Черная тень пылкой любви

Стефа Горцонская, еще в девятом классе, решила: “Буду врачом - терапевтом. А работать стану в нашей больнице”.

Красивой, жизнерадостной девушке нравилось родное село, расположенное в двадцати восьми километрах от райцентра: ровные ряды добротных хат с красивыми палисадниками, утопающими в зелени, живописные окрестности родного села, густо-зеленые заливные луга на берегу небольшой речки, золотистые поля, недальний лес, в который она в детстве бегала за грибами. Часами девушка могла бы рассказывать о своем селе:

- Вот закончу институт, - и попрошу направление в свое родное село, в нашу больницу. У нас больница хорошая - на весь район славится. Знающие врачи. А главврач, Иван Петрович, известен за пределами района и даже области...

В последние годы Стефа заметно выросла и похорошела - из нескладного угловатого подростка преобразилась в привлекательную девушку. Она приобрела плавную походку.

Соседи не раз говорили ее матери:

- Ой, Мария, хорошая дочь у тебя выросла! Единственная, - а двоих стоит! Красавица, и все умеет! И готовит, и вяжет, и хозяйка в доме... Невеста, хоть сейчас замуж!

Стефа слышала это и думала: “Наверное, и правда уже невеста. Как-то сложится моя жизнь... Встретился бы мне хороший парень, такой, как покойный отец... Была бы я ему любящей, преданной женой и хорошей матерью детям...
Но, что я размечталась? Еще нужно поступить в институт... Еще шесть лет учиться... Ой, мечты, мечты...”

Стефа подала документы во Львовский мединститут. Экзамены сдала неплохо: две пятерки, три четверки, но в списках принятых себя не нашла - не хватило одного балла. Со слезами на глазах, с горьким осадком на душе, уехала девушка домой.

Мария подбадривала дочь:

- Не огорчайся! На будущий год лучше подготовишься и сдашь...
-
- Теперь я знаю, что делать! Пойду работать в нашу больницу, хотя бы в регистратуру, все ближе к медицине... А там - заработаю стаж, легче будет поступить...
-
И тут Стефа узнала, что Люда Панчишина вышла замуж и уехала в Бережаны. Так что в больнице освободилось место в регистратуре. Поскольку Стефа стеснялась пойти к главному врачу, Мария решила сама зайти к нему.

Иван Петрович встретил Марию приветливо. Посочувствовал Стефиной неудаче с поступлением.

- Живем мы вдвоем с дочерью. Восемь лет назад мой муж, который был шофером в колхозе, разбился на крутой дороге при подъеме на Рогатин - тяжело вздохнула Мария, - теперь Стефе надо куда-то на работу устраиваться, а она хочет работать в больнице...

После короткого разговора главврач сказал:

- Ну хорошо! Пусть сегодня зайдет ко мне после обеда, придумаем что-нибудь.

На следующий день Стефа уже работала регистратором.

С недавнего времени, в этой больнице работал фельдшером Вихренко Кирилл Васильевич, тридцати четырех лет. Он оказался в этом селе после развода с женой, которая осталась в одном из городов на востоке Украины и снимал комнату недалеко от больницы. Вихренко был одним из трех мужчин больничного персонала. Холеный, аккуратный, подтянутый, всегда одетый со вкусом, гладко выбритый, с красиво подстриженными усами, привлекал к себе взоры женщин. Многие смотрели на него, как на потенциального спутника жизни.

К моменту поступления Стефы на работу, Кирилл Васильевич уже проявил себя толковым, грамотным работником, за что пользовался уважением сотрудников. Ценил его и главный врач. Кирилл Васильевич специализировался по хирургии и вопросам санитарии. Правда, больших сложных операций он не делал, но быстро приобрел почтение и уважение жителей села.

С некоторых пор, Кирилл Васильевич стал чаще заходить в регистратуру к Стефе, оказывал ей особые знаки внимания:

- Стефочка, в воскресенье в двадцать часов в клубе будет концерт. Приглашаю!

Стефа застеснялась:

- Не знаю! ... Мне нужно подумать.

- Ну, женщины нередко думают в подобных случаях, я понимаю. И подожду. До завтра!

- Хорошо! До завтра.

Внимание Кирилла Васильевича к Стефе становилось все более заметным.

Вскоре он прогуливался с девушкой по селу, провожал ее до дому. Стал заходить к ней в хату.

А однажды была организована экскурсия в Закарпатье. Кирилл Васильевич заплатил за себя и за Стефу.

Эта поездка навеяла девушке множество мыслей о нем: “Он заметно старше меня, но я не считаю это помехой для серьезных отношений. Когда мы вместе, я не чувствую разницы в возрасте. Мне с ним хорошо. Пожалуй, то, что он старше - это даже достоинство, а выглядит он гораздо лучше многих сельских молодых парней...”

Девушки и женщины на селе об этом говорили разное:

- Сомневаемся, можно ли связать ей, молодой, себя с чьим-то бывшим мужем...

Среди них были и такие женщины, которые сами хоте¬ли бы видеть Кирилла Васильевича своим мужем. Мол, он серьезный и не пьет, не курит и зарабатывает неплохо. За таким, как за каменной стеной.

Стефа, прислушиваясь к мнениям односельчанок, пыталась подвести все это под свой знаменатель.

Между тем, Кирилл Васильевич стал заходить к ним в дом помогать работать на огороде, часто задерживался допоздна, иногда оставался ночевать.

Стефа, от природы тонкая и нежная натура, наделенная лучшими чувствами, данными женщине Господом Богом, все более привязывалась к новому другу. Юная, светлая душа отвечала на любовные чувства Кирилла искренне, безоглядно, без сомнения.

Стефа находила в нем черты покойного отца, нужно¬го, просто необходимого ей человека для жизни. Во всех поступках Кирилла она видела заботу о ней, о ее благополучии. Отношения с Кириллом стали главными в ее жизни.

Стефа начала понимать, что к ней пришло, ранее неизвестное и загадочное, чувство любви, наполняя душу счастьем и желанием обнять весь мир.

Мария радовалась счастью своей дочери, была довольна ее выбором:

- Бог даст, Стефа и Кирюша поженятся. Пойдут у них дети - мои внуки... Как бы я хотела, чтобы все это сбылось!...
-
Летом Стефа и Кирилл поехали во Львов, потому что Стефу направили на месячные курсы повышения квалификации при мединституте. Сдали необходимые документы. Кирилл помог ей устроиться в общежитии. Днем знакомились с городом. Вечером ходили в оперный театр, слушали оперу “Евгений Онегин”.

На следующий день Кирилл возвращался домой. Расставание было тяжелым - Стефа не отпускала его, просила быть с ней целый месяц. Он не хотел оставлять ее одну наедине со своими переживаниями. Кириллу тоже было тяжело так надолго расстаться со своей любимой, но его ждала работа. Сошлись на том, что надо принять расставание, как неизбежность

- Я вытерплю. Я каждый день вечером буду писать тебе письма. А ты, как будешь без меня?
-
~ Стефочка, ты самый дорогой мой человек! Я буду жить мыслями о тебе. Наверное, не смогу спать, не смогу есть... Я тоже буду писать тебе каждый вечер...

- Милый мой, если бы ты знал, как я люблю тебя! Как ты мне дорог!...
-
Они еще долго обнимались, целовались. В слезах и печали, она проводила его на автобус.

Потянулся месяц разлуки.

Стефа просыпалась и засыпала с нежными мыслями о Кирилле.

Он и правда плохо ел, плохо спал, вел себя так, будто ему чего-то не хватало. Много раз в течение дня вспоминал ее, часто - с улыбкой.

В первый же день, после отъезда Кирилла, Стефа вечером написала ему письмо:

-“ Дорогой мой, любимый! Днем, на занятиях и лекциях, все время думала о тебе. Без тебя не могу жить. Вспоминаю, как мы миловались, целовались, как ты меня обнимал.
Мне и сейчас кажется, что я чувствую прикосновения твоих рук... я здесь не выдержу без тебя! Или я буду каждый вечер уезжать на ночь домой, а утром приезжать - знаю, что так не получится. Милый мой, любимый мой, я так люблю тебя, что готова отказаться от своей жизни, раствориться в тебе... Ты для меня теперь - это я сама. Ты - во мне и я - в тебе. Мы с тобой - одно целое. Лекции я посещаю, но ничего из них не могу запомнить - голова моя занята тобой. На¬пиши мне сразу ответное письмо. Буду писать тебе каждый день. - Далее был нарисован ажурный крестик, окруженный сиянием. Письмо заканчивалось словами - Бога призываю в свидетели в своей любви к тебе!”

Получив письмо, Кирилл отложил все дела - принялся писать письмо. Он находил нежные, проникновенные слова:

- “Солнышко ты мое ясное! Красавица ты моя ненаглядная! Любовь ты моя неугасимая! Каждый день с утра до вечера ты со мной. Как наяву, вижу тебя рядом. Знаю, что тебе трудно без меня. Будь спокойна - я твой навсегда и всегда с тобою. Заканчивай скорее свои курсы и быстрее возвращайся домой. Стефуля, я люблю тебя! Ты самая моя любимая, моя куколка...”
-
Когда срок курсов перевалил за половину, Стефа писала:

- “Осталось еще много. Но я буду считать каждый день уходящий и оставшиеся дни...”
-
Иногда Стефа писала по два письма в день - утром и вечером. И в каждом из них находила трогательные, душевные слова о своей любви и просила передать привет своей маме и неминуемо вспоминала свое село. Однако, главным была, переполняющая ее, любовь. Правда, иногда Стефа писала и о культпоходах. В историческом музее ей особенно понравились разделы старинной фарфоровой посуды и часов. Но ... ничто не унимало ее тоску по любимому. Даже просмотр спектакля в театре имени М. Заньковецкой “Собака на сене” не смог отвлечь ее от грустных мыслей.

- “Кирюша! - так любовно стала называть Стефа своего жениха - Берегись! Я не знаю, что я с тобой сделаю! Я так истосковалась по тебе, любовь моя! Я крепко прижму тебя к своему сердцу и всего исцелую!”
-
Кирилл ей отвечал:

- “Я обниму тебя так крепко, что косточки затрещат!..”
-
Вот разлука и закончилась. Они снова были вместе.

Он сохранил тридцать ее писем, она - двадцать девять
его. Оба вложили в эти письма - их пылкую, взаимную любовь. Когда встал вопрос о поступлении Стефы в мединститут, Кирилл высказал свое мнение:

- Нет, мы не можем больше расставаться, тем более на длительное время. Я узнал, что при нашей больнице будут организованы кустовые курсы медсестер, вот и пойдешь на эти курсы. Год учебы - и ты медсестра... Будем вместе работать... Осенью поженимся, родишь мне двоих детей, а, может, и больше. Я детей очень люблю...

- Я тоже люблю детей и буду им хорошей мамой... Бабушка у нас есть, помочь управиться с ними будет кому, значит - все в порядке...

Пошутили, посмеялись, что вот так просто приняли свои дальнейшие жизненные планы. А Мария подумала: “Пусть будет так, как говорит Кирилл. Лишь бы им обоим было хорошо”.

Незаметно проходило лето и приближалась осень.

Селяне были заняты сбором урожая. А у сельской интеллигенции - медицинских работников - были свои заботы. Дела делами, а Мария загодя начала готовиться к свадьбе: она советовалась с соседками, какие продукты и когда лучше заготавливать для свадьбы, выясняла, где можно достать брезент для шатра, интересовалась, кто может помочь изготовить нужное количество самогонки. Несмело спрашивала Кирилла, когда он собирается назначить день свадьбы. Кирилл со сроками свадьбы еще не определился, но со своей стороны тоже занимался подготовкой к ней.

Стефа вся светилась от любви и счастья, стала еще красивее, смелее смотрела на людей. Отшучивалась в разговорах с подругами:

- Ой, девчонки, не знаю! Как скажет Кирилл, так и будет... Когда будет свадьба, всех приглашу. Я же без вас не могу!...

Неожиданно выяснилось, что к ним из области приезжает внеплановый контроль по вопросам хирургии и санитарии.

Проверяющим оказалась женщина-врач, лет тридцати с небольшим, делавшая заметные успехи в своей работе. Довольно известная в медицинских кругах, как дочь прославленного кардиолога. Крючкова Алла Константиновна, стройная, подтянутая женщина, с красивой модной укладкой волос, в строгом дорогом платье. Ее наряд удачно дополнял красивый дорогой кулон, похожий на экзотический амулет. Алла Константиновна приехала в середине дня и сразу же приступила к работе. Начала с осмотра больницы, затем распорядилась принести в, выделенный ей, кабинет все отчетные документы. Вопросы задавала кратко, односложно. Больше слушала, чем говорила.

Стефа принесла проверяющей все аккуратно подшитые в папки документы, которые она вела, надеясь, что по ним замечаний не будет.

Гостеприимный Иван Петрович распорядился готовить торжественный ужин. Основные заботы по подготовке стола, взяли на себя Кирилл и повариха больницы. Стефа и другие рядовые сотрудники больницы ушли с работы, как обычно - в семь часов вечера. Осталась дежурная смена. Когда Стефа уходила, Кирилл сказал ей:

- Я долго не задержусь... Часов в восемь буду дома... Иван Петрович попросил меня быть за столом...
-
Дома Стефа волновалась. Мать, заметив это, спросила:

- А где Кирилл?

-Да ну их! Затеяли там ужин в честь ревизорши из Львова... Ну и он участвует... Неспокойно что-то мне! Вот скоро девять, а его все нет. Я волнуюсь! Пойду позову его домой...

Войдя на веранду больницы, она в окно увидела: за столом - Иван Петрович с женой, еще несколько женщин - врачей и Кирилла рядом с проверяющей. Он наполнял ей рюмочку, подкладывая закуски и, улыбаясь, что-то рассказывал. Проверяющая благосклонно принимала его ухаживания... Стефа остолбенела. Она не верила своим глазам. Собрав все свои душевные силы, отвернулась от окна и, удрученная, пошла домой.

Мать пыталась утешить дочь, говорила:

- Ну, подожди! Успокойся! Может быть, вот-вот придет... Куда он денется, если его Иван Петрович попросил быть за столом... Ты, дочка, лучше успокойся и ложись спать. Утро вечера мудренее.

- Не могу! Что-то плохо мне. Я не перенесу этого! Как он может? - не унималась Стефа. Она ходила по комнате, ложилась и снова вставала, пила успокоительные таблетки, но они ей не помогали. Снова ложилась и снова вставала: - Нет, я не могу! Вот уже и двенадцать часов, а его все нет!... - И Стефа снова пошла к больнице.

С крыльца рассмотрела, что гостья из Львова и Кирилл почему-то уже сидят вдвоем в другой комнате на мягком диване в полумраке. На столе перед ними стояли фрукты в вазах и бокалы с вином. Кирилл держал в руке и рассматривал кулон на груди женщины, а она ему лукаво улыбалась, их губы потянулись навстречу друг другу... Стефа отпрянула от окна. Она не помнила, как дошла до своей хаты.

- Господи, я этого не выдержу! Скорей бы уснуть, чтобы ни о чем не думать! – бормотала Стефа, дрожащими руками доставая из пачки очередную снотворную таблетку.

Но уснуть она все равно не могла. Пыталась что-то написать, но на это у нее не хватило сил. Мысли путались в голове. Некоторое время она, пошатываясь, бесцельно бродила по комнате, а в какой-то момент отчаяния, проглотила целую горсть таблеток, запив их водой. Через некоторое время она легла и заснула.

Утром мать обнаружила Стефу мертвой. На ее крик сбежались соседи. Кто-то побежал в больницу, пришел Иван Петрович. К этому времени появился и Кирилл.

Осмотрев Стефу, Иван Петрович с грустью сообщил присутствующим, что помочь ей уже невозможно, она умерла, примерно, два часа назад. Окинув взглядом комнату, он сказал:

- Ой, какая беда! Вот разбросанные таблетки, чашка с водой на столе... Господи, неужели она отравилась!... бумага, ручка... Видно, что-то хотела писать...

Кирилл не находил себе места: то заходил в хату, то выходил, то подходил к кровати и целовал Стефу, уходил, снова возвращался. Он плакал, не скрывая слез от людей, и повторял:

- Что я наделал! Это я... я во всем виноват! - Кирилл бил себя кулаком по лбу: - Если бы я пришел домой вовремя, она бы сейчас была жива!...

Вскоре о случившемся узнало все село.

Мария, осунувшаяся и сразу постаревшая, стояла не¬далеко от кровати - плакала, утирая слезы концами головного платка, никого вокруг не замечая, печально смотрела на недвижимое тело дочери, лежащее на кровати.

Собравшиеся вокруг хаты, люди разговаривали шепотом, женщины плакали.

Через несколько часов прибыли помощник районного прокурора и судмедэксперт. Помощник прокурора осмотрел комнату покойной, изъял находившиеся там таблетки и упаковки, допросил мать покойной, Кирилла и еще нескольких свидетелей.

В помещении больницы судмедэксперт произвел вскрытие тела, отобрал для анализа содержимое желудка.

Стефу хоронили всем селом, были даже люди из райцентра и соседних сел.

Этот трагический случай остался в памяти людей на долгие годы.

Собранные следствием материалы дали твердое основание говорить о том, что Стефа отравилась.

В одной из последних бесед со следователем, Вихренко со слезами на глазах говорил:

- ... Я и сейчас не могу поверить, что ее больше нет... Ведь я ее так любил!...

Кирилл тяжело переживал происшедшее: взял отпуск и целыми днями сидел у могилы горячо любимой Стефы.

Рассказывают, что он поставил на могиле красивый мраморный памятник, и в течение трех лет ежедневно приходил на кладбище.

Могила и сейчас содержится в порядке, на ней всегда - живые цветы.