Роза на трибуне

Роза на трибуне.
  Денёк сегодня не по-весеннему жаркий и душный, а отопление по-прежнему включено. Начинает болеть голова, но я обещала выступить. Моё выступление на собрании нашей партии «зелёных» было последним, люди устали и слушали невнимательно, но я говорила чётко и громко. Тема моего выступления – бездомные собаки. Лично я не пострадала от этих собак, я видела их издали, но подойти не решилась. В нашем городе на промзоне живёт большая стая собак. Их подкармливают сторожа, охраняющие склады, собак не стерилизуют и не кастрируют, щенков не уничтожают. По телевидению чуть ли не каждый день журналисты сообщают о нападениях собак на детей, пожилых людей, они отнимают пакеты с продуктами, разрывают мелких собачек, кошек, кур. И никто не принимает никаких мер. Собаколовы пытались отловить собак для кастрации и стерилизации, но собаки просто сбегают от них, а однажды напали на самих собаколовов и серьёзно покусали их. Я предложила уничтожить эту стаю физически, конкретного предложения с моей стороны не было. Так же следует наказать сторожей, выкормивших эту стаю. Нужен закон, запрещающий сторожам держать собак на складе. Если нужна собака, так держи её на привязи, лечи в ветклинике, ставь прививки, щенков либо не допускай, либо уничтожай.
 С моим выступлением согласились и похлопали от души. После меня вдруг стали выступать люди и рассказывать, как они пострадали от собак, некоторые предлагали расстрелять собак, другие – отравить, третьи предлагают отловить собак и отправить в питомник, поселить каждую в клетки. Особенно понравилось выступление охотника, он сказал, что на отстрел волка даётся лицензия, стоимостью пятьсот рублей. Дайте мне лицензию на отстрел всех этих собак, я заплачу по пятьсот рублей за голову и отстрелю всех. А наш городской питомник всех собак не сможет принять, надо построить новый, а на это нужны деньги и время. Собак много – примерно тридцать пять голов, этот охотник запустил дрон над промзоной и пересчитал псов. Короче, равнодушным моё выступление никого не оставило, и мы приняли решение выйти с предложением в Городскую Думу о радикальных мерах к стае бродячих собак.
Сегодня вечером я обещала зайти к подруге поговорить, просто поговорить, обменяться новостями. Надо купить пирог с капустой, время тортов прошло, только пирог с капустой.
Выйдя из актового зала, я спустилась в буфет за пирогом, здесь замечательные пироги, подруге понравится. Ещё раз позвонила Любе, предупредила о своём визите. Она сказала, что чуть-чуть задержится, но дома сынок, Кирилл, он уже вернулся из школы и должен делать уроки.
Вот и дом Любы, Кирилл открыл мне дверь, пропустил в квартиру, я переобулась в гостевые тапки и прошла в кухню, заварила нам чай со смородиновым листом. Себе я налила воду, чтобы принять анальгин, но зазвонил телефон в моей сумке, оставленной в прихожей, и я вышла ответить на звонок. Позвонила Люба, она предупредила, что задерживается дольше, чем она планировала. Закончив разговор, я вернулась на кухню, раздробила таблетку, слегка подогрела стакан с водой в микроволновке, чтобы анальгин быстрее подействовал, чай пить не стала, решила подождать Любу. Вышла в гостиную, села на диван, включила телевизор, шла программа «Новости». Анальгин подействовал быстро, голова стала лёгкой, но вдруг захотелось спать, пульт выскользнул из рук.
И снится мне сон: на мне лежит мужчина в маске зайца. Сон был коротким, не более минуты, может, даже и секунды.
  Проснулась от голоса Любы и от того, что она трясла меня за плечи. Я по-прежнему сидела на диване.
 - Роза, проснись, почему ты спишь? Давай вставай.
 С трудом я проснулась, встала, но меня покачивало.
        - Роза, я недавно купила тонометр-автомат, у меня часто бывает высокое давление и приходится принимать клофелин, давай сначала я тебе померяю давление, а потом мы выпьем чаю, ты хоть проснёшься, идём, я согрела твой пирог.
 Давление у меня оказалось немного пониженным. Правда, непонятно почему я уснула. Однако, после крепкого чая и большого куска горячего пирога я окончательно проснулась, но что-то со мной не то. Обсудив с Любой новости, я уехала домой.
 На следующий день я должна была ехать в командировку в кондитерские цехи области – пришли жалобы на нашу продукцию, покупатели пожаловались, что в карамели  «Лимонная» мало начинки. Моя цель – выяснить, какой цех гонит брак. Обычно у нас в командировки ездят мужчины, но в данный момент один болеет, другой на сессии, третий женится, вот и прошлось ехать мне. Было бы проще, если цехи получали разный этикет, то есть, то, что покупатель называет фантиками. Этикет представляет собой рулон парафинированной бумаги, похожий на туалетную бумагу. Завёрточный автомат режет этикет на кусочки и заворачивает в них карамельки. Бракованная карамель куплена на рынке, коробку из-под карамели продавец выбросил, когда продал весь товар. Несколько покупателей пожаловались на качество этой карамели. Придётся выяснять на месте, чьё оборудование неправильно настроено, и в карамель поступает мало начинки, а в некоторых карамельках её совсем нет.
   Съездила я успешно, хотя ездить пришлось в электричках. Они мне понравились. Постоянно по вагону ходит кондуктор в униформе, несколько раз проходят охранники,   удивили меня уборщицы с метёлкой и совочком. Однажды я перед посадкой попала в лужу с глиной, туфли испачкались до самого верха, уборщица поглядела на меня как на преступницу, а я постаралась ноги в грязных туфлях спрятать под лавку.
В пути, под стук колёс, я всё думала, какой странный сон мне приснился, если бы это на самом деле, то я бы заметила измятую или не так надетую одежду, следы спермы, нет, всё в порядке, да из одежды на мне было только платье и трусы, день-то очень жаркий.
 Бракоделов я нашла, конечно же, в последнем цехе. Оборудование у них работает нормально, очевидно, прошла одна коробка с браком случайно. А узнала я по записи о вызове механика для ремонта трубы подачи начинки, запись была в компьютерной базе цеха. Я угостила работников цеха бракованной карамелью. Они узнали свою продукцию по форме самих карамелек, они штампуются бесконечной цепью, а такая цепь имеется только на этом производстве.
 Через месяц мне позвонили активисты нашей партии «зелёных» и сообщили о нехорошей квартире, где проживают тридцать кошек. Соседи жалуются на запах из квартиры. Квартира на первом этаже, окна довольно низко, любопытные соседи пересчитали кошек и заметили, что часть кошек больны стригущим лишаем, местами у них нет шерсти, а болячки замазаны зелёнкой.
 И после работы мы двинулись по указанному адресу. Обшарпанная деревянная дверь, вырванный дверной звонок, стучим, но нам не открывают. Требуем открыть и поговорить с нами. Выглянула соседка и посоветовала подойти к окну, и даже вызвалась указать это окно. Понятно – надоело соседство с кошками. Обшарпанное, много лет некрашеное и немытое окно, между рамами решётки, форточка открыта – жарко же, и из комнаты доносится жуткая вонь, мяуканье множества кошек. Хозяйка в грязном платье ласкает кошек и наполняет их миски супом. Мебели никакой, только на полу – полосатый матрас и пара подушек.
 - Микроспория, половину кошек надо усыплять, они опасны, остальных ещё можно вылечить, - сказала Маргарита, ветеринар.
 - Вот получим решение суда, тогда и будем вскрывать эту квартиру. Печальна будет судьба кошек.
- Я считаю, надо привлечь санэпидстанцию, нам, простым ветеринарам не справиться с таким количеством больных кошек. К тому же придётся обеззараживать помещение, возможно, и весь подъезд. А также осмотреть всех животных в доме на предмет микроспории.
- Надо сделать фотографии для санэпидстанции, это окно и дверь в квартиру. Микроспория – это стригущий лишай? – Спросила я.
  Вдруг каким-то ветром подуло со стороны окна «нехорошей квартиры», меня затошнило, я отошла в сторонку и меня вырвало. Маргарита подошла ко мне и подала бутылку с водой. Но легче мне не стало, наоборот, вырвало этой же водой. В моей сумке тоже имелась бутылка с водой, я выпила её и желудок успокоился.
       - Роза, поезжайте домой, вам надо лечь. Видимо, вам не приходилось иметь дело с такими запахами, вот вам и стало плохо. Не надо было вам с нами ездить в этот адрес. Я позвоню вам и всё расскажу. Я вызову вам такси. Мне спокойнее будет, если вы уедете на машине, - позаботилась обо мне Маргарита.
  Вскоре я была дома и почувствовала себя здоровой. Желудок мой опустел, и я с удовольствием поела борща, гороховой каши и киселя. Довольная я легла спать. Живу я одна, с мужем я в разводе, дети живут отдельно. Но я не скучаю – моя семейная жизнь была такой насыщенной событиями хорошими и плохими, что нынешнее одиночество только в радость. Когда мужу исполнилось сорок, он влюбился, подал на развод, раздел имущества и квартиры. После развода, раздела имущества, он женился и оставил меня в покое. После раздела мне досталась однокомнатная квартира и половина стоимости машины «Тойота», саму машину взял бывший муж, пользовались мы ею по очереди.
 Через несколько дней позвонила Маргарита и сообщила, что «нехорошей квартирой» занялась санэпидстанция. Всех кошек куда-то вывезли, хозяйку отправили в стационар с микроспорией, квартиру обработали хлоркой. Прошли весь дом, осмотрели всех животных, изъяли пять больных кошек, люди оказались здоровыми.
  Приехала дочь навестить меня. Я думала, что она привезёт в гости внучку, но Светлана отвезла ребёнка своей свекрови, та сломала руку в запястье и попросила привезти внучку, чтобы она хоть немного помогала.  Внучке Юлечке уже десять, и она охотно согласилась провести часть каникул на даче у бабушки, и помогать ей по дому. Почему-то мне не понравился запах духов дочери, хотела сказать ей об этом, но стала, решила – а вдруг она обидится. Дочка хотела обсудить вопрос рождения второго ребёнка. А причём здесь я? Есть здоровье, материальное обеспечение, жильё позволяет разместить ещё одного ребёнка, две бабушки. Юлечка давно просит братика или сестричку. Так что, Светлана, рожай и не раздумывай. Дочка обрадовалась, я обрадовалась тому, что она обрадовалась, мы расстались довольные друг другом. Неужели она думала, что я буду против?
   Раньше была семья, но муж развёлся со мной, дочь вышла замуж и съехала к мужу. Сын служил в армии, но решил остаться служить по контракту, женился на хорошей девушке Кате, и родили двух мальчиков. Живут они в Смоленске, раз в год приезжают ко мне, а я к ним выбираюсь раз в два- три года. Так я и осталась одна, но я не переживаю, у меня есть работа, подруги, телевизор. Есть и компьютер, но дома я им не пользуюсь, мне его хватает на работе.
 Я запряглась в работу, двое моих коллег ушли на сессию, они учатся в колледже, на будущий год закончат его. Вот они вернутся после сессии, пойдут в очередные отпуска остальные мои коллеги, прежде всего мамочки с детьми. Мой же отпуск по графику – октябрь. Я бы очень хотела съездить в Узбекистан, там я ещё не была.
 Но вот однажды я купила свою любимую рыбу – скумбрию, как мне сказали, свежего вылова. Я её разделала, посолила, начистила две луковицы, порезала их кольцами, сбрызнула сковороду маслом, насыпала лук, сверху положила рыбку, прикрыла крышкой. Через полчаса я села пировать, съела кусок, другой, и вдруг сильнейшая рвота заставила меня бежать к раковине. Выпила воды, но и та вылилась наружу. Резко заболела голова, и я решила вызвать скорую. Медики приехали довольно быстро, я же заранее открыла дверь. И без сил упала на диван. Укол, капельница, и мне предложили госпитализацию. Я согласилась. Привезли меня в инфекционное отделение уже в десять часов вечера, врачей нет, ложись в палату и спи до утра. А с утра всяческие анализы, и к обеду как гром среди ясного неба – беременность. Меня перевели в гинекологию, беседа со врачом, откровенная беседа с моей стороны, разрушила все иллюзии.
  - У меня не было мужчины очень давно, секс мне не нужен из-за начавшегося климакса: то в пот бросает, то в дрожь, меняется настроение, то хочется смеяться, то плакать, то драться, то кричать. Неужели меня изнасиловал парень, которому ещё семнадцать? – Сказала я.
- Уже семнадцать, - уточнила врач, - известны случаи, когда насиловали мальчики в четырнадцать лет, их даже сажали в этом возрасте.
 - И что мне делать? Придётся сделать аборт, - предложила я.
- Ну, вы же понимаете, что поздно, все сроки упущены, где же вы раньше были? – Спросила врач.
- Я думала, что это климакс. Так, аборт делать нельзя, неужели придётся рожать?
          - А, пожалуй, вам даже полезно будет родить, для здоровья.
   Ужас! Кошмар! Полезно родить ребёнка от насильника! Бред! Мне сорок пять лет, и я буду рожать? Конечно, рожают в моём возрасте, и даже в более старшем, да, рожают, но не от насильника, а от мужа или от донора.
  - Не нужен мне ребёнок, у меня двое детей и трое внуков, к Новому году будет четвёртый. В детский дом отдавать жалко, известно же, что эти дети вырастают алкоголиками, наркоманами и преступниками.
 - А вы отдайте этого ребёнка семье насильника. Меня давно удивляет почему нет закона, по которому ребёнка, рождённого от насильника надо передать ему или его семье. Сколько в моей практике было случаев, когда рожали от насильника, любили этого ребёнка, и наоборот, ненавидели всю жизнь, хорошо, если сдавали в детдом.
       - Вы думаете, этот закон будет работать? – Засомневалась я.
- Однажды в Древнем Риме девушки вдруг стали кончать жизнь самоубийством. Сенат принял решение – девушек-самоубийц после их смерти вешать за ноги на главной площади города, и самоубийства прекратились. Сработало знание женской психологии, женщине даже после смерти стыдно висеть на площади вверх ногами. Может, насильник задумается перед преступлением, если будет знать, что придётся самому растить ребёнка или его семье, - врач тяжело вздохнула и продолжила, - у меня самой два сына, я с ними иногда беседую на эту тему. Однажды я видела по телевизору как в немецких школах учат мальчиков предохраняться при помощи презерватива, представляете, учитель раздал детям огурцы и презервативы, потом стал показывать, как надо надевать презерватив на огурец, как его развернуть, надеть, натянуть. И урок проходит на полном серьёзе, без всякого стеснения.
   - Спасибо за совет, но каково будет самому ребёнку расти в такой обстановке, вряд ли его будут любить.
  - Любить вряд ли будут, хотя кто знает. Иногда бабушки любят внуков больше, чем родители. Наверно, насильнику надо предложить выбор: тюрьма или воспитание ребёнка. Кстати, если решите отказаться от ребёнка, или не удастся отдать ребёнка насильнику, позвоните мне, у меня лечатся пять бесплодных пар, они готовы взять ребёнка, но новорожденного и от здоровых родителей. У нас в области закрыли уже два детских дома, у родильных домов чуть ли не дежурят желающие взять отказника.  Но не всегда эти дети здоровы, а эти пять пар – люди не слишком здоровые и немолодые, больного ребёнка они брать не хотят. А отказники – часто дети алкоголиков, бомжей, мигрантов, матерей без документов, подчас они родят и тут же сбегают, не оформив отказ от ребёнка. Я думаю, что у вас всё получится. Вот моя визитка с телефонами, - и белый кусочек картона лёг мне в руки.
Вернувшись домой, я стала думать, как же Кирилл сумел подсыпать мне клофелин, понятно, что он мог это сделать, когда я сидела на банкетке в прихожей и говорила по телефону с Любой, но мимо меня он не проходил, вспомнила, все комнаты квартиры выходят на балкон, так что из своей комнаты по балкону Кирилл мог пройти на кухню, когда я была в прихожей, и сделать своё чёрное дело.
Школьная подруга Клара, с которой мы общаемся очень редко, узнав о моей беременности, предложила мне деньги на аборт в частной клинике, но время упущено, срок уже восемь недель. Я бы очень хотела сделать аборт, но не хочу рисковать жизнью, а риск есть, и огромный, пожалуй, стопроцентный, подробности по понятной причине я опускаю. Когда у меня только начались признаки климакса: нервность, плаксивость, приливы, я попросила врача вынуть из меня внутриматочную спираль, которая много лет предохраняла меня от беременности, я не собиралась замуж и не собиралась заводить любовника, зачем таскать в себе железо, а тяжёлых воспоминаний о своей семейной жизни мне хватит до конца жизни. И вынула я эту спираль за полгода до этих событий.
Кирилл, насильник, благополучно закончил школу и подал документы в наш университет на юрфак. Ужас! Уж из него юрист… А у меня одна забота – накормить того, кто во мне живёт, постоянно хотелось есть, все мысли о еде. Ещё одна проблема – мои дети, что им сказать. А как есть, так и сказала, только одна маленькая ложь, детям я сообщила, что у меня был роман, начало беременности прозевала, думала, что климакс, ребёнок не нужен, буду от него отказываться. Дети, дочь и сын, меня поняли, посочувствовали, предложили деньги на хорошую клинику для родов.
 Я стала вспоминать, а кто же отец Кирилла? Любу я знаю очень давно, видела все её семейные фотографии, но никогда не попадала мне фотография или её мужа, или какого-нибудь друга. И мне почему-то никогда не приходила в голову мысль спросить об этом подругу. А вдруг она тоже стала жертвой насилия? Я вспомнила, как она рассчитывала свою зарплату по статьям расхода: квартплата, кредит, одежда, обувь, еда, канцтовары сыну, школьные расходы. Но никогда она не говорила об алиментах или какой-то иной помощи от отца Кирилла. Что же, яблочко от яблони недалеко падает
 Я вспомнила, что Люба контролировала полностью жизнь сына, ни одна девушка Кирилла ей не нравилась, она всегда знала, где находится её сын и что делает.
 Я позвонила Любе и спросила, есть ли у них маска зайца.
 - Да, где-то была, смешная такая. Она тебе нужна? Я поищу, перезвони мне послезавтра, - ответила Люба.
  Я перезвонила Любе, ответ меня разочаровал – маски нет, но она была точно.
- Люба, а сохранилась ли какая-то фотография Кирилла в маске этого зайца? - Стараясь быть спокойной спросила я.
- Есть в альбоме, я перешлю тебе на телефон, жди.
Через десять минут фотография появилась в моём телефоне, да, в этой самой маске и был мой насильник, которого я видела   во сне.
  - Люба, ты говорила, что принимаешь клофелин? – Спросила я.
  - Да, я принимаю клофелин. Роза, а почему ты меня спрашиваешь об этом?
- Люба, просто я беременна от твоего сына. Он изнасиловал меня, когда я приходила к тебе с капустным пирогом. Он был в маске зайца. Помнишь, я тогда уснула на вашем диване. А до этого я оставила на кухне стакан с водой, чтобы принять анальгин, но позвонила ты, я вышла в прихожую, телефон- то был в прихожей в сумке, мы с тобой поговорили минут пять, может, десять, а стакан с водой стоял на столе на кухне. Я поговорила с тобой, ушла на кухню, приняла анальгин и запила его водой из стакана. Я не знаю, что мне подсыпал твой сынок в стакан, но я быстро уснула, и видела сон – на мне лежит мужчина в маске, но этот сон длился мгновение.
 - Роза, может, у тебя какие-то другие мужчины были?
 - Нет, Люба, никаких других мужчин не было, у меня же начался климакс, и никакие мужчины не нужны.
 Подруге я всё-таки сказала, что намерена отдать ребёнка ей и её сыночку, воспитывайте сами. Она похохотала, потом сказала, что у сына появилась приличная девушка из хорошей семьи, возможно, они поженятся, так что не надо портить её сыну репутацию. Парень несовершеннолетний, восемнадцать ему будет в сентябре, зачем ему ребёнок, даже его собственный? Да и самой Любе внук ни к чему, она молодая, она полжизни посвятила сыну, он вырос, а ей надо пожить для себя. Она посоветовала мне просто отказаться от ребёнка и забыть всё это, как дурной сон.
- И не вздумай принести своего ребёнка к моему порогу, вызову полицию, органы опеки и твой ребёнок отправится в детский дом, а ты в тюрьму, так и знай.
Ну, всё. Подруги по имени Люба у меня нет.
        Последующие события меня очень порадовали. Кто-то отравил всех собак в промзоне. Возмутилась партия «защиты животных». Травили собак ночью, очевидно, сырым мясом, и сразу вывезли их трупы, даже щенки пропали. Кто отравил собак – неизвестно. По-моему, надо памятник поставить тому, кто догадался это сделать. Бальзам на душу! Именины сердца! Я не живодёр, жалко собак как животных, но людей, искусанных и покалеченных этой стаей, жалко ещё больше. Однако шишки посыпались на мою бедную голову. Народ считает, что после моего выступления враги собачьей стаи с промзоны решились на такой, я бы сказала, подвиг. Да, подвиг, волков же можно отстреливать, когда они нападают на людей и домашний скот. А волки – далёкие предки собак. Если можно уничтожать волков, значит, можно уничтожать и собак, когда они перестают быть друзьями человека. Конечно, такой закон не будет принят благодаря стараниям партии «защиты животных».
         Я осмелела и решила выступить на очередном заседании нашей партии. Хочу предложить отдавать ребёнка, рождённого от насильника в семью самого насильника, требовать кормить и воспитывать его, а также обязать органы опеки проверять эти семьи. Сказано – сделано. И вот я на трибуне. Немного страшно, не побьют ли меня, не прогонят ли с трибуны, может, освистят. Но эту тему надо поднять. Выпила водички из бутылочки и вперёд. Присутствующие притихли и стали смотреть на меня. Я оглядела зал и обрадовалась – сегодня здесь одни только женщины, и можем поговорить, как говорится, о нашем, о девичьем.
      - Дорогие подруги! В прошлом своём выступлении я затронула очень больную тему для нашего города – проблему бродячих собак. Власти города так и не решили этот вопрос, очевидно, они все из партии «защиты животных», а не «защиты людей». Вы видите, что я в положении, наверно, вы порадовались за меня, а зря. Стыдно признаться, да, стыдно признаться, что меня усыпил клофелином и изнасиловал сын моей лучшей подруги, ученик одиннадцатого класса. Начало беременности я прозевала, полагала, что это климакс, аборт делать нельзя по медицинским показаниям, мне придётся рожать. Этот ребёнок мне не нужен, мне уже сорок пять лет, у меня двое взрослых детей и трое внуков. Очевидно, его ждёт детский дом. Но я хочу предложить принять закон или решение о передаче ребёнка, рождённого от насильника в семью самого насильника или его родственников, а органы опеки обязать проверять эти семьи. Возникает вопрос, а будет ли работать этот закон?
Немного истории. Когда-то давно, в Древнем Риме девушки вдруг стали кончать жизнь самоубийством и Сенат принял закон, согласно которому труп девушки-самоубийцы будет повешен вверх ногами на главной площади города – Форуме. И самоубийства девушек прекратились, им стыдно даже после смерти оказаться повешенными вверх ногами на людной площади. Хочу напомнить, что в Грузии и других южных республик нет детских домов и домов престарелых. Там люди живут большими семьями, потому и сироту вырастят, и одинокий старичок или старушка не пропадут, их приютят и о них позаботятся.
 Обращаюсь к матерям сыновей – воспитывайте их людьми, а не похотливыми козлами. Ну, захотелось парню женщину, так вызовите ему за деньги девушку по вызову. А ещё лучше отдайте в спорт, какой ему нравится, чтобы приходил домой с тренировки и падал от усталости.
 Я иногда смотрю программу «ДНК»: парень говорит, что предохраняться должна девушка, девушка говорит, что предохраняться обязан парень. А сколько изломанных судеб из-за насилия, то криминальный аборт, то венерическое заболевание, то психическое. А какова судьба рождённых от насильника детей? Иногда бывает, что мать всё-таки полюбит этого ребёнка, а бывает, что и возненавидит и будет мстить ему всю жизнь. Кто-то попадёт в детский дом. Я бы хотела знать ваше мнение по этому вопросу: что мне делать с этим ребёнком? – Я закончила свою речь и направилась на своё место.
- Отдайте его мне, пожалуйста! – Громко сказала Кристина Штейн, женщина лет тридцати, дорого и со вкусом одетая, в ушах блестит золото, на пальцах тоже золото, на шее – тройная нитка кораллов, - у меня нет детей. Мы с мужем много работаем, некогда ходить по детским домам, искать ребёнка на усыновление. Я очень прошу, отдайте мне вашего ребёнка, не надо отдавать его семье насильника, они его сдадут в детский дом, я уверена в этом. Я знаю ваших детей, они умные и красивые, надо полагать, что и этот ребёнок будет не хуже, если не лучше. Подумайте над моим предложением.
  - А я хочу предложить вот что, - на трибуне пожилая женщина, - если насильник согласен растить своего ребёнка, его следует освободить от уголовной ответственности. Если не согласен, садись в тюрьму и плати алименты на родившегося от тебя ребёнка. Моё мнение – надо увеличивать рекламу противозачаточных средств. В наше время женщины стали рожать поздно, за тридцать лет, надо получить образование, найти работу, сделать карьеру, выйти замуж, и уж потом родить ребёнка. А предохранялась ли она, или делала аборты? И сможет ли родить после нескольких абортов? И идут они в сорок лет, когда сделана карьера, удачный брак, на ЭКО, на суррогатное материнство. Предыдущий оратор подняла такую больную тему, как за неё взяться, как её разрешить. Я считаю, что у нас слабоватое половое воспитание мальчиков, да и девочек тоже.
       - Люди, о чём мы говорим, мы же партия «зелёных», а не благотворительная организация, - раздался голос из зала.
        - Всё правильно говорят, давно надо было поставить этот вопрос, ну и пусть, что мы партия «зелёных», вот о бездомных собаках поговорили, и кто-то их уничтожил. Сегодня поговорили о детях, рождённых от насильников, может, всё-таки будет принят закон, обязывающий насильника   или его родственников вырастить этого ребёнка, или платить на него алименты. И почему женщина должна портить своё здоровье абортами или вешать на шею государству рождённого ею ребёнка от насильника? Ну, конечно, это её право рожать или нет, - это уже совсем молодой голос позади меня, я повернулась и ободряюще улыбнулась девушке.
 - А что, если мы защищаем общество, значит, мы защищаем природу, ведь человек - это часть природы. Я предлагаю попросить наших журналистов поднять эту тему в прессе. Прошу вынести моё предложение на голосование.
 Короче, предложение поднять нашу тему в прессе принято единогласно. К сожалению, среди членов нашей «зелёной» партии нет журналистов, конечно, прежде всего придётся обратиться в редакцию областной газеты. Я задумалась обо всём этом и какое-то время сидела на своём месте. Кто-то подошёл ко мне и сел рядом. Поднимаю голову и вижу Галину Петрову, ей лет двадцать пять, умная приятная женщина.
      - Роза Викторовнв, я ведь тоже жертва насилия, меня изнасиловал мой жених, не захотел ждать свадьбы, и я порвала с ним, я его ненавижу после этого, ненавижу и своего будущего ребёнка, я пропустила срок для аборта. Что мне делать? – Спросила она. И тут я вспомнила про визитку, данную мне врачом- гинекологом. Быстренько достала из сумки и отдала собеседнице.
 - Эту визитку дала мне врач нашей консультации и попросила обратиться к ней, если надумаю отказаться от ребёнка, на её участке пять бесплодных пар, они хотят взять новорожденного, но от здоровых родителей, конечно, отказники есть, но не всегда здоровые, недоношенные, с физическими или психическими отклонениями. Эти люди не слишком молоды, чтобы брать больного ребёнка. Берите визитку, звоните, договаривайтесь, а я, пожалуй, приму предложение той женщины с кораллами. Ей нужен ребёнок, а мне – нет, наши интересы совпали, - Галина взяла мою визитку и встала. Подошла Кристина и села рядом.
 - Мы можем с вами поговорить? Вы готовы? – Кристина взяла меня за руки.
 - Давайте поговорим. Я хотела отдать ребёнка в семью его отца, хотела, но думаю, ему будет плохо в этой семье. Мать отца моего ребёнка – моя лучшая подруга, но сейчас дружба кончилась, моя одноклассница предлагала мне деньги на аборт, я бы охотно сделала аборт, но нельзя, для меня это смертельно опасно.
 - Я вас понимаю и сочувствую. Я часто думаю, почему, тому, кто хочет детей, Бог не даёт их, а кому не надо, он их посылает? – Тихо заговорила Кристина.
 - Человек верующий сказал бы, что это испытание для нас, я – неверующая, хотя и крещёная, - честно призналась я.
- А я верующая, я пришла к вере после неудачного аборта. Я столько молилась, кажется, Бог простил меня, послал хорошего мужа, но нет у нас деток. Сегодня я увидела вас и подумала, может, Господь привёл вас и меня в этот зал, и мы встретились неслучайно. Я против того, чтобы отдавать детей в семью насильника. Ничего хорошего из этого не получится. Детей надо передавать кому они нужны. Будем договариваться?
 - Будем, Кристина, пожалуй, вы правы, если вам нужен ребёнок, а мне нет, зачем я буду навязывать его биологическому отцу, тем более, что он ещё несовершеннолетний и находится под полным контролем со стороны матери, - и в это время мне сильно захотелось есть, даже забурчало в желудке, продолжая слушать Кристину, я достала сэндвич из сумки и начала его жевать.
- Роза, вы кушать хотите? Пойдём же в буфет, я вас угощаю, да и сама перекушу. Вы с таким аппетитом едите этот сэндвич, что у меня слюнки потекли, мне кажется. я весь буфет съем. Кстати, а вы еврейка, Роза?
 - Да, конечно, правда, мои предки, когда переселились сюда из Львова, где бывали еврейские погромы, здесь не было синагоги, и они приняли православие. У японцев есть поговорка: «Была бы вера, а боги найдутся». А сейчас я даже не знаю, есть ли в нашем городе синагога.
- А мои предки из Одессы, - задумчиво сказала Кристина, - синагоги нет, но будет, я слышала, кто-то в нашей диаспоре собирает   средства на строительство. Извините, а ваш насильник еврей?
- По-моему, да, подруга называет себя хорошей еврейской мамашей. Но я не знаю, кто отец моего насильника. Да, у меня же его фотография в телефоне, смотрите, правда, ему тут лет пятнадцать, но он уже брился.
  - А симпатичный парень, да, он еврей, настоящий еврей. Роза, ещё раз прошу, отдайте мне вашего ребёнка.
  - Да, забирайте, хоть сейчас, - пошутила я, - ну, мы идём в буфет? Сэндвич съеден.
  Через день мне позвонила местная журналистка и предложила встретиться. Я поняла, о чём будет разговор, и согласилась. Журналистка оказалась совсем молодой девушкой, два года назад она окончила факультет журналистики, не замужем, даже парня ещё нет – некрасивая, но мне она понравилась. Бывает так – человек некрасивый, но есть что-то в нём привлекательное. Так и эта Лариса. Мы хорошо поговорили. Своего жизненного опыта у девушки, можно сказать нет, но вот чужого, о чём она писала в своих статьях, как говорится, выше крыши. Удивительно, но она поняла моё предложение отдавать ребёнка, рождённого от насильника, семье самого насильника. Она обязательно напишет статью на эту тему в областную газету. Мы долго говорили с ней на эту щекотливую тему, оказывается, ей известны подобные случаи, кто-то сделал аборт в больнице, кто-то решится на криминальный аборт, кто-то оставит ребёнка и будет его воспитывать, кто-то откажется ещё в роддоме, одна девчонка отнесла новорожденного прямо из родильного дома в бэби-бокс, но её родители заставили забрать его. Ну, и криминальные, страшные случаи, но я попросила Ларису не рассказывать мне об этом.
 Но один интересный случай она мне всё-таки рассказала. Парень избил и изнасиловал девушку, её нашли прохожие, вызвали скорую.  Парня по решению суда отправили в колонию, где он затеял ссору с сокамерниками и был убит. Девушка долго лечилась после избиения, но оказалось, что она ещё и беременна. Она родила здоровую девочку, отказалась от неё и дала согласие на удочерение. Родители парня, узнав о смерти сына, а потом и о рождении внучки, попытались вернуть девочку, но её уже удочерили. Они подали в суд, долго судились с администрацией родильного дома, пытались узнать кто приёмные родители, эти люди пытались убедить суд, что они первые в очереди на усыновление, как ближайшие родственники, но бесполезно, суд отказал им во всех требованиях. Парень был единственным ребёнком, балованным, которому всё прощалось. Родители парня пытались наладить хорошие отношения с самой девушкой, но её родители со скандалом прогнали их.
На очередное заседание нашей партии «зелёных» пришёл депутат Городской Думы Уткин Вениамин Михайлович. Выслушав моё выступление, Ларисы и других людей, он сказал следующее:
- Советую договариваться с семьёй насильника о передаче им рождённого Вами ребёнка. Если им нужен этот ребёнок, они его возьмут, если же нет, отказывайтесь от ребёнка официально, может, его усыновят. Однако не советую оставлять ребёнка у порога и звонить в дверь, согласно Уголовного Кодекса этот поступок расценивается как оставление в опасности и наказывается весьма строго. А ещё советую не скрывать сам факт насилия, а сразу идти в полицию и писать заявление, чтобы преступник не ушёл от наказания. Я против того, чтобы принимать закон о передаче ребёнка, рождённого после насилия семье самого насильника, ничего хорошего из этого не выйдет. Стыдно идти в полицию, приходите на приём ко мне, я постараюсь помочь, обещаю, я понимаю ваши проблемы, у меня самого дочери и внучки, не дай Бог, с ними что-то подобное случится, честное слово, не знаю, останется ли жить насильник вообще, - и он приподнял над трибуной увесистые кулаки. - По личным вопросам я принимаю каждый четверг с двух часов и до последнего посетителя.
После своего выступления депутат подошёл и сел рядом со мной.
- Роза Викторовна, если не секрет, кто ваш обидчик? – Тихо спросил он.
- Сын моей подруги, ученик одиннадцатого класса, восемнадцать ему будет в сентябре, он что-то подсыпал мне в стакан с водой, я уснула, он надел маску зайца. Я урывками видела эту маску.
- Да, с детьми я не воюю. Так вы что, хотите этому ребёнку отдать своего ребёнка?
- Этому ребёнку в сентябре будет восемнадцать, так что пусть отвечает за свои поступки. Поначалу да, я хотела передать своего будущего ребёнка семье насильника, но Кристина попросила отдать ей ребёнка, и я согласилась. Можно сказать, даже успокоилась, что мой ребёнок попадёт в хорошие руки. Кристина – еврейка, я тоже, и мой ребёнок – еврей. Кристина давно искала отказника по родильным домам, да, есть дети, но ей хотелось бы именно ребёнка еврейской национальности.
- Это почти невозможно, евреи не отказываются от своих детей, а почему отказываетесь вы?
- Во-первых, мне уже сорок пять, во-вторых, у меня двое взрослых детей, трое внуков, и к Новому году будет четвёртый. Ну, не хочу я этого ребёнка, если бы он был от любимого человека, а то со мной обошлись так подло, да ещё в маске зайца.
- Я вас понял и не осуждаю. Да, насильник в маске зайца, значит, он трус. Кристина что-то обещала вам за ребёнка? Деньги или бриллианты?
- Она ничего не обещала, и я ничего не просила, у нас не было разговора об оплате. Но если она что-то мне предложит, я не откажусь.
- И правильно. Любой труд должен оплачиваться, особенно ваш. Я бы вам предложил миллион. Вы знаете, наверно, на ближайшем заседании Городской Думы, а это будет осенью, я поставлю вопрос, можно ли ребёнка, рождённого от насильника, предложить воспитывать семье насильника или насильник должен отправиться в места отдалённые. Не знаю, поймут меня или закидают овощами, но этот вопрос я поставлю. Желаю вам благополучно родить, да и вообще, всего самого-самого. А мне надо ещё кое с кем поговорить, - и Вениамин Михайлович пересел на другой ряд.
А тем временем в зале шёл спор, особенно спор разгорелся после выступления депутата. Но мне стало что-то не по себе от шума, и я потихоньку вышла из зала. Следом вышла девушка, подошла ко мне:
- Можно попросить у вас совета, как мне быть. Меня в подъезде изнасиловал незнакомый парень, было поздно, я шла после второй смены, поскольку я умею рисовать, я нарисовала его портрет, сходила в полицию, заявление у меня взяли, с портрета сняли копию, но я сомневаюсь, что мне помогут.
Я подумала и решила обратиться к Вениамину Михайловичу, вернулась в зал, подсела к нему, изложила суть проблемы. А ведь он молодец! После того, как последний оратор кончил говорить к трибуне, он поднялся и пошёл на трибуну.
- Друзья, вот этот подонок изнасиловал девушку, - и он развернул портрет, - я предлагаю вот что: я размножу в канцелярии этот портрет, все вы возьмёте копии и будете раздавать прохожим, клеить на столбы, стены, куда угодно.
Он ушёл с трибуны и народ потянулся за ним. В канцелярии он дописал на портрете: разыскивается насильник девушек, звонить 02. В канцелярии был ксерокс, несколько минут и на стол легла пачка бумаг. Мы все разобрали портреты и стали выходить из здания. Денёк был тёплым, и на улицах гулял народ. Наши портреты люди охотно разбирали, ещё бы, там было написано: насильник девушек.
Позже я узнала, что парня привели в полицию его родители, они спасали его от самосуда соседей, парень уже прославился приставаниями к девушкам, его уже били братья и отцы обиженных девушек. Родители попросили кастрировать сына, так надоели его похождения. Меня удивило, что Вениамин Михайлович написал на портрете именно насильник девушек, глаз – алмаз, как говорится.
А назавтра был визит к гинекологу, точнее, на УЗИ, и, как гром с ясного неба - у меня двойня. Вес в норме, давление в норме, последние анализы тоже в норме. Двойни у нас в роду случаются, но редко. Я порадовала Кристину этим сообщением. Кристина предложила пожить у них на даче, она не очень далеко от города, но в экологически чистом районе, неподалёку – озеро, за посёлком сосновый лес, он очищенный, проложены дорожки. На работу меня будет привозить муж Кристины, точнее, водитель мужа, муж плохо видит и не может сам водить машину. Можно поехать прямо сейчас, Кристина привезёт меня на своей машине. Я согласилась, и мы поехали. Кристина хладнокровный водитель, не лихач. Она молчит, я тоже. Машин на дорогах много, но пробок нет. Ехали мы совсем недолго.
Дача Кристины мне понравилась, здесь тихо, правда, поют птицы, но это приятно. Небольшое двухэтажное здание из красного кирпича, асфальтированный двор, цветник, сад и огород огорожены забором, нижняя часть которого состоит из такого красного кирпича, а верхняя – фигурная чугунная решётка, такой же решёткой огорожено крыльцо в дом.  Я попросила устроить меня на первом этаже, мне стало трудно подниматься по лестницам, а здесь высокие потолки и потому крутые лестницы. Нет проблем, на первом этаже имеется гостевая комната, она угловая, с двумя окнами и небольшим  балкончиком. Кровать, диван, круглый стол посередине, на окнах узамбарские фиалки всех цветов, пара кресел и большой телевизор на стене. Небольшой сервант с чайной посудой, фужерами и рюмками. На столе кувшин с водой и пара стаканов.
- Нравится вам здесь? – Спросила Кристина.
- Очень нравится, - вполне искренне ответила я.
- Тогда идём обедать.
В небольшом зале круглый стол уставлен тарелками с едой. Около стола стоит пожилая супружеская пара, милые, приветливые люди, это родители Кристины: Елена Андреевна и Борис Егорович. Кристина представила нас друг другу.
- Роза Викторовна вы любите форшмак? – спросила меня Елена Андреевна, когда сели за стол.
- Конечно, люблю, вообще я люблю селёдку во всех видах, но форшмак особенно, - ответила я, оглядев голодными глазами все блюда: противень с кусками курицы и запечённым картофелем, фаршированный судак, ваза с фруктами, сырный салат и сам форшмак.
Но вот я наелась, напилась чаю с яблочным вареньем, и прислонилась в спинке стула.
- Роза Викторовна, расскажите, пожалуйста, как делается, допустим, зефир, я обожаю зефир, - попросил Борис Егорович.
- Довольно просто: фрукты иди ягоды варятся, из них потом делается пюре, из яиц добывается белок, взбивается в пену, добавляется в пюре, потом в него добавляется сахарная пудра, агар-агар, различные добавки, например, лимонная кислота, ванилин, пищевой краситель. Машина всю эту массу взбивает до нужной консистенции. Далее дозатор формует половинки зефира, зефир сушится, если надо зефир покрывается шоколадной глазурью, если надо половинки соединяются попарно. Если вам интересен процесс изготовления сладостей, я могу предложить учебный фильм о том, как делается карамель, конфеты, шоколад, печенье. Он длится часов шесть. Очень полезный фильм, если вам интересна эта тема. Кстати, я своим детям раньше показывала этот фильм, чтобы не смотрели всякую чепуху.
- Да, нам интересна эта тема. Мы все сластёны. Сладкое как-то успокаивает. Лучше конфетки, чем таблетки, я убеждён в этом, - с улыбкой сказал Борис Егорович.
- Не иначе вы медик, если так говорите, - предположила я.
- Мы все – фармацевты, - уточнил мой собеседник.
- А моя бабушка говорила: лучше котлетки, чем таблетки, а моя бабушка была поваром.
- И это тоже правильно, - согласилась с моей бабушкой Елена Андреевна. – Правильные котлетки заменят любые таблетки.
- У нас гости? – На пороге появился симпатичный мужчина среднего роста. – Я извиняюсь за опоздание к ужину, надеюсь, вы уже поужинали, но мне что-то досталось, представьте меня гостье. Я - Ефим Леонидович, а вы Роза Викторовна.
Я кивнула, а Кристина взяла меня под руку.
 - Ну, а мы пошли в сад, надо показать гостье наши владения. Надеюсь, ты поужинаешь один.
- Конечно, девочки, идите, после грохота в цехе так приятно побыть одному, ага, курочка ещё не остыла, и  картошечка тёплая, форшмак я доем, с вашего позволения, салат тоже, я пошёл мыть руки, - он переглянулся с Кристиной и даже подмигнул ей. Явно, у них хорошая семья.
Сад моих новых знакомых поразил меня: если у моих друзей, хозяев шести соток, высоченные яблони, сплошные ковры плантаций клубники, цветы, растущие в разных местах. А тут ровные невысокие яблони, груши, вишни, с них можно срывать плоды без лестниц, клубника, посаженная квадратно-гнездовым способом, аккуратный квадрат картофеля, ровные грядки других овощей. А цветы буйно красуются перед домом. Довольно широкие дорожки как будто расчерчены по линейке и посыпаны крупным песком. Несколько лавочек в саду и в огороде раскрашены в разные цвета. А в центре сада расположилась симпатичная беседка, удачно расположилась неподалёку от входа на кухню, понятно, туда можно вынести посуду для чая или обеда.
Всё, я устала и хочу спать. Кристина поняла это и увела меня в дом. В комнате, предложенной мне, я не заметила маленькую дверь в душевую. Я смогла только умыться и раздеться, уснула ещё до касания головы к подушке. Проснулась утром и не поняла, где нахожусь. Окна комнаты выходят на восток, и вечером комната показалась мне темноватой, но утром - солнце на полу, стене и потолке, и сразу такое радужное настроение, как говорится, именины сердца.
Завтрак собрал всех за столом, опять вкусная еда, лёгкая дружественная беседа. На работу меня привезла Кристина. И так каждый день возит меня туда и обратно. Её муж выезжает на работу очень рано. А мою пустующую квартиру Кристина предложила кому-нибудь сдавать, я позвонила дочери Светлане, обо всём ей рассказала, она сказала, что младший брат её мужа, Валера, живёт в общежитии университета, в котором учится. Валера хороший мальчик, учится почти на пятёрки и получает повышенную стипендию. Мне он очень понравился, а поскольку Светлана просит за него, я сразу согласилась. Светлана с мужем живут в пригороде в семье мужа, хотя от этой семьи осталась только мама, отец зятя полгода назад умер.
Здоровье моё на удивление было неплохим. На удивление, потому, что первые две беременности протекали не очень гладко, но я научилась бороться с токсикозом, утренней тошнотой, приучила себя не пить много воды, чтобы не было отёков, не переедать, и каждый вечер гулять насколько хватит сил. Ну, и, конечно, спокойствие, расслабленность, хорошее настроение. Я уже знала, что у меня будет операция кесарева сечения, я была согласна на всё, лишь избавиться от этой беременности. Рожать двоих в моём возрасте просто страшно, я опасалась, что мои дети будут крупными, поскольку подруга высокая и, как говорят, «в теле». И сыночек её немного не дорос до мамочки, но ему только семнадцать. Подруга постоянно сидит на диетах, но безуспешно.
Но вот я и в декретном отпуске, успешно передала свои дела. В мой последний рабочий день вызвал меня к себе начальник и спросил:
- Ну, что, Роза Викторовна, когда вас ждать из декрета, через три года или сразу на пенсию выйдете?
Я поняла. что ему надо сказать правду, в самом деле, принимать кого-то на моё место или нет.
- Роман Алексеевич, если честно, я стала жертвой насилия, я рожу и откажусь от ребёнка, мне он не нужен, был бы он от любимого человека или мужа – другой разговор, но насильник был в маске зайца. Так что, на работу я выйду через два месяца после родов, значит, через четыре месяца, считая сегодняшний день.
Бедный Роман Алексеевич на пару минут замер, потом схватился за голову, за сердце, налил себе воды, выпил полграфина, достал из стола бутылку с каким-то алкоголем и стал пить прямо из горлышка.
- Я прожил такую трудную жизнь, столько испытаний выпало на мою долю, но такое немыслимо представить. Почему вы не сказали мне об этом насильнике, кто он и сколько ему лет, уж я бы его? – И он потряс солидным кулаком.
- Это сын моей лучшей подруги, ему недавно исполнилось восемнадцать, и он поступил на юрфак нашего университета.
Роман Алексеевич вытер пот со лба, опять глотнул из бутылки.
- Что же вы не сделали аборт? – Хрипло спросил он.
- Я упустила время, я думала, что у меня климакс.
- А у моей жены было наоборот, она решила, что беременная и пошла проситься на аборт, а ей сказали, что это климакс, - и Роман Алексеевич нервно рассмеялся. – А в коллективе знают обо всём этом?
- Нет, у меня не хватило смелости сказать правду.
- Роза Викторовна, я вас понимаю, клянусь, что никому не скажу то, что узнал сегодня. Я даже не знаю, как быть, принимать кого-то на ваше место или нет.
- Нет, я выйду на работу через четыре месяца, клянусь.
- Роза, давай я тебя обниму, я легонько, за плечи. А животина у тебя такой, будто тебе вот-вот рожать. У меня трое детей и четверо внуков, в этом плане я человек опытный. Всего тебе самого. Буду молиться за тебя.
На том мы и расстались.
Итак, я поселилась в семье Кристины. Однажды Елена Андреевна рассказала мне, что случилось с Кристиной. Её изнасиловал на улице почти перед домом незнакомый мужчина, он замотал ей лицо её же собственным шарфом. У Кристины наступила беременность, она сразу догадалась об этом и сказала маме. Аборт был сделан в лучшей клинике города, у лучшего врача, но что-то пошло не так и приговор – бесплодие.
Как-то я сидела в качалке после ужина, сытая и довольная, сложив руки на животе.
- Какая же ты красивая, Роза. Как бы я хотела увидеть Кристиночку с таким животом. Как я ругаю себя за то, что отправила на аборт, почему не заставила родить, она же была несовершеннолетней, решение зависело от меня.
- А может, вы правильно сделали, она девушка чувствительная, а вдруг бы попыталась наложить на себя руки? Известны подобные случаи. Вы же хотели, как лучше, вы были уверены, что всё будет хорошо. Не надо себя казнить. Прошлое не вернуть. Думайте о будущем.
Два декретных месяца пролетели быстро. Перед Новым Годом я в четвёртый раз стала бабушкой. После Нового Года я легла в клинику, куда устроила меня Кристина. А на православное Рождество выяснилось, что я перехаживаю, меня позвали на операцию, и я с радостью побежала с мыслью, что сегодня всё кончится. Я попросила операционную бригаду об одном:
- Я не хочу слышать плач моих детей, уж вы постарайтесь.
- Не услышите, гарантируем, - ответил молодой мужчина и надел на моё лицо чёрную маску. Я успела глянуть на часы в операционной: 9.15 утра.
Спустя какое-то время я услыхала своё имя, меня звал незнакомый голос. Я быстро пришла в себя, оглядела операционную: только я и тот молодой мужчина. Он спросил меня, какой сегодня день, год, кто у нас президент. По-моему, я ответила правильно. Поглядела на часы на стене: ровно 11. Ну, всё, мои мучения позади, сейчас только оправиться после операции, встать на ноги. Живот болит, но эта боль терпимая. Только грелка на животе очень холодная.
Меня привезли в палату, переложили на кровать с высокой спинкой. И вдруг вошла Елена Андреевна и улыбнулась.
- Я буду ухаживать за вами, Роза Викторовна, пить хотите? – И она выжала мне в рот воду с ватки. – Больше нельзя, а вот лицо я протру. Не холодно? А то попрошу ещё одно одеяло.
- Нет, не надо. Кого мы с вами родили? – С трудом спросила я, даже не спросила, а просипела
- Вы же обещали девочку и мальчика, вот они и получились. Они здоровые, почти по дв
 килограмма весом каждый. Спасибо вам за них. Извините, вы не передумали отказываться от них?
- Нет, они ваши, забирайте их и не показывайте мне, - опять просипела я и уснула.
Очнулась на следующее утро, после завтрака пришла с обходом врач. За её спиной стояла Кристина и пыталась улыбнуться, именно пыталась. После осмотра и беседы врач подала мне четыре бланка. Я поняла – это документы на отказ.
- Можно меня повыше поднять? – Попросила я. Изголовье кровати было поднято, и мне под спину подложили ещё одну подушку. Я написала в бланках на отказ свои данные, а также данные отца мальчика и девочки.
- Кристина, как ты их назвала?
- Абрам и Мария. Ты не против, Роза?
- Нет, - и я вписала эти имена в отказные бланки, но фамилию написала свою, потом в бланки согласия на усыновление. Потом я уснула.
В больнице я пробыла десять дней, всё это время со мной пробыла Елена Андреевна. Кристина пришла только раз – проститься, она с детьми уезжает, куда – секрет. Ясно, она хочет сохранить тайну усыновления. После выписки меня привезли в дом Кристины, Елены Андреевны и Бориса Егоровича. Я не пожалела, что отказалась от детей. Мне хорошо, правда, я ещё очень слаба. Самостоятельно я, извиняюсь, только в туалет хожу. По-прежнему, готовит Елена Андреевна, Борис Егорович чистит дорожки во дворе от снега, приходит румяный и весёлый. Елена Андреевна режет для меня котлеты на кусочки, из рыбы достаёт косточки, даже хлеб к столу режется на небольшие кусочки.
В конце января я заболела бронхитом, кашляла страшно, даже немного оглохла от него, температура была не очень высокой, но держалась две недели. Для меня варили куриный бульон, манную кашу, клюквенный морс, ничего другого мой желудок не принимал. Врач приходила раз в неделю, Елена Андреевна сама ставила мне уколы и капельницы. Часто я слышала, как она молится на незнакомом мне языке. Вот выздоровлю, сама буду молиться за её здоровье и здоровье её мужа, схожу в церковь, свечку поставлю.
Визит к гинекологу после родов меня удивил:
- Ну, как, приливы бывают, перемены настроения, хочется то плакать, то драться, то смеяться? – Спрашивает врач немного насмешливо. Я задумалась, а правда, где мои приливы, перемены настроения.
- Да, действительно, приливы кончились, я стала такая спокойная, ни драться, ни плакать, ни смеяться, как будто другим человеком стала.
- Не жалеете, что родили, аборт-то неизвестно чем бы кончился?
- Так у меня же выбора не было, я и успокоилась. Тем более, что я знала, кому отдам своих детей, и даже жила в доме приёмных родителей, точнее, до сих пор живу, - похвасталась я.
- Ну, что же, повезло вам, скорее всего, вы сами помогли себе самой, чтобы вам повезло.
Я поблагодарила врача за профессионализм и за умение убеждать.
Но вот, первого марта, Елена Андреевна и Борис Егорович сообщили мне, что они уезжают, куда не скажут. Этот дом они дарят мне за детей, Абрама и Марию, а также обе машины, Кристины и Ефима Леонидовича. Они вручили мне документы на дом и машины. Если мне нужны будут деньги, то в банке открыт счёт на моё имя, вот карточка того банка. А ещё они расписали на большом картоне, где на какой грядке что должно расти, где лежат семена, какие заготовки лежат в холодильнике, в погребе, где лежат квитанции об оплате за дом и прочие платежи. А неподалёку находится магазин, точнее, универмаг, там имеется банкомат, который принимает любые платежи.
 Мы тепло простились, мы так сдружились за это время. Но я их понимаю – их ждут дочь, зять и внуки. На их телефоны приходили снимки детей, они украдкой от меня рассматривали их.
На работу я позвонила ещё из больницы, и прежде всего Роману Алексеевичу, он тяжело вздыхал, охал, предложил мне пригласить коллег в гости, я согласилась и назначила дату – четвёртое марта. Раньше я не могла принимать гостей, ходила скрючившись, лицо бледное, круги под глазами, живот медленно опадает. Восьмого марта я жду в гости дочь со всей многочисленной семьёй, надо же мне познакомиться со внуком. Кстати, Роман Алексеевич, не смог удержать язык за зубами, и выдал все мои тайны, сначала ему не поверили, позвонили мне, и я подтвердила всё, что сказал Роман Алексеевич. А, впрочем, это даже к лучшему, что он всё рассказал, мне трудно было бы признаться коллегам, что я отказалась от детей.
И вот четвёртого марта собрались мои коллеги, они с трудом нашли мой новый дом, сначала удивились, узнав. что дом подарен мне за детей, да ещё и две машины, не новые, с солидным пробегом, но в хорошем состоянии. Однако, подумали и пришли к выводу, что плата вполне достойная.  Мои коллеги гадали, куда могли увезти детей, и единогласно решили – в Израиль, поскольку машины оставили, их же можно перегнать или перевезти по железной дороге. В Израиль перевозить эти машины весьма дорого, наверно, проще купить авто в самом Израиле.
Роман Алексеевич дорвался до стола с едой, произнёс тост: «За тебя, Роза!», и начал есть всё подряд. Как приятно видеть такое отношение к твоей готовке. Я поняла, что это нервное, просто он очень переживал за меня и переживает до сих пор, вот и заедает свои переживания.
Зато коллеги засыпали меня вопросами: «Как самочувствие?», «Как прошла операция?», «Видела ли детей?», «Почему живот вырос, почему не худеешь?», «Почему так хорошо выглядишь?», «Когда на работу выйдешь?», «Покажи свой шов». Оказывается, на моё место приняли молодого человека, а когда я выйду на работу, он будет замещать другую коллегу, которая скоро уйдёт в декретный отпуск. По словам Романа Алексеевича, когда-то давно, после организации фирмы, набрали молодых, но со временем они дружно вышли на пенсию, опять набрали молодых, но те стали уходить то на сессию, то в декретный отпуск. Страшно представить, но когда-то декретный отпуск был месяц до родов, месяц после и до года неоплачиваемый отпуск по уходу за ребёнком. Если раньше декретный отпуск не был трагедией для коллектива, то в наше время отсутствие коллеги на три с лишним года если не конец света, то около того.
Молча выслушали мои коллеги, как получилось изнасилование, парень был в маске зайца.
- Девушки, не ходите к подругам, у кого есть сыновья старше десяти лет, - резюмировал мой рассказ Роман Алексеевич, оторвавшись от еды.
- А если у нас самих есть сыновья старше десяти лет, то подруг не приглашать в гости? – Спросила коллега.
- Приглашать, но сына не выпускать из детской и самой быть дома, - ответил Роман Алексеевич.
Седьмого марта позвонила мне подвыпившая Любаша, спросила о делах, о здоровье, о детях. Она удивилась, узнав, что я отказалась от детей, прежде всего удивилась, что детей было двое. Её сын так и не признался, что насиловал меня, и она склонна верить ему, а не мне, тем более, что доказать этот факт я не могу – детей-то нет. Её сынок успешно учится на первом курсе юрфака, встречается с хорошей девушкой из приличной семьи.
- Люба, помнишь, ты рассказывала, что контролируешь каждый шаг своего сына, ты всегда знаешь, где он находится и что делает. Ты запрещала ему заниматься спортом, запрещала встречаться с друзьями, требовала, чтобы он занимался учёбой и ничем больше. Я не ошибаюсь, Люба?
- Да, всё так, и что дальше?
- А то, что ему явно нужна была женщина, а ты запрещала встречаться с девушками, а тут ему я подвернулась. А может, это ты подсказала сыну насиловать меня, для того ты и задержалась? – Гневно выдала я бывшей подруге свои подозрения, а она просто отключила телефон.
Восьмого марта приехала моя дочь Светлана с мужем, свекровью, дочкой Юленькой и сыночком Юрочкой. Они удивились, увидав подаренный мне дом и две машины в гараже. Ну, дом старый и небольшой по современным понятиям – сто квадратов, машины не новые и с пробегом. Неважно, дарёному коню в зубы не смотрят. Я же не отказалась от подаренного, меня всё устраивает, до машин только ещё не добралась, главное, вспомнить, где газ, а где тормоз. В магазин за продуктами хожу пешком, магазин недалеко, минут десять неспешной ходьбы. Мои родственники оглядели дом от чердака и до подвала, и не нашли ни одного изъяна. А я была рада внуку Юрочке, с трепетом взяла его на руки, я боялась, что он заплачет, но он так серьёзно поглядел на меня и вдруг улыбнулся. Сестричка Юля не отходила от него, мальчик уже узнавал Юлю и поворачивал головку на её голос. И что-то шевельнулось в моей душе, я подумала, а как те дети, рождённые мной, как им живётся, плачут они или   смеются, не болеют ли?
Благополучно я вышла на работу, и жизнь потекла как обычно. Я втянулась в садово-огородные заботы, я только прикупила семенной картофель голландской селекции, попались мне на глаза саженцы винограда, и я купила их, а ещё розы, новые розы появились в моём саду. Дом убираю сама, зимой сама чищу дорожки от снега, готовлю для себя тоже сама. Зато летом приезжают внуки, не на всё лето, на месяц, не больше, такая радость. Светлана и её муж Сергей помогли перекрыть крышу моего дома современным материалом, поменяли все окна, поставили более солидную и прочную входную дверь. Поскольку наш посёлок охраняется, то заодно сменили сигнализацию в доме – я же проживаю одна.
После того, как я взяла на руки и прижала к себе внука Юрочку, я стала постоянно вспоминать рождённых мной детей, я здоровалась с ними, желала им доброго утра, желала им здоровья, здоровья их приёмным родителям, бабушке и дедушке. Я пожалела, что не настояла на общении с Кристиной, я бы знала, как там дети, хотя бы видела их фотографии, много мне не надо. Интересно, а как другие женщины, отказавшиеся от детей, вспоминают их, жалеют о содеянном? Я-то не видела и не слышала своих детей, а те, кто видел и слышал рождённого ребёнка, и потом отказались от него, не преследовали ли их голос и личико ребёнка?
Так прошли пятнадцать лет. Внук Юрочка вырос, как и остальные мои внуки и внучка, но только при виде Юрочки я остро вспоминала как родила и отказалась от двух детей. Я вышла на пенсию, но не скучаю. Наш посёлок довольно старый, от советских времён сохранился Дом культуры, по-прежнему, как в советские времена работают кружки, музыкальная студия, спортивные секции – имеется спортзал, и, конечно же, хор пенсионеров. Нашёлся преподаватель музыки, бывший преподаватель, но, как известно, бывших не бывает. И почти каждый день мы собираемся и поём.
Когда я пришла в первый раз на репетицию хора, обратила внимание трибуну, стоявшую в углу сцены. Я поднялась на сцену и встала за трибуну. Как давно я не выступала!
- Проведите политинформацию, что и где происходит, по телевизору много говорят, но непонятно, - раздался чей-то голос из зала.
Ну, что же, политинформацию так политинформацию. Я смотрю телевизор, но не люблю сериалы и художественные фильмы, обожаю политические программы.
- Зрителю нужна политинформация? Я не возражаю. Слушайте.
С тех пор перед каждой репетицией я провожу политинформацию, иногда после моего выступления разгорается спор, кто лучше: Трамп или Байден? Будет ли война, и кто её начнёт? Распадётся ли Украина? Кто будет нашим следующим президентом? Иногда получалось так – пришли, чтобы попеть, а получался спор до хрипоты. И потом трудно было переключиться с политики на песню. Однако, никто не предлагал прекратить политинформации.
Мне понравился один мужчина, Павел, вдовец, мой одногодок, он охотно посещает хор, поёт неплохо, но, мне кажется, ему нужно просто общение, хотя он живёт в семье дочери, а в ней толпа внуков. Постепенно мы стали ходить после репетиции вместе, сначала он меня проводит, потом идёт к себе домой. Но вскоре его стала встречать дочь или кто-то из внуков. Что это? Ревность? Или нежелание видеть отца и дедушку снова счастливым. Как-то Павла пришёл встречать с репетиции зять, он был подвыпивши, я в лоб спросила его, зачем они встречают Павла. Зять честно сказал – они боятся, что Павел женится, и они потеряют его пенсию, солидную пенсию. Хорошо, что Павел не слышал этих слов. Кстати, я сама не горю желанием выходить замуж за кого-либо, мне хорошо одной. Но общаться с кем-то надо, да и песни петь, зачем зарывать свой талант в землю.
Однажды я смотрела программу «Жди меня». У меня был полдник, я пила кофе с баранками. Слушала я рассеянно, я наслаждалась кофе и свежими баранками с маком. Но вот ведущий объявил, что покажет плёнку из Хайфы, на экране появились двое подростков, очень грустных подростков, Авраам и Мариам, и рассказали свою печальную историю.
Они отдыхали в летнем лагере, когда родственники, бабушка с дедушкой и мама с папой, поехали навестить их, но попали в аварию, на их машину сзади наехал большой грузовик, бабушка с дедушкой погибли на месте, мама с папой выжили, но находятся в реанимации. Дети предложили свою кровь родителям, но выяснилось, что она не подходит им, они не родственники. Папа был в коме, а мама сказала, что дети приёмные, их биологические родители живут в России, но не назвала город – впала в кому. Детям назначили опекуна, ему удалось выяснить из какого города родители и бабушка с дедушкой приехали пятнадцать лет назад, и дети назвали мой город. Детей зовут Авраам и Мариам и фамилия их Штейн, а это фамилия Кристины.
И я поняла – это мои дети. Я упала на пол и завыла, я вдруг страшно пожалела, что отказалась от них, мне стало жаль этих детей, что они оказались в такой беде, и рядом с ними какой-то опекун. Почему я не интересовалась их жизнью, почему не захотела видеть их. Почему я такая дура? А мои ли это дети? Хотя девочка походит, пожалуй, на отца, а мальчик походит на меня. А вдруг я это придумала? Что-то надо делать! Ага, надо послать в Хайфу свой биоматериал, и найти биоматериал их отца, а как его добыть? За его судьбой я немного, но слежу, знаю, что он адвокат, имеет собственную контору, ну, не контору, а кабинет с табличкой на двери. Решено, завтра иду туда добывать биоматериал. Адрес в Хайфе я успела списать с экрана. Интересно, а где находится эта Хайфа? Открываю интернет – Израиль, точнее, север Израиля на берегу Средиземного моря.
И вот я перед дверью с его фамилией, именем и отчеством. Узнает ли он меня? Надо надеть тёмные очки. А что я ему скажу? Пожалуй, спрошу про завещание, как поделить между детьми дом и две старые машины, да, машины старые, но они на ходу, и я езжу на обеих. Захожу и смотрю на своего насильника – он сильно изменился, возмужал, светлый костюм, модная стрижка, дорогой парфюм, маникюр, обручальное кольцо и перстень с чёрным камнем.
Я задала ему свой дурацкий вопрос, он стал серьёзно рассказывать, как надо составить моё завещание, а я шарила глазами по столу и думала, что можно украсть. Ага, обгрызенные карандаши, хорошо, берём, надо что-то ещё, опять шарю глазами под тёмными стёклами, ага, скомканный бумажный платок, у него явно насморк, он говорит слегка в нос. Кирилл неловко двинул рукой и что-то уронил на пол, нагнулся, я не растерялась, хапнула карандаш и платок, сунула в сумку, и сделала непроницаемое лицо.
- Ну, вы поняли меня? – Спросил он, разогнувшись.
- Я всё поняла, большое спасибо, я сделаю так, как вы мне сказали, - я вежливо улыбнулась, поднялась, но хозяин меня остановил.
- Возьмите мою визитку, звоните, если возникнут затруднения, - и протягивает две визитки, - можете кому-нибудь отдать вторую.
Потом лаборатория, я объяснила свою проблему, меня поняли, взяли мазок изо рта, всё запаковали, я расплатилась и поехала на почту, отправила биоматериал в Хайфу. Конечно, я написала письмо, в нём я указала свой адрес, телефон, электронный адрес, а также фамилию, имя и отчество. Поскольку имеется визитка предполагаемого отца со всеми реквизитами, то ничего не писала о нём.
Через пару дней я позвонила бывшей подруге Любаше и спросила, видела ли она ту программу «Жди меня»? Не кажется ли ей, что дети из Хайфы – её внуки?
- Да, я видела эту программу, видела детей из Хайфы, я не считаю, что они могут моими внуками, ты, Роза, выдаёшь желаемое за действительное, - спокойно ответила Любаша, но я слишком хорошо её знаю, я поняла, что она мне лжёт, она подумала, что эти дети могут быть её внуками. Может, даже она и пожалела, что в своё время отказалась от предложенных ей детей. Тем более, что Кирилл и его жена в Инстаграме сообщили как-то о своём нежелании иметь детей вообще, более того, ждут совета кого из них стерилизовать, а кого кастрировать. Инстаграм молчит, но некоторые обзывают их дураками. И правильно. А Люба отказалась от внуков, чтобы устроить личную жизнь, может, даже выйти замуж, и ничего из того, о чём она мечтала, не случилось. Сын живёт отдельно, Люба осталась одна, и, судя по голосу, выпивает.
Потом позвонила дочь, спросила, смотрела ли я программу «Жди меня»? Не мои ли это дети? Не пожалела ли я, отказавшись от таких красивых и умных детей? Не буду ли звонить в Хайфу? Ей кажется. что девочка похожа на неё, Светлану. Я всё честно рассказала.
Потом позвонил сын из Смоленска с теми же вопросами. Трубку взяла его жена Ирина, по её мнению, мальчик очень походит на её мужа. Они считают, что эти дети – мои.
Прошло около месяца, и вот на мой компьютер пришло сообщение, дрожа, я открыла комп и на экране появился красивый пожилой мужчина.
- Здравствуйте, привет из солнечной Хайфы. Могу я увидеть Розу Викторовну? – На хорошем русском языке спрашивает он.
- Это я, Роза Викторовна, - я удивилась и немного даже обиделась. Мужчина растерялся, широко открыл глаза. Неудивительно, я мёрзну и потому хожу дома во фланелевом халате и серой шали на плечах.
- Простите за нескромность, а сколько вам лет?
- Шестьдесят, а когда я родила детей, мне было сорок пять, а их отцу восемнадцать. Он изнасиловал меня, и потому я отказалась от них. Я ненавидела насильника, тогда не могло быть и речи, чтобы оставить детей себе, их я ненавидела тоже. Но когда увидела их в программе «Жди меня», я так пожалела, что отказалась от них. Поверите ли, я упала на пол и просто завыла. На следующий день я пошла в адвокатскую контору к своему насильнику, утащила обгрызенный карандаш и носовой платочек, свою визитку он дал сам, потом я поехала в лабораторию, сдала свой биоматериал, потом на почту. И как анализы?
- Анализы показали, что вы являетесь мамой, а на карандаше, платочке и визитке биоматериал отца Авраама и Мариам. Это страшно то, что вы мне рассказали. Я поражён вашим мужеством. Не надо жалеть, что вы отказались от детей. Вряд ли бы вы их полюбили. Зато вы осчастливили четырёх человек, ну, и дети были счастливы до недавней поры.
- Надеюсь, вы отправите мне анализы по факсу. Дети в чём-то нуждаются, может, сейчас им нужна моя помощь?
- Анализы я вам перешлю, а дети ни в чём не нуждаются, они хорошо обеспечены, я, как опекун, в курсе их финансов, они выразили желание оказать вам посильную помощь, если вы в чём-то нуждаетесь, стоит вам только сказать.
- Нет, что вы, у меня хорошая пенсия, у меня двое детей, они заботятся обо мне. Если в чём-то я нуждаюсь, то в общении с детьми. Помните, что сказал Сент-Экзюпери: «Самая большая роскошь на земле – роскошь человеческого общения». А как Кристина Борисовна и Ефим Леонидович?
- По-прежнему в коме. Вы даже помните, как их зовут.
- Да, склерозом я не страдаю.
- Хотите увидеть детей?
- Конечно. Надеюсь, они не испугаются моего облика.
И тут на экране появились они, Авраам и Мариам, они молчали и смотрели на меня, явно, они немного в шоке, ведь я почти ровесница их бабушки и дедушки. Я смотрела и попыталась улыбнуться и немного помахала рукой. Они тоже заулыбались и помахали мне. У Мариам короткая стрижка и она немного походит на мальчика, Авраам наоборот с длинными волосами и походит на девушку. Они в белых футболках с надписями на идиш. Такие славные дети, по-моему, очень походят на отца, моих черт нет, хотя я забыла, какой я была в молодости.
- Здравствуйте, Роза Викторовна, - голосом Кирилла заговорил Авраам, таким же тенором, - у меня тоже привычка грызть карандаши, родители наказывали меня.
- Здравствуйте, Роза Викторовна, вы наша биологическая мама, это правда? – Совсем тихо спросила Мариам.
- Да, это так, кстати, мои дети тоже грызли карандаши, но я ставила на стол вазу с яблоками. Советую грызть яблоки, чтобы не грызть несчастные карандаши, и надо пожалеть свои зубы, сточишь их об дерево – новые не вырастут.
- Спасибо за совет, - рассмеялась Мариам и легонько стукнула брата по плечу, - будешь грызть яблоки вместо карандашей. Иначе я по праву старшей буду ставить тебя в угол.
«Ах, она ещё и старшая, и по какому-то праву она считает себя старшей, или я что-то не знаю», - подумала я, но вслух ничего не сказала.
- А что за портреты висят у вас за спиной? – Спросила вдруг Мариам, - по-моему, там бабушка с дедушкой и мама с папой, а кто ещё?
- Вот моя самая лучшая фотография, это мои дети, дочь Светлана, её муж Сергей, дочь Юля и сын Юра. А это мой сын Андрей, его жена Ирина, дети, Коля и Толя. А это мои родители, а это мои дедушка с бабушкой со своим семейством, они родители моей мамы, а это родители моего папы. Такая вот картинная галерея.
- Какая интересная галерея, - сказал Авраам, - как здорово вы это придумали – собрать все фотографии на одной стене.
- Не хватает только наших фотографий, - уже осмелела Мариам. Какая она умница! Действительно, я бы очень хотела иметь их фотографии.
- Роза Викторовна, не могли бы вы приехать к нам в Хайфу в гости? Конечно, нам хотелось бы приехать к вам, но наши родители в коме, и мы боимся оставить их. Мы оплатим ваш проезд, можете пригласить кого-нибудь с собой, дорога длинная, с пересадкой в Москве, есть прямой рейс Москва – Хайфа, перелёт длится четыре часа. Приезжайте к нам, пожалуйста! Очень хотим вас увидеть, - Мариам даже сложила ладошки перед собой.
- Хорошо, я постараюсь, если вы так просите, то я приеду. Сейчас у нас осень, мерзкая погода, то снег, то дождь, а у вас всё ещё лето, - ответила я.
- Конечно, лето, у нас круглый год лето, - заулыбался Авраам, - а ещё море, такое тёплое.
- Можно, я вас сфотографирую? – я быстро вынула из комода старый плёночный фотоаппарат, на нём получаются такие хорошие снимки. – Дети, скажите «сыр» и улыбнитесь.
Я успела сделать пять хороших кадров: и с сыром, и с улыбкой, и серьёзных детей. Они же меня сняли на свои телефоны.
- Почему вы снимали нас на фотоаппарат, а не на телефон? У вас нет современного телефона? – Удивился Авраам.
- Мне нужны хорошие фотографии, я их повешу на стену в картинную галерею. Вы этого можете не знать, но качественные снимки получаются только на плёночном аппарате.
- А как наш биологический отец, вы с ним общаетесь? – неожиданно спросила Мариам, и я спустилась с небес на землю.
- Я с ним не общаюсь, только сходила к нему за биоматериалом, и всё. Если вам это интересно, он окончил юридический факультет нашего университета и работает адвокатом. У него собственный кабинет и дверь с табличкой. А вот фотографии его у меня нет, но, если вы хотите, я сделаю несколько снимков, и перешлю вам.
- Да, пожалуйста, мы хотим увидеть, как он выглядит, - попросила Мариам.
- Роза Викторовна, сделайте снимки на свой телефон и перешлите нам. У нас есть номер вашего телефона, вы же написали его в своём письме, я вам перезвоню, и у вас будет мой номер, - предложил Авраам
- И я тоже позвоню вам. Можете звонить нам в любое время. А покажите ваш телефон. Он у вас вполне современный? – Продолжила Мариам.
Я показала свой телефон, конечно, не новый. но я привыкла к нему, и нет желания покупать новый. Конечно же, дети разочаровались от одного вида моего телефона.
- Роза Викторовна, мы купим вам телефон через интернет-магазин и вам принесут его домой, - предложил Авраам, - а ваш телефон пора в музей.
- А я сумею разобраться в нём? Я не такая умная как вы, - засомневалась я.
- Сумеете, я в этом уверен, вы очень умная. Я в людях хорошо разбираюсь, - уверенно заявил Авраам.
- Да-да, вы очень умная, я согласна с братом, - сказала Мариам, - извините, Роза Викторовна, опекун просит нас заканчивать разговор, до свидания.
- До свидания, спасибо, что поговорили с нами, - простился Авраам и экран погас. Я не обиделась, мало ли что, может, это очень дорого или какой-то лимит на электроэнергию. Вскоре по телетайпу пришли два документа – анализы на моё материнство и на отцовство Кирилла. Завтра я схожу на приём к нему.
На следующий день с утра я позвонила Кириллу и записалась на приём, я могу подойти через три часа.
И вот я в кабинете, без тёмных очков, в сумке анализы, пришедшие из Хайфы, а ещё я успела забежать в фотоателье и отпечатать снимки детей. Я разложила их в два конверта, один конверт оставлю себе, другой отдам Кириллу.
- Здравствуй. Кирилл, узнаёшь меня? Шестнадцать лет назад ты подсыпал в мой стакан клофелин, а когда я уснула, ты меня изнасиловал, и у меня наступила беременность. Аборт делать было нельзя, и мне пришлось рожать, а рожать пришлось двоих детей. – Я остановилась, я поразилась как изменилось его красивое лицо, оно стало страшным.
- Ещё будучи беременной я предложила твоей матери забрать будущего ребёнка и самой воспитывать его, но она отказалась, и я отдала детей бездетной паре. Чтобы сохранить тайну усыновления, они выехали в Израиль, в Хайфу. В этом году приёмные родители и бабушка с дедушкой попали в аварию, старики погибли на месте, родители в коме, дети предложили свою кровь родителям, но она не подошла, тогда выяснилось, что они приёмные. Дети стали искать биологических родителей, они прислали плёнку со своим рассказом на нашу программу «Жди меня», я увидела их и узнала. Я побывала в твоём кабинете, взяла погрызенный карандаш, использованный носовой платок, а ещё ты мне дал свою визитку. Всё это и свой биоматериал отправила в Хайфу, вот анализы, полученные оттуда, мы с тобой являемся родителями этих детей.
- Я видел эту программу «Жди меня» и этих детей, - как-то равнодушно сказал Кирилл.
- Они мне позвонили, мы поговорили по скайпу, и я их сфотографировала, вот их фотографии. А ещё они меня попросили сделать твои снимки и переслать им. Так что посиди смирно, - и я быстренько сняла его на свой телефон и переправила кадры в Хайфу, - Кирилл молчал, его лицо было обалдевшим, он взял фотографии и стал рассматривать их. Не выбросил их, меня не выгнал – уже успех.
- Наши дети хотят видеть тебя и общаться с тобой. Со мной они уже поговорили, пригласили в гости. Они хорошие люди, они оказались в беде, прошу тебя, позвони им, поговори с ними. Вот номера их телефонов. Мальчика зовут Авраам, девочку – Мариам. Фотографии я оставляю тебе. Ответь мне только на один вопрос – что за глупость ты и твоя жена разместили в Инстаграме о стерилизации и кастрации, вы не хотите детей?
- Да, моя жена не хочет, а я бы не возражал, но она не хочет, она считает, что жить надо для себя, рожают пусть другие.
- Вот дура, но ты же глава семьи, должен стукнуть кулаком и сказать: «Хочу детей».
- Пожалуй, она глава семьи, она меня не слышит, - с обидой сказал Кирилл.
 «Раньше тобой командовала мать, теперь – жена», - подумала я.
- Я тебе сказала всё, что хотела сказать, а сейчас прощай, я не желаю тебя ни видеть, ни слышать, - и вышла.
Я шла к машине и думала, а какие подарки надо купить детям и их опекуну. Я поеду к ним обязательно, сейчас осень, на огороде и в саду работ нет, а присмотреть за участком я попрошу Павла из хора. Мои дети отказались со мной ехать, пока отказались, но в будущем встреча возможна. А что я надену? Там жарко, очень жарко.
А вечером в Инстаграме пропала глупая просьба о стерилизации и кастрации, вместо неё появились фотографии Авраама и Мариам и подпись Кирилла: «Это мои дети».


                Роза из гарема.
- Роза, вставай. Иди кушать, - слышу я голос мамы. Я встаю и понимаю – это сон. Мамы у меня нет, давно нет. я уже сама мама, надо вставать, идти готовить кушать для всей семьи. А семья у меня большая: я - Роза, мой муж Ахмед, его сын от первого брака Арслан, наша дочь Айгуль, вторая жена моего мужа Алтын, их сынок Фарид, третья жена моего мужа Лейла, у неё нет детей.
Я, как старшая и первая жена, должна решить, что сегодня будем готовить, какой суп: рыбный, куриный, томатный или суп-лапшу с помидорами. Давно у нас не было рыбного супа, значит, варим его. И варим его побольше, чтобы накормить им наших кошек, их у нас шесть и все рыжие, как я. Основное блюдо: кебаб, садж или лагман, решено – кебаб и слоёную картошку. Что пьём, салеп или шалган, а может, обойдёмся чаем? Надо попросить садовника принести с бахчи арбуз побольше и порезать на ломтики без корок. Надо вставать, скоро придёт Фатима, наша помощница по хозяйству, я скажу ей, что будем готовить сегодня.
Я не чистокровная турчанка, моя мама русская из города Ростова, её имя Вера. С ней случилась печальная и страшная история. В 90-е годы в России было трудное экономическое положение, и люди стали выезжать за границу за лучшей жизнью. Так и моя мама, она прочитала объявление в газете, что в Турции требуются официантки, бармены, няни, она поверила этому объявлению и позвонила по указанному телефону, заплатила за билет в Стамбул. Но её и других женщин обманули, их вербовали как проституток, наташ, как их здесь зовут турки. Но моя мама - красивая: белокожая голубоглазая блондинка. Она попала в бордель, из которого её выкупил за большие деньги мой отец. Он официально женился на моей маме, но им было очень трудно, она не знала турецкого, он не знал русского, но они оба знали английский, учили его в школе. Как рассказывала мне бабушка, мама отца, он очень её любил, заваливал подарками. Папа русский язык так и не освоил, а мама оказалась способной и быстро заговорила на турецком, даже научилась читать. Папа был рад моему рождению, тем более, что я родилась рыжей и сероглазой. Мама окрестила меня в православной церкви Святого Георгия и повесила на шею крестик на шнурочке. Позже отец подарил мне золотой крест на золотой цепочке. Когда мне было три года, мою маму депортировали в Россию, депортация была по запросу мамы моей матери. К нам в дом пришла полиция, на маму надели наручники и вывели из дома, разрешив взять с собой только сумочку с документами.
После этих событий папа стал сильно пить и вскоре умер, я осталась с бабушкой. Других детей и внуков у бабушки нет. Через три года землетрясение разрушило наш дом, мы с бабушкой в это время были на рынке, это нас и спасло. Раньше мы жили в районе Бейоглу, а сейчас в Фатихе. Нас пригласили к себе жить дальние родственники бабушки, они освободили пару комнат, там уже стояла мебель, в шкафу была посуда, постельное бельё, на маленьком столике -  телевизор.
Тогда же к нам прибился рыжий кот, я поставила для него большую коробку, постелила в ней своё старое платье, поставила мисочку из-под айрана. И кот прижился у нас, решил, что он тут хозяин, и никого не подпускал к своей коробке и миске. Мы его назвали Базил.
Новые родственники определили меня в школу. Мой папа хорошо зарабатывал пока был жив, бабушка когда-то работала в аптеке, но сейчас на пенсии, плюс моё пособие как сироте, и потому мы не бедствуем. В семье родственников росли две девочки, немного старше меня, и мы втроём бегали в школу. Они меня не обижали, наоборот, помогали в учёбе, а когда выяснилось, что я хорошо рисую, то стали просить нарисовать их, но так, чтобы они получились красивее, чем в жизни. Я написала портреты всех родственников, на которых постаралась изобразить их немного красивее, чем они есть.
 Но моя самая заветная мечта – написать портрет моей мамы, несколько раз я пыталась написать её по оставшимся фотографиям, где она такая красивая. Как-то я попросила бабушку купить медовые краски и холст на подрамнике, а также кисточки из беличьей шерсти. Всё это такое дорогое, но бабушка купила для меня всё, что я просила. Портрет мамы я написала, правда, мне помогала наша учительница по рисованию, она посмотрела на фотографии мамы, сделала несколько штрихов и портрет ожил. Бабушка предложила повесить его на стену нал нашим столом, мы выбрали такое место, чтобы на портрет не попадали солнечные лучи.
А потом я написала портрет самой бабушки, она так не хотела, но я убедила её. Она надела нарядное платье, на голову повязала красивый платок, а я дописала на её шее жемчужные бусы, а на пальцах – кольца с разноцветными камнями. Бабушке я долго не показывала свою работу, а когда показала ей портрет, она расплакалась и сказала:
- Неужели это я? Роза, ты же приукрасила меня, разве так можно?
Её портрет мы тоже повесили на стену, а на единственное окно повесили плотную штору, чтобы портреты на выгорали.
Моя бабушка – женщина современная, образованная, по-современному одевалась, она не носила длинные платья до пяток и с длинными рукавами, а платок надела на голову после землетрясения, когда от переживаний у неё стали выпадать волосы. Родственники убедили её отдать меня в частную школу, да, дорого, но хорошее образование, возможность получить востребованную специальность, в классах не по тридцать человек, как в государственной школе, учителя имеют возможность больше уделять внимания каждому ученику. И к выпускному классу нас осталось пятеро, учиться стало интересно, особенно я полюбила рисование.
Уроки рисования продолжались и в последнем, выпускном, классе. Как-то учительница привела нас на набережную Босфора и дала задание нарисовать водную гладь пролива, берег и мост на горизонте. Мы сели на скамейки, разложили свои этюдники. Ко мне подошёл мальчик лет семи и стал смотреть, как я работаю. Он довольно долго стоял и сказал:
- А где птички? Над морем летают птички, а у тебя на картине их нет.
А ведь он прав. Про птичек я и забыла. Набрала на кисточку белую краску и написала птичек над морем и берегом. И картина вроде как ожила. А парень – молодец!
- Как тебя зовут, малыш? – Спросила я его.
- Арслан, а моего папу Ахмед, а мамы у нас нет, папа сказал, что она уехала далеко-далеко, и неизвестно, когда она вернётся, - и мальчик загрустил. Мне захотелось его развеселить.
- Арслан, давай я тебя нарисую, - предложила я ему.
- Давай, меня никто не рисовал, меня только фотографировали. А можно потрогать тебя за косу? Ты её покрасила в такой цвет?
- Косу можно потрогать, а её не красила, я родилась рыжей.
 Мальчик тихонько погладил кончик косы, а я достала из планшета лист бумаги, положила его на планшет, вынула карандаш и стала быстро рисовать. Замечаний от учительницы я не боялась – ведь свою работу я выполнила, мой рисунок с видом пролива полностью выполнен. Пять минут и портрет мальчика готов. Подошла учительница, взяла у меня карандаш и добавила несколько штрихов на глазах мальчика. Незаметно подошёл к нам симпатичный мужчина, обнял мальчика и заглянул в мой рисунок.
- Я поражён, какой хороший портрет, мой сын тут как живой, - вполне искренне сказал он, - Арслан, тебе нравится твой портрет?
- Очень нравится, папа! А тётя отдаст нам его? – спросил мальчик.
- Конечно, отдам, забирайте, - со смехом ответила я.
- Папа, дай тёте денег, пусть она купит себе новые туфли, погляди какие у неё старые некрасивые туфли, - я смутилась и спрятала ноги под скамейку.
Мужчина достал бумажник и достал несколько купюр, потом обратился к учительнице:
- Могу я этой девушке дать деньги за этот замечательный рисунок. Её родители не будут против?
- У неё нет родителей, у неё только бабушка. Я разрешаю дать столько, сколько считаете нужным. Бабушка будет только рада, если внучка принесёт домой заработанные ею деньги.
Мужчина дал мне несколько купюр, открыл свой портфель и бережно положил в него мой рисунок. Мужчина взял сына за ручку и пошли с набережной, мальчик повернулся и помахал мне.
А ночью мне приснился этот мужчина, какой он приятный, добрый, вот бы выйти замуж за него. Какой у него хороший сынок, так и хочется взять его на руки и прижать к себе. Нет, он не красавец, каких показывают в кино, немного худощавый, хорошо выбритый, аккуратно одетый, очень серьёзный.
А утром опять школа, скоро выпускные экзамены, надо готовиться. Мои родственницы, с кем раньше я ходила в школу, уже поступили в колледжи и сейчас проживают в кампусах, а домой приезжают на каникулы.
Как-то к моей бабушке пришла женщина, известная в округе как сваха по имени Мерьем, а вечером бабушка сказала, что мной интересуется Ахмед Доган, вдовец, он владелец мастерской по изготовлению сладостей, и у него сынок Арслан. Я вспомнила мальчика, которого я рисовала на набережной. Его точно звали Арслан, а отца Ахмед. Бабушка сказала, что этот мужчина интересовался мной, сколько мне лет, кто мои родители, здорова ли я. После смерти жены мужчина поклялся, что женится на той женщине, которую выберет его сын. Арслану понравилась я, мой рисунок он повесил на стену, и попросил отца снова сходить на набережную Босфора, они сходили через день, но меня там не было. Он знал местную сваху и обратился к ней, получил обо мне самые положительные рекомендации, а также адрес.
Бабушка удивилась визиту этого человека, она хотела бы, чтобы я закончила школу и получила какую-то специальность, а уж потом выходила замуж, но не каждый же день женихи стучатся в двери, а может, это будет счастливый брак? Я уже давно сказала бабушке, что хотела бы учиться в художественном лицее, бабушка поддержала меня, сказала, что продаст свои драгоценности и даст мне возможность учиться.
Хотя я была в это время в школе, бабушка дала принципиальное согласие, но надо дать мне возможность закончить школу, тем более, что я учусь в последнем классе, к   тому же, летом я буду совершеннолетней. Ахмед согласился с её доводами. Бабушка рассказала о моих родителях, конечно, расплакалась. Они договорились, что в воскресенье Ахмед и Арслан придут к нам в гости познакомиться со мной и обручиться.
Знакомство и обручение состоялось в ближайшее воскресенье. Я дала согласие на брак, мне понравился Ахмед, понравился Арслан, желание иметь семью оказалось сильнее мечты о лицее. Мальчик не отходил от меня, я угощала его копчёной рыбой, оказывается, наши вкусы совпадают. Мальчику надоели сладости из магазина отца, и он охотно ест любую рыбу. Я тоже досыта наелась сладкого в детстве и полюбила копчёную рыбу, причём, копчу её сама во дворе, в старой коптильне. Эта коптильня устроена так, что любую рыбу можно закоптить за несколько минут, надо только её выпотрошить, посолить и разложить на решётке над тлеющими углями. В какой-то момент я поглядела на Ахмеда, отца мальчика и влюбилась, да, влюбилась. И мне показалось, что я ему нравлюсь. Поразил наших гостей портрет моей мамы.
- Это ангел? – Спросил Арслан.
- Нет, это моя мама, но её нет с нами, злые люди забрали мою маму и увезли в далёкую холодную страну.
- Мою маму тоже злые люди увезли в далёкую холодную страну, - с грустью сказал Арслан. – А ты можешь нарисовать портрет моей мамы?
- А сохранились её фотографии? – Спросила я.
- Да и много фотографий, она там такая красивая.
Короче, после окончания школы я вышла замуж за Ахмеда и переехала в его дом, неподалёку от Галатской башни, точнее, мы с моей бабушкой и рыжим котом переехали в дом моего мужа, где он жил со своей мамой. Дом старый с толстыми стенами, летом в нём не жарко, а зимой не холодно. Мама Ахмеда парализована, и за неё ухаживает женщина по имени Джамал. По хозяйству Ахмеду помогает много лет сестра Джамал Ширин. Когда случилось землетрясение в Стамбуле, погибла жена Ахмеда, парализовало его мать, погибли семьи у Джемал и Ширин, их приютил Ахмед.
Начиналась наша супружеская жизнь не очень хорошо. Первое время приходила сестра его покойной жены, она скандалила, почему Ахмед не женился на ней, она не замужем, и вполне могла бы заменить сестру. Я заметила, как боялся её Арслан и прятался под столом, когда она приходила. Понятно, почему Ахмед не женился на этой женщине, для него важно мнение сына.
А ещё я не понравилась маме Ахмеда, она хоть и парализована, но речь сохранилась, ей не понравилось, что я рыжая, без платка на голове, и на моей груди православный крест.
- Христианка, - с каким-то презрением заявила мама Ахмеда.
- Вы забыли, что коренными жителями Стамбула были христианами, вы забыли, что именно мы, турки в пятнадцатом веке захватили Константинополь, не надо унижать мою внучку, - вступилась за меня моя бабушка. Однако свекровь не сменила гнев на милость, она сердилась и тяжело дышала, не зная, что сказать, и Ахмед вывел меня из её комнаты.
Ширин и Джемал не понравился портрет мамы, который я повесила в нашей спальне, заодно раскритиковали портрет моей бабушки, да почему я написала портрет Арслана, поскольку ислам запрещает изображение людей. Ахмед услыхал эти разговоры, поговорил с женщинами, и они оставили меня в покое. А бабушка строго-настрого запретила мне вступать в пререкания со старыми женщинами, только здороваться с ними, улыбаться, говорить: пожалуйста, спасибо, предлагать свою помощь в чём-нибудь.
 Арслан подружился с моим котом, кормит его то рыбой, то сосиской, то омлетом. Как-то мальчик принёс рыжую кошку и сказал коту Базилу, что это его жена Элис. Вскоре у этой пары родились котята, тоже рыжие, так в нашем дворе появилась кошачья семья. Они и по сей день живут в нашем дворе, сидят на деревьях, спят на бахче, ходят по забору, лишь в сильные холода или в жару заходят в дом.
Я долго изучала местоположение дома и других построек. Длинный жилой одноэтажный дом занимает одну сторону квартала, вторую сторону квартала занимает цех по производству халвы, пахлавы, кадаифа. кюнефе, и других   традиционных турецких сладостей, рядом с цехом расположен магазин, где всё это продаётся, а также чай и кофе. Две другие стороны квартала представляют собой высокий каменный забор, за которым сад, огород и двор дома Ахмеда. Интересно, что наружные стены цеха -  это панорамные окна, люди проходят мимо и заглядывают в них, смотрят как готовятся их любимые лакомства, а потом заходят в магазин за покупками.
Я удивилась большой кровати в спальне, никогда не видела такой просторной кровати. Интересно, что в четырёх комнатах стоят такие большие кровати, понятно, что дом строился на мусульманскую семью с четырьмя жёнами, причём, эти комнаты не смежные, а в отдалении друг от друга. Мудро придумано.
 Прошёл год, целый год счастливой жизни с любимым и любящим меня человеком, и вот я уже беременная, а муж требует секса, а мне уже тяжело.
- Возьми вторую жену, - в один прекрасный день заявила я Ахмеду. Тот посмотрел на меня, как на пришелицу из другого мира.
- Ты не шутишь?
- Мусульманин может иметь четыре жёны. Я разрешаю тебе иметь пока двух, - сладким медовым голосом заявила я.
- А ты не будешь с ней ссориться? – Строго спросил Ахмед.
- Нет, не буду, обещаю, только давай вдвоём искать тебе вторую жену. Сначала обратись к свахе Мерьем, которая тебе посоветовала меня.
Конечно, современные турки обычно имеют одну жену, это в крупных городах, а в провинции и в сельской местности случаются случаи многожёнства, и это не преследуется законом. По телевизору наш многоуважаемый президент Эрдоган сказал как-то, что женщин в Турции больше чем мужчин, и, если мужчина в состоянии содержать четырёх женщин, как предписано Кораном, так тому и быть.
Так появилась в нашей семье девушка по имени Алтын, она училась в моём классе, но два года назад она бросила школу, она из многодетной семьи, ей надо было помогать родителям по дому и с младшими братьями и сёстрами. Сваха Мерьем сватала её старшую сестру, но та отказалась быть второй женой, а вот Алтын согласилась, узнав, что первая жена её бывшая одноклассница. Когда мы с Ахмедом пришли знакомиться с ней, Алтын засмеялась и бросилась меня обнимать, но увидела мой живот, остановилась и погладила его. Удивительно, но Арслан подошёл и к ней и протянул ей ручку, Алтын обняла его и поцеловала в макушку. Она же всю жизнь в няньках, и потому любит детей. А вот Ахмед ей понравился давно, Алтын – сластёна, она не раз бывала в магазине, где продаётся продукция его мастерской и видела Ахмеда. Алтын смотрела на Ахмеда такими влюблёнными глазами, Ахмед приветливо улыбался ей, и я поняла – всё у нас будет хорошо. Хорошо, что у Алтын не было парня, да ей некогда было даже смотреть на парней, заботы о братьях и сёстрах отнимали всё свободное время. Её родители работают на апельсиновой плантации если не день и ночь, но почти так.
После шумной свадьбы Алтын переехала к нам, и муж все ночи стал проводить у неё. У меня же не было ни ревности, ни обиды, зато я спала одна. Как хорошо, что в нашей стране разрешено многожёнство! И мужу не надо терпеть, когда жена беременная, да ещё на большом сроке, и жена может отпускать мужа к другой жене, когда трудно выполнять супружеский долг.
Мы с Алтын подружились, у меня никогда не было ни брата, ни сестры, а вот Алтын из многодетной семьи, где принято заботиться друг о друге, никого не обижать. У нас была одна цель – забота о нашем муже и его сыночке, а также   о пожилых женщинах, живущих в доме. Заботы мы поделили: Алтын хорошо и вкусно готовит, главное, быстро и в любом количестве. Я же любила убираться в доме, ещё бабушка научила меня вытирать пыль, пылесосить и мыть полы. Я следила за одеждой Ахмеда, всегда он выходил из дома в чистой, отглаженной одежде, чистой обуви. И ещё моя забота – кошки, их надо кормить, лечить, вычёсывать.
 Арсланом занимается Алтын, она следит за его здоровьем, делает с ним уроки, он делится с ней своими проблемами в школе, а она советует, как быть в том или ином случае. Когда Ахмед приходит в полдень на обед, стол моментально заставляется тарелками с едой, и мы все садимся обедать. То же самое с ужином. Заботимся мы и пожилых женщинах: моей бабушке, матери Ахмеда, её родственницах, Джемал и Ширин.
Когда у меня начались схватки. Алтын повезла меня в больницу, с которой был договор о принятии моих родов, Ахмед был в другой части Стамбула и его телефон не отвечал. Она сидела со мной до самых родов, и я благодарна ей за такую заботу. Почему-то в Турции многие женщины предпочитают не рожать, а делать кесарево сечение. Однако лично я решила рожать сама, увидеть своими глазами кого я родила. К тому же после операции остаётся шов, а вдруг мужу не понравится шов, и он охладеет к жене. Этого я боюсь больше всего. Однажды Арслан упал с дерева и сильно поцарапал ручку до крови, Ахмед как увидел кровь, побледнел и покачнулся. Если он так боится вида крови, то и шов на теле жены может не понравиться ему.
Запомнила я Ахмеда, сидевшего у моей кровати с белым свёртком, у него такое радостное счастливое лицо. Он так прижимал к себе дочку, будто боялся, что её у него отнимут. Он предложил для неё красивое имя – Айгуль. Я очень опасалась, что Арслан не примет сестрёнку, но я ошиблась, он искренне полюбил её, разговаривал с ней, катал её коляску во дворе. Айгуль – брюнетка, но белокожая и сероглазая, такая спокойная, если не сказать ленивая.
Через полгода Ахмед перешёл ночевать ко мне, Алтын беременная. Я решила – ещё один раз рожу и всё, хватит, буду предохраняться, сейчас двадцать первый век. Я бы хотела продолжить образование, хочу поступить в художественный лицей.
- Я не хочу размножаться в геометрической прогрессии, двое детей и всё, –  решительно заявила я Ахмеду.
- Какая ты у меня умная. – ответил он, перебирая и целуя  мои пальцы, - как ты скажешь, так и будет. Конечно. я смогу прокормить десять детей, но обеспечить достойную жизнь, дать хорошее образование всем десяти – вряд ли. Хочешь учиться - учись, по-моему, у тебя талант, и большой талант.
Алтын родила нам мальчика, его назвали Фарид, её я тоже убедила рожать самой, я напугала её послеоперационным швом и охлаждением мужа, если увидит его. Опять радость Арслану. Рожать Алтын повёз сам Ахмед, и оставался с ней до появления ребёнка. Я радовалась за Алтын, теперь мы семья. Ахмед нанял для нас помощницу по дому, Фатиму, и садовника Саида, наша с Алтын забота прежде всего - дети, всё-таки их трое.
Однажды я и Алтын гуляли по набережной Босфора. У неё коляска с ребёнком, и у меня тоже коляска с ребёнком, и, конечно, же с нами Арслан. А там беженцы сидят на газоне, в основном, женщины и дети. По телевизору показывали этих людей, сообщали, что они идут из стран Северной Африки в Европу, куда их пригласила госпожа Меркель. В сторонке я увидела девушку, она сидела одна, как-то сиротливо. На ней были мужские брюки, рубашка и ветровка, под ветровкой небольшая мужская сумка, только коса, небрежно заколотая на макушке, выдавала в ней девушку. Я подошла к ней и попыталась заговорить, кто она и откуда. Она говорила по-турецки весьма неплохо. Она беженка из Сирии, она потеряла всю семью, у неё никого нет, ни родных, ни знакомых, ни друзей, они все погибли.
Я позвала Алтын, рассказала ей о девушке из Сирии, я уверена – она образованная и умная, давай пригласим её к себе, накормим, вымоем, оденем во что-то приличное. Алтын согласилась, подошла к девушке и пригласила её в гости, та недоверчиво поглядела на нас, но Алтын уже стала поднимать её. Та встала, пошла за нами, она шла медленно, запинаясь и раскачиваясь, ясно, что она ослабела от голода или была контужена. Когда мы подходили к дому, я вызвала для неё скорую, сказала, что в толпе беженцев встретила родственницу. Беженка дошла до нашего двора и упала. Подъехала скорая, мы положили её на диван в тени, и медики стали с ней работать – капельница, маска на лицо. Врач осмотрел девушку и сказал, что до Европы она не дойдёт. Она в последнее время мало ела и мало пила, возможно, уже начались необратимые процессы.
Несколько дней она провела у нас и ожила. Мы её отмыли, вымыли волосы и заплели их в косы. Но прежде всего напоили, и потихоньку стали кормить. О себе она рассказала, что закончила экономический факультет университета в Дамаске и работала в финансовом отделе супермаркета, не замужем. Когда началась война, её семья решила выехать из страны в Германию, где живут родственники, но по дороге они попали под бомбёжку. Беда ещё и в том, что адреса и телефоны родственников были в записной книжке и телефоне отца, но вся семья погибла, Лейла, так зовут девушку, не знала ни одного адреса, ни номера телефона, скорее всего, просто забыла, она прибилась к выжившим после бомбёжки людям, все они двинулись на север. Кто-то сказал, что надо идти в Европу, там принимают беженцев, так Лейла оказалась в Стамбуле. Её мама – турчанка, папа – сириец, семья двуязычная, потому-то Лейла знала турецкий язык.
Мы не заметили, что её рассказ услыхал Арслан, он подошёл к ней, обнял и сказал:
- Оставайся с нами, я попрошу папу, он меня послушает, он всегда меня слушает, он у меня хороший.
И в первый раз девушка улыбнулась. Ахмед растерянно развёл руками, да, просьба сына для него закон, но в качестве кого она может остаться с нами? Конечно. только в качестве жены, третьей жены Ахмеда. Ясно, что фиктивной жены. Да, и сама Лейла это понимала и дала согласие. Ахмед свозил её в муниципалитет, хорошо, что у Лейлы сохранились все нужные документы, их брак был зарегистрирован. А мы тем временем организовали во дворе свадебный обед.
Позже Ахмед по секрету сказал мне, что Лейла обречена, трудно сказать, сколько она проживёт, и если она не вспомнит своих родственников или знакомых в Германии, то пусть живёт с нами столько, сколько ей отпущено свыше.
- Какие у тебя успехи по математике? – Спросила Лейла Арслана.
- Никакие, - вздохнул Арслан, - не люблю я математику, она такая трудная, а учитель такой вредный.
- Будешь заниматься со мной математикой? – Предложила Лейла.
- Будет-будет, - строго сказал Ахмед, - никогда не говори, что математика трудная, а учитель вредный.
- А ты меня будешь наказывать? – Спросил Арслан.
- Нет, не буду, я буду объяснять тебе до тех пор, пока ты не поймёшь. Я занималась с племянниками, и в школе учителя их всегда хвалили.
Лейле отвели отдельную комнату, она заметно стала поправляться, но плохо ходила, а ноги у неё такие тонкие, почти прозрачные. Очевидно, причиной тому многодневный голод и жажда, и длительный переход по жаре, и Ахмед купил ей инвалидную коляску. Лейла садилась в неё и ездила по дому, даже выезжала во двор, дом старый, порогов нет. Лейла пыталась наладить отношения с матерью Ахмеда, но не получилось. Старая женщина возмущалась, что третьей женой сына стала инвалид.
 Как-то Ахмед работал дома с какими-то бумагами, просматривал и перечитывал их, подъехала к нему Лейла, попросила разрешения посмотреть их, она экономист по образованию, и завязался у них разговор о цифрах. Короче, Ахмед попросил её завтра приехать в мастерскую, в финансовый отдел, помочь разобраться с какими-то вопросами. Я поняла, что Лейла нашла в бумагах Ахмеда недочёты.
Лейла всё-таки вспомнила имена и фамилию родственников в Германии, даже не родственников, а знакомых – Луиза и Дональд Миллер, ну, а Миллеров в Германии очень много. Ахмед пытался найти по интернету, но безуспешно, в Германии столько людей с такой фамилией и с такими именами, вот если бы Лейла вспомнила город, в котором они живут.
Когда мне бывает трудно, я смотрю на портрет мамы, обращаюсь к ней, прошу совета. А всё-таки хороший портрет у меня получился. Кстати, просьбу Арслана я выполнила, я написала портрет его мамы, мальчик был так счастлив, он отнёс портрет в свою комнату и повесил над кроватью. Ахмеду тоже понравился портрет, я предложила написать его портрет, но он посмеялся. Однако, вполне серьёзно сообщил мне, если я рожу ещё одну дочку, он оплатит моё обучение в художественном лицее. Детей, по его мнению, надо заводить в молодом возрасте. Если женщина хочет учиться, то пусть учится, но свой долг перед природой и обществом она должна выполнить – родить детей сколько захочет и сколько сможет.
«Мама, как ты там, в далёкой холодной России, почему не ищешь меня? Как жаль, что я не знаю твою русскую фамилию, год твоего рождения, твой адрес в Ростове. Я пытаюсь найти тебя по интернету, я разместила твою фотографию на нескольких сайтах, сообщила свой адрес. Я знаю, что ты помогаешь мне, подсказываешь как надо жить. Я – рыжая, мой муж – смуглый брюнет, как и положено турку, но наша дочь Айгуль – белокожая сероглазая брюнетка. Рожу ещё одного ребёнка и пойду учиться в художественный лицей. Надо было пойти учиться после школы, но я вышла замуж, и не жалею, я его так люблю, обожаю нашу дочку, обожаю Алтын, вторую жену моего мужа, их сына Фарида, и Лейлу, конечно. Каждый Новый год я загадываю желание: встретить тебя, хоть какую-то весточку получить, может, интернет поможет нам встретиться. Удивительно, но после таких разговоров мне кажется, будто тёплые руки обнимают меня».
А жизнь покатилась своим чередом. И вот как-то, перед Новым годом, я решила проверить чистоту витрин магазина. Сегодня по улице прошли грузовики и подняли клубы пыли, надо посмотреть не осела ли пыль на витринах. Я пошла по улице и вижу – мне навстречу идёт моя мама, с ней мужчина и двое мальчиков-подростков. Я остановилась, они тоже, я смотрю на них, они на меня. Подошёл ко мне мальчик и спросил:
- Вы Роза Доган, вы давали объявление по интернету? – Причём спрашивает по-турецки.
- Да, это я, и я ищу свою маму, - ответила я, со страхом поглядывая на женщину, так похожую на мою маму.
- Это ваша сестра, она тоже Роза, а ваша мама осталась в России, её не пускают в Турцию, она же была депортирована. Вы не сообщили в интернете свой электронный адрес, ваш телефон не отвечает, вот мы и приехали по вашему домашнему адресу.
 Я покачнулась, но женщина, похожая на мою маму, обняла меня.
- Вы приехали ко мне в гости? – Повернулась я к мальчику, знавшему турецкий.
- Мы приехали туристами, но пошли вас искать. Где вы живёте? – Спросил мальчик.
И я опомнилась, вынула телефон, набрала Алтын.
- Алтын, ко мне приехала моя сестра из России, накрывай   на стол, - потом звоню Ахмеду, - у нас гости, принеси сладости к чаю.
- Я живу здесь, я приглашаю вас к себе, идите за мной, - я взяла за руку женщину, так похожую на мою маму. А в сознании уже поселилась мысль: «Моя мама не смогла приехать, а это моя сестра, её дочь, потому-то она так походит на мою маму».
Но вот и входная дверь, из которой я недавно вышла, я шла первой, надо же показывать гостям дорогу. Вот и наша гостиная, смотрю, а все уже в сборе, только Фатима уже ушла домой. Стол полностью раздвинут, накрыт чистой скатертью, появился самовар, чайная посуда из России. Самовар и чайный сервиз купил Ахмед на день моего рождения. Конечно, нам, туркам, непривычно пить чай из чашек с ручками, но они такие красивые, зелёные с золотом, изящные ручки, самовар расписан фантастичными цветами. Мы обычно пьём чай из стеклянного стакана, армуда, некоторые бывают с ручками, некоторые без ручек, мне нравится армуд, вставленный в подстаканник с ручкой, из него можно пить любой горячий чай или кофе.
Первой подошла моя бабушка, крепко обняла Розу.
- Вера, здравствуй. Я рада тебя видеть, ты совсем не изменилась, - Роза тоже обняла бабушку и улыбнулась.
- Она не Вера, она Роза, - сказал моей бабушке белоголовый мальчик по-турецки. Роза кивнула головой, но бабушка по-прежнему обнимала Розу, что-то говорила ей, а Роза кивала и улыбалась.
 Подбежала Айгуль, она испугалась чужих людей, и я взяла её на руки. Фарид, сидевший в коляске, засмотрелся на гостей и сунул пальчик в рот. С рождения детей мы почти перестали принимать гостей, вот дети и растерялись.
- Алтын, Лейла, Арслан, смотрите, это моя старшая сестра из России, она тоже Роза, а это её муж, а это их дети, -  Алтын и Лейла замерли, Арслан подошёл к моей сестре Розе и спросил:
- Ты ангел с портрета? - И показал на портрет на стене. Сестра Роза хватается за сердце и садится на диван, она что-то сказала.
- Она говорит, что это её мама Вера, - переводит мальчик Саша, сын моей сестры.
Заходит Ахмед, в руках стопа коробок со сладостями. Увидев оживший портрет, он роняет коробки, мальчики подбегают, поднимают коробки.
- Ох, наверно, всё сломалось, - горестно сказал Ахмед.
- Мы съедим всё, не волнуйтесь, - услыхал Ахмед турецкую речь от белоголового мальчика, и вторично уронил уже поднятые коробки.
- Роза, представь меня своим родственникам, - попросил Ахмед.
- Давайте я представлю своих родственников, - подал голос мальчик, знавший турецкий. – Это моя мама, Роза, это мой папа, Виктор, это мой младший брат Женя, а я просто Саша.
- Откуда ты знаешь турецкий, Саша? - спросила я.
- В школе учим, первый язык у нас английский, а вторым надо было выбрать немецкий или турецкий. А у нас во дворе две турецкие семьи живут, и язык я немного знал, а по турецкому у меня одни пятёрки. А вы кто, говорите, я переведу.
- Я расскажу, кто есть кто. Я – глава семьи, это Роза, моя первая жена, Алтын, моя вторая жена, Лейла, моя третья жена. Наши дети: Арслан, Айгуль, и Фарид.
Саша с явным удивлением переводил услышанное.
- Ахмед, а ты султан, если у тебя три жены, - перевёл Саша ответ своего отца. Ахмед рассмеялся. Алтын и Лейла уже накрыли на стол, распаковали коробки и выложили на тарелки сладости из цеха. Они уже заварили чай в большом пузатом чайнике. Я встала и пригласила гостей к столу, но сначала показала где можно помыть руки. Но вот все расселись, гости потянулись к нашим сладостям, Роза взяла пахлаву, но положила на тарелку. Мальчикам охотно кушали кюнефе, а Виктор пил чай с мёдом.
- Саша, - обратилась я к мальчику, попроси свою маму рассказать о судьбе нашей мамы.
- Роза, ваша мама жива и здорова, она давно пытается найти тебя. Письмо из Бейоглу вернулось с надписью: адресат выбыл, а куда не указано.
- В Бейоглу случилось землетрясение, наш дом разрушен, а мы переехали к родственникам в Фатих, - пояснила моя бабушка.
- Моя мама давно начала разыскивать свою сестру, Вера оставила адрес, по которому она жила, мы писали письма, но на них не было ответа, вернулось только одно письмо, на нём  было написано, что дом на Бейоглу разрушен землетрясением, - сказал Саша.
- Наверно, я виновата, - отозвалась моя бабушка, - я поменяла Розе фамилию, при рождении её зарегистрировали по фамилии матери, а когда Веру депортировали, а мой сын, отец Розы умер, я и поменяла внучке свидетельство о рождении, где уже была наша фамилия. Так было проще получить пенсию за отца. Иначе вы бы раньше нашли нас. Вы уж простите меня, я хотела как лучше для Розы.
Тем временем Роза, моя сестра, достала из своей сумочки две фотографии, на них была я маленькая, моя бабушка сохранила точно такие же фотографии. Оказывается, Вере разрешили взять сумку с документами, там и были несколько фотографий.
Арслан подошёл к отцу и попросил разрешения пригласить мальчиков-гостей в свою комнату, Ахмед разрешил, и мальчики ушли. За ними побежала Айгуль, Арслан взял её на руки и понёс. Айгуль – нахалка, она уже хорошо бегает ножками, но ей нравится, если её берёт на руки Арслан, а тот не против.
- Спик ю ин инглиш? – Спросила сестра Роза.
- Йес, ай спик, - одновременно ответили я и Лейла. Вот на каком языке мы будем общаться. Я изучала английский в школе, язык давался мне легко, всегда мне ставили хорошие оценки. Эту же фразу повторили за нами Виктор и Ахмед.
- Как вы, три женщины, уживаетесь в гареме? – Спросил Виктор, муж Розы. Мы рассмеялись, сначала мы обсудили ответ, потом Лейла медленно заговорила:
- А мы так воспитаны. Мусульманин может иметь четыре жёны, но он обязан кормить своих женщин, заботиться о них. А мы должны заботиться о нём и о наших детях.
Гости переглянулись, пожали плечами, улыбнулись.
- Несколько лет назад шёл фильм «Клон». В нём мы увидели, как марокканские женщины, тоже мусульманки, ссорились из-за золота, как взвешивали на весах золотые украшения, подаренное мужем, - этот вопрос задала Роза, мы с трудом поняли, о чём речь, а когда поняли, расхохотались. Отвечать буду я.
- Мы не видели этот фильм, в нашей семье ссора из-за золота невозможна. Да, у нас есть золотые украшения, немного, по цепочке, по кольцу, по браслету, а больше и не надо. Стоп, Лейла, а у тебя ничего нет золотого, Ахмед, надо срочно подарить Лейле цепочку, кольцо и браслет.
- Вы бы видели какие украшения были у меня, дарили родители, покупала я сама, - печально отозвалась Лейла, - но меня ограбили на границе, когда проверяли документы. Я осталась жива благодаря отцу, он посоветовал переодеться мужчиной и наклеить усы. Косу я спрятала под шапкой. Но под бомбёжкой я потеряла шапку и усы. Мне предлагали отрезать косу, но я не согласилась. Столько лет я растила косу, и вдруг её отрезать. Я полагала, придём в Германию, я опять стану женщиной.
- Так ты беженка? Из Сирии? – Спросила Роза, Лейла кивнула.
- У нас в Ростове тоже беженцы, но с Украины, очень много беженцев, - вздохнула Роза, - у нас в школе в этом году двадцать пять первых классов по тридцать человек. Я сама в школе работаю, преподаю английский.
- А почему эти беженцы не идут в Европу? – Спросила Лейла.
- А зачем? -  вопросом ответила Роза.
- В Германии пособия платят беженцам, а в России заставляют работать, - резко сказала Лейла.
- И правильно, лучше есть заработанный хлеб, чем получать подачки и сидеть на шее чужого народа, однако, беженцам с войны в России положено пособие. Я читала, что в Германии платят беженцу, даже если он привёз три жены и по десять детей от каждой жены, причём пособие положено на каждого члена семьи, а в России это невозможно, в нашей стране запрещено многожёнство, - так же резко ответила Роза.
- А если я приеду в Россию с тремя жёнами и десятью детьми? – Спросил Ахмед по-английски.
- Двух жён и их детей депортируют обратно, откуда приехали, - строго ответила Роза.
 Мы внимательно выслушали, переглянулись.
- Давайте пойдём, я вам покажу дом, наш сад и огород, - предложил Ахмед, - надо позвать мальчиков.
- Идите, а я буду кормить Айгуль, и ей пора спать, - сказала я Ахмеду и открыла шкафчик с детским питанием. Айгуль у нас привереда – любит, когда её кормят из баночек фруктовым, овощным и мясным пюре, ну, и от яблока, персика, абрикоса не откажется. Правда, перемажется сама и перемажет всё вокруг, но это уже неважно, лишь бы ребёнок поел. А вот Фарид у нас молочный ребёнок, любит всё молочное и почему-то не ест мясо, но обожает хлеб, съедает до крошки. Такие разные дети! Фарида уже нет, Алтын унесла его кормить и укладывать спать.
Ахмед сходил за мальчиками и принёс дочку, она уже капризничала. Гости вернулись нескоро, я успела накормить Айгуль и уложить её спать. Молодец Ахмед, гости идут с большим пакетом с фруктами, белоголовые мальчики на ходу хрустят яблоками. В саду уже нет яблок, значит, Ахмед привёл гостей в кладовую. В ресторане отеля вряд ли подают яблоки лучше наших.
Гости заметили наших кошек, остановились и стали их ласкать. Наши кошки не любят, когда посторонние их трогают, а сейчас они сами подставляют головы, выгибают спинки, понятно, наши гости кошатники.
Какие же они красивые, Роза, её муж и их дети: светловолосые, белокожие, сероглазые. У нас, в Турции, почти все смуглые брюнеты. Меня в детстве ровесники   называли «кизил» - рыжая. Роза села рядом со мной, мы обнялись, мне стало так тепло, так хорошо, надо срочно учить русский язык, надо купить новый телефон, мой старый, видимо, маломощный, если не принимает звонки из Ростова, бывало, Ахмед не мог дозвониться мне с другого конца Стамбула. Купить-то нетрудно, но беда в том, что в некоторых местах нашего дома молчит любой телефон, может, потому, что стены толстые и не пропускают сигнал. Наши соседи, живущие в старых домах, тоже жалуются на плохую телефонную связь.
- Вы знаете? – Обратился к нам Арслан. – В России учатся всего десять лет, а не двенадцать, как мы. У нас высшая оценка – сто, а в России только пять.
         Дальше произошло невероятное.
- Скажите, Виктор, вот у вас на голове лысина, а вы не хотите от неё избавиться, у нас в Стамбуле делают операции по пересадке волос, - предложил Арслан и показал на его голову.
Мальчик Саша перевёл отцу слова Арслана, мы думали, что Виктор рассердится, но тот только рассмеялся, погладил себя по голове и сказал:
- А что, хорошая идея, надо подумать, Розе давно не нравится моя лысина, но я боюсь уколов, однако, красота требует жертв. Да, я читал, что в Стамбуле процветает медицинский туризм, и видел мужчин с перевязанными головами, но я решил, что их избили хулиганы.
- Роза, хотите поговорить со своей мамой? – Спросил Саша и достал телефон, - я буду переводчиком.
- Бабуля, - сказал Саша в телефон, - мы нашли твою турецкую дочку, поговори с ней, а я буду переводить, бабуля, она живёт в гареме, тут три жены и трое детей, - радостно доложил Саша.
- Саша, прекрати паясничать, я тебя побью, - спокойно попросила сестра.
- Саша, Саша, - заработал сашин телефон, и Саша передал трубку мне.
- Привет, мама, - только и могла я сказать. «Привет» - единственное слово русского языка я вспомнила сейчас. Мама заговорила, а Саша стал переводить.
- Роза, бабуля тебя любит, она просит прощения за то, что ей пришлось уехать на Родину, она пыталась приехать в Турцию туристом и частным порядком, но турки не дают визу из-за того, что она была депортирована, - Саша навёл телефон мне на лицо и постаралась улыбнуться ей, - ты рыжая, значит, счастливая, мой дед был рыжим, что за портрет на стене, на меня похож, да это же я, Роза, это мой портрет, это ты написала его, какая молодец, твой рыжий дед был художником, и не плохим. Роза, дочка, приезжай в гости со своим гаремом, если это не шутка про гарем.
- Мама, я люблю тебя, всегда любила и ждала тебя, я разговариваю с тобой. Ой, Айгуль спит, а то бы я показала её тебе, а вот Ахмед, мой муж, Ахмед, подойди сюда, мама, посмотри на него, я его так люблю. Спасибо за приглашение, хочется посмотреть на тебя и на снег, - и телефон замолчал, Саша трясёт его, но телефон молчит.
- Роза, скоро стемнеет, - обратился ко мне Ахмед, - отель наших гостей далеко, я вызвал для них такси, Виктору и Розе я уже сказал, предупредил, чтобы выходили на улицу.
И мы все вышли на улицу, уже светила луна, подошло такси, Ахмед сообщил водителю название отеля и дал деньги за проезд. Молодец Ахмед! А вдруг водитель запросит с   наших гостей больше денег, чем надо, такие случаи уже бывали.  Такой позор!  Гости уехали, мы вернулись в дом.
- Роза, я так рад за тебя, у тебя появилась старшая сестра, зять и два племянника, какие они славные, - обнял меня Ахмед.
- А я записала их адрес в Ростове и номера телефонов, - сообщила Лейла, - нас пригласили завтра на набережную, где их отель, пойдём?
- Конечно, пойдём, точнее, поедем на моём джипе, но кто-то должен остаться с маленькими детьми, - согласился Ахмед.
- Я останусь, - вызвалась Алтын, - Розе обязательно надо увидеть родственников, к тому же Арслан подружился с мальчиками. Роза, я всегда тебя жалела. У меня живы родители, толпа братьев и сестёр, а у тебя только бабушка. Но сейчас у тебя старшая сестра, зять и два племянника. Как это хорошо! А что, поедем в Россию, в город Ростов?
- Конечно, поедем, нас ведь пригласили на будущее лето, или весну, или осень. Будем учить русский? – это Лейла, молодец Лейла!
- В компьютере имеется программа по обучению, завтра с утра и займёмся, - объявил Арслан, - Саша так хорошо говорит по-турецки, почему я не могу так же хорошо говорить по-русски. В школе мы учим английский и немецкий, а где мне могут пригодиться эти языки? У нас все торговцы на рынках и в магазинах говорят по-русски, по телевизору однажды сказали, что русский скоро будет вторым государственным языком после турецкого. Может, пошутили, или правда?
- Роза, я совсем забыл передать тебе просьбу твоей сестры, она спрашивала, не сможешь ли ты написать портрет вашей мамы? Они пробудут здесь две недели, ты успеешь? – Огорошил меня Ахмед. Я задумалась.
- Ахмед, тогда надо купить холст на подрамнике, размером сорок на тридцать, хорошие медовые краски, надо кисточки колонковые, нужна рама для картины, упаковка для неё, чтобы везти через границу, - я перечисляла, что мне необходимо для работы, а Ахмед набирал текст в своём телефоне, потом оторвался и спросил:
- Раму какую, позолоченную или посеребрённую?
- Мама блондинка с голубыми глазами и в голубом платье, значит, рама нужна посеребрённая, - ответила я.
- Завтра всё это будет, когда не знаю, но будет. Ночью будешь писать картину?
- Некогда будет днём, буду писать и ночью.
- А граница пропустит твою картину? Вдруг кто-то подумает, что это шедевр и он должен остаться здесь? - спросил Ахмед. – Я уточню на таможне, как можно будет вывезти твою картину, а ты ни о чём не думай и пиши свою маму.
Я крепко-крепко обняла Ахмеда.
P. S. Рассказ написан по мотивам сюжета из программы «Жди меня». Женщина поехала в Стамбул работать, но попала в бордель, оттуда её выкупил турок, женился на ней, у них родилась дочь. Но вскоре эта женщина была депортирована в Россию по требованию своей матери. Двадцать лет эта женщина пыталась хотя бы переписываться с дочкой, но безуспешно. Тогда она обратилась в программу «Жди меня» с просьбой помочь встретиться с дочкой. Помощники нашли в Стамбуле эту семью, отец девушки умер, она сама согласилась встретиться с матерью, но на встречу, организованную программой, не пришла. Мать приехала, ждала-ждала её, но турецкая дочь прислала на телефон сообщение, в котором ругала мать за то, что та бросила её, уехав в Россию. Я использовала этот сюжет, только немного изменила судьбы героев.





Роза и сваты
Моей дочери исполнилось двадцать два. На днях она заявила, что намерена выйти замуж за своего одноклассника Олега, бывшего одноклассника, после окончания школы Зоя поступила в университет на исторический факультет, Олег – в колледж на специальность ай-ти технология. Оба успешно учатся, многолетняя дружба, однако, не мешает учёбе. Олег проживает с матерью и бабушкой, они очень трясутся над Олегом, контролируют каждый его шаг. Мне это совсем не нравится. Парень сидит у нас, слушает с Зоей музыку или они сидят за компьютером, звонит его мама или бабушка, спрашивают, где Олег и что делает, причём, звонят на мой телефон, поскольку свой он отключает, видимо, надоели ему родственники хуже горькой редьки. Зоя из солидарности тоже отключает свой телефон, а отдуваться приходится мне. Особенно подозрительна бабушка Олега, она требует подойти к двери в комнату Зои и послушать, что там делается. Зоя у Олега дома побывала только один раз. Ей не понравилось, какой допрос устроили ей мама и бабушка Олега. Олегу было стыдно за родственников, он пытался урезонить их, накричал на них, они кричали на него, короче, дети ушли, даже не остались ужинать. С тех пор они собираются только у нас.
 Мы с Зоей живём в своём доме, он достался нам от моих прабабушки и прадедушки, они купили его уже готовым. Фундамент кирпичный, сам дом бревенчатый, двухэтажный, раньше семья была большая, всем хватало места, сейчас мы с дочкой остались вдвоём. Мы живём с ней на втором этаже, там три комнатки, две спаленки и между ними – кабинет, она же гримёрка, в ней стол с компьютером и старинный трельяж с косметикой. На первом этаже большая комната, мы зовём её – зала, посередине высится печь, за неё наша кухня и за стенкой бывшая спальня родителей, они мёрзли и кровать стояла около печи. Мои родители умерли, мой муж прожил с нами десять лет, а потом ушёл к другой женщине, но с дочкой продолжает встречаться, мы получаем от него алименты, небольшие, но нам хватает. Мой старший сын, Руслан, в своё время ушёл в армию, а после окончания службы остался служить по контракту, поскольку именно там он познакомился со своей будущей женой, тоже военнослужащей. Его жена, Светлана, после рождения близнецов, уволилась из армии, и ещё родила одного ребёнка, и в данное время занимается детьми. Сейчас они проживают в Смоленске. Раз в год они приезжают к нам в гости.
Я пыталась устроить ещё раз личную жизнь. Познакомилась с Сергеем в поезде, когда ехала из командировки, билеты были только в общий вагон, и мы сутки ехали друг против друга, у меня верхняя полка, у него нижняя. Ночь мы поспали, а день сидели за столом и общались. Он разведён и проживает с мамой. Стали встречаться, дружили почти год, потом умерла его мама, он схоронил её, и я пригласила его жить к нам.  Он понравился Зое, она дала согласие на его проживание в нашем доме. Сергей и Зоя хорошо общались, в доме был мир и спокойствие.
 Но однажды у Сергея случился инсульт, ему стало плохо, когда он сидел на остановке, его ограбили, забрали паспорт, бумажник и смартфон, раздели, но сердобольные люди вызвали полицию, скорую и он попал в больницу. После месячного лечения ему рекомендовали съездить в санаторий, я купила путёвку, сама отвезла его, просила принять без паспорта, а только по справке из полиции о пропаже паспорта. Сергей долечивался дома, у меня дома, я нашла логопеда заниматься с ним речью, инструктора по лечебной физкультуре, массажиста. Потом сама научилась делать уколы, массаж, развивать его речь, поскольку трудно было платить всем этим специалистам. И вот Сергей сам ходит, хорошо ходит, без палочки, хорошо говорит, парализованная рука стала подниматься до плеча и стали шевелиться пальцы. Но радости особенной у него не было, я не могла понять, что его беспокоит. Врач открыл мне глаза на ситуацию – Сергей не узнал меня после инсульта, он не помнил, как оказался здесь, и меня он воспринимает как чужую женщину. И вот однажды в нашем доме появилась женщина и парень, оказывается, это была жена Сергея и его сын, Сергей позвонил им, номер домашнего телефона сохранился в его памяти, он позвонил с моего смартфона и попросил забрать его. Вот они приехали и забрали Сергея. Даже спасибо не сказали за его лечение, зато требовали отдать его паспорт, бумажник, смартфон, дублёнку, меховую шапку, часы и ботинки, всё, что было украдено ворами на остановке. Я вызвала полицию, служивые показали протокол о краже, и выставили их из моего дома. А я три года потом выплачивала кредит. И душа моя умерла. Больше мужчин в моей жизни не было.
 Газ, отопление и канализацию в наш посёлок провели в шестидесятые годы, и отец в чулане оборудовал тёплый санузел, поначалу в нём были унитаз и ванна, душевую кабину отец оборудовал сам из стальных стоек и пластика, она на небольшом подиуме, в полу которого отверстие для слива воды. У отца было больное сердце, и он не мог мыться в ванне, тем более в бане, вот он и соорудил душевую кабину. А саму баню мы сохранили, мы с мамой любим мыться именно в ней, не только мыться, но и париться.
 У нас большой земельный участок – 17 соток. Сад старый: старые яблони, груши, а какой у нас крыжовник, я заменила только вишню и смородину на современные, более урожайные и вкусные сорта. Ну, и огород, с ним нам помогает мой брат, живущий на другом конце города: посадить картошечку, выкопать её, спустить в погреб, с остальными овощами мы справляемся сами. Когда-то брат жил с нами, но женился и переехал к жене.  Там большое хозяйство: корова, овцы, свинья, птица и 30 соток приусадебный участок. Брат Саша с радостью впрягся в это дело, повезло ему в семейной жизни, весёлая жена, двое сыновей и дочка. Кстати, у нас предки – крестьяне, по рассказам родителей, они все были работящие и удачливые. Как-то семья дедушки и бабушки моей мамы забрали себе осиротевших детей родственников, их было трое мальчиков от двенадцати до шестнадцати лет. Конечно, мальчики были приучены к крестьянскому труду и сразу же стали помогать новым родственникам на покосе. Завистливые соседи написали донос, что в этой семье появились батраки. Председатель сельсовета распорядился сирот отправить в приют, а прадедушке и прабабушке предложили выехать куда угодно, их не любили – они не хотели вступать в колхоз. Родственники по дешёвке распродали своё хозяйство, уехали в город и на окраине купили этот дом с участком. Дом пустовал несколько лет, и хозяин, живший на соседней улице, существенно сбросил цену. Таким образом, нашему дому уже больше ста лет, но он, по-моему, простоит ещё столько же.
 И вот дочка сообщила мне, что в воскресенье к нам придут сваты, мама и бабушка Олега. Лично мне этот Олег не нравился, да, он вежливый воспитанный мальчик, но я по специальности, по второму диплому социолог, и знаю, что самые плохие мужья получаются из мальчиков, воспитанных матерью-одиночкой, а тут ещё и бабушка-одиночка. Я пыталась объяснить дочери, что брак с ним будет неудачным, но она меня не слушала. Я решила подождать, она девушка умная, должна понять, что он её не стоит. Пусть она сама разочаруется в нём, а я помогу ей разочароваться.
 Мы провели генеральную уборку, постирали все шторы, скатерти, достали парадную посуду и приготовили большой обед. Зоя даже подмела дорожку от калитки к дому. Я расставила букеты цветов на комоде, трюмо и на окнах, сенполии и герани вынесла с глаз долой подальше в спальню. И вот свершилось, в нашем доме сваты. Женщины пришли вовремя, я полагала, что они придут нарядные, накрашенные, они не старые, одной примерно сорок пять лет, другой – за шестьдесят пять. Но нет, они пришли в будничной одежде, но со своими тапочками. Мой промах, я не подумала о гостевой обуви, хотя зачем, у нас в зале старый толстый ковёр на полу, в других комнатах, на кухне и коридоре – половики, выхлопанные накануне. Гостьи сначала обошли весь дом, осмотрели все углы. Зоя притихла и сидела за столом у салатов, она должна раскладывать их по тарелкам. Рядом с ней сидит Олег, перед ним раскрытый ноутбук, он уткнулся в него, похоже, он забыл куда и зачем пришёл. Я предложила женщинам помыть руки и садиться за стол. Я полагала они сделают замечание Олегу, потребуют закрыть ноутбук, но нет. Тогда Зоя толкнула Олега, что-то шепнула ему на ухо, потом сама закрыла его ноутбук, у Олега недовольное лицо, Зоя спросила, что ему положить, а он отрицательно мотнул головой. Однако, Зоя положила ему оливье.
 Зоя разложила салаты по тарелкам, я предложила гостям вино, но они отказались. Но вот салаты съедены, жаркое тоже, чай выпит, а гостьи помалкивают о цели прихода, значит, мне надо самой начать разговор.
- Расскажите нам про Олега, какие у него привычки, недостатки, хорошие качества, - начала я разговор.
- Олег у нас хороший послушный мальчик, его отец оказался подлецом, он сбежал, когда Олегу было пять, потом через суд пытался добиться свиданий с Олегом, предлагал алименты, но мы отказались, нам не нужны его деньги, - начала мама Олега.
 - Странно, почему вы отказывались от алиментов, может, они вам не нужны, но эти деньги пригодились бы мальчику, я до сих пор получаю алименты на Зою, но часть из них кладу на её счёт, деньги копятся, когда-нибудь на что-нибудь и пригодятся. Не забывайте, что, если когда-нибудь в старости отец Олега может подать на алименты, и зря вы запрещаете отцу Олега видеть сына, мальчику нужен пример отца. И деньги лишними не бывают, не хотите брать алименты, можно было класть деньги на счёт, вдруг Олег заболеет, за учёбу надо платить, можно куда-нибудь съездить отдохнуть. - Но мои слова гостям не понравились, женщины переглянулись, Олег в первый раз посмотрел в мою сторону.
- Отец Олега тряпка, половая тряпка, я против того, чтобы они встречались. Ничему хорошему он его не состоянии научить, - гневно заявила мама Олега, - у него есть мама и бабушка, и этого довольно.
 «Если отец половая тряпка, значит, и сын тоже половая тряпка» - чуть не сказала я вслух, но воздержалась, а вдруг гости обидятся.
 - А я часто встречаюсь с отцом, хотя бы раз в месяц, и нам есть о чём поговорить, я не представляю свою жизнь без отца. Пусть он живёт не с нами, пусть у него другая семья и другие дети, но мы встречаемся, и он может дать дельный совет, - это заговорила Зоя. Олег очень странно на неё посмотрел.
       - Я не знал, что ты встречаешься с отцом, - удивился Олег.
       - Да, я не говорила тебе, просто к слову не пришлось, - пожала плечами Зоя, - ты о своём отце не говорил, и я тоже, чтоб тебе не было обидно.
Так, тему надо сменить, у нас явно разные взгляды на проблему отцов. По-моему, нельзя при сыне говорить, что его отец половая тряпка, нельзя отказываться от алиментов. Некоторые отцы скрываются от алиментов, скрываются вообще, забывая о детях. А мне понятно, почему отец Олега сбежал, уж если за глаза его назвали половой тряпкой, какие гадости он слышал от бывшей жены и тёщи.
 - Олег, ты ножи точить умеешь? – Спросила я.
 - Нет, не умею, а что? – Удивился Олег. Я задала ему простой житейский вопрос. По-моему, все мужчины должны уметь точить ножи. Наши ножи, например, точит мой брат Саша, для него это такое удовольствие, он даже напевает при этом, почему-то «Дубинушку».
 - А зачем ему уметь точить ножи? – Спрашивает мама Олега. – Ему нужны руки для работы на компьютере. А ножи нам точит сосед, у него специальная машинка, конечно, платим ему, немного, сто рублей.
 - А что-то по дому Олег делает, может, ремонт бытовой техники, ремонт квартиры? – Продолжила я свой допрос.
- Нет, что вы, сломанную технику мы обычно выбрасываем, проще купить новую чем ремонтировать старую. А ремонт квартиры пусть делает то, кто умеет. А Зоя умеет готовить?
- Умеет- умеет, - ответила я, - и супы, и котлеты с гарнирами, компоты и кисели.
 - А наш Олег не ест суп, любит компот из сухофруктов и ненавидит кисель, - с какой-то радостью сообщила бабушка. - Он обожает пиццу, спагетти с тушёным мясом, креветки и салат из кальмаров. Если Зоя не умеет готовить эти блюда, то я её научу.
 - Мне не понятно, почему Олег не ест суп, почему вы не приучили его к супам, как можно жить без супа? – Удивилась я. – Можно ведь гастрит заработать.
  Мои родители были строгими – попробуй не съесть суп, супа обычно немного, одна поварёшка, детская норма. Зоя любит покушать, и тарелка супа для неё не проблема.
  - Да мы как-то редко варим супы и плохо едим их. Я не помню, когда Олежек ел суп, - сказала бабушка.
- Меня тошнит от одного вида креветок и кальмаров, я не представляю, как их можно готовить, да ещё и есть, - с гримаской на лице заявила Зоя.
- Ничего, привыкнешь, я научу тебя их варить и готовить как любит Олег, - сказала бабушка.
       - Олег, а ты сам что-то умеешь готовить, хотя бы омлет? – Спросила я.
       - Нет, зачем мне это? Но если надо будет, омлет-то я сумею сделать, - похвастался Олег.
       - Ловлю тебя на слове, иди на кухню и сделай омлет, - предложила я. - Если ты нормальный мужик, то встанешь и пойдёшь, и сделаешь этот чёртов омлет.
Олег решительно встал, победоносно глянул на Зою и пошёл на кухню, я за ним. Достала из шкафа сковородку, лопатку и тарелку. Из холодильника вынула два яйца и маслёнку со сливочным маслом. За нами побежала сначала мама Олега, потом бабушка.
      - Я требую прекратить издевательство над мальчиком, кухня не для мужчины. Если вам надо, я сама могу сделать омлет, - кричала мать.
 - А что это за мужчина, если он не может сделать омлет? – Охладила я её пыл.
       - Мама, бабушка, я изжарю омлет, выйдите из кухни, - сказал им Олег. Он включил газ, взял сковородку и поставил её на горелку, я подала ему масло.
      - А почему вы жарите на сливочном масле? Надо на растительном, - вставила своё слово в строку бабушка.
       - На сливочном масле вкуснее, - парировала я. Олег ножом набрал масло и положил его на сковородку, когда оно растаяло, ножом ударил по яйцу, разбил его и вылил на сковородку, потом второе яйцо, я подала ему соль, он посолил свой омлет, подождал, пока тот загустел, и выключил газ.
      - Кушать подано, - любезно обратился ко мне Олег, и резким движением перевернул омлет на тарелку, омлет аккуратно переместился на новое место.
      - Когда ты научился жарить омлет? – Строго спросила мама.
     - Так я же видел, как ты жаришь, вот и запомнил, а несколько раз и сам себе жарил, когда один был дома, - отчитался Олег.
     - Молодец Олег, - похвалила я его, поедая омлет. Надо сказать, омлет оказался нормально пропечённым, и я с удовольствием съела его. По-моему, у парня талант повара.
Мама с бабушкой с большим удивлением смотрели на Олега, они явно не ожидали от него такого поступка.
         - Тем не менее, на кухне должна быть женщина и только женщина, - самоуверенно заявила бабушка.
  - Олег, а шашлыки жарить ты умеешь? – Спросила я. Олег только открыл рот, но бабушка опередила его.
  - Какие-такие шашлыки? Наш Олежек не общается с теми, кто пьёт вино и жарит шашлыки. Олежек серьёзный мальчик, его друзья тоже серьёзные мальчики, - резко и несколько грубо ответила бабушка. Олег закрыл рот, так ничего и не сказав.
  - А если женщина заболеет, а? Что делает мужчина? – Спрашиваю я гостей.
  - Я вызываю врача, - ответил Олег.
  - А до прихода врача какую помощь можно оказать? – Не унимаюсь я.
- Ну, воды подать, наверно, - предположил Олег, - а что вы предлагаете?
- Компресс сделать, взять полотенце, намочить в холодной воде, отжать и на положить на лоб больного. Потом сварить курицу и бульончиком поить больного человека, - поделилась я собственным опытом.
- Что за дикость – компресс, впервые слышу о таком лечении, кого и когда вылечивал куриный бульон? – Скривила лицо мама Олега. Ну, полный скепсис и глубокое недоверие традиционной медицине.
 - Тем не менее, это работает, сколько я себя помню, с самого раннего детства мама лечила меня компрессами и куриным бульоном. Вот мама положит на голову холодный компресс и сразу станет легче. А выпьешь бульона, и ничего больше не надо: ни пить, ни есть. Если ты меня будешь так лечить, я сразу выздоровлю и буду счастлива такой заботой. Кстати, в Америке куриный бульон продаётся в бутылках как молоко, - заулыбалась Зоя.
 - Ну, компресс я ещё сделаю, а вот курицу сварить вряд ли смогу, наверно, я позвоню твоей маме, пусть она приедет и сварит птицу, - сказал Олег, и лицо Зои вытянулось, а улыбка пропала. Но Олег, по-моему, это не заметил.
- А если ты, Олег, заболеешь, то судя по твоей логике, я должна вызвать твою маму? – Спросила Зоя. Ага, Зоя начинает думать и спорить с роднёй Олега
       - Нет, зачем, лечи его сама компрессами и куриным бульоном. Посмотрим, выздоровеет он или нет, - ответила мама Олега.
       - Вы знаете, Олег очень любит клубничное варенье, Зоя, я научу тебя варить его так, как любит Олег, - попыталась сменить тему бабушка Олега.
     - А у меня аллергия на клубнику, так, что клубника отменяется, или варите его сами, - Зоя явно разочаровала бабушку Олега, - у нас большой сад и варим много варенья: яблочное, грушевое, вишнёвое, крыжовник, слива, смородина, малина.
- Бабушка, забудь о клубнике, в этом доме такие вкусные варенья, все они меня устраивают, - прекратил спор Олег. А он молодец! Действительно, мы много варим варенья, а вот на клубнику у нас с Зоей аллергия.
      - Наш Олежек любит компот из сухофруктов, только для него сухофрукты покупаем на рынке и по отдельности: чернослив, курага, изюм, яблоки, груши.
       - Учтём, тем более, что яблоки, груши, сливу и вишню мы сушим свои, только курагу покупаем да изюм.
- Скажите, а кто работает в саду и на огороде? Кого-то нанимаете? – Спросила мама Олега.
- Мы и работаем. Никого не нанимаем. А ещё нам помогает мой старший брат, но он помогает нам только с посадкой, окучиванием и копкой картошки. Остальное всё делаем сами.
 - Надеюсь, наш Олежек не будет сажать огород и собирать фрукты. Ему нужны руки для работы на компьютере.
 В это время у Олега зазвонил телефон, он извинился и вышел на крыльцо дома. Зоя это явно не понравилось.
- Если он намерен жить в этом доме, то просто должен работать в саду и в огороде, а работе на компьютере это не помешает. В конце-то концов, это так приятно работать в саду, а наш сад очень красивый. Я понимаю, что Олег горожанин, как говорится, земли не нюхал. Но я полагаю, всему в жизни можно научиться, только надо захотеть, - твёрдо заявила Зоя.
 Я посмотрела на лица наших гостий, им явно не понравились слова Зои. Да, слишком избаловали эти женщины своего Олежку.
- Роза, если наши дети поженятся, вы согласны, чтобы они жили у вас на втором этаже? – Спросила мама Олега.
- Конечно, я уже думала об этом. Тогда я перееду на первый этаж в комнату, где жили мои дедушка с бабушкой, потом мои родители, сейчас там ночует мой брат Саша, когда бывает в гостях. В прошлом году он поменял старый матрас на современный, ортопедический.
- А печку-то вы топите? – Спросила мама Олега.
        - Топим, но в самые сильные морозы, когда дома становится прохладно. Окна поменяли все, перестлали полы. На очереди лестница, она не падает, но скрипит неприятно. Крышу перекрыли пять лет назад, протечек больше нет. Надо бы дом обшить снаружи чем-нибудь современным, например, например, сайдингом.
        - А совсем печку убрать нельзя, она же столько места занимает? – Это уже бабушка. Боже, глупее ничего не могла при думать!
        - Нет, нельзя, дом может развалиться, да и не мешает никому, наоборот, с ней как-то милее.
 - Кстати, почему Зоя носит красные туфли и красные сапоги? Это дурной вкус, очень дурной вкус, - назидательно заявила мама Олега. Я опешила, я не могла понять, почему обувь красного цвета – признак дурного вкуса.
- Извините, но это не ваше дело какого цвета туфли и сапоги я ношу. Нравится мне красный цвет и точка. Прошу не указывать мне что надо носить, - повысила голос Зоя. Ей очень не понравилось замечание насчёт обуви.
Наши гости переглянулись, они явно не ожидали такого отпора. Они были так растеряны, что просто замолчали.
Вернулся с крыльца Олег, он был немного расстроен. Зоя пыталась разговорить его и успокоить, но у неё не получилось.
- А что Олег у вас такой нервный? Он всё-таки не один и так неприлично себя ведёт, - заметила я.
- Да, Олег немного нервный, но не надо говорить, что он неприлично себя ведёт, просто ему сказали что-то неприятное и он расстроился. Не надо клеветать на моего сына, - мама Олега даже покраснела от возмущения.
- А вы его лечите от нервности? – Спросила я.
        - Не надо считать моего сына больным, да он нервный, но мы создаём для него условия, чтобы он не нервничал, мы его успокаиваем.
       - Интересно, а если ребёнок появится, будет плакать, а Олег будет раздражаться, - опять спросила я, недовольная тем, что Олега надо успокаивать и создавать для него условия для спокойной жизни.
       - Пусть молодые женятся, только с детьми надо воздержаться лет хотя бы десять, - заговорила мама Олега.
       - Почему десять лет? – Удивилась Зоя. – Детьми надо обзаводиться в молодые годы, пока мы здоровы. А как мы должны воздерживаться? Как-то предохраняться?
- Да, Зоя, ты должна предохраняться, если не получится, можно сделать и аборт, лично я сделала их три, - спокойно заявила мама Олега. Я не ослышалась? Мать при сыне говорит о своих абортах! Ужас! Да ещё так нагло говорит, что именно только Зоя должна предохраняться, а Олег – нет.
 - Я согласен с мамой, надо подождать с детьми, надо пожить для себя, получить образование и найти хорошую работу.
- Олег, а ты меня спросил, чего хочу я? И причём здесь твоя мама? Она что, самая умная? У меня есть своя мама в конце-то концов, - Зоя уже рассердилась и покраснела от обиды.
 - Да, моя мама самая умная, я считаю, что она права, ты должна пока предохраняться, да и пара абортов тебе не повредит, все женщины их делают. Твоя мама наверняка делала аборты… - фразу он не успел закончить.
 - Замолчи, Олег, не хочу тебя слушать. Я хочу детей и не хочу жить для себя. Если ты не изменишь свою позицию в отношении детей, нам лучше расстаться прямо сейчас. Мне непонятно, почему ты считаешься с мнением своей матери? – Зря почти кричала на Олега. Это хорошо, она уже разочаровалась в нём.
- Потому что она моя мать, как она скажет, пусть так и будет, это моё последнее слово, - твёрдо сказал Олег. Зоя заплакала. Наверно, сейчас должен быть мой выход.
 - Я согласна с дочкой, жить надо своим умом, а детей заводить в молодые годы, для себя жить неинтересно. А коли так, я требую, чтобы вы все трое покинули наш дом, - сказала я и указала рукой на дверь.
 - Жаль, а как хорошо было бы нашему Олежке в этом доме, - пожалела бабушка, и, не прощаясь, женщины вышли из дома, Олег холодно простился с нами и пошёл за ними. Конечно, хорошо, ведь они проживают в двухкомнатной хрущёвке на окраине города. Зря они отказались от алиментов, подкопили бы денег и купили новую квартиру. Какие дуры, однако.
Зоя горько плачет, в голос, навзрыд, я пытаюсь её успокоить – напрасно. Вдруг на крыльце раздались лёгкие шаги, дверь открылась и зашёл соседский мальчик, Вовка, ему пятнадцать, он вытер босые ноги о половичок у порога, плутовскими глазами поглядел на нас и спросил:
        - Что, прогнали жениха или сам сбёг?
 Дело в том, что его старший брат, Гоша, давно влюблён в Зою, но она предпочла Олега. Младший братишка явно в курсе сердечных дел брата, и пытается помочь Гоше. Мне очень нравится Вовка, весёлый, улыбчивый мальчик. Он вымыл руки, я усадила его за стол и предложила кушать то, что понравится. Скромностью парень не страдает, садится за стол и принимается за торт, сам налил себе чаю. Зоя успокаивается и с удивлением смотрит на гостя.
        - Тебя Гоша послал сюда? – спрашивает она.
- Нет, Гоша на работе, я сам по себе, увидел, что от вас сваты ушли недовольные и пошёл на разведку. Так что Гоше передать и нашим папке с мамкой, не пора ли им сватами прийти сюда? Надо ведь Гошу как-то женить на нормальной девчонке, а то ходют тут всякие.
  - Какие- такие всякие к вам ходют, а ну, рассказывай, - Зоя успокоилась, вытерла полотенцем слёзы, высморкалась опять в то же полотенце. Потом я его брошу в стирку. У Вовки проблемы с русским языком, иногда он приходит ко мне заниматься русским языком, особенно перед диктантом. Пишет он правильно, а вот говорит, как малограмотный парень из российской глубинки.
  - Ну, Валька с Танькой припёрлись как-то, Гоша на работе был, а я им сказал, что он у тебя сидит, и они упёрлись обратно, по-моему, они были выпившие. Ещё Верка Скобелева приходила, а Гоша картошку окучивал и не вышел к ней. Наташка Иванюк приходила размалёванная, приглашала Гошу в ночной клуб, а ему вставать в шесть утра, они долго ругались, Наташка такие матерные слова ему кричала, что отец вышел и прогнал её.
На крыльце опять раздались шаги, и в комнату вошла мать Гоши и Вовки, Настасья.
- Мой паршивец у вас? – Не здороваясь, спросила она, - что ты здесь, Вовка, делаешь?
- Не видишь, Зойку сватаю, тот жених сбежал, значит, Гошке надо свататься, садись, мать, со мной чай пить, торт вкусный.
        - Паршивец ты этакий, кто тебя просил свататься, мал ты ещё такими делами заниматься. Роза, Зоя, почему не выгнали этого наглеца, да ещё за стол посадили? – Закричала Настасья, уперев руки в боки. Я так боялась, что она вытащит парня из-за стола и аттракцион закончится.
- А мы его любим. Пусть сидит и ест, - неожиданно заявила Зоя, она перестала плакать, настроение у неё явно поднялось. Она подошла к Вовке, обняла его за плечи и громко чмокнула его в макушку. Интересно было наблюдать как Вовка уплетает вкусный торт. Ещё минута и от торта ничего не осталось.
        - Зойка, ну, так как? Пойдёшь замуж за моего брата? Что ему передать? – Спросил вдруг Вовка. Настасья попыталась дать ему подзатыльник, но парень ловко увернулся.
- Ладно, Вовка, уговорил, пусть Гоша приходит завтра вечером, часам к шести, тогда и поговорим. Беги скорее, пока мать тебя не побила, - сжалилась Зоя. Она совсем успокоилась и налила себе чай. Вовка, топая ногами, выбежал из дома. Настасья села рядом с Зоей, та налила ей чай, подвинула вазочки с вареньями и блюдо с выпечкой.
      - Зоя, правда пойдёшь за Гошу? - Спросила Настасья.
      - Подумаю, сразу не обещать не могу. Надо поговорить с ним, договориться, мы ведь такие разные, да и вдруг он не захочет.
        - Конечно, Зоя, конечно. Ты ведь знаешь, что Гоша тоже учится в колледже на вечернем на строительном факультете, на будущий год получит диплом, он сейчас уже работает прорабом на строительстве новой школы, неплохо зарабатывает, хочет купить машину, прошёл медкомиссию, закончил автокурсы, получил права. Роза, садись к нам, давай поговорим.
- Настасья, о чём говорить? Не мне же выходить замуж, пусть Зоя сама решает. А если Гошу обнадёжила, ой, не знаю, голова кругом.
 На крыльце опять топот ног, врывается Вовка.
 - Зойка, я Гошке позвонил, он сказал, что завтра в шесть он не успеет, только к семи жди его. Тётя Роза, а можно я к вам буду приходить чай пить? – И поглядел на меня такими просящими глазами, да разве такому откажешь.
- Конечно, можно, приходи, когда тебе захочется, и чаю попьём, я торт куплю.
  - Спасибо, тётя Роза, Зойка, а ты жди завтра Гошку. Смотри, не подведи меня, а то он может и побить, - и Вовка потопал домой.
  - Роза, будет надоедать Вовка, так гони его без всякой жалости.
  - Настасья, не переживай, твой Вовка напоминает мне моего сына, он такой же шустрый был в его годы.
   Зоя выпила чай и ушла в свою комнату. Настасья поглядела ей вслед и сказала:
- Какая красивая девушка твоя Зоя, особенно когда наденет красные сапоги и возьмёт красную сумочку, наденет чёрную шляпку и чёрные перчатки, все мужики шеи сворачивают.
- А родственникам Олега не понравились красные сапоги Зои, они заявили, что у неё дурной вкус, нельзя носить красные сапоги.
- Дуры они, не нравятся тебе красные сапоги, ну, так и не носи их, а других не осуждай. Мне вот не нравится, когда девушка одета во всё чёрное, однако, я не буду указывать ей как жутко она выглядит. А вот красные сапоги – это так красиво.
Конечно же, как мать и как социолог, я буду рада видеть зятем соседского Гошу. Он из простой рабочей семьи, отец и мать – токари на местном ремонтно-механическом заводе, у них тоже большой участок, равноценный нашему, засаженный до последнего клочка. Оба сына работают на огороде и в саду, да ещё курочек держат, ситцевых, красивых, можно долго любоваться на них. Короче, полная семья, отец – неплохой мужик, по молодости, правда, погуливал по окрестным вдовушкам, но подросший Гоша однажды нашёл его, вытащил чуть ли не из кровати, отругал последними словами, пообещал кары небесные и земные от него лично, и отец успокоился. Настасья – женщина, пожалуй, мудрая, я бы её так назвала. На работе – в передовиках, дома – царица, а детям – мать. Она не будет требовать к сыну особого внимания и каких-то немыслимых блюд в меню, а нужна будет помощь, в лепёшку разобьётся. Братья очень дружат, помню, Гоша маленького Вовку таскал на руках, учил ходить, гонять мяч, драться и прочие братские обязанности.
Не понимаю я Зою, почему она выбрала скучного и холодного Олега, когда рядом, в соседнем доме живёт такой яркий парень, работящий и надёжный. Впрочем, всё хорошо, что хорошо кончается. Но неужели Олег так просто отступится от Зои, забудет её? Будем надеяться, что его мама и бабушка помогут ему забыть Зою, а, может, подыщут другую девушку, которой пока не нужны дети, кто умеет готовить креветок, кальмаров и клубничное варенье, а также слушаться маму и бабушку Олега.
И ещё я подумала вот о чём: если такой вот балованный мальчик под старость лет останется один, как он будет выживать. Был у нас в посёлке такой мужичок, мой ровесник, тоже единственный сыночек у родителей. Родители работали в леспромхозе, получили ведомственную квартиру в одноэтажном десятиквартирном доме, у каждого хозяина под окнами небольшой участок под сад или огород. Парень закончил финансовый колледж и стал работать в этом же леспромхозе, женился, одна жена не понравилась родителям – развёлся, другая не понравилась – опять развёлся, ушёл к третьей, так она сама его выгнала, ничего не умеет делать и не хочет, детей не было ни от одной женщины. Вернулся бедолага к родителям, а те уже стали болеть, и в конце концов умерли. Мужчина остался один: огород зарос, забор упал, питался в местной столовой, стирать не умел, заносит вещь и покупает новую, грязную кидает в шкаф, то же самое и с постельным бельём. Пол в квартире подметал веником, но никогда не мыл. Кончилось тем, что его разбил инсульт, мужчина оказался сначала в больнице, затем в доме инвалидов, ухаживать за ним некому.