Грилы

Вечернее небо Карна нависло над древним лесом, словно тяжелый, пропитанный свинцом занавес, испещренный бледно-зелеными и голубыми бликами. Три луны висели на нем, подобно древним часам, отсчитывающим время, известное лишь им одним. Их свет был холодным, хищным, высасывающим из мира все краски, оставляя лишь призрачные очертания теней, которые шевелились на краю зрения. Это место, где время застыло, смешивая прошлое с будущим.

Глубоко в сердце леса, где исполинские деревья вздымались так высоко, что их вершины терялись в облаках, скрывались существа, известные лишь тем, кто осмеливался углубиться во тьму чащи. Их шерсть была чернее самой тьмы. Глаза - холодные, мерцающие огоньки, которые проникали в душу, как лезвие. Они двигались беззвучно, сливаясь с тенями, словно сама тьма оживала и шла за тобой по пятам. Их дыхание было едва слышно, но каждый вдох отзывался в груди, как будто они вытягивали из тебя жизнь вместе с воздухом.

Их голоса - низкие, гнетущие, - заполняли пространство, создавая мелодию, которая была одновременно колыбельной и загробной музыкой. Они пели о времени, которое давно умерло, о звездах, которые погасли, о тайнах, которые лучше бы оставались похороненными. Каждый звук, каждый аккорд был как нож, вонзающийся в сознание, оставляя шрамы, которые никогда не заживут.

Грилы не были просто обитателями леса - они были его тюремщиками. Их происхождение терялось в тумане времени. Ходили слухи, что они появились задолго до того, как первые люди ступили на эту землю. Они были хранителями знаний, которые не должны были быть раскрыты, и их песни были ключами к дверям, которые лучше бы оставались запертыми.

Когда закат окрашивал небо в оранжевые и розовые тона, лес вокруг словно оживал. Свет лун, пробивающийся через плотную листву, создавал причудливые узоры на земле, которые казались движущимися, словно живыми. Древние существа продолжали петь, их голоса становились еще глубже, еще пронзительнее, словно затягивая всё вокруг в воронку трагедии.

Говорили, те, кто слушал их песни до конца, исчезали. Их находили редко, и когда находили, они были уже не теми, кем были. Их глаза были пусты, а на губах застывала странная улыбка, словно они видели что-то, что не должно было быть увидено. Говорили, что грилы забирали их души, оставляя лишь пустые оболочки, которые бродили по лесу, шепча обрывки тех самых песен.

Три луны Карна продолжали светить, холодные и равнодушные. Их свет был не для живых, а для тех, кто уже потерял себя. Хранители древних знаний, продолжали петь, их голоса звучали в ночи, как предупреждение, как фатум. А лес, темный и бескрайний, ждал следующего, кто осмелится войти в его объятия, чтобы никогда не вернуться.