Крылышки

Крылышки

Хищный автомобиль выезжает из тёмной подворотни, освещая меня красным и синим светом. Я поглубже натягиваю капюшон и сворачиваю в ближайший подъезд, с полминуты пялюсь на панель домофона, и продолжаю свой путь. За одним вонючим проулком – другой. Подвал, длинный коридор, с парой тусклых лампочек на белёном потолке, и требуемая дверь – клёпанная и ржавая. Открывает толстый неопрятный тип, из остатков еды в нечесаной бороде можно собрать ужин.
- Чего надо? - хмуро спрашивает он. Я показываю картинку на телефон – код и индекс того, кто мне дал этот адрес. Тип еще какое-то время меня внимательно осматривает, хмыкает и пускает в помещение. Квартира, офис, магазин – эти возвышенные слова не подходят для этой помойки. В углу прихожей лежит голая девка, понимаю, что девка, по тощему заду и длинным свалявшимся волосам. Мы идём дальше, еще один коридор, еще две тусклые лампочки. Судя по запаху, мы на месте. На столах разложены пакеты с красной жидкостью.
- Выбирай, - бросает мне хозяин, привалившись к дверному косяку. Я изучаю маркировку. Десятки цифр и букв, непонятных для большинства, но в них я читаю судьбы. Я обнюхиваю каждый пакет, сравнивая с надписями. Депрессия. Фобии. Маниакальные расстройства. И просто – стрессы большого города и жестокого мира, сразу отхожу от этого стола, обыденность меня не интересует, нужно что-то особенное. Дизайнерское?
Неопрятный тип отвечает на незаданный вопрос. Вот здесь деликатесы, дизайнерские. Из нескольких пакетов выбираю один, со странными индексами. И значком, похожим на крылышки. Что это значит? Дилер пожимает плечами.
- Отдам недорого, а откуда – не спрашивай. Что-то совсем экспериментальное. Не сдохнешь, и, если понравится, – может еще возьму. 

Я летаю, но это ненастоящий полёт, будто выдуманный. Не парение, но фантазия, грёзы птицы, заточённой в клетке. А еще – боль, страдание, голод, страх. Контраст между жаждой полёта и полным набором внутренних ужасов ошеломляет. То лежу пластом на вонючем матрасе, то порхаю от стены к стене своей крохотной коморки. Отхожу долго и еще дольше обнюхиваю пустой пакет. Интернет не помогает, даже на дарк-форуме нет информации о таких номерах и крылышках. На следующий день прихожу к дилеру и получаю еще одну порцию. На этот раз пробую малыми дозами, смакую, пытаясь понять – что я пропустил вчера? Откуда чувство полёта? Шизофрения? Вряд ли, я знаю шизу на вкус. И боль, настоящая, физическая, вопль отрезанной ноги или вырванного глаза, истинное членовредительство, застоялое, хроническое, с корочкой запёкшейся крови. Завожу тему на форуме, не указывая индекса, лишь описываю ощущения и последствия приёма, и получаю миллион версий, в личку вал сообщений – «где взять»? И лишь одно письмо привлекает моё внимание, «Я пробовал эту хрень. Проверь лопатки».
Не сразу понимаю, что речь о моих лопатках, которые на спине. Не так-то просто их проверить. Выворачиваю шею, пытаясь рассмотреть себя в зеркало. Руками пытаюсь ощупать верх спины. Кости, кажется выпирают из-под кожи сильнее обычного, и по краю лопаток растёт колючая щетина.

Старая хрущовка в древнем районе малосемеек. На таких заведениях не бывает вывесок. Дилер долго не хотел говорить, но всё же дал наводку на другого продавца, который в свою очередь упёрся, пока я не показал свою спину. И не пригрозил, что опубликую всё на форуме. Кровь геноморфов продавать нельзя, даже если ты сраный подпольный барыга без социального рейтинга. Получаю еще один адрес, и телефон, а потом геометку, и вот я перед обшарпанной дверью. Предъявляю код и индекс, прохожу внутрь и показываю мамочке знак с крылышками. Она мешкает, зовёт охрану, но кэш всё решает. Общаговский коридор с дверьми, из-за которых воют, стонут, кричат и смеются. Воздух - кисель из гормонов.
- Её зовут Наташа, - объясняет мамочка. – Правила знаешь? Никаких укусов, в сонной артерии – катетер с датчиком объёма. Не больше полулитра, понял? Иначе помрёт. А если сдохнет – мы и тебя порешим.

Красивая, тонкая фигура, крепкие округлые груди и ангельский лик. Огромные, по два метра, крылья прибиты к стене, через кости, толстыми гвоздями. Она поднимает на меня сумрачный взгляд. По запаху понимаю – нашёл что искал. Снимаю куртку, стягиваю футболку и показываю ей свои крылья, пока еще крохотные, скрюченные, их нетрудно прятать под одеждой.
Я облизываю её, втягиваю аромат тела, у меня текут слюни. «Ты – птица» - приговариваю я, - «Мы с тобой улетим». Из катетера я глотаю совсем немного, чтобы еще раз удостовериться – это она. А потом подставляю шею. Она не сразу понимает, чего я хочу, едва ли с ней кто-то когда-то разговаривал и уж тем более делился кровью. «Пей», - настаиваю я, и она выпускает клыки, жадно впивается в артерию, глотает, захлёбывается, кашляет, снова пьёт. Кожа Наташи, из мертвенно белой, наливается цветом, она идёт пятнами, но чем больше пьёт, тем в ней больше сил. Крылья начинают подёргиваться, потом движения становятся всё более уверенными. Гвозди шатаются, стена трещит.
- Зачем? – слышу хриплое её первое слово.
- Мы с тобой улетим, - шепчу я, беру исхудалое лицо в свои руки, целую в губы, чувствую вкус своей крови, языком ощупываю её острые клыки. Через час, когда моё время выйдет, охранники выбьют дверь, и никого не найдут. Наташа легко вырвала оконную решетку, и мы упорхнули. Я еще плохо летаю, не отросли крылышки, но Наташа, моя птичка, подхватила меня, и мы взлетели к небесам. На ухо она мне шепнула, что всё еще безумно голодна и желает свежей крови, а там, внизу, ходят они, кровяные туши, живые, не тот суррогат, к которому ты привык, любимый.