Пойдите прочь

— Что было это — сон иль наважденье?
— Проснулся я — иль грежу наяву?
— Какого Китса! Мать твою, Маркус, что ты здесь делаешь?!
— Спокойно, Берри. Я просто гуляю.
— Не называй меня так и проваливай!
— Зачем вся эта грубость? Всё же лес около нашей академии — не твоя частная собственность. Думаю, я присяду около этого шикарного дуба и ещё немного послушаю, как ты репетируешь.
— Я не могу повторять слова, пока ты мне мешаешь.
— Очень хорошо. Раз будет тихо, тогда я смогу слушать птиц. Они здесь так чудесно поют.
— Маркус, лес довольно большой. Поищи себе другое место. Как ты вообще умудрился меня найти? Следил за мной?
— Что за обвинения, Берри? Я увидел, как молодая девушка шагает в самую чащу леса и, конечно же, бросился следом. Я бы никогда себе не простил, если бы ты пострадала.
— Тогда избавь меня от страданий. Свали!
— Ай, как неприятно. Китса декламирует, а культуре общения совсем не обучена.
— Во-первых, не говори так, будто меня здесь нет. Во-вторых, что-то имеешь против Китса?
— Слишком много страданий.
— И всё же ты знаешь его стихи.
— Знать — не значит любить, Берри.
— Меня зовут Барбара. Бар-ба-ра. Постарайся запомнить. Или в голове место только для стихов?
— Бар-ба-ра. Однако «Берри» звучит лучше. Ну так что, продолжишь репетицию?
— Мудак.
— Неисправимая грубиянка. Что же, если ты так сильно хочешь остаться в одиночестве, я исчезну.

* * *
— Свой прежний блеск утратили цветы.
— Но сохранили душу красоты!
— Какого?..
— Шекспира? Ты это слово ищешь?
— Преследования уголовно наказуемы.
— У нас свободная страна. Прогулки в лесу пока не запрещены. Тем более здесь на редкость уютное и красивое место. Думаю, буду приходить сюда почаще, только пледик всё же захвачу. Вчера немного заморозил причинные места.
— Нет-нет-нет! Избавь меня от этих подробностей и подумай ещё раз. Хорошенько подумай.
— Я ещё вчера всё решил. Буду заглядывать чаще, тем более ты так забавно злишься.
— Мудак.
— Никакой фантазии. Завтра придумай что-нибудь поинтересней. До свидания, Берри.

* * *
— Стоит там девушка, прозрачен лик.
— Под тенью роз танцующей сокрыта.
— И снова он здесь.
— Да. Он здесь. Слушает стихи мёртвых поэтов. Уайльд, если не ошибаюсь?
— Послушал? Тогда шагай туда, откуда пришёл.
— Не понимаю, чем я заслужил такую ненависть? Знаешь, кажется, я знаю, как получить благосклонность.
— И как же?
— Я принёс с собой круассанчики. Путь к сердцу, кажется, лежит через желудок.
— Хм… А с чем?
— Шоколадные.
— Я не ем сладкое без чая.
— Прекрасно. У меня с собой как раз термос.
— И плед?
— Боишься отморозить причинные места?
— Маркус!
— Да. И плед.

* * *
— Я не могу поверить! Главная роль в новой постановке! Первая серьёзная работа. Ты видел? Видел списки? Я так разволновалась, что забыла посмотреть, кто мой партнёр.
— Даже не догадываешься?
— Наверное, Грег. Да! Точно! На пробах он произвёл хорошее впечатление. Впрочем, это может быть Вильгельм. Ему часто достаются такие роли, но с ним я бы не хотела играть. Однако хуже всего, если выбрали Тобби.
— Значит, желаннее всего Грег?
— Однозначно. Он такой… Такой…
— Могучий. Не смотри так. Грег — болван. Он деревянный и плоский.
— Ты просто неспособен оценить истинного мастера.
— Что же, придётся тебе смириться, но ведущую роль отдали мне, Берри.
— Нет. Никогда не поверю. Ты даже на пробы не ходил.
— Если ты чего-то не видишь — не значит, что этого нет.
— Доказательства?
— Вот. Сделал фото списка.
— Похоже, я разгневала богов.
— Грубиянка.
— Мудак.

* * *
— С чего начнём репетицию сегодня?
— Может быть с фразы: «Пойдите прочь, вы мне противны»?
— Такой в пьесе нет.
— Но я так вижу.
— Берри, да будь же ты человеком.
— Барбара.
— Хорошо. Если я тебя покормлю, ты перестанешь ворчать?
— В этот раз нужно что-то побольше круассанов.
— Пицца?
— Становится похоже на свидание.
— Может и так. Возражения?
— Не-ет.

* * *
— Пап, а расскажи, как вы с мамой познакомились? Я знаю, что вы учились вместе в этой академии искусств.
— Мари, так давно это было. Уже и не вспомнить.
— Неправда-неправда! Всё ты отлично помнишь. Ты обещал рассказать, если я поступлю. Я свою часть уговора выполнила.
— Что же, придётся поведать тебе эту страшную тайну.
— Ну пап.
— Хорошо-хорошо. Только придётся немного пройтись, если ты не против. Лучше увидеть всё своими глазами.
— Мы ведь уже на территории кампуса, разве всё произошло не здесь?
— Нет. Здесь твоя мама меня не замечала. Пришлось заманить её в лес.
— Как маньяк?
— Вообще-то, это мама меня заманила. Нужно было проследить за ней, чтобы не потерялась.
— Да. Точно маньяк.
— Вся в свою мать. Невозможная.
— Ладно-ладно. Прости. Что было дальше?
— Она любила убегать к большому дубу.
— Мы туда идём?
— Верно. Спокойнее, Мари, мы уже близко. Мама садилась меж корней старого могучего дуба, открывала книгу и декламировала стихи. Как сейчас помню: «Что было это — сон иль наважденье?».
— Проснулся я — иль грежу наяву?..