Полигон

Наш отряд, одетый в серые, цинковые плащи, делал перебежку до погрузочных трансферов. Небо, отливаясь зелено-золотым было слегка затуманено, бушующим сегодня ветром. Он взъеживал массы песка, ослаблял видимость и втискивал вездесущую планетарную пыль в любые щели: затворы винтовок, глазные футляры, перчатки и даже под космокостюмы. Но откладывать учения было нельзя, трансферы с открытыми дверьми и залитыми баками, ждали нашей посадки. Механики, проклиная ветер, суетились около двигателей, гордо держа в руках электронные табло о тестировании машин, перед переездом через пустынную местность, где не будет не O(3) станций с горючей биоплазмой, ни КПП с другими трасферами, вообще ничего по пути не будет, кроме горизонта с оттенком неба, где каждый возвращается сам. Песок струями сползал с крыш двух D-503. Мы любили эти машины. Эти старые повозки пятисотого образца, давно искореженные волнами здешней пылью, наверное уже катали не первый десяток, но это только придавало им авторитет. Могучий титановый корпус, вытянутый облик, бледно-желтый цвет и колеса с рельефом елочной колеи (вероятно, такой верный способ использовался много веков назад), а главное рифленые подножки, по которым уже стучали сапоги нашего курса. Это бы наш первый выезд на полигон, первые учения, первые практические отдачи. Я с улыбкой от этого события присел где-то в середине скамьи трансфера. Напротив меня оказалось даже не окно, а целый проем, состоящий и бронескопного стекла, но правда очень плохой прозрачности. Было понятно только что, на планете светлый период. Закрылась последняя дверь, колеса тронулись рывком, машину дернуло и понесло на сумасшедший разгон. Сжав поручень я напрягал мускулы, разгон усиливало с каждой секундой, пока, наконец, D-503 не достиг предельной скорости, как легко было в руке…
Наш транспорт мчался на высокой скорости, здесь не было дорог, путь высвечивался на электронном табло и служил единственным ориентиром. За окном ничего не было видно, а жаль, мне было ужасно интересно, как выглядит планета несколько сотен километров к экватору. Я представлял себе эту желтую почву, коричневые каменные валуны, эту вездесущую пыль, ставшую такой родной за время обучения на этой планете. Пыль! Пыль стала мне родна, я хотел ее вдохнуть, мне казалось, что сейчас могу взять свою винтовку, неумело рвануть затвор и открыть огонь, по тем, кто хоть встанет здесь с враждебными целями. Нет, нет у воина взвода 1616 космического полка ледяных волков, не должно быть души – успокаивал я себя. А что если эту пыль я встречу на враждебной планете? Откажусь от боя, когда мои товарищи будут штурмовать вражеский бункер? Что я выберу, пыль или товарища? Я взмахнул головой, чтобы отдернуть от себя эти мысли. Я еще сильнее сжал поручень, будто это рукоять автомата. Откуда такая привязанность? Как вдруг за мой рукав меня одернул какой-то курсант, сидевший слева. Я вздрогнул.
- Хочешь? – шепотом спросил он, уже неуклюже повернув голову с загорелым лицом. Его бледно-серые зрачки горели на фоне смуглой кожи. Нос выдавался вперед, вероятно был сломан и не один раз. Однако не это попалось мне глаза, а оторванный значок «ледяной волк» в виде пасти волка с зажатой звездой. На космокостюме торчали только нитки из поликапрона. Наверное, он, сразу уловив мои мысли и добавил – Оторвал об косяк, так хочешь? – снова проговорил он, предлагая что-то в зажатом кулаке, пальцы которого вскоре разжались. На ладони мелькнул синий эллипс с потертостями на краске, вероятно из грубого железа здешних пород. Я окинул взглядом рядом сидящих, большинство спали, понурив головы, остальные вряд ли могли нас услышать, так как сидели на колесном приводе и гул заглушал осторожный шепот.
- Что в обмен? – услышал я свой голоc.
- Вахту на объекте 2G5.
- 2G5? Это же… полигон – удивился я и резко повернул к нему свою голову, окантованную прилегающую капюшоном плаща. На полигон я ехал первый раз. Но о вахте на нем был наслышан вдоволь, слухи переходили из стены в стены, – В чем виновен?
- А – отмахнулся смуглолицый – тактическая подготовка – едва не задев меня локтем.
- Что скажет взводный?
- Не хочешь не надо, эллипс не резиновый – вновь отмахнулся он, как вдруг в этот момент трансфер тормознул на полном ходу и его сильно занесло, перекреня корпус. Рука соседа слева угодила кому-то в висок.
- Эй ты, пес! – окликнул обидчик.
Я не стал медлить и выхватил из рук смуглолицего эллипс. Мегафоны известили, о конечной и первой установке. С легким шипением поднялись двери, один за другим, вереницей наш взвод выдвинулся на полигон.
Винтовку естественно заклинило. Затвор, забитый пылью протолкнулся только тогда, когда сзади в мой адрес уже летела ругань. Выстрелы, как на зло были все в молоко. Отдача от DNS-IW заставляла меня вздрагивать и производить смешки у взводных. Впрочем, получалось не у многих. Ржавые мишени были будто заколдованные, как и все остальное здесь. Пока взбирался на огневую точку, ободрал недавно выданные наручи об лестницу, естественно ни о какой точной стрельбе не могло идти и речи, не могло и все. Пришлось из-за инцидента сниматься с дневных стрельб и, получив выговор «Сопляк, именно из-за таких наша армия, как дырявый пузырь», капитан указал мне мое дальнеее место досуга. Небольшой железный бункер, близ ограды погигона, где хранилась масло под трансферы. Не успел я дойти, как железная дверь от ветра лязгнула внуть. Петли будто щетили свои ржавые клыки, не подпуская чужого. Я толкнул дверь, было абсолютно темно. Оглягувшись назал, я увидел, что капитан давно где-то в песчаной дымке, и докричаться ему через завывы ветра - невозможно. Возвращаться тоже было нельзя. Рука полностью открыла дверь в тьму. Надо было нашарить на стене шаровидный тумблер для освещения, но его не было не было...