Изгои. Глава 142

Машина «Скорой медицинской помощи» остановилась у приёмного отделения больницы. Двое санитаров вынесли из салона «Скорой» носилки с маленькой девочкой, которая была укрыта белой простынёй. Санитары занесли носилки с девочкой в грузовой лифт приёмного отделения.

—Что случилось, деточка? – промурлыкал мужчина–врач, вышедший из кабинета.

К грузовому лифту подошли несколько дежурных медиков.

—Экстренная ситуация, — громко объявил фельдшер «Скорой», сопровождающий девочку.

Между ног у девочки сочилась кровь даже через белую ткань простыни.

—Изнасилование? — задался вопросом дежурный врач и осмотрел пятна крови на простыне.
—Внутреннее кровотечение? — предположил другой дежурный врач.
—Несите ребёнка к хирургам на осмотр, — приказал рентгенолог санитарам.

Через десять минут санитары вышли из грузового лифта на пятом этаже и понесли носилки с девочкой по коридору, где виднелись закрытые двери кабинетов. Фельдшер, сопровождающий девочку, держал её за руку. Мимо него прошагали мужчины и женщины в белых халатах и марлевых повязках на лицах. Одна из женщин оглянулась.

—Настенька, всё будет хорошо, — утешил фельдшер девочку. — Тебе помогут. Не плачь. Я сделал тебе несколько уколов обезболивающего.
—Где моя мама? — всхлипнула Анастасия, чьё лицо стало бледнее покойницы.
—Скорая увезла твою маму в родильный дом, — снисходительным тоном ответил фельдшер и поцеловал девочку в лоб. — Уверяю, с твоей мамой всё хорошо. Она родит малыша, и у тебя появится братик или сестрёнка. Ты мне веришь?
—Верю, — прохрипела Анастасия и стала кашлять.

Когда приступ кашля сошёл на нет, девочка умоляюще посмотрела на фельдшера и заныла:

—Я хочу увидеть папу. Найдите моего папу, пожалуйста. Мне нужен мой папа.
—Милая, я не знаю, где твой папа. Как зовут твоего папу?
—Евгений Орлов, — ответила Анастасия, и на неё снова напал кашель.

Санитары донесли носилки с девочкой до закрытой двери, расположенной в конце коридора. На двери была прикреплена табличка с надписью: «Операционный блок. Посторонним вход воспрещён».

Анастасия отвернула лицо к стене, и её вырвало густой белой жидкостью.

—Милая, попей водички.

Фельдшер вручил девочке стеклянную бутылочку. Анастасия сделала несколько глотков из бутылочки. Дверь оперблока распахнулась, и в коридор вышел мужик лет сорока, одетый в белый врачебный костюм. У него на шее висел стетоскоп, предназначенный для прослушивания сердца и лёгких.

—Ребёнка привезли в тяжёлом состоянии, — отрапортовал санитар и взглянул на вышедшего доктора.
—У ребёнка внутреннее кровотечение, — отметил второй санитар и кивнул на промежность Анастасии, откуда сочилась кровь через белую простынь.
—Здравствуйте, — пожал фельдшер руку вышедшему доктору.
—И вам не хворать, — парировал доктор и уточнил: — История болезни ребёнка у вас с собой?
—Разумеется, — кивнул фельдшер и вручил доктору журнал.
—Итак, что тут? — заинтересовался доктор и начал вникать в тексты, перелистывая страницы журнала. — Владимир, Арсений, заносите ребёнка в операционную. Хирурги  осмотрят травмы.

Санитары занесли носилки с девочкой в хирургическую операционную и закрыли за собой дверь.

—Вижу, вы успели сделать анализы мочи, крови и слюны, — вгляделся в писанину доктор и сделался мрачнее тучи. — Во рту у ребёнка обнаружена мужская сперма. Подозреваю, что и в желудке у ребёнка мужского семени предостаточно, судя по рвотным массам на полу коридора.
—Вы правильно подозреваете, — вздохнул фельдшер.
—Велика вероятность разрыва влагалища и повреждения прямой кишки, — озвучил мысли доктор, читая тексты в журнале. — Вижу, повышен уровень белых кровяных телец. Гемоглобин низкий от большой потери крови. В моче имеются следы спермы. Травмы серьёзные. Ну что ж, хирурги сделают всё от них зависящее, чтобы облегчить страдания ребёнка. Пока не берусь делать какие–либо прогнозы на выздоровление.
—Я вас понимаю, — вздохнул фельдшер и пожал доктору руку. — Мне было больно на неё смотреть. Бедная девочка, такое пережить. Надо сообщить её родителям.
—Я сам сообщу, — пообещал доктор и задал вопрос: — Кто мог совершить такое чудовищное преступление? Девочка была изнасиловала группой лиц. Вы сообщили об этом вопиющем случае в милицию?
—А не зайти ли нам в ваш кабинет и основательно поговорить обо всём этом? — предложил фельдшер. — Так сказать, без посторонних глаз и ушей я доложу вам некоторые обстоятельства дела.
—Прошу, — натянуто улыбнулся доктор и указал пальцем на закрытую дверь кабинета с табличкой: «Гришин Борис Филиппович. Заведующий хирургическим отделением».

Спустя полчаса дверь кабинета открылась, и Борис Филиппович в сопровождении фельдшера вышел в коридор.

—Надеюсь, их поймают и отдадут под суд! — возмутился зав. хирургическим отделением и подошёл к закрытой двери оперблока. — Вы мне расказали, что насильников заметили пилоты самолёта, который заходил на посадку в аэропорте.
—Я слышал новость по радио в кабине скорой помощи, — припомнил фельдшер.
—Надеюсь, так оно и есть, — подвёл Борис Филиппович итог и открыл дверь оперблока.
—Не смею вас больше задерживать, — раскланялся фельдшер и пошёл по коридору.

Борис Филиппович исчез в оперблоке.  Спустя двадцать минут Борис Филиппович покинул хирургическое отделение. Медик  завернул за угол здания администрации больницы и заприметил тёмно–зелёный «Москвич», который затормозил у родильного дома. Борис Филиппович увидел Павла Ильича Язова и Евгения Орлова. Те выскочили из «Москвича» и забежали в родильный дом. Со стороны инфекционного корпуса к родильному  дому бежал Василий Руденко, одетый в голубой спортивный костюм. Пока Борис Филиппович подходил к роддому, из–за угла здания больничной администрации выскочила блондинка лет двадцати пяти, одетая в розовое платье. В правой руке она держала радикюль из леопардовой кожи.

—Валечка, что ты здесь делаешь? — удивился Борис Филиппович и перехватил блондинку на крыльце роддома. — У тебя пополнение в семье намечается? Твоя старшая сестра Люба опять выскочила замуж?
—Борь, извини, я не могу говорить, — вырвалась Хохлова из крепкой хватки доктора. — У меня здесь дело личного характера. Борь, давай потом поговорим.
—Потом так потом, — пробурчал Борис Филиппович.

Валентина скрылась в приёмном отделении роддома. Через пару минут после Вали в приёмное отделение роддома забежал Вася Руденко.

—Борис Филиппович, можно вас на две секунды? — окликнули доктора женским голосом.

Заведующий хирургическим отделением оглянулся. К нему подбежала худенькая врач и подсунула ему в руки документы.

—Надо роспись поставить в зарплатных ведомостях, — ткнула врач пальцем в документы и вручила хирургу шариковую ручку.
—Без проблем, Октябрина Леопольдовна. Надо, значит, поставлю. Где мне расписаться?

Борис Филиппович поставил автограф где надо и вернул врачу документы вместе с шариковой ручкой.

—Большое вам спасибо, — поклонилась Октябрина Леопольдовна и испарилась.

Борис Филиппович вошёл в приёмное отделение роддома. Мимо сестринского поста носилась медсестра, держащая в руках тазик с водой, три полотенца и специальные ножницы для перерезания пуповин.

—Анна Валерьевна, золотце моё, а вы что как заведённая бегаете туда–сюда? — усмехнулся Борис Филиппович и уселся в кресло сестринского поста. 
—И не спрашивайте, — отмахнулась вспотевшая медсестра. — Очередная по счёту мамочка по имени Маша пытается разродиться. Тяжёлый случай, знаете ли, попался.

Медсестра влетела в родильную палату. Там послышался грохот тазика, упавшего на пол.

—Господи, Аня, какая же ты у меня безрукая! — прозвучало возмущение акушерки. — Вечно у тебя всё валится!

Борис Филиппович изучил журнал приёма рожениц.

—Итак, что тут у нас? Орлова Мария Афанасьевна, 36 лет. Замужем за Орловым Евгением Михайловичем, 34 года. Поступила в родильную палату двадцать минут назад. Привезли на «Скорой» из института, где работает её супруг.

Борис Филиппович записал в блокнот ФИО молодого учёного. Мимо поста со слезами на глазах проскочила Валентина Хохлова и выпорхнула на улицу.

—Валечка, постой! — крикнул Борис Филиппович вдогонку. — Кто тебя обидел? Почему ты плачешь?

Не дождавшись ответа, доктор покинул сестринский пост и вошёл в служебный туалет. Спустя несколько минут доктор вышел из сортира и направился в вестибюль. 

—Здравствуйте, товарищи, — поздоровался доктор и смерил оценивающим взглядом Орлова с Руденко.
—Что–то случилось? — насторожился Павел Ильич и взглянул на доктора, у которого на шее висел стетоскоп, предназначенный для прослушивания сердца и лёгких.
—Моя фамилия Гришин. Зовут меня Борис Филиппович, — представился гиппократ. — Я заведую хирургическим отделением, соседним корпусом.
—Очень приятно, — слегка поклонился Руденко.
—Могу я узнать, кто из вас Орлов Евгений Михайлович? — заглянул в блокнот заведующий хирургическим отделением.
—Это я. А что случилось?
—Вашу дочь Анастасию Евгеньевну Орлову 1974 года рождения полчаса назад прооперировали, — сообщил заведующий хирургическим отделением и добавил: — Но возникли осложнения. К великому сожалению у меня для вас, товарищ Орлов, печальная новость. Увы, мы не смогли спасти вашу дочь.
—Что?!! — опешил Орлов. — Что вы сейчас сказали?!!

Орлов рванул из вестибюля. Язов и Руденко успели перехватить молодого учёного за одежду.

—Отпустите меня! — вырывался Орлов. — Мне надо к моей доченьке! Мне надо к ней! Мне надо увидеть её! Надо увидеть!
—Женя, успокойся, — попросил Руденко и вместе с Язовым усадил молодого учёного на диван.

Орлов вскочил с дивана и снова рванул на выход из вестибюля.

—Отвяжитесь! — пихался Женя. — Мне надо к Насте! Мне надо к ней!

Павел Ильич, Василий Руденко и даже Борис Филиппович общими усилиями усадили Орлова на диван.

—Настенька, доченька, — заплакал Орлов и гаркнул на Бориса Филипповича: — Немедленно говорите, где находится хирургическое отделение!
—Вас туда не пустят, — спокойно ответил Борис Филиппович и добавил: — Я вас прекрасно понимаю, товарищ Орлов. Но и вы меня поймите. Это обычная районная больница, где не хватает медицинских кадров, не обновляется оборудование и не бывает в наличии некоторых лекарств. У вашей дочери при поступлении в оперблок были обнаружены повреждения половых органов в результате изнасилования. И залечить подобные травмы нельзя по взмаху волшебной палочки. Наши хирурги сделали всё, что смогли. У вашей дочери оказались разрывы, не совместимые с жизнью. К тому же, ваша дочь потеряла много крови. Сочувствую вам, товарищ Орлов.
—Я убью этих лабораторных выродков! — прошипел Орлов. — Найду, где они все прячутся, и уничтожу! Всех до единого! Клянусь!
—Женечка, не изводи себя, — погладил Руденко Орлова по спине.
—Послушай своего друга, Евгений, — посоветовал Язов. — И побереги свою нервную систему. Я тебя понимаю. Это удар: в один день лишиться и супруги и маленькой дочери. Но если представить на минутку, что..
—Я вас понял, товарищ профессор, — перебил Женя пожилого человека. — Не утруждайтесь что–либо мне доказать. Мы оба знали, на что шли, когда создавали лабораторных подопытных и сделали из них узников подземной тюрьмы. Рано или поздно это должно было случиться, имею в виду их побег. Я буду ждать, товарищ профессор. Буду ждать десятилетиями.
—Ждать чего? — не понял Руденко.
—Ждать возмездия, — ответил Орлов.
—Вашу дочь увезут в морг, — подал голос Борис Филиппович и добавил: — Наши патологоанатомы уточнят причину смерти ребёнка и выдадут вам официальное заключение. Дальше похороны, поминки.
—Лучше кремация, — буркнул Орлов.
—Простите, что? — не расслышал Борис Филиппович. 

                * * *


К крыльцу родильного дома подъехала вишнёвая «Волга» и затормозила около ступенек, где топталась Валя Хохлова. Блондинка затягивалась сигаретой. Из «Волги» выскочил толстый молодой брюнет лет тридцати, одетый в серый костюм. Брюнет поднялся по ступеням крыльца и остановился рядом с Валей. Блондинка спешно бросила недокуренную сигарету в урну и брезгливо отмахнулась от дыма.

—Вы, если я не ошибаюсь, Валентина Марковна Хохлова? — решил уточнить толстяк.
—Вы не ошибаетесь, Марк Семёнович, — сосредоточилась блондинка. — Мы редко видимся с вами. Я ассистентка Евгения Орлова. Кстати, забавно, у вас имя как моё отчество. Люди могут подумать, что я ваша дочь. Это всего–лишь совпадение. Я права?
—Правы, Валентина. Вы никак не можете быть моей дочерью. И по возрасту мы с вами почти ровесники. Мне тридцать четыре года. А вам?
—Мне двадцать восемь лет, — сообщила Хохлова. — Я 1956 года рождения.
—Вот и разобрались с нашими именами и родством. Валентина, вы случайно не знаете, Орлов в роддоме? Я не опоздал?
—Нет, не опоздали. Евгений находится в вестибюле вместе с Язовым и Руденко.
—Спасибо за информацию, Валентина... Марковна, — улыбнулся Гринберг и вошёл в роддом.


                * * *


—Вася, ты не представляешь, что сейчас творится в моей душе, — плакал Орлов, сидя на диване под декоративной пальмой.
—Очень даже представляю, — уселся Руденко рядом.
—Евгений, голубчик, попей водички, — настаивал Павел Ильич и вручил молодому учёному стакан, принесённый медсестрой Анной Валерьевной.
—Тебе не позавидуешь, — загрустил Руденко и вернул медсестре пустой стакан.
—Я могу что–нибудь сделать для вас, товарищ Орлов? — предложил помощь Борис Филиппович.
—Поживём–увидим, — произнёс Орлов и закурил.

В вестибюле появился толстый молодой брюнет, одетый в серый костюм.

—Марк Семёнович, не понимаю, что вас сюда привело? — озадачился Павел Ильич и добавил: — Ваша молодая супруга Элоиз вряд ли бы родила вам сына Андрея в этом захолустном роддоме обычного провинциального советского городишки.
—Моя жена Элоиз родила сына Андрюшку две недели назад в Нью–Йорке, — похвастался Марк Семёнович. — Мы с женой недавно купили в Нью–Йорке роскошный пентхаус с видами на Центральный парк. 

Орлов и Руденко встали с дивана. Борис Филиппович смерил Марка Семёновича оценивающим взглядом. Анна Валерьевна вернулась на сестринский пост.

—Телефонный звонок, — сказал Марк Семёнович.
—Что, простите? — не понял Язов.
—Привёл меня сюда телефонный звонок, поступивший в институт из деревни, — пояснил Гринберг. — Я решил лично тебя навестить в роддоме, Орлов.
—Что это значит? — таращил глаза Орлов.
—Это я хочу услышать от тебя, — повысил голос Марк Семёнович.  — В мой кабинет позвонил неизвестный и потребовал позвать к телефону Орлова Евгения Михайловича.
—Что? — насторожился Орлов.
—То! — парировал Марк Семёнович. — Звонивший представился Михаилом Тимофеевичем, твоим отцом. Михаил Тимофеевич велел передать тебе, чтобы ты немедленно приехал в деревню, где живёт твоя родня. Михаил Тимофеевич заявил, что с твоей роднёй случилось что–то ужасное.
—Товарищ профессор, довезите меня до деревни! — взмолился Орлов.
—В мою машину! Быстро! — приказал Язов.

Павел Ильич уселся за руль своего тёмно–зелёного «Москвича» и завёл двигатель. Руденко юркнул в салон и захлопнул за собой дверцу. Орлов проскочил мимо Хохловой, ожидающей на ступеньках роддома, и даже не посмотрел в её сторону.

—Женечка, давай поговорим! — крикнула вдогонку Хохлова.

Орлов уселся на пассажирское сиденье и захлопнул за собой дверцу. «Москвич» рванул с места умчался из больничного городка. Спустя пять минут из роддома вышел Марк Семёнович и залез в свою вишнёвую «Волгу».

—Хохлова, вас подвести? — предложил Гринберг через опущенное водительское окошко.
—Нет, спасибо. Я как–нибудь сама.
—Ну как хотите, — фыркнул толстяк и запустил двигатель.

«Волга» тронулась с места и укатила из больничного городка. На крыльцо роддома вышел Борис Филиппович.

—Валюшка, а ты чего здесь стоишь? Ты кого–то ждёшь?
—Тебя, — бросила реплику Хохлова.
—Меня? Зачем?
—Выйти замуж за тебя хочу. Возьму твою фамилию, стану Валентиной Марковной Гришиной. Ты человек состоятельный. Будешь обеспечивать меня. В своей шикарной квартире меня пропишешь. Норковую шубу купишь на мой день рождения. Драгоценностями и золотом всю меня одаришь. Каждое лето будешь возить меня на курорт в Гагры или в Пицунду. А я буду тебе верной женой, хорошей хозяйкой в доме, буду горячей в постели.
—Ты спятила?! — расхохотался Борис Филиппович.
—Почему сразу спятила. Мы с тобой знаем друг друга сто лет. Ты разведён, детей у тебя нет. Женись на мне, Боря. Разница в возрасте у нас небольшая. Я согласна, Боря.
—На что согласна?
—Выйти за тебя замуж хоть завтра.
—Ты точно спятила. Оформить тебе направление к психиатру?
—Считаешь меня ненормальной?

На крыльцо выскочила запыхавшаяся Анна Валерьевна.

—Слава богу, я вас застала! — перевела дух медсестра.
—Что случилось, голубушка? — испугался заведующий хирургическим отделением. — Спокойно, моя хорошая. Дышите глубже, козочка. Рассказывайте, душенька, что на этот раз случилось.
—С новорождённым мальчиком беда случилась! — выпалила медсестра.
—Пошли, — велел Борис Филиппович и ринулся в приёмное отделение.

Валентина поспешила следом за доктором и медсестрой.


                * * *


—У малыша выявлена гипоксия мозга, и обнаружены три сломанных шейных позвонка, — проинформировала акушерка Лариса Анатольевна.

Пожилая тётка подошла к столу, где неподвижно лежал на животике грудной  ребёнок.

—Кардиограмма показала врождённый порок сердца, — дополнила к сказанному Лариса Анатольевна, глядя на малыша, который не издавал ни звука.
—Боже мой, — прослезилась Валентина.
—У новорождённого имя есть? — догадался спросить Борис Филиппович и осторожно взял ребёночка на руки.
—Мамаша, что родила мальчика, перед  смертью успела назвать его Виталием, — припомнила акушерка и добавила: — Тело мамаши в морге. Окочурилась мамаша прямо в родовом кресле.
—Подтверждаю, — кивнула медсестра Анна Валерьевна и вышла из палаты.
—Я забираю ребёнка с собой, — заявил Борис Филиппович и переглянулся с Хохловой. — Мы с моей практиканткой намерены вылечить Виталика и поставить его на ноги. Я правильно рассуждаю, Валентиночка?
—Правильно, — кивнула та.
—Хоспади, да забирайте, мне не жалко, — отмахнулась акушерка. — Распишитесь в кой–каких бланках, и скатертью дорожка. Я устала, как собака. Две ночи подряд  дежурила. Дайте хоть какао попить с ватрушками, я нежравши с утра.

Борис Филиппович с Виталием на руках и Хохлова покинули родильный дом.


                * * *


Жители деревни, где мародёрствовали  голые мужчины, начали расходиться по  домам. Пожарные справились наконец с огнём. Недалеко от полусгоревшего дома были припаркованы несколько труповозок. Тимофея Аркадьевича осматривали два фельдшера «Скорой», измеряя старику давление. Михаил Тимофеевич вышел за калитку дома на просёлочную дорогу и всмотрелся вдаль, чтобы убедиться, не едет ли какая–нибудь легковушка. В огороде суетились серьёзные мужчины в гражданской одежде, осматривающие  трупы Моисея, Леонида, Кристины и их матери Ольги. Михаил Тимофеевич увидел тёмно–зелёный «Москвич», несущийся по просёлочной дороге на большой скорости.

«Москвич» затормозил у калитки. Орлов выскочил из «Москвича» и побежал в огород, сбив с ног милиционеров. Павел Ильич с Василием Руденко выскочили из «Москвича» и понеслись в огород.

—Женя, сынок, постой! — крикнул Михаил Тимофеевич.
—Мой старший внук приехал, — замахал руками Тимофей Аркадьевич.
—Моисей! Лёня! О нет!! Мои братишки! — разрыдался Женя и упал на колени перед изуродованными трупами родни. — Мама! Мамочка! Кристина, сестрёнка!

Евгений, шокированный увиденным,  оглянулся на Тимофея Аркадьевича. Сморщенный старик стоял за его спиной и плакал. Михаил Тимофеевич встал по правую руку от своего 89–летнего отца и зарыдал, глядя на труп своей жены Ольги.

—Господи, — перекрестился Павел Ильич.
—Какой кошмар, — пробормотал Руденко. 
—Товарищи, прошу на выход, — велел сотрудник милиции и начал оттеснять приехавших мужчин к калитке.

Михаил Тимофеевич вместе со своим отцом Тимофеем Аркадьевичем вывели шокированного Женю за калитку и усадили его на лавочку. Язов и Руденко встали напротив лавочки.

—Вася, товарищ профессор, это они убили мою родню? — спросил Женя со слезами на глазах. — Это сделали лабораторные подопытные? Вася, товарищ профессор, не молчите. Это они сделали?

У Тимофея Аркадьевича появилась дрожь и тремор по всему телу. Старик свалился со скамейки на землю и задёргался в припадке.

—Дед, что с тобой?! — испугался Женя. — Только не это! Дед, ты меня слышишь?! Очнись, дед!!
—Врача! — заорал Михаил Тимофеевич.

К скамейке подбежали фельдшеры «Скорой помощи».