У рынка

День до предела был заполнен делами, событийность уплотнялась не по-детски, но среди многочисленных сюжетов один прозвучал особой нотой.

Каждый из нас живёт внутри личного пространства, круга, которым обведены его мысли, наблюдения, выводы. Порою на тебя сваливаются открытия, а обсудить их не с кем, потому что люди на этой планете не разговаривают. Это как по-быстрому перепихнуться – без чувств, без нежности, просто постучать телами друг о друга.

Когда мне нужен был какой-то материал, я писала книгу, потому что найти подобное нереально, а хочется постоянно держать под рукой. Потом я родила и воспитала для себя собеседника, с которым могу говорить о чём угодно, потому что я больше не мать для него, а тоже собеседник.
Таких людей наберётся 3-4 за всю жизнь.

Но иногда случайный человек, с которым ни пуда соли не съели, ни детей не крестили внезапно позволяет себе сказать такое, что оказывается созвучным с твоим давним открытием, и честность человека при этом просто зашкаливает.

Так случилось однажды около рынка, куда я шла за продуктами для борща.
Вначале мелькнуло сомнение: права ли я?
В следующий момент настигла другая мысль: да, точно! Она!
Навстречу мне прямо на входе в рынок шла женщина, лицо которой с детства было тщательно прорисовано в моей записной книжке памяти.

Мы жили в одном дворе, в одном доме в подъездах по соседству, и первые четыре года учились в одном классе.
– Привет, Аллочка!
Она остановилась и, конечно, тоже меня узнала.
– Сколько же лет мы не виделись?
– Наверное тридцать?
– Думаю, больше. Работаешь?
– А как без этого?

Наш разговор был короток, но очень ёмок. По всей видимости, как, впрочем, и остальным, поговорить ей было не с кем, а я умею слушать.

Всю свою жизнь она работала пекарем – пекла вкусные булочки. С мужем развелась, трое детей. один сын психически болен, второй спивается, дочка учиться не хочет, пошла по рукам. или я что-то не так услышала?

– Послушай, – полезла я к ней со своими – нет, не советами! – попытками проявить участие к некогда подруге. – Почему ты их всех не пошлёшь подальше? Ведь взрослые уже. А сама бы отучилась, сменила профессию, новую жизнь начала, а?

В этот момент и прозвучало то, что я часто наблюдала у других людей. Да и для меня самой подобное было не ново. Она сказала:
– Ты думаешь, я не пробовала? Представляешь? Словно стена железная стоит между мною и знанием. Я об неё лоб разбивала, пытаясь что-то новое выучить… Бесполезно! И махнула на это рукой…

Инстинкт самосохранения не позволяет нам безрассудно рисковать жизнью, вредить себе. Он есть ограничение в системе. И таких системных ограничений наберется множество. Одно из них – блокировка поступления информационного потока и его обработки. У большинства больных болезнью Дауна, у клинических кретинов или имбецилов такая блокировка доминирует, она гиперфункциональна, видна невооружённым глазом, а у прочих может проявляться вот так, как честно поведала мне Алла.

Что же, всяк сверчок знай свой шесток?
Получается, кастовая система в Индии имеет под собой вполне оправданное основание?
Как сказал Сократ, «Я знаю, что я ничего не знаю, но остальные не знают и этого».
Дорогой Сократ, наш Борис Заходер тебя обошел по краткости и гениальности: «Что мы знаем о лисе? Ничего. И то – не все.»