Часть 2

Мои дорогие читатели!
Несмотря на то, что первая часть, повествующая о моих приключениях в городе «N» и его жизни, получилась вполне объёмной, некоторые события, происходившие почти следом, подтолкнули меня написать продолжение.
Я думаю, что по первой книге вы уже смогли в достаточной мере представить себе героев «сказочного» города, и поэтому я очень надеюсь, что возвращение к нашим персонажам будет для вас ожидаемым и приятным.
Но не буду дальше лить воду, поэтому сразу к делу.
Итак, всё началось с того, что…

1. «Федя»

…несколько дней подряд Тугарин ходил как в воду опущенный. Поначалу никто не обращал на это внимания, но с каждым наступившим рассветом Зиновий всё сильнее мрачнел. В тот день, когда мы с Кузьмой отогревались чаем после очередной уборки снега вокруг гостиницы, скрипнула входная дверь, и мы увидели хмурое и поникшее лицо обычно всегда почти безразличного ко всему Змея Горыныча.
 - Зиновий, душа моя! На тебе лица нет! – воскликнул Жихарько. – Соблаговоли рассказать нам, что стряслось? Ты почти неделю ходишь чернее тучи, право слово…
Тугарин шмыгнул носом и присел на край широкой лавки.
 - Кузьма. Я ничего не могу поделать.
 - С чем же? Неужто дома беда какая? Или с супружницей чего не поделил?!
Горыныч недобро сверкнул глазами на Жихарько, но тут же снова поник.
 - Нет. У нас тишь да гладь. Дело в другом.
Я уже начал рисовать себе в голове какие-то нелепые картины о том, как Тугарин мог кого-то случайно поджарить, но тут он едва слышно сказал:
 - «Федя». Он вот-вот сломается.
Как по команде мы с Кузьмой дружно выдохнули.
 - Зиновий!! Будь рядом сейчас черти, один из них точно бы тебя побрал! Нельзя же так… - но я быстро замолчал, увидев взгляд его светло-жёлтых глаз.
 - Я понимаю. Но он у меня больше сорока лет. И впервые я не могу ничего придумать. – Если бы я не знал, кто передо мной сидит, то был почти уверен, что Горыныч вот-вот расплачется.
Но он просто тихо продолжил:
 - Кое-какие ремонтные детали ещё имеются, но за все эти годы много чего поизносилось, поэтому…
 - Так что же конкретно у нас выходит из строя? – Я намеренно сказал «у нас», тем самым дал понять Тугарину, что он не один со своей проблемой.
 - Если коротко, то почти полностью развалилось тяговое дышло.
С большим трудом я понял, что это такой огромный шатун, отдалённо напоминающий одноимённую запчасть двигателя внутреннего сгорания. Зиновий объяснил, что подобные вещи изнашиваются довольно часто, но ввиду малой эксплуатации за такое количество лет и относительно небольшого расстояния выработки металла были крайне незначительные. И тем не менее, срок службы вышел за все возможные пределы.
Вслед за словами Горыныча последовал весьма закономерный и до боли знакомый вопрос:
 - Ну и что же мы будем делать? – поинтересовался Жихарько.
 - Как всегда, думать. Это в первую очередь. Зиновий, как я понимаю, самостоятельно починить совместными усилиями мы не сможем?
Тугарин покачал головой.
 - Тут нужна только замена. Паровоз переживёт в лучшем случае ещё один рейс отсюда до Итатки.
Такая перспектива радовать не могла: у меня слегка пробежал по коже мороз, когда я представил, что по какой-либо причине я покину город «N» и не смогу вернуться. Кузьма увидел моё встревоженное лицо, и буквально прочитав мои мысли, сказал:
 - Голубчик, не извольте беспокоиться! Уж вас мы на себе донесём, если чего случиться! Иначе, сами знаете, что тогда будет… – и он негромко, но заразительно засмеялся.
Я кивнул и улыбнулся: Алиса уже однажды грозилась от души покусать нас с Кузьмой, после того как я чуть было не замёрз насмерть. Жихарько был не при чём, наоборот, он спас мою уже на тот момент изрядно охлаждённую тушку, но разозлённой женщине, к тому же лисе, сложно что-то объяснить, а уж тем более попадаться под горячую руку очень опасно.
Шутки шутками, а надо было что-то делать: хорошо, что Кузьма обо мне беспокоится, но паровозу нужен уголь, городу – керосин, хоть и не настолько, а значит локомотив надо было спасать.
Мы разошлись и вечером пообещали встретиться снова, в надежде, что у кого-то появятся идеи.
Когда я зашёл к Алисе, она поманила меня к себе рукой и заговорщически прошептала:
 - У нас гостья…
Я уже успел снять тяжеленную зимнюю куртку и в недоумении посмотрел по сторонам.
 - Где? Кто?
Она поднесла палец к губам.
 - Т-с-с… Не спугни только…
 - Но кого… - и в этот момент мимо меня прошелестела бабочка.
Алиса радостно воскликнула.
 - Смотри-ка, полетела!
 - Сейчас ведь январь! Тогда как же она…
 - Я не стала тебе говорить, думала, что не будет смысла…
 - О чём?
 - Перед Новым годом, ожидая твоего возвращения, я пошла в лес наломать еловых веток. Совсем немного, чтобы, когда они оттаяли, в доме пахло праздником. Я всегда так делала, сколько себя помню, целое дерево мы никогда не рубим, так нельзя. Отряхнула снег и даже не сразу её заметила, будто серый высохший листок. Потом пригляделась, и поняла, что это бабочка. Поначалу подумала, что она мёртвая, всё-таки зима, да и морозы сам знаешь какие у нас. Но стоило мне положить её на руку, как она зашевелила лапками и раскрыла крылышки. Я чуть дара речи не лишилась…
 - Получается, ты спасла её от смерти?
 - Очень хочу верить в это… Я сразу побежала к Кузьме. Он не очень сильно удивился, пояснив, что это «крапивница», и они из зимующих бабочек. Появляются едва ли не в середине марта…
 - Надо же… Я в городе обычно раньше всех видел «капустниц» или «лимонниц».
 - Готова поспорить, что ты просто не замечал. – Она помолчала. – Как и многого другого, наверное.
Я медленно кивнул, но сразу спросил:
 - И что дальше было?
 - Я положила её на стол рядом с батареей, чтобы она согрелась и налила воды в плоскую тарелку. На следующий день я не нашла её на том же месте, и поняла, что она немного оклемалась и где-то прячется. И только сегодня я увидела, что она летает у окна, пока было светло, а когда стемнело, уселась на стену у светильника.
 - Это же ведь чудо какое-то. Твоё маленькое чудо.
Алиса погладила меня по щеке.
 - Наше… И мы теперь должны о ней заботиться.
 - Что надо делать?
 - Для начала, теперь надо быть очень осторожным, внимательно смотреть куда садишься, вещи проверять, она может забраться куда угодно. Хоть и большее время предпочитает быть на свету.
 - Я понял. А как и чем её кормить?
 - Кузьма мне целую лекцию прочитал! Сказал, что можно попробовать разводить в воде мёд или варенье. Что-то вроде сладкого сиропа, но только чтобы не густой. Я сегодня ей предложила чуть-чуть.
 - Ну и как?
 - Пока не поняла. Варенье вишнёвое, другого под рукой не было.
 - Моё любимое. – Я удовлетворённо закрыл глаза. – И?
 - Точно не скажу, но хоботок она в сироп опускала. Правда недолго.
 - В руки не даётся?
 - Не знаю. Страшно её трогать даже… Она такая хрупкая.
 - Ладно. Самое главное, что ты её спасла. Кузьма не сказал, сколько они живут?
 - Никто точно не знает, по наблюдениям больше полугода, но меньше года.
 - Значит, у неё есть шансы дожить до весны. А мы будем ей в этом помогать, чем сможем. – Я обнял Алису и вдохнул запах её волос. – Маленькое новогоднее чудо…
Лица Алисы я не видел, но чувствовал, что она улыбается. Внезапно она спросила.
 - О чём вы разговаривали с Горынычем?
Я удивлённо посмотрел на неё.
 - Ты нас слышала?
 - Я ведь лиса, а значит, слышу очень хорошо.
 - Тогда ты знаешь, о чём шла речь.
 - Скажем так, я вас слышала, точнее знала, что вас трое, и вы здесь, внизу. Да-да, даже негромкий голос Зиновия не укрылся от моего слуха. Ну, почти. – Она коварно улыбнулась. – Секретничали?
 - Если бы. – Алиса нахмурилась. – На самом деле, никаких секретов, у Горыныча проблема.
 - Что-то с семьёй? С женой?
 - Вот и мы так подумали. К счастью, дело только в паровозе.
 - «Федя»?
 - Да, и судя по словам Зиновия, дела не очень.
 - И что вы решили?
 - Пока ничего. Я от них сразу к тебе, а тут такое чудо…
 - Бабочка?
 - Ты. – Я притянул её к себе и поцеловал в губы.
 - Давай подумаем, что с этим делать. – Спустя несколько долгих и бесконечно приятных минут сказала Алиса.
 - Горыныч сказал, что своими силами мы не справимся, здесь нужно производство, как минимум литейное. А у нас даже намёков на подобное нет. Значит надо искать там, в реальном мире.
 - То есть, тебе снова придётся уезжать?
 - Хочется верить, что нет. – И я снова поцеловал её.
Вечером вернулся Жихарько, и по его лицу я понял, что ни к чему определённому с Тугариным им прийти не удалось. Более того, они поспрашивали у всего мужского населения – люди знали, что и как можно было починить, но в городе не было необходимого промышленного оборудования.
 - Значит, и здесь тупик.
Горыныч всем своим видом напоминал раздавленного тритона.
 - Что ж, остаётся последний вариант – сходить к Кощею, уж он-то наверняка что-нибудь сможет подсказать.
 - Голубчик, разумно глаголете! Всё же глава города, светлую мысль иметь должен!
 - Так и поступим, значит, завтра с утра на приём. Кузьма, договоришься?
 - Всенепременнейше!
Алиса тронула меня за руку.
 - Влад. Там ведь Серафима…
Меня слегка передёрнуло.
 - Я всё помню. Ничего, справлюсь. – Хотя мой голос прозвучал не очень уверенно.
 - Чудно! Тогда завтра утром я за вами зайду!
Когда Жихарько и Тугарин ушли, мы сели ужинать. Я был в лёгком возбуждении от того, что впереди предстоит решить задачку, а значит предстоит поработать головой, что радовало. Алиса, тем не менее, не разделяла моей радости. С тех пор, как мы сблизились, она, несмотря на свой непростой характер, всячески старалась радовать меня, быть рядом в нужный момент, но иногда проявляла собственнические замашки. Каждый мой отъезд сопровождался небольшим скандалом, но это не вызывало негативных эмоций, скорее наоборот – я видел, что она волнуется и психует, потому что сильно переживает за меня. Поэтому всякий раз, видя, что она начинает злиться, я просто целовал её в лоб, и она почти сразу успокаивалась.
Но сегодня она сильно обескуражила меня, сообщив, что в следующий раз поедет со мной. От удивления я едва не подавился пельменем, начисто забыв о том, насколько он вкусный.
 - Но почему?!
 - Просто хочу, и ты меня не отговоришь. Даже не пытайся!
В этом я успел убедиться за всё то небольшое время, что прошло с момента нашего знакомства. Её упрямство порой было просто невыносимым, но я мог спустить это на тормозах, зная, что она делает то же самое, когда я иногда «встаю в позу».
 - Зная тебя – не буду. Но ты хоть понимаешь, что для этого нужен хотя бы паспорт?
 - И он у меня есть! – она достала из ящика стола сей документ в малиновой обложке и с гордостью его мне продемонстрировала.
Можно было бы вспомнить тот факт, что когда-то в той, другой жизни, паспорт у неё в самом деле мог быть. По крайней мере, я свой получил в 14 лет, значит, Алиса тоже могла. И тогда он просто никуда не годился.
Но вопреки моим ожиданиям, когда я перелистнул первую страницу, то увидел там её фотографию – на ней она была такой же, как сейчас.
 - Но… Как?! – и внезапно я всё понял. – Кощей. Это только он мог сделать такое.
Она кивнула.
 - И когда он это устроил?
 - Ещё прошлой осенью, когда ты за русалкой ездил.
 - Но зачем?
 - Он объяснил это тем, что «на всякий случай». Я почти что видела, как он облек эти слова в кавычки.
 - Всё равно не понимаю. Он сделал его только для тебя?
 - Как я поняла, нет. У Кузьмы он давно, как и у Подлесного, ты знаешь почему. – Я кивнул. – Ещё он сделал мне, Вольдемару, Зиновию и ещё кому-то.
 - Странно. Он будто наперёд знал, что нам нужны будут документы…
 - Ты думаешь, он уже знает про паровоз?
 - Всё может быть. Если вспомнить его поведение, когда к нам «пожаловал» Прибалт… - меня снова слегка тряхнуло, - он ещё и не такое может. Но ты ведь понимаешь, что когда новогодние праздники закончатся, мне всё равно придётся вернуться в Томск?
 - Понимаю, но даже не хочу об этом думать. По крайней мере, до дня твоего отъезда.
Я вздохнул и улыбнулся.
 - Ничего, настанет момент, когда мы сможем полностью быть уверены в том, что переправили сюда всех сказочных персонажей. И тогда, я со спокойной душой смогу окончательно переехать сюда.
Алиса засопела и надулась.
 - Жду не дождусь. – Но я видел, что она просто балуется.
 - Капризничаем, значит?
Она гордо кивнула, и показала мне язык.
 - Молодец, а с виду такая взрослая девочка! – Я закатился, и едва не опрокинул на себя кружку с киселём. – Ладно, давай уберём со стола. Почитаешь мне перед сном?
 - Почитаю. А мы сразу спать? – она игриво на меня посмотрела.
 - Видимо, нет. – Не менее игриво ответил я.
С самого первого дня меня сводил с ума её запах, терпкий, как опавшие кленовые листья, а когда мы были в одной постели, и наслаждались друг другом, он усиливался, и я почти что в прямом смысле терял голову – настолько он пьянил, словно наркотик. Она вся и была, а точнее, стала моей самой сильной зависимостью…
После, когда жар наших тел немного утих, и Алиса мне почитала, я рассказал, сколько сегодня мы с Жихарько перепахали снега.
 - Я и представить себе не мог, что с такой скоростью можно перемещаться с обыкновенной лопатой. Да ни одна снегоуборочная машина с ним не сможет соревноваться!
 - А что это?
Я описал ей, насколько мог устройство этого агрегата, и внезапно понял, что не только ей, но и многим другим в этом городе не хватает информации из реального мира. Пусть она и не нужна настолько, но я остро ощутил, что очень многое нужно будет ей рассказать и объяснить.
 - Забавно. Видел бы ты, как Кузьма раздулся от важности, когда я передала ему твою просьбу о помощи! Для него это не более, чем зарядка или небольшая разминка.
 - Верю, но я не мог не предложить.
 - Знаю, и правильно сделал.
 - Тем более, мне не помешают физические нагрузки.
 - М-м-м… Мы можем повторить…
 - С удовольствием, но я не об этом. После того, как из-за аварии сломал руку, очень боялся тяжести таскать. Однажды, когда мебель двигал весь вечер, то на следующее утро обнаружил, что на сломанной руке дико опухло плечо. Не место перелома, а именно плечо, и я неслабо испугался. Потом всё сошло, но в подсознании крепко отложились все неприятные воспоминания.
Алиса поморщилась.
 - Сходишь к Яге, она тебе всё поправит. – Она произнесла это немного холодно и сухо.
 - А ты со мной?
 - Вот ещё! Не маленький, сам знаешь, как со взрослыми тётеньками разговаривать!
Я хихикнул.
 - Хорошо. А теперь мы можем повторить…
Она пробежала пальцами по моей груди как по клавишам воображаемого рояля.
 - А ты сможешь потерпеть до утра?
 - Смогу. Почему не сейчас?
 - У меня появилась одна интересная мысль. Можешь быть уверен, пробуждение тебе понравится. – Она соблазнительно потянулась и недвусмысленно на меня посмотрела.
Это было более чем волнующе, поэтому я сладко заснул в ожидании утра.
Проснулся я от прикосновения, как мне казалось, совсем лёгкого. Я вспомнил вчерашний вечер, и с предвкушением кое-чего приятного открыл глаза.
Вместо Алисы на кровати лежала огромная рыжая лиса, которая хищно держала в своих лапах мою левую руку и плотоядно облизывалась.
От того чтобы заорать во весь голос, меня отделяла какая-то доля секунды, но этого хватило, чтобы мгновенно проснуться, и мозги успели почти полностью встать на место. Насколько получилось, я максимально небрежно посмотрел на хищника и почти спокойно сказал:
 - Лучше не левую. Там пластины титановые. Ещё зубы поломаешь…
Словно не слыша меня, она открыла пасть и театрально пожевала моё предплечье. Могу себе представить, что со стороны это выглядело очень натурально. Не успел я моргнуть, когда снова передо мной была Алиса, которая недовольно произнесла:
 - Мясца и в самом деле маловато. А так ничего, вроде бы должен быть вкусный… – И она звонко рассмеялась, уронив голову в подушку. – Держался ты хорошо, но я всё равно всё видела. – Она едва ли не хрюкала в подушку от смеха.
 - Ты меня когда-нибудь до инфаркта доведёшь.
 - Обойдёшься! Будешь жить со мной долго и счастливо! А потом, когда надоешь, я тебя просто скушаю, - она опять облизнулась. – Чтобы ты точно никому не достался…
Я взял в руку несколько её локонов цвета меди и поднёс к лицу.
 - Звучит интересно. Такая потрясающая перспектива, даже не знаю, прямо какая-то гордость берёт, что ли… - в этот момент в меня прилетела подушка. Откинув её, я захохотал и притянул Алису к себе.

2. У Кощея

После обильного завтрака и быстрого душа, я спустился вниз, где меня уже ожидал Кузьма.
 - А где Зиновий?
 - Решил пойти сам, первый. Сказал, что негоже мол за меня заступаться, дескать моя проблема, мне и первому на разговор.
 - А мы что же?
 - А мы, голубчик, всё равно пойдём! Неправильно будет, если в стороне останемся.
 - Само собой!
За ночь снегу насыпало немного, но это по меркам здешних мест. В Москве бы уже давно объявили чрезвычайное положение просто выглянув в окно. Мысленно я сказал себе, что по возвращении снова надо браться за лопату.
Мороз стоял слегка за -30, но несмотря на это по улице бегали немногочисленные дети. Их лица, раскрасневшиеся от холода, очень напоминали мне лица крестьянских детей на картинах русских художников позапрошлого века. Мне было зябко, видимо просто потому, что я ещё недостаточно сильно привык к этому климату. Благо идти было совсем недалеко.
На удивление почти везде брусчатка была очищена, чего я никогда не сказал бы в городе, где во дворах постоянно застревали машины после очередного снегопада. И далеко не сразу я вспоминал о том, что каждый за свой придворовой участок отвечает лично. Неудивительно – всю свою взрослую жизнь я прожил в больших городах, и о деревне имел, наверное, самое минимальное представление.
В «Кощеевом кубике» как я про себя называл дом Черновецкого, было тепло. И темно. Полумрак в помещениях стоял всегда, но меня он не отталкивал. Во всяком случае, население города «N» понимало, к кому они приходят за советом.
Жихарько и я уселись в коридоре на скамье. Благодаря почти полной тишине можно было услышать бормотание Горыныча и ровный спокойный голос Кощея. Утешало, что разговор идёт не на повышенных тонах. Кузьма тронул меня за рукав.
 - Голубчик, посидите, я загляну, обстановку выясню.
Я кивнул и потянулся в карман за папиросами, но в этот момент мой желудок самопроизвольно скрутило, когда в коридор вышла Серафима и села на своё место возле окна. Я кивнул ей, она лишь улыбнулась в ответ и посмотрела на меня своими чёрными бездонными глазами:
 - Здравствуй, Влад. Надеюсь, не забываешь мои слова?
В горле сразу стало сухо как в пустыне, поэтому я с большим трудом сглотнул и негромко сказал:
 - Не забываю. Потому что больше не вижу причины тебя звать.
Она усмехнулась.
 - Хороший мальчик. Алисе привет от меня. – В этот момент дверь снова приоткрылась.
 - Сима, сделай нам чаю, да погорячее.
Она послушно встала, напоследок ещё раз посмотрела на меня и вышла.   
 - И затопи посильнее, что-то зябко. – Вдогонку сказал Черновецкий. – Добрый день, Влад. Заходи.
 - Добрый день, Константин Борисович.
 - Как Алиса?
 - Спасибо, хорошо. А как вы?
Улыбка тронула его тонкие губы.
 - Благодарю, неплохо. Пойдём в кабинет.
Тугарин сидел возле стола и впервые за всё это время у него был нормальный вид. Даже глаза, кажется, блестели. Это настраивало на хороший лад. Кощей вернулся к столу и в своей привычной манере заговорил:
 - Зиновий изложил мне суть проблемы. Признаюсь, никак не ожидал, что у него столько заступников. – Горыныч уже собрался что-то сказать, но Черновецкий жестом руки его остановил. – Будь другом, помолчи, ты уже не раз упомянул, что никого не просил в няньки. Я всё прекрасно вижу: мы здесь все заодно, – он многозначительно посмотрел на меня, и я кивнул, - поэтому и решать будем вместе. И выход из ситуации самый простой: Тугарин и вы, Влад, поедете в Санкт-Петербург.
Горыныч едва не упал со стула. Он неожиданности он выдал небольшой факел в сторону Жихарько, едва не опалив тому бороду.
 - Зиновий, огнедышащий мой, ты в своём уме?!
 - Прости, Кузьма. – Он вскочил со стула и начал лихорадочно перемещаться по комнате. – Борисыч, как же так? Неужели без меня не обойтись?
Черновецкий был бесстрастен.
 - Успокойся и сядь на место. В конце концов, паровоз твой или нет?
 - Мой, но…
 - Значит, поедешь.
 - Но я ведь сто лет не был ТАМ!! Ты же знаешь, что я могу натворить!
 - Вот поэтому я прошу Влада, чтобы он поехал с тобой.
Я снова кивнул. Мне было забавно смотреть как мечется сам Змей Горыныч, ранее ничего на земле не боявшийся, но который испугался обычного выхода в мир. Виду я, конечно, не подал.
 - Значит, решено.
 - Если Санкт-Петербург, то куда конкретно?
 - Первоначально нужно было на Варшавский вокзал. Совсем недавно там была действующая экспозиция железнодорожной техники. Теперь её перенесли на соседний, Балтийский. Вам надо будет найти одного человека. – Он взял со стола небольшой листок бумаги. – Её зовут Мария Тихонова, работает в музее, сказала, что может нам помочь…
Я замер почти что на вдохе.
 - Простите, что перебиваю… Сказала?!
Кощей слегка недоумённо посмотрел на меня.
 - Вы удивлены? Ах, да, простите. Вы же не знаете.
 - Кажется, не знаю… А чего именно?
 - До вашего с Кузьмой прихода, я побывал в северной столице, поговорил с руководством музея, выяснил, что они могут нам помочь, всё уладил и вернулся… - На последних словах его глаза на мгновение полыхнули светло-голубым огнём. – Мне приходится весьма много путешествовать, поэтому в городе я бываю нечасто. Тем не менее, я всегда делаю так, чтобы моё присутствие ощущалось, и прекрасно знаю, в какой момент необходимо вернуться.
  - Ну и дела…
 - Мне хотелось вам ещё кое-что добавить к вышесказанному. Поскольку вы жили в реальном мире, то понимаете обстановку, я имею в виду, политическую, финансовую и не только. Только благодаря моим связям, которых я собрал достаточно за свою весьма долгую жизнь, и существует станция «Каракозово», я имею в виду, официально. А точнее, юридически. Именно поэтому я смог сделать некоторым из наших персонажей документы. Кто знает, когда это может пригодится и как. – Опять подобие улыбки. – Необходимо всё просчитывать наперёд.
 - То есть керосин и уголь — это всё только благодаря вам?
 - Не в полной мере, но да, благодаря мне. От государства почти ничего не поступает. Нам главное, чтобы станция существовала как объект, пусть и убыточный с точки зрения экономики РЖД. Пока у меня достаточно власти удерживаться на плаву. Но неизвестно, что может случится завтра.
 - И у вас есть запасной вариант?
 - Безусловн. Но озвучивать я его не собираюсь. Ибо не вижу повода. Тем более, не хочу накликать беду.
Чего-чего, а вот беды нам точно были не нужны. Тем более помня о том, что они никогда не приходят по одной.
 - Что ж, я думаю, что мы всё выяснили. Ваша задача теперь добраться до музея. Конкретных дат я не ставлю, лишь указываю путь, но лучше вам не затягивать.
 - Кощеюшка, кланяемся тебе в пояс! Большего желать и не могли! – с почтением произнёс Жихарько.
Но был ещё один «нюанс», о котором необходимо было упомянуть.
 - Константин Борисович, позволите кое-что сказать?
 - Конечно, слушаю тебя.
 - Дело в том, что Алиса пожелала со мной отправиться…
Кузьма так и запричитал.
 - Голубчик! Да вы что! В самом деле?! – Он вдруг засмеялся. – Никак боится, что вы можете свои ясные очи на другую обратить?
Даже Тугарин, который полностью успокоился после слов Кощея, позволил себе хмыкнуть.   
Я с укоризной посмотрел на Жихарько.
 - Кузьма, ну вот как ваш язык вообще повернулся…
 - Не обижайтесь, счастливец вы наш!
Даже Черновецкий усмехнулся, но почти сразу с его лица исчезли все эмоции.
 - Пусть будет так. В любом случае, вы за них отвечаете.
 - Разумеется!
Кощей поднялся.
 - Не смею вас больше задерживать.
На обратном пути Тугарин хотел уже было пойти к себе, но я его остановил.
 - Зиновий, надо будет провести с вами инструктаж по поведению и не только. Так что после обеда приходите ко мне в номер.
Горыныч побледнел, кивнул и поспешил в сторону дома. Я наконец-то достал папиросу, и с удовольствием закурил несмотря на сильный мороз.
 - Кузьма, скажите мне, чего он так боится?
Жихарько почесал бороду.
 - Очень много лет назад, во время прихода большевиков к власти, Тугарин выжег дотла целый дом. Опережая ваш вопрос, сделал он это намеренно. Только не приписывайте ему лишних зверств, в этом пожаре погибло только двое. Но именно эти двое тогда могли поставить под удар всё наше существование. Каким-то образом один из них проследил за Зиновием, который несмотря на всю свою осторожность, привёл его почти что в наш город. В те года мы даже не пытались особо скрываться, потому что уже могли выглядеть как обычные люди. Но времена тогда были жуткие, всюду искали врагов революции, стреляли без разбора. И когда в городе офицер с солдатом подошли к Зиновию и обвинили Горынычу, что он «контра» и скрывает вооружённую группу бандитов, то тем самым подписали себе смертный приговор. Зиновий отказался нас выдать, после чего под конвоем его повели на расстрел. Можете представить себе их ужас, когда в подвале какого-то барака с виду самый обычный человек выдал в них струю пламени и просто изжарил. Начался пожар, и всё могло бы этим и кончиться, но на крыше спал маленький бездомный мальчишка. Зиновий отбежал уже достаточно далеко, когда услышал крики и плач. На свой страх и риск ему пришлось вернуться, забраться по стене на второй этаж, затем на крышу и на себе спустить мальчонку вниз. Сбежались люди, благодарили, а он стоял и разрывался от внутренних противоречий: ему нужно было исчезнуть, а сделать это вот так, быстро, не привлекая внимания, не получалось. Поэтому он заставил себя выслушать благодарности, и после незаметно ушёл. И вот с тех самых пор он сильно боится, не себя, а именно за посторонних, поскольку одно неверное действие, и могут пострадать невинные.
 - Да уж, спокойствия вы мне точно не прибавили. Чую, весело мне будет.
 - Голубчик, если ваша поездка удастся, он вам до конца жизни руки целовать будет!
 - Благодарю покорно, но обойдусь. Сделаю конечно, чтобы вы не говорили, Кузьма, но я ваш должник.
 - Ну мы же с вами договорились…
 - Я не про свои успехи в поисках ваших собратьев. Я про Алису.
Жихарько ехидно заулыбался.
 - И всегда буду благодарить вас за нашу с ней встречу. Кстати говоря, если Алиса всё-таки поедет со мной, в наше отсутствие вы справитесь с гостиницей?
 - Не извольте беспокоиться! При данных обстоятельствах остаётся только чистить снег, а с этим точно проблем не возникнет!
 - Вот теперь вы меня успокоили, а с остальным – разберёмся. Между прочим, я вам тоже настоятельно рекомендую быть, информация будет полезной.
 - Если рекомендуете, значит буду! Писатель вы неплохой, вот заодно узнаю, какой вы рассказчик!
Меня это, безусловно, польстило, но будущая перспектива несколько пугала: с каждой минутой я ощущал, что со мной в дорогу поедет бомба, которая может рвануть в любой момент. Но я отбросил все неверные мысли, докурил и вместе с Жихарько вернулся в гостиницу.

3. В город сломанных зонтов

Алиса как раз кормила бабочку, когда я вошёл.
 - Как наша случайная знакомая?
 - Я боялась, что после варенья она не сядет на мёд, но она не отлипает от него уже минут 20. Я развела его в воде, на глаз.
Его всему городу, в том числе и нам, давал Добрынин. У него, как у отменного пасечника, он получался на удивление вкусным. Даже я, никогда особо не любивший мёд, стал регулярно прикладываться к нему за чаем.
 - Надеюсь, это хороший знак. Только бы до весны дожила.
 - Уверена, что доживёт. Как прошло у Кощея?
 - Можно сказать, отлично. Нам предстоит поездка в Питер!
 - Это Санкт-Петербург?
 - Он самый.
 - Ты сказал ему, что я поеду с тобой?
 - Сказал, и Кузьме тоже. Только с не «с тобой», а «с нами». Зиновий, как главный зачинщик всего этого безобразия тоже едет.
 - Ого! А ты знаешь про его…
 - Теперь знаю, Кузьма рассказал. Ничего, после обеда я решил, что устрою вам продолжительную лекцию, как и что делать, как себя вести, и так далее… Постой, бабочку ведь надо кормить, кто же в наше отсутствие будет?
 - Я поговорила с Добрыниным, он дал дочкам наказ приходить по очереди, если нас не будет. Так что это вопрос решённый.
 - Вот и славно! Между прочим, если честно, я проголодался…
Алиса закатила глаза.
 - Ты в курсе, что ты самый обыкновенный обжора?!
 - И даже отрицать этого не буду! Еда настолько вкусная, что я уже систематически прикусываю себе язык и почти перестал обращать на это внимания. И как только оттрапезничаем, ожидаем Тугарина, Жихарько тоже прибудет. Никому не повредит информация.
После обеда я почти задремал, но Алиса меня периодически тормошила: было видно, что она в сильном возбуждении – всё-таки первый выезд в реальный мир за более чем 10 лет. Ей не терпелось услышать как можно больше про ту, другую жизнь, о которой она так много забыла. Да и изменилось за это время много чего.
Про метро она знала: когда была ещё маленькой девочкой, детдом, в котором она тогда жила, один единственный раз мог позволить себе выезд в Третьяковскую галерею. Для детей это стало одним из самых важных событий в жизни, если не самым главным. Поэтому общее представление о перемещении по городу она более-менее имела.
Чего не скажешь о Зиновие. Поскольку сотовая связь в этих местах отсутствовала напрочь, то я не мог подключиться к интернету и показать на картинках как выглядит Санкт-Петербург. Поэтому пришлось почти 4 часа объяснять правила поведения, в подробностях рассказывать, как устроен современный город, дороги, транспорт и так далее. Но сильнее всего Зиновия пугало большое количество людей, в десятки раз больше, чем он привык наблюдать рядом с собой. Я очень надеялся, что он не ударится в панику и не устроит фаер-шоу.
Первым делом нужно было добраться до Томска и выяснить в какие дни отходит поезд до СПб. Горыныч хоть и крылатый змей, но лететь с ним в одном самолёте было бы форменным самоубийством. Опять же, могла пострадать Алиса, а этого никак нельзя было допустить. По моим прикидкам трясись по рельсам нам предстояло около трёх суток.
Когда я окончательно осип и почти потерял голос, было принято решение расходиться. В любом случае всего не расскажешь, будем импровизировать, так сказать, по ходу пьесы.
На следующее утро выяснилось, что Алиса не спала почти всю ночь, в отличие от меня. Собирала вещи, одежду, но я ничего не услышал – она делала это осторожно, чтобы меня не разбудить. Результатом этих сборов был небольшой, но вместительный рюкзак, который она сшила сама, о чём с гордостью со мной утром поделилась.
Тем не менее, вставать всё равно пришлось рано. После завтрака Жихарько благословил нас в дорогу. Было видно, что он тоже сильно переживает, потому как глубоко он затягивался своей трубкой.
Зиновий тоже не спал: морозы стояли сильные, а значит для отправления паровоз нужно было готовить не один час. Тем более с учётом того, что он вот-вот может встать.
Купе я выбрал как всегда своё любимое, четвёртое. Там меня уже ожидал чай, выпив который, я положил голову на колени Алисе и сладко задремал.
Но в этот раз я проснулся от сильного толчка. Алисы рядом не оказалось, и это было немного странно. Я вышел в коридор и увидел её у окна входной двери.
 - Что случилось?
 - Паровоз встал. Горыныч пошёл на станцию к Подлесному.
 - Значит мы всё-таки не доехали. Сколько осталось?
 - Совсем немного, Итатка уже за поворотом.
Из-за зелёной стены сосен нам навстречу выползал уже до боли знакомый мне ЧМЭ3, который спустя чуть больше чем через полчаса оттащил нас на станцию, а после развернул паровоз на треугольнике на путь в обратную сторону.
Нам с Алисой навстречу вышел Подлесный, сокрушённо кивая головой и по обыкновению вскидывая руки.
 - Доброго вам здравия! Как нехорошо получилось-то! Как же вы теперь обратно?
 - Доброго, Леонид Евгеньевич. Что-нибудь придумаем, обязательно.
 - За персонажем новым поехали, али ещё дела какие?
 - Сами видите – «Федя» хворать надумал, вот мы и здесь.
 - Далече отправитесь?
 - В Санкт-Петербург.
 - Вон оно чего! Ох не близко-то как! Непросто вам будет, с Зиновием-то.
Я кивнул.
 - Ничего, справимся.
 - Нисколько в вас не сомневаюсь! Скоро пригородный будет, пойдёмте на станцию, негоже на холоде стоять.
Тугарин ходил кругами вокруг паровоза и никак не мог поверить в то, что его детище не может сдвинуться с места. Он не обращал внимания на мороз, только повыше поднял воротник пальто и молча топтал снег взад-вперёд.
Мне было жаль его, но сейчас сделать ничего было нельзя: пока мы не привезём ремонтную деталь, паровоз так и останется стоять здесь, как преданный питомец в ожидании своего хозяина.
Перед отъездом Кузьма передал мне от Черновецкого деньги. Несколько пачек наличности, но после того, что я узнал от Кощея, то не очень сильно удивился бы, вручи мне Жихарько пластиковую банковскую карту. На эти же деньги я без особых проблем купил три билета, но затем подумав, взял ещё один, чтобы купе было полностью в нашем распоряжении: в эту пору желающих путешествовать по России было немного, поэтому поезд был практически пустой. И позже я в очередной раз похвалил себя за то, что покинул Москву: можно было сразу ехать ко мне на квартиру. В противном случае пришлось бы искать гостиницу, что было нам не совсем на руку. Чтобы лишний раз не травмировать психику Зиновия, мы даже не стали брать такси и не сели в автобус – просто пошли пешком, ибо моё жильё было недалеко от станции.
Я заранее извинился за беспорядок, но ни Алиса, ни Зиновий меня словно не услышали: молча помогли мне прибраться, потому что понимали – это место служит не более чем перевалочным пунктом. И я очень наделся, что в ближайшее время мне придётся с ним распрощаться.
В холодильнике нашлось какое-то подобие еды, благо пересидеть в Томске надо было всего один день. Горыныч наотрез отказался выходить куда-либо. Алиса из солидарности поддержала его, но часто выходила на балкон и долго всматривалась в окружающий мир. Я хотел предложить им кровать и маленький диван, а самому переночевать на кухне, но Тугарин посмотрел на меня, словно на душевнобольного, молча взял одеяло, подушку, два стула и устроился у плиты.
Алиса пошутила что-то насчёт его близкого родства с газовой духовкой, на что он, ничуть не обидевшись, философски заметил:
 - Огонь двулик: может согреть, может сжечь. Ровно, как и вода, спасти от жажды или утопить. Всегда надо это помнить.
Про себя я отметил, что скорее всего он имел в виду наши с Алисой отношения, но озвучивать не стал.
После того как Зиновий устроился на кухне и закрыл за собой дверь, мы улеглись спать. Но Алиса была слишком возбуждена: она жадно поглощала информацию, просила показать различные картинки с интернета, болтала без умолку. Мне было приятно просвещать её, но с каждой минутой меня всё более клонило в сон. Она заметила это, положила мне голову на грудь и почти сразу успокоилась.
 - Прости, меня просто разрывает от нахлынувших эмоций.
 - Ничего, это нормально. Я рад, что могу столько тебе рассказать, хотя слушать тебя мне нравится больше. Просто слушать и смотреть… Знаешь, сегодня, пока ехали из Итатки, я внезапно подумал, как я буду выглядеть в старости – вечно всем недовольный разваливающийся пердун, который будет спать на каждом шагу… - я негромко засмеялся, но вдруг осёкся, когда Алиса немного приподнялась на кровати и с невыразимой тоской посмотрела на меня. – Эй, ты чего?
 - Просто мы никогда не говорили с тобой об этом… Видишь ли, я старею не так, как ты, возможно, привык видеть это у людей. Мы вырастаем до взрослых, а потом словно замираем. Надеюсь, ты понимаешь, что по животным внешне сложно определить возраст. Если только почти неуловимо. То есть, моё лицо, тело, волосы – всё останется таким же, но внутри… - она опустила голову, пытаясь скрыть подступившие слёзы, и моё сердце сжалось от боли, от той несправедливости, которая выпадает на долю каждого живого существа, которому рано или поздно приходится покинуть этот мир.
 - Солнечная моя… Лисонька, ты только не думай об этом, заклинаю тебя, не думай… До этого ещё очень, очень, очень много лет, поэтому, пожалуйста, не надо… - я улыбнулся и обнял её. – Зато я буду всегда смотреть на тебя и видеть такой, как увидел в первый раз. И такой ты для меня навсегда и останешься… И осталась бы, даже если бы старела, как я… Между прочим, мне спиртное до 30-ти лет не продавали без паспорта! – Я расхохотался. – По-первости я жутко злился, но теперь понимаю, что для нас это очень даже неплохо.
Алиса слегка улыбнулась, и от сердца у меня отлегло, хоть и далеко не сразу.
 - А сколько тебе сейчас?
Она хотела было сразу надуться, но момент был не настолько подходящий, поэтому просто тихо прошептала:
 - Если в документах из детского дома ничего не напутали, то почти 30…
 - А я бы дал слегка за 20. Значит, так и будет!
 - Не врёшь?
 - Никоим образом! И больше не говорим об этом, идёт? – всё ещё улыбаясь, я посмотрел ей в глаза.
Алиса самодовольно кивнула.
 - Больше никогда!
 - Вот и умница, а теперь давай спать. Завтра предстоит непростой день…
Самым тяжёлым испытанием для Зиновия была толпа. Он ни на минуту не отходил от нас, постоянно озирался по сторонам, иногда вцеплялся мне в рукав с такой силой, что я был уверен – мои кости просто не выдержат, но он вовремя останавливался. Пришлось купить ему тёмные очки, поскольку его постоянно выпученные глаза неоднократно привлекали к себе внимание окружающих. Поскольку стояла зима, выглядело это более чем странно, но по крайней мере у меня было больше возможности сосредоточиться. Горыныч ещё не знал, что в метро людей как правило намного больше.
Тем не менее, когда мы заняли купе, он заметно успокоился, забрался на верхнюю полку и молча поглядывал на снующих по перрону людей. Мы же с Алисой заняли низ, и я продолжил вещать о реалиях современности, надеясь, что Тугарин нас тоже слушает.
Как я и предполагал, прямых сообщений до Питера не было, необходимо было сделать пересадку в Екатеринбурге. Все эти неполные трое суток я решил взять на себя смелость стать своего рода виртуальным экскурсоводом. Был шанс окончательно потерять голос, но это пустяки по сравнению с тем ощущением, когда ты можешь принести пользу в чём бы то ни было, ничего не прося взамен.
Сильно помогал интернет, несмотря на то, что связь порой почти полностью пропадала. В перерывах на еду был соблазн научить своих спутников играть в карты, но поразмыслив, я остановился на домино. Играл я неплохо, но Тугарин, сильно заинтересовавшись игрой, быстро научился, схватывая всё буквально на лету, и в итоге к исходу третьего дня нам с Алисой на пару с большим трудом удавалось его обыгрывать. Он был в восторге от самой игры, хотя я предполагал, что именно сам процесс его успокаивал и отвлекал от окружающей действительности.
На длительных стоянках поезда Зиновий всё также оставался в купе, перебирая в руках доминошные кости и увлечённо складывая из них какие-то только одному ему понятные фигуры. Алиса же наоборот почти на каждой остановке выскакивала на перрон пока я курил, чтобы запечатлеть в памяти окружающий мир. Но тем не менее, он не манил её как могло показаться – она позже призналась, что скучает по нашей гостинице, и чувствует, насколько реальный мир чужд ей, хоть и безумно интересен.
По крайней мере я понял, что нашёл почти бесконечный источник тем для разговоров, если ей вдруг захочется что-то узнать или спросить, и это меня приятно радовало.
Мы всё дальше отъезжали из Сибири, и погода постепенно менялась: становилось всё теплее, повышалась влажность и когда до СПб оставалось полдня езды я умудрился подхватить насморк, всего-навсего выйдя покурить на перрон. Хорошо, что Алиса была со мной, и когда проводник подал чай, добавила туда немного трав и мёда, что буквально через пару часов спустя способствовало моему полнейшему выздоровлению.
В новом году 1-е января выпало на пятницу, и поэтому праздники продлили до 11-числа, но с учётом нашего путешествия этих дней было явно недостаточно, поэтому я позвонил на работу и узнал сколько дней смогу выбить за предыдущий год. Как выяснилось, неделю я ещё не заработал, но 5 суток тоже было вполне неплохо.
По приезду на Ладожский вокзал мы дружно решили, что обойдёмся без гостиницы, по крайней мере сразу поедем в музей – даже мне не хотелось надолго задерживаться где-либо – город «N» умел привязывать к себе, равно как и его обитатели, но не только поэтому: меня напрочь почти что в прямом смысле убивала отвратная питерская погода.
Зиновий как мог подготовился ко встрече с подземкой, но я видел, как он почти полностью втянул голову в плечи, когда подошёл ко входу станции «Ладожская». Я повернул его к себе и сказал:
 - Послушай меня, будь спокоен и невозмутим, держись своей обычной манеры. А ещё лучше прикинься слепым и глухим, мы встанем по обе стороны от тебя и будем вести где получится. Верь мне, всё будет в порядке, - я показал ему большой палец, направленный вверх.
Он коротко кивнул, надел чёрные очки, и мы вошли внутрь. К кассе я подойти не рискнул, поэтому просто купил в автоматах десяток билетов, чтобы не терять времени, и повёл своих друзей к турникету.
 - Алиса, ты идёшь первой, встречаешь Зиновия, я последний. Ну, вперёд!
Я провёл карточкой по считывающему устройству, загорелся зелёный огонёк, и Алиса прошмыгнула за турникет. Внизу глубоко гудели поезда, слышался шелест эскалаторных ступенек. Я бросил билет в урну и приготовил второй.
 - Пошёл!
Снова загорелся зелёный, и Тугарин деревянной походкой, как солдат во время марша, протопал вперед и буквально вдавил себя в стену рядом с Алисой. Когда я оказался рядом, то подмигнул ему и сказал:
 - Не так уж и страшно, правда?
Спуск по эскалатору Зиновий воспринял спокойно, а когда увидел выпрыгивающий из темноты тоннеля электропоезд с плоской кабиной, мне показалось, вообще расслабился. На станции было мало народу, что значительно облегчало наше положение. Подкативший к платформе поезд тоже был полупустым. Нам предстояло проехать 4 станции по 4-ой линии, сделать пересадку, потом ещё три.
Я сильно нервничал, но всё шло неплохо: Тугарин устроился в углу вагона, и периодически осматривался. Его в отличие от меня нисколько не беспокоило, что мы находимся под землёй на глубине почти в 40 метров.
Почти час мы прокатались в метро, и уже в начале одиннадцати утра прибыли на Балтийский вокзал, на территории которого теперь располагался Музей железных дорог России.
И вот тут мой рассказ получил совершенно неожиданное продолжение.

4. «Хрупкая» девушка

Марию мы нашли довольно быстро. Невысокого роста, лет тридцати, миловидная, одета по последней моде, внимательная и улыбчивая. Она с готовностью ответила на все интересующие нас вопросы, и попросила подождать, пока принесут бумаги. В свою очередь я предоставил необходимые документы и приготовил деньги. Зиновий вместе с Алисой меж тем заворожённо смотрели на музейные экспонаты. Тугарин явно поймал своего конька и с удовольствием рассказывал ей про устройство выставленных в экспозиции локомотивов.
Нужная нам деталь весила килограмм под сто, если не больше, и поэтому везти её на руках не было никакой возможности. Во всяком случае мне. Как выяснилось, нашей задачей было определиться, какая именно запчасть нам нужна, оплатить её стоимость и доставку, после чего спокойно отправляться домой.
Девушки не было уже какое-то время, и в ожидании я, как и мои спутники решился побродить по музею. День был нерабочий, поэтому кроме нас и сотрудников в зале никого не было. В дальнем углу полукруглого музейного зала стоял легендарный ТЭП80, известный своим рекордом скорости среди тепловозов – 271 км/ч. Я про это слышал ещё очень давно, но никогда живьём его не видел. Тут я и увидел Машу: она стояла, нагнувшись спиной ко мне, и держалась рукой за одну из колёсных пар тепловоза, самую дальнюю от меня. И скорее всего, я не придал бы этому никакого значения, если бы она, не прилагая никаких видимых усилий, повернула одной рукой стальное колесо на пол-оборота. Тепловоз сдвинулся в мою сторону сантиметров на 10, не больше. Я замер и стоял как вкопанный, всё ещё надеясь, что мне показалось.
 - Теперь стоит ровно… – Девушка обернулась и перехватила мой взгляд. Я попытался сделать вид, что ничего не заметил, но она мгновенно всё поняла. – Вот чёрт! Какая же я дура…
Быстро оценив ситуацию, я произнёс: «Я всё знаю», но ничего не случилось – девушка осталась такой же.
Я осторожно стал отступать назад, стараясь не делать резких движений, будто двигался по минному полю.
 - Мне ведь не показалось, так? Только не пытайся солгать, мне приходилось наблюдать и не такое.
Маша не проявляла агрессии, но также медленно двигалась мне навстречу.
 - Так и знала, что мой проклятый перфекционизм однажды меня погубит…
 - Влад! Вот ты где, а мы уже… - я услышал голос Алисы, который оборвался на полуслове. – Что происходит?
 - Пока ещё сам не понял, но лучше не подходи к ней, тут кое-что случилось.
Девушка остановилась, а я спиной почувствовал, как Алиса вся ощетинилась.
 - Ты что-нибудь видишь в ней?
 - А что я должна увидеть? – в её голосе послышалась угроза.
 - Она человек или нет?
 - Не знаю, она точно не из наших, но с ней явно что-то не так.
 - А ты, Зиновий?
Горыныч смотрел на неё с недоумением, и после произнёс:
 - Свет. Она вся целиком из света. Обычно, в людях, я вижу свет в середине груди, светлое облако. А она вся из него состоит…
Оглядевшись, Маша остановила свой взгляд на нас и заговорила:
 - Лучше давайте сделаем так, что ничего не случилось.
Я усмехнулся.
 - Камеры наблюдения, - я показал пальцем в потолок, - всё зафиксировали.
 - Это не проблема, я здесь работаю и могу подправить запись. И никто ничего не узнает.
 - Да что вообще случилось?! – Алиса была уже на взводе.
 - Она сдвинула с места тепловоз одной рукой, но не ожидала, что я окажусь рядом и увижу это.
У Зиновия вытянулось лицо, а Алиса осторожно подошла и прижалась ко мне. Это был не жест, означающий поиск защиты, наоборот – почувствовав её уверенное дыхание в затылок, я немного успокоился. Хотя бы внешне.
 - Сдвинула?!
 - Именно. Поэтому лучше без резких движений, кто знает…
 - … на что я способна? – закончила Маша мои слова.
Я коротко кивнул, но в этот момент Тугарин выдвинулся вперёд, и я увидел, что он набирает полную грудь воздуха.
 - Зиновий!!! НЕТ!!!
В последнее мгновение я успел сорвать со стены огнетушитель, и уже сорвал пломбу, чтобы хоть как-то попытаться сбить пламя, если Тугарин решит показать мастер-класс, но девушка спокойно и словно с какой-то грустью сказала:
 - Он мне не навредит. Что бы он не пытался сделать. Хотя я не имею ни малейшего представления, на что вы все способны.
 - Ну, не все. Зиновий, покажи себя, только осторожно.
Он покосился на меня, и его взгляд уже второй раз говорил, что у меня явно не все дома.
 - Ничего страшного. Видимо, мы все тут в равном положении находимся.
Я сжал пальцы Алисы в своей ладони, когда Тугарин сначала выпустил небольшой дымок из ноздрей, а следом за ним маленькое огненное облачко в виде кольца. 
Маша заворожённо на него смотрела, начисто позабыв об своей враждебности.
 - Вот это да! Я бы могла сказать, что это какой-то фокус или трюк, но…
 - Вот именно, у нас тут несколько необычные обстоятельства.
 - Но кто же вы?
 - Я – самый обычный человек. Зиновий – тот самый Змей Горыныч, если ты ещё не догадалась, а Алиса…
 - Она очень на лису похожа…
 - Не похожа, а самая настоящая!
 - Лиса… Патрикеевна?
Я кивнул и с усмешкой посмотрел на всех троих.
 - То есть, вы хотите сказать, что вы существуете?!
 - Именно. Но кто ты такая? Я до сих пор не могу понять.
Не отводя глаз от Зиновия, Маша негромко ответила:
 - Человек. Точнее, когда-то была им.
 - Что значит «была»?
 - Со мной кое-что случилось. Отчасти я сама в этом виновата…
Повисла пауза.
 - Послушай, раз уж так всё случилось, имеет смысл закончить то, зачем мы приехали, и поговорить где-нибудь, где нет камер или случайных свидетелей.
Алиса была не в восторге от этого, но любопытство пересилило, и она кивнула. Согласился и Зиновий.
 - Можно у меня дома, только дайте мне предварительно удалить с компьютера следы наших подвигов.
 - У тебя не будет проблем?
 - Какая разница… Всё равно придётся менять работу, скорее всего.
 - Ну, я думаю, есть вариант получше, - и я подмигнул Алисе.
 - Кстати, на днях я разговаривала с мужчиной, высокий такой, худой, он сказал, что в ближайшее время ко мне приедут по поводу деталей. Он ведь…
 - Ага, знаем о ком речь. Ты имела честь узреть самого Кощея Бессмертного.
 - Того самого?!
 - Единственного и неповторимого! Но обо всём по порядку. Сначала давайте всё-таки разберёмся с нашей посылкой.
Когда все формальности были улажены, и посылку приготовили к отправке, мы покинули музей и поехали к Маше на квартиру, которая располагалась недалеко от станции «Площадь мужества».
Зиновий чувствовал себя уже более спокойно, а Алиса наоборот нервничала: всё время держала мою руку, и не отпускала ни на секунду от себя. Внутренне я чувствовал, что она готова вступиться за меня в бой, если что-то пойдёт не так. Однако я не рассматривал этот вариант всерьёз.
Что меня удивило в квартире Маши, так это почти полное отсутствие вещей: сразу вспомнились её слова о перемене мест. Скорее всего в её случае вещи были ненужным грузом, в отличие от привычной нам определённой привязанности к тому или иному предмету обстановки или любимой одежде.
В лучших традициях общения мы не сговариваясь расположились на кухне. И первое, что меня основательно выбило из колеи это то, что на кухне я не заметил никаких продуктов, даже соли или сахара.
Алиса это тоже заметила, и на мой немой вопрос недоумённо пожала плечами.
 - Это лишь малая часть тех вещей, которые стали для меня шокирующими.
 - То есть ты не ешь?
 - А ещё не сплю, не устаю… Одним словом – не живу. Это даже существованием назвать нельзя. Как машина. Простите что не могу вас даже чаем угостить.
 - Пустяки, это сейчас не главное. Я правильно понимаю, что так было не всегда?
Она помолчала.
 - Не всегда. – Спустя какое-то время девушка заговорила.

5. Маша

Я могла бы начать сразу с того, что со мной случилось, но тогда вам будет очень многое неясно. А всё потому, что я родилась в 1966-ом году. И на момент событий, которые случились со мной мне было 28 лет.
Если подсчитать мой реальный возраст, то сейчас мне почти 55. Но сами понимаете, что на столько я не выгляжу. Повторюсь, так было не всегда.
Маму и папу я не знала. Уже потом, когда научилась читать и писать, увидела, что в свидетельстве о рождении в графе «родители» у меня стояли прочерки.
Что и говорить складывалось всё непросто – сначала детский дом, школа, институт с ненавистным общежитием, постоянные смешки в спину, и практически ни одного доброго слова в свой адрес. Несложно предположить, что очень долгое время я просто не хотела и не могла верить людям. А потом едва не убедила себя, что мне так лучше. Но несмотря на такую внешнюю неприступность, само собой я очень тосковала по нормальному человеческому общению, и находила выход любовью к животным. Они в отличие от людей не способны предать или обидеть. Мне казалось, что только так я была в состоянии делиться с окружающим миром своим внутренним теплом.
Не скажу вам с уверенностью, почему я решила отдать себя такой сложной науке, как квантовая физика. Возможно, в какой-то момент меня захватил факт того, что таким образом можно хоть на чуть-чуть приблизиться к разгадке возникновения нашей планеты и самой вселенной…
Несмотря на высокую трудность, сложность и отношение окружающих ко мне, училась я всегда с огромным удовольствием, и не просто старалась вызубрить, а именно понять и познать.
Мне удалось закончить с отличием МИФИ, после чего судьба забросила меня сначала в подмосковный Серпухов, а затем в его город-спутник Протвино. Там, в далёком 1983-м году Институт физики высоких энергий начал постройку ускорительно-накопительного комплекса. Не буду углубляться в подробности, скажу только, что в те года Советский союз собирался создать подобие современного адронного коллайдера, с той лишь разницей, что комплекс был только построен.
Меня взяли на этот объект в конце 1980-х. Я была страшно и наивно горда за себя и свою страну. А потом, после распада СССР, финансирование проекта было прекращено после пробного запуска ускорителя в 1994-м. И тогда я даже предположить не могла, что этот единственный запуск полностью перевернёт мою жизнь.
Со временем я хотела перейти в другой отдел, в котором делали установки для лечения раковых опухолей, но из-за последующих событий от всех планов пришлось отказаться.
Хорошо помню тот декабрь. Так сильно было ожидание чуда… И как гром среди ясного неба – проект закрывается ввиду полного отсутствия денег у молодого государства на дальнейшие исследования и разработки. Одна из первых я узнала, что в конце недели будет осуществлён пробный запуск, после чего объект будет законсервирован на неопределённые сроки. Нам даже предложили переводится в другие учреждения по схожим исследованиям, мягко говоря: всем, кто непосредственно был связан с ускорителем дали понять, что они оказались не у дел.
Со мной в отделе работал один человек, Саша Бутырин. Услышав новость, в отличие от меня, он был скорее в лёгком недоумении, нежели в обиде или злости.
 - Как?! Как они могли?! Столько сил, столько труда! – в то утро я едва сдерживала слёзы. Было обидно, но больше непонятно – как в такой некогда великой стране могло произойти подобное? Тогда я ещё не хотела верить, что всё, чему меня учили и воспитывали, на деле оказалось не более, чем просто словами.
 - Не расстраивайся, лучше нервы береги. У нас часто так случается.
 - Но ведь раньше…
 - И раньше так было, мы просто всего не знали. И теперь я понимаю, что скорее всего к лучшему. Запуск девятнадцатого?
 - Девятнадцатого. Время ещё точно неизвестно… Чёрт! – я едва не облилась кипятком из чайника. – И сделать ничего нельзя, ничего! – Вспышка ярости быстро ушла, осталась только боль самой обыкновенной человеческой обиды. – Ладно, допью чай и пойду пройдусь до тоннеля.
Бутырин удивлённо на меня посмотрел.
 - Но ты же вчера ходила?
 - Ходила. Когда узнала о закрытии, чаще стала вниз спускаться. Это ведь и наше творение тоже, как-никак – словно огромный живой организм, который собираются убить. Можешь считать меня дурой, - и не дожидаясь ответа, я встала и вышла из кабинета.
Огромный тоннель диаметром под пять метров я видела уже не в первый раз, но всё равно постоянно поражалась человеческому уму. Протонный ускоритель частиц – звучало как что-то космическое, совсем неземное. А теперь здесь постепенно затихала жизнь: на поверхность вывозили остатки грунта, оборудование, убирали подвижной состав.
 - Больше двадцати километров! Как кольцевая линия Московского метро. И всё в никуда… - я шла и шептала себе эти поразительные и в то же время горькие слова.
То и дело подступали слёзы, хотелось закричать от отчаянья, но я боялась напугать людей, которые то и дело появлялись рядом. Вместо этого я в бессилии пнула ногой ком глины, моментально забив туфли.
По этому маршруту я часто ходила все последние дни, но уходила недалеко, потому что даже присутствие людей не спасало от ощущения того, что ты находишься в ловушке. Глубокой подземной ловушке…
В коридорах нашего отдела, который относился к центру управления, царила гнетущая тишина – люди практически не общались между собой, всем было не по себе, словно мы находились в одном помещении с умершим.
С Москвы приехал КГБ. Личное присутствие сотрудника госбезопасности в таких случаях было обязательно. Он и назначил время испытаний – девятнадцатого декабря, 13:00.
Как выяснилось уже позже, внезапным звонком с Москвы время запуска перенесли на 11:00. «Комитетчик» собрал технический персонал в нашем кабинете и задал всего один вопрос:
 - Всё готово?
 - Да, но нам необходимо ещё немного времени на окончательную проверку в связи с переносом…
«Гэбист» поднял руку.
 - Так всё готово?
 - Конечно, но…
 - Значит, можете приступать. Даю вам ровно полчаса, чтобы удалить всех сотрудников из тоннеля. – Он поднялся из-за стола и вышел.
 - Как вам? – главный инженер обвёл взглядом людей. – Сообщите всем, и будет подготавливать запуск. С этими людьми спорить бесполезно. – Он медленно опустил обе руки ладонями вниз на стол.
 - А у нас действительно всё готово? – спросил кто-то, скрывая дрожь в голосе.
 - Готово. До сих пор не могу поверить, что завтра всё это будет неважно…
Всё могло закончится хорошо, но в тот день телефонная трубка в кабинете где я работа лежала на аппарате не полностью. Видимо из-за всеобщего лихорадочно-возбуждённого состояния кто-то небрежно бросил её, и именно поэтому, когда мне пытались сообщить о переносе запуска, я об этом так и не узнала. По роковому стечению обстоятельств я отправилась в тоннель никем не замеченная, и, будучи в глубокой задумчивости, не обратила внимания на отсутствие людей вокруг. Меня ничто не тревожило, поскольку я знала, что до запуска оставалось ещё два часа. Догадалась я обо всём этом уже гораздо позже.
Я прошла привычное расстояние, когда свет в тоннеле внезапно мигнул: всем телом я почувствовала низкий, нарастающий гул и сразу всё поняла. Я круто развернулась и бросилась бежать, холодея от понимания того, что всё равно не успею.
До спасительной двери оставалось не более двадцати метров, когда я почувствовала, как сквозь меня прошёл свет. Мне показалось, что в момент поглощения моим телом импульса, жизнь во мне полностью остановилась, а потом запустилась вновь. Я моментально потеряла сознание и шмякнулась на землю.
Когда я очнулась, то обнаружила что всё лицо в крови. Никаких физических повреждений на теле я не нашла, поэтому встала и быстро направилась в туалет, хотя бы смыть кровь и привести себя в порядок.
Я вернулась в кабинет и застала там Бутырина, который во чём-то возбуждённо говорил по телефону. Увидев меня, он повесил трубку и сказал:
 - Ты где была? Самое интересное пропустила… - увидев в моих руках платок в крови, он быстро подошёл и посмотрел на меня. – Что с тобой?!
 - Сознание потеряла, в туалете. Голова резко закружилась, кровь носом пошла. Дальше – темнота. Сейчас уже получше…
 - Такое раньше было?
 - Пару раз. – Мне пришлось солгать. – Женский организм порой непредсказуем во время…
 - Понятно. Если не станет лучше, давай провожу тебя до дома, если ты не против.
 - Хорошо, если хочешь. – Про себя я подумала, что в тот день мне впервые не хотелось оставаться одной. – Как всё прошло?
 - Учитывая, что скорее всего это был первый и последний запуск, это можно считать удачей. Даже «комитетчик» остался доволен. С каменной улыбкой сообщил, что с нового года начинается консервация. Когда он ушёл, я отправился на твои поиски.
 - Как видишь, я почти в порядке. – Позже я всё-таки согласилась на то, чтобы он меня проводил.
Общежитие, где я жила, находилось совсем рядом с институтом. Всю эту короткую дорогу я никак не могла решиться и рассказать ему, что со мной случилось, но уже перед самым домом попросила:
 - Поднимись со мной, пожалуйста.
Он внимательно посмотрел мне в глаза.
 - Тебе опять плохо?
 - Нет. Просто что-то не по себе…
 - Пойдём.
Моя комната была на втором этаже. Бутырин позвонил домой, сказал, что задержится и сел на стул.
 - Рассказывай. – Я замерла. – За всё время я впервые вижу тебя в таком состоянии. Тебя ничто не могло поколебать, никакие неприятности, никакие болячки. Тебя ничто и никогда не выводило из равновесия. Поэтому, глядя на тебя сейчас, я вижу, что случилось что-то очень и очень серьёзное.
Я опустилась на пол и просто прошептала:
 - Понимаешь… Я была там…
Я помню, как Саша изменился в лице.
 - Когда?! Во время запуска??
 - Да…
 - Но какого чёрта ты там делала?!
 - Спустилась пройтись, напоследок. Мне было неизвестно о переносе времени…
 - Подожди, то есть ты никому ничего не сказала?
 - Конечно нет! Только представь, что тогда начнётся! Я сама во всём виновата, и не хочу, чтобы кому-то из-за меня досталось.
Бутырин был страшно бледен.
 - Ты что-нибудь почувствовала… тогда?
 - Не знаю… Боли не было никакой. Но сквозь меня что-то точно прошло – энергия… свет… Не помню… И поэтому мне жутко.
 - Тогда откуда кровь?
 - Я подумала, что из носа. Но ощущения были другие, точнее, их не было вовсе. Я себя уже раз сто осмотрела, пальцами кожу везде прощупала – никаких ран или даже царапин. Может времени прошло слишком мало… - я прижала руки к лицу и разрыдалась.
Саша опустился на пол рядом со мной и погладил меня по голове.
 - Ничего ещё не произошло. И, надеюсь, не произойдёт. Если что-то будет нужно – дай знать. Я побуду немного и пойду, мать с гриппом лежит. Позвони мне завтра, хорошо?
 - Договорились.
Звонить я не хотела. Просто потому, что привыкла во всём справляться сама. И эта привычка очень сильно во мне укоренилась – всё-таки одиночка по жизни. Но прикосновение его рук, таких тёплых, добрых и ласковых поколебали во мне эту уверенность, и я уже мысленно пообещала, что обязательно дам о себе знать.
После продолжительной борьбы с собой, я всё-таки позвонила, и однажды мы встретились. И в тот самый вечер мы совершили одно из первых жутких открытий.
Декабрь выдался не слишком морозным. Мы не спеша двигались в центр города, непринуждённо болтали о чём-то, когда Саша остановился, чтобы закурить и полез в карман. Пачка сигарет зацепилась за перчатку и выпала на снег. Он нагнулся, чтобы её поднять и замер.
 - Маша. Я кое-что увидел.
Я замерла, и вся напряглась.
 - Что? Что-то со мной… - последние слова я уже шептала.
 - Обернись и посмотри. Только спокойно. Я пока не знаю, что это значит, но импульс явно прошёл через тебя не без последствий.
Метрах в трёх впереди от нас светил фонарь. Я обернулась и посмотрела на снег: позади Бутырина на земле лежала его тень. Но мой силуэт тени не отбрасывал. Вопреки ожиданиям, я даже не вскрикнула, просто помахала рукой на свет, потрогала себя за голову и невесело рассмеялась.
 - Отлично. От меня сбежала тень… - внезапно я замолчала. – Саша, я кое-что вспомнила: перед тем, как отключиться, я увидела себя со стороны, какую-то долю секунды, будто находилась рядом со своим телом. А потом – темнота…
 - Давай вернёмся домой. Что-нибудь чувствуешь сейчас?
Я покачала головой.
 - Только то, что это не конец…
Прошло несколько месяцев. Тень не возвращалась, других симптомов или изменений в своём организме я так и не заметила. Но в один «прекрасный» день всё обнаружилось.
Я собиралась готовить обед, как делала это уже сотни, если не тысячи раз. На разделочной доске лежала тушка курицы на суп. Я взяла нож, но его ручка была влажной от воды, и он соскочил прямо мне на руку. Я инстинктивно вскрикнула, но не почувствовала никакой боли, так как лезвие не оставило раны. Помню, что посмотрела сначала на руку, потом на упавший нож. Подняла его с пола и осторожно провела по руке. Ничего. Взглянула на лезвие, и поняла, что оно затуплено. Это было странно, так как ещё утром я этим же самым ножом нарезала хлеб и сыр на бутерброды.
Я взяла другой нож, который заведомо был острым, и провела пальцем по лезвию – сталь изгибалась и мгновенно затупливалась как пластилин. В неописуемом ужасе я швырнула нож в раковину и бросилась к телефону.
 - Саша!!
 - Алло! Что у тебя с голосом?
 - Ты не мог бы приехать? Это не по телефону, со мной…
 - Понял. Скоро буду.
Когда он приехал, то застал меня там же, на кухне.
 - Тебе опять было плохо? Или ты что-то обнаружила?
 - Я, вроде бы, в порядке… Посмотри на эти ножи.
Бутырин взял в руки оба ножа и внимательно их рассмотрел.
 - Ножи как ножи, тупые только. И что же тут не так?
 - Я затупила их о свою руку.
Он выпучил глаза.
 - Ты что, пыталась покончить с собой?!
 - Это глупо и бессмысленно. Случайно уронила, когда есть готовила, а он меня не порезал. Это мне показалось странным, поэтому второй я затупила уже специально.
 - Это был бы неплохой фокус, если бы не…
 - Вот именно. Потому что вот это вряд ли можно назвать фокусом.
Перед приходом Саши я поставила на плиту кастрюлю, чтобы вскипятить воды. Он увидел её сейчас, и ничего не успел понять, когда я подняла руку и погрузила её по локоть в бурлящую воду.
 - ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?!? – он заорал и кинулся ко мне, но я просто стояла и улыбалась.
 - Не волнуйся. Я так делаю уже не первый раз, за всё то время, пока тебя не было. И ничего – ни ожогов, ни боли. Я даже выпила два стакана кипятка – вода как вода. Я кажется стала…
 - …бессмертной. – Закончил за меня Бутырин и покачал головой. – До сегодняшнего дня я считал, что это невозможно.
 - Представь себе, что испытываю я. Нет, мне не страшно. Может потому, что я ещё не осознала…
 - Надеюсь, ты понимаешь, что об этом никто не должен знать? Почему-то мне кажется, что это не все аномалии.
Я подошла к окну.
 - Аномалии… Слово-то какое. Постепенно начинаю ощущать себя экспериментом. На который сама же и напросилась.
Саша кивнул, подошёл к раковине, налил в кружку воды из-под крана, залпом выпил и сказал:
 - Давай я побуду с тобой сегодня, а на ночь уеду домой.
 - Если хочешь.
Он круто повернулся, с силой жахнул кружку на стол, от чего она раскололась на несколько частей, и едва не прокричал:
 - ДА!! Хочу, чёрт возьми! И давно! Но до сих пор никак не могу понять, нужно тебе это или нет! Ты всё время держишь меня на расстоянии, не смотря на все мои попытки сблизиться! Если ты не хочешь – просто скажи, но я терпеть не могу неопределённость!
 - Мне кажется, сейчас не самый лучший момент выяснять это…
 - А мне кажется, что наоборот! Не бывает лучших моментов! Бывают обстоятельства. Привыкла быть независимой – на здоровье! Зачем тогда мне звонила? Если я просто друг – замечательно, но я должен это знать, потому что имею на это право!
Я была не в себе от такой разительной перемены в нём, поэтому просто ответила:
 - Я не знаю. Правда.
Бутырин повернулся и направился к двери.
 - Узнаешь – позвони, – и он с силой её закрыл.
Само собой, я была зла на себя и на него, но понимала, что он прав. Пусть и не полностью. Поэтому, когда я успокоилась, то следующим вечером решила дойти до него и поговорить.
В феврале вечерами было уже светло. Я не спеша направлялась к дому, где жил Бутырин, когда меня грубо окликнули.
Этот голос был мне прекрасно знаком: парень с соседнего отдела, Павел Мурашов. Пару лет назад он попытался «подбить клинья» ко мне, но он был совершенно не в моём вкусе, к тому же почти постоянно ходил с перегаром.
«И почему именно он встретился мне сегодня…»
Естественно, на окрик я никак не отреагировала и просто пошла дальше, когда спустя несколько секунд позади меня с характерным звоном разбилась бутылка.
Я резко обернулась.
 - Сука… Чуть-чуть не попал. Ну что, сирота, всё также недотрогу из себя строишь? Никому ещё не дала? – и он закатился пьяным смехом.
До сих пор не могу себе простить, что дала выход своим эмоциям. Я подняла с земли осколок в виде «розочки» за горлышко и швырнула её в Мурашова.
Я увидела, как он с силой дёрнулся назад, резко согнувшись пополам, и повалился на спину. Сначала я подумала, что он меня просто разыгрывает, и уже хотела пойти дальше, когда услышала булькающий звук и хрипы.
Чувствуя, что холодею изнутри от ужаса, я быстро перешла дорогу и подошла к Павлу.
Брошенная мною «розочка» пробила ветровку и распорола Мурашову правую половину туловища. Её осколки торчали со стороны печени. Я в отчаянье огляделась по сторонам в поисках помощи, но как назло улица была пустынна. Когда я снова поглядела на Мурашова, он уже не дышал. Снег вокруг тела быстро становился багровым. Я побежала прочь, с трудом сдерживая крик.
Бутырин жил в кирпичной высотке, недалеко от центра. Я знала только номер квартиры, поэтому какое-то время металась перед подъездами. Когда лифт поднял меня на четвёртый, то я даже не стала звонить, а сразу бросилась к двери и постучала.
Почти сразу Саша распахнул дверь, и я буквально влетела в его квартиру.
 - Эй, в чём дело? Я вроде бы попросил…
 - Кажется, я убила Мурашова!
От неожиданности он отшатнулся и едва не сел на пол.
 - ЧТО?! О чём ты говоришь?!?
Я почувствовала, что меня сейчас стошнит и рванулась в ванную. Когда спустя несколько минут я вышла, Бутырин всё также в оцепенении стоял в коридоре.
На его немой вопрос я повторила свои слова.
 - Я убила его… Он шёл по соседней улице, увидел меня, начал гадости всякие говорить, а потом кинул в меня бутылкой. Я сама виновата, нельзя было так реагировать. Это всё моя проклятая вспыльчивость!
 - И что произошло дальше?
 - Бутылка в меня не попала. Она разбилась рядом, видимо о бордюр, я схватила за горлышко и бросила…
 - …и попала в голову?
 - Нет.
 - Нет? Но как же…
 - В живот. Я даже не видела, как летел этот осколок, но ему разворотило всю правую часть тела…
Саша присвистнул.
 - Получается, ты кинула её с такой силой, что она сработала как разрывная пуля? Это как выстрел из двустволки с обоих стволов в упор…
 - Я не знаю, как выглядят такие раны, но по твоим словам, очень похоже. Там было столько крови…
Бутырин потёр виски, немного помолчал и сказал:
 - Плохо дело. Надо звонить в милицию.
 - Но если кто-то узнает обо мне, о моих…
 - Я всё помню, но это – убийство. Пусть и непредумышленное. Позвоню и скажу, что это я нашёл тело. Ты была в перчатках? Вспомни, это очень важно.
 - Да. Это я точно знаю. Но там могли остаться мои следы на снегу…
 - Это не так страшно. У нас есть шанс. Само собой, о тебе ни слова. Как-никак я бывший пограничник, смогу всё объяснить достоверно. А потом будем думать, что делать дальше.
 - Ты сделаешь это ради меня? – Я смотрела на него, и не могла поверить в услышанное.
Не глядя на меня, он поднял трубку и негромко сказал:
 - Знаешь, тебе всё-таки пора принять тот факт, что не все люди сволочи.
Нетрудно догадаться, что такая жуткая гибель Мурашова взбудоражила весь небольшой городок. Бутырина неоднократно вызывали в милицию для дачи показаний. «Работали вместе, общались мало, личной неприязни не испытывал» - это была самая настоящая правда, и добавить тут было нечего. Подозреваемых искали среди «весёлой» компании Мурашова, были попытки беспочвенных обвинений, представить всё как несчастный случай, но в итоге дело так и осталось нераскрытым.
Когда улеглись волнения, мне и Саше разрешили уехать. Для меня это было непросто, но оставаться в этом городе я не могла – мне постоянно снился невинно убитый мной человек, пусть и далеко не самый порядочный. И несмотря на то, что прошло уже много лет, я до сих пор не могу себе этого простить.
Я собирала вещи, когда в дверях моей комнаты появился Саша.
 - Привет. Уже уезжаешь?
 - Да, мне предложили в Обнинск, там институт и АЭС при ней, так что место у меня вроде бы есть. А ты?
 - Пока ещё неизвестно, но по слухам переводят в Дубну.
 - Интересно. Никогда там не была. Говорят, что это единственный город Подмосковья, который стоит на реке Волге.
 - Правду говорят. – Он кивнул и слегка улыбнулся. – Если я тебя позову, ты приедешь ко мне? Не сейчас, потом.
Я ждала этого вопроса, но всё равно внутренне вся сжалась.
 - Не могу. Во всяком случае пока. Я сама от себя шарахаюсь, боюсь что-то в руки взять. Я ведь убила человека, понимаешь? Убила, и ничего даже понять не успела…
 - Мы уже это обсуждали – это произошло случайно.
 - А разве есть разница? Не тебе с этим жить. Хочу я или нет, но мне нужно учиться самоконтролю, неизвестно чем может закончится очередная вспышка ярости для окружающего мира. Поэтому я должна пожить какое-то время одна. Но я хочу тебе сказать, что ты смог пошатнуть мою замкнутость и недоверие. А для меня это очень много значит…
 - Просто пообещай мне, что дашь о себе знать. Что бы ни случилось.
Я подошла к нему, положила руки на плечи и впервые за всю свою жизнь поцеловала кого-то.
 - Я обещаю. И в любом случае тебя найду. Потому что ты ненавидишь неопределённость…
Спустя год нам удалось встретиться. Несмотря на то, что в Обнинске мне понравилось, я с большим удовольствием провела две недели в Дубне у Бутырина. Но за этот прошедший год каждый день спрашивала себя, готова ли к этой встрече.
Саша нисколько не изменился, и я видела, что он очень скучал. Мы почти постоянно переписывались, несколько раз созванивались и всё могло закономерно перерасти в нормальные человеческие отношения. Если бы не одно очень большое «НО» …
Я прекрасно понимала, что рядом со мной любому человеку находиться смертельно опасно, даже учитывая то, что я научилась себя контролировать. Но я не застрахована от ошибки, которая может стоить кому-то жизни. Особенно, если человек тебе стал очень дорог.
Именно поэтому мы в итоге расстались. Если бы с ним что-то случилось по моей вине, я бы этого не пережила. В моральном смысле, конечно. Сразу после того, как я вернулась домой, мне впервые в жизни захотелось умереть, но я не могла даже этого, и это угнетало ещё сильнее.
Через несколько месяцев я смогла найти в себе силы, чтобы продолжать жить. Письма от Саши ещё приходили, но я их просто забирала из ящика и после нашего расставания никогда не читала.
Я уже упомянула, что не выгляжу на свой реальный возраст, и когда я это обнаружила, хоть и далеко не сразу, то поняла, какой это станет проблемой. Более того, проведя несколько экспериментов, я поняла, что не нуждаюсь в пище, сне и даже в воздухе. Я с лёгкостью побила бы все мировые рекорды выносливости, если бы мне это в самом деле было нужно. Никогда не забуду те ощущения, когда однажды летом просидела под водой всю ночь. И ни разу не сделала ни одного вдоха. Забавно, что я даже волосы постричь не могу (ножницы ломаются) – с того самого дня они перестали расти. Но проблема была в другом.
Так как моя внешность теперь пребывала в состоянии своего рода анабиоза, каждые несколько лет я меняла работу, города, районы и области, чтобы окружающие меня люди ничего не заметили. Поэтому знаний и навыков за это время я приобрела предостаточно, но больше всего мне нравилось работать в приютах для животных. Медицинского образования у меня не было, но на тех должностях, на которые меня назначали, этого не требовалось. Сюда, в музей я попала вообще случайно и не собиралась надолго задерживаться, так как мало что смыслю в железной дороге.
С окружающими людьми я больше никогда не пыталась сблизиться – у меня был Саша, пусть даже у нас вышло всё вот так. Я не сомневаюсь, что до сих пор он ждёт меня, поэтому постоянно пишет, но в моём случае пути назад нет.
В какой-то момент я подумывала о том, чтобы уйти куда-нибудь, подальше от людей, найти что-то вроде необитаемого острова.
Но внезапная встреча с вами нарушила мои планы.

6. Дружба – это круглосуточно

Сказать, что мы пребывали в шоке – не сказать ничего. Алиса смотрела на Машу не мигая. Я сидел за столом, облокотившись о стену и прикрыл глаза. Зиновий с пришибленным видом уткнулся взглядом в пол. Воцарилась тишина, изредка прерываемая только шелестом нашего дыхания.
 - Алиса, можно тебя на минуту? – я медленно встал и вышел в комнату.
 - Ну и что ты обо всём этом думаешь? – сказала она, когда прикрыла за собой дверь в коридоре.
 - Меня пару раз здорово передёрнуло. Как будто я Стивена Кинга прочитал, только это ни разу не по книге. Но у меня возникла одна мысль, пока она говорила. Точнее просьба к тебе – поговори с ней.
 - Я? Но о чём? – она удивлённо приподняла свои тонкие брови.
 - Обо всём. Чтобы это был разговор «между нами, девочками». Понимаешь?
 - Ты имеешь ввиду посекретничать?
 - Что-то вроде. В конце концов у вас много общего: обе знаете, что такое детский дом, обе не стареете, - на этих словах я слегка улыбнулся. – Но в первую очередь вы женщины, и мне кажется, что ей за всю жизнь так и не удалось ни разу ни с кем поговорить «по душам». И я думаю, что если вы на этом сойдётесь, то тебе будет гораздо легче объяснить кто мы, и откуда, чем Зиновию или мне.
 - Возможно, ты прав. – Она насупилась. – Меня пугает её сила, но не только. У меня будто вся шерсть дыбом стоит…
 - Ты чувствуешь, что она сможет занять твоё место? – я произнёс эти слова с полной неожиданностью для себя.
 - ДА! – Алиса почти прокричала это. Потом внезапно замолчала и посмотрела мне в глаза. – Ей ничего не стоит это сделать…
 - Ты меня прости, конечно, но ты что, совсем дура!?
Она явно не ожидала от меня такой резкости.
 - Но… она ведь может… - в её глазах стояли слёзы страха и обиды.
Извиняться мне было не за что, поэтому я спокойно сказал:
 - Мало ли что она может? Чтобы занять твоё место, ей придётся меня убить, но это всё равно ничего не решит. Всё, хватит. Просто иди и поговори с ней.
 - Прости, я правда не хотела…
 - Успокойся и иди. Позови сюда Зиновия, мы на балконе постоим немного, мне однозначно не помешает папироса.
Через несколько минут Тугарин присоединился ко мне. Одного гвоздя для крышки гроба оказалось мало, поэтому я достал второй, и когда прикуривал, Зиновий внезапно сказал:
 - Жалко её.
Я кивнул и затянулся.
 - Чего только нам мир не творит с людьми. Я скорее всего многим рискую, что оставил их двоих наедине. Но моё чутьё меня редко подводит… - внезапно я разглядел на щеке у Тугарина след от поцелуя. – Зиновий, это что ещё такое?!
Он виновато начал тереть лицо, пока полностью не удалил остатки помады.
 - Она поблагодарила меня. За то, что не стал пускать пламя и пытаться её сжечь. Людочка мне этого точно не простит, если узнает… - он с мольбой на меня посмотрел.
 - Не переживай, Зиновий, я ничего никому не скажу, даже Кузьме. Иначе не оберёшься шуточек в свой адрес. – Он с благодарностью кивнул. До сих пор не укладывалось в голове, что такой могущественный персонаж так трепещет перед своей супругой.
Когда мы вернулись в комнату, на кухне стояла полная тишина. Я уже едва не почуял недоброе, когда внезапно раздался взрыв смеха. В тот момент мне показалось, что от наступившего облегчения я ещё ни разу не выдыхал так глубоко.
Я постучал в прикрытую дверь и сразу заглянул на кухню.
 - Смотрю, вы поладили.
 - Ой, мне Алиса столько про вас всех рассказала! А про тебя больше всего…
 - Не верь не единому слову! Я не настолько безнадёжен!
Алиса так и вскинулась.
 - Вот значит как ты обо мне думаешь?
 - Естественно!
 - Знаешь кто ты после этого?
 - Конечно знаю, и поэтому очень горд собой! Ладно, шутки шутками, а я очень хочу есть…
 - Я же говорила, что он обжора…
 - … и поэтому пойду добегу до ближайшего кафе, что-нибудь закажу. Зиновий сказал, что ему вполне хватит горячего чая. С Машей всё понятно, а для нас с тобой я что-нибудь придумаю, идёт?
Алиса рассеянно кивнула, и они почти сразу забыли про моё существование. Я усмехнулся, попросил Тугарина закрыть за мной дверь, когда я уйду.
Можно было, конечно, заказать всё по телефону, чтобы никуда не ходить. И не оставлять Зиновия в одиночестве, но, во-первых, я не собирался уходить надолго, а во-вторых, это был Питер.
Я не смог отказать себе в удовольствии хоть немного насладиться атмосферой северной столицы, даже с учётом того, что мы были далеко от исторического центра. Заблудиться в этом спальном районе было сложно, поэтому я уверенно направился на главную улицу. По пути мне попалась гостиница «Спутник», несколько аптек, но кафе всё не было. Наконец, уже почти на противоположном конце улицы я увидел фастфуд-кафе.
Меню мало отличалось от ассортимента, скажем, того же Макдональдса или KFC, но во всяком случае это был не вокзал, где с лёгкостью можно было «травануться» неизвестно чем. После непродолжительного ожидания в очереди, я взял большую пиццу с грибами, салат-цезарь с курицей, два больших кофе и зелёный чай для Зиновия. Почему-то я был уверен, что ему понравится.
Назад идти было не совсем удобно, мешали пакеты с едой, но меня это не сильно волновало – я смотрел по сторонам и переваривал в голове рассказ Маши. Я всегда относился с большим интересом к техническому прогрессу, потому что человек мыслящий для меня является самым лучшим примером для подражания. Но когда ты понимаешь, что именно этот самый прогресс способен на такие вещи как Чернобыль, то становится страшно. Иногда мне казалось, что даже самые грамотные и образованные люди сами не ведают, что могут натворить. Даже во имя науки. Но если авария в Чернобыле была масштабной бедой, то случившееся с Машей было бедой одного человека, что во много раз страшнее. Особенно, когда на всей земле ты с рождения один-оденёшенек.
Как бы то ни было, они нашли с Алисой общий язык, и это было просто отлично. А значит, Маша по крайней мере могла выговориться, даже если откажется уехать с нами. Но я был более чем уверен, что она согласится.
Вернулся я не более чем через час и обнаружил, что Зиновий присоединился к беседе. Ну насколько это возможно, учитывая его немногословность. Увидев меня, Алиса повернулась, и я не мог не улыбнуться: у неё светилось лицо и горели глаза, и в этот момент я понял, что ей тоже было необходимо поговорить, пообщаться. Кузьма — это, конечно, хорошо, но это был немного не тот собеседник.
Она поспешно встала, приняла из моих рук еду, пока я раздевался, и принюхалась.
 - Как интересно пахнет! Что это?
 - Пицца, я тебе рассказывал про этот вид итальянской еды. Салат скорее всего не произведёт должного впечатления, но это всё же лучше, чем ничего. А вот напитки совершенно остыли…
 - Здесь есть «микроволновка». Давай я разогрею. – Маша взяла кофе и чай. – Придётся перелить, а то не поместится.
Пока она доставала кружки и тарелки, я поделил пиццу и убрал весь мусор в пакет. С едой из «Привокзальной» это не шло ни в какое сравнение, но я был сильно голоден.
Вопреки ожиданиям, салат Алисе понравился больше чем пицца, и она решила, что обязательно попробует приготовить что-то подобное самостоятельно. Кофе, на мой взгляд, был отвратным, но моим друзьям понравился его запах, и я решил, что при случае куплю пачку дорогого молотого с собой. Зиновий с большим интересом осмотрел еду, но попробовать не решился. За чай поблагодарил, пил его медленно и в целом был весьма доволен.
Как я правильно предположил, Маша согласилась ехать с нами. Поначалу я было обрадовался, но внезапно кое-что заставило меня глубоко призадуматься.
 - Но если ей не нужна еда и питьё, как нам тогда её в город перевезти?
 - Вот об этом мы и не подумали…
 - Так как мы считаем, что она человек… - Маша протестующе подняла руку. – Подожди, я знаю о чём ты хочешь сказать. Так вот, в этом случает, она просто заснёт, как и я.
 - А если нет?
 - Попробуем вызвать сон другими способами. Укол, как я понимаю, делать бесполезно, игла просто сломается. Можно было попробовать какие-то таблетки…
 - Подожди, Влад. Это всё лишнее. Я могу спать, если понадобится, так же как есть, дышать и всё остальное. Иногда, я даже так и делаю… - Она снова погрустнела. – Чтобы не забыть, что это такое. Хоть и смысла в этом теперь никакого нет.
Алиса взяла её за руку.
 - Тогда, у нас всё получится!
Я дожёвывал кусок пиццы и смотрел расписание поездов в обратный путь. По крайней мере, у нас точно был шанс.
 - Если подвести предварительный итог нашей начальной цели, то мы больше чем молодцы. Что у тебя с вещами?
 - Только одежда, совсем немного. Квартира не моя, я давно поняла, что снимать проще и в моём случае, удобнее. Так что я могу всё сделать практически одним днём.
 - Отлично! Подходящий нам поезд уходит завтра в ночь, так что перетерпеть придётся совсем немного.
 - На ночь оставайтесь у меня. В тесноте, да не в обиде, так ведь?
 - Спасибо. Именно так.

7. Прощай, Петербург

Вещей у Маши оказалось до смешного мало: по сути, только одежда, пара книг и документы. В городе «N» они были ей не нужны, но были очень дороги как память. Тем более, как сказал мне Кощей, мало ли что… Ну и письма Бутырина, конечно же. Всё это поместилось в одну средних размеров дорожную сумку.
Второй раз Алиса ночевала в чужой квартире, если не считать купе. Нас без лишних споров уложили на кровать, но в этот раз Алиса уснула чуть ли не быстрее меня – долгие разговоры и первое за столькие годы путешествие сделали своё дело. По установившейся привычке я передвинул её спящую поближе к себе, чтобы чувствовать удары её сердца, и только после этого смог спокойно заснуть. Внезапно до меня дошло, какую мало контролируемую силу представляет из себя наша компания, если не брать в расчёт меня, и по телу пробежали мурашки.
Маша улеглась в маленьком кресле, и я был почти уверен, что в эту ночь она точно будет спать. Зиновий же, как и несколькими ночами ранее, устроился на стульях у плиты на кухне. 
На следующий день, пока я в очередной раз бегал за провизией для себя и Алисы, Маша уехала к хозяевам квартиры, чтобы сообщить о своём переезде. На работе же она сказала, что нашла место по специальности и поэтому вынуждена была попрощаться. Обе стороны остались недовольны, но всё обошлось только несколькими неумными фразами, на которые можно было даже не обращать внимания.
На завтрак Тугарину я принёс какао, чем окончательно ввёл его во вкусовое замешательство. Но я видел, что ему жутко интересно, хоть он и всячески пытался это скрыть.
Вместо пиццы были роллы из Burger King, но они не произвели вообще никакого впечатления даже на меня: настолько фастфуд стал хуже с того дня, когда я в последний раз его ел.
Когда Маша вернулась, мы все были уже в полной боевой готовности, чтобы отправится на вокзал. Несмотря на то, что до поезда оставалось ещё больше восьми часов. В какой-то степени это было понятно – мне и моим друзьям не терпелось вернуться домой, в Сибирь.
В этот раз вокзал нам пришлось сменить – только с Витебского нужный нам поезд отправлялся уже сегодня, в то время как с привычного уже Ладожского удалось бы уехать только через трое суток. Меня это никак не устраивало: за это время закончится мой отпуск, а я ещё планировал провести с Алисой несколько спокойных и очень приятных мгновений.
Витебский вокзал славился тем, что являлся старейшим железнодорожным вокзалом в Петербурге и в России вообще. Но ещё он известен своим оригинальным дебаркадером – перекрытая красивым навесом часть путей, куда прибывают поезда, словно под гигантский козырёк, только на поверхности. И только когда мы спокойно уселись в купе, я вспомнил, что именно здесь снималась одна из частей телефильма «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона».
Пока позволяла связь я хотел накачать в телефон картинок с видами СПб, чтобы на обратном пути рассказывать Алисе про город, но вместо меня за дело взялась Маша. Настала моя очередь немного надуться, но больше для видимости, так как в душе я был только рад.
Обратный путь практически ничем не отличался от маршрута до Питера: почти трое суток, с пересадкой в Екатеринбурге. Девушки весело щебетали, а я уже не в первый раз останавливался на мысли, чем займусь, когда окончательно перееду в город «N».
То, что это произойдёт, я уже не сомневался. С реальным миром меня связывало только моё обещание, но я «переловил» практически всех сказочных персонажей (по крайней мере, я так думал) и поэтому постоянно просиживать задницу в качестве нахлебника в гостинице мне не позволяла совесть.
Текущая поездка натолкнула меня на мысль взять на себя смелость организовать что-то вроде школы для ликвидации пробелов в отсутствии знаний о современном мире, технологиях, достижениях, одним словом обо всём. Но в этой, казалось бы, на первый взгляд здравой идее, был серьёзный недостаток – взрослые, которые прекрасно понимали и были знакомы с реальностью, могли извлечь из моей информации что-то полезное. А дети, которые словно Маугли будут тянуться к этому неизвестному, в какой-то момент захотят покинуть город «N». Этот факт меня сильно тревожил, поэтому эту мысль я пока отодвинул на задний план и переключился на другую, хотя они в некотором роде были взаимосвязаны.
До встречи с городом «N» и его обитателями в моём распоряжении было несколько больше свободного времени. И я вернулся к своему позабытому хобби, коим являлась гитара. Играл я лет 15 в общей сложности, с перерывами на поиски близких по духу людей, которых так и не нашёл, на восстановление после операции на сломанной руке и прочих жизненных неурядиц. Свой коллектив мне собрать не удалось, но я успел поиграть в различных музыкальных жанрах и получил весьма неплохой опыт. Я безумно любил блюз, но в реалиях города «N», где отсутствует электричество как факт, мои электрогитары было попросту некуда включить. Поэтому я всё более склонялся к акустике, «мониторил» объявления об обмене и продаже инструментов, но пока ничего приличного мне не попадалось. И на второй день нашего путешествия я понял, что эта идея захватила меня полностью. Хотя я с большим трудом представлял какой из меня может получиться учитель музыки.
На память я не жаловался, равно как и на слух, а значит, постепенно нужно было начинать учить наизусть старинные русские песни и романсы. Было бы неплохо переключиться на что-нибудь бардовское, но это было ещё впереди. Во всяком случае у меня появилась цель, а это уже кое-что. Озвучивать её кому-либо я пока не стал, поскольку не хотел спугнуть удачу.
На третий день пути наши говоруньи наконец-то выдохлись. Зиновий всё время оставался невозмутим, видимо привык к подобным вещам дома. Мы с ним перекинулись в домино несколько раз, но вдвоём это было не так азартно.
Как сказала Маша, наша посылка приедет в Томск в лучшем случае через неделю. Это означало, что «Федю» до Каракозово придётся толкать тепловозом. Да и вряд ли Зиновий смог бы всё исправить прямо на Итатке без необходимых инструментов.
Несмотря на спокойный и глубокий сон в дороге, на Томский вокзал я приехал порядок измученный. Мои спутники же наоборот были отвратительно бодры и веселы.
По понятным причинам на Итатке Кузьма нас не встречал, но Подлесный был полностью в курсе всех приготовлений, поэтому необходимый нам с Машей чай уже был заварен. Это было весьма кстати, поскольку мы снова вернулись в область сильных холодов.
Пока раскочегаривали тепловоз Зиновий несколько раз обошёл вокруг «Феди» и удовлетворённо кивнул. 
 - И снова здравствуйте, Леонид Евгеньевич. Вот мы и вернулись.
 - Как всегда, рад вас видеть! Смотрю, человек новый с вами?
Я кивнул.
 - Не ждали, не гадали, если помните.
 - Конечно! Я так понимаю, Зиновию удалось помочь?
 - Да. Держался он молодцом, в грязь лицом не ударил.
 - Вот и славно! Ну что же, прошу в вагон!
Несмотря на то, что с момента нашего отъезда прошло чуть больше недели, я успел жутко соскучится по всему, начиная от сухого и колкого морозного воздуха до оглушительных окриков Подлесного, периодически разгоняющего своих не сильно спешащих работников. В прошлом году Черновецкий благодаря своим связям сделал его начальником Итатки, решив тем самым несколько мелких проблем, если что-то касалось внезапной помощи нашему городу.
Но сейчас всех нас волновал только один момент – как Маша сможет перейти в мир нашего сказочного города. К своему стыду, не успел я выпить свой стакан чая, как почти мгновенно заснул, да так крепко, что разбудить меня удалось только на вокзале уже по прибытии. Как рассказала мне дома Алиса, Тугарин нёс меня до вокзала на плече как мешок с картошкой. Со стороны это, наверное, выглядело забавно, но теперь я понимаю, почему по пробуждении мои ноги ещё долго не могли прийти в рабочее состояние, ибо сильно затекли.
Пока я приходил в себя, то решил позволить себе папиросу, и внезапно обратил внимание на то, что Маши нигде не было. Поначалу я подумал, что у нас ничего не вышло. Но ко мне подошла Алиса и кивнула головой в сторону города:
 - Пока ты тут дрыхнул, Зиновий успел рассказать ей про свою вотчину. Видел бы ты глаза Подлесного, когда она без особых усилий оттащила паровоз за автосцепку к тупику! Мы всерьёз побоялись, что он лишиться рассудка…
 - Охренеть можно! Он же весит с тендером тонн 200!
 - Даже Зиновий на такое не способен.
 - Ну и силу мы с собой привезли…
 - После того, как она до конца осознала, где находится, то сначала расплакалась. Кузьма взялся её успокаивать и уже сопроводил в гостиницу. Ты бы слышал, как он громогласно удивлялся! Как всегда, взял на себя ответственность главного провожатого!
 - Отлично! Она в надёжных руках. Как Зиновий?
 - Уже убежал к Кощею.
 - Ну а после, само собой, рванёт к супруге! – я расхохотался.
 - Не ехидничай! Он сказал, что завтра обязательно к нам заглянет.
 - Завтра… Какое счастье, что мы наконец, вернулись. Пойдём домой, что-то я подустал.
 - Пойдём. Сниму твою усталость. – В её глазах вспыхнул уже знакомый мне огонь.




8. Добрая весть

Проспал я почти что до обеда, но Алиса не стала меня будить. Уже позже, я с трудом представил себе, сколько усилия ей пришлось приложить для этого.
 Когда я завозился и открыл глаза, то увидел, что она сидит на стуле и смотрит в окно.
 - Солнечная моя, ты чего?
 - Всё в порядке. Как ты? Отдохнул? – она не обернулась.
 - Да, мне значительно лучше. Как-то сумбурно было все эти дни… - Я сел на кровати. – Лиса, что случилось? Я же вижу, что-то не так.
Он всё также сидела, не оборачиваясь ко мне, и смотрела как крупные снежинки почти вертикально падают на землю.
 - Влад… Я сама только утром узнала… Точнее почувствовала… Поэтому и не сплю. Понимаешь, мы… Ты и я… У нас будет…
Я почувствовал, как моё сердце с силой ударилось в рёбра несколько раз.
 - То есть ты…
 - Да… - она повернулась ко мне вся в слезах. Прежней Алисы словно не было: вместо неё я увидел маленькую и беззащитную девчонку, которая узнала, что станет матерью и не может ничего поделать со своими эмоциями.
 - Так быстро… Лисонька, ведь это же чудо! У нас будет маленькая лисичка… или лисёнок… - она рассмеялась и заплакала почти одновременно.
 - Влад…
 - Иди сюда.
Я опустился на колени, уткнулся лицом ей в живот, и почувствовал, как её слёзы капают мне на волосы.
 - Влад… В тот день… когда мы впервые столкнулись с Машей… и всё могло закончится бедой… Я готова была погибнуть, только…
Я поднял на неё глаза.
 - Знаю… но этого бы точно не случилось. В моей жизни было слишком много чёрных полос, и их время закончилось. Ты мне веришь?
Она кивнула и сильнее притянула к себе мою голову.
 - Ты не представляешь, как я этого ждал. Ждал и боялся… В хорошем смысле, конечно. Уже много-много лет…
 - Если родится девочка, то, когда она вырастет, мы на пару с ней со спокойной совестью тебя загрызём! – Вот и прежняя Алиса вернулась.
 - Ты же знаешь, что я не буду возражать. Потому что ты мне очень нужна.
 - А ты нужен мне… Буду тебя для ребёнка откармливать! – Она захохотала, и я с жуткой гримасой повалил её на кровать. – Не злись. Прости… Я просто очень боюсь тебя потерять…
 - Просто никогда об этом не думай. Мысли материальны.
 - Значит, не буду.
 - Иди ко мне…
Добрую весть Кузьме я сообщил лично, после чего был едва ли не расплющен в его медвежьих объятьях. Мне даже показалось, что у меня где-то хрустнул позвоночник.
 - Голубчик вы наш! Как же я за вас рад! Ну вот что вы за человек такой, на вас даже поругаться не за что! Если только за то, что Алису соблазнить изволили… - и он ехидно засмеялся.
Я с укоризной посмотрел на Жихарько.
Он хохотал с заразительным присвистом, от чего я сам уже не смог сдерживаться.
 - Не обижайтесь, добросердечный вы мой! Будьте счастливы, мне вам больше пожелать нечего!
 - Спасибо, Кузьма. Я в самом деле счастлив.
 - Вот и славно! Между прочим, Зиновий с самого утра вас ожидает.
 - Догадываюсь, что благодарить собирается.
 - Именно так! По сему, давайте пройдёмся до вокзала, я пообещал, что непременно вас приведу.
 - Конечно, пойдёмте. Страсть как курить хочется.
Жихарько многозначительно на меня взглянул, я залился краской, и он опять сдавленно захохотал. Я молча махнул рукой, и мы, наконец, вышли.
По пути Кузьма рассказал мне вкратце про Машу: она довольно быстро освоилась, сказывалось её необычное физическое и, как следствие, моральное состояние. Этим утром они были у Яги, и с её слов Маша была самым обыкновенным человеком, то есть она прекрасно видела её душу, которая оказалась запертой в теле из-за того, что с ней случилось. А поскольку человеческая душа вечна, то она так и останется в ней навсегда, и этим фактом можно было с гордостью утереть нос Серафиме – в этом случае она оказывалась в проигрыше. Такое открытие меня слегка шокировало, но в какой-то степени это многое объясняло. Маша очень хотела познакомиться со всеми персонажами, и Жихарько объяснил ей, что под новый год все сказочные существа предстают перед людьми в своём истинном обличье, устраивая что-то вроде карнавала, так что она обязательно всех увидит, но в своё время.
Тугарин сидел у себя в кабинете, и, увидев нас, поспешно поднялся из-за стола.
 - Доброго дня, Тугарин Змей.
 - Доброго, Влад. Уж прости, что не смог дождаться, порядок есть порядок. А тебе отдохнуть надобно было. Да и невеста молодая рядом… - У меня отвисла челюсть. – Не серчай только. Благодарствую тебе, что не отказал в помощи. Только теперь я могу сказать, каких неимоверных усилий мне стоило, чтобы держать себя в руках. Но я видел, что тебе было не легче, и поэтому просто не имел права тебя подвести. – Он слегка поклонился.
Я несколько раз моргнул.
 - Р-рад был помочь, Зиновий. – Второй раз за день мой скелет проходил проверку на прочность, только сейчас под угрозой находилась кисть правой руки. Но я только стиснул зубы, и пожал насколько мог в ответ. – Кстати, у нас с Алисой скоро будет пополнение.
В первый раз за всё время я увидел на лице Тугарина улыбку. Выглядело это немного зловеще, но в его светлых глазах читалась глубоко сокрытая мудрость веков.
 - Детки – это замечательно. Берегите друг друга. И помните о моих словах.
 - Спасибо, Зиновий. Обязательно.
 - Кстати, голубчик, Кощей вас к себе звал.
Я сильно удивился.
 - Не сказал зачем?
 - Не соизволил.
 - Хорошо. Тогда я сейчас же к нему зайду. Передай, пожалуйста, Алисе, что я буду чуть позже.
 - Всенепременно! Ступайте!
На этот раз Серафима мне не встретилась, чему я был несказанно рад. В такой день меня совершенно не прельщала встреча со смертью. Я не стал дожидаться приглашения, а вместо этого просто сразу постучал в кабинет Кощея, и открыл дверь.
 - Здравствуйте, Константин Борисович. Звали?
 - Добрый день, Влад. Заходи, присаживайся. – Он жестом указал мне на стул. – Как я понимаю, ваше путешествие прошло благополучно?
 - Даже более чем. Зиновий уже рассказал вам про девушку?
 - В общих чертах. Безусловно, история интересная, и сила, которой она обладает, несомненно удивляет. Серафима была в ярости, когда узнала, что душа девушки ей никогда не достанется, но я её быстро усмирил. В конце концов, тебя она всё же не забывает. – Я вздрогнул. – Шучу. Мы с Ягой и Тугариным обсудим, как ей помочь, если это возможно. Ну а если же нет, то вне всякого сомнения постараемся сделать так, чтобы она чувствовала себя здесь как сказочный персонаж. – Он едва заметно улыбнулся. – В своём роде, конечно же. Вижу, тебе есть мне что-то сказать, поэтому внимательно слушаю.
 - От вас ничего не скроешь. Дело в том, что Алиса ждёт ребёнка…
 - Что ж, поздравляю. Это означает, что вам нужен дом. И я не спрашиваю, а утверждаю. – Я согласно кивнул. – Место я уже приметил, так что с весны можете приступать. Город поможет.
 - Да, понимаю. Спасибо, Константин Борисович.
 - Ты много для нас сделал, так что это лишнее. Так как вы ожидаете пополнение, то твоё положение вскоре кардинально изменится. Но пока, на данный момент, продолжай то, что у тебя получается: я имею в виду твои поиски. Не потому что тебе нужно подтверждать свой статус «спасителя заблудших», как тебя Яга метко окрестила. Я не смеюсь, и не иронизирую. Напротив, я рад, что ты смог принять всех нас и продолжаешь своё дело. Просто потому, что только у человека с понимающей, доброй и открытой душой всё получится. Поэтому, продолжай. И пусть удача будет с тобой. – Он поднялся.
 - Ещё раз спасибо. – Я пожал ему руку и вышел.
В гостиницу я возвращался в наилучшем настроении. Пока я делился с Алисой за ужином всеми новостями, то внезапно вспомнил про бабочку.
 - Что-то я её даже не вижу…
 - Пока ты спал, я её покормила, а потом она где-то спряталась.
 -  Молодцы у Добрынина девочки, не подвели.
 - Они бы себе этого не простили, зная, что жизнь живого существа зависит от них.
 - Солнечная моя, а ведь мне через два дня придётся уезжать. Опять работа.
 - И когда ты вернёшься?
 - Теперь это реально каждые выходные. Но вскоре я всё-таки уйду с работы.
 - Подожди, а как же…
 - Квартиру я пока оставлю, на случай если вдруг получится как в этот раз. По законодательству я буду обязан отработать, скорее всего меня заставят это сделать, но это пустяки. Потом, со временем, продам и квартиру. Заодно, пока буду в Томске, разберусь с одним вопросом.
Алиса сразу встрепенулась.
 - С каким?
 - Я мог бы тебе не сказать, чтобы сделать сюрприз или просто повредничать, но тогда ты меня съешь прямо сейчас, правильно? – Она уверенно кивнула и медленно начала протягивать ко мне руки, при этом негромко рыча. – Пока ты ещё не приступила к трапезе, скажу, что это касается музыки, а точнее гитары.
Алиса была явно удивлена.
 - Гитары? У тебя есть гитара?
 - Даже две, но пока здесь они бесполезны. Поэтому, мне нужно совершить либо продажу, либо обмен. Чем быстрее, тем лучше.
 - И что ты хочешь с ней делать?
 - Только, пожалуйста, не смейся: изначально, я хотел попробовать себя в учительстве, что-нибудь по музыке. Но для этого нужно как минимум хоть какое-то образование, поэтому этот вариант не подходит.
 - Но почему ты решил, что я буду смеяться?
 - Не знаю, представил себя в роли учителя, и всё показалось неубедительным.
 - Чушь! Ты смог бы и это, просто сразу понял, что это не твоё.
 - Возможно. Поэтому я решил заделаться местным певцом. Идея так себе, потому что в городе у людей на всякие развлечения времени не так много.
 - В этом ты прав, но я уверена, что один раз в месяц не повредит никому. Конечно, решать будет Кощей, если ты всё-таки решишься на это.
 - Считай уже решился, осталось только добыть инструмент. И готовить программу.
 - Замечательно! У меня появится свой личный Трубадур!
 - Какая же ты всё-таки собственница…
 - Конечно! Между прочим, я всё-таки намерена тебя покушать, поэтому протяни-ка руку.
Я ожидал, что она опять превратиться в лису и начнёт меня глодать, но вместо этого она прощупала пальцами сломанное предплечье и сказала:
 - У тебя в самом деле там металл?
 - Ну да, две пластины, на обе кости. А почему ты спрашиваешь?
 - Я завтра к Яге пойду, полагаю, ты знаешь зачем. – Я посмотрел на её живот и понимающе кивнул. – Изначально, я не хотела тебя звать, но сейчас посмотрела на твою руку и подумала, что неплохо бы тебе от них избавиться.
Я слегка поморщился и побледнел.
 - То есть ты хочешь сказать, что она сможет их удалить?
 - Легко! Для неё это пара пустяков. Достаточно вспомнить тот день, когда в тебя стреляли.
 - Да уж… - случившееся вспоминалось мне всё реже, и Алиса, увидев мою реакцию, обняла меня за голову и притянула к себе.
 - Извини, я не хотела. Это нельзя назвать хорошим примером.
 - Ничего. Полагаю, несмотря на то, что случилось, это самый удачный пример. – Я улыбнулся.
 - Значит, ты не против?
 - Хоть я и с содроганием отношусь к операциям, но здесь я точно знаю, что не умру от чьей-то ошибки.
Но даже будучи уверенным, что всё пройдёт гладко, я не спал полночи и утром уже заметно нервничал. Алиса понимала, что успокаивать меня практически бесполезно, поэтому, мы не стали терять время и сразу направились к Костомаровой.
Увидев нас, она одарила меня сногсшибательной улыбкой и в своей манере произнесла:
 - Ну здравствуй, красавчик! С чем пожаловал?
Я слегка поклонился и сказал:
 - Я скорее второстепенно. Алиса…
 - Вижу-вижу. – Она прищурилась и оглядела Алису с ног до головы. – Так-так-так. На сносях, значит. Ох и шустрая ты! Ну а ты куда смотрел? Знамо дело, куда. Ой, да ладно вам, не стройте из себя тихонь. Небось хочешь знать, кого ожидать? Девка у вас будет. – Она ненадолго закрыла глаза – Ну и задаст она вам…
Моя последняя надежда дожить до глубокой старости с грохотом рухнула, а Алиса возбуждённо подпрыгнула на месте.
 - Скушаем! Теперь точно скушаем!
Яга вскинула бровь.
 - О чём это она?
Я махнул рукой.
 - Не берите в голову, дела семейные.
Она хмыкнула.
 - Ну-ну. Ещё нужно чего?
Я сглотнул.
 - Тут вот, рука…
 - Болит?
 - Нет. Сломана была пару лет назад. Железки там…
 - М-м-м, давненько я такого не видала. А ну-ка продемонстрируй, взглянуть бы надобно…
Я снял куртку, закатал рукав на рубашке и сел на стул. Яга властно заграбастала мою руку, уверенно нащупала пластины и второй уже раз хмыкнула.
 - Кости срослись нормально. Тонковаты правда, но я и похуже видала. Вытащим, раз плюнуть! Сейчас глотнёшь зелья специального и всё!
 - Что… всё? Хана придёт? – я попытался пошутить.
Зинаида бросила на меня высокомерный взгляд.
 - Вы, я погляжу, совсем распустились, молодой человек. Но я не в претензии. Обожди минуток пять.
Нервничал я уже заметно сильнее, но Алиса обняла меня сзади за плечи и прошептала:
 - Я с тобой, Влад. Ничего не бойся.
 - Пытаюсь, но что-то не выходит.
 - Всё будет хорошо. В случае чего, я тебя доем, чтобы не мучился. Договорились?
Я кивнул и нервно рассмеялся. Вернулась Яга, держа в руках небольшую кружку, почти доверху заполненную какой-то мутной жидкостью.
 - Вот дружочек, задача твоя сейчас – обстаканиться, делов-то!
Я принюхался к содержимому и удивлённо поднял глаза.
 - Самогон?!
 - Он самый! Пей и ни о чём не думай.
 - И это всё?!
 - А что ты думал увидеть? Инструменты что ли какие? Ох, до чего народ необразованный пошёл! Прямо тоска берёт глядя на таких вот! Пей давай, не привыкла я время на разговоры тратить!
Я почти залпом осушил кружку. Самогон был не очень крепкий, но дух у меня всё-таки слегка перехватило. На последнем глотке я понял, что куда-то уплываю, и плавно стёк на пол. Свет погас…
Возвращение было быстрым. Я просто открыл глаза и посмотрел по сторонам: наркозного состояние не было вовсе, как и головной боли. Рука ныла терпимо, но «на одной ноте», как больной зуб. Общее состояние смахивало на похмельное, если бы ещё болела голова, но этого не было.
 - Смотрите-ка, уже созрел! Шустрый какой. Это хорошо! Патрикеевна, помоги суженому одеться.
Я тупо посмотрел на руку: два длинных шва полностью исчезли, зато рядом аккуратно лежали две небольшие поблёскивающие пластины. Пошевелив пальцами, я понял, что всё в порядке, если не считать небольшого головокружения.
 - Влад, ты как?
 - Пока не знаю. Мутит немного.
 - Ничего, через пару часов всё пройдёт.
 - С ума сойти, даже шрамов не осталось…
 - Они, безусловно мужчину украшают, только вот брехня это, если разобраться. Они тебе нужны были? Не думаю. Ты ими гордишься? Сомневаюсь.
 - Зинаида Яновна, благодарю вас от всего сердца.
Она расцвела.
 - Будет тебе. – Но я видел, что она довольна. – На здоровье, живи дальше спокойно. И кончай уже стул своим седалищем протирать! Шагайте оба, на ваши довольные личности глаза уже не глядят!
Насчёт моей довольной личности Костомарова малость преувеличила: проходя мимо зеркала, я увидел своё лицо цвета свежей плесени и поспешил насколько можно быстрее на свежий воздух.
Хотелось закурить, но я побоялся, что меня стошнит, поэтому я нетвёрдым шагом осторожно пошёл к гостинице, поддерживаемый под локоть Алисой.
 - Тебе лучше? Влад, ты весь зелёный.
 - Немного, но я бы предпочёл прилечь. Сколько она меня кромсала?
 - Думаю, что минут 15.
Я попытался присвистнуть, но получилось нечто похожее, как если бы рядом грузовик спустил тормоза.
 - Однако… Лихо работает гражданка. Давай поскорее вернёмся, ноги совсем ватные.
Я пролежал до вечера, не стал ничего есть, только пил по чуть-чуть. Боль затихала быстро, но не так быстро, как хотелось бы. Алиса ни на минуту не отходила от меня: сидела и держала за пострадавшую руку, приносила питьё, читала, пока я не заснул. Снилась какая-то чертовщина, но по пробуждении я по счастью ничего не помнил.
Алису я увидел в той же позе, что и вечером, всё так же держа мою руку и поглаживая её.
 - Доброе утро, суженый мой. Как рука?
Рука не болела, совсем. Остались только не очень приятные воспоминания, но это были пустяки.
 - Мне кажется, всё нормально. Ты всю ночь не спала?
 - Нет. Смотрела за твоим состоянием. У тебя только под утро нормальный цвет лица вернулся.
 - А тебе не вредно, ты ведь…
 - Не волнуйся, сроки совсем маленькие. Надеюсь, ты теперь понимаешь, что тебя всё-таки скушают?
Я помотал головой.
 - Кошмар, две женщины в доме! Мне точно конец!
 - Именно! Есть будем по чуть-чуть, чтобы надолго хватило! – она удовлетворённо потёрла руки.
 - Это отвратительно: от меня останется какая-то культяпка. – Я уже давился от смеха – Обязательно на тебя Кузьме пожалуюсь!
 - Ну и пожалуйста! – Алиса согнулась пополам и хохотала.
 - М-да… Весёлая у нас семейка будет.
 - Главное, чтобы смеха было больше чем слёз.
 - Мы всё сделаем, чтобы так и было. Хитрюга, я хотел сегодня с Кузьмой посидеть, такое событие…
Она взмахнула руками и поднесла их к лицу.
 - Неужели пьяненький вернёшься?
 - Предположительно! – я понизил голос и покачал указательным пальцем в воздухе.
 - Безобразие-то какое, посмотрите вы на него! – Она встала руки в боки. – Иди, конечно. Я знаю, что ты будешь в надёжных руках. А я пойду к Маше.
Я улыбнулся.
 - Тоже не терпится языки почесать?
Она гордо кивнула.
 - В любом случае, мы рядом. – Она чмокнула меня в щёку и упорхнула.



9. Приятная неожиданность

Через день я уехал в Томск. Это начинало раздражать, но решение пришло само собой: поговорив предварительно с Кощеем и выждав пару месяцев, меня перевели на станцию Итатка под крыло к Подлесному. Почему эта идея сразу не пришла мне в голову – не знаю. Видимо всему в самом деле нужно время.
Моя Томская квартира пустовала всё чаще, но избавиться от неё я пока не мог – как оказалось, она может неожиданно понадобиться не только мне одному.
По весне мне наконец удалось добыть нужную гитару и с десяток комплектов струн. Вечерами после работы я часами напролёт играл, вспоминая давно забытые песни, разучивая новые и восстанавливая руки. Шло медленно, но я не сдавался, стараясь порадовать Алису. Она любила наводить критику, но всегда по делу – она видела и знала мои слабые и сильные стороны, поэтому никогда не позволила бы себе голословности.
Но это всё как говорится лирика – у меня строился дом, а это было намного важнее. Зиновий сложил маленькую печку на первое время, пока не получится провести газ. А в целом, стройка шла очень бодро, даже несмотря на то, что в этом деле я почти полный ноль. Но мне помогал весь город, поэтому дело ладилось: осенью мы уже могли смело заселяться.
Алиса появлялась на людях реже – её интересное положение становилось всё более заметным. Периодически она злилась на свой внешний вид, поэтому к ней часто заходила Маша, и буря затихала, пусть и ненадолго.
В тот июньский день, когда солнце медленнее стремится к закату, была моя очередь читать Алисе, пока она в очередной раз надувшись сидела на кровати – мой голос действовал на неё успокаивающе – в дверь нашей комнаты постучали.
 - Кто там?
 - Голубчик, это я. Войти позволите? – Негромко ответил Жихарько.
 - Конечно, Кузьма. Входите!
 - Голубчик, у меня для вас приятная новость! Уверяю, вы будете просто ошеломлены!
Я почувствовал, как внутри меня вспыхнул уже знакомый азарт, к тому же Кузьма всегда умел подлить масла в огонь.
 - Кузьма, не тяни, рассказывай! – Даже у Алисы загорелись глаза.
 - Лучше я вам предоставлю документ, который пришёл на днях по почте на моё имя!
 - Но всё-таки, хотя бы в двух словах.
 - Вы, наверное, не знаете, а скорее не обращали внимания на молодую пару, живущую через дом от гостиницы?
Я пожал плечами.
 - Я многих знаю, но с ними ещё не общался…
Алиса подала голос.
 - Это Надя и Андрей, фамилию никогда даже не спрашивала. Лет 10 назад попали в город.
 - Допустим, и что же с ними не так?
Жихарько с гордостью произнёс.
 - Весьма многое. Об этом я узнал, прочитав содержимое конверта. Хоть он и адресован мне, но эти строки предназначены исключительно вам. Желаете ознакомиться? – Он небрежно помахал им в воздухе. 
Я буквально вырвал конверт у Кузьмы из рук, устроился рядом с Алисой, открыл его и приступил к чтению. Разумеется, вслух.

10. Андрей и Надежда

Здравствуйте, Владислав!
Меня зовут Андрей, и я пишу вам это письмо по причудливости судьбы, если таковая существует. Потому что причиной, побудившей меня написать вам, стала девушка, которую зовут Мария Тихонова.
Да-да, вы не ошиблись. Та самая Маша, которая не так давно оказалась в городе «N» благодаря вам. И именно она запустила цепь некоторых событий, результатом которых стало это письмо.
Я попытаюсь объяснить – дело в том, что, Маша познакомилась с Андреем и Надеждой, поделилась с ними историей своей жизни. А они, услышав то, что с ней произошло, в свою очередь через Кузьму Дмитриевича написали нам, с просьбой описать то, что случилось с нами. И прислать вам уже нашу историю. Сильно извиняюсь за такой каламбур, но я очень надеюсь, что вы сможете меня понять и во всём разобраться. Итак, о чём же мои строки.
Вы наверняка уверены, что каждый из нас уникален. И что таких как мы не было и не будет. Я расскажу вам о том, как наш мир смог с лёгкостью это опровергнуть.
В определённый момент жизни я повстречал дорогого мне человека, которого зовут Надя. Мы встречались не один год, дело двигалось к свадьбе, но её родители всерьёз воспротивились нашим намереньям, неоднократно намекая на мою финансовую несостоятельность. Я их прекрасно понимал: можете себе представить зарплату обычного инженера среднего звена. Безусловно, они хотели для неё самого лучшего, но ведь она выбрала меня, а не что меня окружает. Даже после того, когда я сменил работу, и дела пошли на подъём, они отказались иметь со мной дело, оставили ей квартиру в Подмосковье, а сами уехали на родину, в Петрозаводск.
Надя тогда едва не заработала нервный срыв: все эти ссоры, размолвки, но несмотря ни на что от меня не отказалась.
Как я уже упомянул, нам досталась квартира в небольшом городе Видное, поскольку её семья была вполне обеспеченной. И вот в конце сентября 2009-го года нам представился шанс посмотреть квартиру.
В то время у меня были «Жигули»-пятёрка. Осень набирала силу, было сыро и промозгло. Я ожидал Надю в машине: в салоне было тепло, негромко урчал мотор, шуршали дворники, смахивая со стекла падающую листву и мелкие капли. Слегка клонило в сон, поскольку стояло раннее утро, но предстояла долгая дорога, и я как мог бодрился.
Наконец, замурлыкал домофон подъездной двери, сообщая, что кто-то выходит. Надя торопливо шла к машине с небольшой сумкой в руках.
 - Извини, что так долго, по нескольку раз пришлось проверять, всё ли выключила, закрыла…
Я улыбнулся.
 - Не волнуйся, не на год ведь уезжаем, максимум три дня.
 - Знаю, но это наш дом.
 - Конечно, а значит всё будет нормально. Ехать нам часа четыре при хорошем раскладе. Сейчас семь утра, к обеду уже будем пить чай и смотреть наше наследство.
Она вздохнула.
 - Я не хотела этого такой ценой, только лишние проблемы создали, вместо того, чтобы дать нам спокойно жить… Ладно, будем смотреть по месту.
 - И решать по месту. Если хороший район и всё устраивает, то здесь всё продадим и переедем. Всё-таки намного ближе к Москве. И мне не придётся столько мотаться…
 - Понимаю, но давай не будем торопиться.
 - Не будем. Поэтому – в путь!
Ехать предстояло далеко, но дорога была нам вполне знакома, по крайней мере первую половину. По этому самому маршруту мы часто ездили на дачу, которую позже пришлось продать, потому что грунтовая дорога в сезон дождей была сущей пыткой. Расставание с домом очень долго не мог перенести мой отец, так как строил его своими руками, собственно, как и всё, что было на участке. Деньги пошли на квартиру, от которой мы утром отъехали.
В тот день проезжая поворот на деревню, я невольно вспоминал каникулы, которые много лет проводил здесь – звездопады в августе, зимний приезд, когда снега насыпало почти по калитку. Мороз стоял сильный, но вопреки ожиданиям, мы не замёрзли, потому что было отличное настроение, дополняемое фейерверками, горячим чаем и запахом зимнего леса. Детство давно закончилось, тебе уже за 30, но есть память, которая останется с тобой навсегда…
Пошёл сильный дождь, и скорость пришлось сбавить. Я выключил магнитолу и сосредоточился на графитовой полосе асфальта.
В итоге добрались к месту назначения мы где-то к двум часам. Мне сразу приглянулась чистота улиц и большое количество зелёных зон. Одним слово, уже въезжая в Видное, мы одновременно почувствовали, что переедем сюда.
После недолгих поисков адреса, мы обнаружили новостройку на окраине. Маленькая двушка «под ключ» на пятом этаже. Стоит ли говорить, что нашей радости не было предела.
Первое что я сделал после долгой дороги, так это лёг подремать. Пока я отдыхал, Надя позвонила родителям, чтобы выразить благодарность. Сквозь пелену дремоты я понял по обрывкам фраз, что её мать как всегда вела диалог сухо и холодно, но я чувствовал, что она всё равно за нас рада.
Нельзя сказать, что это было подарком судьбы. Скорее хорошим шансом устроить свою жизнь немного в лучшую сторону.
После возвращения мы приступили к сборам для предстоящего переезда. И вот, в начале ноября ушла последняя машина с вещами и были окончательно улажены все вопросы с документами.
День отъезды был самым обыкновенным и мало чем отличался от всех предыдущих – холодный и ветреный. Всё шло своим чередом – проехали поворот на деревню, железнодорожный переезд. Примерно через километр будет не очень крутой, но достаточно затяжной подъём.
Внезапно я резко затормозил, отчего машину едва не развернуло. От тряски Надя проснулась (она часто засыпала в дороге) и беспокойно огляделась.
 - Ты чего лихачишь?
 - Посмотри вперёд.
В начале подъёма начиналась полоса сильного дождя. Мы оба вышли из машины. Я огляделся и затем поднял голову: небо вокруг было светлым и на удивление ясным. Но впереди нас на асфальте словно кто-то прочертил карандашом грань, после которой начиналась темнота и серость. Надя протянула руку к стене дождя – кроме капель там ничего не было.
 - Ты из-за этого остановился? Что тебя встревожило?
 - Это всё очень странно выглядит.
 - Только если немного.
 - И как назло нет другой дороги, чтобы объехать.
 - Но ведь так бывает в природе, разве нет?
 - Бывает, но не так. Здесь всё слишком… вертикально, что ли… Надеюсь, что я преувеличиваю.
Мы вернулись в салон, я включил передачу, и машина въехала в полосу. И это было большой ошибкой.
Первое, на что я обратил внимание, был подъём. Мы ехали уже несколько минут, а он всё не заканчивался. Я это понял не сразу, так как мне мешал ливень. И вот, когда постепенно стал показываться конец подъёма, перед машиной в асфальт ударила молния. Я зажмурился на мгновение от вспышки, ожидая грома, но его не последовало.
Внезапно Надя прошептала:
 - Мои часы! Они встали…
Но как выяснилось, стояли и мои наручные, и салонные в машине. Не двигались даже секунды на электронном циферблате. Нагнетала чернота облаков, и от этого было ещё более не по себе. Внезапно ударила вторая молния, и снова без грома. Я уже хотел остановить машину, потому что подъём, к счастью, подходил к концу, когда молния ударила снова, и резко оборвалась стена дождя. Ощущение было таким, словно мы вынырнули из глубины…
Когда я свернул на обочину, то опять посмотрел на часы: время шло, как ни в чём не бывало. Словно этого подъёма не было вовсе.
Ощущение было не из приятных: мы оба чувствовали себя очень обессиленными, будто преодолевали этот подъём несколько долгих часов.
Только спустя минут 40 я был снова в состоянии продолжить путь. И по приезду на новое место жительства мы ещё долго обсуждали случившееся, строили различные гипотезы, но постепенно радость новоселья и хлопоты, связанные с ним, полностью вытеснили все негативные воспоминания.
Казалось бы, всё должно идти дальше своим чередом. Но всё перевернул с ног на голову один телефонный звонок.
Он раздался спустя три месяца, когда мы уже окончательно расставили мебель, разложили вещи по местам и постепенно привыкали к новой квартире. Телефон зазвонил во второй половине дня.
Я снял трубку, и то, что я услышал, заставило меня врасти в пол с выражением ужаса на лице. Надя в этот момент была рядом, и, увидев мои остекленевшие глаза, тоже застыла.
 - Андрей, ты чего?
Я медленно опустил телефонную трубку на место, сел на стул и еле слышно сказал:
 - Сперва я подумал, что мне показалось, но…
 - Кто это звонил?
 - В этом-то как раз всё и дело. Мне звонила ты.
Она побледнела.
 - Что?!
 - Я готов поклясться, что это была ты. И что самое страшное, дело совершенно не в голосе. Его можно спутать, но манеру, привычки, свои, особенные интонации скопировать невозможно. Это невозможно просто физически…
 - И что от тебя хотели?
- Она, кто бы она ни была, спрашивала, где я и почему не возвращаюсь домой. И это не было ошибкой, она точно знала с кем говорит. Я сначала подумал, что это розыгрыш – запись твоего голоса, поэтому я просто ничего не говорил и прислушивался. Но когда она спросила почему я молчу и спокойно стала говорить о наших будничных делах, я понял, что на меня накатывает жуткое оцепенение, осознавая то, что ты находишься на расстоянии вытянутой руки. Для начала давай подождём, может быть будут ещё звонки…
Но прошло полчаса, час – телефон молчал. Мы долго думали, с чем это может быть связано, и поначалу нам даже не пришло в голову увязать всё со случаем на дороге.
Через несколько дней не менее странный звонок раздался вновь. Я в это время подходил к подъезду и увидел, как на балкон выскочила Надя и жестами показала мне, что сейчас спустится. Я уже начал догадываться в чём дело.
Надя вышла из подъезда белая как снег.
 - Телефон! Я…
 - Успокойся. Тише. Ты услышала в трубке мой голос?
Она кивнула, её била мелкая дрожь.
 - По крайней мере, теперь ты понимаешь, что я испытал в тот день.
 - Мне показалось, что я сошла с ума. Потому что, как и ты не могла ошибиться… Мне стало страшно находится с телефоном в одном помещении, поэтому я едва ли не бегом по лестнице бежала…
 - Происходит что-то нехорошее. Если бы не этот второй звонок, мы наверняка бы про это забыли. Но телефон уже прозвонил…
Вернувшись в квартиру, мы попытались проанализировать, что с нами случилось и определиться, что делать дальше.
 - Давай начнём вот с чего: откуда тебе звонили?
Надя уверенно ответила:
 - Из старой квартиры.
 - Но почему ты так решила?
 - Потому что во время разговора на кухне скрипнула дверь. Только наша дверь могла скрипеть именно так, понимаешь? Ещё и поэтому я так сильно испугалась…
 - Допустим. В моём случае я не успел этого понять. Значит ничто не мешает нам съездить туда и воочию во всём убедиться. Дождёмся субботы и поедем. Только не принимай ничего близко к сердцу.
Незапланированное возвращение было тягостным и тревожным. В пути я мысленно перебирал возможные варианты развития событий, и ни один мне не нравился. До последнего я верил, что это не более чем одно из редких, но удивительных совпадений.
Но вся уверенность рассыпалась в прах, когда мы подъехали к нашему бывшему пристанищу. Надя уже выходила из машины, когда я перехватил её руку и резко захлопнул изнутри пассажирскую дверцу. Девушка перехватила мой взгляд и сдавленно вскрикнула: она увидела себя, входящей в подъезд в той же самой одежде.
 - Ты это видел?!?
 - Видел. Значит, с головой у нас всё в порядке.
 - Что будем делать?
 - Пойдём и спокойно попытаемся всё выяснить. Надеюсь, что спокойно…
Порядком нервничая, мы вышли из машины и направились к подъезду. Один комплект ключей всё ещё оставался у меня – новые хозяева ещё не въехали, и через две недели я должен был с ними встретиться для окончательного расчёта – поэтому обошлось без ненужного привлечения внимания к себе.
Когда я распахнул дверь и уверенно вошёл в квартиру, нам навстречу вышел двойник Нади и сразу замер. Я аккуратно двигался ей навстречу до тех пор, пока девушка не наткнулась на стул и была вынуждена на него сесть.
 - Никогда не любил розыгрыши. И поэтому я хочу знать, что здесь происходит? 
Меня прошиб холодный пот, когда она заговорила.
 - Я звонила тебе, ждала твоего возвращения…
Она попыталась встать, но я остановил её жестом.
 - Лучше без резких движений. То, что звонила ты, теперь мне понятно. Но ты – не настоящая.
 - Откуда ты знаешь? Может быть ненастоящая – она, - и двойник кивнул в сторону настоящей Нади, которая стояла за моей спиной.
 - Она всё время была со мной, а значит – настоящая.
 - Тогда просто подойди ко мне, и попытайся найти в нас отличия.
Я обернулся и посмотрел на свою девушку: она была страшно бледна, но кивнула. Пришлось подойти почти в упор.
Сказать, что передо мной был её двойник, это не сказать ничего: можно попытаться скопировать походку, внешность, шрамы и многое другое. Но скопировать запах тела, волос – это невозможно было представить никаким образом, и тем не менее даже это было одинаковым.
Я медленно обернулся к Наде. Она сделала шаг мне на встречу, но я резко остановил её.
 - Стой! Не двигайся с места. Если вы встанете рядом, я не смогу отличить кто из вас ты, а кто – она.
 - Но ведь это мой двойник!
 - Правильнее будет сказать, что это вторая ты.
 - Но я такая одна! – Надя едва не кричала.
Я понизил голос.
 - Я знаю. Но она – и есть ты. Как бы абсурдно это не звучало. – Я обернулся к Наде. – Лучше давай поговорим о том, что тебе звонил мой двойник.
 - Такое мне никогда не забыть.
 - Тем более. Всё может оказаться проще, чем кажется. Он звонил тебе, но искал уже её. Значит, появлялись вы в квартире не в одно время, и значит он всё ещё продолжает тебя искать. – Я показал пальцем на двойника. – Поначалу мне было непонятно, откуда вы можете знать наш адрес и телефон. Но потом я увидел на тумбочке в прихожей записку с нашими текущими координатами, я оставил их на случай, если новым хозяевам квартиры потребуется с нами связаться. Так вот, теперь наша задача его найти, и непременно сделать так, чтобы вы встретились. Если мы одинаковы, то значит вам так же, как и нам суждено быть вместе. Мне только одно было непонятно – как всё это случилось, но теперь я знаю ответ и на этот вопрос: тот самый долгий злополучный подъём. – Я повернулся к Наде. – Пока мы пытались его преодолеть в тот момент, когда время было остановлено, кто-то или что-то сделало наши копии. Вот только зачем я пока не знаю…
Наступила тишина. Я напряжённо думал, после чего принял единственное разумное решение:
 - Поступим так: сейчас мы уедем. Ты приедешь завтра к нам в город, поселишься в гостинице, позвонишь нам и оставишь свои координаты. Мой двойник должен объявиться, в этом я абсолютно уверен. И как только он позвонит нам снова, мы договоримся о встрече и будем решать, что делать дальше.
Через несколько дней мой двойник и в самом деле позвонил. Судя по фону на заднем плане, он был где-то недалеко от вокзала. Путём недолгих уговоров, мы условились встретиться в безлюдном месте, желательно ближе к вечеру.
«Двойное свидание» я назначил возле станции железной дороги, примыкающей к городу. И когда мы встретились все четверо, то долго и внимательно смотрели друг на друга. Я невольно сравнил это с тем, будто каждый из нас смотрелся в зеркало, с той лишь разницей, что оно было живым…
Уехать из Видного мы не могли, а значит надо было искать выход из ситуации: всем нужно было как-то жить дальше, не мешая обоюдному существованию.
В итоге мы сошлись на том, что наши двойники для начала уедут подальше от Москвы. Договорились поддерживать связь, если получится. Мы подкинули им денег на дорогу, отдали что-то из одежды, после чего посоветовали аккуратно обратиться в милицию, чтобы им хотя бы паспорта сделали, и на прощание пожелали удачи…
На следующий день, за завтраком Надя внезапно спросила меня:
 - Скажи честно – ты в самом деле не смог бы отличить меня от неё?
 - Это выглядело бы попыткой отличить тебя от… тебя. Это было бы невозможно. Но я не допустил бы этого.
 - Ты хочешь сказать, что смог бы… - она в страхе прижала руку к полуоткрытому рту.
Я потрогал щетину на подбородке.
 - Не знаю. Не хочу даже думать об этом. Мне было не понятно, как они смогли попасть в нашу старую квартиру. Жаль, я не успел спросить их об этом, но догадываюсь, что, когда их сдублировали, то они появились в той же одежде, и с тем же содержимым карманов. И они догадывались, куда им идти...    
 - А ты не боишься, что однажды они попытаются вернуться? Что попытаются заменить нас, нашу жизнь.
 - Нет. Потому что они – это мы. А мы так никогда не поступим. Так как то, что случилось, на первый взгляд не имело смысла. Но теперь я понимаю, что это было испытанием для нас: какая-то высшая сила захотела убедиться, что мы – люди, и что сможем выйти из этой ситуации без насилия. – Я взял её за руку. – И вчера мы это доказали…
Примерно два года спустя мы начали получать письма от наших двойников: сначала из Архангельска, потом из Читы и даже из Хабаровска. Они не вдавались в подробности, но с учётом, того, что случилось, их дела шли неплохо. У меня нет сведений, как они попали в город «N», но я думаю, что Кузьма Дмитриевич сможет вам помочь с ответом.
Сказать по правде, я сильно удивился, когда спустя столько лет получил от них письмо. Но ещё более удивился, узнав, где они в итоге оказались. Хотя после того, что с нами со всеми произошло, мне казалось, что меня вообще ничего больше на этой земле удивить не сможет. И отчасти я рад, что ошибался: теперь я знаю, что у наших двойников есть надёжное пристанище.
Очень надеюсь, что я ничего не упустил при написании этого письма. Передавайте наш низкий поклон Кузьме Дмитриевичу. И обязательно поблагодарите Машу: я думаю в вашей копилке историй теперь стало на одну больше.
Счастья вам и удачи!
Андрей и Надежда Серебряковы.

11. Эпилог

 - Невероятно… - я поставил на стол уже третью по счёту пустую кружку из-под чая. Жихарько давно испарился. Алиса сидела словно окаменев с широко раскрытыми глазами. – Неужели тебе Кузьма про них ничего не рассказывал?
 - Никогда. И я его за это взгрею как следует! Такие вещи утаивать непростительно!
 - Готов поспорить, стоило ему только тебе намекнуть, а затем промолчать, то ты наверняка могла скончаться от любопытства.
 - Когда была маленькая, то могла. А повзрослев, покусала бы его, чтобы знал впредь!
Я не смог сдержать улыбку.
 - Ничего, у меня почему-то есть подозрения, что это далеко не всё, что он от нас утаивает. Так что при случае устроим ему допрос. Можно даже с пристрастием.
Она уверенно кивнула и рассмеялась.
 - Как там наша лисичка?
 - Толкается, порой ночами мне даже спать не даёт. – Я с умилением посмотрел на её округлившийся живот. – Чую, не зря Яга нас предупредила.
 - Знаешь, у меня нет никаких мыслей, как мы её назовём.
 - Если ты предложишь что-нибудь вроде Аграфены, то я тебя просто растерзаю!
 - А что, смотри какое громкое и звучное… Ай, больно ведь!
 - И правильно. Привыкай-привыкай, у твоей дочки уже есть повод тебя сожрать! Так что практика не повредит.
 - Даже просто за попытку?
 - Конечно! Мы тут не шутки шутим.
Отсмеявшись, я бережно убрал письмо в конверт и положил в стол. Ему предстояло познакомиться с Василием и занять своё законное место в библиотеке.
В конце лета состоялось моё первое выступление. Алиса слушала меня из окна гостиницы, и я встал так, чтобы всегда во время исполнения смотреть на неё. Никак не ожидал что придёт добрая половина населения. Специального помещения в городе не было, поэтому выступал я непосредственно на улице перед гостиницей. В конце концов, мне хотелось хоть чем-то отблагодарить людей за помощь в постройке дома.
После концерта ко мне подошёл Жихарько и ехидно посмеиваясь сообщил:
 - Голубчик, наш многоуважаемый Кощей нашёл вам работу!
 - Опять в путь-дорогу?
 - Как я понимаю, Алиса скоро разрешится от бремени, а значит ваш отъезд несомненно можно отложить.
 - Хоть на этом спасибо. Какие-нибудь подробность есть?
 - В этот раз вам придётся ехать не за кем-нибудь, а за самим Коньком-Горбунком!
 - То есть мне всё-таки придётся везти лошадь! Да ещё и наверняка через всю Россию!!
 - То, что это лошадь никто не сомневается…
У меня внезапно закрались нехорошие предчувствия.
 - Кузьма, что-то мне не нравится, как вы подозрительно притихли.
 - Дело в том, любезнейший, что Русью-матушкой ограничиться у вас не получится…
Я несколько раз моргнул.
 - Это как так?
 - Ваш путь лежит в Калининградскую область.
 - КУДА?!?
 - Именно так! Через Европу поедете!
От неожиданности я едва не сел на мостовую.
 - Кощей уже подготовил вам иностранную наличность…
Я схватился за голову и застонал.
 - Вот теперь мне в самом деле конец! Алиса меня точно сожрёт, когда узнает.
 - Голубчик, так я ж только от неё! Она уже знает… - и Жихарько заливисто захохотал.
*          *          *
05.02.2021