Часть 7

В общем, привет! Пишет вам Агата, и, честно говоря, понятия не имею, как я буду рассказывать и описывать теперь все приключения, которые произошли и скорее всего ещё произойдут с нашей весёлой семейкой. Но я всё равно попробую, так как папа, как только сможет найти время, постарается отредактировать мою писанину, чтобы вас не коробило от моего непрофессионализма.
Мне недавно «стукнуло» целых 16, и большая часть времени моей осознанной жизни проходила весьма интересно. Я думаю, что вы прекрасно знаете, почему. А начать повествование я очень хотела бы с болезни мамы. Так как именно поэтому отец был вынужден на какое-то время отойти от писательской деятельности.

1. «Мы всё переживём…» (Руслан Курик)

Как и все дети этой планеты, мы во что бы то ни стало стремимся как можно скорее повзрослеть. И в этом стремлении совершенно не думаем о том, что с желанием стать старше, мы упускаем из вида тот факт, что наши родители стареют. Этот детский эгоизм нам придётся осознать в более серьёзном возрасте. Но вот лично я всегда понимала, что чем медленнее течёт время, тем больше я смогу видеть маму и папу молодыми, здоровыми, а себя – неуклонно и медленно растущей. И мне всегда хотелось оттянуть любой ценой момент своего взросления, вопреки времени, которое нельзя ни остановить, ни просто даже хоть ненадолго замедлить.
Папе пошёл уже (страшно подумать) шестой десяток, но он, казалось, практически не менялся с годами. Потому что рядом с ним была мама, и только благодаря ей он почти всегда улыбался. И вот теперь, когда она серьёзно заболела, отец стал выглядеть едва ли не как семидесятилетний старик.
Всё началось в прошлом году. Который мы посчитали весьма неплохим, поскольку отцу удалось наконец-то найти нормальный и стабильный заработок спустя почти пять лет мытарств. Ему пришлось три года отучиться заочно, чтобы устроиться в то самое издательство, в котором он планировал выпустить свою книгу, корректором, а позже наборщиком по совместительству в одной из типографий. В деньгах он просел ощутимо по сравнению с работой на железной дороге, но всё же не настолько, чтобы ударяться в панику.
Мама, пока отец учился и подрабатывал везде, где только мог успеть, работала из дома. Поскольку её работа системного аналитика вполне позволяла неторопливо и абсолютно спокойно делать всё необходимое, находясь на собственной кухне. Таким же образом она проводила совещания и решала все рабочие моменты.
Мы, девочки, с убийственной скрупулёзностью относимся к своей фигуре и внешности. Вот и мама, как только заметила с возрастом незначительное изменение своего веса «в плюс», срочно села на диету и записалась на фитнесс, после того как вдоволь «навозмущалась». Как ни пытался отец её успокоить, пока мама не скинула пять кило, она была совершенно неумолима.
Но внезапно она обнаружила, что продолжает худеть, даже когда все физические упражнения остались позади. Поначалу мы все восприняли это как шутку, и только когда её вес перешагнул отметку в пятьдесят килограмм в обратную сторону, отец забил тревогу.
В кратчайшие сроки обследование показало рак груди – одно из самых распространённых заболеваний у женщин старше сорока. Стадия была самая начальная, но подобные болячки имеют мерзкое свойство очень быстро прогрессировать и устраивать рецидивы. Мы держались очень стойко: кроме меня никто даже и не думал плакать, по крайней мере, я никогда не видела слёз или заплаканных лиц. А я если и плакала, то или долгими бессонными ночами, или же вне дома.
Накопленные деньги на запланированный отпуск ушли на мамино лечение, и мы пообещали друг другу, что следующий отметим чуть ли не в самой Австралии – настолько мы были уверены и знали, что мама поправится.
Но время шло, а болезнь не отступала. И странное дело: она не прогрессировала, и в то же время не сдавалась – стояла на одном месте. Врачи разводили руками, но никто не терял надежды.
Я видела, как отец постоянно ходил в сильном нервном напряжении, и почти каждую свободную минуту находился подле мамы, оставив на меня домашние заботы. Она к тому времени похудела ещё сильнее. Периодически её тело сотрясали сильные судороги – это происходило от потери организмом вместе с весом необходимых веществ для работы сердца и других органов.
И вот однажды, когда мы в очередной раз пришли в палату, а мама только-только вернулась с химиотерапии, отец, едва сдерживая клокочущую в нём ярость, прошептал:
 - Кажется, вот я и получил свой ножичек под ребро…
Смысл этих слов я тогда не поняла, и только когда весь этот ужас остался позади, именно мама объяснила мне, откуда появилась эта фраза и кем она была сказана. И я понимала, что отец корил себя за то, что случилось с мамой, считая, что она расплачивается за его поступки.
Мне кажется, что наверняка этого не может знать никто. Просто случилась беда, и значит мы все, дружной семьей будем с ней бороться.
И мы боролись: несмотря на болезнь, мама умудрялась продолжать работать из дома в перерывах между облучением и обследованием, говорила, что это помогает ей отвлечься. Да и к тому же любые деньги нам тогда были совсем не лишними.
Но когда состояние мамы стало приближаться к критическому, папа принял единственное решение, которое и послужило толчком к её спасению.

2. «Город-сказка, город мечта…» (Танцы Минус)

Это снова ваш покорный слуга. Пока Агата собирается с мыслями и дописывает продолжение, я поведаю вам о моём срочном визите в город «N».
Говорить об этом Алисе я не стал: она мужественно и стойко боролась с болезнью, и не допускала к себе никаких поблажек. Но я видел страх и боль в её глазах, и, в конце концов, моё сердце не выдержало.
Стоит ли говорить, в каком шоке был Жихарько. Но он сразу без единой доли сомнения заявил, что Алису они без особых проблем подлатают. Без Кощея, разумеется, не обойтись, и это было меньшей из проблем. Главное, надо было как-то сказать об этом моей Лисафье.
Я был почти на 100% уверен, что она откажется, и поэтому решил устроить всё, пока она крепко спала под действием сильных обезболивающих. Я договорился об этом заранее с Кузьмой, и ловил момент, когда на этаже в больнице будет минимум людей. Ибо внезапному исчезновению тяжелобольного пациента медперсонал и случайные свидетели явно не обрадуются.
Взяв руку Алисы в свою и произнеся заветную фразу, я перенёсся в сказку. Чтобы не тревожить Патрикеевну, Яга и Кощей пришли прямо в мой, «восьмой» номер и прямо на месте сделали всё без лишних разговоров, предварительно выставив меня с Жихарько за дверь: это стало входить уже в привычку. Когда всё было кончено, Яга радостно сообщила, что ради такого «пустяка» тревожиться совершенно не стоило – как оклемается, будет прыгать и скакать «как кобыла по полям».
Когда на следующее утро Алиса пришла в себя уже в палате, то первым делом позвала меня. Я знал, а точнее, чувствовал, что сейчас мне крепко попадёт, но когда увидел, что она едва сдерживает слёзы, то понял, что всё сделал правильно.
 - Влад, я так боялась… Я всеми силами держалась… И держалась бы до последнего, но…
 - Тсс… Никакого последнего не будет… Только лет через 200, не раньше… Тогда мы оба уже давно выживем из ума, и будет не страшно…
 - Ты ведь отвозил меня туда? – Алиса упорно говорила о перемещении в другой мир как об обычной поездке, тем самым несколько упрощая осознание того факта, что же происходит на самом деле.
 - Я понял, что дальше просто не могу на это смотреть… И на твои глаза, столько боли в них…
 - Ты ведь знаешь, что я бы справилась…
 - И знаю это и сейчас. Просто твои муки надо было срочно прекращать… Рычать на меня будешь? – с надеждой спросил я.
 - Обязательно! Но когда вернёмся домой, и весь этот ад останется позади. Даже погрызу тебя немного… - она смеялась и плакала.
 - Кстати, Кощей проявил несвойственное ему любопытство касаемо тебя. – Сказал я, от души отсморкавшись в платок.
Алиса подняла брови.
 - Ты ведь знаешь, что он может узнать всё и обо всех, даже об умерших.
 - Брр… Страшно подумать, что я сейчас от тебя услышу…
Я улыбнулся.
 - На самом деле он искал возможную причину твоей болезни, и Яга предложила ему «покопаться в прошлом».
 - И что же удалось узнать? С учётом того, что я сирота, и мало что помню из своего далёкого детства, да ещё и в те лихие годы…
 - Ты у нас, оказывается, из города Краматорск. Слышала про такой?
Лисафья наморщила лоб.
 - Это ведь Украина получается. Но я ведь совсем не помню ничего…
 - Так вот слушай: жила ты на улице Марии Приймаченко, дом №7. В той самой, печально известной высотке, как выяснилось.
 - А чем же она так стала известна?
 - Как сказал мне Черновецкий, в этом доме случился радиационный инцидент, который в течение десяти лет погубил порядка шести человек, и почти двадцать из них пострадали от облучения.
 - Но как…
 - Наверное, сейчас тебе подобные ужасы слушать не самое лучшее решение, но уж коли заговорил… Когда строили этот дом в 1970-х, то, естественно, как и прежде до этого брали весь необходимый стройматериал в карьерах. И ввиду халатности в одном из таких карьеров был утеряна капсула с цезием-137 – такая штуковина использовалась в каком-то радиоизотопном измерительном приборе. Этим прибором как раз проверяют уровень излучения в материалах, добытых в карьерах: щебень, песок, глина и так далее. В итоге, эта самая злополучная капсула, излучающая высокий уровень радиации, вместе со щебнем и песком оказалась замурованной в одной из стен дома при строительстве.
Таким образом, до твоего рождения, а точнее до заселения твоей семьи в этот дом, радиация медленно убивала находившихся там людей. И только в конце 1989-го года, когда, наконец, были выяснены причины, повлекшие смерть жильцов, дом расселили и капсулу с цезием извлекли из стены. Но хоть людей и уверяли, что радиационный фон снизился до естественного, это было не так. Точнее, он снижался медленно, продолжая отравлять людей.
К тому моменту ты уже родилась, но твои родители успели получить серьёзную дозу остаточной радиации и вскоре умерли от лейкоза, оставив тебя сиротой. Доподлинно неизвестно, получила ли ты какую-либо дозу радиации тогда, которая впоследствии, а точнее, сейчас, повлияла на твоё здоровье. Но Кощей больше чем уверен, что да. По крайней мере, она ускорила возможное развитие онкологии, которое могло проявиться позже, в более глубоком возрасте. Тебя вывезли в радиологическую больницу в Москву, куда вывозили ликвидаторов Чернобыльской аварии, чтобы полностью исследовать, и подлечить, если бы возникла такая необходимость. И тут как раз начался распад СССР. Уже невозможно сказать, почему ты не смогла вернуться на родину. Вариантов может быть множество, но мне кажется самым верным утеря документов и халатность во время всеобщего хаоса и бардака, и как следствие, тебя просто оставили в одном из наших детских домов. Тогда ведь не до людей было, одна политика на уме. Впрочем, как и сейчас… 
 - Кошмар какой…
Я взял её руку и поднёс к своим губам.
 - Могу сказать только одно: то, что ранее мне виделось как сны о том, что Кощей забирал тебя из приюта как Лису Патрикеевну, в чём-то оказалось правдой. Только на свой лад, слишком много тогда вещей с реальностью переплеталось. Как видишь, она интерпретируется порой причудливым образом. Во всяком случае, всё самое страшное позади…
Но это было далеко не так.

3. «Когда мы вернёмся, разлуку изъяв из груди…»
(Юрий Визбор)

И снова с вами Агата! Думали, что «хэппиенд» близок? А вот и нет! Я ж обещала вам много интересного, а значит едем дальше!
Скажу только одно, что после всех этих злополучных приключений отец полностью поседел. Можно сказать, разом, в одночасье. Я даже поначалу испугалась, не сляжет ли он вслед за матерью, но вслух ни разу так и не осмелилась озвучить своё предположение.
А всё дело в том, что как только мама вернулась обратно в наш мир, через некоторое время вслед за ней вернулась и болезнь. Хотя мы были уверены, что никогда больше не вспомним про этот ужас. Отец посещал не раз и Кузьму, и Кощея, и Ягу, и каждый раз они говорили, что такого просто не может быть. Однако результаты исследований говорили обратное.
После второго посещения параллельного мира и вторичного маминого излечения, казалось, что теперь-то уж болезнь точно отступит. Но спустя месяц всё повторилось.
И вот тогда отец единственный раз на моей памяти позволил себе напиться. Точнее, он попытался, но у него ничего не вышло: чтобы я не видела его таким, он ушёл в город «N», и, не смотря на все уговоры Жихарько, от души заправился «кедровкой». Но видимо накопившийся стресс оказался настолько сильным, что он не опьянел, совсем. Зато из него вышел весь внутренний страх, и он со свежей головой начал искать способ, как спасти маму.
Но за него всё уже решил Кощей: он, можно сказать, насильно забрал маму в город. Она была в ярости, но вскоре поутихла, потому что проблема зашла слишком далеко – говоря обычным языком, мама умирала в реальной жизни, но в городе «N», после того как её снова вылечили, болезнь не проявлялась, вовсе. И пока не найдётся способ спасти маму, лучше ей побыть какое-то время там, где ей ничего не грозит.
Как потом признался мне отец, он готов был умолять Кощея обменять свою жизнь на жизнь мамы. На что он, усмехнувшись, сказал, что сделать это совсем нетрудно. Но абсолютно бессмысленно – тогда спасать придётся его, и она просто займёт его место.
Как бы то ни было, решение было найдено, хоть и не вскоре.
Как более точно выяснила Яга, долгими часами исследуя маму, она сказала, что внутри неё словно нарушилась, сбилась душевная энергия, и именно поэтому на неё накинулась болезнь. Отец прямо спросил, возможно ли это от того, что он перенёс её в мир сказки тогда, когда нам всем угрожали смертью, и получил отрицательный ответ. Такие вещи всегда происходят вне нашего контроля, даже если дело касается таких вот нереальных на первый взгляд событий.
И теперь необходимо было поставить внутреннюю энергию мамы на место. И когда было найдено решение, то я оказалась «слегка» в шоке.
А дело всё было в том, что маме нужно было пережить вновь внезапный и сильный выброс ионизирующего излучения. Но не того, которое даёт, например, рентгеновский аппарат, или, когда лечат рак, облучая опухоль. Необходимо было что-то наподобие миниатюрной нейтронной бомбы.
Что это такое и как оно работает, я тогда не знала, но отец как смог объяснил мне суть. И радости это не прибавило совсем. Но у Черновецкого всегда было при себе решение любой, на первый взгляд, абсолютно тупиковой проблемы. Поэтому описание следующей главы я передаю отцу.

4. «Чувак в клешах дорогу перешёл, а это значит, что всё будет хорошо…» (Веня Д’ркин)

Описывая всё, что случилось ниже, я до сих пор с содроганием вспоминаю то, что несколько раз подряд за очень короткий промежуток времени моя жизни висела на волоске.
Когда я услышал от Кощея, чем именно мне предстоит заняться, то даже не удивился – настолько абсурдными были его слова касаемо ядерного излучения. И первые полчаса я был уверен, что он просто шутит. Но потом, когда он позволил мне от души отсмеяться над услышанным, улыбка стекла с моего лица.
 - Константин Борисович, вы сейчас на полном серьёзе говорили?
 - Именно. Поэтому, возьми уже себя в руки и слушай меня очень внимательно. Жизнь твоей жены сейчас всецело зависит только от тебя. Уверен, что ты бы остался здесь с ней навсегда, лишь бы спасти её. – Я медленно кивнул. – Но у тебя дочь, так что твой эгоизм, хоть и здравый, здесь будет не к месту. А значит, придётся тебе раздобыть каким-то образом…
 - … кусок урана?
 - Ну, это громко сказано. Скорее просто частичку вещества, излучающего сильный радиационный фон. Ты получишь в свои руки ёмкость с этим элементом, размером всё это скорее будет чуть больше тубуса для чертежей большого формата. С тем исключением, что он будет весить гораздо больше. Твоя задача состоит в том, чтобы добраться до места назначения и забрать этот, ну пусть будет, «тубус». Я устрою так, чтобы с его получением у тебя проблем не возникло. Ну или самый минимум неприятностей. Я мог бы это сделать и сам, но слишком велик риск неизвестных и скорее всего непоправимых последствий: даже мне неведомо как ионизирующее излучение может себя повести в момент перехода между мирами. Сейчас я говорю о себе исключительно как о сказочном персонаже, так как на простых смертных это не распространяется. И да, путешествовать будешь привычным для тебя способом – на поезде.
 - А как же металлоискатели?
 - Тебе не придётся перемещаться с «тубусом» по вокзалам и аэропортам. Ты просто приедешь на место и заберёшь его. После чего вместе с ним перенесёшься в наш город.
 - И куда же мне ехать?
 - В город под названием Озёрск.
Я попытался напрячь память, но не вспомнил ничего.
 - Что-то я не слышал об этом месте…
 - Тогда вероятнее тебе будет знакомо название Кыштым.
Про этот небольшой городок в Челябинской области я читал несколько лет назад. А точнее, про радиационную аварию, которая случилась там в сентябре 1957 года.
 - Как ты сам понимаешь, нас устроила бы и Припять, но ЧАЭС находится на территории другого государства, к тому же на ней относительно недавно сделали новый защитный саркофаг взамен старого. Так что этот вариант не годится – все выбросы, испускаемые станцией, незначительны, и не подходят для нашего случая.
 - Если я ничего не путаю, то случилось всё на заводе… м-м-м… «Маяк», кажется…
 - Всё верно. Это закрытое предприятие, как и сам город Озёрск. Но тебе не нужно непосредственно туда, приедешь в Кыштым, заберёшь «тубус» и сразу к нам.
 - Значит, мне его кто-то передаст? Но кто?
Подобие улыбки.
 - Пожалуй будет лучше, если ты узнаешь об этом непосредственно на месте. Так что собирайся в дорогу. – Черновецкий протянул мне лист бумаги. – Это место и время, где тебе нужно быть, не опаздывай.
Я кивнул, произнёс фразу, и вернулся домой.
Агату пришлось оставить дома, несмотря на её дикое желание сопровождать меня. Собой я мог рисковать сколько угодно, но мой единственный ребёнок должен был находиться от всего этого в стороне.
До Челябинска поездом трое суток от столицы, и в листке, что передал мне Кощей, было написано, что мне надо явиться на вокзал станции «Кыштым» ровно через шесть дней.

5. «Шумит вокзал, гудят составы, к платформе тянется толпа…» (Авторские строки)

До Кыштыма из Москвы прямых рейсов не было, поэтому сначала поезд привёз меня в Челябинск – суровый промышленный город-миллионник, известный танкоград. По сложившейся привычке я заглянул в ближайшую гостиницу только чтобы принять душ и поесть: я был слишком взбудоражен, чтобы позволить себе даже просто как следует выспаться.
До нужного мне города от столицы Урала было чуть больше двухсот километров, то есть примерно 4 часа пути местными электричками. Можно было, конечно, взять машину напрокат, но поскольку обратно мне предстояло возвращаться уже не совсем обычным путём, то бросать технику мне не позволяла совесть – многие из вас кажут, что это просто железка, но я не привык так относиться к вещам, пусть даже чужим.
В электричке я совсем немного вздремнул, скорее машинально, нежели сознательно говоря себе, что нужно поспать.
На Кыштымском вокзале я оказался примерно за час до назначенного Черновецким времени, поэтому позволил себе подышать мартовским воздухом и покурить. Внезапно на моё плечо опустилась рука, и когда я обернулся, то в первое мгновение едва не закричал.
На меня смотрел «тот, которого звали Дима». Только выглядел он далеко не так бодро, каким я запомнил в последнее время: казалось, он не постарел, но кожа на лице и руках выглядела так, словно человек не так давно получил несколько серьёзных ожогов, которые никак не хотели заживать. К тому же, его затуманенный взгляд навевал на мысль о том, что он возможно пьян. Или ещё похуже.
 - Пошли… Там за углом машина.
 - Получается, ты до сих пор жив?
Он вторично протянул руку ко мне, только в этот раз прикоснулся к моему запястью. Его пальцы были холодны как лёд, и я понял, что передо мной не человек, а ходячий мертвец.
 - Ну что, убедился какой я теперь «живой»?
 - Но почему именно ты оказался здесь на помощь мне?!
 - Черновецкий мне сказал, что после того, как мы всё сделаем, я смогу спокойно умереть. – Он судорожно вздохнул. – Это бесчеловечно, что вытворяет надо мной Серафима. Он пообещала мне, что моя душа будет спасена, если я помогу тебе.
Я поморщился.
 - Что ж, ты сам знаешь, почему это случилось с тобой…
Он помотал головой.
 - Это не отменяет того, что мне приходится терпеть сейчас. Это более чем несправедливо и невыносимо даже для такого существа, как сама Смерть…
Я был всё равно с ним не согласен, но в этот момент очень отчётливо почувствовал, с какими силами я порой бок о бок нахожусь, и которые, несмотря на положительное этих самых сил ко мне отношение, могут резко переменить его, будь это в интересах города «N» больше, чем в моих собственных.
 - Тогда давай поскорее покончим с этим. Какие наши действия?
 - Едем в условленное место, в сторону Восточно-Уральского радиационного следа, мне пришлось изрядно походить по территории, собирая заражённые объекты. – Теперь мне стали понятны следы ожогов на его лице: синдромы лучевой болезни. – Пришлось даже пробраться на территорию «Маяка»… Правда, я получил пару пуль… - Он расстегнул ветровку, показывая два круглых отверстия в области печени и желудка. – Охрана до недавнего времени шерстила лес, где я спрятал то, что должен был тебе передать, но сейчас всё поутихло.
 - То есть, ты не мёртв… Но и не жив?
 - У меня не бьётся сердце, если ты об этом. А значит, и убить меня не получится. Но меня, как ты видишь, это мало тревожит сейчас. Хватит разговоров, поехали…
 - Хорошо, как скажешь…
Когда мы сели в машину, «тот, кого звали Дима», открыл «бардачок» «Нивы» и указал мне на него пальцем. На мой немой вопрос он выудил оттуда пистолет «ТТ», потёртый, но судя по запаху смазки в отличном состоянии.
 - Это ещё зачем?!
 - Если нас тормознут по пути, а точнее попытаются, передашь его мне. Мне, как видишь, пули не страшны. Устрою им небольшой сюрпризец. А ты лучше-ка сядь сзади, меньше шансов поймать случайную «маслину». – Пока я пересаживался, он завёл двигатель. Стоило мне захлопнуть дверь, как машина резко взяла с места, визгнув по асфальту шипованной резиной.
Всё происходящее мне абсолютно не нравилось: я от души «навеселился» в прошлый раз, когда спасал семью от таких, как мой новый помощник. И мне очень не хотелось повторения, но как говорится, я уже давно не выбираю то, что случается, а просто решаю создавшиеся проблемы.
В пути «тот, кого звали Дима» поведал мне, что, по сути, из-за одной только той самой фразы про ножичек, он и оказался здесь. Меня не сильно удивило это – Серафима могла быть весьма изощрённой в своих выкрутасах, зацепившись даже за такое. Это не говоря о том, что человек попытался сотворить со мной и моей семьёй. Какой-то крохотной частью души мне было его жаль, но, в конце концов, он знал, что делает. С той лишь разницей, что вряд ли догадывался, чем для него всё это обернётся.
По шоссе мы проехали не более сорока километров, когда «нива» сбросила скорость и плавно свернула на грунтовую дорогу в сторону лесополосы. Буквально через пять минут я увидел, что мы едем вдоль забора с колючей проволокой, на которой с определённым промежутком появлялись значки радиационной опасности. Я наглухо задвинул стёкла в машине, и старался дышать через носовой платок, чтобы не наглотаться радиационной пыли, которая висела здесь в воздухе, и, скорее всего, за неполные семьдесят лет почти не утратила своей смертоносности.
Внезапно впереди забрезжил свет. Он постепенно приближался, и я понял, что это горят прожекторы на въезде, вероятно, какого-то из многочисленных КПП, расположенных по границе территории радиационного заповедника. «Тот, кого звали Дима» притормозил, переключил раздаточную коробку в машине на «пониженную», с хрустом врубил первую передачу и тронулся прямо к воротам. Я сполз за переднее правое сиденье, уже понимая, что сейчас произойдёт.
Часовых на подъезде было двое. Мой водитель остановил машину прямо около будки охраны. Я осторожно выглянул, чтобы посмотреть, что будет дальше, и в этот момент «тот, кого звали Дима» открыл стрельбу. Первый охранник молча упал на землю, и это всё, что мне удалось увидеть – я распластался по полу машины, моля о том, чтобы не получить шальную пулю. В ответ на несколько одиночных пистолетных выстрелов раздалась длинная автоматная очередь, несколько пуль угодили в кузов «нивы», мелкой сеткой пошло лобовое и правое боковое стёкла, следом раздался полный ужаса крик: «Но КАК??!?…», после чего прозвучали ещё два-три выстрела из «ТТ» и всё стихло.
Мой сопровождающий вернулся в машину. Я заставил себя посмотреть на него, но лучше бы я этого не делал: в трёх местах его прошило насквозь, и мне даже показалось, что я вижу через его тело, словно через дверной глазок, панель приборов «нивы». Но кровь не текла, словно пули прошли сквозь манекен – только ровные и аккуратные отверстия, оставленные боеприпасами калибра 5.45 мм. «Тот, кого звали Дима» ни слова не говоря, завёл двигатель, немного сдал назад, потом подразогнался и вынес хлипкие ржавые ворота. В момент удара я приложился головой о крышу, а потом ещё несколько раз, когда машина подпрыгивала на кочках.
«Тот, кого звали Дима» остановился примерно через десять минут езды по бездорожью и сказал мне:
 - Всё, дальше пешком пойдём. Тут совсем рядом, заберёшь «тубус» и дело с концом.
 - А я не…
 - Он полностью свинцовый, так что тебе ничего не грозит. Ну за исключением того воздуха, которым ты сейчас дышишь. Поэтому не будем терять времени, - он заглушил двигатель. – К тому же в скором времени здесь будет очень жарко, поэтому если не хочешь вдобавок к облучению ещё и устранить недостаток свинца в организме, советую поторопиться. – Спорить было глупо. «Тот, кого звали Дима» поспешно вышел из салона, и мы отправились вглубь леса.
Идти нам пришлось недолго. Буквально через двести метров возле большой сосны мы остановились, и мой проводник сапёрной лопаткой, которую захватил с собой из машины, разгрёб небольшой холмик, под которым обнаружился «тубус». Несмотря на то, что он был весь в земле, я не стал даже вытирать его, а просто вытянул из почвы. Весил он прилично, никак не менее двадцати килограмм, но благо я знал, что мне не придётся таскать его на руках так долго. Где-то совсем рядом завыла сирена.
 - Всё, можешь спокойно перемещаться в город.
 - А ты?
 - Убить меня, как ты уже убедился, невозможно, а значит, я могу долгое время перемещаться по заповеднику, пока Серафима не соизволит посетить меня.
Я издал нервный смешок.
 - Я видимо должен сказать спасибо, но почему-то не могу…
 - Оставь это при себе. – Я видел, что ему не терпится послать меня на три буквы, но, уже однажды высказавшись нелицеприятно в мой адрес, ему это обошлось слишком дорого. Я бы даже сказал, неоправданно дорого.
 - Так и быть. – Я взял контейнер в обе руки, сказал: «В добрый путь!» и оказался в городе «N».

6. «Возвращайся, я тебя очень жду. Сквозь дожди и туман возвращайся…» (Авторские строки)

 - М-да, голубчик, ну и вид у вас! – Жихарько радостно посмеивался. И было над чем: вернувшись в сказку, и взглянув на себя мимоходом в зеркало, я обнаружил, что почти по колено мои джинсы были в грязи, ветровка тоже пострадала: я умудрился как-то порвать правый карман. К тому же выяснилось, что я потерял шапку и одну перчатку. То ли обронил в машине, то ли в лесу. Но если бы не ехидные замечания Кузьмы, я бы даже и не заметил этого. – Вы только супружнице в таком виде не показывайтесь, а то обругает! Да и мне следом попадёт.
 - Мне бы сейчас покурить не помешало… Кузьма, как-то всё слишком жёстко прошло…
 - Понимаю, удивительный вы наш! Главное, что часть этого события осталась позади, теперь надобно вашу драгоценную подлечить и можете дальше спокойно жить!
 - Только не говорите мне, что уже начали!?
 - А то как же! Вы только через порог переступили, как Тугарин отнёс вашу «посылку» к Зиночке – негоже даме такие тяжести таскать – так она сразу и занялась.
 - Могу я Алису увидеть?
 - Я думаю, теперь только после того, как она поправится. А вам отдохнуть надобно!
 - Это будет сложно, но я попробую. Кстати, что касается моего провожатого…
 - Я передал ваши слова Кощею. И он меня малость удивил!
 - А именно?
 - Уверен, что и вы будете немало удивлены: он подарил ему жизнь, сказав, что ваш знакомый сполна заплатил за свои слова. И пусть теперь сам решает, захочет он жить после всего случившегося с ним, или нет.
 - Но он ведь не оставил его в том лесу?!
 - Что вы! Константин Борисович отправил его обратно в столицу, начисто стерев из памяти всё, что с ним случилось за последние несколько лет.
 - То есть, предоставив ему продолжать свою бандитскую жизнь? – я нахмурился.
 - О нет, можете быть покойны, голубчик! Не сомневайтесь, что от Серафимы он получил самые наилучшие наставления по этому поводу…
 - «Двум смертям не бывать, а одной не миновать»?
 - Именно так! С той лишь разницей, что их там было гораздо больше двух.
Я поморщился.
 - Что ж, я не судья, и тем более не палач…
 - Голубчик, оставьте вы его! Давайте-ка примите душ, приведите себя в достойный вид, и ожидайте свою Алису.
Я улыбнулся, и едва не пустил слезу.
 - Я очень её жду…
И ждать мне пришлось весь оставшийся вечер и следующий день. Как ни пытался Жихарько склонить меня к чревоугодию и накормить полноценным обедом, я ел мало и вяло, много курил и почти не спал. И хотя в глубине души росла уверенность в том, что в этот раз всё получится, несмотря на это я был на сто процентов уверен в одном: скажи мне проделать то же самое ещё раз, и ещё, и ещё, и делал бы это, пока были бы мои силы.
Единственное, в чём я себя корил, так это в том, что пропустил момент возвращения Алисы в номер. Я был настолько измотан, что в конце концов, присев на кровать в номере, чтобы снять обувь, после того как выходил чуть ли не в двадцатый раз курить, я так и заснул, откинувшись всем телом назад поперёк кровати.
Разбудило меня нетерпеливое пихание в правый бок. Я осоловело повернулся, и увидел подле себя жену.
 - Вот значит как ты ждёшь возвращения любимой супруги! – Она была прекрасна, желанна, молода и здорова как никогда ранее.
 - Лисафья моя… Как же я скучал…
Она провела ладонью по моему лицу.
 - Я знаю. И мне рассказал Кузьма, что тебе пришлось сделать…
 - Т-с-с… Это всё в прошлом… Иди ко мне… Я схожу с ума от того, как мне тебя не хватало…
Когда наше дыхание, наконец, успокоилось, и я смог впервые за последнее время прижимать Алису к себе так крепко, уже не боясь причинить ей боль, и пока мы обнажённые лежали на кровати, я рассказал ей о своих приключениях.
 - А я, между прочим, и так всё уже знаю! Жихарько тебя обскакал, но я не в обиде на него. Я знала, как крепко тебе досталось, поэтому не спешила с расспросами.
 - Вместо этого ты предпочла соблазнить меня…
 - Да, и с удовольствием сделаю это ещё раз… - она сладко потянулась. – Жду не дождусь, когда теперь отрастут волосы, после этих химиотерапий страшно на себя в зеркало смотреть.
 - И ничего не страшно, подумаешь – у лисы очередная линька! – Я расхохотался. – Отрастишь до земли?
 - А ты хочешь? – она лукаво наклонила голову.
 - Да! Они же так сладко пахнут… А если их ещё и много будет, м-м-м, я точно сойду с ума от удовольствия… - я осклабился как Чеширский кот.
 - Но прежде всего, будешь помогать мне мыть голову, ибо сама я с такой гривой без рук останусь…
 - С удовольствием… - я недвусмысленно посмотрел на Алису и осторожно, но уверенно притянул её к себе. Впрочем, она нисколько не была против.

7. «Привези-привези, мне коралловые бусы...» (Алла Пугачёва)

Стоит отметить, что полученная мною доза радиации оказалась абсолютно некритичной для моего здоровья – Черновецкий лично успокоил меня. После лечения Алисы весь радиоактивный материал был полностью утоплен в одном из местных болот: на такой глубине, куда опустил его Добрынин, особенно в свинцовом «тубусе», никакой опасности из себя он не представлял.
Оставалось проверить, как теперь будет чувствовать себя Алиса в реальном мире. Я заставил её дать обещание, что она каждый месяц в течение пяти следующих лет будет обследоваться: мы даже поругались немного на эту тему – моя супружница обвинила меня в том, что я не доверяю своим друзьям. Согласен, это было немного несправедливо, но сказка — это сказка, а реальный мир… В общем, вы всё понимаете.
Разумеется, все мои страхи не подтвердились.
Агата вместе со мной периодически навещала Алису в сказочном городе, и страшно скучала по матери. Но понимала, что я делаю всё, чтобы спасти её. Поэтому стоически терпела тоску.
Однако, будет несправедливо, если я скажу, что позволил себе всё так оставить. А точнее сказать, не поговорив с Черновецким о том, как я смогу отблагодарить его и всех, кто мне помогал. Алиса ещё в прошлый раз говорила мне об этом. Я, в целом, был с ней согласен, но тогда всё как-то обошлось, и никто не был в обиде.
Тем не менее, в этот раз я понял, что оставаться в качестве неблагодарного существа мне просто нельзя. Поэтому через некоторое время я посетил город с визитом.
Первым делом я успокоил Жихарько, сообщив, что Алиса в бодром и добром здравии. Он, впрочем, нисколько в этом не сомневался, но был очень рад, что я не забыл поделиться с ним этим.
 - Кузьма Дмитриевич, я ведь не только поэтому здесь.
 - Никак от Алисы низкий поклон передавать собрались? – Он добродушно посмеивался.
 - Это как само собой разумеющееся. Но лично я сейчас не об этом: вы столько для меня сделали в последнее время…
 - Ох, голубчик, опять вы за старое…
 - Ну не могу я быть неблагодарным!! Не родился таким, а значит, всю жизнь нести на себе буду это – чистую совесть и добром за добро. Может это и не совсем правильно, но уж таков я.
 - Выходит, проспорил мне Вольдемар – говорил я ему, что вы нам опять помогать напроситесь! – Жихарько радостно потирал руки.
 - Тогда, надо полагать, отправимся к Кощею?
 - В данный момент он на вокзале, с Тугариным беседу ведёт.
 - Что-то случилось?
 - Не извольте беспокоиться, рабочие моменты! К тому же Константин Борисович иногда любит прогуляться до вокзала и обратно, как он сам любит выражаться – размять старые кости.
Я сдавленно засмеялся.
 - М-да, подобные шутки в стиле Кощея. Ну что ж, давайте до вокзала пройдёмся, заодно и покурю.
Мы пришли как раз вовремя – Черновецкий уже собирался возвращаться к себе. У паровоза я встретил человека-альбиноса, всего в саже, но абсолютно счастливого. Я улыбнулся и помахал ему рукой, он же в ответ едва не подпрыгнул от радости, замахав огромным гаечным ключом. По словам Тугарина, лучшего помощника было не сыскать – получалось у него, конечно, не сразу и не всегда, но Александр никогда не отчаивался, не сдавался и не опускал руки. И очень часто предлагал какие-то идеи, как облегчить тот или иной труд, находил неординарные решения той или иной проблемы, одним словом – человек на своём месте.
 - А, наш многострадальный Владислав Николаевич пожаловал. – Кощей улыбался едва ли не вовсю, что было само по себе удивительно. – Вы уж простите за такую фамильярность, но в последнее время вам и вправду здорово доставалось.
 - Всё нормально, Константин Борисович, что есть, то есть. Вам от Алисы нижайший поклон…
Черновецкий сделал неопределённое движение рукой.
 - Влад, ты же понимаешь, что это всё пустяки для нас.
 - Знаю, и, несмотря на ваши слова, я пришёл поговорить о том, что я могу для вас сделать.
Кощей сверкнул глазами.
 - Кузьма, если я узнаю, что это ты его подбил…
 - Как можно, Кощеюшка! Я бы никогда не сподобился на такие вещи!
Черновецкий усмехнулся.
 - Да будет тебе известно, Влад, что ты собрал всех сказочных героев. – Он промолчал несколько секунд. – Кроме одного.
Повисла пауза. Я мысленно перечислял персонажей, и уже был готов поспорить с Кощеем, что действительно всех переправил в сказку. И внезапно я увидел, как Жихарько и Тугарин опустили глаза и что-то усиленно рассматривали в земле.
 - Так, что-то мне не нравится эта тишина...
Внезапно Кузьма захохотал.
 - Ну и приключение вам предстоит, голубчик!
 - Может мне кто-нибудь всё-таки скажет, за кем мне предстоит отправиться?
Заговорил Черновецкий.
 - Кузьма не обманул. Что ты скажешь, Влад, если тебе придётся отправиться за таким персонажем как Чудо-Юдо?
 - Я думаю, что справлюсь как всегда… - внезапно я вспомнил продолжение этой присказки: «Чудо-Юдо Рыба-кит…», и слегка побледнел.
 - Мне что, придётся везти сюда кита?!?
Жихарько так и покатился.
 - Истину глаголете, голубчик!
Кощей вскинул брови и добавил:
 - Кузьма, не паясничай. Здесь ещё тоже предстоит нелёгкая работа, поэтому попотеть придётся изрядно всем, без исключения.
 - Только не говорите мне, что это синий кит! – Вопреки моему ожиданию все трое моих друзей согласно кивнули.
Я закатил глаза.
 - Эта туша может весить больше ста тонн!! СТА ТОНН!! На руках предлагаете его нести?!
 - В общем да, и сейчас, Влад, я совершенно не шучу. Дело в том, что наш общий друг находится сейчас в океанариуме. В виде самого обыкновенного сома, так что тебе будет гораздо легче с его перемещением. Надеюсь, ты не отказываешься от этой просьбы?
 - Что? Нет! Конечно, нет! Просто я…
 - Влад, ты справлялся всегда, справишься и в этот раз. Ты и сам это знаешь. На твоё счастье далеко ехать не придётся – Чудо-Юдо сейчас обитает в московском океанариуме на ВДНХ. Правда, не главным экспонатом, что тебе тоже на руку: сейчас для него готовят большой отдельный аквариум, как-никак под 150 килограмм живого веса.
 - Немало… я и на руках такое не унесу. Ладно, на месте что-нибудь придумаю.
 - Все документы я подготовлю, по крайней мере для того, чтобы ты мог беспрепятственно войти на территорию океанариума и спокойно перемещаться по его помещениям.
 - Меня больше интересует, как я должен буду его перенести сюда.
 - О, это самая сложная часть: как ты понимаешь, без воды он не выживет. А так как на руках его при всём желании не удержать, значит, тебе предстоит небольшое погружение в воду.
 - Просто отлично…
 - Тебе достаточно будет держать его, к примеру, за плавник, произнося хорошо известную тебе фразу. Но вся сложность состоит в том, что в момент перехода он обратится в кита – в мире сказок он может существовать исключительно в своём настоящем виде, уж такова его сущность…
 - … и это означает, что он меня может запросто раздавить, даже не заметив, если я совершу хоть малейшую ошибку.
 - Такое не исключается, но мы сделаем всё, чтобы ты не пострадал.
 - Знатно я вляпался, ну да ладно. Как только Агата узнает об этом, то напросится в помощницы.
 - И пусть. Возьми её с собой, мало ли что. Хоть она и вдоволь насмотрелась на твои исчезновения, может выйти так, что её помощь будет тебе необходима.
 - Она ведь ещё ребёнок!
 - Дорогой Владислав Николаевич! Во времена древней Руси ваша дочь уже вполне могла быть матерью двоих, а то и троих детей, да ещё и хозяйство на себе тянуть. Так что оставьте ваши телячьи нежности, ей хоть и 16 лет, а сила духа у неё как у взрослой женщины.
 - Уговорили! А на Агату документы тоже будут?
 - Совсем необязательно. Скажешь, что взял с собой дочь в качестве небольшой экскурсии – работники океанариума поступают так часто, и ни у кого подобные действия не вызывают лишних вопросов.
 - И когда я могу приступать?
 - Как я уже сказал, нам необходимо подготовиться: будем считать, что в нашем распоряжении две недели начиная с сегодняшнего дня. По истечении этого срока заглянешь к нам, когда сам будешь окончательно готов. Заодно и посмотришь на все необходимые изменения, которые мы в свою очередь здесь проведём.
 - Неужто озеро выкопаете? – я позволил себе немного съехидничать.
Черновецкий и бровью не повел.
 - Боюсь, что озеро мелковато будет. Так или иначе, ты будешь немало удивлён изменениями.
Я пожал плечами.
 - Так и быть. Пойду, обрадую семью. Уверен, что услышу от Алисы много новых и интересных эпитетов. Кстати, Константин Борисович, можно один вопрос перед моим уходом?
 - Разумеется.
 - Скажите, а Кыштымский карлик реально существовал?
Черновецкий кивнул, и к своему удивлению я немало испугался тому, что он сказал:
 - Я тебе больше скажу, придёт время, и Яга расскажет тебе про него. Наберись терпения.
Я обалдело покачал головой.
 - Ну и дела…

8. «Ловись рыбка большая и маленькая…»

Услышав, кого именно мне придётся доставить в город, Алиса была удивлена не очень сильно – вся моя семья давно привыкла к подобного рода «развлечениям». Однако Агату охватило несвойственное ей лихорадочное желание непременно отправиться со мной, как когда-то давно охватило мою супругу. И, кстати сказать, она высказала это ещё задолго до того, как я сам хотел ей предложить помочь мне: она словно прочитала мои мысли, равно как и диалог с Кощеем.
Супруга была возмущена, что я не беру её с собой, но я твёрдо заявил, что об этом не может быть и речи: Алиса была ещё слаба после перенесённой болезни. И хотя я знал, что теперь ей ничто не угрожает, всё равно оставался непреклонен. За Агату она могла не переживать – нашей дочери предстояло быть скорее наблюдателем. И, тем не менее, я принял другое, более интересное решение: я сказал Алисе, что отведу её в город, чтобы она своими глазами увидела, как я вместе с рыбой-китом появлюсь в сказочном мире. На что получил утвердительный кивок, крепкие объятия и сладкий поцелуй.
Теперь мне предстояло почерпнуть хотя бы основной минимум о тех существах, с которыми мне предстояло в ближайшее время пообщаться – о рыбах. Я абсолютно не имел никакого представления про мир, повадки и всё остальное про этих водных позвоночных животных. Кроме того, что часть из них съедобны, часть смертельно ядовиты, а часть может запросто «перекусить» человечинкой. И хотя находиться в ближайшем окружении вместе с необходимым мне объектом предстояло совсем недолго, хоть какую-то часть информации я должен был иметь в своей голове. Хотя бы для успокоения своей совести.
Судя по документам, полученным от Черновецкого, должность моя представляла собой скорее административную единицу, что-то вроде санинспектора, нежели сотрудника, обладающего глубокими исследовательскими университетскими знаниями. Поэтому моё появление в океанариуме не должно было создать для нас каких-либо серьёзных проблем.
Больше недели у меня ушло на прочтение материала о сомах, коим являлся мой новый знакомый. Ну, или «знакомое», если учитывать, что Чудо-Юдо среднего рода. Было решено провести небольшую рекогносцировку перед тем, как совершить необходимые действия. Отыскал свой лучший костюм, который не надевал последние лет пять если не больше, уже заранее будучи уверенным, что не влезу в него. Но всё оказалось не так печально – судя по тому, как на мне сидел пиджак, за последние годы поправился я очень незначительно. Я взял с собой кожаный портфель, для солидности (в нём я носил на работу материалы для коррекции) и сказал Агате собираться: пора было разведать обстановку.
Всем своим видом я старался создать впечатление мелкого чиновника, который слишком много о себе возомнил вперемежку с человеком «авторитетного» склада: придираться к мелочам, быть всем вечно недовольным и не давать открыть рта, держа в своих руках любую ситуацию. Главное – не перестараться, поэтому я несколько дней ходил и брюзжал по квартире по поводу и без. Меня самого это раздражало просто невыносимо, гораздо больше чем супругу, поскольку так я никогда себя не веду в обычной жизни. Но Алиса всё понимала, и старалась не менее метко и колко отвечать на все мои недовольства.
 - Главное, мой ненаглядный, чтобы у тебя не вошёл в привычку этот мерзопакостный характер. Иначе я тебе отгрызу одну из частей тела пока ты будешь спать… И эта будет не та, о которой ты сейчас подумал – слишком много чести!
 - Ну вот… Значит, не лишат меня удовольствий на старости лет… А так хотелось на покой уйти… - я получил подзатыльник, после чего громко захохотал и попытался скрыться от супруги, но поскользнулся на линолеуме и шмякнулся на пол в коридоре. Она меня догнала и отвесила ещё несколько лёгких затрещин. – Помогите! Зарезали… - после чего Алиса, хохоча во весь голос, согнулась пополам, и сползла на пол рядом со мной.
В целом, мой образ удался весьма неплохо. Хотя Агата сказала, что особой достоверности он не вызывал – меня всегда выдавали глаза: в них не было издёвки, лжи… Возможно, если бы я развивал в себе подобные качества хотя бы иногда, скорее всего мой взгляд приобрёл бы несколько холодности и высокомерия.
«Москвариум» – а именно так сейчас называется новый океанариум в столице – построили больше 10 лет назад, и за всё это время я с семьёй был там всего однажды. Но теперь мне предстояло посетить его отнюдь не с главного входа. Хотя вначале я с дочерью направился именно туда.
Для эффектного появления мне не хватало только машины с личным шофёром, ну или на крайний случай шикарного собственного автомобиля, какого-нибудь огромного уродского внедорожника, на которых так любит передвигаться высокообеспеченное население «нерезиновой». Ничего из вышеперечисленного у меня, разумеется, не было, поэтому я просто вызвал такси бизнес-класса, всем своим видом вместе с Агатой показывая шофёру и окружающему миру своё презрение, что приходится ехать в какой-то зачуханной колымаге.
Как только мы с Агатой вышли из такси, я ровным, спокойным и уверенным шагом направился ко входу в океанариум. На ходу доставая документы и пропуск, я подошёл к менеджеру, и ни слова не говоря, буквально сунул ему в лицо маленькую ламинированную карточку, на которой крупными буквами пестрела надпись: «САНИНСПЕКЦИЯ» с государственной печатью чуть пониже.
Человек как-то сразу сник, отступил на шаг, и мне даже показалось, что он немного уменьшился в размерах. Мне захотелось рассмеяться, но я наоборот сделал тупое и угрюмое лицо типичного бюрократа и чинуши. Видимо визиты этой организации были очень неприятны для всех работников данного заведения.
 - Где начальство?
 - Я… Вы… Ваши же на прошлой неделе были и…
 - И что? Зови начальство, а пока отправишь меня на один экспонат взглянуть – дочке моей рыбку живую на день рождения захотелось…
Менеджер побледнел как свеженакрахмаленная простыня.
 - Но ведь так нельзя!! Вы же не на рынке… - он осёкся под моим пристальным взглядом.
 - Ты глухой что ли?! Не заставляй меня повторять! Сопроводи меня туда, где экспонаты, скажем так, «не на витрине». И моя доченька укажет пальчиком, чего она хочет, верно, моя капризуля?
Агата пару раз растерянно моргнула, но быстро вошла в роль.
 - Да, папаня! И давай только поскорее с этим закончим, а то меня друзья на вписке ждут…
Я повернулся к мертвенно-бледному менеджеру.
 - Ты всё слышал? Или мне…
 - Да-да! Я секунду… - он схватился сначала за рацию, видимо для внутренней связи, потом чертыхнулся и дрожащими руками стал набирать в мобильном телефоне чей-то номер.
Я презрительно хмыкнул и отвернулся. Поймав на себе взгляд дочери, я слегка поднял брови в немом вопросе.
 - Папа, ты был великолепен!! Подобную мерзость я слышала только из уст героев очередного отечественного сериала про бандитов…
 - Ты не представляешь насколько отвратно я себя ощущаю… Между прочим, ты тоже несильно отстала – вписка! Я думал, меня стошнит…
 - Вот видишь!! Мы оба молодцы…
 - Тихо! Он возвращается. – Я медленно повернулся и воззрился на менеджера, который не решился первым заговорить со мной.
 - Н-ну? Долго нам тут ещё перед этими… глаза мозолить?!
 - Простите за задержку! Идёмте, один этаж вниз, и мы на месте!
Я предпочёл промолчать, чтобы случайно не рассмеяться. Агата же наслаждалась своей ролью – дочерью влиятельного человека, которая в своём молодом возрасте уже прошла через «огонь, воду и медные трубы». И хотя мы с Алисой воспитывали ребёнка достойно и подобающе нормальной семье с правилами приличия и воспитания, современный окружающий мир никуда не делся со свойственной ему мерзостью, так или иначе протягивая свои щупальца неадекватности и беспредела сквозь социальные сети и телевидение. И я знал, что полностью уберечь от всего этого дерьма своего ребёнка я не смогу. Моя задача лишь научить её отсеивать большую часть шелухи от той истины, которую очень непросто найти.
Мы спустились на служебном лифте в полном молчании. Агата не выпускала из рук телефон, чего в реальной жизни почти никогда не делала – обычно его место занимала очередная книга.
На техническом этаже нас ожидал генеральный директор: это было видно по дорогому костюму и часам «Картье», о которых я своем недавно случайно прочёл в интернете. «Удивительно, почему не «Ролекс…» Видимо для «Ролекса» он не дотягивал своим положением в сфере ему подобных. Он протянул мне руку, которую я всё-таки пожал, но сделал это с таким видом, будто мне протянули не ладонь, а использованный носовой платок.
 - Предпочитаю оставить обмен любезностями. Я и так потратил слишком много времени на вас сегодня. – Я поморщился. – Надеюсь, ваш «коллега» передал, что именно нам нужно?
 - Разумеется, но вы же понимаете, что подобные вещи так не делаются? Мы могли бы всё уладить, как и раньше. – Он протянул мне весьма пухлый конверт. – Если этого будет недостаточно…
Я жестом показал ему молчать и прошелся по небольшому помещению, где мы беседовали. Удивляясь самому себе, откуда у меня набралось столько отвратительных слов и мыслей.
 - То есть вы хотите, чтобы я передал свыше, что у вас не чищены аквариумы, что рыбы и прочая живность содержатся неподобающим образом, и кругом грязь и бардак? Я это с лёгкостью сделаю, и тогда вас и ваш замечательный развлекательный центр просто закроют. Это минимум. – Я мерзко улыбнулся. – А вас объявят пропавшим без вести. Улавливаете, о чём я?
Директор медленно кивнул. К моменту, когда я закончил свой монолог, он стоял красный как рак, и в какой-то момент я побоялся, что его хватит инсульт или инфаркт. Но потом сказал себе, что на такой должности и в таком месте смертей связанных именно со здоровьем не бывает. Не того контингента люди.
 - Поэтому опустим лишний «базар». – Я поправил галстук. – И можете быть спокойны, мы уже решили, что нам нужно, а значит, тратить своё и ваше время смысла больше нет.
Голос подал менеджер.
 - И… кого же вы хотите?
 - По моим сведениям вам совсем недавно привезли живого сома. Так вот нам нужен он…
Директор моргнул несколько раз.
 - Простите, обыкновенного сома?!?
 - А что вас так удивляет?! Скажите спасибо, что не акулу, или рыбу-молот, или что-нибудь более экзотическое. Я вам даже более скажу, у меня на его перевоз оформлены все соответствующие бумаги, а это говорит о том, что никаких претензий ни к вам, ни к вашему чудесному заведению никогда и ни у кого не возникнет. – Я подошёл к директору в упор. – А денежки ваши засуньте себе и своему дружку, пополам, в одно известное место…
Директор молчал, но глаз не опускал – они буквально горели злобой, но больше страхом. И, тем не менее, по его лицу я видел, что он испытал громадное облегчение. Я буквально впихнул в его руки документы о передаче мне гигантского сома и потребовал показать мне мой «товар».
 - Прошу вас, буквально через одну дверь.
Я кивнул уже более спокойно и отстранённо – самая неприятная часть беседы осталась позади.
Меня и Агату препроводили в небольшой зал, размером примерно 10 на 15 метров, где стояло несколько аквариумов. А точнее их было шесть, в одном из которых, самом большом, плавал и наш новый знакомый. Навскидку он был больше двух метров, телом болотно-зелёного цвета с белым брюхом. Он казался огромным даже в таком немаленьком аквариуме (почти что куб с ребром около 4-х метров) и вальяжно перемещался в воде. Дневной свет падал косыми лучами сквозь большие окна прямо на поверхность воды, словно прорезая её до самого дна.
Однако увидев нас, а точнее меня, сом мгновенно замер и следом буквально прильнул к одному из толстенных стёкол своей круглой тупорылой мордой. Я мысленно сказал себе, что он почувствовал во мне что-то, что его испугало.
Я обернулся к двум сопровождающим.
 - Благодарю за помощь. Оставьте нас буквально на несколько минут, моей девочке нужно сделать несколько «сэлфи», и посторонние ей для этого явно не нужны.
Директор пожал плечами и вышел. Менеджер замешкался буквально на секунду, но когда я лишь на мгновение приподнял брови, он поспешил ретироваться за дверь.
Я громко выдохнул и ослабил воротник рубашки. Сом смотрел на нас сквозь толщу воды своими маленькими глазками, и внезапно мне захотелось выяснить, а в самом ли деле я нашёл того, кто мне нужен?
Выяснить это могла одна из двух фраз, которые мне приходилось произносить, и которая показывала сказочных существ во всей своей истинной сущности. Я уже набрал воздуха, как вдруг рыба в аквариуме разинула рот:
 - Даже не вздумай произносить вслух то, что хотел!!! – заорал на меня из-под воды огромных размеров сом. Это было в высшей степени дико: звук его голоса – визгливый и истеричный – прозвучал только в моей голове, в окружающем мире стояла тишина. – Откуда ты такой дурак только взялся?!?
Я немного оторопел, и чуть было не выпалил: «Я всё знаю…», но вовремя заставил себя заткнуться.
 - Ну что ж, доченька, знакомься – Чудо-Юдо, во всей своей, скажем так, красе. – Я не удержался и захохотал. – А с виду сом, ничего особенного и интересного…
 - Прекрати немедленно, идиотина!! Не смей так со мной себя вести!! - но я уже не мог сдерживать, и хохотал во всё горло. – Нахал!
Отсмеявшись, я посмотрел на дочь: со стороны я выглядел именно так как Чудо-Юдо меня описало – в полной тишине хохочущий до слёз пятидесятилетний дядька. Но Агата всё понимала и с любопытством переводила взгляд с большой рыбы на меня и обратно.
 - Представляешь, он ещё и обзывается…
 - Я тебя ещё и не так назову!! – но сквозь визг я отчётливо слышал страх в его голосе. – Что тебе надо от меня?!
 - Для начала привет тебе передать, от самого Кощея Бессмертного!
Сом встрепенулся, сделал круг по аквариуму и снова уткнулся мордой в стекло.
 - Не шутишь?! Хотя, вижу, что нет, ты меня до чёртиков напугал! Мне кажется, я от страху воду в аквариуме испортил!!
Я снова закатился.
 - Хватит ржать!! Ты представляешь, что было бы, скажи ты те самые слова?!
 - Ну, я увижу тебя настоящего…
 - Да вот хрена лысого!! – Мне мигом представился Черновецкий, и я согнулся от хохота пополам. – Да перестань ты уже!!
Сквозь слёзы я кивнул, придерживая рукой рот, икая и кашляя.
 - Я бы обратился мигом, и не в твоей тупой головушке, а на самом деле!! И вот тогда и конец бы мне пришёл!! Да и вам тоже!!
Я заставил себя успокоиться и впервые серьёзно заговорил:
 - Но почему только с тобой так?
 - Да коли бы я знал!! Если бы кто другой сказал, то ничего, но ты, тот самый, особенный!!
Со стороны это выглядело эпично: стою и разговариваю с рыбой, да ещё и с таким умным и всё понимающим лицом.
Сом опять сделал круг почёта по своему жилищу.
 - А ты вправду меня отсюда вытащишь?! Представляешь, меня поймали в Волге по теплу, по глупости попался, голодный был – страсть! Вот мозги и заклинило…
 - Радуйся, что тебя не браконьеры оприходовали…
 - А чем эти уроды лучше? Реки все перетравили, рыбу глушат и на берег выкидывают просто так, повеселиться им, видите ли, хочется! Или ещё хуже – на крючок поймают, губу нижнюю порвут, и выкидывают обратно, а она и дохнет, о того, что рот весь изуродован и питаться не может… Мы так с братьями своими парочку таких на дно утащили… Ох и крику было, да не помогло, всё равно утопили – не будут над нашим родом издеваться!!
Я увидел, как руки Агаты покрылись гусиной кожей. Да и у меня по спине пробежал холодок.
 - Ладно, отставим поиски виноватых на потом. Как переносить отсюда тебя Кощей мне объяснил…
 - Страшно, небось? – я уловил в голосе едва ли не довольную издёвку.
 - «Я всё з…»
 - А-А-А-А-А!!! Всё! ВСЁ!! Не буду больше!! Только замолчи!!!
Я сдавленно отсмеялся и сказал:
 - То-то же… Думаю, что послезавтра я вызволю тебя отсюда, пару деньков потерпишь…
 - Но почему ты, а не сам Кощей?
Я улыбнулся.
 - Потому что это у меня очень хорошо получается, как показывает многолетняя практика. Идём, дочь, доиграем последнюю часть спектакля.
Несколько фотографий Агата в самом деле сделала, скорее уже на память, после чего мы всё также гордо покинули океанариум. Напоследок я заявил, что появлюсь через день в определённое время, чтобы забрать рыбу, на что меня заверили, что к моему появлению всё будет готово, извинились за причинённые неудобства, и осторожно сообщили про компенсацию морального ущерба, вторично намекая на пухлый конверт. Я усмехнулся, заявив, что для меня в данном случае деньги не главное, но на меня посмотрели, как на немного нездорового головой субъекта. Я не стал утруждать себя ответом, и мы просто вышли с Агатой на улицу, подставив лица сырому осеннему воздуху.
Алиса хохотала до слёз, когда Агата рассказывала, насколько, оказывается её собственный отец может быть отвратителен, если того требуют обстоятельства. Я с трудом промолчал о том, что когда требовали обстоятельства, одного человека я убил, защищаясь, другого на атомы расщепил, а третьего после его смерти видел, да ещё и беседовал с ним, и не только. Так что только волей тех самых непростых обстоятельств мы можем узнать, на что же действительно способен каждый из нас.
Поскольку я пообещал своим близким водное шоу со своим участием, жену и дочь за день до перемещения рыбы-кита я отправил в город «N». Переговорил с Жихарько и Кощеем, узнав, что всё готово к встрече «самого дорогого гостя». Я был там поздним вечером, поэтому даже не взял в голову, что могло шелестеть по другую сторону от гостиницы и вокзала. А прислушаться по-хорошему надо было бы.
Напялив вторично дорогой костюмчик, через день я отправился на встречу в океанариум.

9. «Издалека долга течёт река – Волга…» (Людмила Зыкина)

Для перевозки «сома обыкновенного» мне предоставили небольшой грузовичок-цистерну наподобие той, в которой возят молоко, только с дополнительным люком сбоку для выгрузки живой рыбы. И тут всё могло пойти совсем не по плану: водителю требовался адрес для доставки, и если я скажу ему координаты обычной высотки в спальном районе Москвы, а не дорогого и престижного коттеджа, скажем, в Барвихе, могут возникнуть нежелательные вопросы и внимание к моей скромной персоне.
Всё это я осознал уже в тот момент, когда сел в кабину к оторопевшему водителю на пассажирское сиденье. Черновецкий лишь дал мне адрес, и вот теперь мне нужно было как-то доехать до нужного места. 
 - Куда едем, шеф?
Вместо ответа я, не глядя в его сторону, спросил:
 - Машина твоя?
 - Нет, я всего лишь шофёр…
 - Отвезёшь меня на Южный речной вокзал, к техническим строениям.
Шофёр округлил глаза.
 - Это же через всю Москву продираться!! Я подумал…
 - Что ты подумал или что тебе сказали, меня не касается и не волнует. Едем, куда я сказал, или мне самому за руль сесть?
Водитель с показным пренебрежением завёл двигатель и повёл машину в сторону Нагатинского затона.
Добирались мы до нужного места больше двух часов через столичные пробки. И это ещё было не так долго. По прибытии на место я указал, куда поставить грузовик, после чего передал шофёру две пятитысячные красные купюры и сказал, что больше я в нём не нуждаюсь.
 - Грузовик заберёшь завтра, ключи будут под передним бампером на магните. А сейчас – свободен…
Он хмыкнул, спрятал две малиновые новенькие хрустящие «пятёрки» вглубь куртки и вышел из кабины. Как я отметил в боковое зеркало заднего вида, он даже не обернулся.
 - Ну что ж, теперь начинается самое интересное… - сказал я сам себе, отстёгивая ремень безопасности.
А всё «самое интересное» заключалось в том, что мне было необходимо залезть в цистерну, чтобы взять Чудо-Юдо за плавник, и произнести уже другую, ставшую уже не менее популярной фразу. Машина стояла в тупике, где не было ни одного строения, откуда могли увидеть меня, протискивающегося в дорогом костюме через люк. Я тихо рассмеялся, вспомнив героев многим любимого фильма «Джентльмены удачи».
Признаться честно, я страшно переживал. Скажу более, меня лихорадило от страха. Быть раздавленным настоящим китом – совсем не то завершение жизненного пути, которое я себе представлял. Я запер кабину, открыл один из верхних люков: на меня сразу пахнуло речной водой, тиной и… рынком, в моём родном городе на юге Подмосковья, где торговали живыми карпами, окунями и карасями… «Боже, как давно это было, помнит только мутной реки вода…» - моментально всплыли строчки из песни группы «Воскресение»…
 - Ты там живой хоть? Не укачало? – я подавил смешок.
 - Издеваешься, да?! Все бока об эту бочку проклятую отбил!! Ни повернуться, ни развернуться!! – снова зазвучал визг в моей голове. – На каждом повороте ещё и вращало всего как в центрифуге… Где мы? Дальше-то что делать?
 - В моём случае видимо не обделаться…
 - Никак, боишься? Я тоже… - и в этот момент я даже не удивился.
Я свесил ноги внутрь цистерны, опёрся на руки и опустился в воду: она была приемлемой температуры, если не считать того, что я был полностью «при параде», и с учётом своего роста пришлось погрузиться почти что по пояс. Я вздрогнул и поёжился под неприятно намокшей одеждой. Через открытый люк свет проникал слабо, несмотря на то, что на улице был тёплый и солнечный день. Я двигался осторожно, боясь навредить рыбе случайным ударом ботинка по морде.
 - Ну что, ты готов?
 - Да!! Поскорее бы всё это закончилось уже!! У меня начинает развиваться клаустрофобия в этом железном и круглом гробу!!
 - Хватит истерик! Я сам весь на нервах… Подплыви лучше поближе и дай сюда свой плавник. Шанс у нас только один, к тому же сейчас не май месяц, и я не хочу подхватить пневмонию. – Я глубоко вдохнул, выдохнул и впервые перед переходом в сказку зажмурился. – «В добрый путь!»

10. «Чудо-Юдо, рыба кит…»

Первые две или три секунды я был уверен, что лечу. И только когда я услышал оглушительный всплеск где-то под собой, и окатившую меня неслабых размеров волну, то понял, что прошло почти полминуты, а я всё ещё не в воде. И даже всё ещё жив.
Когда я сумел открыть, наконец, глаза, то увидел, что вишу в воздухе над водой примерно метрах в пяти, и приблизительно столько же было до берега. И только догадывался, откуда в городе «N» появился такой большой водоём. Я обернулся и увидел, что до соседнего берега было не меньше трёхсот метров, и вновь услышал в своей голове голос, только уже более низкий, чем-то напоминающий знаменитый Шаляпинский бас, только ещё ниже и в несколько десятков раз объёмнее:
 - Не обманул!! И вправду, не обманул! Я дома!! Как же хорошо… - и в это мгновение я уже стоял на сыром песке высоко над берегом.
Только сейчас я заметил, что на меня смотрит моя семья глазами, размером с чайные блюдца, но в то же время, не испытывая при этом какого-либо страха. Рядом с ними стоял Жихарько и Черновецкий. Кузьма, как всегда, радостно потирая руки, Кощей – в привычной безэмоциональной позе. Но я буквально кожей ощущал, что он мной очень доволен.
 - Папа! Константин Борисович разрешил мне снять на телефон…
 - Потом погляжу… У меня до сих пор ноги от страха трясутся… Староват я стал для таких приключений.
 - Да будет вам, голубчик! Вы ещё о-го-го!! И супруга ваша, я думаю, согласится со мной… - он заливисто захохотал.
Алиса и бровью не повела.
 - Влад, ты, в самом деле, совершил невозможное. И я имею в виду не перемещение, конечно же. А то, что ты согласился. Могу сообщить тебе, что все предыдущие до тебя отказывались. Впрочем, как и от многого другого.
 - Спасибо, Константин Борисович. Это было интересно, во всяком случае, мне пришлось побывать в новой для себя, крайне нелицеприятной роли, что ещё раз показало, насколько я ненавижу подобных тем, кем мне пришлось быть эти два раза.
Алиса подошла и поцеловала меня.
 - Несмотря на то, что я многое уже повидала, появление огромного кита из воздуха, а затем его последующее погружение в реку…
 - Подожди, куда?!
Черновецкий как всегда изобразил подобие улыбки.
 - Ты не ослышался. Нам пришлось сделать так, чтобы в черте города, а точнее прямо за гостиницей со стороны леса, появилась река. Мы славно потрудились, поворачивая одно из близлежащих к нам речных русл, чтобы пустить необходимый объём воды для нашего старого друга. И кстати теперь паровоз будет проезжать по большому арочному мосту, так что при случае предлагаю ознакомиться с новыми видами из окон нашего старого доброго купейного вагона.
Я закрыл глаза.
 - Можно было бы удивиться, но я, пожалуй, не стану. Вместо этого я хочу узнать только две вещи: первая – каким образом я висел в воздухе?
Жихарько ответил первым.
 - Наш уважаемый Константин Борисович решил, что негоже вас подвергать лишнему стрессу с окунанием!! Вот и придержал вас, скажем так, силой своего разума!
 - Можно было и не спрашивать…
 - А что же второй? – поинтересовалась Алиса.
 - Когда меня накормят и согреют?! Я замёрз и страшно голоден, ненавижу таскать на себе мокрую одежду, да ещё и в самом разгаре осени… - я прервался, услышав дружный, но добрый смех моих друзей.

11. «К дому… Я сегодня возвращаюсь к дому…» (Николай Якушин)

После того, как я отдохнул от весьма непростых приключений, и мы всей семьей вернулись домой, в сказочный город я заглянул только следующим летом. Поскольку все обязательства перед моими друзьями были выполнены целиком и полностью, я позволял себе посещать параллельный мир в основном во время отпуска, стараясь сдвигать его на один из трёх летних месяцев. Хотелось, конечно, и чаще, но я стал замечать за собой одну сильно огорчающую меня вещь – я старел. И хотя мне было всего лишь слегка за 50, я постепенно замечал, что годы берут своё: я быстрее уставал, вставал по утрам всё раньше, и в аптечке в кухне стало появляться всё больше лекарств. Я знал, что стоит мне только попросить, и любую мою хворь тут же изымут из меня, но всё равно такие вещи как неизбежное старение исправить было нельзя.
Почему я вспомнил именно лето? Хотя бы потому что при очередной нашей встрече Жихарько передал мне глубочайшую признательность от Чуда-Юда: огромное млекопитающее приглашало на речную прогулку, представляя себя в качестве гигантского теплохода.
Поначалу такая идея меня неслабо напугала: ведь приглашена была вся моя семья, но Кузьма мне сообщил, что весь город уже вдоволь накатался, и кроме радости и дикого восторга не было никаких ЧП. Так что дело оставалось только за нами.
К нашему приезду мои друзья отстроили небольшую набережную, впрочем, это было сделано не исключительно для моей персоны, а просто, чтобы удобно было всем. Поэтому «погрузка на корабль» осуществлялась легко и просто: кит подплывал к берегу и использовал свой огромный хвост в качестве перекидного мостика. Зрелище, безусловно, фантастическое.
Прокатиться на настоящем синем ките – я думаю никакими словами не описать всех возможных испытываемых в тот момент чувств: он плыл настолько аккуратно, медленно и бережно, что в какой-то момент он и вправду казался хорошо отлаженной машиной, управляемой человеком-капитаном. Но потом, когда огромное морское животное выбрасывает струю воздуха вверх вместе с водой, обдавая тебя фонтаном брызг, ты понимаешь, что оно такое же живое, как и ты сам.
После ужина я оставил семью, и попросил Жихарько сопроводить меня к Черновецкому для беседы.
 - Голубчик, вы часом не на здоровье жаловаться собрались? – осведомился Кузьма.
 - В целом, нет. Хотя Кощей пару раз намекнул на возможность подобного разговора, и именно со своей стороны.
 - Кажется, я догадываюсь в какую сторону ветер дует. – Жихарько довольно хохотнул.
Черновецкий принял нас, уже по обыкновению отставляя все текущие дела в сторону.
 - Влад, я уверен, что знаю о чём пойдёт разговор. И поэтому, пока ты не сказал того, зачем пришёл, позволь мне высказаться первым. Но сначала я сделаю вот что: – И вот тут я едва не сел на пол: Кощей Бессмертный, собственной персоной в пояс поклонился мне. – Поверь, я делаю это второй раз в жизни, поэтому, надеюсь, тебе понятно насколько глубоким является моё уважение к тебе. И поэтому, я буду готов выполнить абсолютно любую твою просьбу.
Справившись с собой, я негромко сказал:
 - Даже если я попрошу продлить мою жизнь, скажем, лет на триста?
 - Или больше, если захочешь. Бессмертным я тебя сделать не смогу, надеюсь, по понятным причинам… - Он широко улыбнулся, вторично шокировав меня. – Разумеется, это распространяется на тебя и на твою семью…
Настала моя очередь улыбнуться.
 - Будь я один на этом свете, я, так бы и поступил. Хотя, не уверен, что смог бы решиться: скорее, поселился бы у вас навсегда, о чём бывали мысли, не скрою.
Черновецкий довольно кивнул.
 - Это ещё успеется. Я более чем уверен, что, будучи в преклонном возрасте вы с Алисой так и поступите. И мы все будем вам только рады. Но до этого ещё далеко, поэтому сейчас я предпочту выслушать твою просьбу.
 - Константин Борисович, это скорее просьба дать совет: у меня состоялся весьма щекотливый разговор с супругой. И говорили мы о том, что мне пора остановиться, касаемо своих «подвигов». Точнее, об этом первым сказал я. Супруга была сильно удивлена, но я знал, что в глубине души она со мной согласна. И не потому, что мне надоело, ни в коем случае, просто я считаю, что пора передать эстафету кому-нибудь другому…
 - Влад, я прекрасно понимаю и тебя, и твою супругу. И это делает честь вам обоим. Точнее, важно то, что вы задумались об этом, и сделали правильные выводы. Тем более, как ты понимаешь, все герои славянского эпоса теперь объединены вместе в одном мире, по большому счёту, твоими усилиями.
 - Но вся проблема в том, что Агата присутствовала при нашем разговоре, и со всей серьёзностью в свои 17 лет заявила, что готова продолжить «семейное дело»…
 - Голубчик, я всегда говорил Кощею о том, насколько боевая у вас дочурка! – Жихарько удовлетворённо осклабился. – Полагаю, были семейные разборки?
 - Только самую малость. Мы поначалу дружно ахнули с Алисой, категорически запретили даже думать об этом и всё в таком духе. Но вы сами понимаете, что в данной ситуации наилучшим выбором для меня будет именно такое решение: ведь помимо нас с супругой у неё будут такие уникальные защитники, которых в принципе не было ни у кого никогда! Поэтому просьба моя такова: так как мы с женой не возражаем, можно ли сделать так, чтобы мой дар передался Агате?
Подобие улыбки.
 - Разумеется, это устроить несложно. Точнее, если говорить начистоту, поскольку она твоя родная дочь, то всё пройдёт быстро и легко. С людьми, связанными некровными узами, это было бы гораздо труднее. Хотите устроить это в ближайшее время?
 - Откровенно, мы даже не знаем, когда. А она сможет нас переносить сюда, как раньше это делал я?
 - Поверьте, голубчик, всё будет тютелька в тютельку!
 - Тогда давайте сделаем это не откладывая в долгий ящик. Не потому, что мы можем передумать, это исключается. Просто меня мои женщины очень скоро и вправду загрызут!
Кузьма покатился со смеху, Черновецкий же остался невозмутим. Ну, практически.

12. «Я – это ты, ты – это я…» (Николай Якушин)

Короче, папа предоставил мне завершать очередную часть приключений: мол, ты начала повествование, тебе и заканчивать. Я не против. Так как все последующие события будут вестись исключительно от моего лица.
Уж не знаю, каких страстей вы могли надумать насчёт моего скажем так, «превращения», но всё ограничилось парочкой прикосновений Яги к моей голове и лицу и кружкой крепчайшего чая, специальной заварки, от которого у меня сердце чуть через горло не вылетело – настолько сильно оно колотилось.
В первые пару дней я нехило пугалась всех существ, которым имела честь сказать: «Я всё знаю…». Понимаю, что чувствовал мой отец, когда всё это только начиналось. Выражаясь его словами: «Страшно, аж жуть!», как пел Высоцкий. Но я привыкла гораздо быстрее его, как-никак была уже в какой-то степени подготовлена.
Признаться честно, я не совсем поняла суть этого, так как Константин Борисович подтвердил, что в сказочный город переселились абсолютно все герои. Но никто не давал гарантии, что с обычными людьми не произойдёт что-то весьма странное и необъяснимое, что потребует помощи или переезда в параллельный мир. Поэтому непременно ожидайте продолжения, как говорится, без вариантов.
Что касается моих родителей, то они по-прежнему вместе. И здесь не изменится ничего, в этом я уверена так же, как и в том, что Земля вращается вокруг Солнца.
Так что не скучайте, наши дорогие читатели! Чао-какао! До скорых встреч!

*          *          *
14.03.2022