Моя турецкая дочь. Рассказ

                Моя турецкая дочь
     Меня зовут Вера, я живу в Ростове-на-Дону. Примерно четверть века назад я увидела объявление в газете о наборе работниц в турецкие отели: горничных, официанток, барменов, нянь. А я вдова, на руках мать и дочь Роза, ей десять лет, на работе меня сократили, новую найти не смогла, моя мама на пенсии, фактически мы живём на её пенсию и на то, что мы вырастим в своём участке. Это объявление меня заинтересовало, я позвонила по указанному телефону, мне сразу ответил приветливый женский голос, она предложила самой купить билет до Стамбула, потом позвонить по этому же номеру и сообщить дату прилёта. Что я и сделала, простилась с мамой и дочкой, села в самолёт, и в аэропорту Стамбула меня встретила женщина-турчанка, она хорошо говорила по-русски, усадила меня в такси, привезла в какой-то дом, и только через сутки я поняла, что попала в бордель.
 
     Поскольку я натуральная блондинка с голубыми глазами, на меня был большой спрос у турок, сбежать не было возможности, на окнах решётки, в коридоре охрана. Хорошо хоть была возможность предохраняться от беременности и венерических болезней. Вскоре меня выкупил местный богатый турок Али, он официально женился на мне, перевёз в свой дом, надо сказать, богатый дом, но тоже тюрьма, у меня были две служанки, они по очереди следили за мной, заставляли красиво одеваться, наносить макияж. Вскоре у меня родилась дочь, я предложила Али назвать её Роза, мужу понравилось это имя, он был просто счастлив её рождению, даже согласился окрестить её в православном храме Святого Георгия, а также зарегистрировать в магистратуре под моей фамилией, позже купил ей золотую цепочку с золотым крестиком.

     Конечно, я не любила своего мужа, но терпела ради дочери, улыбалась сама, лишь бы видеть её улыбку, смеялась сама, чтобы слышать её смех. Но когда Розе исполнилось пять лет, меня депортировали в Россию по требованию моей матери, так долго искали меня, в наш дом пришли полицейские, надели на меня наручники, однако муж заявил, что не отпустит меня как свою жену, но у меня российское гражданство, я ненавидела Турцию и мужа, и потому согласилась на депортацию, да, здесь остаётся дочь, но есть кому позаботится о ней, кроме отца есть бабушка Фатима, для меня важнее Родина, мать и другая дочь. Мне   разрешили только взять сумку с документами, посадили в самолёт, наручники сняли, когда самолёт приземлился в аэропорту Ростова.

     Однако жизнь продолжается, работу я нашла, мне пригодилось моё знание турецкого языка. Старшая дочь Роза училась в школе и подрабатывала на почте, и все мы, всё свободное время проводили в нашем саду. Замуж я больше не выходила, но лечиться после такой жизни пришлось основательно. И никогда я не забывала младшую дочь Розу, каждый день я вспоминала её, молилась, желала ей здоровья, счастья и всего самого-самого, рассказывала маме и Розе о ней, какая она забавная, рыжая, сероглазая, весёлая, любопытная, говорливая. Я пыталась писать ей, точнее, её отцу, но мои письма возвращались с пометкой: «дом разрушен землетрясением, жильцы погибли». Приехать в Турцию я не могла, поскольку была депортирована. Жива моя дочь или нет, я не знала много лет, однако, я чувствовала, что она жива, она помнит меня и ждёт.   И вот спустя двадцать лет после моего возвращения из Турции в интернете появились сообщения от Розы Доган, она разыскивает свою мать в России, дала домашний адрес и телефон, телефон не отвечает, и старшая Роза со всем своим семейством собралась в Турцию искать младшую Розу и нашла.

     Мой муж, его брат с семьёй и слуги погибли во время землетрясения, свекровь и Роза ходили на рынок, это и спасло их. Они ушли жить к дальним родственникам свекрови, Роза успешно закончила среднюю школу, вышла замуж, счастлива в браке, родила дочку. Старшая Роза нашла младшую, они познакомились, подружились, и младшая Роза передала для меня её дневник, написанный в толстой школьной тетради. Давайте читать его вместе.

     - Роза, вставай и иди кушать, - слышу я голос мамы. Я встаю и понимаю – это сон. Мамы у меня нет, давно нет, я уже сама мама, надо вставать, идти готовить кушать для всей семьи. А семья у меня большая: я - Роза, мой муж Ахмед, его сын от первого брака Арслан, наша дочь Айгуль, вторая жена моего мужа Алтын, их сынок Фарид, третья жена моего мужа Лейла, у неё нет детей, бабушка Фатима, мама моего папы, а ещё Джамал и Ширин, родственницы мужа, их семьи погибли во время землетрясения.

     Я, как старшая и первая жена, должна решить, что сегодня будем готовить, какой суп: рыбный, куриный, томатный или суп-лапшу с помидорами. Давно у нас не было рыбного супа, значит, варим его, и варим его побольше, чтобы накормить им наших кошек, их у нас шесть и все рыжие. Основное блюдо: кебаб, садж или лагман, решено – кебаб и слоёную картошку. Что пьём, салеп или шалган, а может, обойдёмся чаем? Попрошу садовника принести арбуз побольше и порезать на ломтики без корок. Надо вставать, скоро придёт Гульнара, наша помощница по хозяйству, я скажу ей, что будем готовить сегодня.

     Я не чистокровная турчанка, моя мама русская из города Ростова, её имя Вера. С ней случилась печальная и страшная история. В 90-е годы в России было трудное экономическое положение, и люди стали выезжать за границу за лучшей жизнью. Так и моя мама, она прочитала объявление в газете, что в Турции требуются официантки, бармены, няни, она поверила этому объявлению и позвонила по указанному телефону, заплатила за билет на самолёт в Стамбул. Но её и других женщин обманули, их вербовали как проституток, «наташ», как их здесь зовут.
 
     Но моя мама - красивая: белокожая голубоглазая блондинка попала в бордель, из которого её выкупил за большие деньги мой отец. Он официально женился на моей маме, но им было очень трудно общаться, она не знала турецкого, он не знал русского, но они оба знали английский, учили его в школе. Как рассказывала мне бабушка, мама отца, он очень её любил, заваливал подарками. Папа русский язык так и не освоил, а мама оказалась способной и быстро заговорила на турецком, даже научилась читать. Папа был рад моему рождению тем более, что я родилась рыжей и сероглазой. Мама окрестила меня в православной церкви Святого Георгия и повесила мне на шею крестик на шнурочке. Позже отец подарил мне золотой крестик на золотой цепочке. Когда мне было пять лет, мою маму депортировали в Россию по запросу матери моей мамы. К нам в дом пришла полиция, на маму надели наручники и вывели из дома, разрешили взять с собой только сумочку с документами. Я была в школе и не видела всего этого, мне не дали даже проститься с мамой. Много лет я спала, взяв в свою постель какую-нибудь вещь мамы, папа часто перебирал её платья, бельё, сумочки.

     Через три года землетрясение разрушило наш дом, и   мой отец погиб, мы с бабушкой в это время были на рынке, это нас и спасло. Никогда не забыть тот день, когда мы пришли, а наш дом и соседние строения оказались в огромной страшной трещине, там был пожар, дым и взрывы. Раньше мы жили в районе Бейоглу, а потом переехали в Фатих. Нас пригласили к себе дальние родственники бабушки, они освободили пару комнат, там уже стояла мебель, в шкафу была посуда, постельное бельё, на   столике стоял телевизор. Когда бабушка немного отошла от шока после землетрясения, она рассказывала, что из России приходили письма, но папа сжигал их не читая, а сейчас бабушка жалеет, что не остановила его тогда.

     С мамой мы часто посещали церковь Святого Георгия, но после землетрясения стало трудно приходить к ней, и бабушка предложила мне ходить в церковь Святой Троицы, и даже стала сама ходить со мной, разговаривала с батюшкой, рассматривала иконы, стала покупать свечи, зажигать их и ставить на подсвечник. В Турции женщинам запрещён вход в мечети.

     Тогда же к нам прибился рыжий кот, я поставила для него большую коробку, постелила в ней своё старое платье, поставила мисочку из-под айрана. И кот прижился у нас, решил, что он тут хозяин, и никого не подпускал к своей коробке и миске. Мы его назвали Базил.

     Мой папа хорошо зарабатывал пока был жив, бабушка Фатима когда-то работала в аптеке, но сейчас она на пенсии, плюс моё пособие как сироте, и потому мы не бедствуем, я посещала частную школу, да, дорого, но классы небольшие, и к последнему год обучения нас осталось пять человек. В семье родственников росли две девочки, немного старше меня. Они меня не обижали, наоборот, помогали в учёбе, а когда выяснилось, что я хорошо рисую, то стали просить нарисовать их, но так, чтобы они получились красивее, чем в жизни. Я написала портреты всех родственников, на которых постаралась изобразить их немного красивее, чем они есть. И я поняла, что мне нравится писать портреты людей, именно портреты получаются у меня хорошо.

     Но моя самая заветная мечта – написать портрет моей мамы, несколько раз я пыталась написать её по оставшимся фотографиям, где она такая красивая. Как-то я попросила бабушку купить медовые краски и холст на подрамнике, а также кисточки из беличьей шерсти. Всё это такое дорогое, но бабушка Фатима купила всё, что я просила. Портрет мамы я написала, правда, мне помогала наша учительница по рисованию, она посмотрела на фотографии мамы, сделала несколько штрихов и портрет ожил. Бабушка предложила повесить его на стену над нашим столом, мы выбрали такое место, чтобы на портрет не попадали солнечные лучи.

     А потом я написала портрет самой бабушки, она так не хотела, но я убедила её. Она надела нарядное платье, на голову повязала красивый платок, а я дописала на её шее жемчужные бусы, а на пальцах – кольца с разноцветными камнями. Когда показала ей портрет, она расплакалась и сказала:

     - Неужели это я? Роза, ты же приукрасила меня, разве так можно?
Её портрет мы тоже повесили на стену, а на окно повесили плотную штору, чтобы портреты на выгорали.


     Моя бабушка Фатима – женщина современная, одевается по-европейски, она не носит платья до пяток и с длинными рукавами, а платок надела после землетрясения, когда от переживаний у неё стали выпадать. Я очень люблю её, и она меня тоже.

     Уроки рисования продолжались и в последнем, выпускном, классе. Как-то учительница привела нас на набережную Босфора и дала задание нарисовать водную гладь пролива, берег и мост на горизонте. Мы сели на скамейки, разложили свои этюдники. Ко мне подошёл мальчик лет семи и стал смотреть, как я работаю, он довольно долго стоял и сказал:

    - А где птички? Над морем летают птички, а у тебя на картине их нет.

   
     А ведь он прав, про птичек я и забыла, набрала на кисточку белую краску, написала птичек над морем и берегом, и картина вроде как ожила. А парень – молодец!

     - Как тебя зовут, малыш? – Спросила я его.

     - Арслан, а моего папу Ахмед, а мамы у нас нет, папа сказал, что она уехала далеко-далеко, и неизвестно, когда она вернётся, - и мальчик загрустил. Мне захотелось его развеселить.

     - Арслан, давай я тебя нарисую, - предложила я ему.

     - Давай, меня никто не рисовал, меня только фотографировали. А можно потрогать твою косу? Ты её покрасила в такой цвет?

     - Косу можно потрогать, а её не красила, я родилась рыжей.

     Мальчик тихонько погладил кончик косы, а я достала из планшета лист бумаги, положила его на планшет, вынула карандаш и стала быстро рисовать. Замечаний от учительницы я не боялась – ведь свою работу я выполнила, мой рисунок с видом пролива полностью выполнен. Десять минут и портрет мальчика готов. Подошла учительница, взяла у меня карандаш и добавила несколько штрихов на глазах мальчика. Незаметно подошёл к нам симпатичный мужчина, обнял мальчика и заглянул в мой рисунок.

     - Я поражён, какой хороший портрет, мой сын тут как живой, - вполне искренне сказал он, - Арслан, тебе нравится твой портрет?

     - Очень нравится, папа! А тётя отдаст мой портрет? – Спросил мальчик.

     - Конечно, отдам, забирайте, - со смехом ответила я.

     - Папа, дай тёте денег, пусть она купит себе новые туфли, погляди какие у неё старые некрасивые туфли, - я смутилась и спрятала ноги под скамейку.
Мужчина достал бумажник и достал несколько купюр, потом обратился к учительнице:
- Могу я этой девушке дать деньги за этот замечательный рисунок. Её родители не будут против?

     - У неё нет родителей, у неё только бабушка. Я разрешаю дать столько, сколько считаете нужным. Бабушка будет только рада, если внучка принесёт домой заработанные ею деньги.

     Мужчина дал мне несколько купюр, 300 лир, открыл свой портфель и бережно положил в него мой рисунок. Мужчина взял сына за ручку, и они пошли с набережной, мальчик повернулся и помахал мне.

     А ночью мне приснился этот мужчина, какой он приятный, добрый, вот бы выйти замуж за него. Какой у него хороший сынок, так и хочется взять его на руки и прижать к себе. Нет, он не красавец, каких показывают в кино, немного худощавый, хорошо выбритый, аккуратно одетый, очень серьёзный.

     А утром опять школа, скоро выпускные экзамены, надо готовиться. Мои родственницы, с кем раньше я ходила в школу, уже поступили в колледжи и сейчас проживают в кампусах, а домой приезжают на каникулы.

     Как-то к моей бабушке пришла женщина, известная в округе как сваха по имени Мерьем, а вечером бабушка сказала, что мной интересуется Ахмед Доган, вдовец, он владелец мастерской по изготовлению сладостей, и у него сынок Арслан. Я вспомнила мальчика, которого я рисовала на набережной. Его точно звали Арслан, а отца Ахмед. Бабушка сказала, что этот мужчина интересовался мной, сколько мне лет, кто мои родители, здорова ли я. После смерти жены мужчина поклялся, что женится на той женщине, которую выберет его сын. Арслану понравилась я, мой рисунок он повесил на стену, и попросил отца снова сходить на набережную Босфора, они сходили через день, но меня там не было. Он знал местную сваху и обратился к ней, получил обо мне самые положительные рекомендации, а также адрес.
 
     Бабушка Фатима удивилась визиту этого человека, она хотела бы, чтобы я закончила школу и получила какую-то специальность, а уж потом выходила замуж, но не каждый же день женихи стучатся в двери, а может, это будет счастливый брак? Я уже давно сказала бабушке, что хотела бы учиться в художественном лицее, бабушка поддержала меня, сказала, что продаст свои драгоценности и даст мне возможность учиться.

     Хотя я была в это время в школе, бабушка дала принципиальное согласие, но надо дать мне возможность закончить школу тем более, что я учусь в последнем классе, и   летом я буду совершеннолетней. Ахмед согласился с её доводами. Бабушка рассказала о моих родителях, конечно, расплакалась. Они договорились, что в воскресенье Ахмед и Арслан придут к нам познакомиться со мной и обручиться.
Знакомство и обручение состоялось в ближайшее воскресенье. Я дала согласие на брак, мне понравился Ахмед, понравился Арслан, желание иметь семью оказалось сильнее мечты о лицее.

     Мальчик не отходил от меня, я угощала его копчёной рыбой, оказывается, наши вкусы совпадают. Ему надоели сладости из магазина отца, и он охотно ест любую рыбу. Я тоже досыта наелась сладкого в детстве и полюбила копчёную рыбу, причём, копчу её сама во дворе, в старой коптильне. Эта коптильня устроена так, что любую рыбу можно закоптить за несколько минут, надо только её выпотрошить, посолить и разложить на решётке над тлеющими углями. В какой-то момент я поглядела на Ахмеда и влюбилась, да, влюбилась. И я уверена, что тоже нравлюсь ему, такими глазами он на меня смотрел. Поразил наших гостей портрет моей мамы.

     - Это ангел? – Спросил Арслан.

     - Нет, это моя мама, но её нет с нами, злые люди забрали мою маму и увезли в далёкую холодную страну.

     - Мою маму тоже злые люди увезли в далёкую холодную страну, - с грустью сказал Арслан. – А ты можешь нарисовать портрет моей мамы?

     - А сохранились её фотографии? – Спросила я.
- Да и много фотографий, она там такая красивая.

     Короче, после окончания школы я вышла замуж за Ахмеда и переехала в его дом, неподалёку от Галатской башни, точнее, мы с моей бабушкой и рыжим котом переехали в дом моего мужа, где он жил со своей мамой и сыном. Дом старый с толстыми стенами, летом в нём не жарко, а зимой не холодно. Мама Ахмеда парализована, и за неё ухаживает женщина по имени Джамал. По хозяйству Ахмеду помогает   сестра Джамал Ширин. Когда случилось землетрясение в Стамбуле, погибла жена Ахмеда, парализовало его мать, погибли семьи у Джемал и Ширин, их приютил Ахмед.

     Начиналась наша супружеская жизнь не очень хорошо. Приходила сестра его покойной жены, она скандалила, почему Ахмед не женился на ней, она не замужем, и вполне могла бы заменить сестру. Я заметила, как боялся её Арслан и прятался под столом, когда она приходила. Понятно, почему Ахмед не женился на этой женщине, для него важно мнение сына.

     А ещё я не понравилась маме Ахмеда, она хоть и парализована, но речь сохранилась, ей не понравилось, что я рыжая, без платка на голове, и на моей груди православный крест.

     - Христианка, - с каким-то презрением заявила мама Ахмеда.

     - Вы забыли, что коренными жителями Стамбула были христианами, вы забыли, что именно мы, турки в пятнадцатом веке захватили Константинополь, не надо унижать мою внучку, - вступилась за меня моя бабушка. Однако свекровь не сменила гнев на милость, она сердилась и тяжело дышала, не зная, что сказать, и Ахмед вывел меня из её комнаты.

     Ширин и Джамал не понравился портрет мамы, который я повесила в нашей спальне, заодно раскритиковали портрет моей бабушки, почему я написала портрет Арслана, поскольку их религия запрещает изображение людей. Ахмед услыхал эти разговоры, поговорил с женщинами, и они оставили меня в покое. А бабушка строго-настрого запретила мне вступать в пререкания со старыми женщинами, только здороваться с ними, улыбаться, говорить: пожалуйста, спасибо, предлагать свою помощь в чём-нибудь.

     Арслан подружился с моим котом, кормит его то рыбой, то сосиской, то омлетом. Как-то мальчик принёс рыжую кошку и сказал коту Базилу, что это его жена Элис. Вскоре у этой пары родились котята, тоже рыжие, так в нашем дворе появилась кошачья семья. Они и по сей день живут в нашем дворе, сидят на деревьях, спят на бахче, ходят по забору, лишь в сильные холода или в жару заходят в дом. Количество котят разное, иногда котят просят соседи или незнакомые люди.

     Я долго изучала местоположение дома и других построек. Длинный жилой одноэтажный дом занимает одну сторону квартала, вторую сторону квартала занимает цех по производству халвы, пахлавы, кадаифа. кюнефе, и других   традиционных турецких сладостей, рядом с цехом расположен магазин, где всё это продаётся, а также чай и кофе. Две другие стороны квартала представляют собой высокий каменный забор, за которым сад, огород и двор дома Ахмеда. Интересно, что наружные стены цеха - панорамные окна, люди проходят мимо и заглядывают в них, смотрят как готовятся их любимые лакомства, а потом заходят в магазин за покупками.

     Я удивилась большой кровати в спальне, никогда не видела такой просторной кровати. Интересно, что ещё в трёх комнатах стоят такие же большие кровати, понятно, что дом строился на мусульманскую семью с четырьмя жёнами, причём, эти комнаты не смежные, а в отдалении друг от друга. Мудро придумано.

     Прошёл год, целый год счастливой жизни с любимым и любящим меня человеком, и вот я уже беременная, а муж требует секса, а мне уже тяжело.

     - Возьми вторую жену, - в один прекрасный день заявила я Ахмеду. Тот посмотрел на меня, как на пришелицу из другого мира.

     - Ты не шутишь?

     - Мусульманин может иметь четыре жёны. Я разрешаю тебе иметь пока двух, - сладким медовым голосом заявила я.

     - А ты не будешь с ней ссориться? – Строго спросил Ахмед.

     - Нет, не буду, обещаю, только давай вдвоём искать тебе вторую жену. Сначала обратись к свахе Мерьем, которая тебе посоветовала меня.

     Конечно, современные турки обычно имеют одну жену, это в крупных городах, а в провинции и в сельской местности случаются случаи многожёнства, и это не преследуется. По телевизору наш многоуважаемый президент Эрдоган сказал как-то, что женщин в Турции больше, чем мужчин, и, если мужчина в состоянии содержать четырёх женщин, как предписано Кораном, так тому и быть.

     Так появилась в нашей семье девушка по имени Алтын, она училась в моём классе, но два года назад она бросила школу, она из многодетной семьи, ей надо было помогать родителям по дому и водиться с младшими братьями и сёстрами. Сваха Мерьем сватала её старшую сестру, но та отказалась быть второй женой, а вот Алтын согласилась, узнав, что первая жена её бывшая одноклассница. Когда мы с Ахмедом пришли знакомиться с ней, Алтын засмеялась и бросилась меня обнимать, но увидела мой живот, остановилась и погладила его.

     Удивительно, но Арслан подошёл и к ней и протянул ручку, Алтын обняла его и поцеловала в макушку. Она же всю жизнь в няньках, и потому любит детей. А вот Ахмед ей понравился давно, Алтын – сластёна, она не раз бывала в магазине, где продаётся продукция его мастерской и видела Ахмеда. А сегодня Алтын смотрела на Ахмеда такими влюблёнными глазами, Ахмед приветливо улыбался ей, и я поняла – всё у нас будет хорошо. Хорошо, что у Алтын не было парня, да ей некогда было даже смотреть на парней, заботы о братьях и сёстрах отнимали всё свободное время. Её родители работают на апельсиновой плантации если не день и ночь, но почти так.
После шумной свадьбы Алтын переехала к нам, и муж все ночи стал проводить у неё. У меня же не было ни ревности, ни обиды, зато я спала одна. Как хорошо, что в нашей стране разрешено многожёнство! И мужу не надо терпеть, когда жена беременная, да ещё на большом сроке, и жена может отпускать мужа к другой жене, когда трудно выполнять супружеский долг.

     Мы с Алтын подружились, у меня никогда не было ни брата, ни сестры, а вот Алтын из многодетной семьи, где принято заботиться друг о друге, никого не обижать. У нас   одна цель – забота о нашем муже и его сыночке, а также   о пожилых женщинах, живущих в доме. Заботы мы поделили: Алтын хорошо и вкусно готовит, главное, быстро и в любом количестве. Я же люблю убираться в доме, ещё бабушка научила меня вытирать пыль, пылесосить и мыть полы. Я слежу за одеждой Ахмеда, всегда он выходит из дома в чистой, отглаженной одежде, чистой обуви. И ещё моя забота – кошки, их надо кормить, лечить, вычёсывать.

     Арсланом занимается Алтын, она следит за его здоровьем, делает с ним уроки, он делится с ней своими проблемами в школе, а она советует, как быть в том или ином случае. Когда Ахмед приходит на обед, стол моментально заставляется тарелками с едой, и мы все садимся обедать. То же самое и в ужин. Заботимся мы и пожилых женщинах: моей бабушке, матери Ахмеда, её родственницах, Джамал и Ширин.
Когда у меня начались схватки, Алтын повезла меня в больницу, с которой был договор о принятии моих родов, Ахмед находился в другой части Стамбула и его телефон не отвечал. Она сидела со мной до самых родов, и я благодарна ей за такую заботу. Почему-то в Турции многие женщины предпочитают не рожать, а делать кесарево сечение.

     Однако лично я решила рожать сама, увидеть своими глазами кого я родила. К тому же после операции остаётся шов, а вдруг мужу не понравится шов, и он охладеет к жене. Этого я боюсь больше всего. Однажды Арслан упал с дерева и сильно поцарапал ручку до крови, Ахмед как увидел кровь, побледнел и покачнулся. Если он так боится вида крови, то и шов на теле жены может не понравиться ему.
Запомнила я Ахмеда, сидевшего у моей кровати с белым свёртком, у него такое радостное счастливое лицо. Он так прижимал к себе дочку, будто боялся, что её у него отнимут. Он предложил для неё красивое имя – Айгуль. Я очень опасалась, что Арслан не примет сестрёнку, но я ошиблась, он искренне полюбил её, разговаривал с ней, катал её коляску во дворе. Айгуль – брюнетка, но белокожая и сероглазая, такая спокойная, если не сказать ленивая.

     Через полгода Ахмед перешёл ночевать ко мне, Алтын беременная. Я решила – ещё один раз рожу и всё, хватит, буду предохраняться, сейчас двадцать первый век. Я бы хотела продолжить образование, хочу поступить в художественный лицей.

    - Я не хочу размножаться в геометрической прогрессии, двое детей и всё, – решительно заявила я Ахмеду.

    - Какая ты у меня умная, – ответил он, перебирая и целуя   мои пальцы, - как ты скажешь, так и будет. Конечно, я смогу прокормить десять детей, но обеспечить достойную жизнь, дать хорошее образование всем десяти – вряд ли. Хочешь учиться - учись, по-моему, у тебя талант, и большой талант.

     Алтын родила нам мальчика, его назвали Фарид, её я тоже убедила рожать самой, я напугала её послеоперационным швом и охлаждением мужа, если увидит его. Опять радость Арслану. Рожать Алтын повёз сам Ахмед, и оставался с ней до появления ребёнка. Я радовалась за Алтын, теперь мы семья. Ахмед нанял для нас помощницу по дому, Гульнару, и садовника Саида, наша с Алтын забота прежде всего - дети, всё-таки их трое.

     Однажды я и Алтын с нашими детьми гуляли по набережной Босфора, и, конечно, же с нами Арслан. А там беженцы сидят на газоне, в основном, женщины и дети. По телевизору показывали этих людей, сообщали, что они идут из стран Северной Африки в Европу, куда их пригласила госпожа Меркель. В сторонке я увидела девушку, она сидела одна, как-то сиротливо. На ней были мужские брюки, рубашка и ветровка, под ветровкой небольшая мужская сумка, только коса, небрежно заколотая на макушке, выдавала в ней девушку. Я подошла к ней и попыталась заговорить, кто она и откуда. Она говорила по-турецки весьма неплохо. Она беженка из Сирии, она потеряла всю семью, у неё никого нет, ни родных, ни знакомых, ни друзей, они все погибли.

     Я позвала Алтын, рассказала ей о девушке из Сирии, я уверена – она образованная и умная, давай пригласим её к себе, накормим, вымоем, оденем во что-то приличное.
 
     Алтын согласилась, подошла к девушке и сказала:

     - Она как переодетая принцесса, - это услыхал Арслан и внимательно посмотрел на беженку.

     Мы пригласили её в гости, та недоверчиво поглядела на нас, но Алтын уже стала поднимать её. Та встала, пошла за нами, она шла медленно, запинаясь и раскачиваясь, ясно, что она ослабела от голода или была контужена. Когда мы подходили к дому, я вызвала для неё скорую, сказала, что в толпе беженцев встретила родственницу. Беженка дошла до нашего двора и упала. Первым к ней подбежал Арслан и попытался её поднять:

     - Принцесса, вставай, - кричал он ей, услыхав «принцесса», девушка открыла глаза.

     Подъехала скорая, мы положили её на диван в тени, и медики стали с ней работать – капельница, маска на лицо. Врач осмотрел девушку и сказал, что до Европы она не дойдёт. Она в последнее время мало ела и мало пила, возможно, уже начались необратимые процессы.

     - Папа, мы привели принцессу, - закричал Арслан подошедшему отцу, - папа, они её вылечат?

     - Вылечат, обязательно вылечат, - успокоил Ахмед сына. И только потом шёпотом спросил меня, откуда мы привели девушку, я также шёпотом рассказала.
Несколько дней она провела у нас и ожила. Мы её отмыли, вымыли волосы и заплели их в косы. Но прежде всего напоили, и потихоньку стали кормить, врач приходил каждый день. О себе она рассказала, что закончила экономический факультет университета в Дамаске и работала в финансовом отделе супермаркета, не замужем, но жених у неё был. Они вместе шли из Дамаска, он погиб на её глазах, он звал её «принцесса», она почти умерла, когда упала, но мальчик закричал «принцесса» и она вернулась в наш мир.

     Когда началась война, её семья и семья её жениха решили выехать из страны в Германию, где живут родственники, но по дороге они попали под бомбёжку. Беда ещё и в том, что адреса и телефоны родственников были в записной книжке и телефоне отца, но вся семья погибла, как и семья её жениха. Лейла, так зовут девушку, не знала ни одного адреса, ни номера телефона, скорее всего, просто забыла, она прибилась к выжившим после бомбёжки людям, все они двинулись на север. Кто-то сказал, что надо идти в Европу, там принимают беженцев, так Лейла оказалась в Стамбуле.

     Её рассказ услыхал Арслан, он подошёл к ней, обнял и сказал:

     - Оставайся с нами, я попрошу папу, он меня послушает, он всегда меня слушает, он у меня хороший.

     И в первый раз девушка улыбнулась. Ахмед растерянно развёл руками, да, просьба сына для него закон, но в качестве кого она может остаться с нами? Конечно, только в качестве жены, третьей жены Ахмеда. Ясно, что фиктивной жены. Да, и сама Лейла это понимала и дала согласие. Ахмед свозил её в муниципалитет, хорошо, что у Лейлы сохранились все нужные документы, их брак был зарегистрирован. А мы тем временем организовали во дворе свадебный обед.

     Позже Ахмед по секрету сказал мне, что Лейла обречена, трудно сказать, сколько она проживёт, и если она не вспомнит своих родственников или знакомых в Германии, то пусть живёт с нами столько, сколько ей отпущено свыше.

     - Арслан тяжело перенёс смерть матери. А в судьбе Лейлы он принял такое участие, боюсь, что её смерть будет для него тяжёлым ударом, - добавил он.

     - Ахмед, я постараюсь, чтобы Лейла прожила с нами как можно дольше. Можно всё это рассказать Алтын? – Спросила я, он кивнул.

     На следующий день я сходила в церковь и поставила свечу «за здравие». Когда мы переодевали Лейлу, на её шее висел крестик на цепочке, как у меня.

     Да, она православная христианка, в Дамаске, и вообще в Сирии много православных храмов, красивейших храмов, их американцы уничтожают в первую очередь. Как рассказала Лейла, её папа сириец, православный, мама турчанка, мусульманка, и жили они очень счастливо.

     - Какие у тебя успехи по математике? – Спросила как-то Лейла Арслана.

     - Никакие, - вздохнул Арслан, - не люблю я математику, она такая трудная, а учитель такой вредный.

     - Будешь заниматься со мной математикой? – Предложила Лейла.

     - Будет-будет, - строго сказал Ахмед, - никогда не говори, что математика трудная, а учитель вредный.

     - А ты меня будешь наказывать? – Спросил Арслан.

     - Нет, не буду, я буду объяснять тебе до тех пор, пока ты не поймёшь. Я занималась с племянниками, и в школе учителя их всегда хвалили.

     Лейле отвели отдельную комнату, она заметно стала поправляться, но плохо ходила, а ноги у неё такие тонкие, почти прозрачные. Очевидно, причиной тому многодневный голод и жажда, и длительный переход по жаре, и Ахмед купил ей инвалидную коляску. Лейла садилась в неё и ездила по дому, даже выезжала во двор, дом старый, порогов нет. Лейла пыталась наладить отношения с матерью Ахмеда, но не получилось. Старая женщина возмущалась, что третьей женой сына стала инвалид.

     Как-то Ахмед работал дома с какими-то бумагами, просматривал и перечитывал их, подъехала к нему Лейла, попросила разрешения посмотреть их, она экономист по образованию, и завязался у них разговор о цифрах. Короче, Ахмед попросил её завтра приехать в мастерскую, в финансовый отдел, помочь разобраться с какими-то вопросами. Я поняла, что Лейла нашла в бумагах Ахмеда недочёты.

     Однажды Лейла попросила свозить в церковь, и Ахмед повёз на своём джипе в храм Святого Георгия, куда обычно хожу я и где крестили Айгуль, при крещении она получила имя Людмила, имя ей дали по святцам. Поскольку крестили дочку без крёстных родителей, я попросила Лейлу стать крёстной моей дочке, и она согласилась. Привезли Лейлу в джипе, коляска была в багажнике, перед церковью её пересадили в коляску, и она заехала туда, мы с Ахмедом стояли в сторонке, чтобы не мешать ей. Лейла познакомилась с нашим батюшкой Гермогеном, помолилась перед иконами, поставила свечи на подсвечники. Ахмед достал бумажник и положил деньги в церковную кружку, он всегда жертвует деньги.
 
     Когда мне бывает трудно, я смотрю на портрет мамы, обращаюсь к ней, прошу совета. А всё-таки хороший портрет у меня получился. Кстати, просьбу Арслана я выполнила, я написала портрет его мамы, мальчик был так счастлив, он отнёс портрет в свою комнату и повесил над кроватью. Ахмеду тоже понравился портрет, я предложила написать его портрет, но он посмеялся. Однако, вполне серьёзно сообщил мне, если я рожу ещё одну дочку, он оплатит моё обучение в художественном лицее. Детей, по его мнению, надо заводить в молодом возрасте. Если женщина хочет учиться, то пусть учится, но свой долг перед природой и обществом она должна выполнить – родить детей сколько захочет и сколько сможет.

     «Мама, как ты там, в далёкой холодной России, почему не ищешь меня? Как жаль, что я не знаю твою русскую фамилию, а бабушка говорит, что забыла, у неё после землетрясения с памятью плохо стало, то туфли разные наденет, то платье наизнанку. Я пытаюсь найти тебя по интернету, я разместила твою фотографию на нескольких сайтах, сообщила свой адрес. Я знаю, что ты помогаешь мне, подсказываешь как надо жить. Я – рыжая, мой муж – смуглый брюнет, как и положено турку, но наша дочь Айгуль – белокожая сероглазая брюнетка. Рожу ещё одного ребёнка и пойду учиться в художественный лицей. Надо было пойти учиться после школы, но я вышла замуж, и не жалею, я его так люблю, обожаю нашу дочку, обожаю Алтын, вторую жену моего мужа, их сына Фарида, и Лейлу, конечно. Каждый Новый год я загадываю желание: встретить тебя, хоть какую-то весточку получить, может, интернет поможет нам встретиться. Удивительно, но после таких разговоров мне кажется, будто тёплые руки обнимают меня».

     А жизнь катится своим чередом. И вот как-то, перед Новым годом, я решила проверить чистоту витрин магазина. Сегодня по улице прошли грузовики и подняли клубы пыли, надо посмотреть не осела ли пыль на витринах. Сегодня мерзкая погода, холодно и пронизывающий ветер, временами мелкий колючий дождь. Я пошла по улице и вижу – мне навстречу идёт моя мама, с ней мужчина и двое мальчиков-подростков. Я остановилась, они тоже, я смотрю на них, они на меня. Подошёл ко мне мальчик и спросил:

     - Вы Роза Доган, вы давали объявление по интернету? – Причём спрашивает по-турецки.

     - Да, это я, и я ищу свою маму, - ответила я, со страхом поглядывая на женщину, так похожую на мою маму.

     - Это ваша сестра, она тоже Роза, а ваша мама осталась в России, её не пускают в Турцию. Вы не сообщили в интернете свой электронный адрес, ваш телефон не отвечает, вот мы и приехали по вашему домашнему адресу.

     Я покачнулась, но женщина, похожая на мою маму, обняла меня и стала целовать. Я чуть не заплакала от счастья, её руки такие мягкие и ласковые гладят по голове, по плечам и спине, она что-то говорит, и сама чуть не плачет, но всё время улыбается. Я крепко-крепко обняла её, как все эти годы мне хотелось обнять маму, сестра выше меня, я прижалась лицом к её плечу. Мне так не хотелось отпускать сестру, но вспомнила, что они мои гости и надо привести их в наш дом.

     - Вы приехали ко мне в гости? – Повернулась я к мальчику, знавшему турецкий.

     - Мы приехали туристами, но пошли вас искать. Где вы живёте? – Спросил мальчик.

     И я опомнилась, вынула телефон, набрала Алтын.

     - Алтын, ко мне приехала моя сестра из России, накрывай   на стол, - потом звоню Ахмеду, - у нас гости, принеси сладости к чаю.
- Я живу здесь, я приглашаю вас к себе, идите за мной, - я взяла за руку женщину, так похожую на мою маму. А в сознании уже поселилась мысль: «Моя мама не смогла приехать, а это моя сестра, её дочь, потому-то она так походит на мою маму». Я с трудом шла, счастье и радость переполняли меня. Я думала о том, чем я буду угощать гостей, сумеет ли Алтын разложить стол и накрыть его.

     Но вот и входная дверь, из которой я недавно вышла, я шла первой, надо же показывать гостям дорогу. Вот и наша гостиная, смотрю, а все уже в сборе, только Гульнара уже ушла домой. У Алтын и Лейлы такие испуганные лица. Но стол полностью раздвинут, накрыт чистой скатертью, появился самовар, чайная посуда из России. Молодцы Алтын и Лейла! Самовар и чайный сервиз купил Ахмед на день моего рождения. Конечно, нам, туркам, непривычно пить чай из чашек с ручками, но они такие красивые, зелёные с золотом, изящные ручки, самовар расписан фантастичными цветами. Мы обычно пьём чай из стеклянного стакана, армуда, некоторые бывают с ручками, некоторые без ручек, мне нравится армуд, вставленный в подстаканник с ручкой, из него можно пить любой горячий чай или кофе.

     Первой подошла моя бабушка, крепко обняла Розу.

    - Вера, здравствуй. Я рада тебя видеть, ты совсем не изменилась, - Роза тоже обняла бабушку и улыбнулась.

     - Она не Вера, она Роза, - сказал моей бабушке белоголовый мальчик по-турецки. Роза кивнула головой, но бабушка по-прежнему обнимала Розу, что-то тихо говорила ей, а Роза кивала и улыбалась.

      Подбежала Айгуль, она испугалась чужих людей, и я взяла её на руки. Фарид, сидевший в коляске, засмотрелся на гостей и сунул пальчик в рот. С рождения детей мы почти перестали принимать гостей, вот дети и растерялись.

     - Алтын, Лейла, Арслан, смотрите, это моя старшая сестра из России, она тоже Роза, а это её муж, а это их дети, -  Алтын и Лейла замерли, Арслан подошёл к моей сестре Розе и спросил:

     - Ты ангел с портрета? - И показал на портрет на стене. Сестра Роза хватается за сердце и садится на диван, она что-то сказала.
 
     - Она говорит, что это её мама Вера, - переводит мальчик Саша, сын моей сестры.

     Заходит Ахмед, в руках стопа коробок со сладостями. Увидев оживший портрет, он роняет коробки, мальчики подбегают, поднимают коробки.

     - Ох, наверно, всё сломалось, - горестно сказал Ахмед.

     - Мы съедим всё, не волнуйтесь, - услыхал Ахмед турецкую речь от белоголового мальчика, и вторично уронил уже поднятые коробки.

     - Роза, могу я познакомиться с твоими родственниками? - попросил Ахмед.

     - Можно я представлю свою семью? - подал голос мальчик, знавший турецкий. – Это моя мама, Роза, это мой папа, Виктор, это мой младший брат Женя, а я просто Саша.

     - Откуда ты знаешь турецкий, Саша? - спросила я.

     - В школе учим, первый язык у нас английский, а вторым надо было выбрать немецкий или турецкий. А бабушка же помнит турецкий, она мне помогает с уроками. А вы кто, говорите, я переведу.

     - Я расскажу, кто есть кто. Я – глава семьи Ахмед, это Роза, моя первая жена, Алтын, моя вторая жена, Лейла, моя третья жена. Наши дети: Арслан, Айгуль, и Фарид.

     Саша с явным удивлением переводил услышанное.

     - Ахмед, а ты султан, если у тебя три жены, - перевёл Саша ответ своего отца. Ахмед рассмеялся. Алтын и Лейла уже накрыли на стол, распаковали коробки и выложили на тарелки сладости из цеха. Они заварили чай в большом пузатом чайнике. Я встала и пригласила гостей к столу, но сначала показала, где можно помыть руки. Но вот все расселись, гости потянулись к нашим сладостям, сестра Роза взяла пахлаву. Мальчикам охотно кушали кюнефе, а Виктору понравился кадаиф. Гости с удовольствием пили наш чай, сегодня такой холодный ветреный день, они явно замёрзли, и пьют чашку за чашкой.

     - Саша, - обратилась я к мальчику, - попроси свою маму рассказать о судьбе нашей мамы.

     - Роза, ваша мама жива и здорова, она давно пытается найти тебя. Она первые годы писала письма в Бейоглу, но на них не было ответа, и лишь одно вернулось с надписью: «дом разрушен землетрясением, а жильцы погибли».

     - В Бейоглу случилось землетрясение, наш дом разрушен, а мы переехали к родственникам в Фатих, - пояснила моя бабушка, она не сказала, что мой папа сжигал письма из России.

     - Наверно, я виновата, - добавила бабушка, - я поменяла Розе фамилию, при рождении её зарегистрировали по фамилии матери, а когда Веру депортировали, мой сын, отец Розы погиб, я и поменяла внучке свидетельство о рождении, где уже была наша фамилия. Так было проще получить пенсию за отца. Иначе вы бы раньше нашли нас. Вы уж простите меня, я хотела как лучше для Розы.

     Тем временем Роза, моя сестра, достала из своей сумочки две фотографии, на них была я маленькая, моя бабушка сохранила точно такие же фотографии. Оказывается, Вере разрешили взять сумку с документами, там и были несколько фотографий.

     Арслан подошёл к отцу и попросил разрешения пригласить мальчиков-гостей в свою комнату, Ахмед разрешил, и мальчики ушли. За ними побежала Айгуль, Арслан взял её на руки и понёс. Айгуль – нахалка, она уже хорошо бегает ножками, но ей нравится, если её берёт на руки Арслан, а тот не против.

     - Спик ю ин инглиш? – Спросила сестра Роза.

     - Йес, ай спик, - одновременно ответили я и Лейла. Вот на каком языке мы будем общаться. Я изучала английский в школе, язык давался мне легко, всегда мне ставили хорошие оценки. Эту же фразу повторили за нами Виктор и Ахмед.

     - Как вы, три женщины, уживаетесь в гареме? – Спросил Виктор. Мы рассмеялись, сначала мы обсудили ответ, потом Лейла медленно заговорила:

     - А мы так воспитаны. Мусульманин может иметь четыре жёны, но он обязан кормить своих женщин, заботиться о них. А мы должны заботиться о нём и о наших детях.

     - Почему у Розы, Алтын и Фатимы столько золотых украшений, а у Лейлы ни одного? – Спросила моя сестра.

     - Вы бы видели какие украшения были у меня, дарили родители, покупала я сама, - печально отозвалась Лейла, - но меня ограбили на границе, когда проверяли документы. Я осталась жива благодаря отцу, он посоветовал переодеться мужчиной и наклеить усы. Косу я спрятала под шапкой. Но под бомбёжкой я потеряла шапку и усы. Мне предлагали отрезать косу, но я не согласилась. Столько лет я растила косу, и вдруг её отрезать. Я полагала, придём в Германию, я опять стану женщиной.
«Моё упущение, - подумала я, - надо сказать Ахмеду, чтобы купил ей что-нибудь красивое из нашего золота, как я раньше не догадалась. Лейла с Арсланом занимается, Ахмеду помогает с финансами, а мы ей даже цепочки не купили».

     - Так ты беженка? Из Сирии? – Спросила Роза, Лейла кивнула.

     - У нас в Ростове тоже беженцы, но с Украины, очень много беженцев, - вздохнула Роза, - у нас в школе в этом году все классы по тридцать человек. Я сама в школе работаю, преподаю английский и немецкий.

     - А почему эти беженцы не идут в Европу? – Спросила Лейла.

     - А зачем? -  вопросом ответила Роза.

     - В Германии пособия платят беженцам, а в России заставляют работать, - резко сказала Лейла.

     - И правильно, лучше есть заработанный хлеб, чем получать подачки и сидеть на шее чужого народа, однако, беженцам с войны в России положено пособие. Я читала, что в Германии платят беженцу, даже если он привёз три жены и по десять детей от каждой жены, причём пособие положено на каждого члена семьи, а в России это невозможно, в нашей стране запрещено многожёнство, - так же резко ответила Роза.

     - А если я приеду в Россию с тремя жёнами и десятью детьми? – Спросил Ахмед по-английски.

     - Двух жён и их детей депортируют обратно, откуда приехали, - строго ответила Роза, - в нашей стране запрещено многожёнство.

     Мы внимательно выслушали, переглянулись.

     - Пойдём, я вам покажу дом, наш сад и огород, - предложил Ахмед, - надо позвать мальчиков.

     - Идите и принесите Айгуль, её пора кормить, - сказала я Ахмеду и открыла шкафчик с детским питанием. Айгуль у нас привереда – любит, когда её кормят из баночек фруктовым, овощным и мясным пюре, ну, и от яблока, персика, абрикоса не откажется. Правда, перемажется сама и перемажет всё вокруг, но это уже неважно, лишь бы ребёнок поел. А вот Фарид у нас молочный ребёнок, любит всё молочное и почему-то не ест мясо, но обожает хлеб, съедает до крошки. Такие разные дети! Фарида уже нет, Алтын унесла его кормить и укладывать спать.

     Ахмед сходил за мальчиками и принёс дочку, она уже капризничала. Гости вернулись нескоро, я успела накормить Айгуль и уложить её спать. Молодец Ахмед, гости идут с большим пакетом с фруктами, белоголовые мальчики на ходу хрустят яблоками. В саду уже нет яблок, значит, Ахмед привёл гостей в кладовую. В ресторане отеля вряд ли подают яблоки лучше наших.

     Гости заметили наших кошек, остановились и стали их ласкать. Наши кошки не любят, когда посторонние их трогают, а сейчас они сами подставляют головы, выгибают спинки, понятно, наши гости кошатники.

     Какие же они красивые, Роза, её муж и их дети: светловолосые, белокожие, сероглазые. У нас, в Турции, почти все смуглые брюнеты. Меня в детстве ровесники   называли «кизил» - рыжая.
 
     Роза села рядом со мной, мы обнялись, мне стало так тепло, так хорошо, надо срочно учить русский язык, надо купить новый телефон, мой, видимо, маломощный, если не принимает звонки из Ростова, бывало, Ахмед не мог дозвониться мне с другого конца Стамбула. Купить-то нетрудно, но беда в том, что в некоторых местах нашего дома молчит любой телефон может, потому   что стены толстые и не пропускают сигнал. Наши соседи, живущие в старых домах, тоже жалуются на плохую телефонную связь. А на улице шумно, день и ночь идут машины.

     - Вы знаете? – Обратился к нам Арслан. – В России учатся всего одиннадцать лет, а не двенадцать, как мы. У нас высшая оценка – сто, а в России только пять.

     Дальше произошло невероятное.

     - Скажите, Виктор, вот у вас на голове лысина, а вы не хотите от неё избавиться, у нас в Стамбуле делают операции по пересадке волос, - предложил Арслан и показал на его голову.

     Мальчик Саша перевёл отцу слова Арслана, мы думали, что Виктор рассердится, но тот только рассмеялся, погладил себя по голове и сказал:

     - А что, хорошая идея, надо подумать, Розе давно не нравится моя лысина, но я боюсь уколов, однако, красота требует жертв. Да, я читал, что в Стамбуле процветает медицинский туризм, и видел мужчин с перевязанными головами, но я решил, что их избили хулиганы.

     - Роза, хотите поговорить со своей мамой? – Спросил Саша и достал телефон.

     - Бабуля, - сказал Саша в телефон, - мы нашли твою турецкую дочку, поговори с ней, бабуля, она живёт в гареме, тут три жены и трое детей, - радостно доложил Саша.

     - Привет, мама, - только и могла я сказать. «Привет» - единственное слово русского языка я вспомнила.

     - Роза, дочка, я прошу прощения за то, что мне пришлось уехать в Россию, я пыталась приехать в Турцию туристом и частным порядком, но турки не дают визу из-за того, что я была депортирована, - мама говорила медленно, какая же красивая моя русская мама, конечно, она постарела, - ты рыжая, значит, счастливая, мой дед был рыжим, что за портрет на стене, на меня похож, да это же я, это мой портрет, это ты написала его, какая молодец, твой дед был художником, и не плохим. Роза, дочка, приезжай в гости со своим гаремом, если это не шутка про гарем.

     - Мама, я люблю тебя, всегда любила и ждала тебя, я разговариваю с тобой. Ой, Айгуль спит, а то бы я показала её тебе, а вот Ахмед, мой муж, Ахмед, подойди сюда, мама, посмотри на него, я его так люблю. Спасибо за приглашение, хочется посмотреть на тебя и на снег, - и телефон замолчал, Саша трясёт его, но телефон молчит.

     - Роза, скоро стемнеет, - обратился ко мне Ахмед, - отель наших гостей далеко, я вызвал для них такси, Виктору и Розе я уже сказал, предупредил, чтобы выходили на улицу.

     И мы все вышли на улицу, уже светила луна, подошло такси, Ахмед сообщил водителю название отеля и дал деньги за проезд. Молодец Ахмед! А вдруг водитель запросит с   наших гостей больше денег, чем надо, такие случаи уже бывали.  Такой позор!  Гости уехали, мы вернулись в дом.

     - Роза, я так рад за тебя, у тебя появилась старшая сестра, зять и два племянника, какие они славные, - обнял меня Ахмед.

     - А я записала их адрес в Ростове и номера телефонов, - сообщила Лейла, - нас пригласили завтра на набережную, где их отель, пойдём?

     - Конечно, пойдём, точнее, поедем на моём джипе, но кто-то должен остаться с маленькими детьми, - согласился Ахмед.

     - Я останусь, - вызвалась Алтын, - Розе обязательно надо увидеть родственников, к тому же Арслан подружился с мальчиками. Роза, я всегда тебя жалела – у меня живы родители, толпа братьев и сестёр, а у тебя только бабушка. Но сейчас у тебя мама, старшая сестра, зять и два племянника. Как это хорошо! А что, поедем в Россию, в город Ростов?

     - Конечно, поедем, нас ведь пригласили на будущее лето, или весну, или осень. Будем учить русский? – это Лейла, молодец Лейла! А ведь она ожила, глаза, можно сказать сверкают, может, она не умрёт, может, на будущий год поедет с нами в Россию? Лейла, живи!

     - В компьютере имеется программа по обучению, завтра с утра и займёмся, - объявил Арслан, - Саша так хорошо говорит по-турецки, почему я не могу так же хорошо говорить по-русски. В школе мы учим английский и немецкий, а где мне могут пригодиться эти языки? У нас все торговцы на рынках и в магазинах говорят по-русски, по телевизору однажды сказали, что русский скоро будет вторым государственным языком после турецкого. Может, пошутили, или правда?

     - Роза, я совсем забыл передать тебе просьбу твоей сестры, она спрашивала, не сможешь ли ты написать ещё один портрет вашей мамы? Они пробудут здесь две недели, ты успеешь? – Огорошил меня Ахмед. Я задумалась.

     - Ахмед, тогда надо купить холст на подрамнике размером сорок на тридцать, хорошие художественные   краски, надо кисточки колонковые, нужна рама для картины, упаковка для неё, чтобы везти через границу, - я перечисляла что мне необходимо для работы, а Ахмед набирал текст в своём телефоне, потом оторвался и спросил:

     - Раму какую, позолоченную или посеребрённую?

     - Мама блондинка с голубыми глазами и в голубом платье, значит, рама нужна посеребрённая, - ответила я.

     - Завтра всё это будет, когда не знаю, но будет. Ночью будешь писать картину?

     - Некогда будет днём, буду писать и ночью.

     - А граница пропустит твою картину? Вдруг кто-то решит, что это шедевр и он должен остаться здесь? - спросил Ахмед. – Я уточню на таможне, как можно будет вывезти твою картину, а ты ни о чём не думай и пиши свою маму.
Я крепко-крепко обняла Ахмеда.
 
     Я читала дневник своей дочери то смеясь, то плача, то отвлекаясь, чтобы накапать себе корвалол. Я и представить себе не могла, что у моей дочки может быть такая насыщенная жизнь. Я вспомнила Роксолану, жену турецкого султана Сулеймана Великолепного, она  «правила бал» в его дворце, так и моя Роза, предложила мужу взять вторую жену, да ещё и подружилась с ней, «Мы теперь семья». – пишет она в дневнике, да у меня сердце остановилось, когда я прочитала это. Никак не ожидала такое участие бабушки Фатимы, да, она была против моего брака с её сыном, но потом она смирилась, не думала, что она будет ходить с внучкой в православные храмы, в Турции в мечети женщинам вход запрещён, а в православные храмы заходи кто хочешь, да ещё она защищала Розу от нападок родственниц Ахмеда. А как они приняли в семью беженку Лейлу, у меня такие слёзы текли, когда я читала эти строки. А какой замечательный портрет Роза написала, мой портрет в далёкой молодости, у неё явный талант художника, ей бы учиться, но она выбрала другой путь – любовь и семью. Какой замечательный мальчик Арслан! Наверно, и его отец тоже хороший человек. Роза пишет, что Ахмед обещал оплатить её обучение в художественном лицее, когда она родит второго ребёнка. Да, не современная моя Роза, совсем не современная, я-то разыскивала её по соцсетям, думала, что она в компьютере, как её ровесники, а у неё другая стезя – художественная.

     А какие подарки младшая Роза послала с сестрой: цепочки, колечки, серьги, и всё из золота! И ещё по флакону духов с запахом розы, такой аромат сильный, откроешь флакончик и амбре на всю комнату.

     Дневник младшей Розы я прочитала в русском переводе старшей Розе и её мужу, они тоже то смеялись, то хлюпали носами. Виктор долго вытирал платком лицо и сказал:

     - Моя жена Роза такая же, мои родители уважают её, никогда не спорят с ней, и мне в голову не придёт хоть слово сказать против, может, просто, мы думаем одинаково, вот и турецкая Роза такая же командирша, Ахмед намного старше Розы, а это совсем не чувствуется, он  просто подчиняется ей. А когда мы приехали и встретили Розу на улице, она сразу позвонила второй жене и попросила накрыть стол, потом позвонила мужу и попросила принести сладости. Зашли в дом, а там уже накрытый стол, самовар и чашки, и скатерть белая, и Ахмед тут же пришёл с кипой коробок. Все Розу слушаются, как солдаты генерала.

     - Саша сказал, что Ахмед пожаловался, что в Стамбуле нет колонковых кисточек, Роза просила купить именно их, когда я попросила написать твой портрет, пришлось купить беличьи, и ещё какие-то особенные краски, Саша написал их название,- задумчиво сказала Роза.

     - Да купим мы колонковые кисточки, в Турции наверняка нет колонков, они, кажется, живут в Сибири, ладно, хоть белки есть, да и те поди в зоопарке. Я уже заказал в интернете и кисточки и краски, - деловито добавил Виктор.

     - Надо бы сфотографировать все картины моего деда и переслать Розе, дед тоже любил писать именно портреты, - предложила я.

     - Помните Роза пишет в своё дневнике: «Теперь мы семья», а ведь действительно они семья в мусульманском понимании, а если возьмёт Ахмед ещё одну жену, они и её примут, и заботиться о ней будут, а ребёнок родится, и его примут с радостью, - задумалась о турецкой жизни старшая Роза.

     Зазвонил телефон, ага, Ахмед, и его турецкая речь, он сообщил, что нашёл хорошее место, где устойчивая телефонная связь, а именно, на развилке веток старой яблони, он приставил лестницу, сейчас Роза поднимется, сядет и будет говорить. Минута и Ахмед передал телефон Розе.

     - Мама, здравствуй, посмотри на меня – я на дереве, мама, я вспомнила песню, которую ты мне пела, я случайно наткнулась на неё в интернете, узнала и стала разучивать, слушай:

     Спи, моя радость, усни, в доме погасли огни,
     Птички умолкли в саду, рыбки уснули в пруду,
     Месяц на небе блестит, месяц в окошко глядит,
     Глазки скорее сомкни, спи, моя радость, усни.

     - Мама, тебе понравилось? Я два дня её учила, меня Арслан слушал и стал подпевать, ещё немного и мы будем петь вместе. Мама, я поверну телефон и ты увидишь нашу дочь Айгуль, правда, она прелесть, а рядом Алтын, а в коляске Фарид, такой красивый мальчик, а на соседней ветке наши кошки, они все рыжие и зеленоглазые, а вон идёт бабушка Фатима, хочешь поговорить с ней, она часто тебя вспоминает, а иногда плачет. Бабушка, поднимайся сюда, не бойся, здесь невысоко, метра, наверно, два. Боишься?  Тогда я спускаюсь вниз. – И всё, связь прекратилась, понятно, Роза спустилась с дерева, и телефон оказался «вне зоны доступа». Вряд ли бабушка Фатима полезет на дерево.

      Надо отдать должное этой мужественной женщине, пережить смерть двух сыновей и их семей, видеть в трещине от землетрясения свой горящий дом, но сохранила разум и заботу о внучке, образование ей дала, оформила пенсию, замуж выдала, защищала от нападок родственниц мужа, да ещё и в церковь с внучкой ходила, и свечки ставила, и с батюшкой общалась. А батюшки в православных храмах Стамбула хорошо говорят по-турецки, не выгоняют мусульман, но приобщают их к православной вере, если они этого хотят. Это я сама видела, живя в Стамбуле.  Я не хочу «учить жизни» свою турецкую дочь, как говорится, «не лезь со своим уставом в чужой монастырь». Я охотно приму дочь со всей её семьёй. Я не идеализирую мусульманство и не пропагандирую эту религию. Я – православная христианка и точка.

     P. S. Рассказ написан по мотивам сюжета из программы «Жди меня». Женщина поехала в Стамбул работать, но попала в бордель, оттуда её выкупил турок, женился на ней, у них родилась дочь. Но эта женщина была депортирована в Россию по запросу своей матери. Двадцать лет эта женщина пыталась хотя бы переписываться с дочкой, но безуспешно. Тогда она обратилась в программу «Жди меня» с просьбой помочь встретиться с дочкой.

    Помощники нашли в Стамбуле эту семью, отец девушки умер, а родственники мужа сумели настроить девушку против матери, она согласилась встретиться с матерью, но на встречу, организованную программой, не пришла. Мать приехала, ждала-ждала её, но турецкая дочь прислала на телефон сообщение, в котором ругала мать за то, что та бросила её, уехав в Россию. Я использовала этот сюжет, только немного изменила судьбы героев. А мне хочется обратиться к той турецкой девушке, дочери русской женщины: «Срочно позвони матери, попроси прощения, и поговори ты с ней. Твоя мать не заслужила твоего презрения».

     Уклад жизни этой семьи я описывала, посмотрев программу Жанны Бадоевой «Жизнь других», снятую в Анкаре. Кондитерский цех Ахмеда Догана я подсмотрела в программе Михаила Кожухова, оттуда же я позаимствовала планировку старого турецкого дома, рассчитанного на четыре жены. Вспомнила я так же Роксолану, короче, моя Роза – это современная Роксолана, она умеет вести хозяйство, не боится рожать, дружит со второй женой, дружит с сыном мужа от первого брака, уважает мужа, заботится о бабушке, помнит и любит свою далёкую мать. Писать надо именно о таких женщинах, а та девушка, ругавшая мать за то, что ту депортировали в Россию, вряд ли сможет обрести своё счастье, оно обойдёт стороной её, отказавшуюся от матери.