В перевернутом мире

Курочка по зернышку клюет, научили ее на лекциях по философии.
Когда-то Эльзе удалось три семестра продержаться в институте.
Очередное зерно упало в ее кормушку. Манька – она не заслуживает другого имени и обращения – воровато передвигалась по двору.
Все же приучила ее горбиться, и испуганно озираться.
Перед тем, как приобрести квартиру, выяснила про местных обитателей.
Выделила временную попутчицу.
А та, вместо того чтобы следовать ее указаниям, посмела родить ребенка.
Это в сорок с чем-то лет и с такой покарябанной физиономией.
Наверняка тот, кого она заставила оплодотворить ее, прикрыл уродливое лицо подушкой, или был пьян до беспамятства.
Или  пришлось обратиться к специалистам, и те подобрали   захудалого донора. Не уничтожили ядовитое семя, но ввели  бракованной пациентке.
Примерно так  указала Эльза в первой прокламации.
Как не осерчать, даже будучи наседкой, Манька могла бы помочь ей втереться в доверие к перспективным соседям.
Одинокая старушка, которую задумала опекать Эльза, была совсем дряхлая.
Спускаясь по лестнице, могла поскользнуться.
Когда ребенок сорвал голос и угомонился, Эльза заглянула  к зачуханной матери.
Очередные дружеские посиделки.
При разговоре постаралась не морщиться и не выказывать свое пренебрежение.
Еще бы, у нее к квартире был идеальный порядок, и с пылесосом она остервенело гонялась за каждой пылинкой.
А здесь едва не задохнулась, пахло не молоком – мальчишка был на искусственном вскармливании, - а немытым телом и пропотевшей одеждой.
- Старушенция доверяет тебе, - похвалила подругу.
Сочла такое вступление достаточным или поспешила покинуть захламленную квартиру, поэтому сразу перешла к сущности.
- Поэтому подпишет любую бумагу, особенно если подтвердит  нотариус.
В соседней комнате закашлялся ребенок, мать насторожилась.
Глаза ее обернулись щелочками, а губы сошлись в тонкую полоску.
С такой физиономией не вырастить здорового ребенка.
В таком позднем возрасте тем более не вырастить.
Но пожалела ее и не стала настаивать.
- Потом поскользнется, спускаясь по лестнице, - сказала вместо этого.
Ребенок заплакал.
И было непонятно, откуда в этом хилом тельце столько мощи.
Эльза не выносила плач и крики, поэтому поспешила покинуть помещение. А спустившись на свой этаж и укрывшись в своем убежище, не сразу  смогла очиститься от скверны. Крик въелся в одежду, и когда она выдирала его из ткани, то оставались прорехи.
Как и на коже, когда  отмокала под душем.
Поэтому натерлась живительной мазью – некогда разоблачила  колдунью, и та этим снадобьем откупилась от нее.
Кожа заблестела, и почудилось, что от нее истекают  серебристые лучи.
Совершенное тело, совершенная фигура; словно привлекательный огонек лампады, определила она, и чем больше мотыльков слетятся на этот огонь, тем  меньше их останется.
Колдунья некогда обманула ее.
Тогда еще она не научилась уничтожать, и тот насильник сумел расправить искореженные крылья.
Пришлось обратиться к специалистке.
Та ободрала ее как липку, но наказала обидчика, привела заказчицу к могиле, маленькому холмику в лесу, на котором были перекрещены веточки.
Колдунья, конечно, обманула.
Похоронила собачку, Эльзе удалось найти и опросить свидетелей, заплатила им, и они подтвердили.
Обманщице с трудом удалось выжить.
В дальнейшем, Эльза – вообще-то ее звали Лизой, но она выбрала более громкое и звучное имя – научилась сама расправляться с врагами.
Неблагодарное занятие: иногда их приходилось подпускать настолько близко, что она задыхалась и погибала от отвращения, а потом, после того как  удавалось отомстить,  долго и трудно восстанавливалась.
Но ненавидела и презирала не только насильников, но и женщин, что без крайней необходимости, были готовы воспользоваться их услугами.
В том числе и свою соседку – Марию, то есть Маньку.
Прозрачно намекнула, как ей следует поступить, а та не разобрала за плачем и криком ребенка.
Придется еще раз растолковать ей. Но на этот раз наденет маску и отгородится воображаемой невидимой стеной.
Вроде бы сдержалась и не сказала ничего обидного, но Манька наябедничала старушке.
(Видимо, сама вознамерилась завладеть  квартирой.)
И такое  наговорила!
Старушка, ее звали Антониной Матвеевной, обратилась в полицию.
Эльза  вообразила, как это произошло. Старая развалина сама не смогла  доковылять, ее дотащила  Манька.
( Та посчитала себя святой девой или богородицей, Эльза не очень разбиралась в библейских реалиях.)
Жалко, что не надорвалась, в одной руке держала ребенка, другой вела старушку.
Участковому пришлось вмешаться.
Капитан, который почти доработал до пенсии, сначала долго отнекивался.
- Если бы  кого-то убили… - отказал начальнику отделения.
- Изыди, нечистая сила! – всполошился тот.
Участковый неохотно подчинился.
Конечно, не обнаружил никакого криминала.
- Послеродовая горячка,  - объяснила ему Эльза. – Некоторые всю жизнь не могут избавиться от нее.
- Я училась на медика, - добила его своими познаниями.
Или на адвоката, подзабыла, кем мечтала стать. 
Прежде всего, обеспеченным человеком, и была готова уничтожить любого, кто мог помешать.
Манька оговорила ее.
- Еще  своей коляской свернула входную дверь в парадной! –  смешала все Эльза в одну кучу.
(Стерженек, который сдерживал широкую створку, давно заржавел и прогнил.)
- Оштрафуем! – обрадовался капитан. Наконец-то появилась реальная зацепка.
Антонину Матвеевну не удалось опросить. Или у нее был сломан звонок, или она не расслышала, участковый не стал разбираться.
Эльза, как уже было сказано, презирала и ненавидела мужиков, но еще больше женщин, что предали свою сущность,  вздорными и наглыми  заявлениями унизили своих соратниц.
Поэтому написала  прокламацию.
Бумагу в принтер закладывала в перчатках, чтобы не сталось следов.
( По телевидению показывали  много детективов, и каждый знал, как следует поступать, чтобы следователи не обнаружили.)
Эльза старательно  изложила.
Сначала хотела поведать, как соседке в репродуктивном центре подсалили бракованную  яйцеклетку или оплодотворили негодным семенем. Потом отказалась от заманчивой  идеи.
Привлекательнее, если она сойдется с убийцей и висельником.
Перед тем, как привести приговор в исполнение, поинтересовались его последним желанием.
Тот за время заключения и следствия отвык от женского участия, и  захотел наверстать упущенное.
Делать нечего, палачи воззвали. При этом были уверены, что никто не откликнется.
Но Манька услышала, и ухватилась за представившуюся возможность.
У мужика не было выбора. И хотя мешала  петля на шее, все же  сошелся с ней.
Ребенок наверняка перенял  пороки родителей. И когда подрастет, станет  страшненьким как его мать и преступником как отец.
Подготовила листовки, и ночью, когда все угомонились, распространила их.
Босиком, чтобы не услышали, прокралась на первый этаж.
На старинной лестнице кое-где были обломаны ступеньки, острые края впивались в подошву.
Маньке  придется ответить и за покалеченные ноги.
И за то, что потворствует извергам.
А также за сына-бандита.
Обвинительные листовки рассовала по почтовым ящикам.
Когда вернулась, содрала  перчатки и выбросила их в мусорное ведро. Но окончательно  изранилась, пока выскребала грязь из подошв.
Раны  долго не заживали: еще бы, только победные вести способствуют выздоровлению, но жильцы не наказали преступную соседку, она бы так не поступила.
Нет, не сожгла на костре, мы цивилизованные люди, но для начала  подвела бы к выгребной яме. И может быть, не столкнула ее, если бы та покаялась.
Но соседи  не возмутились, и даже не сообщили в полицию.
Пришлось обратиться к соседке, которую недавно выпустили из психушки после очередного осеннего обострения. Та как минимум два раза в год нуждалась во врачебной помощи.
Вообще-то Лиза, то есть Эльза, предпочитала не связываться с больными людьми.
Дело в том, что когда боролась с колдуньей и, конечно, победила, та напоследок сглазила ее.
Лизе с трудом удалось подтвердить свою дееспособность.
Задавали коварные вопросы.
(Тогда жила она  в соседней стране, там всеми способами пытались избавиться от некоренного населения.)
Если скажешь, что боготворишь Власть, то непременно обвинят во лжи и сурово покарают.
Если ненавидишь Власть и ее приспешников, то тем еще более жестоко накажут.
- Я сама себя ненавижу, - согласилась покинуть  страну.
Никто из соседей – этих людей она знала с детства и считала их друзьями – за нее не заступился.
После этого поклялась отомстить.
Но  пришлось обратиться к убогой соседке.
Темно было на лестничной площадке, враги выкрутили лампочку, на всякий случай захватила с собой фонарик.
Когда общаешься с неадекватным человеком, то необходимо подлаживаться под его поведение.
Услышала, как хозяйка подкралась к двери, тогда осветила лицо.
Намекнула, что нечистая сила,  то есть врачи остались в лечебнице, а она пришла с добрыми намерениями. Даже показала пустую ладонь с растопыренными пальцами.
Поэтому ей открыли дверь.
Люди со схожими навыками и привычками невольно тянутся друг к другу.
Эльза боялась попасть в запущенную квартиру, более похожую на логово, даже заранее зажала нос, чтобы не отравиться, но была приятно удивлена, обнаружив соратницу.
Не витали пылинки, окна была задраены и закрыты шторами, чтобы ничто не проникло.
- Она  и тебя оклеветала,  как и всех честных женщин, - обвинила Маньку.
(Когда помянула честных, то презрительно скривилась.)
- С мужиками? Ни за какие деньги! – возмущенно отказалась хозяйка.
Потом вспомнила, как положено встречать гостей, и представилась.
- Катька-дурочка, - привычно назвалась она. – Екатерина, - вспомнила, как к ней обращался наставник.
Когда-то занималась легкой атлетикой, и под наблюдением тренера  показывала выдающиеся результаты.
Но однажды, чтобы еще сильнее привлечь кумира, решила потренироваться вечером. Пришла в пустой зал и  заглянула в подсобку. (Смелая женщина, услышали громкие стоны, там наверняка убивают.)
Но такое увидела!
Едва не погибла, наглотавшись таблеток, врачи с трудом откачали ее.
Сознание слегка помутилось.
И теперь на эту плодородную почву упали семена ненависти.
- Теперь и  тебя ппивлекут, - разъяснила ей Эльза.
- Я преклонялась перед ним, - вспомнила Катька-дурочка.
- Я родилась в той стране, это была моя страна,  а меня посчитали  изгоем, - вспомнила Лиза.
Конечно, они  нашли общий язык и сговорились.
Капитан, который случайно оказался в своей каморке, на этот раз не успел убежать. 
Катька заскреблась за дверью.
Если выскочить в окно – он заранее припас гражданскую одежду, - то спрыгнув с двухметровой высоты можно  сломать ноги. И тогда вместо рыбалки придется долго и бесполезно лечиться, поэтому участковый  затаился в своем убежище.
Наивный человек, кого он надеялся пересидеть.
Пришелица устроилась около закрытой двери.
- Я тоже  об этом мечтала, а он не меня, а ее…, -  обвинила кого-то.
Участковый недавно пристрастился к чтению. Попалась интересная книга. Некий престарок выловил огромную рыбину. Но только читатель дошел до того места, где добытчик отбивался от конкурентов, как его побеспокоили.
Ему уже приходилось встречаться с подобными людьми, и он знал, что они не угомонятся, пока не добьются.
Так называемые борцы за справедливое распределение, будто таковое существует.
Более того, она может разложить костер на лестничной площадке.
Рыбина, которую он надеялся выловить, заметно уменьшилась.
- Все бабы, что отдаются мужикам  - сволочи! – разошлась обвинительница.
Такая маленькая рыбка, что впору запустить ее в аквариум.
Некогда один чудак добровольно вступил в огонь, однажды рассказал ему грамотный и начитанный начальник отделения.
Тогда он не поверил выдумщику, но теперь почти убедился в его правоте.
Понурившись, шаркая и причитая, подобрался к двери и осторожно приоткрыл ее.
Под окном – поэтому он и не выпрыгнул - стерегла Катькина соратница, услышав скрип петель, она поспешила помочь подруге.
Ему не выстоять под их напором.
Пришлось составить обвинительную записку.
Где он указал – бабье настояло, - что соседи возмущены безнравственным поведением так называемой мамаши.
- Так называемой? – в недоумении переспросил он.
- Пиши! – потребовали обвинители.
Он не посмел перечить.
Впрочем, настояла Катька-дурочка,  а ее напарница лишь растопырила пальцы.
Но посмотрела с такой ненавистью, что участковый окончательно сник.
Среди прочего указал, что клиентка по ночам принимает подозрительных деятелей, и они могут не только ограбить, но даже зарезать, поскольку вооружены и  опасны.
Капитан, несмотря на долгие годы службы и на то, что составил десятки, а то и сотни подобных жалоб, писал с  ошибками, обычно начальник отделения исправлял их, после чего документ частенько приобретал иное значение, но на этот раз он не удосужился посмотреть. Не до этого было.
 Когда после очередного застолья начальник явился на службу, то голова раскалывалась, и если осколки разлетятся, то вряд ли удастся их подобрать.
Поэтому, не вникая в сущность, подписал  приговор.
И следовало наказать нарушителя.
Но полиция могла оштрафовать только на небольшую сумму, что и было сделано, когда сломали дверь, суд обладал более обширными полномочиями.
Судья, пожилая и усталая женщина, лишь усмехнулась,   ознакомившись с заявлением и с листовкой.
- Чем бы дети не тешились…, - заявила перед тем, как уничтожить документы.
По крайней мере дважды в год Катерина обвиняла кого-то из соседей.
Но отказывалась после излечения, это не она, а повелитель тьмы овладевал ее сознанием. И она не отвечает за его деяния.
Судья, Клавдия Ивановна, тетя Клава, как звала ее молодежь, была согласна с несчастной женщиной.
Однажды в период обострения Катерина явилась к ней на прием.
После ее ухода  Клавдия, чтобы не заразиться, провела обряд очищения.
Конечно, следовало пригласить специалиста, но на заре своей деятельности она состояла в партии,  там не признавали существование потусторонних сил.
Справилась сама, окурила  углы комнаты ядовитым дымом,  тараканы переползли в соседнее помещение.
И про Лизавету тоже кое-что разузнала.
Ознакомил гражданин среднего роста и сложения, с неприметным лицом, и в скромном сером костюме.
Не предъявил документов, но судья догадалась.
- Их засылают к нам под видом женщин и даже девочек, - предупредил он.
Их выселяют, хотела поправить его Клавдия Ивановна, но сбилась на огородную тему.
- Если репку пересадить на чужую грядку…, - сказала она.
Собеседник задумался. Потом догадался и погрозил ей укоризненным пальцем.
- Мы должны беречь свой огород, - предупредил ее.
А она не вняла или забыла.
Судьи наши – грамотные люди. Среди прочего разбираются и в психиатрии. Больные на голову люди могут заразить окружающих – но она уже провела обряд очищения, - а также тянутся друг к другу. Поэтому сошлись Лизавета и Катерина.
Судья уничтожила очередные кляузы.
Есть такой прибор, разрезает на полоски бумагу. Механизм со скрежетом обрушился на очередную жертву. Взлетели обрывки, похожие на снежинки.
Некоторые люди утверждают, что существуют кровавые снегопады. Если раньше судья не верила, то теперь убедилась в их правоте.
Но на всякий случай – вдруг потребует наблюдатель – пересняла документы на смартфон.
Эльза одержала победу в этом сражении, но еще окончательно не  добила противника.
Около окна устроила наблюдательный пост, даже обзавелась подзорной трубой.
Работала без подмены, опрометью заскакивала в уборную, когда становилось невмоготу, или на кухню, чтобы отломить кусок хлеба. Даже осунулась и побледнела от такой нагрузки.
Катька-дурочка вроде бы оправилась после осеннего обострения, но снова занемогла, пообщавшись с новой соседкой.
Если поддаться медикам, то есть палачам, то они привяжут  к кровати, а кормить будут через шланг, который запихнут в желудок. Или придумают еще более изощренную пытку
Эльза подарила ей книгу, где описывались злодеяния инквизиторов.
Те всех женщин подозревали в общении с дьяволом, и добивались от них признания.
Для этого сажали  на седло с острыми шипами, и понуждали скакать деревянную кобылу. Или в тисках зажимали ноги и закручивали винт. Или наголо выбривали тело, и когда находили родинку, то всаживали туда иглу.
Если женщины выживали после допроса, то испытывали  водой. К ногам приторачивали камень и бросали  в реку.
Тех, кто выплывал – таковых почти не было, - признавали ведьмой и сжигали, а  утонувших оправдывали.
Катька решила не поддаваться палачам.
Хотя у нее не было подзорной трубы, но приметила: Манька выволокла во двор мешок с мусором.
Наверняка сломала в квартире перегородку, и, естественно, не согласовала перепланировку с надзорными органами.
Женщина возликовала и составила очередную жалобу.
Когда писала, то от усердия высунула язык и  такой силой надавила на ручку, что стерженек  прорвал бумагу.
Тяжелая, неблагодарная работа, прикусила язык и поперхнулась  слюной.
У Марии, после того как у нее побывала Эльза, расхворался ребенок. Раньше спал по ночам, но теперь по несколько раз просыпался и плакал. И его долго не удавалось успокоить.
Не сразу догадалась, как превозмочь беду.
Но выскоблила пол, отмыла стены, и сложила в мешок ненужные тряпки.
Ребенок стал  реже просыпаться, но окончательно не угомонился.
Тогда окропила квартиру святой водой.
И различила, как ненависть и нежить, что проникли в дом каким-то образом, всполошились, обернулись черным  облаком, которое вытянуло в открытую форточку.
Эльза проглядела, как Манька вытащила во двор мешок с этой нечистью, в это время исследовала интернет в поисках подходящей кандидатуры.
В разделе  « служба судебных приставов» отыскала женщину с нужной фамилией. (Наверняка Манькину родственницу.) Та задолжала государству значительную сумму.
Ничего, что инициалы не совпали, это можно легко исправить, что она и сделала.
Напечатала очередную прокламацию
На этот раз так осмелела – полиция на ее стороне, - что не стала дожидаться темноты, и тем более не вышла босиком, до сих пор не излечилась и  все еще прихрамывала.
Не только рассовала листовки по почтовым ящикам, но одну наклеила на стену.
Еще одно выигранное сражение: если кто-то задолжает государству, то старичью  урежут  пенсию – в этом доме в основном жили престарки, - у правительства нет лишних  денег.
Кажется, древние греки выдумали богиню-воительницу,  таковая наверняка существуют, и она благоволит к победителям. Эльза наконец дождалась.
Манька оставила ребенка дома, а сама отправилась на разведку.
Уже не так гордо вздергивала голову – Эльза была пристрастным наблюдателем, - но горбилась и озиралась.
Настало время нанести окончательный победный удар.
Эльза позвонила в полицию.
Когда-то занималась в драматическом кружке и сохранила некоторые навыки.
Зажала пальцами нос и почти задохнулась.
Поэтому голос срывался.
- Там плачет, надрывается  ребенок. Мать –  убийца, - в несколько приемов нажаловалась она.
Конечно, необходимо срочно спасать брошенного ребенка.
Так получилось, что Катька-дурочка в это время достучалось до спасателей.
Не только написала заявление, но тоже позвонила.
- Манька снесла все стены, балки провисли и полопались! – придумала она. – Дом уже накренился!
Накануне  произошло несколько знаменательных событий.
Количество наконец перешло в качество.
Жильцы одного из домов давно жаловались во все инстанции. По ночам здание так скрипело, что невозможно было заснуть. На стенах появлялось все больше  трещин.
Власть, конечно, разобралась,  установила многочисленные маячки.
Но настырные жалобщики не угомонились.
Их успокоили: через несколько лет дом пойдет на капитальный ремонт, и вообще, все находится под контролем.
Замечено, что на самолетах, которые разбились, всегда меньше пассажиров, чем на других рейсах. Одни опоздали на посадку, другие  почему-то передумали лететь.
В этом доме тоже пустовали многие квартиры. А оставшиеся жильцы все чаще заглядывали в бутылку.
Некоторые, приняв на грудь, откровенно высказывались.
Полиция даже сочувствовала им.
Когда стены рухнули, Власть перекрыла движение и поспешно оградила руины высоким глухим забором.
И конечно, никто не погиб – наши люди крепче стали, - а синяки и царапины не считаются увечьями.
Рядовое происшествие, о нем  не сообщили, а если кто-то распространял ложные слухи, то призвали не верить вздорным болтунам.
Беда не приходит поодиночке, ученые не зря ссылаются на цепную реакцию.
На следующий день рухнула крыша бани.
Замечательное заведение, рассчитанное на  людей с неким достатком.
Такие еще не перевелись в городе.
И те, что не смогли попасть на этот праздник жизни, изощрялись в  намеках.
Будто там  присутствуют жеребцы-производители и девицы с низкой социальной ответственностью… и так далее.
(Автор по причине своей целомудренности даже не может  предположить, что насочиняли обездоленные страдальцы.)
Но как выяснилось, посетители, что выжили в обвале и камнепаде, почти ничем не отличаются от других  горожан.
Власть умолчала и об этой катастрофе.
Злые языки не угомонились.
Власть придумала, как с ними бороться.
Только психически неуравновешенные люди могут распространять ложные слухи.
( В  советское время им ставили диагноз – вяло текущая шизофрения, пришлось вернуться к той практике.)
К Клавдии Ивановне прислали гонца с некоторыми полномочиями.
(Гражданина, что курировал судебные инстанции, в это время вызвали на совещание,  и он не мог вмешаться.)
- Они безобидные психопатки, - попыталась судья отстоять Лизавету и Катерину.
Иногда и ей хотелось  рассказать о своих коллегах. Может быть, и поведает, когда выйдет на пенсию.
- Если их забрать, то все равно другие проговорятся, - попыталась доказать посланнику.
Но тот туго знал свое дело.
- И других излечим, - настоял на своем.
Судье пришлось согласиться с его доводами.
Неохотно подтвердила невменяемость настырных заявителей.
Врачебное заключение тоже было получено.
К сожалению сразу не смогли прислать за ними медиков, в городе  столько больных, что на всех не хватило транспорта.
И не могли привести их под конвоем – у нас демократическое, а не полицейское государство.
На этом не закончились злоключения Клавдии Ивановны.
После экстренного совещания явился куратор.
Женщине показалось, что он заметно подрос. А над кобурой оттопырился пиджак. В голосе появились басовитые нотки.
И дом и баню подорвали диверсанты, определили компетентные органы.
Они давно следили за засланной к нам террористкой. Та уже успела завербовать пособницу.
Надо немедленно выписать ордер на их арест.
(У нас правовое государство, и задержание должно быть произведено по закону.)
Клавдия Ивановна уже не пыталась возражать.
Зрение подвело: показалось, что над головой нависла  каменная глыба. Обоняние подкачало: такой острый запах крови, что закружилась голова.
Поэтому она не стала перечить. Более того, усугубила вину обвиняемых
- Катерина придумала, что на нее напала соседка! Та одной  рукой толкала коляску, другой несла ребенка, и при этом избивала ее!
- Учтем, - согласился собеседник.
Такой огромный, что заполнил все пространство. И не осталось даже крошечной щелочки, в которую можно просочиться.
- А другая готова уничтожить любого!
Такой едкий запах, что яд прожог кожу, и теперь разъедал внутренности.
- Мы сработались, - похвалил ее куратор.
А когда убрался, Клавдия Ивановна, тетя Клава, закрылась в кладовке, и там призналась.
- Ненавижу, - прошептала она.
Так тихо, что никто не услышал. И все равно не обозначила, кого и за что ненавидит.
Так получилось, что две машины подъехали почти одновременно. (Надо безжалостно искоренить болезнь.)
Одна с бойцами спецназа, другая с медиками, и те и другие заранее натянули маски.
Медицина вежливо посторонились. 
Сапоги загремели по лестнице. Посыпалась бетонная крошка.
Несколькими ударами вышибли двери.
Доволокли добычу до машины, на ступенях и на асфальте остались черные полосы.
Медики не возражали, там, куда забрали задержанных, тоже есть тюремные врачи.
Никто не проверил, оставался ли ребенок без присмотра или за ним приглядывала соседка. Никого это не интересовало.
Манька, то есть Мария наконец расправила плечи.
Выломанные двери кое-как укрепили и опечатали. Упало несколько капель сургуча.
Жильцы, которых пока еще не потревожили, боялись замараться, и осторожно переступали через них.
И надеялись, что их не тронут.
Наивные мечтатели.
……………………..
   Г.В. Март 25