Моя турецкая дочь
Меня зовут Вера, я живу в Ростове-на-Дону. Примерно четверть века назад я увидела объявление в газете о наборе работниц в турецкие отели: горничных, официанток, барменов, нянь. А я вдова, на руках мать и дочь Роза, ей десять лет, на работе меня сократили, новую найти не смогла, моя мама на пенсии, фактически мы живём на её пенсию и на то, что мы вырастим в своём участке. Это объявление меня заинтересовало, я позвонила по указанному телефону, мне сразу ответил приветливый женский голос, она предложила самой купить билет до Стамбула, потом позвонить по этому же номеру и сообщить дату прилёта. Что я и сделала, простилась с мамой и дочкой, села в самолёт, и в аэропорту Стамбула меня встретила женщина-турчанка, она хорошо говорила по-русски, усадила меня в такси, привезла в какой-то дом, и только через сутки я поняла, что попала в бордель. Поскольку я натуральная блондинка с голубыми глазами, на меня был большой спрос у турок, сбежать не было возможности, на окнах решётки, в коридоре охрана. Хорошо хоть была возможность предохраняться от беременности и венерических болезней. Вскоре меня выкупил местный богатый турок Али, он официально женился на мне, перевёз в свой дом, надо сказать, богатый дом, но тоже тюрьма, у меня были две служанки, они по очереди следили за мной, заставляли красиво одеваться, наносить макияж. Вскоре у меня родилась дочь, я предложила Али назвать её Роза, мужу понравилось это имя, он был просто счастлив её рождению, даже согласился окрестить её в православном храме Святого Георгия, а также зарегистрировать в магистратуре под моей фамилией, позже купил ей золотую цепочку с золотым крестиком. Конечно, я не любила своего мужа, но терпела ради дочери, улыбалась сама, лишь бы видеть её улыбку, смеялась сама, чтобы слышать её смех. Но когда Розе исполнилось пять лет, меня депортировали в Россию по требованию моей матери, так долго искали меня, в наш дом пришли полицейские, надели на меня наручники, однако муж заявил, что не отпустит меня как свою жену, но у меня российское гражданство, я ненавидела Турцию и мужа, и потому согласилась на депортацию, да, здесь остаётся дочь, но есть кому позаботится о ней, кроме отца есть бабушка Фатима, для меня важнее Родина, мать и другая дочь. Мне разрешили только взять сумку с документами, посадили в самолёт, наручники сняли, когда самолёт приземлился в аэропорту Ростова. Однако жизнь продолжается, работу я нашла, мне пригодилось моё знание турецкого языка. Старшая дочь Роза училась в школе и подрабатывала на почте, и все мы, всё свободное время проводили в нашем саду. Замуж я больше не выходила, но лечиться после такой жизни пришлось основательно. И никогда я не забывала младшую дочь Розу, каждый день я вспоминала её, молилась, желала ей здоровья, счастья и всего самого-самого, рассказывала маме и Розе о ней, какая она забавная, рыжая, сероглазая, весёлая, любопытная, говорливая. Я пыталась писать ей, точнее, её отцу, но мои письма возвращались с пометкой: «дом разрушен землетрясением, жильцы погибли». Приехать в Турцию я не могла, поскольку была депортирована. Жива моя дочь или нет, я не знала много лет, однако, я чувствовала, что она жива, она помнит меня и ждёт. И вот спустя двадцать лет после моего возвращения из Турции в интернете появились сообщения от Розы Доган, она разыскивает свою мать в России, дала домашний адрес и телефон, телефон не отвечает, и старшая Роза со всем своим семейством собралась в Турцию искать младшую Розу и нашла. Мой муж, его брат с семьёй и слуги погибли во время землетрясения, свекровь и Роза ходили на рынок, это и спасло их. Они ушли жить к дальним родственникам свекрови, Роза успешно закончила среднюю школу, вышла замуж, счастлива в браке, родила дочку. Старшая Роза нашла младшую, они познакомились, подружились, и младшая Роза передала для меня её дневник, написанный в толстой школьной тетради. Давайте читать его вместе.
- Роза, вставай и иди кушать, - слышу я голос мамы. Я встаю и понимаю – это сон. Мамы у меня нет, давно нет, я уже сама мама, надо вставать, идти готовить кушать для всей семьи. А семья у меня большая: я - Роза, мой муж Ахмед, его сын от первого брака Арслан, наша дочь Айгуль, вторая жена моего мужа Алтын, их сынок Фарид, третья жена моего мужа Лейла, у неё нет детей, бабушка Фатима, мама моего папы, а ещё Джамал и Ширин, родственницы мужа, их семьи погибли во время землетрясения.
Я, как старшая и первая жена, должна решить, что сегодня будем готовить, какой суп: рыбный, куриный, томатный или суп-лапшу с помидорами. Давно у нас не было рыбного супа, значит, варим его, и варим его побольше, чтобы накормить им наших кошек, их у нас шесть и все рыжие. Основное блюдо: кебаб, садж или лагман, решено – кебаб и слоёную картошку. Что пьём, салеп или шалган, а может, обойдёмся чаем? Попрошу садовника принести арбуз побольше и порезать на ломтики без корок. Надо вставать, скоро придёт Гульнара, наша помощница по хозяйству, я скажу ей, что будем готовить сегодня.
Я не чистокровная турчанка, моя мама русская из города Ростова, её имя Вера. С ней случилась печальная и страшная история. В 90-е годы в России было трудное экономическое положение, и люди стали выезжать за границу за лучшей жизнью. Так и моя мама, она прочитала объявление в газете, что в Турции требуются официантки, бармены, няни, она поверила этому объявлению и позвонила по указанному телефону, заплатила за билет на самолёт в Стамбул. Но её и других женщин обманули, их вербовали как проституток, «наташ», как их здесь зовут.
Но моя мама - красивая: белокожая голубоглазая блондинка попала в бордель, из которого её выкупил за большие деньги мой отец. Он официально женился на моей маме, но им было очень трудно общаться, она не знала турецкого, он не знал русского, но они оба знали английский, учили его в школе. Как рассказывала мне бабушка, мама отца, он очень её любил, заваливал подарками. Папа русский язык так и не освоил, а мама оказалась способной и быстро заговорила на турецком, даже научилась читать. Папа был рад моему рождению тем более, что я родилась рыжей и сероглазой. Мама окрестила меня в православной церкви Святого Георгия и повесила мне на шею крестик на шнурочке. Позже отец подарил мне золотой крестик на золотой цепочке. Когда мне было пять лет, мою маму депортировали в Россию по запросу матери моей мамы. К нам в дом пришла полиция, на маму надели наручники и вывели из дома, разрешили взять с собой только сумочку с документами. Я была в школе и не видела всего этого, мне не дали даже проститься с мамой. Много лет я спала, взяв в свою постель какую-нибудь вещь мамы, папа часто перебирал её платья, бельё, сумочки.
Через три года землетрясение разрушило наш дом, и мой отец погиб, мы с бабушкой в это время были на рынке, это нас и спасло. Никогда не забыть тот день, когда мы пришли, а наш дом и соседние строения оказались в огромной страшной трещине, там был пожар, дым и взрывы. Раньше мы жили в районе Бейоглу, а потом переехали в Фатих. Нас пригласили к себе дальние родственники бабушки, они освободили пару комнат, там уже стояла мебель, в шкафу была посуда, постельное бельё, на столике стоял телевизор. Когда бабушка немного отошла от шока после землетрясения, она рассказывала, что из России приходили письма, но папа сжигал их не читая, а сейчас бабушка жалеет, что не остановила его тогда.
С мамой мы часто посещали церковь Святого Георгия, но после землетрясения стало трудно приходить к ней, и бабушка предложила мне ходить в церковь Святой Троицы, и даже стала сама ходить со мной, разговаривала с батюшкой, рассматривала иконы, стала покупать свечи, зажигать их и ставить на подсвечник. В Турции женщинам запрещён вход в мечети.
Тогда же к нам прибился рыжий кот, я поставила для него большую коробку, постелила в ней своё старое платье, поставила мисочку из-под айрана. И кот прижился у нас, решил, что он тут хозяин, и никого не подпускал к своей коробке и миске. Мы его назвали Базил.
Мой папа хорошо зарабатывал пока был жив, бабушка Фатима когда-то работала в аптеке, но сейчас она на пенсии, плюс моё пособие как сироте, и потому мы не бедствуем, я посещала частную школу, да, дорого, но классы небольшие, и к последнему год обучения нас осталось пять человек. В семье родственников росли две девочки, немного старше меня. Они меня не обижали, наоборот, помогали в учёбе, а когда выяснилось, что я хорошо рисую, то стали просить нарисовать их, но так, чтобы они получились красивее, чем в жизни. Я написала портреты всех родственников, на которых постаралась изобразить их немного красивее, чем они есть. И я поняла, что мне нравится писать портреты людей, именно портреты получаются у меня хорошо.
Но моя самая заветная мечта – написать портрет моей мамы, несколько раз я пыталась написать её по оставшимся фотографиям, где она такая красивая. Как-то я попросила бабушку купить медовые краски и холст на подрамнике, а также кисточки из беличьей шерсти. Всё это такое дорогое, но бабушка Фатима купила всё, что я просила. Портрет мамы я написала, правда, мне помогала наша учительница по рисованию, она посмотрела на фотографии мамы, сделала несколько штрихов и портрет ожил. Бабушка предложила повесить его на стену над нашим столом, мы выбрали такое место, чтобы на портрет не попадали солнечные лучи.
А потом я написала портрет самой бабушки, она так не хотела, но я убедила её. Она надела нарядное платье, на голову повязала красивый платок, а я дописала на её шее жемчужные бусы, а на пальцах – кольца с разноцветными камнями. Когда показала ей портрет, она расплакалась и сказала:
- Неужели это я? Роза, ты же приукрасила меня, разве так можно?
Её портрет мы тоже повесили на стену, а на окно повесили плотную штору, чтобы портреты на выгорали.
Моя бабушка Фатима – женщина современная, одевается по-европейски, она не носит платья до пяток и с длинными рукавами, а платок надела после землетрясения, когда от переживаний у неё стали выпадать. Я очень люблю её, и она меня тоже.
Уроки рисования продолжались и в последнем, выпускном, классе. Как-то учительница привела нас на набережную Босфора и дала задание нарисовать водную гладь пролива, берег и мост на горизонте. Мы сели на скамейки, разложили свои этюдники. Ко мне подошёл мальчик лет семи и стал смотреть, как я работаю, он довольно долго стоял и сказал:
- А где птички? Над морем летают птички, а у тебя на картине их нет.
А ведь он прав, про птичек я и забыла, набрала на кисточку белую краску, написала птичек над морем и берегом, и картина вроде как ожила. А парень – молодец!
- Как тебя зовут, малыш? – Спросила я его.
- Арслан, а моего папу Ахмед, а мамы у нас нет, папа сказал, что она уехала далеко-далеко, и неизвестно, когда она вернётся, - и мальчик загрустил. Мне захотелось его развеселить.
- Арслан, давай я тебя нарисую, - предложила я ему.
- Давай, меня никто не рисовал, меня только фотографировали. А можно потрогать твою косу? Ты её покрасила в такой цвет?
- Косу можно потрогать, а её не красила, я родилась рыжей.
Мальчик тихонько погладил кончик косы, а я достала из планшета лист бумаги, положила его на планшет, вынула карандаш и стала быстро рисовать. Замечаний от учительницы я не боялась – ведь свою работу я выполнила, мой рисунок с видом пролива полностью выполнен. Десять минут и портрет мальчика готов. Подошла учительница, взяла у меня карандаш и добавила несколько штрихов на глазах мальчика. Незаметно подошёл к нам симпатичный мужчина, обнял мальчика и заглянул в мой рисунок.
- Я поражён, какой хороший портрет, мой сын тут как живой, - вполне искренне сказал он, - Арслан, тебе нравится твой портрет?
- Очень нравится, папа! А тётя отдаст мой портрет? – Спросил мальчик.
- Конечно, отдам, забирайте, - со смехом ответила я.
- Папа, дай тёте денег, пусть она купит себе новые туфли, погляди какие у неё старые некрасивые туфли, - я смутилась и спрятала ноги под скамейку.
Мужчина достал бумажник и достал несколько купюр, потом обратился к учительнице:
- Могу я этой девушке дать деньги за этот замечательный рисунок. Её родители не будут против?
- У неё нет родителей, у неё только бабушка. Я разрешаю дать столько, сколько считаете нужным. Бабушка будет только рада, если внучка принесёт домой заработанные ею деньги.
Мужчина дал мне несколько купюр, 300 лир, открыл свой портфель и бережно положил в него мой рисунок. Мужчина взял сына за ручку, и они пошли с набережной, мальчик повернулся и помахал мне.
А ночью мне приснился этот мужчина, какой он приятный, добрый, вот бы выйти замуж за него. Какой у него хороший сынок, так и хочется взять его на руки и прижать к себе. Нет, он не красавец, каких показывают в кино, немного худощавый, хорошо выбритый, аккуратно одетый, очень серьёзный.
А утром опять школа, скоро выпускные экзамены, надо готовиться. Мои родственницы, с кем раньше я ходила в школу, уже поступили в колледжи и сейчас проживают в кампусах, а домой приезжают на каникулы.
Как-то к моей бабушке пришла женщина, известная в округе как сваха по имени Мерьем, а вечером бабушка сказала, что мной интересуется Ахмед Доган, вдовец, он владелец мастерской по изготовлению сладостей, и у него сынок Арслан. Я вспомнила мальчика, которого я рисовала на набережной. Его точно звали Арслан, а отца Ахмед. Бабушка сказала, что этот мужчина интересовался мной, сколько мне лет, кто мои родители, здорова ли я. После смерти жены мужчина поклялся, что женится на той женщине, которую выберет его сын. Арслану понравилась я, мой рисунок он повесил на стену, и попросил отца снова сходить на набережную Босфора, они сходили через день, но меня там не было. Он знал местную сваху и обратился к ней, получил обо мне самые положительные рекомендации, а также адрес.
Бабушка Фатима удивилась визиту этого человека, она хотела бы, чтобы я закончила школу и получила какую-то специальность, а уж потом выходила замуж, но не каждый же день женихи стучатся в двери, а может, это будет счастливый брак? Я уже давно сказала бабушке, что хотела бы учиться в художественном лицее, бабушка поддержала меня, сказала, что продаст свои драгоценности и даст мне возможность учиться.
Хотя я была в это время в школе, бабушка дала принципиальное согласие, но надо дать мне возможность закончить школу тем более, что я учусь в последнем классе, и летом я буду совершеннолетней. Ахмед согласился с её доводами. Бабушка рассказала о моих родителях, конечно, расплакалась. Они договорились, что в воскресенье Ахмед и Арслан придут к нам познакомиться со мной и обручиться.
Знакомство и обручение состоялось в ближайшее воскресенье. Я дала согласие на брак, мне понравился Ахмед, понравился Арслан, желание иметь семью оказалось сильнее мечты о лицее. Мальчик не отходил от меня, я угощала его копчёной рыбой, оказывается, наши вкусы совпадают. Ему надоели сладости из магазина отца, и он охотно ест любую рыбу. Я тоже досыта наелась сладкого в детстве и полюбила копчёную рыбу, причём, копчу её сама во дворе, в старой коптильне. Эта коптильня устроена так, что любую рыбу можно закоптить за несколько минут, надо только её выпотрошить, посолить и разложить на решётке над тлеющими углями. В какой-то момент я поглядела на Ахмеда и влюбилась, да, влюбилась. И я уверена, что тоже нравлюсь ему, такими глазами он на меня смотрел. Поразил наших гостей портрет моей мамы.
- Это ангел? – Спросил Арслан.
- Нет, это моя мама, но её нет с нами, злые люди забрали мою маму и увезли в далёкую холодную страну.
- Мою маму тоже злые люди увезли в далёкую холодную страну, - с грустью сказал Арслан. – А ты можешь нарисовать портрет моей мамы?
- А сохранились её фотографии? – Спросила я.
- Да и много фотографий, она там такая красивая.
Короче, после окончания школы я вышла замуж за Ахмеда и переехала в его дом, неподалёку от Галатской башни, точнее, мы с моей бабушкой и рыжим котом переехали в дом моего мужа, где он жил со своей мамой и сыном. Дом старый с толстыми стенами, летом в нём не жарко, а зимой не холодно. Мама Ахмеда парализована, и за неё ухаживает женщина по имени Джамал. По хозяйству Ахмеду помогает сестра Джамал Ширин. Когда случилось землетрясение в Стамбуле, погибла жена Ахмеда, парализовало его мать, погибли семьи у Джемал и Ширин, их приютил Ахмед.
Начиналась наша супружеская жизнь не очень хорошо. Приходила сестра его покойной жены, она скандалила, почему Ахмед не женился на ней, она не замужем, и вполне могла бы заменить сестру. Я заметила, как боялся её Арслан и прятался под столом, когда она приходила. Понятно, почему Ахмед не женился на этой женщине, для него важно мнение сына.
А ещё я не понравилась маме Ахмеда, она хоть и парализована, но речь сохранилась, ей не понравилось, что я рыжая, без платка на голове, и на моей груди православный крест.
- Христианка, - с каким-то презрением заявила мама Ахмеда.
- Вы забыли, что коренными жителями Стамбула были христианами, вы забыли, что именно мы, турки в пятнадцатом веке захватили Константинополь, не надо унижать мою внучку, - вступилась за меня моя бабушка. Однако свекровь не сменила гнев на милость, она сердилась и тяжело дышала, не зная, что сказать, и Ахмед вывел меня из её комнаты.
Ширин и Джамал не понравился портрет мамы, который я повесила в нашей спальне, заодно раскритиковали портрет моей бабушки, почему я написала портрет Арслана, поскольку их религия запрещает изображение людей. Ахмед услыхал эти разговоры, поговорил с женщинами, и они оставили меня в покое. А бабушка строго-настрого запретила мне вступать в пререкания со старыми женщинами, только здороваться с ними, улыбаться, говорить: пожалуйста, спасибо, предлагать свою помощь в чём-нибудь.
Арслан подружился с моим котом, кормит его то рыбой, то сосиской, то омлетом. Как-то мальчик принёс рыжую кошку и сказал коту Базилу, что это его жена Элис. Вскоре у этой пары родились котята, тоже рыжие, так в нашем дворе появилась кошачья семья. Они и по сей день живут в нашем дворе, сидят на деревьях, спят на бахче, ходят по забору, лишь в сильные холода или в жару заходят в дом. Количество котят разное, иногда котят просят соседи или незнакомые люди.
Я долго изучала местоположение дома и других построек. Длинный жилой одноэтажный дом занимает одну сторону квартала, вторую сторону квартала занимает цех по производству халвы, пахлавы, кадаифа. кюнефе, и других традиционных турецких сладостей, рядом с цехом расположен магазин, где всё это продаётся, а также чай и кофе. Две другие стороны квартала представляют собой высокий каменный забор, за которым сад, огород и двор дома Ахмеда. Интересно, что наружные стены цеха - панорамные окна, люди проходят мимо и заглядывают в них, смотрят как готовятся их любимые лакомства, а потом заходят в магазин за покупками.
Я удивилась большой кровати в спальне, никогда не видела такой просторной кровати. Интересно, что ещё в трёх комнатах стоят такие же большие кровати, понятно, что дом строился на мусульманскую семью с четырьмя жёнами, причём, эти комнаты не смежные, а в отдалении друг от друга. Мудро придумано.
Прошёл год, целый год счастливой жизни с любимым и любящим меня человеком, и вот я уже беременная, а муж требует секса, а мне уже тяжело.
- Возьми вторую жену, - в один прекрасный день заявила я Ахмеду. Тот посмотрел на меня, как на пришелицу из другого мира.
- Ты не шутишь?
- Мусульманин может иметь четыре жёны. Я разрешаю тебе иметь пока двух, - сладким медовым голосом заявила я.
- А ты не будешь с ней ссориться? – Строго спросил Ахмед.
- Нет, не буду, обещаю, только давай вдвоём искать тебе вторую жену. Сначала обратись к свахе Мерьем, которая тебе посоветовала меня.
Конечно, современные турки обычно имеют одну жену, это в крупных городах, а в провинции и в сельской местности случаются случаи многожёнства, и это не преследуется. По телевизору наш многоуважаемый президент Эрдоган сказал как-то, что женщин в Турции больше, чем мужчин, и, если мужчина в состоянии содержать четырёх женщин, как предписано Кораном, так тому и быть.
Так появилась в нашей семье девушка по имени Алтын, она училась в моём классе, но два года назад она бросила школу, она из многодетной семьи, ей надо было помогать родителям по дому и водиться с младшими братьями и сёстрами. Сваха Мерьем сватала её старшую сестру, но та отказалась быть второй женой, а вот Алтын согласилась, узнав, что первая жена её бывшая одноклассница. Когда мы с Ахмедом пришли знакомиться с ней, Алтын засмеялась и бросилась меня обнимать, но увидела мой живот, остановилась и погладила его. Удивительно, но Арслан подошёл и к ней и протянул ручку, Алтын обняла его и поцеловала в макушку. Она же всю жизнь в няньках, и потому любит детей. А вот Ахмед ей понравился давно, Алтын – сластёна, она не раз бывала в магазине, где продаётся продукция его мастерской и видела Ахмеда. А сегодня Алтын смотрела на Ахмеда такими влюблёнными глазами, Ахмед приветливо улыбался ей, и я поняла – всё у нас будет хорошо. Хорошо, что у Алтын не было парня, да ей некогда было даже смотреть на парней, заботы о братьях и сёстрах отнимали всё свободное время. Её родители работают на апельсиновой плантации если не день и ночь, но почти так.
После шумной свадьбы Алтын переехала к нам, и муж все ночи стал проводить у неё. У меня же не было ни ревности, ни обиды, зато я спала одна. Как хорошо, что в нашей стране разрешено многожёнство! И мужу не надо терпеть, когда жена беременная, да ещё на большом сроке, и жена может отпускать мужа к другой жене, когда трудно выполнять супружеский долг.
Мы с Алтын подружились, у меня никогда не было ни брата, ни сестры, а вот Алтын из многодетной семьи, где принято заботиться друг о друге, никого не обижать. У нас одна цель – забота о нашем муже и его сыночке, а также о пожилых женщинах, живущих в доме. Заботы мы поделили: Алтын хорошо и вкусно готовит, главное, быстро и в любом количестве. Я же люблю убираться в доме, ещё бабушка научила меня вытирать пыль, пылесосить и мыть полы. Я слежу за одеждой Ахмеда, всегда он выходит из дома в чистой, отглаженной одежде, чистой обуви. И ещё моя забота – кошки, их надо кормить, лечить, вычёсывать.
Арсланом занимается Алтын, она следит за его здоровьем, делает с ним уроки, он делится с ней своими проблемами в школе, а она советует, как быть в том или ином случае. Когда Ахмед приходит на обед, стол моментально заставляется тарелками с едой, и мы все садимся обедать. То же самое и в ужин. Заботимся мы и пожилых женщинах: моей бабушке, матери Ахмеда, её родственницах, Джамал и Ширин.
Когда у меня начались схватки, Алтын повезла меня в больницу, с которой был договор о принятии моих родов, Ахмед находился в другой части Стамбула и его телефон не отвечал. Она сидела со мной до самых родов, и я благодарна ей за такую заботу. Почему-то в Турции многие женщины предпочитают не рожать, а делать кесарево сечение. Однако лично я решила рожать сама, увидеть своими глазами кого я родила. К тому же после операции остаётся шов, а вдруг мужу не понравится шов, и он охладеет к жене. Этого я боюсь больше всего. Однажды Арслан упал с дерева и сильно поцарапал ручку до крови, Ахмед как увидел кровь, побледнел и покачнулся. Если он так боится вида крови, то и шов на теле жены может не понравиться ему.
Запомнила я Ахмеда, сидевшего у моей кровати с белым свёртком, у него такое радостное счастливое лицо. Он так прижимал к себе дочку, будто боялся, что её у него отнимут. Он предложил для неё красивое имя – Айгуль. Я очень опасалась, что Арслан не примет сестрёнку, но я ошиблась, он искренне полюбил её, разговаривал с ней, катал её коляску во дворе. Айгуль – брюнетка, но белокожая и сероглазая, такая спокойная, если не сказать ленивая.
Через полгода Ахмед перешёл ночевать ко мне, Алтын беременная. Я решила – ещё один раз рожу и всё, хватит, буду предохраняться, сейчас двадцать первый век. Я бы хотела продолжить образование, хочу поступить в художественный лицей.
- Я не хочу размножаться в геометрической прогрессии, двое детей и всё, – решительно заявила я Ахмеду.
- Какая ты у меня умная, – ответил он, перебирая и целуя мои пальцы, - как ты скажешь, так и будет. Конечно, я смогу прокормить десять детей, но обеспечить достойную жизнь, дать хорошее образование всем десяти – вряд ли. Хочешь учиться - учись, по-моему, у тебя талант, и большой талант.
Алтын родила нам мальчика, его назвали Фарид, её я тоже убедила рожать самой, я напугала её послеоперационным швом и охлаждением мужа, если увидит его. Опять радость Арслану. Рожать Алтын повёз сам Ахмед, и оставался с ней до появления ребёнка. Я радовалась за Алтын, теперь мы семья. Ахмед нанял для нас помощницу по дому, Гульнару, и садовника Саида, наша с Алтын забота прежде всего - дети, всё-таки их трое.
Однажды я и Алтын с нашими детьми гуляли по набережной Босфора, и, конечно, же с нами Арслан. А там беженцы сидят на газоне, в основном, женщины и дети. По телевизору показывали этих людей, сообщали, что они идут из стран Северной Африки в Европу, куда их пригласила госпожа Меркель. В сторонке я увидела девушку, она сидела одна, как-то сиротливо. На ней были мужские брюки, рубашка и ветровка, под ветровкой небольшая мужская сумка, только коса, небрежно заколотая на макушке, выдавала в ней девушку. Я подошла к ней и попыталась заговорить, кто она и откуда. Она говорила по-турецки весьма неплохо. Она беженка из Сирии, она потеряла всю семью, у неё никого нет, ни родных, ни знакомых, ни друзей, они все погибли.
Я позвала Алтын, рассказала ей о девушке из Сирии, я уверена – она образованная и умная, давай пригласим её к себе, накормим, вымоем, оденем во что-то приличное.
Алтын согласилась, подошла к девушке и сказала:
- Она как переодетая принцесса, - это услыхал Арслан и внимательно посмотрел на беженку.
Мы пригласили её в гости, та недоверчиво поглядела на нас, но Алтын уже стала поднимать её. Та встала, пошла за нами, она шла медленно, запинаясь и раскачиваясь, ясно, что она ослабела от голода или была контужена. Когда мы подходили к дому, я вызвала для неё скорую, сказала, что в толпе беженцев встретила родственницу. Беженка дошла до нашего двора и упала. Первым к ней подбежал Арслан и попытался её поднять:
- Принцесса, вставай, - кричал он ей, услыхав «принцесса», девушка открыла глаза.
Подъехала скорая, мы положили её на диван в тени, и медики стали с ней работать – капельница, маска на лицо. Врач осмотрел девушку и сказал, что до Европы она не дойдёт. Она в последнее время мало ела и мало пила, возможно, уже начались необратимые процессы.
- Папа, мы привели принцессу, - закричал Арслан подошедшему отцу, - папа, они её вылечат?
- Вылечат, обязательно вылечат, - успокоил Ахмед сына. И только потом шёпотом спросил меня, откуда мы привели девушку, я также шёпотом рассказала.
Несколько дней она провела у нас и ожила. Мы её отмыли, вымыли волосы и заплели их в косы. Но прежде всего напоили, и потихоньку стали кормить, врач приходил каждый день. О себе она рассказала, что закончила экономический факультет университета в Дамаске и работала в финансовом отделе супермаркета, не замужем, но жених у неё был. Они вместе шли из Дамаска, он погиб на её глазах, он звал её «принцесса», она почти умерла, когда упала, но мальчик закричал «принцесса» и она вернулась в наш мир.
Когда началась война, её семья и семья её жениха решили выехать из страны в Германию, где живут родственники, но по дороге они попали под бомбёжку. Беда ещё и в том, что адреса и телефоны родственников были в записной книжке и телефоне отца, но вся семья погибла, как и семья её жениха. Лейла, так зовут девушку, не знала ни одного адреса, ни номера телефона, скорее всего, просто забыла, она прибилась к выжившим после бомбёжки людям, все они двинулись на север. Кто-то сказал, что надо идти в Европу, там принимают беженцев, так Лейла оказалась в Стамбуле.
Её рассказ услыхал Арслан, он подошёл к ней, обнял и сказал:
- Оставайся с нами, я попрошу папу, он меня послушает, он всегда меня слушает, он у меня хороший.
И в первый раз девушка улыбнулась. Ахмед растерянно развёл руками, да, просьба сына для него закон, но в качестве кого она может остаться с нами? Конечно, только в качестве жены, третьей жены Ахмеда. Ясно, что фиктивной жены. Да, и сама Лейла это понимала и дала согласие. Ахмед свозил её в муниципалитет, хорошо, что у Лейлы сохранились все нужные документы, их брак был зарегистрирован. А мы тем временем организовали во дворе свадебный обед.
Позже Ахмед по секрету сказал мне, что Лейла обречена, трудно сказать, сколько она проживёт, и если она не вспомнит своих родственников или знакомых в Германии, то пусть живёт с нами столько, сколько ей отпущено свыше.
- Арслан тяжело перенёс смерть матери. А в судьбе Лейлы он принял такое участие, боюсь, что её смерть будет для него тяжёлым ударом, - добавил он.
- Ахмед, я постараюсь, чтобы Лейла прожила с нами как можно дольше. Можно всё это рассказать Алтын? – Спросила я, он кивнул.
На следующий день я сходила в церковь и поставила свечу «за здравие». Когда мы переодевали Лейлу, на её шее висел крестик на цепочке, как у меня.
Да, она православная христианка, в Дамаске, и вообще в Сирии много православных храмов, красивейших храмов, их американцы уничтожают в первую очередь. Как рассказала Лейла, её папа сириец, православный, мама турчанка, мусульманка, и жили они очень счастливо.
- Какие у тебя успехи по математике? – Спросила как-то Лейла Арслана.
- Никакие, - вздохнул Арслан, - не люблю я математику, она такая трудная, а учитель такой вредный.
- Будешь заниматься со мной математикой? – Предложила Лейла.
- Будет-будет, - строго сказал Ахмед, - никогда не говори, что математика трудная, а учитель вредный.
- А ты меня будешь наказывать? – Спросил Арслан.
- Нет, не буду, я буду объяснять тебе до тех пор, пока ты не поймёшь. Я занималась с племянниками, и в школе учителя их всегда хвалили.
Лейле отвели отдельную комнату, она заметно стала поправляться, но плохо ходила, а ноги у неё такие тонкие, почти прозрачные. Очевидно, причиной тому многодневный голод и жажда, и длительный переход по жаре, и Ахмед купил ей инвалидную коляску. Лейла садилась в неё и ездила по дому, даже выезжала во двор, дом старый, порогов нет. Лейла пыталась наладить отношения с матерью Ахмеда, но не получилось. Старая женщина возмущалась, что третьей женой сына стала инвалид.
Как-то Ахмед работал дома с какими-то бумагами, просматривал и перечитывал их, подъехала к нему Лейла, попросила разрешения посмотреть их, она экономист по образованию, и завязался у них разговор о цифрах. Короче, Ахмед попросил её завтра приехать в мастерскую, в финансовый отдел, помочь разобраться с какими-то вопросами. Я поняла, что Лейла нашла в бумагах Ахмеда недочёты.
Однажды Лейла попросила свозить в церковь, и Ахмед повёз на своём джипе в храм Святого Георгия, куда обычно хожу я и где крестили Айгуль, при крещении она получила имя Людмила, имя ей дали по святцам. Поскольку крестили дочку без крёстных родителей, я попросила Лейлу стать крёстной моей дочке, и она согласилась. Привезли Лейлу в джипе, коляска была в багажнике, перед церковью её пересадили в коляску, и она заехала туда, мы с Ахмедом стояли в сторонке, чтобы не мешать ей. Лейла познакомилась с нашим батюшкой Гермогеном, помолилась перед иконами, поставила свечи на подсвечники. Ахмед достал бумажник и положил деньги в церковную кружку, он всегда жертвует деньги.
Когда мне бывает трудно, я смотрю на портрет мамы, обращаюсь к ней, прошу совета. А всё-таки хороший портрет у меня получился. Кстати, просьбу Арслана я выполнила, я написала портрет его мамы, мальчик был так счастлив, он отнёс портрет в свою комнату и повесил над кроватью. Ахмеду тоже понравился портрет, я предложила написать его портрет, но он посмеялся. Однако, вполне серьёзно сообщил мне, если я рожу ещё одну дочку, он оплатит моё обучение в художественном лицее. Детей, по его мнению, надо заводить в молодом возрасте. Если женщина хочет учиться, то пусть учится, но свой долг перед природой и обществом она должна выполнить – родить детей сколько захочет и сколько сможет.
«Мама, как ты там, в далёкой холодной России, почему не ищешь меня? Как жаль, что я не знаю твою русскую фамилию, а бабушка говорит, что забыла, у неё после землетрясения с памятью плохо стало, то туфли разные наденет, то платье наизнанку. Я пытаюсь найти тебя по интернету, я разместила твою фотографию на нескольких сайтах, сообщила свой адрес. Я знаю, что ты помогаешь мне, подсказываешь как надо жить. Я – рыжая, мой муж – смуглый брюнет, как и положено турку, но наша дочь Айгуль – белокожая сероглазая брюнетка. Рожу ещё одного ребёнка и пойду учиться в художественный лицей. Надо было пойти учиться после школы, но я вышла замуж, и не жалею, я его так люблю, обожаю нашу дочку, обожаю Алтын, вторую жену моего мужа, их сына Фарида, и Лейлу, конечно. Каждый Новый год я загадываю желание: встретить тебя, хоть какую-то весточку получить, может, интернет поможет нам встретиться. Удивительно, но после таких разговоров мне кажется, будто тёплые руки обнимают меня».
А жизнь катится своим чередом. И вот как-то, перед Новым годом, я решила проверить чистоту витрин магазина. Сегодня по улице прошли грузовики и подняли клубы пыли, надо посмотреть не осела ли пыль на витринах. Сегодня мерзкая погода, холодно и пронизывающий ветер, временами мелкий колючий дождь. Я пошла по улице и вижу – мне навстречу идёт моя мама, с ней мужчина и двое мальчиков-подростков. Я остановилась, они тоже, я смотрю на них, они на меня. Подошёл ко мне мальчик и спросил:
- Вы Роза Доган, вы давали объявление по интернету? – Причём спрашивает по-турецки.
- Да, это я, и я ищу свою маму, - ответила я, со страхом поглядывая на женщину, так похожую на мою маму.
- Это ваша сестра, она тоже Роза, а ваша мама осталась в России, её не пускают в Турцию. Вы не сообщили в интернете свой электронный адрес, ваш телефон не отвечает, вот мы и приехали по вашему домашнему адресу.
Я покачнулась, но женщина, похожая на мою маму, обняла меня и стала целовать. Я чуть не заплакала от счастья, её руки такие мягкие и ласковые гладят по голове, по плечам и спине, она что-то говорит, и сама чуть не плачет, но всё время улыбается. Я крепко-крепко обняла её, как все эти годы мне хотелось обнять маму, сестра выше меня, я прижалась лицом к её плечу. Мне так не хотелось отпускать сестру, но вспомнила, что они мои гости и надо привести их в наш дом.
- Вы приехали ко мне в гости? – Повернулась я к мальчику, знавшему турецкий.
- Мы приехали туристами, но пошли вас искать. Где вы живёте? – Спросил мальчик.
И я опомнилась, вынула телефон, набрала Алтын.
- Алтын, ко мне приехала моя сестра из России, накрывай на стол, - потом звоню Ахмеду, - у нас гости, принеси сладости к чаю.
- Я живу здесь, я приглашаю вас к себе, идите за мной, - я взяла за руку женщину, так похожую на мою маму. А в сознании уже поселилась мысль: «Моя мама не смогла приехать, а это моя сестра, её дочь, потому-то она так походит на мою маму». Я с трудом шла, счастье и радость переполняли меня. Я думала о том, чем я буду угощать гостей, сумеет ли Алтын разложить стол и накрыть его.
Но вот и входная дверь, из которой я недавно вышла, я шла первой, надо же показывать гостям дорогу. Вот и наша гостиная, смотрю, а все уже в сборе, только Гульнара уже ушла домой. У Алтын и Лейлы такие испуганные лица. Но стол полностью раздвинут, накрыт чистой скатертью, появился самовар, чайная посуда из России. Молодцы Алтын и Лейла! Самовар и чайный сервиз купил Ахмед на день моего рождения. Конечно, нам, туркам, непривычно пить чай из чашек с ручками, но они такие красивые, зелёные с золотом, изящные ручки, самовар расписан фантастичными цветами. Мы обычно пьём чай из стеклянного стакана, армуда, некоторые бывают с ручками, некоторые без ручек, мне нравится армуд, вставленный в подстаканник с ручкой, из него можно пить любой горячий чай или кофе.
Первой подошла моя бабушка, крепко обняла Розу.
- Вера, здравствуй. Я рада тебя видеть, ты совсем не изменилась, - Роза тоже обняла бабушку и улыбнулась.
- Она не Вера, она Роза, - сказал моей бабушке белоголовый мальчик по-турецки. Роза кивнула головой, но бабушка по-прежнему обнимала Розу, что-то тихо говорила ей, а Роза кивала и улыбалась.
Подбежала Айгуль, она испугалась чужих людей, и я взяла её на руки. Фарид, сидевший в коляске, засмотрелся на гостей и сунул пальчик в рот. С рождения детей мы почти перестали принимать гостей, вот дети и растерялись.
- Алтын, Лейла, Арслан, смотрите, это моя старшая сестра из России, она тоже Роза, а это её муж, а это их дети, - Алтын и Лейла замерли, Арслан подошёл к моей сестре Розе и спросил:
- Ты ангел с портрета? - И показал на портрет на стене. Сестра Роза хватается за сердце и садится на диван, она что-то сказала.
- Она говорит, что это её мама Вера, - переводит мальчик Саша, сын моей сестры.
Заходит Ахмед, в руках стопа коробок со сладостями. Увидев оживший портрет, он роняет коробки, мальчики подбегают, поднимают коробки.
- Ох, наверно, всё сломалось, - горестно сказал Ахмед.
- Мы съедим всё, не волнуйтесь, - услыхал Ахмед турецкую речь от белоголового мальчика, и вторично уронил уже поднятые коробки.
- Роза, могу я познакомиться с твоими родственниками? - попросил Ахмед.
- Можно я представлю свою семью? - подал голос мальчик, знавший турецкий. – Это моя мама, Роза, это мой папа, Виктор, это мой младший брат Женя, а я просто Саша.
- Откуда ты знаешь турецкий, Саша? - спросила я.
- В школе учим, первый язык у нас английский, а вторым надо было выбрать немецкий или турецкий. А бабушка же помнит турецкий, она мне помогает с уроками. А вы кто, говорите, я переведу.
- Я расскажу, кто есть кто. Я – глава семьи Ахмед, это Роза, моя первая жена, Алтын, моя вторая жена, Лейла, моя третья жена. Наши дети: Арслан, Айгуль, и Фарид.
Саша с явным удивлением переводил услышанное.
- Ахмед, а ты султан, если у тебя три жены, - перевёл Саша ответ своего отца. Ахмед рассмеялся. Алтын и Лейла уже накрыли на стол, распаковали коробки и выложили на тарелки сладости из цеха. Они заварили чай в большом пузатом чайнике. Я встала и пригласила гостей к столу, но сначала показала, где можно помыть руки. Но вот все расселись, гости потянулись к нашим сладостям, сестра Роза взяла пахлаву. Мальчикам охотно кушали кюнефе, а Виктору понравился кадаиф. Гости с удовольствием пили наш чай, сегодня такой холодный ветреный день, они явно замёрзли, и пьют чашку за чашкой.
- Саша, - обратилась я к мальчику, - попроси свою маму рассказать о судьбе нашей мамы.
- Роза, ваша мама жива и здорова, она давно пытается найти тебя. Она первые годы писала письма в Бейоглу, но на них не было ответа, и лишь одно вернулось с надписью: «дом разрушен землетрясением, а жильцы погибли».
- В Бейоглу случилось землетрясение, наш дом разрушен, а мы переехали к родственникам в Фатих, - пояснила моя бабушка, она не сказала, что мой папа сжигал письма из России.
- Наверно, я виновата, - добавила бабушка, - я поменяла Розе фамилию, при рождении её зарегистрировали по фамилии матери, а когда Веру депортировали, мой сын, отец Розы погиб, я и поменяла внучке свидетельство о рождении, где уже была наша фамилия. Так было проще получить пенсию за отца. Иначе вы бы раньше нашли нас. Вы уж простите меня, я хотела как лучше для Розы.
Тем временем Роза, моя сестра, достала из своей сумочки две фотографии, на них была я маленькая, моя бабушка сохранила точно такие же фотографии. Оказывается, Вере разрешили взять сумку с документами, там и были несколько фотографий.
Арслан подошёл к отцу и попросил разрешения пригласить мальчиков-гостей в свою комнату, Ахмед разрешил, и мальчики ушли. За ними побежала Айгуль, Арслан взял её на руки и понёс. Айгуль – нахалка, она уже хорошо бегает ножками, но ей нравится, если её берёт на руки Арслан, а тот не против.
- Спик ю ин инглиш? – Спросила сестра Роза.
- Йес, ай спик, - одновременно ответили я и Лейла. Вот на каком языке мы будем общаться. Я изучала английский в школе, язык давался мне легко, всегда мне ставили хорошие оценки. Эту же фразу повторили за нами Виктор и Ахмед.
- Как вы, три женщины, уживаетесь в гареме? – Спросил Виктор. Мы рассмеялись, сначала мы обсудили ответ, потом Лейла медленно заговорила:
- А мы так воспитаны. Мусульманин может иметь четыре жёны, но он обязан кормить своих женщин, заботиться о них. А мы должны заботиться о нём и о наших детях.
- Почему у Розы, Алтын и Фатимы столько золотых украшений, а у Лейлы ни одного? – Спросила моя сестра.
- Вы бы видели какие украшения были у меня, дарили родители, покупала я сама, - печально отозвалась Лейла, - но меня ограбили на границе, когда проверяли документы. Я осталась жива благодаря отцу, он посоветовал переодеться мужчиной и наклеить усы. Косу я спрятала под шапкой. Но под бомбёжкой я потеряла шапку и усы. Мне предлагали отрезать косу, но я не согласилась. Столько лет я растила косу, и вдруг её отрезать. Я полагала, придём в Германию, я опять стану женщиной.
«Моё упущение, - подумала я, - надо сказать Ахмеду, чтобы купил ей что-нибудь красивое из нашего золота, как я раньше не догадалась. Лейла с Арсланом занимается, Ахмеду помогает с финансами, а мы ей даже цепочки не купили».
- Так ты беженка? Из Сирии? – Спросила Роза, Лейла кивнула.
- У нас в Ростове тоже беженцы, но с Украины, очень много беженцев, - вздохнула Роза, - у нас в школе в этом году все классы по тридцать человек. Я сама в школе работаю, преподаю английский и немецкий.
- А почему эти беженцы не идут в Европу? – Спросила Лейла.
- А зачем? - вопросом ответила Роза.
- В Германии пособия платят беженцам, а в России заставляют работать, - резко сказала Лейла.
- И правильно, лучше есть заработанный хлеб, чем получать подачки и сидеть на шее чужого народа, однако, беженцам с войны в России положено пособие. Я читала, что в Германии платят беженцу, даже если он привёз три жены и по десять детей от каждой жены, причём пособие положено на каждого члена семьи, а в России это невозможно, в нашей стране запрещено многожёнство, - так же резко ответила Роза.
- А если я приеду в Россию с тремя жёнами и десятью детьми? – Спросил Ахмед по-английски.
- Двух жён и их детей депортируют обратно, откуда приехали, - строго ответила Роза, - в нашей стране запрещено многожёнство
Мы внимательно выслушали, переглянулись.
- Пойдём, я вам покажу дом, наш сад и огород, - предложил Ахмед, - надо позвать мальчиков.
- Идите и принесите Айгуль, её пора кормить, - сказала я Ахмеду и открыла шкафчик с детским питанием. Айгуль у нас привереда – любит, когда её кормят из баночек фруктовым, овощным и мясным пюре, ну, и от яблока, персика, абрикоса не откажется. Правда, перемажется сама и перемажет всё вокруг, но это уже неважно, лишь бы ребёнок поел. А вот Фарид у нас молочный ребёнок, любит всё молочное и почему-то не ест мясо, но обожает хлеб, съедает до крошки. Такие разные дети! Фарида уже нет, Алтын унесла его кормить и укладывать спать.
Ахмед сходил за мальчиками и принёс дочку, она уже капризничала. Гости вернулись нескоро, я успела накормить Айгуль и уложить её спать. Молодец Ахмед, гости идут с большим пакетом с фруктами, белоголовые мальчики на ходу хрустят яблоками. В саду уже нет яблок, значит, Ахмед привёл гостей в кладовую. В ресторане отеля вряд ли подают яблоки лучше наших.
Гости заметили наших кошек, остановились и стали их ласкать. Наши кошки не любят, когда посторонние их трогают, а сейчас они сами подставляют головы, выгибают спинки, понятно, наши гости кошатники.
Какие же они красивые, Роза, её муж и их дети: светловолосые, белокожие, сероглазые. У нас, в Турции, почти все смуглые брюнеты. Меня в детстве ровесники называли «кизил» - рыжая.
Роза села рядом со мной, мы обнялись, мне стало так тепло, так хорошо, надо срочно учить русский язык, надо купить новый телефон, мой, видимо, маломощный, если не принимает звонки из Ростова, бывало, Ахмед не мог дозвониться мне с другого конца Стамбула. Купить-то нетрудно, но беда в том, что в некоторых местах нашего дома молчит любой телефон может, потому что стены толстые и не пропускают сигнал. Наши соседи, живущие в старых домах, тоже жалуются на плохую телефонную связь. А на улице шумно, день и ночь идут машины.
- Вы знаете? – Обратился к нам Арслан. – В России учатся всего одиннадцать лет, а не двенадцать, как мы. У нас высшая оценка – сто, а в России только пять.
Дальше произошло невероятное.
- Скажите, Виктор, вот у вас на голове лысина, а вы не хотите от неё избавиться, у нас в Стамбуле делают операции по пересадке волос, - предложил Арслан и показал на его голову.
Мальчик Саша перевёл отцу слова Арслана, мы думали, что Виктор рассердится, но тот только рассмеялся, погладил себя по голове и сказал:
- А что, хорошая идея, надо подумать, Розе давно не нравится моя лысина, но я боюсь уколов, однако, красота требует жертв. Да, я читал, что в Стамбуле процветает медицинский туризм, и видел мужчин с перевязанными головами, но я решил, что их избили хулиганы.
- Роза, хотите поговорить со своей мамой? – Спросил Саша и достал телефон.
- Бабуля, - сказал Саша в телефон, - мы нашли твою турецкую дочку, поговори с ней, бабуля, она живёт в гареме, тут три жены и трое детей, - радостно доложил Саша.
- Привет, мама, - только и могла я сказать. «Привет» - единственное слово русского языка я вспомнила
- Роза, дочка, я прошу прощения за то, что мне пришлось уехать в Россию, я пыталась приехать в Турцию туристом и частным порядком, но турки не дают визу из-за того, что я была депортирована, - мама говорила медленно, какая же красивая моя русская мама, конечно, она постарела, - ты рыжая, значит, счастливая, мой дед был рыжим, что за портрет на стене, на меня похож, да это же я, это мой портрет, это ты написала его, какая молодец, твой дед был художником, и не плохим. Роза, дочка, приезжай в гости со своим гаремом, если это не шутка про гарем.
- Мама, я люблю тебя, всегда любила и ждала тебя, я разговариваю с тобой. Ой, Айгуль спит, а то бы я показала её тебе, а вот Ахмед, мой муж, Ахмед, подойди сюда, мама, посмотри на него, я его так люблю. Спасибо за приглашение, хочется посмотреть на тебя и на снег, - и телефон замолчал, Саша трясёт его, но телефон молчит.
- Роза, скоро стемнеет, - обратился ко мне Ахмед, - отель наших гостей далеко, я вызвал для них такси, Виктору и Розе я уже сказал, предупредил, чтобы выходили на улицу.
И мы все вышли на улицу, уже светила луна, подошло такси, Ахмед сообщил водителю название отеля и дал деньги за проезд. Молодец Ахмед! А вдруг водитель запросит с наших гостей больше денег, чем надо, такие случаи уже бывали. Такой позор! Гости уехали, мы вернулись в дом.
- Роза, я так рад за тебя, у тебя появилась старшая сестра, зять и два племянника, какие они славные, - обнял меня Ахмед.
- А я записала их адрес в Ростове и номера телефонов, - сообщила Лейла, - нас пригласили завтра на набережную, где их отель, пойдём?
- Конечно, пойдём, точнее, поедем на моём джипе, но кто-то должен остаться с маленькими детьми, - согласился Ахмед.
- Я останусь, - вызвалась Алтын, - Розе обязательно надо увидеть родственников, к тому же Арслан подружился с мальчиками. Роза, я всегда тебя жалела – у меня живы родители, толпа братьев и сестёр, а у тебя только бабушка. Но сейчас у тебя мама, старшая сестра, зять и два племянника. Как это хорошо! А что, поедем в Россию, в город Ростов?
- Конечно, поедем, нас ведь пригласили на будущее лето, или весну, или осень. Будем учить русский? – это Лейла, молодец Лейла! А ведь она ожила, глаза, можно сказать сверкают, может, она не умрёт, может, на будущий год поедет с нами в Россию? Лейла, живи!
- В компьютере имеется программа по обучению, завтра с утра и займёмся, - объявил Арслан, - Саша так хорошо говорит по-турецки, почему я не могу так же хорошо говорить по-русски. В школе мы учим английский и немецкий, а где мне могут пригодиться эти языки? У нас все торговцы на рынках и в магазинах говорят по-русски, по телевизору однажды сказали, что русский скоро будет вторым государственным языком после турецкого. Может, пошутили, или правда?
- Роза, я совсем забыл передать тебе просьбу твоей сестры, она спрашивала, не сможешь ли ты написать ещё один портрет вашей мамы? Они пробудут здесь две недели, ты успеешь? – Огорошил меня Ахмед. Я задумалась.
- Ахмед, тогда надо купить холст на подрамнике размером сорок на тридцать, хорошие художественные краски, надо кисточки колонковые, нужна рама для картины, упаковка для неё, чтобы везти через границу, - я перечисляла что мне необходимо для работы, а Ахмед набирал текст в своём телефоне, потом оторвался и спросил:
- Раму какую, позолоченную или посеребрённую?
- Мама блондинка с голубыми глазами и в голубом платье, значит, рама нужна посеребрённая, - ответила я.
- Завтра всё это будет, когда не знаю, но будет. Ночью будешь писать картину?
- Некогда будет днём, буду писать и ночью.
- А граница пропустит твою картину? Вдруг кто-то решит, что это шедевр и он должен остаться здесь? - спросил Ахмед. – Я уточню на таможне, как можно будет вывезти твою картину, а ты ни о чём не думай и пиши свою маму.
Я крепко-крепко обняла Ахмеда.
Я читала дневник своей дочери то смеясь, то плача, то отвлекаясь, чтобы накапать себе корвалол. Я и представить себе не могла, что у моей дочки может быть такая насыщенная жизнь. Я вспомнила Роксолану, жену турецкого султана Сулеймана Великолепного, она «правила бал» в его дворце, так и моя Роза, предложила мужу взять вторую жену, да ещё и подружилась с ней, «Мы теперь семья». – пишет она в дневнике, да у меня сердце остановилось, когда я прочитала это. Никак не ожидала такое участие бабушки Фатимы, да, она была против моего брака с её сыном, но потом она смирилась, не думала, что она будет ходить с внучкой в православные храмы, в Турции в мечети женщинам вход запрещён, а в православные храмы заходи кто хочешь, да ещё она защищала Розу от нападок родственниц Ахмеда. А как они приняли в семью беженку Лейлу, у меня такие слёзы текли, когда я читала эти строки. А какой замечательный портрет Роза написала, мой портрет в далёкой молодости, у неё явный талант художника, ей бы учиться, но она выбрала другой путь – любовь и семью. Какой замечательный мальчик Арслан! Наверно, и его отец тоже хороший человек. Роза пишет, что Ахмед обещал оплатить её обучение в художественном лицее, когда она родит второго ребёнка. Да, не современная моя Роза, совсем не современная, я-то разыскивала её по соцсетям, думала, что она в компьютере, как её ровесники, а у неё другая стезя – художественная.
А какие подарки младшая Роза послала с сестрой: цепочки, колечки, серьги, и всё из золота! И ещё по флакону духов с запахом розы, такой аромат сильный, откроешь флакончик и амбре на всю комнату.
Дневник младшей Розы я прочитала в русском переводе старшей Розе и её мужу, они тоже то смеялись, то хлюпали носами. Виктор долго вытирал платком лицо и сказал:
- Моя жена Роза такая же, мои родители уважают её, никогда не спорят с ней, и мне в голову не придёт хоть слово сказать против, может, просто, мы думаем одинаково, вот и турецкая Роза такая же командирша, Ахмед намного старше Розы, а это совсем не чувствуется, он просто подчиняется ей. А когда мы приехали и встретили Розу на улице, она сразу позвонила второй жене и попросила накрыть стол, потом позвонила мужу и попросила принести сладости. Зашли в дом, а там уже накрытый стол, самовар и чашки, и скатерть белая, и Ахмед тут же пришёл с кипой коробок. Все Розу слушаются, как солдаты генерала.
- Саша сказал, что Ахмед пожаловался, что в Стамбуле нет колонковых кисточек, Роза просила купить именно их, когда я попросила написать твой портрет, пришлось купить беличьи, и ещё какие-то особенные краски, Саша написал их название,- задумчиво сказала Роза.
- Да купим мы колонковые кисточки, в Турции наверняка нет колонков, они, кажется, живут в Сибири, ладно, хоть белки есть, да и те поди в зоопарке. Я уже заказал в интернете и кисточки и краски, - деловито добавил Виктор.
- Надо бы сфотографировать все картины моего деда и переслать Розе, дед тоже любил писать именно портреты, - предложила я.
- Помните Роза пишет в своё дневнике: «Теперь мы семья», а ведь действительно они семья в мусульманском понимании, а если возьмёт Ахмед ещё одну жену, они и её примут, и заботиться о ней будут, а ребёнок родится, и его примут с радостью, - задумалась о турецкой жизни старшая Роза.
Зазвонил телефон, ага, Ахмед, и его турецкая речь, он сообщил, что нашёл хорошее место, где устойчивая телефонная связь, а именно, на развилке веток старой яблони, он приставил лестницу, сейчас Роза поднимется, сядет и будет говорить. Минута и Ахмед передал телефон Розе.
- Мама, здравствуй, посмотри на меня – я на дереве, мама, я вспомнила песню, которую ты мне пела, я случайно наткнулась на неё в интернете, узнала и стала разучивать, слушай:
Спи, моя радость, усни, в доме погасли огни,
Птички умолкли в саду, рыбки уснули в пруду,
Месяц на небе блестит, месяц в окошко глядит,
Глазки скорее сомкни, спи, моя радость, усни.
- Мама, тебе понравилось? Я два дня её учила, меня Арслан слушал и стал подпевать, ещё немного и мы будем петь вместе. Мама, я поверну телефон и ты увидишь нашу дочь Айгуль, правда, она прелесть, а рядом Алтын, а в коляске Фарид, такой красивый мальчик, а на соседней ветке наши кошки, они все рыжие и зеленоглазые, а вон идёт бабушка Фатима, хочешь поговорить с ней, она часто тебя вспоминает, а иногда плачет. Бабушка, поднимайся сюда, не бойся, здесь невысоко, метра, наверно, два. Боишься? Тогда я спускаюсь вниз. – И всё, связь прекратилась, понятно, Роза спустилась с дерева, и телефон оказался «вне зоны доступа». Вряд ли бабушка Фатима полезет на дерево.
Надо отдать должное этой мужественной женщине, пережить смерть двух сыновей и их семей, видеть в трещине от землетрясения свой горящий дом, но сохранила разум и заботу о внучке, образование ей дала, оформила пенсию, замуж выдала, защищала от нападок родственниц мужа, да ещё и в церковь с внучкой ходила, и свечки ставила, и с батюшкой общалась. А батюшки в православных храмах Стамбула хорошо говорят по-турецки, не выгоняют мусульман, но приобщают их к православной вере, если они этого хотят. Это я сама видела, живя в Стамбуле. Я не хочу «учить жизни» свою турецкую дочь, как говорится, «не лезь со своим уставом в чужой монастырь». Я охотно приму дочь со всей её семьёй. Я не идеализирую мусульманство и не пропагандирую эту религию. Я – православная христианка и точка.
P. S. Рассказ написан по мотивам сюжета из программы «Жди меня». Женщина поехала в Стамбул работать, но попала в бордель, оттуда её выкупил турок, женился на ней, у них родилась дочь. Но эта женщина была депортирована в Россию по запросу своей матери. Двадцать лет эта женщина пыталась хотя бы переписываться с дочкой, но безуспешно. Тогда она обратилась в программу «Жди меня» с просьбой помочь встретиться с дочкой. Помощники нашли в Стамбуле эту семью, отец девушки умер, а родственники мужа сумели настроить девушку против матери, она согласилась встретиться с матерью, но на встречу, организованную программой, не пришла. Мать приехала, ждала-ждала её, но турецкая дочь прислала на телефон сообщение, в котором ругала мать за то, что та бросила её, уехав в Россию. Я использовала этот сюжет, только немного изменила судьбы героев. А мне хочется обратиться к той турецкой девушке, дочери русской женщины: «Срочно позвони матери, попроси прощения, и поговори ты с ней. Твоя мать не заслужила твоего презрения».
Уклад жизни этой семьи я описывала, посмотрев программу Жанны Бадоевой «Жизнь других», снятую в Анкаре. Кондитерский цех Ахмеда Догана я подсмотрела в программе Михаила Кожухова, оттуда же я позаимствовала планировку старого турецкого дома, рассчитанного на четыре жены. Вспомнила я так же Роксолану, короче, моя Роза – это современная Роксолана, она умеет вести хозяйство, не боится рожать, дружит со второй женой, дружит с сыном мужа от первого брака, уважает мужа, заботится о бабушке, помнит и любит свою далёкую мать. Писать надо именно о таких женщинах, а та девушка, ругавшая мать за то, что ту депортировали в Россию, вряд ли сможет обрести своё счастье, оно обойдёт стороной её, отказавшуюся от матери.
Роза и сваты
Моей дочери исполнилось двадцать два. На днях она заявила, что намерена выйти замуж за своего бывшего одноклассника Олега. После окончания школы Зоя поступила в университет на исторический факультет, Олег – в колледж на специальность ай-ти технология. Оба успешно учатся, многолетняя дружба, однако, не мешает учёбе. Олег проживает с матерью и бабушкой, они очень трясутся над Олегом, контролируют каждый его шаг, мне это совсем не нравится. Парень сидит у нас, слушает с Зоей музыку или сидят за компьютером, звонит его мама или бабушка, спрашивают, где Олег и что делает, причём, звонят на мой телефон, поскольку свой он отключает, видимо, надоели ему родственники хуже горькой редьки. Зоя из солидарности тоже отключает свой телефон, а отдуваться приходится мне. Особенно подозрительна бабушка Олега, она требует подойти к двери в комнату Зои и послушать, что там делается. Зоя у Олега дома побывала только один раз. Ей не понравилось, какой допрос устроили ей мама и бабушка Олега. Олегу было стыдно за родственников, он пытался урезонить их, накричал на них, они кричали на него, короче, дети ушли, даже не остались ужинать. С тех пор они собираются только у нас.
Мы с Зоей живём в своём доме, он достался нам от моих прабабушки и прадедушки, они купили его готовым. Фундамент кирпичный, сам дом бревенчатый, двухэтажный, раньше семья была большая, всем хватало места, сейчас мы с дочкой остались вдвоём. Мы живём с ней на втором этаже, там три комнатки, две спаленки и между ними – кабинет, она же гримёрка, в ней стол с компьютером и старинный трельяж с косметикой. На первом этаже большая комната, мы зовём её – зала, посередине высится печь, за ней наша кухня и за стенкой бывшая спальня родителей, они мёрзли и кровать стояла около печи. Мои родители умерли, мой муж прожил с нами десять лет, а потом ушёл к другой женщине, но с дочкой продолжает встречаться, мы получаем от него алименты, небольшие, но нам хватает. Мой старший сын, Руслан, в своё время ушёл в армию, а после окончания службы остался служить по контракту, поскольку именно там он познакомился со своей будущей женой, тоже военнослужащей. Его жена, Светлана, после рождения близнецов, уволилась из армии, и ещё родила одного ребёнка, и в данное время занимается детьми. Сейчас они проживают в Смоленске. Раз в год они приезжают к нам в гости.
Я пыталась устроить ещё раз личную жизнь. Познакомилась с Сергеем в поезде, когда ехала из командировки, билеты были только в общий вагон, и мы сутки ехали друг против друга, у меня верхняя полка, у него нижняя. Ночь мы поспали, а день сидели за столом и общались. Он разведён и проживает с мамой. Стали встречаться, дружили почти год, потом умерла его мама, он схоронил её, и я пригласила его жить к нам. Он понравился Зое, она дала согласие на его проживание в нашем доме. Сергей и Зоя хорошо общались, в доме был мир и спокойствие.
Но однажды у Сергея случился инсульт, ему стало плохо, когда он сидел на остановке, его ограбили, забрали паспорт, бумажник и телефон, раздели, но сердобольные люди вызвали полицию, скорую и он попал в больницу. После месячного лечения ему рекомендовали съездить в санаторий, я купила путёвку, сама отвезла его, просила принять без паспорта, а только по справке из полиции о пропаже паспорта. Сергей долечивался дома, у меня дома, я нашла логопеда заниматься с ним речью, инструктора по лечебной физкультуре, массажиста. Потом сама научилась делать уколы, массаж, развивать его речь, поскольку трудно было платить всем этим специалистам. Прошло полгода, наступило лето. И вот Сергей хорошо ходит, без палочки, хорошо говорит, парализованная рука стала подниматься до плеча и зашевелились пальцы. Но радости особенной у него не было, я не могла понять, что его беспокоит. Врач открыл мне глаза на ситуацию – Сергей не узнал меня после инсульта, он не помнил, как оказался здесь, и меня он воспринимает как чужую женщину. И вот однажды в нашем доме появилась женщина и парень, оказывается, это была жена Сергея и его сын, Сергей позвонил им, номер домашнего телефона сохранился в его памяти, он позвонил с моего телефона и попросил забрать его. Вот они приехали и забрали Сергея. Даже спасибо не сказали за его лечение, зато требовали отдать его паспорт, бумажник, телефон, дублёнку, меховую шапку, часы и ботинки, всё, что было украдено ворами на остановке. Я вызвала полицию, служивые показали протокол о краже, и выставили их из моего дома. А я три года потом выплачивала кредит. И душа моя умерла. Больше мужчин в моей жизни не было.
Газ, отопление и канализацию в наш посёлок провели в шестидесятые годы, и отец в чулане оборудовал тёплый санузел, поначалу в нём были унитаз и ванна, душевую кабину отец оборудовал сам из стальных стоек и пластика, она на небольшом подиуме, в полу которого отверстие для слива воды. У отца было больное сердце, и он не мог мыться в ванне, тем более в бане, вот он и соорудил душевую кабину. А саму баню мы сохранили, мы с мамой любим мыться именно в ней, не только мыться, но и париться.
У нас большой земельный участок – 17 соток. Сад старый: старые яблони, груши, а какой у нас крыжовник, я заменила только вишню и смородину на современные, более урожайные и вкусные сорта. Ну, и огород, с ним нам помогает мой брат, живущий на другом конце города: посадить картошечку, выкопать её, спустить в погреб, с остальными овощами мы справляемся сами. Когда-то брат жил с нами, но женился и переехал к жене. Там большое хозяйство: корова, овцы, свинья, птица и 30 соток приусадебный участок. Брат Саша с радостью впрягся в это дело, повезло ему в семейной жизни, весёлая жена, двое сыновей и дочка. Кстати, у нас предки – крестьяне, по рассказам родителей, они все были работящие и удачливые. Как-то семья дедушки и бабушки моей мамы забрали себе осиротевших детей родственников, их было трое мальчиков от двенадцати до шестнадцати лет. Конечно, мальчики были приучены к крестьянскому труду и сразу же стали помогать новым родственникам на покосе. Завистливые соседи написали донос, что в этой семье появились батраки. Председатель сельсовета распорядился сирот отправить в приют, а прадедушке и прабабушке предложили выехать куда угодно, их не любили – они не хотели вступать в колхоз. Родственники по дешёвке распродали своё хозяйство, уехали в город и на окраине купили этот дом с участком. Дом пустовал несколько лет, и хозяин, живший на соседней улице, существенно сбросил цену. Таким образом, нашему дому уже больше ста лет, но он, по-моему, простоит ещё столько же.
И вот дочка сообщила мне, что в воскресенье к нам придут сваты, мама и бабушка Олега. Лично мне этот Олег не нравился, да, он вежливый воспитанный мальчик, но я по специальности, по второму диплому социолог, и знаю, что самые плохие мужья и отцы получаются из мальчиков, воспитанных матерью-одиночкой, а тут ещё и бабушка-одиночка. Я пыталась объяснить дочери, что брак с ним будет неудачным, но она меня не слушала. Я решила подождать, она девушка умная, должна понять, что он её не стоит. Пусть она сама разочаруется в нём, а я помогу ей разочароваться.
Мы провели генеральную уборку, постирали все шторы, скатерти, достали парадную посуду и приготовили большой обед. Зоя даже подмела дорожку от калитки к дому. Я расставила букеты цветов на комоде, трюмо и на окнах, сенполии и герани вынесла с глаз долой подальше в спальню. И вот свершилось, в нашем доме сваты. Женщины пришли вовремя, я полагала, что они придут нарядные, накрашенные, они не старые, одной примерно сорок пять лет, другой – шестьдесят пять. Но нет, они пришли в будничной одежде, но со своими тапочками. Мой промах, я не подумала о гостевой обуви, хотя зачем, у нас в зале старый толстый ковёр на полу, в других комнатах, на кухне и коридоре – половики, выхлопанные накануне. Гостьи сначала обошли весь дом, осмотрели все углы. Зоя притихла и сидела за столом у салатов, она должна раскладывать их по тарелкам. Рядом с ней сидит Олег, перед ним раскрытый ноутбук, он уткнулся в него, похоже, он забыл куда и зачем пришёл. Я предложила женщинам помыть руки и садиться за стол. Я полагала они сделают замечание Олегу, потребуют закрыть ноутбук, но нет. Тогда Зоя толкнула Олега, что-то шепнула ему на ухо, потом сама закрыла его ноутбук, у Олега недовольное лицо, Зоя спросила, что ему положить, а он отрицательно мотнул головой. Однако, Зоя положила ему оливье.
Зоя разложила салаты по тарелкам, я предложила гостям вино, но они отказались. Но вот салаты съедены, жаркое тоже, чай выпит, а гостьи помалкивают о цели прихода, значит, мне надо самой начать разговор.
- Расскажите нам про Олега, какие у него привычки, недостатки, хорошие качества, - начала я разговор.
- Олег у нас хороший послушный мальчик, его отец оказался подлецом, он сбежал, когда Олегу было пять, потом через суд пытался добиться свиданий с Олегом, предлагал алименты, но мы отказались, нам не нужны его деньги, - начала мама Олега.
- Странно, почему вы отказывались от алиментов, может, они вам не нужны, но эти деньги пригодились бы мальчику, я до сих пор получаю алименты на Зою, но часть из них кладу на её счёт, деньги копятся, когда-нибудь на что-нибудь и пригодятся. Не забывайте, что в старости отец Олега может подать на алименты, и зря вы запрещаете отцу Олега видеть сына, мальчику нужен пример отца. И деньги лишними не бывают, не хотите брать алименты, можно было класть деньги на счёт, вдруг Олег заболеет, за учёбу надо платить, можно куда-нибудь съездить отдохнуть. - Но мои слова гостям не понравились, женщины переглянулись, Олег в первый раз посмотрел в мою сторону.
- Отец Олега тряпка, половая тряпка, я против того, чтобы они встречались. Ничему хорошему он его не состоянии научить, - гневно заявила мама Олега, - у него есть мама и бабушка, и этого довольно.
«Если отец половая тряпка, значит, и сын тоже половая тряпка» - чуть не сказала я вслух, но воздержалась, а вдруг гости обидятся.
- А я часто встречаюсь с отцом, хотя бы раз в месяц, и нам есть о чём поговорить, я не представляю свою жизнь без отца. Пусть он живёт не с нами, пусть у него другая семья и другие дети, но мы встречаемся, и он может дать дельный совет, - заговорила Зоя. Олег очень странно на неё посмотрел.
- Я не знал, что ты встречаешься с отцом, - удивился Олег.
- Да, я не говорила тебе, просто к слову не пришлось, - пожала плечами Зоя, - ты о своём отце не говорил, и я тоже, чтоб тебе не было обидно.
Так, тему надо сменить, у нас явно разные взгляды на проблему отцов. По-моему, нельзя при сыне говорить, что его отец половая тряпка, нельзя отказываться от алиментов. Некоторые отцы скрываются от алиментов, скрываются вообще, забывая о детях. А мне понятно, почему отец Олега сбежал, уж если за глаза его назвали половой тряпкой, какие гадости он слышал от бывшей жены и тёщи.
- Олег, ты ножи точить умеешь? – Спросила я.
- Нет, не умею, а что? – Удивился Олег. Я задала ему простой житейский вопрос. По-моему, все мужчины должны уметь точить ножи. Наши ножи, например, точит мой брат Саша, для него это такое удовольствие, он даже напевает при этом, почему-то «Дубинушку».
- А зачем ему уметь точить ножи? – Спрашивает мама Олега. – Ему нужны руки для работы на компьютере. А ножи нам точит сосед, у него специальная машинка, конечно, платим ему, немного, сто рублей.
- А что-то по дому Олег делает, может, ремонт бытовой техники, ремонт квартиры? – Продолжила я свой допрос.
- Нет, что вы, сломанную технику мы обычно выбрасываем, проще купить новую чем ремонтировать старую. А ремонт квартиры пусть делает то, кто умеет. А Зоя умеет готовить?
- Умеет- умеет, - ответила я, - и супы, и котлеты с гарнирами, компоты и кисели.
- А наш Олег не ест суп, любит компот из сухофруктов и ненавидит кисель, - с какой-то радостью сообщила бабушка. - Он обожает пиццу, спагетти с тушёнкой, креветки и салат из кальмаров. Если Зоя не умеет готовить эти блюда, то я её научу.
- Мне не понятно, почему Олег не ест суп, почему вы не приучили его к супам, как можно жить без супа? – Удивилась я. – Можно ведь гастрит заработать.
Мои родители были строгими – попробуй не съесть суп, супа обычно немного, одна поварёшка, детская норма. Зоя любит покушать, и тарелка супа для неё не проблема.
- Да мы как-то редко варим супы и плохо едим их. Я не помню, когда Олежек ел суп, - сказала бабушка.
- Меня тошнит от одного вида креветок и кальмаров, я не представляю, как их можно готовить, да ещё и есть, - с гримасой на лице заявила Зоя.
- Ничего, привыкнешь, я научу тебя их варить и готовить как любит Олег, - сказала бабушка.
- Олег, а ты сам что-то умеешь готовить, хотя бы глазунью? – Спросила я.
- Нет, зачем мне это? Но если надо будет, глазунью-то я сумею сделать, - довольно уверенно сказал Олег.
- Ловлю тебя на слове, иди на кухню и сделай глазунью, - предложила я, но видя, что Олег даже не шевелится, добавила: - если ты нормальный мужик, то встанешь и пойдёшь, и сделаешь этот чёртову глазунью.
Олег решительно встал, победоносно глянул на Зою и пошёл на кухню, я за ним. Молодец, понял, где она находится! Достала из шкафа сковородку, лопатку и тарелку. Из холодильника вынула два яйца и маслёнку со сливочным маслом. За нами побежала сначала мама Олега, потом бабушка.
- Я требую прекратить издевательство над мальчиком, кухня не для мужчины. Если вам надо, я сама могу сделать глазунью, - кричала мать.
- А что это за мужчина, если он не может сделать глазунью? – Охладила я её пыл.
- Мама, бабушка, я изжарю глазунью, выйдите из кухни, - сказал им Олег. Он включил газ, взял сковородку и поставил её на горелку, я подала ему масло.
- А почему вы жарите на сливочном масле? Надо на растительном, - вставила своё слово в строку бабушка.
- На сливочном масле вкуснее, - парировала я. Олег ножом набрал масло и положил его на сковородку, когда оно растаяло, ножом ударил по яйцу, разбил его и вылил на сковородку, потом второе яйцо, я подала ему соль, он посолил свою глазунью, подождал, пока та загустела, и выключил газ.
- Кушать подано, - любезно обратился ко мне Олег и резким движением переместил глазунью на тарелку, и она аккуратно переместилась на новое место.
- Когда ты научился жарить глазунью? – Строго спросила мама.
- Так я же видел, как ты жаришь, вот и запомнил, а несколько раз и сам себе жарил, когда один был дома, - отчитался Олег.
- Молодец Олег, - похвалила я его, поедая глазунью. Надо сказать, глазунья оказалась нормально пропечённой, и я с удовольствием съела её. По-моему, у парня талант повара.
Мама с бабушкой с большим удивлением смотрели на Олега, они явно не ожидали от него такого поступка.
- Тем не менее, на кухне должна быть женщина и только женщина, - самоуверенно заявила бабушка.
- Олег, а шашлыки жарить ты умеешь? – Спросила я. Олег только открыл рот, но бабушка опередила его.
- Какие-такие шашлыки? Наш Олежек не общается с теми, кто пьёт вино и жарит шашлыки. Олежек серьёзный мальчик, его друзья тоже серьёзные мальчики, - резко и несколько грубо ответила бабушка. Олег закрыл рот, так ничего и не сказав.
- А если женщина заболеет, что делает мужчина? – Спрашиваю я гостей.
- Я вызываю врача, - ответил Олег.
- А до прихода врача какую помощь можно оказать? – Не унимаюсь я.
- Ну, воды подать, наверно, - предположил Олег, - а что вы предлагаете?
- Компресс сделать, взять полотенце, намочить в холодной воде, отжать и на положить на лоб больного. Потом сварить курицу и бульончиком поить заболевшего, - поделилась я собственным опытом.
- Что за дикость – компресс, впервые слышу о таком лечении, кого и когда вылечивал куриный бульон? – Скривила лицо мама Олега. Ну, полный скепсис и глубокое недоверие народной медицине.
- Тем не менее, это работает, сколько я себя помню, с самого детства мама лечила меня компрессами и куриным бульоном. Вот мама положит на голову холодный компресс и сразу станет легче. А выпьешь бульона, и ничего больше не надо: ни пить, ни есть. Если ты меня будешь так лечить, я сразу выздоровлю и буду счастлива такой заботой. Кстати, в Америке куриный бульон продаётся в бутылках как молоко, - заулыбалась Зоя.
- Ну, компресс я ещё сделаю, а вот курицу сварить вряд ли смогу, наверно, я позвоню твоей маме, пусть она приедет и сварит птицу, - сказал Олег, и лицо Зои вытянулось, а улыбка пропала. Но Олег, по-моему, это не заметил.
- А если ты, Олег, заболеешь, то судя по твоей логике, я должна вызвать твою маму? – Спросила Зоя. Ага, Зоя начинает думать и спорить с роднёй Олега
- Нет, зачем, лечи его сама компрессами и куриным бульоном. Посмотрим, выздоровеет он или нет, - ответила мама Олега.
- Вы знаете, Олег очень любит клубничное варенье, Зоя, я научу тебя варить его так, как любит Олег, - попыталась сменить тему бабушка Олега.
- А у меня аллергия на клубнику, так, что клубника отменяется, или варите его сами, - Зоя явно разочаровала бабушку Олега, - у нас большой сад и варим много варенья: яблочное, грушевое, вишнёвое, крыжовник, слива, смородина, малина.
- Бабушка, забудь о клубнике, в этом доме такие вкусные варенья, все они меня устраивают, - прекратил спор Олег. А он молодец! Действительно, мы много варим варенья, а вот на клубнику у нас с Зоей аллергия.
- Наш Олежек любит компот из сухофруктов, только для него сухофрукты покупаем на рынке и по отдельности: чернослив, курага, изюм, яблоки, груши.
- Учтём, тем более что яблоки, груши, сливу и вишню мы сушим свои, только курагу покупаем да изюм.
- Скажите, а кто работает в саду и на огороде? Кого-то нанимаете? – Спросила мама Олега.
- Мы и работаем. Никого не нанимаем. А ещё нам помогает мой старший брат, но он помогает нам только с посадкой, окучиванием и копкой картошки. Остальное всё делаем сами.
- Надеюсь, наш Олежек не будет сажать огород и собирать фрукты. Ему нужны руки для работы на компьютере.
В это время у Олега зазвонил телефон, он извинился и вышел на крыльцо дома. Зоя это явно не понравилось.
- Если он намерен жить в этом доме, то просто должен работать в саду и в огороде, а работе на компьютере это не помешает. В конце-то концов, это так приятно работать в саду, а наш сад очень красивый. Я понимаю, что Олег горожанин, как говорится, земли не нюхал, но всему в жизни можно научиться, только надо захотеть, - твёрдо заявила Зоя.
Я посмотрела на лица наших гостий, им явно не понравились слова Зои. Да, слишком избаловали эти женщины своего Олежку.
- Роза, если наши дети поженятся, вы согласны, чтобы они жили у вас на втором этаже? – Спросила мама Олега.
- Конечно, я уже думала об этом. Тогда я перееду на первый этаж в комнату, где жили мои дедушка с бабушкой, потом мои родители, сейчас там ночует мой брат Саша, когда бывает в гостях.
- А печку-то вы топите? – Спросила мама Олега.
- Топим, но в самые сильные морозы, когда дома становится прохладно. Окна поменяли все, перестлали полы. На очереди лестница, она не падает, но скрипит неприятно. Крышу перекрыли пять лет назад, протечек больше нет. Надо бы дом обшить снаружи чем-нибудь современным, например, например, сайдингом.
- А совсем печку убрать нельзя, она же столько места занимает? – Это уже бабушка. Боже, глупее ничего не могла при думать!
- Нет, нельзя, дом может развалиться, да и не мешает никому, наоборот, с ней как-то милее.
- Кстати, почему Зоя носит красные сапоги и красную сумку? Это дурной вкус, очень дурной вкус, - назидательно заявила мама Олега. Я опешила, я не могла понять, почему обувь красного цвета – признак дурного вкуса.
- Извините, но это не ваше дело какого цвета сапоги и сумку я ношу. Нравится мне красный цвет и точка. Прошу не указывать мне что надо носить, - повысила голос Зоя. Ей очень не понравилось замечание насчёт обуви.
Наши гости переглянулись, они явно не ожидали такого отпора. Они были так растеряны, что просто замолчали.
Вернулся с крыльца Олег, он был немного расстроен. Зоя пыталась разговорить его и успокоить, но у неё не получилось.
- А что Олег у вас такой нервный? Он всё-таки не один, и так неприлично себя ведёт, - заметила я.
- Да, Олег немного нервный, но не надо говорить, что он неприлично себя ведёт, просто ему сказали что-то неприятное и он расстроился. Не надо клеветать на моего сына, - мама Олега даже покраснела от возмущения.
- А вы его лечите от нервности? – Спросила я. Змея же я подколодная, что задала этот вопрос, но надо до конца разобраться в личности Олега, лучше раньше, чем позже.
- Не надо считать моего сына больным, да он нервный, но мы создаём для него условия, чтобы он не нервничал, мы его успокаиваем.
- Интересно, а если ребёнок появится, будет плакать, а Олег будет раздражаться, - опять спросила я, недовольная тем, что Олега надо успокаивать и создавать для него условия для спокойной жизни.
- Пусть молодые женятся, только с детьми надо воздержаться лет хотя бы десять, - заговорила мама Олега.
- Почему десять лет? – Удивилась Зоя. – Детьми надо обзаводиться в молодые годы, пока мы здоровы. А как мы должны воздерживаться? Как-то предохраняться?
- Да, Зоя, ты должна предохраняться, если не получится, можно сделать и аборт, лично я сделала их три, - спокойно заявила мама Олега. Я не ослышалась? Мать при сыне говорит о своих абортах! Ужас! Да ещё так нагло говорит, что именно только Зоя должна предохраняться, а Олег – нет.
- Я согласен с мамой, надо подождать с детьми, надо пожить для себя, получить образование и найти хорошую работу.
- Олег, а ты меня спросил, чего хочу я? И причём здесь твоя мама? Она что, самая умная? У меня есть своя мама в конце-то концов, - Зоя уже рассердилась и покраснела от обиды.
- Да, моя мама самая умная, я считаю, что она права, ты должна пока предохраняться, да и пара абортов тебе не повредит, все женщины их делают. Твоя мама наверняка делала аборты… - фразу он не успел закончить.
- Замолчи, Олег, не хочу тебя слушать. Я хочу детей и не хочу жить для себя. Если ты не изменишь свою позицию в отношении детей, нам лучше расстаться прямо сейчас. Мне непонятно, почему ты считаешься с мнением своей матери? – Зря почти кричала на Олега. Это хорошо, она уже разочаровалась в нём.
- Потому что она моя мать, как она скажет, пусть так и будет, это моё последнее слово, - твёрдо сказал Олег. Зоя заплакала. Наверно, сейчас должен быть мой выход.
- Я согласна с дочкой, жить надо своим умом, а детей заводить в молодые годы, для себя жить неинтересно. А коли так, я требую, чтобы вы все трое покинули наш дом, - сказала я и указала рукой на дверь.
- Жаль, а как хорошо было бы нашему Олежке в этом доме, - пожалела бабушка, и, не прощаясь, женщины вышли из дома, Олег холодно простился с нами и вышел. Конечно, хорошо, ведь они проживают в двухкомнатной хрущёвке на окраине города. Зря они отказались от алиментов, подкопили бы денег и купили новую квартиру. Какие дуры, однако.
Зоя горько плачет, в голос, навзрыд, я пытаюсь её успокоить – напрасно. Вдруг на крыльце раздались лёгкие шаги, дверь открылась и зашёл соседский мальчик Вовка, ему пятнадцать, он вытер босые ноги о половичок у порога, плутовскими глазами поглядел на нас и спросил:
- Что, прогнали жениха или сам сбёг?
Дело в том, что его старший брат, Гоша, давно влюблён в Зою, но она предпочла Олега. Младший братишка явно в курсе сердечных дел брата, и пытается помочь Гоше. Мне очень нравится Вовка, весёлый, улыбчивый мальчик. Он вымыл руки, я усадила его за стол и предложила кушать то, что понравится. Скромностью парень не страдает, садится за стол и принимается за торт, сам налил себе чаю. Зоя успокаивается и с удивлением смотрит на гостя.
- Тебя Гоша послал сюда? – спрашивает она.
- Нет, Гоша на работе, я сам по себе, увидел, что от вас сваты ушли недовольные и пошёл на разведку. Так что Гоше передать и нашим папке с мамкой, не пора ли им сватами прийти сюда? Надо ведь Гошу как-то женить на нормальной девчонке, а то ходют тут всякие.
- Какие- такие всякие к вам ходют, а ну, рассказывай, - Зоя успокоилась, вытерла полотенцем слёзы, высморкалась опять в то же полотенце. Потом я его брошу в стирку. У Вовки проблемы с русским языком, иногда он приходит ко мне заниматься русским языком, особенно перед диктантом. Пишет он правильно, а вот говорит, как малограмотный из российской глубинки. Возможно, потому что в детстве их воспитывала бабушка из далёкого села, родители-то работали. Гоша всегда говорит правильно, а вот Вовка нет-нет да скажет что-нибудь этакое.
- Ну, Валька с Танькой припёрлись как-то, Гоша на работе был, а я им сказал, что он у тебя сидит, и они упёрлись обратно, по-моему, они были выпившие. Ещё Верка Скобелева приходила, а Гоша картошку окучивал и не вышел к ней. Наташка Иванюк приходила размалёванная, приглашала Гошу в ночной клуб, а ему вставать в шесть утра, они долго ругались, Наташка такие матерные слова ему кричала, что отец вышел и прогнал её.
На крыльце опять раздались шаги, и в комнату вошла мать Гоши и Вовки, Настасья.
- Мой паршивец у вас? – Не здороваясь, спросила она, - что ты здесь, Вовка, делаешь?
- Не видишь, Зойку сватаю, тот жених сбежал, значит, Гошке надо свататься, садись, мам, со мной чай пить, торт вкусный.
- Паршивец ты этакий, кто тебя просил свататься, мал ты ещё такими делами заниматься. Роза, Зоя, почему не выгнали этого наглеца, да ещё за стол посадили? – Закричала Настасья, уперев руки в бока. Я так боялась, что она вытащит парня из-за стола и аттракцион закончится.
- А мы его любим, пусть сидит и ест, - неожиданно заявила Зоя, она перестала плакать, настроение у неё явно поднялось. Она подошла к Вовке, обняла его за плечи и громко чмокнула в макушку.
- Зойка, ну, так как? Пойдёшь замуж за моего брата? Что ему передать? – Спросил вдруг Вовка, Настасья попыталась дать ему подзатыльник, но он ловко увернулся.
- Ладно, Вовка, уговорил, пусть Гоша приходит завтра вечером, часам к шести, тогда и поговорим. Беги скорее, пока мать тебя не побила, - сжалилась Зоя. Она совсем успокоилась и налила себе чай. Вовка, топая ногами, выбежал из дома. Настасья села рядом с Зоей, та налила ей чай, подвинула вазочки с вареньями и блюдо с выпечкой.
- Зоя, правда пойдёшь за Гошу? - Спросила Настасья.
- Подумаю, сразу не обещать не могу. Надо поговорить с ним, договориться, мы ведь такие разные, да и вдруг он не захочет.
- Конечно, Зоя, конечно. Ты ведь знаешь, что Гоша тоже учится в колледже на вечернем на строительном факультете, на будущий год получит диплом, он сейчас уже работает прорабом на строительстве новой школы, неплохо зарабатывает, хочет купить машину, прошёл медкомиссию, закончил автокурсы, получил права. Роза, садись к нам, давай поговорим.
- Настасья, о чём говорить? Не мне же выходить замуж, пусть Зоя сама решает. А если Гошу обнадёжила, ой, не знаю, голова кругом.
На крыльце опять топот ног, врывается Вовка.
- Зойка, я Гошке позвонил, он сказал, что завтра к шести часам он не успеет, только к семи жди его. Тётя Роза, а можно я к вам буду приходить чай пить? – И поглядел на меня такими просящими глазами, да разве такому откажешь.
- Конечно, можно, приходи, когда тебе захочется, будем пить чай.
- Спасибо, тётя Роза, Зойка, а ты жди завтра Гошку. Смотри, не подведи меня, а то он может меня и побить, - и Вовка потопал домой.
Зоя выпила чай и ушла в свою комнату. Настасья поглядела ей вслед и сказала:
- Какая красивая девушка твоя Зоя, особенно когда наденет красные сапоги и возьмёт красную сумочку, наденет чёрную шляпку и чёрные перчатки, так мужики шеи сворачивают.
- А родственникам Олега не понравились красные сапоги Зои, они заявили, что у неё дурной вкус, нельзя носить красные сапоги.
- Дуры они, не нравятся тебе красные сапоги, ну, так и не носи их, а других не осуждай. Мне вот не нравится, когда девушка одета во всё чёрное, однако, я не буду указывать ей как жутко она выглядит. А вот красные сапоги – это так красиво.
Конечно же, как мать и как социолог, я буду рада видеть зятем соседского Гошу. Он из простой рабочей семьи, отец и мать – токари на местном ремонтно-механическом заводе, у них тоже большой участок, равноценный нашему, засаженный до последнего клочка. Оба сына работают на огороде и в саду, да ещё курочек держат, ситцевых, красивых. Короче, полная семья, отец – неплохой мужик, по молодости, правда, погуливал по окрестным вдовушкам, но подросший Гоша однажды нашёл его, вытащил чуть ли не из кровати, отругал последними словами, пообещал кары небесные и земные от него лично, и отец успокоился. Настасья – женщина мудрая. На работе – в передовиках, дома – царица, а детям – мать. Она не будет требовать к сыну особого внимания и каких-то немыслимых блюд в меню, а нужна будет помощь, в лепёшку разобьётся. Братья очень дружат, помню, Гоша маленького Вовку таскал на руках, учил ходить, гонять мяч, драться и прочие братские обязанности.
Не понимаю я Зою, почему она выбрала скучного и холодного Олега, когда рядом, в соседнем доме живёт такой яркий парень, работящий и надёжный. Впрочем, всё хорошо, что хорошо кончается. Но неужели Олег так просто отступится от Зои, забудет её? Будем надеяться, что его мама и бабушка помогут ему забыть Зою, а, может, подыщут другую девушку, которой пока не нужны дети, кто умеет готовить креветок, кальмаров и клубничное варенье, а также слушаться маму и бабушку Олега.
И ещё я подумала вот о чём: если такой вот балованный мальчик под старость лет останется один, как он будет выживать. Был у нас в посёлке такой мужичок, мой ровесник, тоже единственный сыночек у родителей. Родители работали в леспромхозе, получили ведомственную квартиру в одноэтажном десятиквартирном доме, у каждого хозяина под окнами небольшой участок под сад или огород. Парень закончил финансовый колледж и стал работать в этом же леспромхозе, женился, одна жена не понравилась родителям – развёлся, другая не понравилась – опять развёлся, ушёл к третьей, так она сама его выгнала, ничего не умеет делать и не хочет, детей не было ни от одной женщины. Вернулся бедолага к родителям, а те уже стали болеть, и в конце концов умерли. Мужчина остался один: огород зарос, забор упал, питался в местной столовой, стирать не умел, заносит вещь и покупает новую, грязную кидает в шкаф, то же самое и с постельным бельём. Пол в квартире подметал веником, но никогда не мыл. Кончилось тем, что его разбил инсульт, мужчина оказался сначала в больнице, затем в доме инвалидов, ухаживать за ним некому.
Короче, кончился этот длинный и нервный день тем, что я заварила ещё чая и мы с Настасьей проговорили почти до полуночи, прежде всего о том, что надо бы сломать забор между нашими участками, хотя бы его часть, чтобы можно было пройти из одного дома в другой огородами, а не по улице.
- А что, часть штакетника можно разобрать, пару рядов картошки убрать тем более, что скоро придёт пора её копать, земля там твёрдая и картошка плохо растёт. Так что дорожка получится хорошая.
- А с моей стороны растут салаты, я их уберу, вот и продолжение дорожки. А на будущий год салаты посажу в другом месте, их у нас пять сортов, какие-то люблю я, какие-то Зоя.
- Я всегда любуюсь твоими салатами, Роза, такие красивые, как цветы, грядка, как клумба
И ещё Настасья сказала, что скоро ей на пенсию, и она вполне может водиться со внуками, мне-то до пенсии три года. На одном только мы не сошлись с Настасьей – где буду жить молодые, в нашем доме или в доме Гоши, и у нас много места и у них. Но я напомнила Настасье, что у неё всё-таки два сына, Вовке пока пятнадцать, но такой парень не засидится в женихах. А Настасья сказала, что и забыла про младшенького, а ведь у него есть девчонка – одноклассница, он её провожает из школы на соседнюю улицу. И тут Настасья сообразила, что её огород соседствует с огородом этой девушки другой стороной, значит, и там придётся ломать забор, а этому мешают кусты смородины, а поскольку она уже старая, её вполне можно выкопать, а новую посадить в другом месте, вот осенью Настасья этим и займётся. На этом наш разговор и закончился, опять прибежал Вовка, стуча босыми ногами.
- Мама, иди домой, у отца в спину вступило, - чуть не со слезами закричал он с порога. Настасья, не прощаясь, побежала домой. Зоя уже спит, а я занялась мытьём посуды, мечтая о завтрашнем дне, когда придёт Гоша и сватовство состоится, вымыв посуду я села и стала думать, как я устроюсь на первом этаже, а что, кровать здесь есть, комод есть, он хоть и старинный, но вполне приличный, под кружевной накидкой и семью слониками на ней. Вот шкаф надо бы новый, точнее, шкаф-купе с зеркалом. Фотографии родителей, бабушек и дедушек, других предков как висели, так и будут висеть, фото же детей и внуков, брата и его семьи я храню в альбомах. Перенесу сверху свои любимые сенполии и заживу.
Роза и депутат
Неделю назад мне попалось на глаза объявление о том, что требуется стенографистка в Городскую Думу. Стенография – моя первая профессия, которой я отдала десять лет жизни, точнее, машинопись, стенография и делопроизводство. Стенография, кто не знает, это быстрая запись речи говорящего, иначе, скоропись. Удивительно, кому и зачем в наше время понадобился стенограф? Сегодня объявление появилось снова, и я решила позвонить по указанному телефону. Ответивший очень обрадовался моему звонку:
- Вы первая позвонили по нашему объявлению, пожалуйста, приходите, нам очень нужна стенографистка.
Я воодушевилась и начала искать справку об окончании курсов, нашла. Справка, к счастью, не распалась по ветхости, и я аккуратно, не дыша, вложила её в файл. Нашла трудовую книжку, свидетельство о браке, диплом об окончании пединститута. После ковида я наполовину облысела и купила парик. Критически оглядела его, постирала и завила. Остригла ногти и смыла лак с них. Не знаю как сейчас, раньше от нас требовались короткие ногти и без лака. Вынула из шкафа кримпленовый костюм с люрексом, костюм строгий, покроя шанель, удивительно, но он оказался мне впору, костюм очень красивый, тёмно-серый, сейчас таких нет в продаже. Вынула австрийские туфли. Я покупала их на свадьбу младшей дочери. Эти туфли хороши тем, что удобны и не стучат при ходьбе.
И вот я в отделе кадров, немного трясусь. Да, работа мне нужна не потому, что деньги нужны, а потому, что стало скучно. Дочери давно вышли замуж и переселились в семьи мужей, а там свои бабушки и дедушки, свои порядки. И моя помощь не нужна. Одноклассники, подруги поумирали, остались только две подруги, с кем я общаюсь. Верочка копит деньги на похороны, однажды я пошутила, спросив, а в чём её будут хоронить, и Верочка купила красивую сорочку, халат, шёлковый платок на голову, панталоны, чулки, белые тапочки без пяток, она попросила меня приехать и оценить покупки. Верочка одинока и не очень здорова. Я оценила её покупки, сказала, что мне всё понравилось. У другой подруги Маши парализованный муж, ей надо ухаживать за ним, готовить, стирать, ставить уколы, вовремя подавать лекарства, менять памперсы, обрабатывать пролежни, самой болеть и умирать некогда.
Я же вдовею десять лет, позади два неудачных брака, первый ушёл от меня к своей мамочке, второй умер после инсульта. Я не могу завести ни собаку, ни кошку из-за аллергии на шерсть животных. Болезней особенных нет, только вот диабет, из-за него постоянно хочется есть. Все мои мысли о том, что я сегодня буду есть, что купить и что готовить. Лет семь я занимаюсь скандинавской ходьбой, у нас небольшой клуб любителей этого вида спорта, и мы занимаемся в ближайшем парке. Таким образом, все мои заботы о себе, любимой. Да, ещё телевизор, четвероногий друг, как там мировая политическая кухня, фигурное катание, художественная гимнастика, акробатический рок-н-ролл. Ни один мужчина все эти десять лет после смерти мужа даже не посмотрел в мою сторону. Да и я поставила на себе большой крест.
Удивительно, но на работу меня взяли сразу, оказывается никто даже не звонил. В отделе кадров уже отчаялись, придёт ли кто-нибудь вообще, и обрадовались моему приходу, но не забыли, однако, взять расписку о неразглашении того, что я узнаю.
И вот на очередном заседании городской Думы должен выступить вновь избранный депутат по фамилии Баранов, Валентин Викторович, он избирался от химико-технологического института. В перерыве он подошёл ко мне с улыбочкой и сказал:
- Впервые вижу живую стенографистку, думал, что эта профессия отжила и никого не осталось как мамонтов или динозавров.
Оглядел меня с головы до ног, и вдруг что-то случилось с нами, меня как магнитом потянуло к нему. Если бы он позвал или повёл куда-то, пошла бы без колебаний. И мой собеседник внезапно стал другим, любопытная мужская улыбка исчезла, и передо мной появился застенчивый мальчик. Положение спас звонок, перерыв кончился, я развернулась и ушла на своё место.
Сразу после перерыва слово дали именно Баранову, его выступление оказалось недолгим, он говорил о проблемах своего института. Мне понравилось, что Баранов не только жаловался на существующие недостатки, но и предлагал пути решения этих проблем. Говорил он негромко, уверенно, удивительно, что его слушали все, в зале было тихо. Я записывала его выступление, но меня потряхивало. Я что, влюбилась? В следующий перерыв Баранов подошёл ко мне и попросил прочитать ему запись его речи. Я прочла, он внимательно выслушал меня, поблагодарил и ушёл. Ага, проверял меня, то ли я записываю. Не он первый меня проверяет на правильность моих записей.
Надо сказать, что Баранов профессор, декан факультета общественного питания, когда-то на нашем телевидении он со своими студентами вёл беседы на кулинарные темы, весьма популярные в городе. Я смотрела эти программы, по-моему, театр в его лице потерял хорошего актёра, на экране он не как профессор, а как добрый сосед, который зашёл в гости и рассказывает, как надо варить, жарить, мариновать, как правильно подать еду и как правильно её съесть. Именно от него я узнала. как правильно готовить картофельное пюре. Оказывается, просто, но не совсем, клубни надо брать одного сорта, лучше белые или жёлтые, одного размера, конечно, очищенные, после варки воду обязательно слить, подсушить клубни, растолочь пестиком, но не блендером, потом согреть молоко, положив в него масло, горячее молоко с растопленным маслом влить в пюре, размешать и прогреть на плите. При нагревании пюре начинает пыхтеть как вулкан, выстрелит три раза, значит, пюре готово. Кроме соли, в пюре надо положить чайную ложу сахара. Сахар полностью меняет вкус пюре. Короче, много кулинарной премудрости я узнала от этого человека. Но потом он почему-то исчез с экрана, конечно, никто ничего не объяснил почему, такие были времена.
Ничего примечательного во внешности этого человека не было: выше среднего роста, широкоплечий, кареглазый шатен. Но одно дело человек на экране телевизора, другое – дело живой. И я поняла, что влюбилась. Как это можно, в моём возрасте вдруг взять и влюбиться.
И я решила узнать о нём всё, что возможно. Так, дата рождения, год рождения. И мне стало не по себе. Я работала в библиотеке до выхода на пенсию, конечно, читала периодику. В 80-е годы в периодике появились статьи по астрологии, как-то я прочла статью Юрия Бурлана о векторной связи между людьми. Я Крыса по китайскому гороскопу, мне не желательно строить отношения с человеком, родившимся в год Лошади или Обезьяны. В этих случаях возникает пара: слуга и господин. В паре с Лошадью я господин, Лошадь – слуга, в паре с Обезьяной я слуга, Обезьяна господин. В 1988 году мне довелось попасть в векторную связь. Мне было сорок, парню 23 года, и он карачаевец, студент 5-го курса университета. Звали его Арсен. Романа у нас не получилось, у него на носу защита диплома, он приходил в наш читальный зал в дни и часы моей работы, садился неподалёку от моей кафедры, подходил за своими книгами, серьёзно смотрел на меня, старался прикоснуться к моей руке. Он стал заниматься в нашем зале только когда вышел на диплом. Редко он занимался один, обычно около него всегда были девушки, однокурсницы, как я завидовала им, иногда такая чёрная ревность грызла мой мозг, интересно, что никогда никого я не ревновала. Незадолго до его защиты диплома моя младшая дочь заболела вирусным гепатитом и мне пришлось уволиться с работы, чтобы быть с ней рядом. Просидела я дома два года, когда здоровье дочки улучшилось, я вышла на работу. И в первый же день к моей кафедре подошёл читатель с такой же фамилией, но имя Али, это младший брат Арсена, тоже юрист.
Я только взяла его читательский билет, и Али сказал:
- А вам привет от Арсена, он часто спрашивает меня, вышли вы на работу или нет, и как здоровье вашей дочки, - он так обаятельно улыбался, и я поняла. что он всё знает.
- Здоровье Вероники лучше, было осложнение на сердце, миопатия, но прошло, ей разрешили носить самой ранец в школу, и я смогла выйти на работу. А как Арсен? – Я говорю и держу в руках читательский билет Али.
- Арсен работает в следственном комитете, загружен работой, ему дали квартиру в центре города, родители помогли её обставить. Что ему передать? Говорите, не бойтесь, я всё передам.
И я погладила его по руке, от пальцев до локтя, Али всё понял, заулыбался. Али был одет в рубашку с коротким рукавом, и потому у меня получилось погладить его руку до локтя. Когда-то именно так погладил меня Арсен – от пальцев до локтя, никогда не забуду эту ласку.
Али занимался у нас два месяца, получил диплом и уехал на родину, в последний день он зашёл в библиотеку, простился с нами и одарил всех шоколадками.
И опять векторная связь, только на сей раз он господин, а я слуга. Векторные отношения между людьми слабо изучены, но я поняла на своей собственной шкуре – выбраться из векторного кольца трудно и очень больно. Лет десять назад я поняла, что Арсен умер, почему я так решила, не знаю, но, когда я освоила интернет, я стала искать его и не нашла, зато я нашла Али, о нём в интернете большая статья, о его работе в правоохранительных органах. Фото с погонами на плечах, значками, тремя медалями. Я не решилась зайти на его страницу. Если действительно Арсен умер, то Али тяжело перенёс смерть брата, и не стоит бередить его раны.
Я начала свои изыскания, подходим ли мы с Валентином друг другу. Итак, я Крыса и Стрелец по знаку Зодиака, а он Обезьяна и Овен. Интернету я задала вопрос о природе наших отношений, что нас ждёт, интернет ответил, что у нас действительно векторная связь и что мы – почти идеальная пара для семейных отношений, и это ЛЮБОВЬ, так и написано большими буквами, но отношения слуга и господин сохраняются. И что делать? Попыталась выяснить, что за человек Баранов Валентин Викторович. Осторожно расспросила начальницу отдела кадров, с ней я успела подружиться. Она-то мне и поведала, что Баранов разведён во второй раз, проживает с родителями и сыном, дочка осталась с матерью. Первый брак оказался бездетным. Лишь во втором браке у него родились дочка и сын. Второй брак не получился из-за претензий жены Валентина, она работает на телевидении, именно она организовала цикл его кулинарных лекций, он с радостью взялся за этот проект, однако жена требовала, чтобы Валентин уделял ещё больше внимания телевидению, но он же профессор, декан факультета, а потом уже актёр. Вот и развод. Конечно, лекции Валентина на телевидения обожали все, однако, после скандала и развода с женой, он ушёл с телевидения совсем.
После разговора с начальницей отдела кадров я вспомнила, что где-то читала – два мужских имени, данных ребёнку не по церковным канонам приносят человеку несчастье, это Сергей и Валентин. Я задала вопрос интернету, как надо было назвать православного мальчика, родившегося в день рождения Валентина, оказалось, Иваном. Существует поговорка «Как вы лодку назовёте, так она и поплывёт». А два женских имени Татьяна и Любовь, приносят несчастье, если девочка названа не по церковным канонам. То есть, если девочка родилась 25 января, смело называйте её Татьяной, а 30 сентября – Любовью, а в другие дни года – другие имена, как предписано святцами.
Надо сказать, что с того дня, когда я влюбилась, я стала плохо спать, пришлось прибегнуть к снотворному, стыдно признаться, но мне захотелось секса. Какой ужас! При живом муже такого желания не возникало. Однажды случилось вот что – я и Валентин оказались в одном лифте, и он остановился. Мы разговорились, хорошо разговорились, нас так тянуло друг к другу, нам так было хорошо вместе, что мы не позвонили лифтёру, не сообщили об остановке лифта. Мы пробыли в лифте примерно полчаса, поняли, что наши чувства взаимны. Лифт начал работу самостоятельно.
В этот день, после приключения в лифте, у меня работы больше не было, я сидела и думала вот о чём – Валентин депутат, профессор, декан факультета, а я пенсионерка, стенографистка, что у нас общего, только еда.
А вечером, когда я вышла из здания Думы, увидела Валентина, стоящего у машины, он посмотрел на меня и махнул рукой, подзывая к себе. Я подошла, он открыл дверцу пассажирского места, я села, и мы поехали. Я даже не спросила, куда мы едем. Вскоре мы остановились неподалёку от моего дома, в глухом переулке.
- Поговорим, - предложил Валентин, повернулся ко мне, хорошо улыбнулся, какая замечательная у него улыбка.
- Поговорим, - ответила я и протянула к нему руки.
- Моему сыну пятнадцать лет, он тяжело перенёс наш развод, он состоялся семь лет назад. У сына голубая мечта видеть своих родителей вместе. и не позволяет нам устроить свою личную жизнь, ни мне, ни своей матери. Через три года он уйдёт в армию, он сам хочет в армию, хочет остаться в ней навсегда.
- А у него хорошее здоровье? – Спросила я.
- Отличное здоровье, - улыбнулся Валентин и погладил мои руки. – Роза, у нас есть возможность встречаться по субботам. Мои родители и Саша уезжают на дачу, моё отсутствие в субботу на даче я могу объяснить занятостью на работе, а в воскресенье я просто должен буду приехать на дачу к родителям и к сыну. Ты живёшь одна, ты согласна пускать меня к себе в субботу?
- Конечно, - рассмеялась я и обняла его за шею. Валентин погладил меня по голове, но парик съехал, он взял его в руку, поглядел на мою лысую голову.
- Ковид? – Спросил Валентин и осторожно надел на меня парик. – Очень красивый парик и тебе идёт этот цвет. Ты не знаешь, Роза, что с нами такое случилось?
- Знаю, если будешь слушать и не перебивать, я тебе всё расскажу.
И рассказала. Валентин долго молчал, положив руки на руль, потом повернулся ко мне.
- Роза, я читал про векторную связь, но давно, никак не думал, что попаду в эту историю. Родители как-то посоветовали мне принять крещение, они сказали, что возможно после крещения моя жизнь может измениться в лучшую сторону, они имели в виду мою личную жизнь. Я долго думал и полгода назад я пошёл в церковь и окрестился. Мне предложили выбрать имя по святцам, это книга такая, в ней дата и имя, какое надо дать ребёнку, родившемуся в этот день. На день моего рождения выпало имя Иван. Итак, я принял крещение под этим именем, и мне даже выдали свидетельство о крещении, такую красивую открыточку. Я ждал улучшения в моей жизни, и вот появилась ты.
- Ванечка, - обрадовалась я. – Моё отчество Ивановна, моя бабушка звала моего отца именно Ванечкой.
Несколько минут мы молчали, но вот завибрировал телефон в сумке Валентина.
- Роза, давай прощаться, звонит мой телефон, наверно, Саша потерял меня.
- Валентин, чем тебя угощать, что ты любишь?
- Я привезу что-нибудь вкусное, а если ты напечёшь блинов, я буду счастлив. Помнишь, на масленицу ты приносила на работу стопку своих блинов и угостила женщин из отдела кадров, а я заходил к ним и мне досталась половинка твоего блина, мне он очень понравился. Какие-то есть секреты?
- Никаких секретов. Просто свежая мука, молоко, яйцо и масло с рынка, а сковородка современная, я не люблю чугунные, а тесто по твоей технологии взбивается миксером, пекарский порошок по твоему же рецепту: мука, соль, сода и лимонная кислота. Пеку блины на топлёном масле.
- А пекарский порошок куда сыплешь? – Загадочно улыбаясь спросил Валентин.
- Ну, конечно же, в муку и хорошенько перемешиваю, -чётко, как на экзамене, ответила я.
- Разрыхлитель и дрожжи применяешь в блинах?
- Нет, но раньше, я применяла только соду и гасила её уксусом, так делали мои мама и бабушка.
- А плита у тебя какая? – Поинтересовался Валентин.
- Индукционная, - похвасталась я.
- А на газовой плите выше температура горения, - съехидничал Валентин.
- Не люблю я газ, воняет он, - поморщилась я.
Валентин рассмеялся и крепко обнял меня. Я прямо вцепилась в него, но надо расставаться, я разжала руки, и Валентин повёл машину к моему подъезду. Сегодня четверг, а суббота уже послезавтра. Доживём до послезавтра.
А вечером дома, сидя у телевизора, своего четвероногого друга, я обдумала ситуацию. Если честно, мне надоело одиночество, но искать мужчину на сайтах знакомств как-то стыдно. А тут он сам появился, как говорится: пришёл, увидел, победил. А как он решил проблему с сыном, бережёт его психику, но и воспитывает, парень пылесосит пол, покупает хлеб, кормит кошку. А как он обошёлся с моим париком, когда тот слез с моей головы, не удивился, не испугался, просто надел его на мою голову. А ведь действительно, Валентин повёл себя как господин, а я как слуга, и ничего плохого для себя я в этом не вижу. Принимать решение в данной ситуации должен именно он. А что, мы ещё не старые, мы можем быть счастливы, мы должны быть счастливы.
А самое главное, нам есть о чём поговорить, о еде. Валентин – сторонник чугунной сковороды, я же применяю только современные сковороды, их у меня коллекция: для блинов, омлета, жареной картошки, цыплёнка табака, соуса, короче, на все случаи жизни. И кухню я оборудовала так, как рекомендовал в своём блоге Валентин, и бытовую технику приобрела по его совету, специи храню по его правилам, даже ножи точить научилась, глядя в телевизор, и вилки у меня тоже острые.
Итак, завтра после работы еду на рынок за продуктами, соль, сода, лимонная кислота есть, надо прикупить и муку. Интересно, каков аппетит у моего друга. Сколько брать молока, один литр или два? Куплю два. А с чем он ест блины: со сметаной, мёдом, повидлом, вареньем? Лично я признаю с блинами только яблочное повидло, но есть и варенье, мёда нет – аллергия на него. А сметану я куплю свежую. Валентину звонить не буду, хотя телефон знаю.
Интересно, а какие блины печёт сам Валентин?
Моя турецкая дочь
© Copyright: София Хомич, 2025
Свидетельство о публикации №225030501751
Свидетельство о публикации №225030501751
Рецензии