Часть 3

1. Годовщина

В то утро я проснулся с тягостным ощущением, чего за мной не водилось за последние пару лет по понятным причинам. И это не было предчувствием надвигающейся беды, что показалось мне весьма странным. Даже несмотря на то, что наша дочь давала неслабые концерты по ночам, да и не только, я проснулся не от того, что был измотан. И только когда я случайно бросил взгляд на календарь, то сразу понял, почему мне настолько не по себе.
Девятое сентября. Ровно 20 лет назад мои родители погибли при взрыве дома в Москве. И хотя виновник всего этого уже получил по заслугам, мои руки инстинктивно сжались в кулаки.
Двадцать лет назад я остался сиротой. С лёгкой руки самого обыкновенного криминального недоноска, который решал свои проблемы только одним способом – ликвидацией. Этот выродок одним нажатием кнопки ликвидировал моё детство, оставив в нём незаживающую чёрную дыру с обуглившимися краями.
Я сидел на кровати и смотрел в одну точку, пока Алиса не проснулась. Видимо я был сильно бледен, поэтому она встревоженно спросила:
 - Влад, ты чего? Что-то не так?
 - Т-с-с… Ребёнка разбудишь. Давай вниз спустимся, мне не помешает закурить.
С момента рождения дочери травиться никотином я стал гораздо реже, но полностью отказывать себе в этом маленьком удовольствии не мог. Во всяком случае пока.
Алиса была не на шутку встревожена, и я сразу её успокоил, что со мной всё нормально. Она подумала, что меня опять беспокоит рука: при смене погоды она иногда ныла, всё-таки сломанная и дважды оперированная.
 - С рукой всё нормально. Понимаешь, сегодня, а точнее вчера в ночь, было 20 лет со дня гибели отца с матерью…
Она подняла руку ко рту.
 - Влад…
 - Одно время я постоянно об этом помнил, а потом помнил только одно – их больше нет. А сегодня утром вдруг проснулся с дикой тяжестью на сердце, что даже дышать тяжко. Скорее всего, мне придётся съездить, могилу навестить, там за последние годы ни одной души наверняка не было…
Меня душили слёзы, но я заставил себя сдержаться. Алиса видела все мои эмоции и погладила меня по голове.
 - Обязательно езжай. Езжай и успокой свою душу. Я даже ворчать на тебя перед дорогой не буду.
 - Ну спасибо, утешила. – И, хотя мне было тяжело на сердце, я слегка улыбнулся.
Я поговорил с Жихарько и Тугариным о своей просьбе по поводу внеочередной поездки, и был приятно удивлён, что они организуют всё сегодня же.
 - Голубчик, событие, безусловно, весьма печальное, но мы поспособствуем в помощи! 
 - Спасибо Кузьма. И тебе спасибо, Зиновий. А как быть с Кощеем? Не заругается?
 - Помилуйте! Всё, что касается семьи имеет первостепеннейшее значение! Так что можете готовить вещи в дорогу! Тем более, что «Феде» не помешает лёгкая пробежка! – Зиновий согласно кивнул.
Мой отъезд сильно беспокоил самого меня: недавно родилась дочь, и оставлять Алису в таком состоянии было не лучшей идеей. Собираясь в дорогу, я неоднократно спрашивал у неё, справится ли она без меня, до последней минуты не отходил от детской кроватки, пока Алиса едва ли не силой оттащила меня к вокзалу.
В ожидании паровоза, которого Зиновий благодаря нашей поездке в СПб почти сразу поставил на ход, я бродил около перрона. Обновлённый «Федя» совершил на тот момент только пару поездок, поэтому Зиновий был только рад дать своему подопечному немного прокатиться, так сказать, «размять кости».
Поскольку работал я уже на Итатке, то Подлесный даже не стал вдаваться в подробности причины моего внезапного отъезда. Он лишь по обыкновению благословил в путь и пожелал скорейшего возвращения. Если я куда-то уезжал, то мне больше не надо было изыскивать себе отпуск и объяснять для чего он – мне просто давали «зелёный свет» и всё.
Как и пару раз до этого, из Томска я вылетел самолётом, и к вечеру уже был в Москве. Гостиницу выбрал первую попавшуюся – мне нужно было только два дня, и после сразу назад, так что сервис и удобства не имели никакого значения.
Следующим утром я отправился на Захарьинское кладбище где покоились мать и отец. На тот момент оно было совсем новым, и хоронили там нечасто. Мне даже не вспомнить по какой причине их положили именно здесь, но это и неважно – после смерти человеку уже всё безразлично. Через 4 года к ним положили бабушку, и с тех пор началось моё одиночное плавание по белу свету.
С момента моего последнего посещения кладбища прошло лет семь, если не больше. С того времени оно сильно разрослось и расширилось. Я абсолютно не помнил ни ряд, ни какие-либо ещё ориентиры, поэтому бесконечно долго перечитывал книгу регистрации захоронений. Сторож недобро поглядывал на меня, в итоге не выдержал и недовольно сказал:
 - Вам, молодой человек, стыдно должно быть, если не помните, где мать с отцом лежат…
Я всегда ненавидел по жизни вот таких «воспитателей», дай только повод мораль почитать, ни в чём не разобравшись. Поэтому я прищурился и по-зэковски цыкнув зубом, вяло произнёс:
 - Срок мотал, папаша. Ещё комментарии будут?
Дедок живо от меня отодвинулся, а я, наконец, нашёл то, что искал, неторопливо, чтобы не испортить впечатление, вышел из каморки.
Как я и предполагал, могилы заросли дальше некуда. А так как я не взял с собой ничего, кроме нескольких больших мешков и пары рукавиц, то пришлось полагаться только на свои руки.
В общей сложности я убирался часов пять, и только когда закончил, то почувствовал, как дико болит спина и трясутся ноги. Мне очень хотелось спокойно посидеть и просто помолчать, но стоило опуститься на скамью, как пошёл дождь, и мне с большим сожалением пришлось возвращаться в гостиницу. Я изрядно испачкался в грязи, поэтому не пошёл в метро, вопреки ливню, а делал короткие перебежки знакомыми прежде дворами.
Только после душа и двух рюмок коньяка, я почувствовал себя лучше, хотя в груди было всё равно горько и больно. Снова подступили слёзы, но я опять взял себя в руки и почти сразу заснул.
В ту ночь мне снились мать и отец, уже в возрасте, будто они живы до сих пор, а я такой, как сейчас, словно ничего и не происходило: вот мы гуляем по Красной площади, едем по новым станциям метро, на улице пьянящий май, и всё как нельзя лучше. Но в какой-то момент они сказали, что пошли за мороженым, и не вернулись. А я бегал по улицам и кричал: «Мама! Папа!», кричал так громко, что порой мне казалось, что я слышу треск ломающихся от напряжения костей в грудной клетке. Потом подкатила милицейская машина, они что-то говорили и говорили, но их голоса заглушал вой сирены, который становился всё громче и громче, пока я не вскочил на кровати и понял, что вовсю надрывается будильник на сотовом. Жутко ломило спину, но я просто отодвинул эту боль как можно дальше, привёл себя в порядок, и выехал в аэропорт.
До самолёта было ещё полдня, и я поначалу решил, что заеду ещё раз на кладбище, но дождь не утихал, и эту затею пришлось отбросить. По обыкновению, я купил немного сувениров для Алисы, перекусил почти что не глядя в меню, и уселся в зале, ожидая рейс.
На душе было тяжело, но состояние стало другим: возвратилась именно жуткая тоска, которая затмила собой боль утраты. Вдогонку вспомнились сны прошлой ночью, страшно захотелось услышать голос Алисы, но это было невозможно, поэтому я молча стиснул зубы и сосредоточился на табло вылета.
Незаметно для себя я задремал и вполне мог опоздать на самолёт, если бы не проходящая мимо компания молодёжи, которая громкими криками встречала или провожала кого-то из своих. Я быстро очнулся от полудрёмы и увидел, что полчаса назад объявили посадку до Томска.
Перелёт прошёл нормально, я уже полностью перестал реагировать на смену часовых поясов и последующую акклиматизацию.
Моя Томская квартира постепенно готовилась к продаже, уже объявлялись первые покупатели, но тем не менее шло всё медленно. Да и честно говоря, торопиться было абсолютно некуда, просто хотелось наконец уже с этим покончить, и окончательно переселиться в город «N».
В Итатку я добрался во второй половине дня, с удовольствием вдохнул уже полюбившийся хвойный воздух и полез в карман за папиросами. Спички спичками, но наш с Алисой уговор до сих пор оставался в силе: зажигалка по-прежнему хранилась у неё, только уже в нашем доме, и я получал заветный железный брусочек в руки каждый раз, когда возвращался откуда-то.   
На платформе курить было запрещено, но я был твёрдо уверен, что Подлесный мне ничего не скажет. Тем не менее, я не видел смысла открыто нарушать запрет, и молча дымил в стороне.
Тугарин должен был явиться за мной примерно через час. Леонид Евгеньевич был неплохим собеседником и иногда рассказывал местные байки дабы повеселить меня. Не скажу, что моя жизнь за последние пару лет была унылой. Со стопроцентной вероятностью это было не так, но я никогда не стану затыкать рот человеку, который хочет выговориться. Особенно, если это самый настоящий Леший.
Но сегодня Подлесный был менее активен чем обычно. С момента моего приезда на Итатку этим днём я ни разу за всё время не услышал его гомерического хохота или оглушающих окрестности станции распоряжений.
 - Что-то вы сегодня какой-то тихий, Леонид Евгеньевич. – Я попытался пошутить.
Он по обыкновению вскинул руками.
 - У нас тут с утра едва несчастье не приключилось.
Я нахмурился.
 - А где я был?
 - Возвращались, в пути были. К счастью, всё обошлось.
 - Так что же произошло?
Он незаметно указал кивком головы на мужчину, который сидел на лавке у платформы.
 - В последнюю секунду я его из-под колёс поезда вытащил.
 - Он что же, решил…
Подлесный кивнул.
 - Глупость полнейшая! – Леонид в негодовании помотал головой. – Хотя его отчасти можно понять.
Практически на автомате я потянулся к мобильному телефону и включил диктофон.
 - Болен сильно?
 - Сильно, только вот не физически. Головой повредился, благо не шибко. Мы его в здание станции отвели, я чайку заварил специального, успокаивающего. Дали ему выговориться. Честно говоря, до сих пор самому не по себе…
Он достал из кармана свою любимую «Приму», но я поморщился и протестующе отмахнулся, вынул из коробки папиросу и вручил ему. Подлесный с благодарностью кивнул и продолжил:
 - Вы уж простите, что я никак не приступлю к главному, зная вашу тягу к подобным вещам. Никак с мыслями не могу собраться. – Он помолчал и пару раз затянулся. – Уж вам ли не знать, как наш мир может удивить. Особенно барышня меня сильно поразила, Мария Николаевна, таких чудес мне доселе видеть не приходилось. Сейчас-сейчас, я уже подхожу к самой сути.  – Леонид снова затянулся и посмотрел куда-то в сторону. – Человек этот решил лишить себя жизни от невыносимой несправедливости, как он сам изволил выразиться. С его слов, лет 10 назад он имел несчастье сильно влюбиться. В буквальном смысле, потерял голову. С каждым может случиться, скажете вы. – Я кивнул и скривился: история была до боли знакомая. – Отношения складывались весьма сложно и противоречиво, и после долгих душевных мук ему хватило силы воли разорвать их. Ах, если бы этим всё и закончилось! Спустя несколько лет он встретил достойного человека, женился. Вскоре молодожёны уже ждали первенца. И, собственно, ребёнок стал причиной того, что он едва не покончил с собой. Родилась девочка, и всё дело в том, что с каждым годом её взросления, он с ужасом понимал, насколько сильно его дочь становится внешне похожа на ту первую и сильную любовь. Практически точная копия, уж поверьте, он показал мне фотографии. Невозможно, скажете вы? На первый взгляд – да. Но так случилось.
У меня по коже прошла целая армия мурашек.
 - Неужели одержимость человеком может довести до подобных последствий…
 - В данном случае видимо да. Сами понимаете, что за Ягой посылать было бесполезно – голову не вылечить, если человек сам этого не захочет. – Я кивнул. – Мы ему, конечно, мозги от души промыли: уж на что я выражаться не люблю, но почти весь свой словарный запас неприличностей вспомнил. Мало того, что сам свою жизнь не ценит, так ещё и других людей едва до «кондратия» не довёл – движение на станции парализовал на два часа. Мы уж поначалу милицию вызывать хотели, потом «скорую», но посовещались и решили ему намекнуть на наш город.
 - И он что же?
 - Не согласился. На первый взгляд мне показалось, что он нас за не совсем нормальных принял. Мы даже пожалели об этом, надо было хотя бы с Кузьмой посоветоваться. Но после того как он пришёл в себя, то я увидел, что свет его души изменился: это сложно объяснить, поменялся оттенок, сила… Вы простите, если сами не видите такого, то мои слова будут бесполезны…
Я улыбнулся.
 - Ничего. Иногда подобные вещи можно увидеть и обычному человеку – его глаза начинают смотреть на мир совершенно по-другому…
 - …поскольку они являются зеркалом души. – закончил за меня Подлесный.
 - И что же он решил в итоге?
 - Взял билет домой. Как выяснилось, сюда он ехал наугад – всё равно где на рельсы ложиться.
 - Получается, что не всё равно, если он всё-таки попал именно сюда. – Я вздохнул. – Это мир и вправду порой бывает чересчур жесток.
 - Не берите в голову, любезнейший. По крайней мере, у вас появился материал для работы, во всяком случае, я на это надеюсь.
 - Пусть так, но вернусь я к нему через некоторое время, да и сейчас немного не до этого…
Подлесный заулыбался.
 - Как дитятко?
 - Как Яга и сказала – не успела родиться, а уже нам с Алисой концерты устраивает: не спим ночами напролёт. Я падаю, а супруга держится. Ей это, видимо, только в радость.
 - Вот и славно! Как девочку назвали?
 - Агата. Кузьма наверняка рассказал, как мы друг с другом воевали? Если нет, обязательно расспросите его: с утра до вечера шли баталии. Меня в очередной раз обещали загрызть, но обошлось. – Я рассмеялся.
 - И кто же предложил Агату?
 - Не поверите – оба вместе. И оба сразу успокоились.
 - Вот что значит «душа в душу»!
 - Похоже, что так и есть. – Я прислушался. – Слышу гудок, значит, Зиновий уже близко. Ну что же, до встречи, Леонид Евгеньевич.
 - До скорой, любезнейший! Всех благ!      
История этого человека надолго засела в голове и породила страх, из-за которого я несколько ночей не спал. Невольно вернулось прошлое: меня била дрожь даже от мысли, если мой ребёнок будет хоть чем-то похож на человека, которого я навсегда вычеркнул из своей жизни.
Я прекрасно понимал, что от Алисы не получится утаить душевное беспокойство, поэтому просто надеялся максимально оттянуть этот момент.
 - Здравствуй, Лисафья. Вот я и дома.
Алиса удивлённо посмотрела на меня.
 - Откуда ты знаешь, что меня так звали?
 - Всемирная паутина творит чудеса! Читал про твоих собратьев, наткнулся, звучит интересно, мне понравилось. – Я старался казаться веселым, но последние события омрачили и без того не самую весёлую поездку в моей жизни.
 - Всё прошло хорошо?
 - Да. Во всяком случае, у меня хотя бы перестало щемить в груди. – Я вздохнул и замолчал.
 - Влад, я же вижу, что есть что-то ещё.
Я нахмурился. «Ничего от тебя не скроешь…»
 - Был тут один момент. Только добавил камней на сердце.
Алиса с теплотой посмотрела мне в глаза.
 - Если я тебя покусаю немного, тебе полегчает?
Я закатил глаза.
 - Ну так конечно! Хлебом не корми, а дай отпилить от себя кусок бренного тела! – Но мне всегда становилось легче от её слов. – Это всё Подлесный. Точнее, не он лично. Утром на Итатке кое-что случилось.
Не было смысла замалчивать что-либо дальше, поэтому я достал сотовый телефон и включил Алисе запись.
 - Знаешь, это звучит более жутко, чем история с Серебряковыми. Точнее с их двойниками. – Я прекрасно понял, что в этот момент она говорит обо мне. – Ты из-за этого не в себе?
Я нехотя кивнул.
 - Знаешь, с тех пор прошло много лет, и вот дёрнуло же его именно сегодня под поезд бросаться. Хоть я и не видел ничего своими глазами, но мне было достаточно слов Леонида. Я бы многое отдал сейчас, чтобы не слышать их.
 - Ты боишься, что Агата…
 - Ты не представляешь себе, что я почувствовал, когда осознал, что такие вещи вообще происходят с людьми, а потом испугался, что такое может случиться со мной. В какой-то степени я понимаю отчаянье того человека. Хоть и нельзя так говорить, но подобная ситуация для меня будет равносильна смерти…
 - Этого не будет. Ни смерти, ни чего-то такого, о чём ты услышал. Мы этого не допустим, верно?
 - Не допустим, нам нельзя. Как наша красавица?
Алиса села за стол и подпёрла голову руками.
 - Еле уложила, это катастрофа какая-то! Чую в ней наши характеры слились воедино и выясняют отношения. А мы расплачиваемся.
 - Так и тянет добавить, что дружба победит, но я думаю, тут не всё так просто?
 - Ой как не просто! Всё время пока она будет расти, наши сущности в ней будут формировать личность до тех пор, пока она не достигнет 15-ти лет. И только после достижения этого возраста она уже полностью самостоятельно станет смотреть на мир.
 - Удивительно… Агата Владиславовна Рыжова.
Алиса подняла на меня голову.
 - Ты не хочешь дать ей свою фамилию?
 - Да на кой чёрт она ей нужна такая? Неудахина! Хватит и того, что я с этой фамилией по жизни хлебал тридцать с лишним лет. И нашей дочери не хочу такой участи. Я отнюдь не суеверный, но ставить эксперименты однозначно не буду.
Алиса пожала плечами.
 - Я с тобой хоть и не согласна, но понимаю. Кстати, а твоя мама как относилась к этому?
 - Могу лишь предположить, ибо я был слишком маленький, чтобы помнить такие разговоры. Я думаю, что в те времена был более важен сам человек, нежели сейчас, а фамилия – я слышал и похлеще, и ничего. Хочется верить, что кроме безобидных шуток и подколов ничего серьёзного в адрес носителя не было.
 - Ты по ним очень тоскуешь?
 - Я просто стараюсь об этом не думать, настолько страшной была для меня их потеря. Вчера весь день на кладбище считай провёл: само собой, там всё дико заросло. Кто-то иногда убирался, но совсем немного. Страшно подумать, что прошло двадцать лет, как их нет… У меня даже толком никогда не было времени нормально за могилами следить. Бабушка ходила, убиралась, а когда и она умерла, я вообще туда ходить перестал. Просто не мог смириться с тем, что на белом свете остался один. К своему стыду, я даже не посидел с ними: времени хватило только, чтобы убрать всё как следует, а потом меня оттуда прогнал дождь…
Алиса обняла меня.
 - Ты скажи, тебе лучше?
 - Думаю, что да. Пока в самолёте летел, вспомнил, что у меня осталось только две их фотографии. Понимаешь? Только две! И ни одной там, где мы все вместе…
 - У тебя хотя бы что-то осталось. В моём случае нет даже этого…
Я замолчал, так как это была чистая правда: нельзя сказать, что страшнее – быть сиротой с рождения, или стать им по воле трагического случая, и всю жизнь пытаться к этому привыкнуть, заранее понимая, что никогда привыкнуть не сможешь.

2. С газом или без?

Первые перебои начались ещё весной. Пришлось полностью отключить и без того слабо работающее уличное освещение. Кузьма как-то говорил, что такое вполне возможно, так как никто не мог сказать, на сколько может хватить природных запасов. Поэтому в каждом дворе всегда лежали дрова на зиму, которые обновлялись понемногу каждый год, дабы избежать их порчи. К тому же никто не отменял керосин, которого за всё это время накопилось предостаточно.
В итоге к осени газ перестал поступать совсем. Кощей собрал всех нас для решения проблемы ближе к концу сентября. Медлить было нельзя: близились холода, люди оставались без ставшего уже привычным для них тепла и света, а значит надо было что-то предпринимать.
Керосин имелся в каждом доме. Равно как и печи, наши, русские, настоящие. В детстве мне довелось лишь пару раз живьём видеть такую печь, и всего однажды поспать на ней. Сомнительные воспоминания, особенно когда ты смотришь на эту белую махину и смутно представляешь, что помимо осязаемого тепла, которое она даёт, люди на печи умеют готовить, сушить одежду и ещё много всякого, о чём городской житель никогда не задумается.
Тугарин и Жихарько с несколькими мужичками обследовали газовые месторождения и пришли к выводу, что больше из них добыть ничего не получится. В наш дом ещё не успели проложить трубы, а это означало, что со дня на день должен быть прийти Зиновий, чтобы сложить уже самую настоящую русскую печь.
Я был поражён с какой скоростью и как дружно в городе «N» общими усилиями получалось возводить дома. Но как люди ни старались, родить в новом доме Алиса не успела – через неделю после моего концерта у неё начались схватки посреди ночи, и вместе с Кузьмой мы отвели её к Яге. Зинаида без лишних разговоров выставила нас с Жихарько вон. Как это ни странно, но ни криков роженицы, ни каких-либо ещё звуков я так и не услышал, что заставило меня из без того изрядно понервничать.
Я выкурил почти с десяток папирос, когда из-за двери выглянула Яга и поманила меня пальцем.
 - Иди, папаша новоявленный, принимай своих барышень.
 - Как они? Всё в…
 - А ты ещё сомневаться смел?! Это тебе не какая-нибудь захолустная лечебница, а приличное место! Ну народ, ну народ!! – Она принюхалась. – Ещё чуть-чуть и позеленеешь о табачища своего! – Яга расхохоталась. – Все вы мужики одинаковы – баба рожает, а они со страху еле на ногах стоят! Ничего за тысячу лет не поменялось! – Она оглядела меня с головы до ног. – И не поменяется. Да не трясись ты так, девка здоровая родилась, всё как положено. А будь чего не так – время покажет. Иди уже к своей лисе, а то на тебя смотреть страшно. – И она вновь захохотала.
Я осторожно открыл дверь и прошёл в комнату. Алиса и девочка лежали возле окна, укрытые плотным одеялом.
 - Как ты, Лисафья?
Алиса измождённо улыбнулась.
 - Вроде бы ничего, обессилена только…
 - Тогда ничего не говори, я тут с тобой посижу. Постарайся заснуть.
 - Влад… У нас теперь есть дитятко…
 - Т-с-с… Знаю… Она уже заснула, спи и ты.
 - Я попробую… - через несколько минут она уже тихонько посапывала.
Я просидел рядом почти всю ночь, вспоминая о том, как прошедшей весной, ближе к концу апреля, мы с Алисой выпустили бабочку на волю. Она благополучно перезимовала в нашей комнате: мы каждый день кормили её по очереди, давали полетать и вообще, не могли на неё нарадоваться. И вот когда мы её освободили из такого вынужденного плена, и увидели её первый полёт на фоне зарождающейся листвы, то сердце учащённо забилось от радости. И эту радость и трепет невозможно было описать никакими словами.
Под утро меня разбудил хохот Яги и сдавленное перхание Жихарько.
  - Нет, ну вы поглядите на эту идиллию! Не успела супруга родить, а он уже ей с мебелью изменяет! – Зинаида стояла руки в боки и наслаждалась моим идиотским положением. – Во молодёжь пошла, и добавить-то нечего!
Оказалось, что я тихо и мирно заснул на полу в обнимку со стулом. Когда и как это произошло, я категорически не помню. Более того, у меня в прямом смысле до трясучки затекла правая нога, и я долго и неуклюже пытался восстановить кровообращение под всеобщие шутки. В этот момент завозилась наша девочка и выдала серию неслабых по громкости криков. Алиса встрепенулась и посмотрела на Ягу.
 - Ну ясно дело, есть требует. А ну-ка, не прекрасная половина человечества, брысь на крыльцо! – подволакивая всё ещё затёкшую ногу и поддерживаемый Кузьмой, я торопливо покинул помещение.
Позже Зинаида вышла и сообщила, что супружница моя будет дома к обеду, и чтобы я не переживал и «в конце концов прекратил обивать порог честной и незамужней женщины», тем самым спровадив меня домой.
Несмотря на то, что за прошлый день я почти ничего не съел, когда наступило время обеда, к столу я не торопился. Я не мог посвятить себя чревоугодию, по крайней мере пока не дождусь Алису с ребёнком. Когда они вернулись, я заметил насколько моя Лисафья бледна и измучена.
 - Солнечная моя, как ты себя чувствуешь?
 - Лучше, но слабость ещё не ушла. Пару дней, и я снова буду в норме, не волнуйся.
 - Принести что-нибудь покушать?
 - Только если немного киселя и каши. И потом я, наверное, полежу…
 - Конечно, я быстро, сейчас… - я так торопился, что врезался в дверь и чудом не скатился с лестницы, когда бежал на кухню.
В целом, Алиса и вправду поправилась очень быстро. Буквально через неделю мы въехали в новый дом и принялись обустраиваться. Тогда-то газ и кончился.
На совете у Кощея кто-то высказал предложение покупать газ в цистернах, благо в наше время такая возможность существовала. Идея была здравая, так как у нас был паровоз. Но вся проблема была в том, что в цистернах он перевозился сжиженным, под давлением, а значит, чтобы его оттуда безопасно перекачивать и пускать по городу нужно специальное оборудование, которого у нас не было. Поэтому это вариант пришлось отбросить, хотя он и был весьма заманчивым.
Черновецкий уже заложил в смету поставки на станцию для города вторую цистерну керосина, потому что теперь помимо дров это был один из основных видов топлива – по зиме сырые дрова очень трудно растопить, но если плеснуть на них немного керосина, то огонь занимался практически сразу же. И именно жидкое топливо подтолкнуло меня на решение нашей проблемы.
В широкой продаже уже довольно давно имелись обогреватели на жидком топливе. Подавляющее большинство из них напрямую зависело от электричества, что нам никак не подходило. Но я точно знал, что есть такие, которые работают на воздушной тяге по типу самых обыкновенных печей, и могут использовать как дизельное топливо, так и керосин. А значит, это был выход.
Кощей знал про такой вид отопления и в целом одобрил моё предложение. Судя по всему, он понимал, что даже дрова далеко не самый лучший выход из данной ситуации, и, хотя леса вокруг было на многие гектары, его ещё надо было спилить, распустить, подготовить для колки дров, и только потом заполнять поленницу. И так каждому. Да, до этого так делали очень давно, и с приходом газа тяжёлый труд ушёл в прошлое. И вот теперь к нему нужно было возвращаться. Безусловно, люди ни слова не говоря возьмут пилы, топоры и пойдут в лес, но если есть шанс, которым надо воспользоваться, то упускать его никак нельзя.
Тем не менее на первую зиму дрова заготавливать всё-таки пришлось, поскольку до того момента как новые печи попадут в город пройдёт не один месяц. По счастью, люди в городе многое делают впрок, и поэтому лесозаготовкой пришлось заниматься по минимуму. Единственное от чего пришлось отказаться полностью, так это от освещения – уличные фонари стали теперь не более чем украшением. В данной ситуации выход был прост: как я уже упоминал, в каждом доме имелась керосиновая лампа, а значит в тёмное время суток с ней можно было спокойно выйти на улицу.
Одну из таких ламп, типа «летучая мышь», я как-то привёз в город из Москвы – не имею ни малейшего понятия, откуда она взялась в бабушкиной квартире, поскольку дачи у нас никогда не было. Когда я её обнаружил на антресоли, то после беглого осмотра выяснил, что ей ни разу не пользовались. Ничего не оставалось, как забрать её с собой. Теперь я понимаю, насколько это оказалось кстати.
Первые керосиновые печи по распоряжению Черновецкого поставляли из Томска в те дома, где были маленькие или новорождённые дети. Керосин шёл ходом, но не так быстро, как я предполагал: для сравнения я уговорил Кощея купить несколько печей на солярке – если расход будет ниже, то было бы неплохо в последствии переключиться на них.
Печи закупали с расчётом на то, что на них можно будет готовить по аналогии с русскими печами. Пользоваться ими было несложно, я быстро во всё разобрался и взял на себе на заметку, что не помешает пройтись по домам, выяснить не нужна ли кому-нибудь будет помощь.
В один из дней в середине октября к нам в дом зашёл Черновецкий. Это было более чем неожиданно, поскольку своим визитом Кощей мог почтить далеко не каждого и очень редко.
 - Добрый вечер, Константин Борисович. Вот уж не ожидали.
 - Добрый, Влад. Алиса, - Черновецкий кивнул моей супруге. – Как доченька?
 - Растёт, пока всё нормально. Чай будете?
Кощей позволил себе подобие улыбки.
 - Не откажусь. – Алиса вышла на кухню. – Заглянул поблагодарить за идею с печами. А заодно кое-о-чём поведать.
Дело в том, что в своё время, около двадцати лет назад мне пришлось довольно долго находиться в Томске. Если ты помнишь, я говорил, что у меня помимо всего прочего есть медицинское образование. Так вот, в те годы я открыл небольшую клинику экспериментальных препаратов. На самом деле я занимался тем, чем и ты недавно, только мои поиски касались непосредственно простых смертных. – Он немного помолчал. – Не скажу, что я намеренно ловил кого-то на удочку, но за неполных пять лет несколько человек всё-таки попали в наш город. По большей части люди оказывались на грани помешательства от отчаянья, вызванного теми или иными обстоятельствами. Тем не менее, я смог дать им второй шанс, которым они предпочли воспользоваться. Кроме одного человека.
 - А что с ним было не так?
 - О, весьма многое. Самой главной его проблемой было общение с человеком из своих снов, и как следствие, подсознательное желание забрать из своих снов человека в реальный мир.
 - Откуда?! – я выпучил глаза.
 - Звучит интересно, не правда ли? – опять подобие улыбки. – И самое интересное в том, что мне удалось это сделать.
Я даже не заметил, как Алиса с подносом в руках замерла на пороге.
 - Патрикеевна прямо как статуя застыла, любо дорого посмотреть. Лучше присядь, а то чай расплескаешь. – Черновецкий ловко взял у неё из рук поднос и поставил на стол. – Я много на свете повидал, да и ты, Влад, за последнее время тоже. Но я думаю, что эта история всё-таки сможет тебя удивить.
Кощей вынул из внутреннего кармана пиджака пачку листов бумаги и вручил их мне.
 - Считай это моим подарком к новоселью. Спасибо за гостеприимство, провожать меня не надо. Завтра зайдите ко мне оба. – Он бесшумно поднялся, открыл дверь и буквально растворился в коридоре.
 - Сколько здесь живу, а не помню, чтобы сам Кощей приходил с подарками. – Когда Черновецкий вышел, Алиса подошла к детской кроватке. – Спит, даже не пошевелилась.
 - Безумно хочется прочитать, но звучит как-то уж слишком жутко. Мне казалось, что я в самом деле повидал достаточно, но это…
 - Давай я почитаю вслух, хорошо?
Я медленно кивнул.
 - Порой я думаю, что должен же быть предел необъяснимым вещам. Но видимо его просто не существует.




3. Стас

Как я понимаю, моя история останется только в городе «N», поскольку после того, как я её закончу, небезызвестный вам Константин Борисович устроит всё так, что о его существовании я буду помнить только несколько нечётких фрагментов. Это было наше обоюдное согласие, после того, как он не так давно вновь появился на горизонте в моей жизни, поскольку я не принял приглашения отправиться с ним в сказочный город. Не скрою, было весьма любопытно узнать, куда и к кому уедет моя рукопись, но, повторюсь, помнить об этом я уже не буду.
Я думаю, что в общих чертах вы уже знаете, что же со мной случилось. Но давайте я расскажу обо всём по порядку.
Наверное, каждый из нас хотя бы раз в жизни просыпался от головной боли. Будь то похмелье, смена погоды, мигрень и т.д. Логичная попытка предотвратить эту боль – выпить таблетку, прилечь.
Но что делать, если боль не проходит уже несколько дней, недель или даже месяцев?
Для полной картины мне придётся вернуться на много лет назад, когда мне было 17.
В те счастливые школьные годы, когда ты ещё не столкнулся с реалиями жизни и ещё веришь в чистое светлое и непорочное. И, конечно же, я был влюблён. И мне казалось, что получить отказ человеку, который полюбил искренне и всей душой, просто невозможно. Как же я был тогда наивен…
Девушку звали Лена, училась она со мной в параллели. Самая обычная девчонка, как это всегда и бывает, но я, увидев её всего лишь однажды, сразу пропал.
Она считала себя красавицей, была своенравна, и взрослому человеку наверняка бросалось в глаза, как ровесники оказывают ей всяческие знаки внимания, которые она с лёгкостью отвергала. Да, скорее всего, это было заметно всем. Кроме меня.
Объяснение в любви вышло очень коротким, сумбурным и неуклюжим. Стоит ли говорить, что я получил тот же ответ, что и все остальные претенденты. Ну и немного насмешек в качестве подарка. Это сейчас, спустя годы, я прекрасно понимал, что такие как я ей совершенно не нужны – она уже с юности отлично понимала, как устроен мир, и что нужно для того, чтобы с комфортом устроиться в этой жизни.
Чувство обиды, пожалуй, самое уничтожающее состояние, которое испытываешь после того, как немного отступит горечь. Первое время ты просто не понимаешь, что вообще произошло, ненавидишь всех и вся, тебе не хочется жить, ну и так далее. И самое неприятное, что тебе приходится сталкиваться с человеком по нескольку раз на дню в течение ещё целого года учёбы как минимум. Но в глубине души, по крайней мере вначале, ты просто хочешь видеть её, несмотря на все внешние протесты, потому что тебе от этого легче. Самообман, не более.
Легче, обычно, не становится, но боль всё же уходит. С возрастом приходит понимание, но всё это ещё только будет.
По складу личности я человек впечатлительный. Но я никогда не делал что-то назло или вопреки, себе или кому-либо, так как не видел в этом никакого смысла. Очень долгое время я был сильно замкнут в себе, поэтому круг моих близких друзей в основном составляли книги и музыка.
Ну и, конечно, сны, куда же без них. В какой-то период они доставляли мне огромное количество проблем: мне постоянно снилась Лена, и всё происходящее между нами почти в точности повторялось, менялись только декорации, но отнюдь не сюжет.
И вот однажды, в очередном сновидении, я в сердцах крикнул: «Ну и чёрт с тобой! Я всё равно буду счастлив!», после чего сразу проснулся.
За мной такого никогда не водилось, ни во сне, ни в реальной жизни, но полагаю я просто устал созерцать одну и ту же сцену, и мой взбудораженный однообразными сновидениями мозг взял инициативу в свои руки, решив тем самым немного изменить ход событий.
Часы показывали около четырёх утра, но очнувшись, я впервые почувствовал что-то вроде успокоения, словно вся предшествующая сну тревога и нервозность исчезла. Я боялся только одного, что не смогу заснуть, как это частенько было раньше, но стоило мне закрыть глаза, как я практически мгновенно отключился.
Поначалу, я не придал особого значения тому, что ко мне вернулись покой и сон. Я посчитал, что прошло время, а оно в самом деле прошло, и успокоился, хотя и не полностью.
Неспешно шли дни, месяцы и даже годы, но я по-прежнему оставался один. Кто знает, почему мне не везло в личном, однако я не отчаивался и продолжал искать дорогого мне человека. Окончил институт, нашёл работу, одним словом, вёл самую заурядную жизнь, пока мне однажды не приснился любопытный сон.
Выглядел он немного странно, как в советском кино середины 70-х: блёклые выцветшие цвета, прокуренная кухня, посреди которой на стуле восседал я с газетой в руках. Внезапно во входную дверь постучали, не позвонили, а именно постучали. Я спокойно и уверенно поднялся, и пошёл открывать.
Когда я распахнул дверь, то удивлённо округлил глаза. Передо мной стояла девушка, с первого взгляда абсолютно мне незнакомая. Завязался невнятный диалог, который я не запомнил, но судя по отдельным фразам, речь шла о чём-то не очень приятном. И только проснувшись, я вспомнил кто это был.
Я сел на кровати, накинул рубашку и постепенно, минута за минутой, попытался восстановить всё, что мне снилось за последнее время. Важна была любая мелочь.
А девушку звали Лиза. И снилась она мне уже довольно долгое время, только я этого не замечал или просто не обращал внимания. Её появление я мог бы объяснить тем, что скорее всего это была реакция моего подсознания на хроническое невезение в личной, той, реальной жизни.
Оказывается, уже очень давно мне снились хорошие, добрые сны, где есть дорогой тебе человек, с которым ты можешь просто поговорить, только я не придавал им никакого значения.
Когда она приснилась первый раз, хочется верить, что я был рад, мне трудно вспомнить с достаточной точностью. Но вопреки обычному ходу сновидений, мне всегда было понятно, что это всего лишь сны. И что ничего, кроме разочарования по пробуждении не останется.
Лиза снилась всегда по-разному: иногда по два раза в неделю, иногда раз в две, или вообще месяцами не приходила. Не знаю, отдыхал ли мой мозг таким образом от меня самого или просто от реальности, и отдыхал ли вообще.
Тем не менее, моя реальная жизнь не отодвинулась на второй план. В ней, правда, было не так много изменений, но всё же…
Только-только наступил мой отпуск. Август, увы, в этом году погодой не радовал, и на улице делать было особо нечего. Как, впрочем, и дома.
Маленькая библиотека, которая досталась мне однажды случайно, была давно прочитана. Я отложил несколько любимых книг отдельно, и после единичного прочтения уже никогда не возвращался к книге, чтобы прочесть её целиком – выбирал только несколько понравившихся глав или моментов и перечитывал только их.
Непростым испытанием был как всегда вечер, когда нечего было смотреть по телевизору или читать. Иногда спасали загородные прогулки. И сегодня я тоже собирался прокатиться на автобусе, но состояние разбитости и лёгкой простуды взяло верх, и я остался дома.
Приняв аспирин в целях профилактики, я устроился в кресле и укутался своим любимым пледом. К пустоте и тишине я давно привык, но не мог до конца осознать для себя, что это – одиночество или свобода…
Лиза стала сниться мне чаще, едва ли не каждую ночь. Это было здорово – у людей, которым интересно вместе, бесконечное количество тем для разговора. Пусть даже во сне.
В эту ночь она тоже явилась. Мы провели на природе замечательный летний день, устроили небольшой пикник. Я взял с собой гитару, одним словом, всё было так, как мне всегда хотелось в реальной жизни.
Так могло продолжаться и дальше, но в какой-то момент моё пробуждение стала сопровождать головная боль, которая в итоге и стала причиной того, о чём я вам пишу.
Уже второй месяц подряд я просыпался от этой боли: всё начиналось с лёгких ударов в висок, которые в течение всего дня усиливались, переходя в жуткие пульсации, перекатываясь от затылка ко лбу и наоборот. Каждый день это было по-разному и становилось всё более невыносимым.
Я ходил по всем возможным врачам, обследовался везде, где только удалось, но оказался абсолютно здоров. Это радовало и раздражало одновременно. В первое время я даже пробовал немного выпивать «для здоровья». Это помогло только несколько раз, после чего по утрам добавлялось ещё и лёгкое похмелье ко всему этому отвратному состоянию. Алкоголь притуплял, немного отодвигал боль, но нужно было пить всё время, чтобы хоть что-то соображать
Я прекрасно понимал, что такое состояние долго вытерпеть не получится, и пытался вспомнить, когда это началось и из-за чего. В итоге одна крайне любопытная мысль заставила меня призадуматься: а что если моя так называемая «вторая жизнь» не даёт моему мозгу покоя и отдыха? И именно поэтому я мучаюсь головой. Подходил к концу очередной больничный: меня вынуждены были выписать, поскольку очевидных симптомов найти так и не смогли. Это было отвратительно – пытаться жить, думать, есть и вообще существовать, постоянно ощущая, как голова рассверливается изнутри во всех возможных направлениях.
Во время одного из обеденных перерывов, пролистывая какой-то дешёвый журнал и глотая очередную таблетку, я наткнулся на весьма странное объявление. И хотя подобного печатали тысячами в день, чем-то оно меня зацепило. Дословно я его не перескажу, но в нём говорилось о новом препарате, который моментально ставит на ноги после бурной ночи, сильного похмелья и т.д. Оговаривалось, что препарат экспериментальный, и что всю ответственность за побочные эффекты испытуемый берёт на себя.
Я дочитал объявление и швырнул журнал туда, откуда взял. Но текст невольно запал в голове.
Все последующие дни я боролся с болью, которая не стихала практически ни на минуту, периодически вспоминая об этом объявлении. Оно словно говорило подсознательно: «Позвони… Приди… Попробуй…» Мог ли я знать тогда, чем всё это обернётся.
Дни тянулись, и мне стало казаться, что от боли я постепенно начинаю сходить с ума. Мне уже не помогали ни таблетки, ни коньяк ни на минуту. Более того – от безысходности меня стали посещать мысли едва ли не о самоубийстве.
И я решился позвонить.
Я даже не удивился тому, что ещё в тот раз, едва прочитав объявление, практически мгновенно запомнил номер, за которым оно было закреплено. Такая лёгкость, само собой, была выбрана неслучайно.
На втором гудке приятный женский голос ответил:
 - Добрый день! Вы позвонили в клинику экспериментальных препаратов «КБЧ». Чем я могу вам помочь?
 - Любопытное у вас название. Ну да ладно. Если коротко и без долгих объяснений, то у меня жутко болит голова. Я бы мог вам всё описать, но думаю, что для этого необходимо личное присутствие. Я прав?
 - Всё верно! Консультация и первый приём бесплатно. Запишите адрес. Сможете приехать сегодня?
 - Да, я живу недалеко.
 - В 18:00 вас устроит?
 - Вполне.
 - Всего хорошего! Ждём вас!
Естественно, я не строил никаких иллюзий, и сразу сказал себе, что скорее всего они мне не помогут. Но я ничем не рисковал, кроме очередного шанса вернуться в нормальное состояние.
В коридоре было чисто, как в операционной, и очень тихо. Когда меня вызвали в кабинет, то по пути я взглянул на часы – было ровно 18:00, секунда в секунду.
Доктор на вид был самый обыкновенный: в белом халате, шапочке, с фонендоскопом на груди.
 - Здравствуйте. Меня зовут Константин Борисович. Весьма рады, что вы к нам пришли. Моя коллега сообщила, что вас мучает сильная головная боль, поэтому давайте сразу к делу. Рассказывайте как можно подробнее, ничего не утаивайте, как, когда началось, с чем, по-вашему, связано. Одним словом, максимум информации.
Я долго и пространно говорил. Врач слушал, очень редко спрашивал, задумчиво бродил по кабинету взад-вперёд, и изредка кивал. Внезапно он спросил:
 - Вы любите осень?
От неожиданности я замолчал на полуслове.
 - Не знаю… Думаю, да… Странно, я никогда об этом не думал. Иногда я чувствую, что осень у меня пожизненно, как и эта непрекращающаяся головная боль. Хотя, если бы вы не спросили, я бы никогда так не ответил.
 - Вы простите, я не собираюсь лезть вам в душу. Это скорее профессиональный вопрос психолога, нежели врача. Я достаточно почерпнул из ваших слов. Несмотря на то, что сказали вы, в сущности, не так много. Что ж, думаю, что причину вашего недомогания я установил. Но назвать вам я её не могу, таковы наши правила. Не обессудьте.
 - Пусть так, я не настаиваю. Я сейчас в таком состоянии, что мне главное, чтобы хоть что-то помогло. Это не отчаянье, я просто очень устал…
 - Хочется верить, что понимаю вас. Подождите немного, я скоро вернусь. Надо приготовить ваше лекарство.
 - Вот так просто? И сколько мне это будет стоить?
 - Первый раз нисколько.
 - Что ж, хорошо. – Про себя я отметил, что это самая обыкновенная «замануха».
Через 20 минут мне принесли семь таблеток, на вид как обыкновенный аспирин.
 - Принимайте одну перед сном в течение недели с сегодняшнего дня. Что касается побочных эффектов – это конфиденциальная информация, однако, кое-что я могу сообщить: могут сниться кошмары, или просто тяжёлые гнетущие сны, но не более. Вы можете проспать на работу, так как, возможно, будете очень крепко спать. Во всяком случае, если что-то будет не так – непременно мне позвоните.
Я взял пузырёк с таблетками, поблагодарил доктора и вышел.
Несмотря на боль, мне пришлось дождаться вечера в надежде спокойно заснуть.
Я позвонил на работу, взял на следующий день отгул, чтобы быть в полной уверенности, что всё обойдётся без «приключений».
Как следует поужинал, алкоголь употреблять не стал, чтобы не получилось нейтрализовать действие препарата. Перед самым сном, не разжёвывая, проглотил таблетку. Я немного нервничал, поэтому заснул не сразу. И в итоге не понял, что сплю…
Проснулся я от телефонного звонка, настойчивого, не требующего никаких возражений. Это было странно, так как с работы я попросил никого не беспокоить, а родных и близких не было. Поэтому, открыв один глаз, я выругался и попытался встать, но не смог – всё тело очень сильно затекло.
 - Наверно, побочная реакция… - я осёкся, когда понял, что голова не болит. Впервые за всё время.
Я осторожно размялся, несмотря на трезвонящий телефон. Тело постепенно приходило в себя. Внезапно я почувствовал сильный голод. Посмотрев на часы, я понял, что проспал 13 часов. Но никогда не ощущал себя таким голодным.
 - Странно…
Поток мыслей снова прервал телефон. Я чертыхнулся и наконец снял трубку.
 - Слушаю.
 - Стас!! Ты где пропадаешь?!
 - Что значит, где? Дома, я вчера объяснил, что меня сегодня не будет…
 - Это было позавчера!! Про сегодня я ничего не знаю!! – вопил мой теперь уже бывший начальник.
Я замер.
 - Подождите, как это «позавчера»? Я не понимаю…
 - Ты просил выходной на 15-е, так?
 - Так.
 - Какое по-твоему сегодня число?!
 - Ну, 15-е. – Я был в полном недоумении.
 - Ты там пьёшь что ли?! Сегодня 16-е!! Короче, пишу на тебя ещё один отгул, и чтобы завтра пулей на работу! – в трубке послышались гудки.
Я ещё долго стоял и смотрел на часы, прежде чем осознал, что мой сон длился явно не 13 часов. Чтобы удостовериться, я включил новости. С первых мгновений было ясно, что сегодня именно 16-е сентября.
Это был шок – более 30-ти часов сна, голова была чистая и ясная. И всё же, несмотря на такое прекрасное состояние, я понимал, что радость эта будет недолгой. Стоит таблеткам закончить своё действие, как боль возвратится.
Но это было не совсем так. На четвёртый день принятия лекарств я направился в клинику – начали проявляться побочные эффекты.
Меня приняли, как и в прошлый раз, секунда в секунду.
 - Рад снова вас видеть, Стас. Что у вас стряслось?
 - Не знаю, стоит ли беспокоиться, но я всё-таки решил с вами встретиться.
 - Итак, что вас тревожит?
 - Попытаюсь объяснить. Мне часто снится один человек, девушка. Она не существует в реальности, по крайней мере, это не кто-то из моего окружения или знакомых. И она не является объектом каких-то фантазий, навязчивых идей или чего-то подобного. Как я вам уже говорил, я не принимаю всерьёз то, что происходит во сне, потому что чётко разделяю грань. Всё дело в том, что в какой-то момент очень сильно изменилось восприятие снов. Но только тех, где присутствует она. Они постепенно становятся слишком реальными, что ли…
 - Ну, что я могу сказать. Пока давайте подождём до конца курса, и будем решать ухудшится или улучшится ваше восприятие и состояние. Я уверен, что жизнь вернётся к вам в полной мере. Только не паникуйте раньше срока. Договорились?
 - Хорошо. В конце концов, врач тут вы…
Неделя принятия таблеток подходила к концу. Сновидения приходили почти в таком же ритме, местами более чётко или более смазано, и я наверняка смирился бы с ними. Но именно на восьмой день всё и случилось. В произошедшем были и свои положительные стороны, но лучше обо всё по порядку.
Головная боль меня больше не мучила. Благодаря этому, если можно так выразиться, я окончательно бросил пить, что собирался сделать ещё очень давно.
Лиза всё также навещала меня в сновидениях, и мы не раз в шутку говорили о том, что было бы здорово, если она просто возьмёт и окажется в моём настоящем мире.
Наверняка, многие из вас в далёком детстве мечтали о подобных вещах. И хотя я давно уже вырос, мне было хорошо просто иногда думать об этом, в глубине души надеясь, что я встречу свою Лизу, пусть она будет совсем не похожа на мою знакомую из снов – это ведь совсем не важно.
В очередной раз, когда она мне приснилась, во время прогулки по брошенному парку, я спросил:
 - Лиза, а ты хотела бы навсегда остаться со мной?
Она кокетливо наклонила голову.
 - Это можно считать признанием?
Я почувствовал, что краснею, но тут же одёрнул себя – это же просто сон, тут может быть всё, что угодно.
 - Я не люблю и не умею красиво говорить. Просто хочу всегда быть с тобой. Вот…
Лиза погладила меня по волосам.
 - Я так ждала этих слов… Потому что верю – всё зависит только от нас…
Я позволил себе криво улыбнуться.
 - Забавно… Когда-то давно я уже говорил это одному человеку. Как хорошо, что это было так давно… - Я взял её за руку, притянул к себе и поцеловал.
Прошла вечность, когда Лиза сказала:
 - Пойдём ко мне… Тебе всё равно у себя делать нечего. Оставайся…
 - Ты в самом деле хочешь, чтобы я остался?
 - Да. Я ждала тебя всю свою жизнь…
Несмотря на то, что мы оказались в одной постели, я ни на минуту не забывал о том, что это всего лишь сон. Только в этот раз всё пошло «несколько» по-другому.
У меня всегда получалось просыпаться именно тогда, когда я хотел. Конечно, я не беру во внимание ненавистный будильник, но обычно, когда снится что-то очень нехорошее или неприятное, я заставляю себя пробудиться и всё – сон уходил, я спокойно открывал глаза, нередко вытирая холодный пот со лба после очередного кошмара.
И вот, уже в постели, в объятиях друг друга, когда мы говорили всякие глупости, в какой-то момент я просто нежно взял её за запястье и решил проснуться…
Уже открывая глаза, я понял, что продолжаю слышать голос Лизы. Сама она лежала рядом, и что-то очень воодушевлённо говорила мне.
И всё было бы так прекрасно, если бы не одно «НО» – я уже не спал.
У меня едва сердце не остановилось, когда я понял, ЧТО ИМЕННО произошло. Я закрывал глаза, щипал себя несколько раз, дёргал за волосы – ничего не менялось.
Лиза увидела мои не совсем адекватные действия над собой и сказала:
 - Эй, ты чего?
Это был её голос, её лицо. Это была она, но КАК?! Я не мог произнести ни слова, и только не мигая смотрел на неё.
 - Что с тобой? Ты будто смерть свою увидел… - внезапно она замолчала и стала оглядываться по сторонам. – А… где мы?
Я наконец смог выдохнуть.
 - Лиза… Ты только не пугайся, кажется, мы у меня дома. То есть, в моей квартире, ну… как бы, это не сон. Ты в реальном мире. В моём…
Она медленно прижала руки ко рту, и я уже был готов услышать полные ужаса крики, но вместо этого Лиза почти спокойно прошептала:
 - А так вообще бывает? Мы точно не спим?
Я ещё раз ущипнул себя.
 - Уже нет. Моя рука один сплошной синяк. Понимаешь, я просто взял тебя за руку и сказал себе, что хочу проснуться…
 - Между прочим, ты меня на полуслове оборвал…
Я сдавленно захихикал.
 - Из-з-з-вини… Я пока ещё не могу в полной мере осознать… Ты просто снилась мне, понимаешь?
 - Надеюсь, что понимаю… - она села на кровати и подтянула колени к подбородку. – Ты ведь сам меня звал, перед сном всё время говорил: «Приснись… Приди… Будь со мной… Будь моей…» Если бы знал, сколько тысяч раз ты это произнёс…
 - И сколько же?
 - А вот не скажу! – она показала мне язык, и я облегчённо рассмеялся. Потом осторожно придвинул её к себе и крепко обнял.
 - Значит, не зря я столько раз говорил это. Подумать только…
 - Как ты думаешь, что всё-таки случилось?
 - Есть у меня предположение, что это побочный эффект одного препарата…
 - Это какого ещё?
Я вкратце объяснил ей, что происходило с моей головой последние несколько месяцев и про визит ко врачу.
 - И ты в самом деле думаешь, что это могло произойти из-за таблеток?
 - Сейчас я уже ни в чём не уверен. У меня только-только сердце стало биться нормально. Я просто тебя звал. И ты вот так пришла. Если бы ты знала, что сейчас происходит в моей голове… Значит, возможности человеческого разума безграничны, если у меня получилось почти без усилий взять и забрать тебя из снов в реальный мир.
 - И что ты будешь делать дальше?
 - Для начала я схожу в клинику и попытаюсь поговорить с врачом.
 - А как быть мне?
 - Пока никак. Для начала нужно будет купить тебе хоть какую-то одежду. Ночная сорочка это, безусловно, прекрасно, но на улицу в этом не выйдешь.
 - Только сейчас поняла, что у меня даже фамилии нет…
 - Ты не о том переживаешь. Выкинь это из головы. С завтрашнего дня начинай думать над своей легендой – кто ты, откуда, как мы познакомились и так далее.
 - Стас… Я ведь появилась из ниоткуда…
Я снова обнял её и поцеловал в макушку.
 - Ты – здесь, со мной, а значит самое главное событие в моей жизни уже произошло…
Побочный эффект оказался намного серьёзнее головной боли, терзающей меня. Это если совсем мягко говоря.
На следующий день я, как и решил, собирался отправиться в клинику, предварительно решив всё же позвонить. Но когда я набрал уже привычный номер, то на другом конце провода ответил совсем незнакомый голос:
 - Аптека. Слушаю вас.
 - Простите, я, наверное, ошибся номером… Подождите, это 435-76-81?
 - Да, всё верно.
 - Но это невозможно! Я позавчера звонил по этому номеру в совершенно другое место!
 - Вы ошибаетесь… Здесь всегда была аптека, последнее время точно.
 - Подождите! Какой у вас адрес?
По спине пробежал холодок, когда я услышал знакомые уже координаты.
 - Это невозможно…
 - Мужчина, у вас всё? Извините, мне работать надо. – Трубку повесили.
Стараясь не выдать волнения, чтобы не напугать Лизу, я оделся и пошёл всё выяснять.
Уже издалека я увидел, что узнаваемой вывески нет, а на её месте висит типичная неновая реклама «АПТЕКА». Приглядевшись, я понял, что, судя по её состоянию, висит она тут уже будто несколько лет. Я зашёл внутрь: помещение было тем же, но всё выглядело всё так, словно с моего последнего визита прошло не несколько дней, а месяцев.
«Чисто сработано. И концов не найти. Неужели это был какой-то эксперимент, и я так удачно попался на крючок...»
Спустя несколько лет Черновецкий нашёл меня и в качестве «расплаты по счетам» вежливо попросил написать о том, что он для меня сделал и чем всё закончилось. Но об этом вы уже знаете.
Я вышел из аптеки, сел на асфальт и огляделся по сторонам – меня переполняли самые смешанные чувства, но всё же главным из них было ощущение того, что я больше не один. И на текущий момент были куда более серьёзные проблемы, которые необходимо было решать.
Одежда, это, конечно, хорошо, но, я надеюсь, что вы понимаете одну вещь, о которой обыкновенный человек вряд ли задумается – присутствие Лизы в этом мире необходимо было как-то объяснить. По сути, она просто не существует, я имею в виду, документально: у неё не было ни паспорта, ни свидетельства о рождении. Я даже не знаю размер её одежды, не говоря уже обо всём остальном. Одним словом, для начала её надо было «прописать» в этом мире.
Какое-то время, чтобы не привлекать внимание, Лиза вообще не выходила из моей квартиры. Насколько было возможно, она объяснила мне параметры своей фигуры, и в течение недели я ездил по разным магазинам города, выбирая одежду, жизненно необходимые вещи и многое другое. Это было необычное, в какой-то степени восторженное состояние, когда к тебе переезжает человек, решивший связать с тобой свою судьбу.
Если с одеждой и прочими вещами всё было просто, то как быть с документами я пока не знал. Была только одна сомнительная идея, к которой после очень долгих размышлений мне всё-таки пришлось прийти. По крайней мере, это было лучше, чем ничего.
Самый большой недостаток заключался в том, что мою затею нужно было осуществить незаконным путём. И в первую очередь всё упиралось в деньги, а в моём случае судя по всему весьма немалые.
Личных накоплений на подобную, мягко говоря, аферу, у меня не было. Но мне в наследство осталась дача в черте города, которую уже неоднократно пытались выкупить. Я не продавал её только по одной причине – мне давно хотелось уехать туда на ПМЖ, продав квартиру, которую я не очень любил. Но в сложившейся ситуации можно было пожить и в квартире.
Место, где находилась дача, было весьма пристойным – вдалеке от железных дорог, автомобильных трасс и заводов. Почти все земли вокруг скупили местные бизнесмены, поэтому дешёвых машин здесь практически не появлялось. Никого толком я не знал, за исключением одного человека – я неплохой электрик, и пару раз помогал ему с проводкой в доме. Я не стал искать повод, а сразу отправился с предложением о продаже земли.
Сложно описать, что я тогда чувствовал, потому что с «влиятельными» людьми иметь дел до этого момента мне не приходилось. Радовало то, что у них всё очень быстро сводится только к одному вопросу – сколько. Но деньги в моём случае мало что решали, даже такие большие, которые мне предложили за землю. Поэтому я сразу объяснил ситуацию – мне нужны новые документы для человека, чтобы всё было как «с чистого листа», на определённое имя и возраст. Когда я закончил, то мне едва не смеялись в лицо, и объяснили, что таких денег это не стоит, всё можно решить гораздо дешевле. Но для меня это было не так важно.
Человек, с которым я говорил, лично сам такие вещи делать не мог, но сказал, что знает нужных людей. Он взял номер моего мобильного, и мы разошлись.
Не прошло и недели, когда мне на сотовый поступил звонок с неопределяемого номера. Голос был вежлив, но по его тону было ясно, что такие люди не простят никому даже самой глупой и нелепой ошибки.
Можно было крупно вляпаться: приехав на встречу, обнаружить наряд милиции, которая с лёгкостью инкриминирует мне к примеру, записанный ранее разговор, после чего последует арест, суд и определённое количество лет в «местах не столь отдалённых». Получу я, возможно, немного, но тогда Лиза останется в этом мире одна, и мне страшно представить, какая судьба её могла ждать. Поэтому я всячески гнал от себя любые нехорошие мысли.
Встреча выглядела едва ли не по-киношному – чёрный «мерседес», три человека охраны. И в противовес всему этому я с тонкой папкой документов в трясущихся руках.
Вопреки самым разнообразным картинам, вырисовывавшимися в моём мозгу, «бизнесмен» внимательно просмотрел бумаги, скомандовал переписать кадастровые номера, обошёл неспешно всю территорию, молча удовлетворённо кивнул, и спустя 10 минут вся компания уехала.
Во время встречи мне не сказали и десятка слов, но я понял, что сделка состоялась. Поэтому сделал несколько фотографий Лизы, цветных и чёрно-белых, и после мы стали составлять историю её жизни. Не официальную её часть, которая должна была закрепиться за ней, а только ту, которая есть у каждого настоящего человека. В том, что Лиза была самым настоящим человеком, я не сомневался ни секунды.
Первое время после её появления я не мог заставить себя заснуть – боялся, что она в какой-то момент просто исчезнет. Литрами пил кофе, смотрел фильмы по ночам, но меня хватило ненадолго. В конце концов, я просто отрубился однажды за книгой, но посреди ночи вскочил, и с каким-то едва ли не животным страхом пошёл смотреть, где Лиза. Я больше боялся, что не увижу её на привычном месте в спальне, нежели обнаружу в комнате вместо человека какую-то нечисть. С огромным облегчением увидев её мирно сопящую поперёк кровати, я позволил себе улечься на диване и уже заснул абсолютно спокойно.
Спустя две недели вновь раздался звонок, номер снова не определился. Мне дали указания куда принести документы на землю, фотографии Лизы и ключи от дома.
В этот раз и человек, и машина были другие. Встреча проходила также молчаливо, поэтому я осторожно спросил, когда всё будет готово. Человек даже не посмотрел в мою сторону, просто бросил уже отъезжая:
 - Скоро.
Мне оставалось только пожать плечами.
Наступил ноябрь. С каждым днём я всё более нервничал, говоря себе, что крупно вляпался по глупости, когда в десятых числах мне позвонили. Это был тот человек, с которым я виделся в последний раз – я узнал его несмотря на то, что слышал от него всего одно слово. По пути на встречу я страшно волновался, по спине всё время тёк холодный пот, ноги дрожали: в этот раз я был уверен, что меня просто шлёпнут и делу конец.
Человек был тот же самый. Он вручил мне небольшую коробку, молча сел в машину, развернулся и уехал.
Уже подходя к дому, я вдруг понял, что жутко боюсь открывать эту коробку.
 - А если там бомба? – произнёс я шёпотом, но потом судорожно сглотнул, тряхнул головой и открыл крышку.
Ничего не произошло – внутри аккуратной стопкой лежали разноцветные документы, и больше ничего. Я присел на лавку у подъезда, чтобы унять дрожь, немного посидел и поднялся в квартиру.
Судя по взгляду, Лиза не находила себе места. Когда я захлопнул за собой дверь, она вышла мне навстречу и обняла. Я освободил одну руку, чтобы обнять в ответ, и выронил коробку. Из неё выпал паспорт, Лиза подняла его, пролистала и надулась.
 - Ну и фамилию мне сделали!
 - Неужели «БЕСФАМИЛЬНАЯ»? – я захихикал.
 - Да уж лучше было бы так!
 - Дай посмотрю.
 - Нет! Там год рождения написан!
 - Ну и что? Я всё равно рано или поздно узнаю. – Я изобразил акулью улыбку.
Она покапризничала для вида и неохотно отдала мне паспорт.
 - Елизавета… Павловна… Неизвестная... Ну что я могу сказать… - на этом моменте я закатился, но получив локтем в бок, быстро замолчал. - А родилась ты значит 22-го марта. Где-то в начале 1990-х… - меня снова пихнули в бок.
Внезапно Лиза замолчала, и спустя несколько секунд я понял, что она плачет. Я отложил бумаги в сторону и обнял её. Она сильно прижалась ко мне и долго-долго плакала, как маленький ребёнок.
Так мы просидели почти час среди разбросанных на полу документов, пока Лиза не успокоилась.
 - Ну как ты? – я посмотрел ей в глаза и поцеловал в щёку, солёную от слёз.
 - Не знаю… Я просто почувствовала, как к горлу подкатил ком. И всё… Стас…
 - Тише… Всё хорошо. Так уж получилось, что я тебя придумал и создал, а значит, я полностью за тебя в ответе.
 - А как же твой дом? Ведь ты же хотел…
 - Я хотел быть счастливым. Всё остальное уже суета.
Она ещё сильнее прижалась ко мне.
 - Вот тебе и побочный эффект… Кстати, следующим этапом надо будет прописать тебя в квартиру, чтобы не возникло проблем с доблестными «органами». Что касается всего остального, то, я думаю, надо подождать хотя бы до Нового года, мало ли что. Как ты понимаешь, всё это, по сути, незаконно, и никто не даст никакой гарантии, что проблем у нас в будущем не возникнет. А потом найдём тебе работу. Кстати, интересно что у тебя со стажем…
Я взял трудовую книжку, пролистал её и улыбнулся.
 - А эти ребята действительно знают своё дело. Здесь указан завод по производству полиэтиленовой плёнки. И вся штука в том, что он сгорел несколько месяцев назад, подчистую. Полыхало так, что из города было видно. Много людей тогда пострадало, вроде как жертвы даже были. Но примечательно не это: он был относительно новый, от силы пару лет как открылся, текучка кадров большая. Поэтому если вдруг начнутся вопросы, я почти уверен, что про тебя даже не вспомнят, мало ли кто на конвейере стоял. А с остальным разберёмся. Что касается твоего места рождения…
 - А что с ним?
 - В целом ничего такого – Ярославская область, город Рыбинск. Скорее всего указан адрес дома, который давно снесли, или который вообще никогда не существовал. Я был однажды в этом городе, и уверен, что это не совпадение. Например, познакомились там, общались и всё в таком духе. А потом ты переехала ко мне. Не так уж и сложно. Я сам по себе личность малоразговорчивая, и поэтому тот факт, что я никому о тебе не рассказывал не вызовет ни у кого особого удивления.
 - Мне страшно становится от мысли, что всю жизнь мне придётся осваивать вновь: людей, работу… Это как родиться заново, только сразу взрослой.
 - По крайней мере, не придётся тратить деньги на игрушки. – Я рассмеялся. – У нас всё получится, верь мне…
С того момента прошло около десяти лет. Лиза относительно быстро смогла принять реальный мир. Само собой, без проблем не обходилось, но всё это были пустяки.
Через три года у нас родился сын. Однако, не стоит обольщаться, что у нас всё идёт гладко: Лиза человек, и несмотря на то, что появилась она на свет вот так, только благодаря моему сильному желанию, она – человек. С которым мы ссоримся, миримся, плачем, радуемся… И это совершенно нормально.
Стоит понять одну несложную истину: каждый из нас тоже появился на свет в какой-то определённый момент, и до этого самого момента про каждого из нас тоже можно сказать, что или тебя, или меня, или его не существовало. Нас просто не было. Как и Лизы, но потом она появилась.
За это время, а точнее за эти неполные десять лет у неё немного изменился цвет волос, и даже глаз, но лицо, фигура и голос остались теми же. И до сих пор я не перестаю удивляться, насколько человеческий разум многогранен, и его возможности ещё очень и очень долгое время так и останутся для нас одной из самых сложных загадок.

4. К новоселью.

В комнате повисла тишина. Алиса сложила листы по порядку, и убрала их в мой стол. Какое-то время я помолчал, меня переполняли эмоции, но в итоге первым нарушил тишину:
 - Вроде бы и финал хороший, но мне до сих пор не по себе. Каждый раз себя спрашиваю: «Неужели такое бывает?». И каждый раз приходится отвечать: «Бывает ещё и не такое!» Интересно, зачем Кощей зовёт к себе? Причём он сказал «нас».
 - Не знаю, и это ещё более странно чем его визит. Агату, я думаю, тоже надо будет взять. Холодов, вроде, пока что нет. Погрей, пожалуйста, ещё чая. Мне стало как-то холодно изнутри.
 - Хорошо. Мне он тоже не помешает. – Я провёл рукой по её волосам и вышел в кухню.
Конкретного времени Черновецкий нам не объявил, но, когда мы все втроём уже почти подошли к его дому, он вышел на улицу нам навстречу.
 - Доброго утра, Влад, Алиса. Рад, что пришли.
 - Что-то случилось?
 - О, нет. Это скорее жест доброй воли. Пойдёмте, нам надо дойти до Яги и свернуть за дом.
Алиса сжала мою руку. Я удивлённо повернулся к ней и сказал:
 - А что там?
 - Кладбище. Но не стоит делать неправильных выводов раньше времени. – Не оборачиваясь, Кощей пошёл вперёд.
За всё время пребывания в городе «N» мне ни разу не довелось лицезреть местный погост. Как оказалось, кладбище было маленьким, свежих могил почти не было, как и оград. За исключением одной большой усыпальницы, увидев которую ещё издалека, я встал как вкопанный.
Эту ограду я узнал бы всегда, тем более что видел её совсем недавно, в Москве, когда собственными руками наводил порядок на могилах. С большим трудом я дошёл до ограды, сел на лавку и закрыл лицо руками. Слёзы потекли сами собой, и в этот раз я не стал их сдерживать.
 - Константин… Кощей… мне…
 - Не стоит благодарить. Помни: твой дом там, где твои корни. Ну, не будем мешать, тебе необходимо побыть одному, – и Черновецкий бесшумно удалился, взяв под руку Алису с ребёнком.
Пока я сидел и разговаривал с родными, Алиса несколько раз подходила ко мне и жестами уговаривала посидеть ещё немного. В конце концов, Агата проснулась и подала голос, и нам пришлось возвращаться домой. Я не мог даже представить себе, когда Кощей всё это провернул, но точно знал, что никакими словами благодарности не смогу описать то, что он для меня сделал. Теперь я мог приходить к могилам в любое время и говорить, говорить, говорить… И особенно после того, как на могилу отца, а затем и матери по очереди упали несколько желудей, когда я просил у них прощения за то, что не появлялся так долго. Теперь мне точно было ясно, что они простили меня, и я смогу найти поддержку в этом мире не только среди живых, как бы странно это не звучало.
 Постепенно приходя в себя рассказал им, что я теперь человек семейный, хотя свадьбу с Алисой мы так и не сыграли. Точнее сказать, что по старинному русскому обряду нас повенчали, пусть и не в церкви. Не было у нас и привычных обручальных колец: в городе «N» человеческие отношения проверяются временем и обстоятельствами, и глупо полагаться и надеяться в этой ситуации на две золотых полоски на безымянных пальцах.
Октябрь подходил к концу, а это означало, что близился мой день рождения. Я перестал считать сколько мне «стукнуло» после того, как оказался в городе «N», потому что это больше не имело никакого значения – главное, что я был не один.
По сложившейся традиции поздравлять меня приходил Кузьма, с низким поклоном от каждого персонажа и человека, которого я сумел привезти в город. Даже Конёк-Горбунок передавал своё почтение, напомнив мне, какие приключения нам с ним пришлось пережить – один только факт, что забирать его пришлось из Зеленоградска, что в Калининградской области, был уже сам по себе уникальным: сначала на грузовике в коневозе, потом поездами через Европу аж с четырьмя пересадками. Зато финал был самый что ни на есть эпичный: когда мы наконец добрались в город «N», то Конёк-Горбунок позволил мне сесть на него, и я, как полководец, с гордым видом въехал через грузовые ворота вокзала. Выглядело это комично, так как я до смерти боялся свалиться с коня и что-нибудь себе сломать, поэтому вцепился едва ли не мёртвой хваткой ему в гриву.
Именно благодаря всем моим друзьям я пересмотрел в какой-то степени отношение к тому, что с каждым годом мы становимся всё ближе к встрече с Серафимой. Я совершенно перестал её бояться, но на глаза попадаться всё же не стремился.
Вольдемар и Марина в тот же год, что и мы с Алисой также соблаговолили сообщить всем о своём воссоединении. Под влиянием Тугарина и Жихарько он завязал со своими ведьмами, но что касается его неподцензурных анекдотов и шуточек, то тут даже Кощей вряд ли что смог бы предпринять – горбатого исправит только могила.
Работая на Итатке, я периодически выписывал по почте на своё имя различные журналы – для Романа Сергеевича, что-нибудь для его так называемой парикмахерской, для Николая Михайловича, повара Привокзальной различные новомодные рецепты. Он к таким вещам относился весьма скептически, но всегда благодарил за оказанное таким образом внимание.
Подобные подарки я стремился делать под Новый год, стараясь каждому персонажу подобрать что-нибудь оригинальное: посовещавшись с Алисой, мы решили подарить Маше небольшой кулон в форме цифры «8», так как если её положить на бок, то она олицетворяет собой символ бесконечности. Кстати говоря, после переезда в город, она всё-таки решилась прочитать все письма Бутырина, после чего написала в ответ сама, ссылаясь на смену места работы в Томскую область. Она даже решилась с ним встретиться, когда-нибудь. Разумеется, без упоминания о сказочном городе.
Алиса и я неоднократно пытали Кузьму касаемо каких-либо ещё историй, которые он посмел от меня утаить. Жихарько особо не отпирался, но уверял, что всё самое захватывающее мне уже известно. Во всяком случае я знал, что обманывать меня ему нет никакого смысла, поэтому со временем мы от него отстали.
В следующем году мне удалось продать квартиру. Все деньги я передал Черновецкому на хранение, зная, что в любой момент, если возникнет необходимость куда-то отправиться, наличные для расчёта у меня всегда будут. Таким образом, с реальным миром меня теперь связывала только работа, да и то, постольку поскольку.
Продолжение следует…
*          *          *
25.02.2021