Ночью родственники не узнали Егора и его друзей

 Из рукописи автора второго тома "Вспоминая жизнь, похожую на романную"

Наступил последний день июля. Днем Васька и Игорек напросились у Димки и Егорки, чтобы они взяли их на вечерку к Елькинцам. Погода стояла пасмурная, но пока вроде бы дождь не намечался. Все вчетвером ближе к вечеру направились к Елькинцам. При подходе к деревне начал накрапывать дождик. Ребята подошли к танцевальному пятачку, но возле него никого не было. Посидели, отдохнули и начали думать, что же им делать? Идти в Лукинцам тоже, наверное, не стоит, потому что дождь усиливался. Решили пойти и попроситься на ночлег к тете Ираиде, тем более, что двоих из них видела на днях ее дочь Валентина. Подошли, почему-то ограда оказалась не закрытой изнутри на засов, зашли в ограду, и Егор постучал в окно, которое выходило в ограду. В ней уже было совсем темно. Постучал раз, два – тишина. Подошел к дверям сеней, они заперты изнутри. Егорка удивился, почему же молчание в доме, хотя бы кто-нибудь откликнулся. Не успели ребята между собой поговорить, может быть выйти из ограды и направиться к тете Паше, как задняя дверь ограды открывается и в ее проеме появляется мужик с топором в руках.
- Парни, вы кто такие и зачем пужаете баб этого дома?
- Мы не собирались пугать никого. Здесь проживают родственники мои и Игоря, а это наши друзья – попробовал объяснить Егор –И  продолжал: «Мы пришли на вечерку, а тут дождь и нам бы где-то на сеновале переждать его, а может, и переспать до утра».

Тут из-за мужика показалась Валентина, начала извиняться, сказав при этом, что она их не признала в темноте ограды, думала, что кто-то к ним лезет. Поблагодарила мужика с топором и пригласила ребят в избу. Зайдя в избу, Валентина зажгла коптилку, еще раз извинилась, проговорив при этом:
- Я услышала стук из ограды в окно, выглянула, смотрю, стоят какие-то четыре парня, и у одного из них блестят только пуговицы. Решила бежать за соседом. Вышла через сеновал в огород и к нему. Вот, так я принимаю гостей! Прошу извинить меня, а вам бы надо стучать в окна с улицы. Тогда Егорку я бы точно узнала.      
- Но почему у вас дверь-то в ограду оказалась незапертой?
- Забыла, наверное, запереть-то. Может вас попоить молоком, потому что ничего другого сейчас нет?
- Спасибо, Валентина, мы сыты. Может быть, покажешь нам на сеновале, где можно прилечь?
- Конечно, покажу – она отвела их на сеновал, закрыла на засов дверь, выходившую в огород, что-то бросила на душистое сено, принесла какое-то большое одеяло и, хотя им мешали комары, но постепенно сон сморил их, и они уснули.

К утру дождь идти перестал. Где-то часов в девять их разбудила тетя Ираида, еще раз извинившись за вчерашнее недоразумение, пригласила всех на блины. Покушав блинов, поблагодарив ее за гостеприимство, и пригласив в гости, на Ильин день в Пантылку, они отправились домой. Трава вокруг дороги была сырая после дождя и кое-где на дороге находились еще лужи, поэтому обувь у всех размокла, пока они добирались до Пантылки. В канун Ильина дня решили на вечерку не ходить, так сказать, отойти от вчерашнего дождя и курьезного случая с их встречей с родственниками.

В обед первого августа бабушка Аграфена, спросила их, где они ночевали и почему не пришли домой. Они объяснили, что их застал дождь, поэтому пришлось ночевать у тети Ираиды. Аграфена накормила их обедом и отправилась пасти пантыльский скот. Колхозных коров и овец уже не было в стаде. Их отправили в деревню Березняк, поэтому стадо стало меньше, хотя бабушку это не радовало. Она считала, что приходит конец и их жизни в Пантылке.

В Ильин день второго августа в дом Аграфены заглянул только Алексан от Елькинцев и Вера из Жуйковцев с сыном – крестником Егора. Она назвала своего первого сына тоже Егоркой, в честь его крестного в лице Егора.
Алексан, придя где-то к обеду, первым делом отправился осматривать свои ульи, развешенные на деревьях вдоль речки Пантылки. Придя на обед, жаловался Аграфене, что второй или третий год ставит пустые ульи и не один рой так и не залетел в них. Егорка, наоборот, молча, радовался этому, что их пчелы и пчелы Ивана не залетели в чужие Алексановы ульи. Судя по поведению Веры, она была довольна жизнью, говорила матери, что она беременна другим дитём.
    
После Ильина дня, теперь уже в филиале колхоза началась уборка ржи, Димка и Васька с утра до вечера работали на колхозном поле. Иногда им помогали Егор   и Игорь, так сказать, по-дружески, за кампанию. Поэтому на вечерки стало ходить некогда. Правда, Егор с Игорьком решили сходить в гости к дяде Алексану и тете Павле. Егорке не так хотелось быть в гостях, сколько поучаствовать в вечерках и снова повстречаться с Томкой. Поэтому, погостив в Алексана ночи три и две у тети Ираиды, они почти каждый день участвовали в вечерках, то у Елькинцев, то у Лукинцев. Каждый вечер он встречался с Томкой. Ее подруги по-прежнему подтрунивали над ним, но он уже привык к колкостям, старался не обращать на них особого внимания. Где-то вечер на четвертый ему удалось наконец-то уложить Томку на лавку и прилечь легонько на нее. Она не особенно уже сопротивлялась, хотя ноги держала прижатыми вместе друг к другу, и раздвинуть их у Егорки не хватило сил. Но он, уходя от нее, рассуждал про себя, что же ему делать дальше, если удастся оказаться на ней с раздвинутыми ногами? Егорка отлично знал от взрослых парней, что если девка-целка, то сломать ее будет не просто. Но насколько не просто, ему было не известно. Поэтому его мучили сомнения, вдруг ничего у него не получится, а если и получится, то вдруг она забеременеет и что же тогда, бросать техникум и возвращаться на малую родину? Поэтому в последний гостевой вечер, он не особенно старался овладеть ею, если бы она и позволила ему это.

Затем в гости к Аграфене пришел из Кирово-Чепецка ее сын Андрей и отец Егора и Игоря, у которого наступил отпуск. Он жестче, чем бабушка, заставил заниматься заготовкой сена на зиму. Каждый день они ходили на покос на разные поляны в лесах вокруг Пантылки, потому что все колхозные угодья были уже выкошены. Днем Егор с отцом косили, а Игорек переворачивал сено, накошенное накануне. Вечером обычно ездили на лошади забирать сено и отвозить его в сарай Аграфены.   

Где-то ближе к двадцатым числам августа отец скомандовал, что пора им собираться назад в поселок ТЭЦ-3. Но перед этим все четверо пантыльских ребят еще раза два сходили на вечерки. Последние встречи с Томкой ничего хорошего Егорке не принесли. Все было обычно и уже буднично на любовном фронте. Он даже засомневался в том, нравится ли ему по-настоящему Тамара. Но в последний вечер он решился даже на поцелуй. Но он получился каким-то неестественным потому, что Егор слегка только дотронулся до ее некрашеных губ. Они обменялись адресами, пообещали писать друг другу письма. О любви было не сказано пока ни слова.

Двадцать третьего августа Егорка с Игорьком вместе с отцом отправились в поселок. Шли обычным путем налегке через вотские деревни, через село татарское Карино и торфяной поселок № 2. Дальше ехали от поселка Каринторф до ТЭЦ-3 поездом по узкоколейке. Вернувшись, домой Егор на другой день сходил в новую часть поселка, называвшегося в народе «Балезино», потому что он строился за деревней с аналогичным названием. Походил по центральной улице имени Сталина, покружил возле дома Аллы на улице Ленина в надежде увидеть ее. Но сделав кругов десять, не зная, где окна ее семьи, не представляя пока как выглядят родители Аллы, он так и не встретил ее. По той же улице Сталина дошел до дома культуры, походил там по скверику, в котором стоял огромный памятник И.В. Сталину во весь рост и, не встретив ни одного знакомого лица, отправился домой. До отъезда Егор еще два вечера ездил в Балезино, и все бесполезно, Аллу там он так и не встретил. Поэтому его вновь грызли сомнения относительно дружбы и переписки с Аллой.