Красный фломастер. Записки из дома престарелых

          Приказ директора Якова Ильича о том, что каждый пожилой, в порядке творческого эксперимента, должен сам на себя написать небольшой некролог в произвольной форме, вызвал в доме престарелых понимание и одобрение.
                Да оно и правда, чего тянуть-то? Зачем медлить? Мало ли что напишет про тебя другой? Напиши сам и будь свободен. И хоть завтра помирай с чувством выполненного долга. Да и зачем администрацию учреждения утруждать написанием некрологов, когда у неё и так дел невпроворот: перманентно закапывай пожилых, произноси на их могилах напутственные речи, поднимай стаканы за их вечный упокой. И совершенно понятно, что гораздо менее хлопотно достать из шкафа и напечатать в любимой стенгазете заранее подготовленный посмертный панегирик, чем сочинять его после многотрудного дня на похоронах, находясь в состоянии алкогольного опьянения…
                Короче, инициатива директора понравилась. Стали писать. В основном, что-то типа «ушёл/ушла от нас», «будем помнить», «служил(а) примером», «от благодарных потомков», «будет вечно жить в наших сердцах». Примерно, одно и то же и притом весьма комплементарное по отношению к самим себе. Несколько не по чину даже. И Яков Ильич вынужден был кое-что особо приторное зачёркивать красным фломастером, который ему торжественно вручили недавно как лучшему директору дома престарелых. За правильное воспитание контингента. Хотя и пожилых тоже ведь можно понять: что они в жизни хорошего видели-то? Вот и соскучились по ласке, вот и перегнули чуток с посмертными комплиментами в свой адрес. Переборщили малость. Ничего, бывает…
                Директор дома престарелых даже расплакался по этому поводу. И сказал сквозь слёзы:
                — Пусть уж хоть некрологами утешатся. Пожилые ведь никому, в сущности, не нужны. Все только и ждут, когда они наконец сдохнут, — и абсолютно искренне сокрушался. — А ведь и я их частенько ни за что сладкого лишаю. Когда поссорюсь с супругой...
                И только одноногий Ефим отличился.  В плохом смысле этого слова. Он в собственном некрологе прямым текстом и, естественно, в прошлом времени, указал, что с 1970-го занимался эксгибиционизмом, с шестидесятых прошлого века являлся хроническим алкоголиком и всю свою жизнь ненавидел всех тех, кто его по жизни окружал и говорил ему добрые слова. Люто ненавидел! И не только пожилых. Так и написал про себя:
                — Ненавидел и презирал всех вокруг и всегда хотел, чтоб они сдохли, — а в конце некролога пожелал самому себе гореть в аду. Вместо того, чтоб «остаться в памяти потомков». Наподобие, как в интернете все друг другу желают...
                Короче, донесли на Ефима. Что он, оказывается, не любит никого, никогда никому не говорит добрых слов, а наоборот всех ненавидит. Как ни странно, потому что его даже не высекли ещё ни разу, за всё время его пребывания в доме престарелых. Короче, Ефим даже не успел сдать свой некролог на подпись, а Яков Ильич его уже на неделю сладкого лишил. Чтоб Ефим отныне всех любил, не портил квартальные показатели и не бросал тень на славный континент…
                В общем, зачеркнули красным Ефимов некролог и решили пока с инициативой повременить, а старшая по этажу полоумная Агафья на линейке объявила всем о временной приостановке эксперимента. Лучше уж пусть администрация сама пока некрологи пишет. Ей видней, как это надо делать. А то или перехвалишь себя, или недохвалишь. И тогда вдруг из-за Ефима и ему подобных, которые не могут правильно писать свои собственные некрологи, у Якова Ильича звание лучшего директора дома престарелых отберут вместе с красным фломастером?..