Скандал

— Как ты?
— Хаос внутри так и тянет танцевать.




Я надела платье до колен свободного кроя цвета хаки, чёрные сапоги немного выше щиколотки, накинула чёрную кожаную куртку. Села в машину, поехала куда-то подальше от реальности, что словно полоснула ножом по горлу, – и вот я задыхаюсь.
Закурив предпоследнюю давно забытой пачки, открыла окна, позволив ветру ласкать кудри недавно обрезанных волос до плеч. Включив на полную Something to believe in, вышедшую в феврале этого, но такую уже излюбленную, – прибавила скорость. Позади шумный город, гул машин на трассе, всё. 


Сжечь бы прошлое, но пепел всё равно останется. Я мыслями пишу письма дикого сердца, но они будут в неотправленных. Проглоченное ощущение недосказанности. Молчание крика безнадёжности. 


Как по накатанной накрыло, что-то подступило к горлу. Резкий поворот, останавливаюсь, открыв дверь машины, вылетаю, не захлопнув. Глубокие вдохи. Слёзы. И почему я ощущаю себя марширующим солдатом жизни, женщиной-воином? Боль с избытком. Терпеливая, порой жестокая, чем обычно.


Осмотревшись, понимаю, что вид невероятен. Завораживает. Никого вокруг. Только я и дикая природа. Такая же дикая, как моё сердце. Кажется, хаосу пора наружу, — подумала я. Взяв последнюю, швырнув пачку в салон, иду к капоту, сажусь спереди машины на землю. Это лучшая и одновременно с этим худшая весна. 


— Ты обещала, что бросишь, — сказала я себе, и тут же ответив: да пошло оно всё к чёрту, — докуриваю, иду прибавлять музыку на повторе ещё громче. 


Я могу и не могу понять всё это. Меня удерживает на месте и уносит прочь. Чувствую и любовь и ненависть. То ли летала, то ли закапывала себя. 


Пошёл дождь. Я позволяю себе раствориться в моменте, исцеляя саму себя. Здесь только я. Начинаю танцевать под музыку. Не приходится скрывать слёзы под дождём. Их больше нет. Кудри становятся прямыми. Капли дождя, касаясь меня в движении, отлетают. Люблю сейчас это место, этот момент. Внутренний хаос растекается под мокрой одеждой. Холодную кожу нежно целует лёгкий ветер. 




— Я очень люблю… твои глаза. 
— Этого достаточно. 
— А ещё я обожаю твой запах.
— Это уже слишком много. 






Последние мысли и с ними я стараюсь отпустить всё, что с тобой связано. Но мысли эти, как картина Волосенкова «Явление в ванне». Они смешаны и запутаны.
Я готова была идти к тебе с дождём босиком, где бы ты ни находился, любить твои грехи, называя их святыми, обожать твои раны и пороки, а ты всё испортил. Теперь я точно знаю, что ты обманывал меня. Твоя недосказанность ради любви не что иное, как притворство. И лучше любовь умрёт от действительности, нежели, чем будет жить во лжи. Буду сама в себя ножи метать, но к тебе я больше не вернусь. 



В сердце разразился скандал, напоминающий люстру дизайнера Инго Маурера, превращая всё рядом в хаос. Этот хаос сменяется тихой болью, покрытой тонкой вуалью разочарования. Ты примеряешься с этим, хоть внутри тебя всё разгромлено, разбито. Прекрасно понимая, что это всё должно быть, – боль, словно поначалу разрывающая твою плоть, громкое смирение — самый тихий крик, безнадёжность, смешанная в глубокой вазе разочарования. Ты нуждаешься в этом ужасе, где череда расставаний, как важная ветвь твоей жизни. Это твой чёрный фон, на котором всё остальное видно отчётливо, но ты пока ещё этого не понимаешь. Позже тебе станет известно, что не будь этого фона, – не будет ничего другого.



Я любила немногих. Но так, сука, крепко!