Зловещий экспресс

                Введение.
                Давайте знакомиться? Меня зовут Николай Иванович Петкин 1965 года рождения. Коренной оренбуржец. Я оперуполномоченный в убойном отделе и заместитель начальника по совместительству. Вырос в семье рабочих. Отец трудился на заводе инженером, а мама медсестрой в поликлинике. В далёком детстве увлекался книгами Конан Дойля о приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Поэтому вопреки мнению предков поступил на юридический факультет сразу после школы в 1982 году. Учёба давалась легко и свободно. Вопреки ожиданию, ментовской романтики не произошло. Меня распределили участковым уполномоченным в колхоз "Мотылёк". С этого и началась моя полная приключений биография. Сначала я выполнял свои обязанности добросовестно и соблюдал закон. Но с годами мой юношеский пыл и задор куда-то улетучился. Я уже не стремился изменить мир и кому-то что-то доказать. Тянул свою трудовую лямку молча; откровенно старался не косячить. Но и ментовские будни себе сбором улик и проверкой информации не усложнял. Так было проще штамповать раскрытые уголовные дела, как горячие пирожки, не заботясь о том, виновен ли тот человек, который уехал в Магадан лес валить или нет. Я рассуждал так: государство мне платит зарплату вовсе не за то, чтобы я вникал в детали каждого преступления, совершённого в городе, а за количество грамотно оформленных, доказанных, раскрытых уголовных дел. Если какая-то мелочь не сходилась с общей картиной в расследовании, то я с лёгким сердцем закрывал на это глаза. Например, в начале нулевых годов в мае месяце гражданин Грачёв поссорился с женой и уехал на рыбалку. Там он заметил одиноко дрейфующую на волнах деревянную вёсельную лодку. Поплыл к ней и обнаружил внутри женщину. Из её груди торчал нож. Антон тут же забрался в плавательное средство и на вёслах причалил к берегу. Привязав канат к ближайшему дереву, горе спасатель оставил на месте происшествия кучу отпечатков пальцев. Вызвав неотложку по кнопочному мобильному телефону, Грачёв ждал медиков. Но из-за пробок на шоссе в час пик, врачи опаздывали на выезд. Тогда Антон погрузил раненную девушку к себе в жигули на заднее сидение и повёз в больницу. При транспортировке тела он задел рукой нож, оставив на нём свой ДНК. Находясь в бреду, потерпевшая поцарапала спасителя за руку. Под её ногтями остался его эпителий. Одежда, волосы и ладони Грачёва, а так же заднее сидение машины оказалось в крови жертвы. Прибыв в город, Антон передал в травматологию незнакомку. Но, увы, время оказалось упущено. Девушка умерла. По закону врач обязан вызвать полицию. К несчастью для Грачёва по вызову приехал я. Желая выслужиться перед руководством и снять выговор за группу "глухарей", я задержал на трое суток Грачёва и начал его допрашивать. Следствие я повернул так, что именно Антон воткнул нож в грудь девушки. И это вопреки тому, что подозреваемый не был знаком с жертвой до того дня, как обнаружил её с ножом в груди в лодке посередине реки "Урал". В тот момент в моей душе ничто не зашевелилось. Я чётко понимал, что поступаю правильно. Я прекрасно знал, что Грачёв не виновен. Но собранные косвенные улики доказывали обратное. Медперсонал видел, что Антон привёз раненную женщину к зданию больницы и вынул её с заднего сидения автомобиля. А вот пытался ли он спасти незнакомку или зарезал в машине либо где-нибудь ещё, уже не важно. Камеры наружного наблюдения в больнице зафиксировали момент, когда Грачёв, неся девушку в реанимацию, вляпался в нож. Я даже послал группу криминалистов обследовать ту лодку, где  Грачёв якобы обнаружил потерпевшую. Эксперты обнаружили на дне и бортах лодки только отпечатки пальцев Грачёва. Я даже опросил других рыбаков. Они только видели Грачёва, который клал раненную девушку в его машину. А вот напал он на неё или спас, никто из очевидцев не заметил. Итогом для Антона стал обвинительный приговор с отбыванием наказания в колонии строго режима сроком на восемь лет. А полковник "МВД" Ершов снял с меня взыскание за неполное служебное соответствие и выдал мне почётную грамоту за раскрытое по горячим следам преступление. Благодаря таким наивным и юридически неграмотным гражданам, как Грачёв, я умело поддерживал положительную статистику успешно раскрытых мной уголовных дел в период времени с 1990 года и по сей день.
       С девяностых годов я действовал по принципу: "свидетеля Иванова считать подозреваемым Петровым; Петрова - Сидоровым; тетрадки - акциями по делу о коррупции". И это вопреки тому, что УК РФ я знал наизусть и умел применять себе во благо тогда, когда считал нужным. Особенно в тот момент, когда резонансное уголовное дело пахло сенсацией и продвижением по карьерной лестнице. Ну или премией от зонального прокурора на худой конец. Именно за это Сергей Ломов и упрекал меня в халатном исполнении должностных обязанностей. Я старался соблюдать хрупкий баланс между "авторитетными бизнесменами" во власти и полицией. Я понимал, что ничего изменить не могу. Поэтому даже не пытался защитить подследственных от несправедливого приговора суда и не желал защищать потерпевших от криминала вопреки присяге, которую принял семь лет назад.
         Женат на телеведущей Елене Максимовне Ушаковой. Она вела прогноз погоды на НТВ. Женился по яркой любви вопреки воле родителей. Лена оказалась мудрой, достойной женщиной. Никогда не упрекала меня в нищете и низком заработке. Видела, что я стараюсь во благо семьи, как могу. Есть двое детей - Руслан и Людмила. Руслан сейчас служит в армии прапорщиком в Северодвинске. А Люда уехала в Санкт-Петербург и учится там на телеведущую. Вопреки тому, что жена Лена не замешана в криминале, её недавно убил маньяк. И с тех пор я один воспитывал двоих детей, заменив собой обоих родителей. Ради обеспечения детям достойного сытого будущего я с начала девяностых годов активно сотрудничал с криминалом, помогая главарям разных нелегальных группировок уйти от правосудия.
Описание моей внешности: полноватый, коротко стриженый кареглазый шатен среднего роста с ухоженными опрятными усами и бородой; европеец. Внешне напоминающий актёра по имени Егор Базенко (или Пазенко? Без разницы).
                Глава 1. Под стук колёс.
                Вторник 28 февраля 2006 год.
                Оренбург. Россия.
         Представьте себе город неподалёку от Уральских гор, укрытый снежным одеялом, где морозный воздух щиплет щеки, а солнце, пробиваясь сквозь облака, заливает улицы мягким светом. Февраль здесь это время, когда зима уже начинает сдавать свои позиции, но еще держит город в своих ледяных объятиях.
Утро начинается с хрустящего под ногами снега, который искрится в лучах восходящего солнца. Температура воздуха колеблется около минус 10-15 градусов Цельсия, но иногда может опускаться и ниже, особенно в ночное время. Ветер, хоть и не сильный, но холодный, заставляет прохожих плотнее закутываться в шарфы и поднимать воротники.
       Днём солнце поднимается выше, и его лучи начинают прогревать воздух, создавая иллюзию тепла. Однако это обманчивое ощущение, и стоит солнцу спрятаться за облаками, как мороз снова дает о себе знать. Вечером город окутывает тишина, нарушаемая лишь редкими звуками шагов и шелестом снега под ногами.
Февраль в любом городе  это время, когда природа словно замирает в ожидании весны, но зима еще не готова уступить свои права.
         События развивались в стиле Корнея Чуковского. У меня зазвонил телефон. Звонил информатор по прозвищу Слон и сообщил мне, что видел, как Паша Череп зашёл в продуктовый магазин неподалёку от железнодорожной платформы под названием шестьсот четвёртый километр.
        Рецидивист Павел Черепанов по кличке Череп давно находился в разработке нашего оперативного отдела в качестве подозреваемого по делу об убийстве инкассаторов. Выполняя задание следователя Вырина, я собирался задержать Черепа для допроса на сорок восемь часов. Но Паша полгода усердно от меня скрывался, проявляя гражданскую несознательность и безответственность. В связи с забастовкой сотрудников патрульно-постовой службы, я со старшим лейтенантом Иваном Выриным лично выехал на задержание злоумышленника.
       Через десять минут служебный тёмно-зелёный "УАЗ" прибыл по нужному адресу и припарковался в неприметной подворотне, находящейся через дорогу от универмага около дачного посёлка под названием "Рассвет". Холодный зимний вечер перестал быть томным.
- Ваня, жди меня в машине, а я зайду в магазин, - скомандовал я и, не дожидаясь возражений напарника, покинул тёплую кабину служебного транспорта.
               В лицо тут же ударил сквозняк. Пока я перебегал автостраду, из стеклянной двери торгового центра вышел злодей. Следователь Вырин тоже покинул кабину отечественного внедорожника и старался не отсвечивать, чтобы не спугнуть преступника. Я наивно надеялся, что в темноте Череп меня не увидит не узнает, и молча пошёл за ним. Высокий, широкоплечий мужик крепкого телосложения 35 лет со шрамом на правой щеке остановился под деревом, вынул из кармана пуховика пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и закурил. В тусклом лунном свете он бросил мимолётный взгляд в витрину и заметил слежку. После чего Паша нецензурно выругался и побежал к лесополосе, петляя во дворах в сгустившихся сумерках. Свернув за угол, Череп отодрал несколько досок от забора и с трудом протиснулся в образовавшуюся щель. Пригнувшись почти до самой земли, он побежал сквозь кустарник, царапая себе лицо и руки.
- Череп, падла, стой! Ты арестован! - крикнул я вдогонку, осознав, что конспирация накрылась медным тазом, и ринулся в погоню.
          Павел Черепанов настойчиво уходил от преследования, словно знал каждый проулок этого района. Он скользил между домами, оставляя меня далеко позади за спиной. Стрелять из табельного "Макарова" в людном месте я не решился, чтобы не зацепить случайных прохожих. Поэтому приходилось напрягать уставшие от внезапного марафона мышцы ног. Я изо всех сил старался не сбиться с пути, но противник периодически скрывался из моего поля зрения. Лишь по его широченной тени я догадывался, куда этот мерзавец свернул, и продолжил погоню. Одновременно с этим я старался обуздать нарастающее в груди волнение. Если я опять упущу подозреваемого, то полковник Ершов заслуженно лишит меня квартальной премии и запишет неполное служебное соответствие в личном деле. Так как это уже произошло несколько лет назад, то повторный письменный выговор приведёт к ожидаемому увольнению со службы. И я потеряю прибыль от негласных сделок с авторитетным бизнесменом Вороном, негласные поручения которого я систематически выполнял. Игнорируя напрочь безмятежно бредущих по их делам прохожих, я упорно продолжал преследование убегающей тени. Я прекрасно понимал, что поймать Черепанова без подкрепления будет невероятно сложно. Моё дыхание участилось. Появился гул в ушах; в висках пульсировала кровь. Лоб покрылся испариной. В глаза ветром задувало снежинки. От этого белки глаз начали противно щипать на ветру. Вопреки сложившимся обстоятельствам я не намерен сдаваться. Перепрыгнув через покосившуюся калитку, я заскочил во двор чей-то пустующей дачи, где минуту назад скрылся Череп и по его следам на снегу продолжил преследование. Павел Черепанов ловко уходил от преследования, словно заранее знал каждый закоулок привокзальной площади. Я изо всех сил старался не сбиться с пути, но в душе нарастало волнение, словно пожар в сухом лесу. А ведь станция реально граничила с реликтовым лесом, состоявшим из дубов, клёнов, берёз, тополей и сосен. Где-то далеко впереди в темноте ухал на дереве филин. А из кустов за зданием железной дороги на меня пристально смотрел волк. Я даже слышал его приглушённое, настороженное дыхание. Моя спина тут же покрылась мурашками от осознания того, что я тут не один. И опасность стать ужином для голодного зверя вполне реальна. В призрачно-жёлтом лунном свете я перебегал от дерева к дереву и от здания к зданию, стараясь подолгу не оставаться на хорошо простреливаемой местности. Череп свернул в проулок и ловко перепрыгнул через бетонный бордюр. Я последовал за ним на некотором расстоянии. Скоро мы оба очутились на опустевшей платформе около старого железнодорожного вокзала, который днём был полон жизни и суеты. Череп, не сбавляя скорость, пронёсся мимо здания, в котором торговали билетами, и ринулся к рельсам. Я сильно отстал от него по причине отдышке из-за злоупотребления табаком. По лбу за шиворот струился пот, обдуваемый ледяным, пронизывающим ветром. Я досадливо поморщился, мысленно сетуя на то, что забыл дома шарф.      
          Если бы я обратился к отставному капитану спецназа гос безопасности Ломову, руководящему детективным агентством "Великолепная четвёрка" под прикрытием бывшего куратора полковника Щепкина, то уже через час получил бы биллинг смартфона Черепа; записи со всех камер наружного наблюдения в городе; детальный отчёт от городской программы по распознаванию лиц; список людей, с которыми с момента побега от меня общался Череп и много полезной информации для получения которой мне предстояло полдня стоять в очередях под кабинетом у разных полковников и генералов министерства внутренних дел, явно не надеясь на успех. Ведь я же только шёл проверять сигнал от осведомителя, а не планировал арест Павла Черепанова. А Ломов просто позвонил бы сослуживцу Антону Грошеву по кличке Гуру и получил бы всё на блюдечке с голубой каёмочкой благодаря хакерскому таланту самого Гуру. А через сутки диверсанты-самоучки Константин Миронов с его женой Ксенией Светловой, а так же ефрейтором запаса Вадимом Малышевым привезли бы мне Черепа в багажнике джипа с тонированными стёклами. При этом рецидивист оказался бы крепко связан по рукам и ногам скотчем, а  в его вещах содержались бы недостающие для следствия улики по делу об убийстве инкассаторов при ограблении банка, которые я на протяжении полугода не смог добыть легальным путём. Эх, мечты-мечты...Но если бы я обратился к Ломову за помощью, он бы сначала помог, а потом до конца года обвинял меня в некомпетентности и халатном отношении к службе  в полиции. А этого моё чрезмерно раздутое самолюбие и гордыня не потерпят ни за что и никогда. В отличие от меня, капитан госбезопасности в отставке Ломов нарушал закон для того, чтобы защитить потерпевших, попавших в беду. После плена и пыток в "Гамсутле" чекист возомнил себя мессией, который должен спасать мир. Но это уже совсем другая история.
          Внезапно звуки из окружающей среды разом стихли. Словно кто-то пультом выключил озвучку фильма, чьим персонажем я сейчас и являлся. Беседа пассажиров, ожидающих поезд у рельсов; мат бомжей, изучающих недра ближайшей помойки; лай собак; гул автомобильных двигателей куда-то подевались почти молниеносно. Затем один за другим погасли все электрические фонари на привокзальной площади. Телевизор с расписанием ночных рейсов, закреплённый снаружи на стене кассы мигнул и погас. Тревожно запищал мой смартфон в кармане дублёнки, мигнул голубым экраном на прощание и затих навсегда. Хотя я помнил, что полностью зарядил прибор ещё утром перед выходом на службу. Далее словно из-под заснеженной земли заклубился густой, как кисель, сизый туман, обволакивая всё пространство вокруг вместе с людьми, силуэты которых постепенно исчезали из видимости. Около рельсов остались всего двое: я и убегающий от меня злодей с погонялом Череп. Вдруг из тумана в зловещей тишине плавно выехала целая вереница вагонов, находящихся в разной степени изношенности. Однако ни впереди, и позади неё никакого локомотива я не обнаружил. Зловещая электричка подкатила к перрону, сбавляя ход, и скоро полностью остановилась. С беззвучным шипением все двери вагонов плавно разъехались внутрь корпуса. Обернувшись ко мне и показав неприличный жест правой рукой, Череп заскочил внутрь вагона. На размышления времени не оставалось. Стремясь ухватить за хвост стремительно убегающую вслед за Черепановым квартальную премию, я заскочил в темноту вагона. В тусклом лунном свете я угадывал впереди широкую спортивную фигуру рецидивиста и продолжил преследование. Убегая от меня по вагонам в конец состава, Череп внезапно остановился. Прямо перед ним соседний вагон заходил ходуном от чьей-то тяжёлой поступи. Дверцы открылись, и в теплушку боком заползло жуткое существо, словно сошедшее с экрана фильма ужасов, созданного режиссёром Дэвидом Кэмероном. Широкоплечий монстр был огромного роста и двигался  навстречу Павлу Черепанову на огромных босых ногах. По форме ступни выглядели, как человеческие. Только размер раз в десять превосходил стандартную норму. Каждая ступня была длинной и шириной была с детские санки. В вагоне тускло горел один запылённый светильник. Он, как Луна, освещал мистическую картину, которая казалась Черепу самым худшим кошмаром из всех, которые он когда-либо видел по ночам за всю его никчёмную жизнь. Огромные мускулистые руки чудовища с ладонями, как ковши экскаватора, доставали до пола. Его пальцы толщиной с мою руку. Из-за двухметрового роста объекту приходилось сильно сутулиться и боком протискиваться в тамбур, втягивая живот, объёмом напоминающий рюкзак альпиниста. Этот урод был одет в форму кондуктора, напоминающую размером чехол для истребителя, но трещала по швам от распирающего её тела. Пиджак и брюки у монстра грязные и местами изорванные. Через правое плечо на ремешке у чудища перекинута потрёпанная кондукторская кожаная сумка. Но самым жутким было то, что сидело на плечах вместо головы на короткой кривой шее.  Огромная полностью лысая голова, сплошь покрытая разными шрамами; без глазных яблок с зашитыми матрасными нитками веками. Рот великана такого размера, что там целиком мог поместиться средний арбуз. Вытянув перед собой руки, нехристь медленно шла вперёд, ощупывая сидения с обеих сторон от узкого прохода. Франкенштейн тщательно проверял всё пространство в вагоне. Щупал под сидениями, сами сидения и даже полки для багажа. При этом он бормотал что-то нечленораздельное, фыркал, похрюкивал и хрипел. Иногда можно было с трудом разобрать рычащие слова:
- Предъявите билет.
          А дальше:
- Хр...а...и...билет...а...предъявите.
         Внезапно остановившись, словно налетел на невидимую стену, кондуктор шумно втянул носом воздух, учуял аромат лёгкой добычи, хищно облизнул острые, как бритва, зубы по-змеиному раздвоенным языком, с трудом повернулся лицом к рецидивисту, ткнул ему пальцем в грудь и безапелляционно заявил:
- Мясо! Ужин пришёл сам! Наконец-то! Я заждался!
          Двигался кондуктор не спеша, но уверенно.
           У рецидивиста Черепа вся жизнь пронеслась хрономиражом перед глазами. Павел вспомнил босоногое детство, проведённое в колхозе "Мотылёк" под Оренбургом с родителями-алкашами; снова ощутил себя беззащитным и маленьким перед пьяным в драбадан отцом, который регулярно бил по надуманному поводу жену и сына; единственным, кто любил мальчика, была его бабуля. Но она умерла от инфаркта, когда Черепанову исполнилось четырнадцать лет; детские обиды от того, что одноклассники дразнили и пакостили в школе, подсовывая в портфель дохлую крысу или раздирали на куски учебники и тетради; подкладывали Павлу на стул кнопки; ; а когда Паша стал подростком, те девушки, в которых он влюблялся, предпочитали общество более успешных и благополучных одноклассников или студентов, всё достоинство которых заключалось лишь в том, что они изначально родились у дееспособных родителей, а не у пьяниц; вспомнил свой первый тюремный срок за попытку ограбления пивного ларька, когда проиграл дворовой шпане в карты желание; а заодно и всю блатную романтику, когда сокамерники по славной доброй традиции делали Павла виноватым в нарушении тюремного режима, а потом всей толпой пинали ногами по рёбрам и голове. Вспомнил то, как надзиратели в колонии строгого режима заставляли всех зэков в сорокаградусный мороз бегать вокруг бараков, обливаться ледяной водой, отжиматься и приседать. После таких экспериментов относительно крепкое здоровье Черепанова резко ухудшилось; даже кадры из тюремного лазарета, где Павел лежал в бреду с температурой сорок практически без лечения по вине надсмотрщиков-садистов и воровству местной администрации из-за которого в лазарете не хватало необходимых лекарств, а так же бесчисленные сцены грабежей, потасовок, изнасилований, произошедших между тюремными сроками, услужливо подсказала Черепанову память. Осознание того, что скоро станет кормом для уродца, заставило Павла Черепанова отложить целую кирпичную стену в брюки от первобытного ужаса, развернуться на пятках и побежать в обратную сторону, оглашая тамбур вагона нецензурной бранью.
- Не думай, что сможешь убежать от меня! От судьбы не уйдёшь! - угрожающе зарычал кондуктор вслед рецидивисту Черепанову.
          Параллельно с этим следователь Вырин неподвижно стоял в тёмном переулке возле патрульного "УАЗа" и молча наблюдал за разворачивающимися событиями около продовольственного магазина. Его лицо с суровыми, мужественными чертами, отражало спокойствие и сосредоточенность. Ведь не в первый раз он с напарником лично задерживал негодяев. Его взгляд, обычно спокойный и расчётливый, сейчас выражал беспокойство. Каждое движение рецидивиста по прозвищу Череп  могло стать поворотным моментом в его личной жизни и карьере. Будучи от природы трусоватым и мнительным, Иван мысленно накручивал себя, рисуя в воображении апокалиптические картины, напрямую связанные с арестом Павла Черепанова. Вопреки сильному ледяному ветру, от которого щипали щёки и слезились от забиваемого снегом глаза, внутри Ивана закипал азарт охотника. Где в качестве добычи выступал злоумышленник Череп.
          Когда Черепанов заметил в зеркальном отражении витрины следящего за ним Петкина и побежал за угол, а капитан полиции погнался за ним, Вырину показалось, что время замедлилось. Нецензурно выругавшись, Иван  сел за руль служебного транспорта. Повернув ключ в замке зажигания, старший лейтенант завёл мотор и стал его прогревать, ощущая участившееся сердцебиение. Пока двигатель грелся, следователь на личном смартфоне рисовал схему предполагаемого движения Черепа, хотя и не знал её наверняка. Ведь злодей мог передумать и вместо привокзальной площади рвануть куда-нибудь ещё. Плавно выехав из полутёмной арки, Иван по навигатору на экране смартфона поехал вперёд и вскоре остановился за углом здания железнодорожного вокзала. Отсюда два ряда рельс просматривались, как на ладони, но при этом транспорт Вырина оставался  в тени. Тут Иван стал невольным свидетелем событий, не поддающимся здравому смыслу. Сначала с привокзальной площади исчезли абсолютно все звуки. Вырин через боковое стекло в пассажирской дверце с ужасом наблюдал за тем, как в полночь по шоссе молча проезжают грузовые и легковые автомобили; беззвучно открывая рты, беседуют друг с другом люди, ожидающие свой рейс; молча скандалят, а потом и дерутся из-за недопитой бутылки самогона возле мусорной свалки бомжи; потом фонари и светофоры один за другим погасли, как в замедленной съёмке. А на приборной панели "УАЗа" тревожно пискнул и замолк смартфон, по которому Вырин вычислял примерные координаты движения преступника. Затем словно из ниоткуда привокзальную площадь окинул густой, как кисель, серый туман, сквозь которого с трудом пробивались лучи света от передних фар отечественного внедорожника. Вырин видел, как из тумана в звенящей тишине появилась целая цепочка вагонов, выпущенных в разных эпохах и пребывающих в разной степени изношенности. Но ни впереди, ни позади состава никакого поезда старший лейтенант не обнаружил. Липкий холодный пот выступил на лбу Ивана; пальцы рук затряслись, а зубы застучали. Взяв сигарету, он сначала закурил, выпуская дым в опущенное стекло водительской дверцы, а потом взял портативную рацию и стал вызывать по ней Петкина. Но вместо голоса напарника услышал лишь треск помех. Подгоняемые адреналином погони, Череп и Петкин друг за другом забежали в открывшийся зияющий чернотой вход в тамбур обшарпанной теплушки 1917 года выпуска. Почему-то мозг следователя сравнил стоящую на рельсах электричку с разинутой пастью демона, во чреве которого навсегда исчезли оба мужчины. Старшего лейтенанта охватил суеверный ужас. Вопреки профессии офицер в глубине сознания боялся всякой чертовщины, хотя ни разу с ней не сталкивался и тщательно скрывал свой психологический дефект. Не веря своим глазам и будучи опытным сотрудником убойного отдела, Иван решил передать сообщение в РОВД соседнего отдела, куда по логике на следующей станции должна прибыть эта электричка. Едва угрюмый состав, шипя закрывающимися дверцами на ходу, скрылся за поворотом рельсового пути, так вся аномалия тут же испарилась в обратном порядке. Не надеясь на успех, Иван по рации доложил полковнику Ершову о случившемся, умолчав лишь о мистике, предшествующей исчезновении Черепа и Петкина, и попросил выслать подкрепление. Услышав ободряющий ответ, Иван сбросил исходящий вызов и покинул кабину "УАЗа", намереваясь сходить в ближайший ларёк за водкой, чтобы снять стресс. 
          Когда старший лейтенант Вырин безнадёжно отстал от поезда, всё, что мне оставалось, находясь внутри состава, это методично прочесать несколько последних вагонов, ведущих к хвосту поезда, и защёлкнуть наручники на запястьях рецидивиста Черепанова. Деваться ему было некуда. Электричка тронулась и постепенно набирала ход. Двери в теплушках с тихим шипением плотно закрылись. Конечно, Череп мог дёрнуть за стоп-кран и остановить движение поезда. Но во всех вагонах рычаги экстренного торможения оказались вырваны с корнем, насколько я мог заметить. И это обстоятельство меня поначалу обрадовало. Попытка включить смартфон для звонка напарнику бездарно провалилась. Закреплённая на ремне у левого бедра рация при включении издавала треск, свист, скрежет и другие помехи. Единственное, что оказалось исправным - механические наручные часы, надетые на левое запястье. Справа к ремню брюк на бедре крепилась кобура с табельным "Макаровым". Меня искренне удивило то, что вопреки позднему часу ни в одном купе не оказалось никаких пассажиров. Но я по рассеянности не придал этому значение. А зря. Всё, что произошло потом, никак не вписывалось в привычную рациональную картину мира, о которой мне твердили сначала родители, а потом и бесчисленные преподаватели в школе и академии "МВД". Дохожу я, значит, до середины вереницы вагонов, произведённых в разных эпохах и замечаю, как двери ближайшего тамбура распахиваются настежь. И прямо ко мне бежит с выпученными от животного ужаса глазами, размахивая руками и оглашая тишину пронзительным криком вперемешку с девяти этажным матом портового грузчика рецидивист Череп. Ну, думаю, на понт берёт. За дурака меня держит, сука. Какой-то финт ушами придумал. Сбежать хочет или под психа косит. Подсечкой сбиваю его с ног, заламываю ему руки за спину и надеваю браслеты.
- Командир, валим отсюда! Он сюда идёт! Кондуктор пытался меня сожрать! Он нас обоих порешит! - дурниной орёт Павел.
      Его эмоции оказались настолько правдоподобными, что я схватился за кобуру, расстегнул её и вынул оружие. Сняв пистолет с предохранителя, я взвёл курок, направил на Черепанова и съязвил:
- Ну, и кто тебя, козёл, обидел?
- За козла ответишь, мусор, - сердито огрызнулся Череп и попытался вырваться.
           Но я придавил его коленом к пыльному полу и заявил:
- Лежи, не дёргайся.
           Тут двери ближайшего тамбура распахнулись, и в купе боком начал протискиваться франкенштейн. Счала призрачно-жёлтый лунный свет выхватил из темноты лысую голову монстра, покрытую глубокими шрамами, с зашитыми веками, а потом и всё остальное. Медленно, словно в кошмарном сне, кондуктор, пригибаясь, зашёл в вагон, стараясь протискиваться между двумя рядами скамеек, обитых дерматином поверх поролона, и втягивая при этом живот. Если бы монстр выпрямился во весь богатырский рост, то пробил бы затылком крышу вагона. Нечленораздельно бормоча что-то себе под нос, монстр нарочито медленно надвигался на меня. Я незаметно ущипнул себя левой рукой за ногу, чтобы проснуться, если я сплю. Увы, моя надежда на пробуждение растаяла, как дым.
            Я оцепенел от ужаса. Лоб вновь покрылся испариной. Появилась одышка. Мурашки размером со слона забегали по спине.
- Хватит тупить, капитан!!! Валим!!! - что есть мочи рявкнул придавленный к полу моим коленом Череп.
           Его окрик вывел меня из ступора. Направив "Макаров" на кондуктора, я разрядил в него всю обойму. И плевать на кипу отчётов о зря потраченных боеприпасах, которые придётся писать на имя полковника Ершова в том случае, если выберусь отсюда живым. Гоблин зарычал от боли и ярости так, что я с Черепановым чуть не оглох. Потом с корнем принялся выдирать попавшиеся под руку сидения и швырял ими наугад, пытаясь попасть в нас. С огромным трудом я успел лечь грудью на спину Черепанову, уворачиваясь от непрекращающегося града снарядов, чью роль исполняли скамейки. Над головой раздался звон выбитых окон. И осколки стекла с обеих сторон градом полились мне на спину, впиваясь в дублёнку и оставляя глубокие кровоточащие ссадины на коже. Больше меня уговаривать не пришлось. Перезарядив пистолет, я убрал его в кобуру на правом бедре и рывком поднялся на ноги. А затем за плечи тряхнул Черепанова, чтобы тот встал. Теперь мы оба рванулись прочь от кондуктора с максимально возможной скоростью. По ощущениям мы пробежали вагонов пять или шесть. А сзади по-прежнему раздавались оглушительные вопли разъярённого мутанта. В голову пришла мысль активировать стоп-кран, но убедился в полном отсутствии этого приспособления во всех вагонах. Телефон в кармане дублёнки разрядился. Из рации доносился треск, шорох, поскрипывание и другие помехи. Подмогу вызвать не смогу. На помощь никто не придёт. В поезде нет ни одного полицейского или спецназовца. И тут до меня постепенно стало доходить, что я окончательно и бесповоротно влип.
- Всё. Больше не могу, - прохрипел Паша сквозь сильную одышку и в изнеможении упал на одну из скамеек возле окна в купе призрачного поезда.
       Я тоже выбился из сил и плюхнулся на соседнюю лавку.
       Разрезая ночную мглу, жуткая электричка летела, как огромная стрела, выпущенная из арбалета мифическим демоном. Выглянув в мутное давно не мытое окно, я заметил сплошные, девственные непроходимые джунгли, состоящие из хвойных и лиственных деревьев вперемешку. Никакого признака цивилизации вообще! Ни деревень; ни фонарных столбов; ни заправочных станций; ни казино или каких-нибудь бомжатников. Ничего. Только бескрайний простор, куда не ступала нога человека. Не знаю, что тут произошло и выяснять не хочу. Возможно, этот гадкий мир всегда был таким заброшенным. Над голыми кронами дубов, тополей, ясеней, берёз и клёнов в затянутом свинцовыми тучами небе висела полная луна. Постепенно голод и жажда всё настойчивее давали о себе знать. Охваченный азартом погони, я не сообразил себе даже шаурму купить с пивом или газировкой. Вот я кретин!

         Минуту спустя рецидивист Черепанов начал давать показания, тяжело дыша:
- Вспомнил, начальник! Когда я зону топтал, у нас в отряде один балабол был. Погоняло Кантор. Любил всякие байки травить. Так вот он рассказал нам, как однажды попал по ошибке вместо своего поезда в призрачную электричку. Дескать, выплывает из тумана вереница вагонов разной степени повреждённости и забирает невнимательных пассажиров в параллельный мир.  Последствий можно избежать, заметив три важных признака: стихают все звуки на привокзальной площади; ломается электричество и туман. Если терпила свалит со станции, то выживет. Обычно все мрут, как мухи, от рук мутанта-кондуктора или его корешей. Я, конечно, кенту тому не поверил. Вся сидельцы над ним ржали.  А теперь вижу, что зря. Кантор, в натуре, фартовый оказался. Сдристнул из зловещей электрички. Мне вот не фортануло.
- Сейчас попробую связаться с машинистом. Попрошу остановить состав, - сказал я, выпрямляясь во весь рост, и возразил: - Кантор это фамилия такая. А не кличка. Был у нас в семидесятые годы прошлого века такой учёный. Талантливый, но невезучий. Вся его техника шла во вред людям.
- А почему Кантора не шлёпнули за это? - удивился Череп.
- По ряду причин. Одна из которых мягкое законодательство советского союза, в котором началась карьера Раиля Фатхатовича, - ответил я и протянул руку к переговорному устройству, привинченному к стене вагона.
             Подследственный Черепанов испуганно округлил глаза:
- Не надо, начальник. Беду накличешь.
- В смысле? - я сурово нахмурил тонкие брови.
- Кантор на зоне бакланил, что вместо экстренной остановки в купе ворвутся мусора в прикиде рейхсканцелярии и раздербанят живьём на части первого попавшегося на глаза фраера, - объяснил Павел и вытер липкий холодный пот со лба правым рукавом пуховика, - те ещё отморозки. Похуже гестапо.
-  Даже так? - я озадаченно почесал переносицу.
- В натуре, - подтвердил Череп и добавил, пожав плечами: - не веришь - проверь. Мне похрену. Зажми кнопку и проори: "ЧП в вагоне" и трындец наступит нам обоим. Отметелят гоблины нас так, что мало не покажется.
        Я многозначительно хмыкнул и поправил топорщащийся воротник рубашки.
- А что ещё тебе Кантор поведал на зоне?
- Вроде малявы тут от предыдущих терпил, которые ласты склеили от ходячих жмуров, и хавчик найти можно, - доложил Череп.
- А вот это уже хорошо, - обрадовался я, - и где их искать?
- Без понятия, гражданин начальник, - снова пожал плечами Череп.
- Как тут продукты свежими остаются? Здесь же холодильника нет, - удивился я.
- Вопрос не ко мне, - возразил Череп.
- И что предыдущие попаданцы пишут? - поинтересовался я.
- Я уже не помню. Не внимательно слушал бред поехавшего кукухой маразматика, - задумчиво произнёс Череп и потёр пальцами переносицу, - но вроде один баклан с погонялом Алекс составил карту местности, нарисовав её в блокноте и оставил подробную инструкцию по выживанию в зомби апокалипсисе.
- А вот это уже чудесно, - обрадовался я и уточнил: - как найти дневник Алекса?
- Хрен знает, - пожал плечами Череп.
- Ладно. Пойдём поищем сначала еду, - заявил я и направился к ближайшему тамбуру, намереваясь пройти к локомотиву.
- Зря стараешься. Поезда тут нет. Одни вагоны, - сказал мне Череп.
- Слушай, мы тут вагонов пятнадцать пробежали. Таких длинных электричек не существует. Уже должен появиться поезд с машинистами, - я начал возбуждённо протестовать.
- Нету здесь ни поезда, ни машинистов. Тут вообще мёртвая зона и лес густой. Ещё одна аномалия данной зоны. Тут хуже, чем в колонии строгого режима, - пожаловался Павел, - там хотя бы плотоядных покойников нет.
- Вот не ври. Так не бывает, - отмахнулся я.
- А ты это кондуктору скажи, когда он нас догонит, - не удержался от колкости Череп.
- Аргумент, - согласился я и вышел в тамбур.
         Череп, сердито матерясь полушёпотом, поплёлся за мной.
         Я видел, что вокруг происходит что-то совсем странное, выходящее за рамки той юридически целостной картины мира, к которой я привык. Но не мог поверить Черепу. Мысли путались в голове. Я снова достал из правого кармана дублёнки смартфон. Бесполезно. Глянцевый экран напоминал чёрный прямоугольник и наотрез отказался включаться. 
- Ладно. Отставить панику. Я что-нибудь придумаю. На ближайшей станции сойдём, а нас там уже патруль ждёт, - сдержанно пообещал я на ходу.
- Ага. Призрачный патруль, состоящий из вечно голодных зомбаков, - огрызнулся Череп и добавил: - ох, прав был Кантор. А я его чокнутого считал. Да пойми ты, капитан, мы уже в другой реальности находимся. Нет тут цивилизации! Может, была когда-то в конце двадцатого века, но сплыла! Медным тазом накрылась. Всё, каюк!
- Прекрати жуть нагонять! - сердито рявкнул я и выглянул в мутное окно.
           Мимо меланхолично проплывали вершины разных деревьев, над которыми в свинцовых предгрозовых облаках висела полная луна, освещая скудный интерьер теплушек бледно-жёлтым светом.
- Я жрать хочу, командир, - заныл Череп, - ищи хавчик в сумках.
- Да откуда тут сумки возьмутся?! Весь состав пустой! - огрызнулся я.
- Вопрос не ко мне, - вновь пожал плечами Череп и пояснил: - так мне Кантор в тюряге говорил.
          Я сплюнул под ноги, упрямо отказываясь верить своим глазам. Мне пришлось снять с рецидивиста наручники и убрать себе за пояс. Теперь Череп шёл впереди, а я за ним. Вагоны действительно оказались разные: одни почище, а другие - старые, ржавые и вонючие. Словно в них с буржуазной революции 1917 года не убирались. Везде полумрак. И ни души. Перед выходом из очередного купе Павел вдруг замер, как вкопанный.
- Ты чего? - спросил я.
- Смотри туда, - заявил бандит и кивнул вперёд.
         В полутёмном вагоне, прислонившись плечом к окну сидел человек. После стольких пустых теплушек эта картина показалась удручающе зловещей.  Снова мурашки размером с таракана поползли у меня по коже. Я вынул из кобуры пистолет и снял его с предохранителя. Толкнув стволом в спину преступника, я жестом приказал двигаться дальше. Стараясь не шуметь, мы подошли к незнакомцу, сидящему к нам спиной. Попаданец просто дремал, уронив седую голову на грудь. А под его скамейкой лежала спортивная сумка. Спутавшиеся между собой давно не мытые волосы падали на плечи. Подбородок закрывала густая русая борода с проседью. Возраст человека определить не получилось. Уж слишком он походил на бомжа. Я кивнул Паше, чтобы тот разбудил попутчика. Череп потряс за плечо выжившего.  Парень испуганно вздрогнул и уставился на нас сонными глазами.
-  Ты кто такой, фраер? - тихо спросил у него Череп.
- Я Лёха. Бывший студент политехнического университета. Пропал полгода назад. Теперь тут катаюсь, - таким же свистящим шёпотом отозвался пассажир, - а вы кто такие? На ходячих мертвецов вроде не похожи.
- Оперуполномоченный Петкин из убойного отдела, - представился я и поставил "Макаров" на предохранитель, а затем убрал в кобуру на правом бедре.
- А я Павел Черепанов, - представился бандит, протягивая правую ладонь, - можно просто Череп.
 - Алексей, когда будет ближайшая станция? - спросил я.
- Тут нет определённого алгоритма. Электричка без поезда останавливается в произвольном порядке. Снаружи необходимо соблюдать предельную осторожность. Этот город не так безопасен, как кажется.
- А тут есть город? - удивился Павел.
- Есть руины с выбитыми стёклами и ржавыми машинами. И куча плотоядных мутантов, которые выскочат из-за угла в темноте, - подтвердил мои опасения Алекс.
- А вы кто по профессии? - спросил попаданец у Черепа.
- Да так. Бродяга, - уклонился от прямого ответа Павел.
- Он вор и убийца. Полгода назад убил несколько человек при ограблении инкассаторов. Будь с ним осторожен, Лёха. Этот тип не такой безобидный, каким выглядит, - предупредил я парня.
- Это ты тут малявы другим терпилам оставлял? - поинтересовался Череп.
- Да. Я. А кто вам об этом сообщил? - спросил студент.
- Один крендель с погонялом Кантор на киче чалился и балаболил об этом, - признался Череп.
- Раиль Фатхатович неординарная личность и очень интересный собеседник. Я много узнал от него о квантовой физике и взаимодействии СВЧ-лучей на технику, - заявил Алекс.
- А нахрена Кантору эти лучи? - не понял Павел.
- Самолёт угнать хотел, чтобы досадить американцам и на его основе сделать русский пассажирский транспорт, - выдал Раиля с потрохами Лёха.
- Вот прямо так сразу и сказал? - не поверил я.
- Ну да. Кантор однажды коньяк тут нашёл. Напился в зюзю и выдал государственную тайну, - кивнул Лёха.
            Я ошалело покачал головой. А Череп выматерился и присвистнул.
- Тише. Кондуктор услышит, - заволновался Лёха.
- Прости, братан, погорячился, - заёрзал на сидении Павел.
- У вас билет есть, мужики? - проявил заботу Шмелёв.
- Нет, - я отрицательно покачал головой, - а где его взять?
- Не знаю. Но вместе что-нибудь придумаем, - сказал Алексей и удручённо добавил: - плохо, что вы оба безбилетники. Теперь до конца жизни придётся убегать от кондуктора.
- Я не могу здесь долго находиться. Мне через неделю квартальный отчёт по профилактики заказных убийств сдавать, - возмутился я.
- У вас нет выбора, капитан, - начал спорить Лёха, -  я сотню раз пытался отсюда сбежать. Но каждый раз терпел фиаско. Трижды я находился на волосок от смерти. И лишь чудом выжил. Не всё так просто, как кажется.
- А сам Кантор как выбрался? - спросил у Черепа я.
- Извини, начальник. Не помню. В натуре память плохая стала, - пожаловался уголовник, - я бы сообщил. Если что.
- Лёха, у тебя хавчик есть? - опомнился Череп и пояснил: - я поужинать не успел.
- Да. Конечно, - засуетился бомж и вынул из-под скамейки, на которой сидел, спортивную сумку.
               Луна освещала мертвенно-жёлтым оттенком салон купе, проникая в него сквозь мутное стекло ближайшего окна. Странная компания из трёх пассажиров принялась неторопливо трапезничать, удобно разместившись друг напротив друга на сиденьях. Все события казались нереальными, мистическими и походили на чей-то кошмарный сон из которого невозможно вырваться.
              Пока я с Черепом сосредоточенно утолял голод, Лёха подробно поведал нам о том, в какое измерение мы попали, основываясь на личных наблюдениях и конспирологических теориях собственного сочинения; о законах, которым подчиняется новый постапокалиптический мир; о монстрах, которые тут обитают. И о том, как Алекс с одногруппником Серёгой искал тут портал, расположенный на дистанции в тысячу вагонов перед тем местом, где появляется кондуктор. А когда Серёга погиб, Алекс бросил эту затею и смирился со своей участью вечного узника. Но когда Лёха начал рассказывать про дядю Жору и математика Кантора, которым удалось благополучно убежать из ловушки, Череп встрепенулся.
- Знаю я эту историю. Мне Кантор об этом в тюрьме рассказал полгода назад, - кивнул грабитель.
- Как ему удалось обмануть местную систему пространственно-временного континуума? - возбудился Лёха, - я считал, что обоих попаданцев кондуктор сожрал.
- Нет. Кантор корешем дядей Жорой каким-то чудом умудрился стырить местные билеты. И кондуктор их выпустил, - продолжил Череп на блатном жаргоне.
- А что нам мешает выйти на станции и купить билеты? - предложил я.
- По словам Кантора наше лове тут не канает, - заявил Череп, запивая бутерброд минералкой, - для оформления сделки в кассе нужно местное бабло. А у нас его нет.
- Печально, - вздохнул бомж Алекс, - а если украсть по-тихому удостоверение у первого попавшегося на глаза монстра, выйти из поезда и обменять в кассе трофей на билет.
- Именно так Кантор и откинулся отсюда, - кивнул Череп.
- Значит, ты врал про амнезию, - рассердился я на подследственного.
- Не, начальник, не врал. Гадом буду, - покачал головой Павел, - по ходу беседы вспомнил.
- Так ты и есть гад. Столько народа положил при ограблении банка, - не удержался от колкости я.
- Цирики знали на что идут. Я у них с пером у горла не стоял и не заставлял трудиться в охране банка, - сердито огрызнулся Череп, - к тому же у них волыны были. Могли бы и получше стрелять научиться.
- Заткнись, - шёпотом приказал я.
              Но Череп лишь равнодушно пожал плечами и полез в сумку за вторым бутербродом с колбасой.
- Слышь, Лёха, бухла у тебя нет? - с надеждой глядя на бомжа, спросил бандит.
- Увы, - развёл руками бывший студент физико-математического факультета, - но можно поискать в соседних вагонах. Там каждый раз разный набор пищи появляется.
- Во-во, поищи, - попросил Череп с набитым ртом.
- Я постараюсь, но не гарантирую, - кивнул Алекс.
- Теперь понятно, почему в день исчезновения Раиля Фатхатовича и дяди Жоры снег пошёл, - после короткой паузы задумчиво произнёс Лёха,
- Снег? - недоверчиво переспросил я.
- А ты внимательнее посмотри в окно, капитан, тут снега отродясь не бывает. Только мороз минус двадцать пять градусов, ветер и гололёд. Либо лужи, слякоть и грязь, - заявил Лёха.
- Про градусы как узнал? Смартфоны ведь не работают, - насторожился я.
- Так вон градусник на форточке висит, - подсказал бомж, кивнув на окно.
           Проследив в указанном направлении, я заметил ртутный термометр, закреплённый для чего-то снаружи окна. Проглотив кусок колбасы с хлебом, Лёха запил их минералкой и продолжил:
- Так вот, в день бегства Кантора и дяди Жоры в этой дыре пошёл такой густой снег, что все окна залепило. Видимо, когда кому-то из попаданцев удаётся вырваться из плена и вернуться в привычный мир, у местной климатической системы сбивается настройка. В связи с этим и вам удалось вдвоём сюда заскочить. Обычно зловещий поезд по одному принимает своих жертв.
- А ты не пытался остановить человека до того, как он сюда войдёт? - накинулся я с претензиями на бомжа.
- К сожалению до того момента, когда попаданец полностью зайдёт в вагон, его не видно. Так же, как и он меня не замечает, - с искренней скорбью вздохнул Лёха.
              Внезапно состав замедлил скорость движения и стал притормаживать на повороте, нарочито медленно подъезжая к платформе. Стена густого, тёмного леса отгораживала руины города от потусторонней электрички, как огромный живой забор. Я с Черепом удивлённо смотрел в окно. Атмосфера заброшенности и запустения ощущалась буквально кожей. Проёмы выбитых окон квартир, как бойницы древнего бункера, зияли чернотой. Раздвижные двери вагона с тихим шипением скрылись под обшивкой. Общая панорама развалин завораживала. И тут я заметил, как с хвоста поезда снаружи вдоль платформы медленно полз под днищем разных вагонов местный абориген, одетый в замызганный и местами изорванный оранжевый жилет, громко стуча наковальней по рельсам, словно что-то ремонтировал.  В неимоверно длинных ручищах он крепко сжимал какой-то инструмент, похожий на кувалду. И от звука скользящего по шпалам и гравию между ними металла волосы на голове встали дыбом. А внутри состава тяжёлой поступью надвигался кондуктор. Но до нашего укрытия ему осталось пройти около пяти вагонов.
- Это местный механик, - Лёха кивнул на монстра в оранжевом жилете, - и вон у него из заднего кармана брюк что-то топорщится. Жаль, что я не настолько храбр, чтобы воспользоваться невнимательностью монстра.
             В голове у Черепа тут же возник план:
- Командир, когда этот гоблин поравняется с открытой дверью, грохни его из табельного ствола. А я выскочу из теплушки и обшмонаю его брюки.
- Ага! А как я потом полковнику Ершову объясню, куда дел обе запасные обоймы от "Макарова"? Он меня в дурдом сдаст, если я правду скажу, - возмутился я.
- А ты соври, - посоветовал Череп.
- А я не собираюсь обманывать старшего по званию офицера, а правду сказать нельзя, - огрызнулся я.
- Так. Заткнулись оба! - шёпотом цыкнул на нас бом и предложил: - поступим так: под прикрытием оперативника Череп идёт к механику за удостоверением.
- А чё это ты бугром тут заделался? - зашипел в ответ Череп.
- Заткнись, подонок, возражать на киче будешь, - осадил я бандита и подвёл итог: - Лёха прав. Сделаем так, как он предложил.
- Без базара, - осклабился Павел и сосредоточенно нахмурил брови.
              Я же вынул из кобуры на правом бедре пистолет, снял его с предохранителя и взвёл курок. Металлический звон и дробный перестук постепенно приближались снаружи к вагону. Наконец, голова мутанта заслонила собой половину дверного косяка.  Тщательно прицелившись, я разрядил в объект вторую обойму. За спиной под лавку зацокали гильзы. Когда затвор перешёл в крайнее заднее положение, я вставил последний магазин и кивнул Черепу в сторону выхода. Дальше начался такой кошмар, что мы втроём оцепенели. Голова механика моталась, как брюква на ветру, неистово стуча лысыми висками о дверной косяк. Потом он взревел белугой и принялся остервенело лупить кувалдой по стене вагона. Купе закачалось из стороны в сторону. Я вместе с товарищами по несчастью потерял равновесие и упал на пол. Пистолет отлетел в угол под лавку. Под бессистемными, но мощными ударами кувалды механика мне на спину посыпались разбитые стёкла. Череп приглушённо матерился. Лёха выл от страха. Я проклинал свою гордыню и тупость из-за которых я тут оказался. Ведь всё можно было решить гораздо проще и рациональнее, обратившись к отставнику Ломову для поимки Черепа. Но теперь уже поздно . Ничего нельзя исправить. Мы не знали, куда деваться. С хвоста поезда на нас неотвратимо наступал кондуктор. А спереди и сбоку нам путь к отступлению перекрыл этот поганый механик. Выломав, наконец, фрагмент стены, франкенштейн небрежно отшвырнул его влево и полез в теплушку.  В следующий миг я увидел, как из-за спины механика появился ещё один гоблин, на котором, как на барабане, был натянут врачебный халат. А на макушке уродливой хари красовалась белая шапочка с полинялым красным крестом посередине. Этот целитель всадил огромный шприц со ржавой иглой прямо в спину между лопаток механику и одним нажатием на пластиковый поршень ввёл какой-то мутный раствор. Франкенштейн конвульсивно задёргался, потерял равновесие и упал мордой вниз. Назвать его распухшую, как у утопленника физиономию, лицом, язык не поворачивается.  Механик потерял сознание и обмяк. Лекарь схватил за щиколотки раненного пациента и, натужно кряхтя и порыкивая, вытянул наружу.  А затем медленно поволок в здание железнодорожного вокзала. Неровный кровавый след тянулся от вагона через всю улицу к обветшалому двух этажному кирпичному строению с выбитыми стёклами. Мы лежали на тесном полу между лавками в купе и оцепенели от ужаса, обливаясь липким холодным потом с головы до ног.
- Фух, пронесло! - стуча зубами от холода и эмоций, наконец выдавил из себя Лёха.
- Тебя бы так пронесло, - сердито огрызнулся Череп.
- Твою дивизию! Мой "Макаров"! - спохватился я, поднимаясь на ноги и стряхивая с плеч осколки.
             Спину моей дублёнки уже отряхнул Лёха, которого рывком поставил на ноги Череп.
             Теперь я осторожно поднимал и передвигал в сторону двери в тамбур из хвоста поезда все лавки, создавая для кондуктора баррикаду. Добравшись до пистолета, я разрядил его, поставил на предохранитель и убрал в кобуру на правом бедре.
- Ни х** себе скорая помощь! - с искренним ужасом в глазах воскликнул Череп, - нашему алкашу-лепиле в Воркуте и не снилось. 
           В динамиках что-то неразборчиво прохрюкало. И дверцы других вагонов с шипением закрылись. И электричка стала набирать скорость. А нам в лицо из выбитого проёма хлынул ледяной пронизывающий ветер.
- Уходим отсюда. Иначе замёрзнем, на хрен, - выматерился Лёха, отряхиваясь от осколков.
            Мы поспешили покинуть разбитый вагон.
- Восемь пуль в голову, а ему хоть бы что, - сокрушался я.
 - Командир, у тебя патроны еще остались? - спросил Череп
- Последняя обойма, - процедил я сквозь плотно стиснутые зубы.
               Преодолев несколько вагонов, мы обнаружили сумку с продуктами и решили сделать привал.
- Откуда берётся этот багаж? - обратился я к Алексею.
- Неизвестно, может, забытые в электричках вещи как-то перемещаются в этот мир, тут вообще много непонятного происходит, - добродушно отозвался бомж.
- А что будет если выйти на станции и зайти в вагон за кондуктором? - отхлебывая минералку, уточнил  я.
- За кондуктором вагоны сразу пропадают, поэтому он всегда находится в последнем вагоне, а на станциях он стоит в крайнем тамбуре и ждет, когда состав тронется, - сообщил Лёха.
 - Я смотрю тут все продумано, - опечалился я.
- Мне рассказывали, что тут можно наряд вызвать, - вклинился в разговор Череп.
 - Да, можно, если нажать кнопку экстренной связи и прокричать фразу: «У нас чп в вагоне». - Но лучше этого не делать, -заволновался Лёха. - Потому как из переднего тамбура выбегут два таких гоблина, что обделаешься, схватят первого попавшегося, и больше ты его не увидишь.
-  Печально, - покачал головой уголовник Павел.
- Мы должны как-то сломать эту зловещую логику. Нужно выкинуть какой-то фортель, который не вписывается в систему. Иначе мы отсюда не выберемся, - рассуждал я.
             Сидя в теплушке, мы пытались составить план действий, который помог бы нам добыть билеты для кондуктора и вырваться из этого кошмарного мира. Алексей подробно рассказал нам, какие монстры тут водятся и по какому принципу они действуют. От него я узнал, что если попытаться устроить пожар, то со стороны хвоста состава выскочит пожарный, это огромный мутант в шлеме и с топором за ремнём брюк. Он сначала потушит пламя огнетушителем, а затем преследует поджигателя с топором в руках.  И если догонит, то разорвёт на части. А время на станции остановилось в промежутке от 1980 до двухтысячного года включительно. Стиль архитектуры и расположение улиц периода заката С.С.С.Р и начала Горбачёвской перестройки. То же самое пытался мне объяснить Череп со слов сокамерника Кантора.
              Черепанов предложил стравить пожарного и патрульных. Дескать, после такого замеса наверняка у кого-нибудь документ выпадет, чем мы потом и воспользуемся. Сложность в том, что пожарный и патруль появляются с разных сторон вагона, и если кто то из нас встрянет между ними - то ему сто процентов хана. Поэтому операцию «пожар» решили делать на станции, когда мы сможем выскочить на платформу и не попасть под раздачу. По коллективному решению, как только мы приедем на станцию, то я подожгу  вагон и с Лёхой выскакиваю на платформу.  Череп вызывает патруль нацистов, связавшись по рации с машинистом и тоже пулей выскакивает на улицу. А чтобы это сборище гоблинов не стеснялось проявлять эмоции, я должен немного пострелять в них с улицы, через окно, дабы спровоцировать в их компании хорошую драку. Утвердив план, мы стали срывать с сидений обивку и складывать в кучу все, что может гореть. У Лёхи оказалась небольшая бутылка ацетона, которую он когда-то нашёл в одной из сумок. После того, как все было готово, мы решили отдохнуть в ожидании станции. Череп задремал, а меня охватило какое-то волнение. Лёха с ацетоном и зажигалкой сидел на скамейке рядом с кучей тряпья и тихо напевал себе под нос:
- Ночь и тишина, данные на век. Дождь, а может быть, падает снег. День за днём бесконечно теряя и путая след, я иду в этот город, которого нет.
           У меня от Лёхиного вокала побежали по коже мурашки размером с таракана. Уж очень подходила песня из знакомого всем зрителям кинофильма под названием "бандитский Петербург" под ту реальность, в которой мы оказались. Тряхнув головой, я отогнал гнетущие душу мысли и попросил бомжа замолчать.
- Как скажешь, капитан, - равнодушно буркнул себе под нос опытный попаданец и отвернулся к мутному окну.
           Через какое-то время электричка стала сбавлять ход. Я разбудил Черепа. И вот, наконец, станция. Мы внимательно осмотрели ночную платформу. На ней не было никаких строений. Только пара скамеек и один тусклый фонарь. За ней темный и морозный лес.
- Поджигай, - кивнул я Алексею и вышел на улицу.
            Лёха вылил ацетон на ветошь и поднёс зажигалку. Обивка вместе с поролоном вспыхнула. И бомж по имени Алекс выбежал ко мне на мороз. Дело было за Черепом. Теперь он должен вызвать наряд нацистов-железнодорожников по рации и выскочить к нам. Я уже приготовил пистолет, но ситуация вышла из-под контроля.
                С улицы мы услышали крик рецидивиста Черепанова: «У нас ЧП в вагоне!!!». А потом он замешкал. Патруль из двух мутантов моментально ворвался в вагон.
              Крайний справа мутант был высоким, широкоплечим, крепкого телосложения. Его лицо с бугристой ярко-зелёной кожей покрыто рубцами, шрамами и гниющими язвами. Его правый глаз светился в темноте призрачно - жёлтым оттенком, а левый — тусклым белым. Взгляд презрительный, голодный. На яйцевидном черепе находились коротко стриженые волосы с проплешинами, которые нелепо торчали из-под головного убора, добавляя ему безумный вид. Он носил фуражку с символикой нацистской Германии, на которой красовался череп с перекрещёнными костями. Его серо-чёрная форма по размеру напоминала чехол для истребителя, но при этом оказалась местами порвана. Рукава и брюки треснули по швам. Мощные узловатые конечности словно прорывались сквозь ткань.
            Его напарник был несколько ниже ростом и уступал  в комплекции. Внешне франкенштейн походил на волка-оборотня.  Голова напоминала смесь человека и зверя: обе челюсти выступали вперёд. Острые клыки зловеще сверкали в тусклом лунном освещении, проникающим в вагон через мутное стекло.  На пол из приоткрытой пасти капала голодная слюна. На его шее и плечах располагались шрамы неизвестного происхождения.
             Оба монстра одеты в военную форму железнодорожной полиции третьего рейха с погонами на плечах, свастикой на левом предплечье, но без обуви. На груди, рукавах и брюках темнели бурые пятна засохшей крови от предыдущих жертв. 
              Череп рванул от них в сторону второго тамбура, в надежде выскочить через него. Эти двое с ревом кинулись за ним. И, когда он уже подбегал к другому концу вагона, навстречу ему выскочил пожарный. Алексею раньше приходилось видеть этих монстров, а я столкнулся с ними  впервые. В вагоне пылал пожар, освещая все происходящее внутри. Череп перепрыгнул через горящую ветошь и сразу же угодил в лапы пожарного. Мутант моментально проломил ему голову топором и отшвырнул труп поджигателя в сторону. Затем струёй из огромного огнетушителя пожарный погасил пламя и столкнулся нос к носу с патрулём. Вот тут и началась заварушка. Мне даже не пришлось стрелять. Оба нациста с диким ревом набросились на пожарного. Я с Лёхой, оцепенев от страха, стоял снаружи на платформе. А прямо перед нами прыгал вагон, в котором три монстра рвали друг друга на части. Тишину этого жуткого мира взрывал дикий рёв и вопли. Стёкла вышибало на улицу, как из пушек. От происходящего у нас обоих волосы встали дыбом. Моя голова моментально поседела от ужаса. То, что я видел, шло вразрез с юридически целостной картиной мира, к которой я привык. Теперь профессор Кантор, о котором рассказывал Череп, вовсе не казался мне безумцем, пропившим свой мозг на старости лет.
               Когда я совершенно оглох от шума, Лёха схватил меня за руку и потащил в соседний вагон. Он сделал это очень вовремя. Как только мы вскочили внутрь, двери с шипением сомкнулись.  И электричка начала движение. Если бы мы не успели то остались бы на платформе, а это верная смерть. Пробежав пару вагонов, Алексей остановился. К тому времени бойня позади нас затихла. 
- Твою мать, Лёха, что это было?! - ошарашенно выдавил я, борясь с одышкой.
- Мы должны вернуться в тот вагон за трофеями, - со страхом произнёс он.
             Я нехотя кивнул, вынул пистолет из кобуры на правом бедре и с напарником нарочито медленно пошёл осматривать поле битвы. Лёха, как бывалый попаданец, шёл впереди, а я за ним. Бомж осторожно открыл двери из тамбура в проход между вагонами. Там прерывался кровавый след, который вёл в купе, где мы устроили пожар.
- Патруль со своей жертвой всегда пропадает в меж вагонном пространстве, - прошептал мне Лёха.
             Когда мы вошли в вагон, увиденное пробрало нас до дрожи. Почти все стёкла были выбиты, тлеющее тряпьё  разбросано повсюду. Стены, пол и потолок  забрызганы кровью. В полутьме вагона на полу лежало  тело Павла с разрубленным пополам черепом. Рядом катался шлем пожарного вместе с его оторванной головой. Под ногами хрустели осколки стекла. Я медленно подошел к останкам Черепанова. Около башки  пожарного валялись бумажные деньги. Электричка стала набирать скорость, и купюры, шелестя, пытались улететь от меня. Я собрал, сколько успел. В этот момент в вагон стал протискиваться кондуктор, и мы с Лехой побежали прочь. Пробежав несколько вагонов, я достал банкноты. Они оказались  местные. Какие-то карикатурные, но совершенно точно это были наличные. Видимо, в драке с нацистами - железнодорожниками из кармана пожарного выпал бумажник.
- Похоже, мы сможем купить билеты, - произнес я, глядя на Леху.
 - Давай отойдём  подальше от кондуктора и отдохнем, а то у меня от всего этого аж сердце давит, - прохрипел Лёха.
 Пройдя вагонов пять или шесть, мы нашли очередную сумку с провизией и присели отдохнуть. Полторашка воды, колбаса и варёные яйца очень выручили нас в тот момент. Лёху сморила усталость. Я тоже клевал носом в ожидании следующей станции. Не знаю, сколько прошло времени, электричку резко дёрнуло. И я с Лёхой проснулся. Ход замедлялся. Подъезжали к вокзалу. Обшарпанное кирпичное двухэтажное здание с выбитыми стёклами, скамейка и пара тусклых фонарей. Всё, как и должно быть в этом безлюдном мире. Электричка замерла и распахнула двери. Я оглядел пустую платформу и шагнул в морозную тьму. Подойдя к единственному застеклённому окошку кассы, я кинул все купюры в лоток и задвинул его в недра бетонного сооружения.
- Два билета, - произнёс я, показав в мутное окошко два пальца.
           В помещении кассы гробовая тишина. Время текло медленно, как никогда. Я постучал пальцем по стеклу. Никакой реакции. Алексей наблюдал из тамбура и переживал что я не успею запрыгнуть в вагон, когда электричка тронется. Он уже стал махать мне рукой, чтобы я возвращался. Как вдруг лоток резко вышибло наружу. Я подскочил от неожиданности. В лотке были два картонных билета и пара купюр сдачи. Схватив все, я побежал к вагону. Когда Алексей взял билеты в руки, его охватило какое-то волнение.
- Неужели мы сможем выбраться отсюда? - произнёс он.
- Череп говорил, что надо просто предъявить эти билеты кондуктору, и мы попадем в наше измерение, - подтвердил я.
         Динамик выдал громкое, но непонятное сообщение. И электричка закрыв двери, продолжила свой путь по просторам параллельного мира. Прошло какое-то время, и кондуктор добрался до нашего вагона. Протиснувшись через двери тамбура, он стал методично ощупывать пространство перед собой; шумно втягивал носом воздух и прислушивался. Его габариты и абсолютная слепота мешали ему быстро двигаться.
- Предъявите билет. Ненавижу безбилетников! - утробно рычал монстр.
         Его огромные руки шарили по всем закоулкам вагона, и горе было тому, кого он выловит без билета.  Бессвязное бормотание мутанта наполняло пространство какой-то напряженностью, хотелось бежать куда подальше. Огромного усилия воли стоило нам подпустить к себе этого монстра и вручить ему картонные билетики. Проверив их подлинность кассовым аппаратом, находящимся в коричневой потёртой сумке, перекинутой спереди на ремне через плечо, он вернул нам пробитые билеты и продолжил свой бесконечный путь, оставив нас позади в пустом вагоне.
- Что дальше? - прошептал Леха, когда кондуктор покинул наш вагон.
- Надо просто перейти в другой вагон, - тихо ответил я, вспоминая рассказ Черепа.
            Когда в следующем вагоне мы увидели людей, то Лёха схватился за сердце, его волнение передалось мне.
- Я уже не надеялся, что когда-нибудь смогу выбраться, - дрожащим голосом сказал бомж.
         В этот момент из динамиков раздалось: «Платформа шестьсот шестьдесят шестой километр. Следующая станция - "Южный Урал". В правом кармане замызганной дублёнки запиликал смартфон. Взяв трубку в руки, я не поверил своим глазам. На экране высветилась надпись: первое марта 2007 год. С пронзительным писком одно за другим стали приходить гневные оповещения от полковника "МВД" Ершова и встревоженные сообщения от Вырина и других моих коллег.  Начальник убойного отдела  уведомил меня об увольнении со службы из органов внутренних дел задним числом за нарушение воинской дисциплины и не полное служебное соответствие, а так же за хищение табельного оружия и срыв спецоперации по задержанию грабителя Павла Черепанова с прозвищем Череп.  Директор сети подпольного казино по кличке Ворон обещал меня лично умножить на ноль, если я когда-нибудь вернусь в Оренбург. Но это уже детали. Дети по имени Руслан и Людмила спрашивали, могут ли начать борьбу за наследство, документально оформив мою смерть. Я оцепенел от осознания произошедшего. С тяжёлым вздохом выглянул в окно. Снаружи по-прежнему чернела ночь. Тускло освещаемый лунным светом смешанный лес мелькал снаружи, чередуясь со знакомыми городскими и сельскими пейзажами; заправочные станции; кафе для дальнобойщиков; гостиницы, несколькими заброшенными в девяностые годы пионерскими лагерями. Но это уже был привычный мне мир; немного скучный, набивший оскомину, но традиционный и понятный.
       Конец рассказа. Извините за ненормативную лексику, товарищи. Это необходимо для раскрытия образа рецидивиста Павла Черепанова по кличке Череп. Надеюсь, что смог кого-нибудь ещё напугать, кроме сопливых восьмиклассников. Приятного чтения. С уважением, Сергей Петров 35.
Сейчас объясню значение некоторых терминов:
1) лепило - тюремный врач;
2) шмон - обыск;
3) бродяга - каторжанин;
4) крендель - не внушающий доверия пассажир или заключённый;
5) апельсин - человек, который впервые сел в тюрьму;
6) ловэ - деньги; купюры;
7) не канают - не подходят; вышли из употребления;
8) бухло - алкоголь;
9) цирик - надзиратель или любой охранник в погонах;
10) фраер - не внушающий доверия пассажир, беспредельщик.
11) шконка - тюремные нары;
12) раздербанить - расчленить труп или разделить похищенное имущество;
13) стырить - украсть, добыть.
14) мусор - продажный полицейский. Либо вообще любой коп или мент.
               И так далее. Сразу предупреждаю: не сидел и не собираюсь. Не ищите в моём сюжете скрытый смысл. Его нет. Просто вымысел в стиле Хичкока.
            Закончил писать: 9.03.2025 года.