Круговорот. Повесть. Строго 18 плюс. Глава 2

            Зоя зашла в палату - большое квадратное помещение, площадью метров двадцать пять не меньше. Прямо – три большие окна. По правой стене – три кровати, все заняты. По левой – две кровати, ближе ко входу стол, за ним два стула, а по стене, граничащей с коридором, - раковина. Между всеми кроватями – тумбочки. «Кровать у окна занята, значит моя будет ближе к столу, что приятно. Просторно и можно сидеть за столом!» - подумала Зоя.
           - А вы куда? – остановил ее мысли вопрос от кого-то из палаты.
           - А где бабулька? – спросил другой голос.
           - Да мне сказали проходить, - ответила Зоя кому-то, - но я могу и подождать, - она развернулась в сторону выхода, но в двери зашла санитарка с бельем.
           - Нет-нет, - сказала она, - садитесь пока сюда, - указала на стул, - сейчас я перестелю.

            Зоя поставила сумку на один стул и присела на другой. Санитарка поменяла белье и вышла.
           Тут же зашел врач – некрупный мужчина средних лет, чуть тронутый сединой, подтянутый и бодрый - в темно-синем медицинском костюме, и начал обход с правого дальнего угла. В руках у него не было никаких бумаг.
           - Так, - сказал он, - Оксана. У вас все в порядке, трубы остались, матка осталась.
           Обратился к следующей пациентке:
           - Ира: матку удалили, сделали пластику.
           Перешел к кровати напротив той, что заняла Зоя:
           - Наташа, у вас матку удалили, яичник удалили.
           - А что же осталось? – с тревогой спросила женщина средних лет, к которой он обратился.
           - Трубы остались, второй яичник остался, влагалище осталось, - весомо ответил врач.
           Обратился к соседке слева в углу:
           - Нина, у вас все в порядке, завтра домой.
           Наконец посмотрел на Зою:
           - Вы… пойдемте с мной, я вас осмотрю, - бодрой походкой отправился к двери.
           Зоя последовала за ним. Осмотр заключался снова в УЗИ.
           - Эндометриоз, будем выскабливать, - заключил врач.

           Это Зое было уже ясно. Тревожил ее вот какой вопрос: могли ли силовые тренировки повлиять на возникновение этого явления, стать причиной? Ведь человеку свойственно поискать причину, попытаться объяснить то, что и не имеет объяснения, будто если оно найдется, то все сразу разрешится, станет легче и спокойнее, будто и проблема исчезнет, если есть у нее объяснение. Поэтому Зоя решилась спросить об этом врача. Он ответил, что физические упражнения – на пользу, а сам поинтересовался:
          - А тренер, наверное, красивый?
          - Он прокачанный очень, - с улыбкой ответила Зоя, не обращая внимания на какой-то возможный намек врача.
Выйдя из смотровой вместе с ней, врач уточнил, когда Зоя пила в последний раз, сколько часов назад это было. Она честно ответила, что это было в одиннадцать утра.
         - Это совсем недавно, - сказал врач, глядя на часы, - всего три часа назад. Тогда сделаем операцию вечером. Нельзя ничего ни есть, ни пить.

           Врач ушел, а Зоя пошла в палату. Ей было ясно, что будет несколько часов ожидания, но сколько именно, она не знала. Чтобы отвлечься, она погрузилась в чтение ученических работ, что были у нее на почте в телефоне. Так незаметно пролетело часа полтора. Принесли обед. Суп какой-то, картофельное пюре и рыбная котлета, компот. Зоя, конечно, не стала брать – ни есть, ни пить нельзя. Оказалось, что и Оксане тоже нельзя есть после операции, как и Ире, лежавшей в полу сознании от боли с катетером для отведения мочи. Санитарка меняла ей пеленку.

           Наташа и Нина взяли обед и успокоили всех остальных, вдыхавших ароматы горячей еды, тем, что котлета – сплошной хлеб и пахнет она не рыбой, а хлебом, да и пюре – не вкусное. Вероятно, так и было, на вид оно представляло собой полупрозрачную жидкую массу.

           После обеда девочкам захотелось поговорить. Зоя уже написала всем родственникам все возможные сообщения и потихоньку начинала переживать насчет грядущей операции, поэтому с удовольствием прислушалась к беседе, чтобы отвлечься от собственных мыслей.
           - Но вот я вчера-то девочкам рассказывала, - сообщала Наташа своей соседке, - про своего-то, он же без вести пропал.
           - Я и не слышала, - сказала Оксана, - спала видимо.
           - И я не слышала, - откликнулась Ира.
           - А я тебе рассказывала, - удивилась Наташа.
           - Я, наверное, не проснулась ещё тогда как следует. Расскажи, что случилось-то?
           - Ну что, муж-то мой, с язвой. И вот по осени она у него разболелась, пришлось в больницу ложиться в Талдоме.
           - В Талдоме, - встрепенулась Зоя, - у нас там дача неподалеку, в 20 километрах, Вотря, в садовом товариществе. Это в наши времена пропал без вести?
           - Да вот 22 января похоронили…

           Все задумчиво промолчали. «Пропал без вести и похоронили – совсем разные вещи», - пронеслось в голове у Зои. Но она не успела развить эту мысль, потому что Наташа продолжила:
           - Он из больницы ушел.
           - Куда? – спросил кто-то из девочек.
           - Домой вернуться хотел. Девять километров прошел в сторону дома, на дороге нашли его, обратно в больницу вернули. Свекровь нашла. Ночью позвонили нам из больницы, что он пропал. А еще выходные были, все ж нетрезвые. Ну в общем поехали, нашли. И сказала в больнице медсестрам, чтобы смотрели внимательно за ним, чтоб не выпускали. А там больница-то страшная в Талдоме, хотели в Дмитров везти, а скорая не повезла, забрали в Талдом. А там людей на органы давно уже используют. Ну и он опять ушел, никто не проследил. Что они, медсестры-то? – завершила Наташа риторическим вопросом.
           - А почему он уйти-то хотел? – спросила Оксана.
           - Может быть, он видел какую-то угрозу со стороны работников больницы и поэтому хотел уйти оттуда? – предположила Зоя.
Наташа задумалась.
           - И что, его не нашли? – спросила Ира.
           - Искали… - задумчиво протянула Наташа, - потом, словно вспоминая недавнее прошлое и переживая его вновь, заговорила быстро и взволнованно, - я тогда в Солнечногорск даже ездила в военную часть, просила ребят: «Давайте прочешем лес, помогите найти человека!» Майор мне сказал, чтобы я бумагу принесла из милиции, и они прочешут лес. Я к майору ходила и плакала, и просила, и требовала. Не подписали мне бумагу и все. Это ж канитель там такая… - у Наташи навернулись слезы, - Я уже сама хотела в лес этот ехать. Пять дней прошло. Я думала, может он живой еще.

           Она помолчала. Никто не решился задавать вопросы. Справившись с нахлынувшими чувствами, Наташа продолжила:
           - А потом нашли его. Неподалеку от больницы. И главное где нашли-то? Дорожка там от больницы в лес идет, вот, как будто там он и лежал на ней. Да только знаю я это место, там школа недалеко, по этой дорожке дети каждый день ходят! Продали его органы в больнице, вот что я считаю. Они же в мешок сложили останки и так листвы немного насыпали.
           - Ну да, животные же, много времени уже прошло, - сказала Оксана задумчиво.
           - Да нет, - уточнила Наташа, - животные не могут такого сделать. Мне мешок-то с костями показали на минуту одну. Они мешок открыли, я заглянула, а там… кости белые! Как кислотой обработанные. Они его в больнице на органы пустили, а кости выкинули просто. Белые кости…
           - И никто больше не участвовал в опознании? Родители его? – уточнила Зоя.
           - Нет, я одна. Никто не пошел.

           Вздохнули. Нина только печально кивала головой, за все время разговора она ничего не сказала.

           Все помолчали. В жаркой душной палате стало как-то холодно и сумрачно даже при включенном освещении, будто рассказ Наташи и обсуждение смерти ее мужа привлек сюда, в больничную палату, какую-то недобрую тень, что пролетела под потолком, осматривая кровати пациенток, оценивая их состояние, заглядывая в утомленные, изученные страданием и болью глаза с вопросом: «Не моя ли ты уже, не моя ли?» И стало всем так томительно-тоскливо, так тяжело на душе, будто умер не только муж Наташи, будто у каждой из этих девочек, по воле судьбы на мгновение встретившихся в этой больнице, у каждой из них кто-то умер. Ведь кто-то умер? У каждого человека кто-нибудь умер. И поэтому смерть Наташиного мужа не могла остаться просто страшной историей, но все здесь и сейчас, в больнице, оказались причастными к ней и почувствовали это, ведь здесь смерть особенно близка. Пережившие только что операцию, возможно, уже столкнулись с ней взглядом, а Зоя, может быть, вот-вот столкнется.