снарядный ящик. Катя всё ещё ничего не слышала, очумело глядя вокруг . Так было в кинотеатре «Луч», где она до войны смотрела фильм «Волга- Волга». Что-то случилось со звуком и Любовь Орлова молча открывала рот под смех зрителей.
Но почему она сидит? Нужно таскать снаряды! Микеле и Иваныч убиты, но она- то жива!
Катя попыталась встать, чувствуя, что ничего не получается. Она глухо и тоскливо завыла от своего бессилия, не слыша собственного голоса. Сознание аккуратно и медленно прокинуло Катю, но она не упала, а так и осталась сидеть, скрючившись на ящике.
Бой отгремел. Весь берег превратился в сплошное месиво из грязи. То тут, то там валялись разломанные ящики, гильзы, разбитые телеги и скорченные в разных позах тела. Тут же догорали несколько машин. По мосту не торопясь заехала телега с командой из похоронного взвода, состоявшая из четырёх красноармейцев и пятерых пленных немцев. Немцы разобрали лопаты и деловито наметив края братской могилы, рачительно и не торопясь начали свою работу, а русские принялись стаскивать к месту погребения убитых, снимая с них медальоны, доставая солдатские книжки, письма и другие документы.
- Вася, у этого ничего- сообщил пожилой боец своему напарнику, указывая на одного из убитых- только вон, хрест на груди.
- Ишь ты, набожный был- усмехнулся его товарищ- видать, особист в роте тот ещё лентяй у них.
Они рассмеялись, дав знак немцам, чтобы тело безымянного солдата положили в общую могилу.
Катя пришла в себя, чувствуя, что лежит на койке, вся перевязанная и будто утопая в вате. Рядом с ней сидела Лиза.
- Очнулась, Катюша- ласково сказала она, поглаживая Кате руку- вот и славно.
Катя вдруг ощутила, что левая рука у ней в бинтах. Странно, но она совсем не чувствовала боли в руке, ни тогда ни сейчас. В ушах Катя ощутила ватные тампоны, из- за которых всё звуки были приглушены.
-Закрепились наши на той высотке- сообщила Лиза- гаубицы там такого шороху по фашистам навели..А тебя контузило, но не сильно. Врач сказал поправишься. Лошадь весь удар на себя приняла.. Ну лежи, я ещё сегодня заскочу.
Катя попила воды и снова впала в забытье. Ей снилось, что она опять опоздала с обедом и Шустов, грозя ей пальцем, говорил ей голосом Микеле- «Гитлер- ****эс, Муссолини ****эс»
Утром к Кате пришел очкастый сержант Юрченко, с которым она так неловко танцевала.
-Катерина- запинаясь сказал он- мне про вас рассказали, как вы геройски подносили снаряды..Шустов сказал, что вас наградят.
Он помолчал и покраснев, выпалил:
- А ещё..А ещё.. вы мне очень нравитесь!

Эпилог
Услышав звонок в дверь, Люция с сожалением оторвалась от сериала «Игра престолов» и пошла открывать. На пороге стоял молодой человек примерно её возраста- лет двадцати.
Юноша достал айфон и что-то стал говорить в него не то по- польски, не то по чешски. Телефон старательно выдал перевод на итальянском:
-Уважаемая синьорина, меня зовут Иван Юрченко и я из России.
Люция во все глаза вставилась на странного незнакомца. Конечно у них в Милане полно туристов, но зачем этот русский пришел к ней в дом?
Девушка тоже настроила свой телефон на перевод и вежливо спросила:
-Что вам угодно, синьор Иван?
Синьор Иван был сама корректность.
- Я очень извиняюсь за беспокойство, синьорина , возможно это ошибка, но кем вам приходится Микеле Галиани?
Люция снова удивилась.
- Это брат моей бабушки. Он пропал в России во время Второй Мировой.
- Видите ли в чём дело, синьорина. Так вышло, что моя прабабушка, Екатерина Юрченко, в девичестве Журавлёва была знакома с Микеле Галиани во время той войны.
Люция удивилась в третий раз за несколько минут.
- Он считается пропавшим без вести. Бабушка Матильда много раз запрашивала МИД СССР и России.. Проходите, синьор Иван. Сейчас я позвоню бабушке!
Через час в гостиной, где Иван и Люция пили чай, зашла бодрая и ещё крепкая бабуля в джинсовом комбинезоне и легкомысленной шляпке с розами. Услышав рассказ Ивана, губы её задрожали, по смуглому морщинистому лицу женщины побежали слёзы. Она подошла к юноше и молча обняла его.
-О, наш бедный брат Микеле- плача повторяла Матильда, мы так ждали его, так молились, мы так надеялись, что он вернётся. Мама не дожила.. Из всех сестёр осталась только я. Расскажите, синьор Иван, как он погиб?
-Прабабушка Катя рассказала, что он погиб, как солдат, и что в своём последнем бою он искупил свою вину перед Россией. Он был очень хорошим и весёлым парнем. Вот этот подарок Микеле сделал для неё.
Иван вытащил из сумки волчок из патрона. Деревянная юбочка игрушки потемнела от времени, но слово КАТЯ ещё можно было разобрать. Теперь уже плакала и Люция, а Иван негромко говорил в айфон:
- Баба Катя очень хотела бы сама приехать к вам и рассказать о том последнем бое Микеле, но здоровье её в последнее время очень пошатнулось. К сожалению , могилу вашего брата найти так и не удалось.
- Могила нашего Микеле , как и других бедных итальянцев- вся Россия- горько сказала Матильда- пусть будут прокляты правители , посылавшие туда наших братьев и сыновей!
Они просидели и проговорили ещё несколько часов. Матильда вздохнула и стала собираться.
-Нужно помолиться за душу Микеле и за здоровье синьоры Кати. Я надеюсь, что мы с ней увидимся.
Старуха , попрощавшись, ушла, а Люция убрала со стола пустые чашки.
-Надолго -ли вы в Милане, синьор Иван?
- Ночью улетаю в Москву.
-Не желаете ли экскурсию по Милану с коренной жительницей этого города в качестве экскурсовода?
- С удовольствием, синьорина Люция! А в качестве ответа жду вас с синьорой Матильдой в России.
Они вышли на улицу, на которой уже стали зажигаться вечерние огни. Желтый «Фиат» Люции выехал на шоссе и затерялся в городском движении.

КОНЕЦ