Как вы помните, мои дорогие читатели, ещё со времён обитания наших героев в городе «N» среди всех проживающих было своё, особое, индивидуальное отношение к религии, к её традициям и обычаям. В общем и целом, в царстве всё находилось на том же уровне – если кто и верил, то тихо и незаметно для окружающих, уважая чужое мнение, зная, что его выбор уважают нисколько не меньше.
Как и Черновецкий, Вий ещё в самом начале создания и обустраивания царства сразу отказался от возведения каких-либо храмов: во-первых, ему, как существу, которого испокон веков приписывали к нечистой силе, это претило лично. А во-вторых, если бы он дал своё согласие, то это означало бы, что одним храмом всё это дело не обойдётся – религий существует множество, и такое же количество церквей или соборов выстроить на территории царства было бы крайне проблематично. Поэтому как повелось, так и повелось.
Тем не менее, когда вновь прибывшие люди осторожно заговорили о крещенских купаниях, Кощей с Николаем Васильевичем возражать не стали. Ещё задолго до наступления зимы жители отстроили своими силами что-то вроде небольшой купели в самой дальней точке пляжа в нескольких метрах от берега. В целом, она была нужна больше для того, чтобы все желающие перед окунанием могли зайти туда переодеться. Ко всему прочему, в тот день Жихарько организовывал доставку к берегу реки из ресторана гостиницы пряников и горячего сбитня на меду и травах, чтобы, как только человек выйдет из воды и переоденется, он мог сразу перекусить и согреться изнутри. Разумеется, подобные напитки не содержали ни капли алкоголя, и поэтому детям, терпеливо ожидающим взрослых, щедро наливали сбитень в большие глиняные кружки.
Наша уникальная семейка никогда особо не увлекалась подобными вещами, но всегда приходила посмотреть на такого рода мероприятия. Которые, само собой, всегда происходили под строгим надзором. И поскольку Чудо-Юдо на зиму уходил глубоко-глубоко под воду, почти что на самое дно, вся ответственность в такие дни ложилась на Вольдемара. Впрочем, любителей такого рода закалки всегда находилось крайне немного, и поэтому всё происходило без каких-либо сюрпризов.
В этот раз к реке пошли всей семьёй вместе, поскольку подобное событие в сказочном мире им предстояло увидеть впервые на новом месте. Людей у проруби было чуть больше обычного, так как многие дети, которые, как вы помните, обрели свои семьи, тоже очень хотели посмотреть на «моржующихся».
Алиса всю дорогу с хихиканьем подначивала Влада, чтобы он хотя бы разок окунулся в водичку. На что он ответил, что будет выглядеть как валенок в проруби, это в лучшем случае, чем вызвал взрыв смеха у Агаты и Феликса. Прорубь, кстати, была сделана прямоугольной, размерами примерно 10 на 15 метров по форме, наподобие небольшого бассейна.
Несколько первых «моржей» уже отогревались сбитнем, который принёс Кузьма. Вольдемар же только стоял чуть в стороне и постоянно дымил, зорко наблюдая за окунающимися. Жихарько в свою очередь посмеивался над ним, поговаривая, что Озерову, будучи любителю скабрезных шуточек и выражений, сегодня придётся быть крайне осторожным в высказываниях, поскольку рядом находилось много детей. Вольдемар в ответ на это гордо молчал, но даже молчать он умудрялся явно нецензурно.
Впрочем, в это раз всё также, как и прежде прошло гладко и без происшествий. Напоследок, когда все, отогретые сбитнем и наевшись пряников, стали потихонечку расходится по домам, Влад сказал Вольдемару, что с наступлением лета неплохо бы тому заделаться тренером по плаванию и обучать детишек, да и не только. Озерову идея понравилась, и как только он согласует её с Вием и Кощеем, то с приходом тепла возьмётся за дело.
Несмотря на то, что февраль является последним зимним месяцем, и до весны уже рукой подать, морозы в тот год стояли серьёзные, и даже несмотря на горячий сбитень, принесённый Жихарько, Влад с Агатой слегка подмёрзли: Феликсу как сказочному герою, да и Алисе с её шубой, всё было нипочём. Что касается Леи, то она ни минуты не сидела на месте, соответственно, замёрзнуть никак не могла. Но тем не менее, все поспешили по домам.
Алиса сразу по приходу поставила самовар для чая, а Влад, раздевшись, уже по привычке несколько минут стоял в прихожей и смотрел на электрощиток.
Всё дело в том, что в каждом доме, в реальном мире, там, где обычно располагается счётчик электроэнергии и автоматические выключатели, в Тридевятом царстве всё было устроено несколько иначе: так называемые в народе «автоматы» имели место, по нескольку штук на каждую комнату: свет, розетки и так далее. А вот вместо электросчётчика в щиток были вмонтированы два индикаторных прибора – вольтметр и амперметр, поскольку плата за электроэнергию, как и любые коммунальные услуги здесь отсутствовала. Это было сделано скорее в качестве информации, нежели для каких-либо практических целей. Влад отметил, что напряжение в сети всегда чётко держалось на отметке в 230 Вольт при любой нагрузке и в любое время суток, что не могло не радовать. Амперметр имел предел показаний в 50 Ампер, и такого запаса мощности в электропроводке было более чем достаточно даже при включении всех имеющихся в доме потребителей – в Тридевятом царстве, как и в городе «N» всё всегда работало на совесть.
Одно время Влад не обращал особого внимания на эти приборы, но потом постепенно стал отмечать, что они настолько гармонично вписаны в общий стиль дома, что глаз невольно останавливается на стрелках – приборы были старые, «советской» эпохи, большие, сделанные ещё в 1970-х годах XX-го века, и их надёжность и точность работы не вызывала никаких сомнений. Это придавало оттенок некого особенного уюта, с отсылкой на то, что ретрофутуризм пусть даже в таком незначительном виде всё же присутствовал в царстве.
В целом, когда все вновь прибывшие люди, дети и сказочные персонажи обустроились и обвыклись на новом месте, жизнь потекла своим привычным, тихим и мирным путём. Благодаря отлаженному порядку и постоянному его поддерживанию Вием и Черновецким у жителей почти никогда не возникало каких-либо серьёзных бытовых проблем, с которыми мы, обычные люди, в реальном мире сталкиваемся на каждом шагу. Поэтому подавляющее большинство жителей в свободное время предпочитало заниматься хобби.
Увлечений здесь было едва ли не бесконечное множество: от вышивки, бисероплетения, вязания и макраме у прекрасной половины человечества, до фотокружков, некоторого подобия «Станции Юных Техников», любителей радиодела, моделирования и прочего технического у мужчин. И если вначале всё это носило абсолютно стихийный характер, и жители занимались этим индивидуально каждый в своём доме, то впоследствии Николай Васильевич предложил устроить в Доме культуры для всех желающих подобные кружки. Благо здание ДК было весьма большим, и свободные кабинеты там имелись всегда. А поскольку очень многие бытовые моменты в жизни людей царства были полностью сведены на нет, то появлялось, хоть и не в таком большом количестве, свободное время, которое можно было потратить на обучение и помощь другим.
Постепенно, едва ли не каждый кабинет в Доме культуры был превращён в кружок по тому или иному хобби или увлечению. В основном, всё больше приходило детей, что и понятно: жажда обучения, познания мира и огромный запас энергии в юном возрасте, которую необходимо было куда-то реализовывать, ну или выражаясь словами Кощея, «направлять в нужное русло». И если изначально детей на подобные мероприятия направляли родители, то когда царство пополнилось новыми жителями и детьми в частности, вновь прибывшие потянулись за знаниями самостоятельно.
Даже Феликс и Агата принимали в этом участие, хотя у них как раз была катастрофическая нехватка свободного времени. К счастью, после того как выяснилось, что в царстве есть любители живописи, с которыми девушка очень быстро нашла общий язык, ими было принято совместное решение о том, что Агата будет посещать подобные курсы по большей части для внесения необходимых замечаний. Её можно сказать упросили об этом, так как она была единственная, кто учился на художника и могла более грамотно объяснить или скорректировать те или иные моменты.
С Феликсом всё оказалось чуть сложнее. Точнее, его основная работа автомехаником в реальной жизни своего применения в сказочном мире найти не могла. По крайней мере на практике, и по крайней мере в данный момент, поскольку в Тридевятом царстве любой транспорт, кроме железнодорожного, отсутствовал. Поэтому изначально Феликс присоединился к уже существующему радиокружку в Доме культуры, с намерением в дальнейшем вспомнить как следует все свои знания во времена работы телемастером. Для начала он привёз все имеющиеся у него книги и журналы в царство и передал их в радиокружок. Все они уже давно устарели, поскольку технический прогресс на месте не стоит. Но подобные книги советской и не только эпохи содержали в себе необходимые основы и азы, без которых дальнейшее изучение и погружение в современные технологии было просто невозможно.
Что касается его работы с автомобилями, то он планировал поговорить с Вием, чтобы либо в школе, либо в том же ДК ему дали возможность организовать курсы по изучению работы двигателей внутреннего сгорания. Его можно было понять, так как автомобили в какой-то степени являлись его страстью – ему очень хотелось, чтобы в царстве появилась хотя бы одна легковая машина, на которой впоследствии можно было бы наглядно показывать и рассказывать, как всё устроено и работает. Разумеется, такой автомобиль никогда не должен покидать пределов школьного стадиона или придворовой территории Дома культуры.
Черновецкий был в целом не против. Вий поначалу отнёсся скептически к такой просьбе, но вскоре согласился и обещал подумать, как лучше это устроить – он прекрасно видел и понимал, что всё, что предлагают из каких-либо нововведений всегда было и всегда будет использоваться только во благо жителей. А поскольку детей в царстве стало больше, то в глубине души он был рад, что все без исключения делают всё, чтобы несмотря на отсутствие контакта с реальным миром, у растущего поколения всегда был выбор в увлечениях. И конечно, само собой, это никак не должно было вредить их учёбе или помощи в домашнем хозяйстве.
Несмотря на то, что свободного времени у Агаты сильно не хватало, она всё равно продолжала заниматься переписью населения Тридевятого царства. Хотя она понимала, что и Вий, и Кощей прекрасно знают каждого жителя и персонажа если не в лицо, то уж по памяти точно – как-никак это является одной из твоих прямых обязанностей, если ты стоишь во главе. И Агата догадывалась, что то, что она делает, нужно больше ей самой и её отцу, поскольку таким образом они продолжали знакомится с жителями и персонажами, которые с каждым новым знакомством неизменно удивляли наших героев своими историями.
1. Глубокая вода
Очередное знакомство Агаты с новыми персонажами произошло во время одной из прогулок по царству в начале марта. День был ясный, слегка морозный. В этот раз она неспешно шла по Каштановой улице, когда увидела, что ей навстречу, также неторопливо, двигается пара пожилых людей. И Агата ещё издалека почему-то поняла, а точнее даже почувствовала, что эти люди вышли сегодня на прогулку именно для того, чтобы встретиться с ней.
На вид им обоим можно было дать лет 70 или около того, но очень часто первое впечатление обманчиво. Однако сейчас Агата была уверена, что людям именно столько, на сколько они выглядят.
Когда они подошли ближе и добродушно улыбнулись, Агата открыла было рот, чтобы сказать что-то в качестве приветствия, но мгновенно осеклась и оторопело посмотрела людям в лицо. Мужчина рассмеялся, и, повернувшись, к своей спутнице, сказал:
- Я же говорил, что она дар речи потеряет!
Женщина тоже улыбнулась и заговорила:
- Вы ведь Агата, я права?
Та в ответ только кивнула, всё также продолжая смотреть на людей.
- Мне понятно ваше удивление. – Агата кивнула опять, наконец справившись с внутренним волнением. – Чтобы вы немного пришли в себя, предлагаю пройти к нам в дом для беседы за горячим чаем.
Девушка наконец улыбнулась и ответила:
- С большим удовольствием! Я уже уверена в том, что услышу много интересного!
Идти пришлось почти что до самого конца Каштановой улицы, в дом номер четыре. По пути к новым знакомым те представились: Ольга Васильевна и Игорь Евгеньевич Мартыновы. А чему Агата так сильно оказалась удивлена, это то, что и у мужчины, и у женщины была полная гетерохромия: один глаз зелёный, другой голубой у него, а у неё карий и синий соответственно.
Это явление довольно редко встречается в природе, как и альбинизм, но чтобы одновременно встретить двух людей с такими уникальными глазами – согласитесь, весьма необычный факт. Впрочем, как выяснилось позже, на этом странности только начинались.
Входя в дом, Игорь Евгеньевич попросил девушку не снимать куртку, а предложил пройти вместе с супругой на задний двор. Всё дело в том, что как и дома у родителей Агаты, в семье Мартыновых чай кипятили в самоваре. Но вся прелесть этого чаепития была в том, что самовар был не электрическим, а дровяным, причём весьма старым, начала XX-го века. Как сказал позже мужчина, это единственное, что он однажды попросил привезти Черновецкого из реального мира за всё время из жизни в Тридевятом царстве – ему с самого детства хотелось пить чай именно так.
Девушка как зачарованная смотрела, как в растопочный колодец хозяин дома закладывал бересту и еловые шишки, аккуратно зажёг газету, и, убедившись, что растопка пошла как надо попросил жену принести заварку и печенье к чаю.
Агата нисколько не возражала тому, что они побудут хоть какую-то часть времени на свежем воздухе, так как чай с самовара на дровах оказался настолько ароматен и крепок, что у неё закружилась голова, но скорее от удовольствия и атмосферности, нежели от крепости заварки.
На улице они пробыли около часа с самого начала разговора, и Мартыновы были готовы рассказывать о себе и дальше находясь на заднем дворе, но Агата упросила их вернуться в дом: люди были уже пожилые, а март всё-таки месяц коварный – можно легко простыть, а то и серьёзно заболеть. Даже с учётом того, что Зинаида Яновна без особого труда поставит на ноги кого угодно, создавать лишние проблемы и заботы было ни к чему, особенно тогда, когда всего этого можно избежать.
Оставив самовар остывать на небольшом пне рядом со столиком на дворе, они вернулись в дом. Обстановка внутри была скромная, но очень уютная. На полках, где стояло несколько фарфоровых статуэток и прочих безделушек, Агата увидела несколько фотографий ещё совсем молодого Игоря Евгеньевича, и по некоторым из них сразу догадалась, что когда-то давно он служил на флоте. Об этом ещё и говорил так называемый «морской порядок» везде, куда только падал взор. Увидев, что девушка изучает фотографии, Ольга Васильевна продолжила рассказывать о себе и своём муже.
Познакомились они в первой половине 1980-х годов, когда жили ещё на Дальнем Востоке России, в Приморском крае. Родители Ольги Васильевны, как и Игоря Евгеньевича, являлись людьми, приближёнными к партийной элите, знали друг друга давно, и уже какое-то время поговаривали о том, что неплохо бы им для укрепления своего статуса, и не только, свести своих детей на перспективу для создания «социалистической ячейки общества, дабы быть достойным примером…», ну и так далее. Одним словом, много громких фраз и клише, а если копнуть глубоко, то о счастье молодых никто толком и не собирался думать – это должен был быть самый обыкновенный брак «по расчёту» между детьми людей высокого положения с дальнейшим весьма ускоренным продвижением Мартынова по карьерной лестнице.
Игорь Евгеньевич между делом добавил, что такие браки как правило весьма неплохо существуют, особенно, если в этот расчёт, будь он финансовым или политическим, входит ещё и любовь. Такие случаи «полного совпадения» были весьма редки, но вот как раз, так и вышло с молодыми Ольгой и Игорем.
Многое для этого сыграло ещё и то, что когда они встретились впервые и увидели, что у них обоих такое редкое генное отклонение, как гетерохромия, это очень сильно их сблизило. И нетрудно догадаться, что разговоры об этом сначала пошли про то, как к их внешности относились окружающие, с самого детства. Всё оказалось в полной противоположности: у Ольги всегда не было отбоев от кавалеров. Зависть же шла только от подружек, но всё равно в этом плане ей доставалось не так сильно, как Игорю. Он с самого детского сада и до того, как попал на флот, постоянно слышал в свой адрес всяческие нелицеприятные высказывания. Благо, он всегда с юных лет находился в хорошей физической форме, поэтому все оскорбления возвращал хорошим ударом кулака по физиономии обидчика.
Агата отметила, что роста Мартынов был невысокого, около 170 сантиметров. И даже сейчас, спустя столько лет, в таком возрасте, через домашнюю одежду просматривалась его хорошо сохранившаяся фигура – не было никаких намёков на лишние килограммы.
Игорь с детства стремился к спорту, и в принципе был готов пойти по этому направлению, но как всегда родители решили всё за него. Отчасти именно из-за роста он отслужил на флоте, разумеется, тоже по протекции, в самых лучших условиях. После этого закончил Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола (ВВМУПП) имени Ленинского Комсомола в Санкт-Петербурге, и вернулся во Владивосток, получил квартиру и постепенно начал готовиться к свадьбе.
Он честно признался, что ему никогда не нравилось идти по накатанной за него дорожке, однако со временем он пересмотрел свои взгляды касаемо этого.
- В нашей стране так было заведено испокон веков. – сказал Игорь Евгеньевич. – И редко кому удавалось добиться хоть чего-то своей головой без вездесущего «блата». Тем более, когда дело двигалось к женитьбе, я сказал себе, что у моей супруги должно быть всё самое лучшее. – Он ласково посмотрел на жену. – К тому моменту я уже не сомневался, что у меня будет счастливый брак.
После института его опять же благодаря родителям протолкнули на Тихоокеанский флот, с целью получения со временем и опытом высокого звания. В начале лета 1985-го его отправили в бухту Чажма недалеко от Владивостока в звании младшего лейтенанта Краснознамённого Тихоокеанского флота, тем самым положив начало его офицерской карьере. Которая внезапно и непредвиденно оборвалась в августе того же года.
Тихоокеанский флот был известен своими атомными подводными лодками с крылатыми ракетами проекта 675, которые несли службу в составе ВМФ СССР с середины 1960-х. До этого года Игорь никогда не видел живьём, на воде, настоящую АПЛ. И хотя в институте он учился на «отлично», и назубок знал устройство подобного класса кораблей, когда перед ним предстала вся эта мощь во всей красе «в металле», он даже немного растерялся, не то чтобы от неожиданности, скорее от нахлынувшей гордости за свою родину.
Однако всё его восхищение довольно быстро сошло на нет. В стране вовсю набирала обороты Перестройка, под которую лихо пристраивались грамотные «специалисты» по расхищению государственного имущества, армии, флота и всего, на чём можно было неплохо нажиться. Удивлять и радовать народ красивыми лозунгами уже особо не стремились: знающие люди прекрасно понимали и видели, что «союз» неуклонно катится в пропасть, поэтому аккуратно старались урвать как можно больше везде где только удавалось.
Партия была ещё сильна, но простые люди замечали, что что-то происходит, и это ощущение витало в воздухе помимо происходящих очевидных событий – на это указывала череда катастроф, которые сотрясали СССР почти все восьмидесятые. Всё говорило о том, что страна постепенно приходила в состояние агонии во всех своих ипостасях.
Даже несмотря на то, что Владивосток был очень крупным городом, всё, что можно было назвать его пригородом и за его пределами выглядело удручающе. Впрочем, так было почти везде. В народе уже давно ходил анекдот о том, что «весь социализм и коммунизм, который мы ещё совсем немного и построим, сосредоточится в Москве и в пределах МКАДа». Что уж говорить про отдалённые от столицы области и города.
Тот август 1985-го запомнился Игорю, как одно из самых страшных событий в жизни. В то утро, 10-го числа, в субботу, он с командой старших офицеров прибыл на судоремонтный завод №30 у посёлка Дунай. Тем же днём должна была осуществляться перезарядка активных зон ядерных реакторов на одной из АПЛ под номером К-431. Даже с учётом того, что Мартынов только-только начинал вникать во всё, он видел и понимал, что общая остановка расхлябанности уже гуляла по стране и очень остро ощущалась в отдалённых от столицы регионах. Здесь это проявилось в том, что данную операцию по перезарядке реактора проводили в большой спешке и под большим давлением высокого командования.
Тем не менее первую половину работ провели успешно. Игорь находился на приличном расстоянии от самой лодки на смотровой площадке и мог наблюдать за работой людей через бинокль. Ему предстояло докладывать кучке рядом стоящего начальства, которых сам процесс интересовал мало. Они даже не соизволили обернуться и стояли спиной, вяло откликаясь на то, что передавал им Мартынов.
Игорь прекрасно видел, что работы проводятся с рядом нарушений по требованиям ядерной безопасности, и доложил об этом своему непосредственному начальству, на что получил ответ, что «не один раз уже так делали и ничего страшного не случилось». Мартынов внутренне весь похолодел, но был вынужден замолчать, так как все его вопросы и замечания сильно раздражали высокое руководство флота.
И вот когда стали поднимать крышку реактора левого борта, мимо АПЛ как раз проходил на приличной скорости небольшой катер-торпедолов. Ему неоднократно кричали и сигналили, чтобы он снизил обороты, дабы не поднять волну, но было уже слишком поздно: плавучий кран, который удерживал крышку реактора, из-за набегающей волны поднял её выше необходимого. Она перекосилась и потянула за собой стержни-поглотители. Началась неконтролируемая ядерная реакция, что вызвало незапланированный запуск реактора, за которым последовал мощный тепловой взрыв.
Мартынов видел в бинокль как за долю секунды 11 человек, которые осуществляли операцию, буквально испарились в воздухе, поглощённые вспышкой страшной силы. Игорь успел только пригнуться, когда ударная волна достигла места, откуда он вместе с командным составом наблюдал за операцией. Физических повреждений она не принесла ввиду приличного расстояния, но обернувшись к офицерам, чтобы доложить, что случилось серьёзное ЧП, он увидел, что те покидали смотровую площадку бегом, не оборачиваясь, к своим «Чайкам» и «Волгам». Взревели двигатели, автомобили, пробуксовывая шинами сорвались с места, и меньше чем через минуту он остался один.
На подлодке начался сильный пожар, который тушили люди абсолютно неподготовленные к ситуациям, связанным с радиационными авариями – простые работники судоремонтного завода и экипажи соседних лодок. Точно нельзя было сказать, какой уровень радиации был в эпицентре взрыва, но позже Игорь узнал, что радиационный фон составлял несколько десятков тысяч рентген в час.
Помочь пострадавшим он почти ничем не успел: спустя едва ли не всего полчаса после аварии к нему торопливо подошёл один из матросов и передал срочную бумагу с грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». В ней сообщалось, что на месте аварии устанавливается режим информационной блокады, а завод будет оцеплен. Также сообщалось, что через несколько часов отключится связь посёлка с внешним миром.
Мартынов понимал, что население останется в полном неведении, а это означало, что люди получат серьёзную дозу облучения. Его выводила из себя такая несправедливость, но он оказался в очень щекотливом положении. И именно поэтому он решил пойти на риск.
Так как Игорь являлся офицером, что давало ему некоторую свободу действий, он смог всеми правдами и неправдами выбить себе телефонный звонок, чтобы связаться с Ольгой. Это грозило ему серьёзными неприятностями, но после того, как он увидел, как трусливо бежали прочь высокие начальники, он не захотел иметь с флотом ничего общего в дальнейшем. Вдобавок, вечером он в обход запрета сообщил людям кому успел, что произошла серьёзная авария, для того, чтобы они максимальное количество времени без необходимости не покидали свои дома, держали закрытыми окна и двери и почаще стирали одежду. Этого было явно недостаточно, но всё же это было лучше, чем ничего.
Выехать сразу из посёлка ему не разрешили. Вначале хотя бы потому, что ему требовалась срочная дезактивация и смена одежды. Ему сильно повезло, что он имел офицерские погоны, потому что остальным людям, которые принимали участие в тушении радиоактивного пожара пришлось ждать специалистов аварийной флотской команды несколько часов. Ввиду всеобщей расхлябанности и халатности ликвидаторы пробыли на заражённой территории до двух часов ночи, чтобы дождаться нового комплекта одежды взамен заражённой.
Как стало ему известно позже, пострадало почти 300 человек, кроме погибших на месте, многие с острой лучевой болезнью. Из материального ущерба помимо лодки К-431 была признана непригодной для дальнейшей эксплуатации стоявшая рядом АПЛ К-42 «Ростовский комсомолец», вследствие сильного радиационного загрязнения. Именно на этой лодке совсем скоро должен был начать свою службу и карьеру Мартынов.
Вернувшись во Владивосток Игорь обнаружил, что Ольгу выселили из их новой квартиры, как прочем и его самого. А далее последовал серьёзный и продолжительный скандал сначала с её родителями, а потом уже со своими на излюбленную тему, которая всегда начиналась со слов: «Как ты мог!» или чего-то в этом роде. Только в этот раз от Мартынова отвернулись мать и отец, не желая даже выслушать его. Не отвернулась только Ольга, которая единственная встала на его сторону, потому что во всём ему верила. Само собой, обе стороны сделали всё, чтобы намеченная свадьба не состоялась, но Игоря в данный момент волновало совсем другое.
Никто кроме Ольги даже не поинтересовался как себя чувствует Игорь после случившегося. А он, несмотря на молодость и крепкое здоровье, после полученной огромной дозы облучения сильно сдал. Помимо того, что он начал медленно, но неуклонно терять зрение, практически сразу после этого пошли проблемы с «щитовидкой» и кровью, ко всему прочему за ним и Ольгой КГБ установило практически тотальный контроль.
Узнали они об этом, когда на съёмной квартире, на которую переехали в пригород Владивостока, стали раздаваться телефонные звонки с предупреждениями, граничащими с угрозой, чтобы Игорь держал язык за зубами. И хотя Мартынов вообще не собирался придавать огласке случившееся, после того, как им стали настойчиво названивать «оттуда», ему захотелось сделать это назло.
Однако это было очень непросто. Несмотря на всё возрастающие разговоры о гласности и открытости в стране, подобные вещи не стала бы освещать ни одна газета, поскольку они все были подконтрольны государству. Оставалась попытка достучаться до зарубежных СМИ, но это звучало чересчур фантастически.
Тем не менее, Игорь сдаваться не собирался. Работу он пока не нашёл, но у них с Ольгой оставались деньги, которые он копил на машину. Сумма собралась приличная, и на первое время её должно было хватить. Вставал вопрос о том, куда переезжать, чтобы начать какие-то действия, с учётом того, что они уже находились от Москвы на максимально возможном удалении. И вопреки логике, Мартынов принял решение двигаться в сторону столицы. Правда отъехать далеко они так и не успели.
Их самой большой ошибкой было то, что они решили ехать поездом, полагая, что лететь самолётом было бы слишком явно. Всё равно КГБ следило за каждым их шагом, поэтому Игорь хотел лишь минимизировать привлечение внимания к себе. Он был готов к самым серьёзным неприятностям и подлостям, однако наивно полагал, что все притеснения и проблемы будут направлены только на него.
Во время стоянки поезда на станции «Уссурийск» Игорь вышел из вагона и направился в ближайший магазин, чтобы взять побольше еды, если удастся купить хоть что-то – везде стоял тотальный дефицит. С собой у него оставалось какое-то количество лекарств, которые помогали совсем немного при радиационном облучении – их ему дали ещё на месте аварии – и что делать, когда они закончатся, он пока не знал. Сейчас ему было важно донести людям о том, чему он стал свидетелем.
Он отсутствовал не более 20 минут. Когда он возвращался обратно к составу, из вагона торопливо выскочили два неприметных субъекта. Игорь мало обратил на них внимание в тот момент, и только потом, спустя несколько дней, когда увидел их вновь, то сразу понял, что именно они были из «конторы».
Когда он подходил к своему купе, то заметил, что дверь в него слегка приоткрыта. Хотя он строго-настрого запретил Ольге открывать её кому-либо кроме него самого. Отодвинув её в сторону, он обнаружил Ольгу лежащей на спине на подушке дивана с ножом в груди. Он быстро закрыл дверь изнутри за собой, и сдерживая крик, бросился к девушке.
В тот момент он был уверен, что она мертва. Её глаза были закрыты, а нож торчал в груди в области сердца по самую рукоятку. Из того, что он мог понять в те минуты, это только то, что удар был нанесён очень профессионально.
Игорь медленно сел напротив и с дикой яростью ударил кулаком по столику, отчего тот с грохотом сложился, обрушив на пол всё, что на нём находилось – стаканы, еду, которую Мартынов принёс с собой. И внезапно от этого грохота Ольга открыла глаза и тихо произнесла:
- Игорь… помоги… очень больно…
Несколько секунд он сидел не дыша, пытаясь понять, как так вышло. И только потом, судорожно схватив её за руку, он всё вспомнил.
Всё дело в том, что помимо гетерохромии, которая была у Ольги, она обладала ещё одним весьма интересным и удивительно редким генетическим отклонением – транспозицией внутренних органов, в том числе декстрокардией. Это означало то, что все внутренние непарные органы в её теле расположены зеркально привычному нам: печень расположена слева, желудок справа. И справа было расположено и её сердце. Именно поэтому удар ножом, нанесённый ей одним из убийц, оказался опасным, но не смертельным.
В данной ситуации медлить было нельзя, поэтому Игорь поднял крик, сбежались пассажиры, кто-то вызвал «скорую» и «милицию». Начальнику поезда, как бывшему моряку, он пришёлся по душе, поэтому они быстро нашли общий язык, когда Мартынов рассказывал о том, что случилось, пока что хотя бы вкратце.
Описать тех двоих детально он не мог, поскольку его зрение слабело всё больше. Он сообщил только несколько общих примет возможных подозреваемых, а сам на «скорой» поехал вместе с Ольгой в ближайшую больницу Уссурийска.
Игорь прекрасно понимал, что никого не найдут, да и вообще вряд ли будут искать, когда местные органы правопорядка получат соответствующую установку откуда следует. Также он понимал, что ему скорее всего осталось недолго, так как симптомы лучевой болезни проявлялись по всему организму всё сильнее – тошнота, слабость, были даже приступы потери сознания, которые он тщательно скрывал от Ольги, понимая, что дела плохи.
В больнице девушку экстренно прооперировали, успокоив Игоря о том, что жизненно важные органы не задеты, учитывая такую особенность организма Ольги. Но рана была глубокая и серьёзная, поэтому в городе они застряли надолго. Лекарств у Игоря оставалось от силы на неделю, а дальше его состояние начнёт стремительно ухудшаться.
Он хотел рассказать врачам о том, что с ним случилось и попросить хотя бы паллиативной помощи для себя, когда станет совсем плохо, но он боялся навлечь на людей беду в виде всё того же пресловутого КГБ, который всегда работал со знанием дела: если не удалось устранить Ольгу, то теперь они будут вынуждены терять время на её лечение и восстановление, тратя драгоценные дни, которых у Игоря осталось совсем немного, вместо того, чтобы попытаться сообщить миру о случившемся. И неизвестно чем бы всё это закончилось в итоге, если бы в один из дней, когда Игорю стало совсем худо, в его палате не появился бы Вий.
Это случилось именно в тот день, когда Игорь через окно палаты, выходящее к центральному входу, увидел тех двоих, которых видел несколькими днями ранее у поезда. Из-за слабого зрения утверждать, что это были те самые убийцы он не мог, но вместо этого буквально физически ощутил, как на его шее затягивается верёвочная петля.
Выяснилось, что Вий с самого первого дня пристально наблюдал за тем, что произошло в бухте Чажма. Как вы надеюсь помните, всё это было потому, что наши сказочные герои, в частности Кощей и Николай Васильевич, зорко следили за подобными катастрофами и авариями, наблюдая за происходящим, и в частности, за поступками людей, выискивая достойных, незаметно помогая, если того требовали обстоятельства. Но в этот раз незаметно действовать было уже никак нельзя, и поэтому Вий решил лично явиться к Мартынову и предложить помощь.
Нетрудно догадаться, что решение он предложил одно единственное – как можно скорее перебраться в Тридевятое царство, так как у Игоря весьма быстро уменьшались шансы на спасение. Разумеется, ни он, ни Ольга ему сразу не поверили, поэтому Вию пришлось продемонстрировать Игорю, что все реально – он только прикоснулся к его лбу пальцем, и к Мартынову полностью вернулось зрение. Таким образом в одно мгновение были развеяны все сомнения.
Прощаться им было не с кем: высокопоставленные родители не стали сильно беспокоиться и переживать о своих детях, которые добровольно пошли по дороге, «отличавшейся от правильного пути политики партии и государства». Поэтому они не стали писать никаких прощальных писем. Вместо этого Игорь лишь попросил Николая Васильевича рассказать людям о том, чему они оба стали свидетелями. Вий пообещал, что об этом узнает именно ВЕСЬ мир, так как теперь им двоим опасаться было некого.
С момента аварии в августе 1985-го и до появления Мартыновых в царстве прошло не больше месяца. По прибытии их сразу вылечили, поставили на ноги, и выделили жильё. И жизнь пошла ровным и спокойным чередом. Единственное, чего не было у них, так это детей. Это желание было обоюдным и добровольным – у каждого здесь свой выбор, к которому относились с уважением, прекрасно зная, что в Тридевятом царстве, как и в городе «N» обитают исключительно порядочные и достойные люди.
Как правильно предположила Агата, чете Мартыновых было за 70, а точнее обоим с разницей в месяц совсем недавно исполнилось 76 лет. Благодаря Яге их здоровье, впрочем, как и здоровье каждого обычного человека, всегда поддерживалось на должном уровне. Правда, после того, как Вий полностью вернул зрение Игорю, тот перестал видеть сны. Мартынов признался, что и до этого видел их нечасто, но теперь, когда он засыпал, перед глазами всё время стоял только чёрный экран и полная тишина.
Кстати сказать, на это с самого начала жаловались все жители города «N», и после та же самая тенденция распространилась и на Тридевятое царство – люди, что «старожилы», что вновь прибывшие, как один заявляли, что больше не видят снов. Вообще. Яга и Черновецкий долго выясняли, с чем это могло быть связано, но пока что ответ на этот вопрос так и не был найден.
Единственным исключением был Влад. Которому постоянно что-то снилось, не взирая на то, где он находится. Чего только стоит вспомнить тот сон, связный с послевоенной Америкой.
Кстати, несколько слов об этом.
2. Новый детектив
По традиции, после возвращения от новых знакомых, Агата передала отцу диктофон с записанной историей семьи Мартыновых, а сама запланировала на перспективу, чтобы создать несколько очередных иллюстраций в будущем. Долгое время она не могла отделаться от мысли, что Ольга Васильевна и Игорь Евгеньевич напоминают ей кошку и кота – она пёстрая трёхцветная, он – снежно-белый. И оба с разноцветными глазами. Она не могла понять, откуда появилось в голове такое сравнение, возможно от того, что мужчина был полностью седой, но с возрастом волос не растерял, и его шевелюра натолкнула на подобную мысль. Так же как и у женщины родной каштановый цвет волос постепенно переходил в более светлый, а затем уже в седину. В любом случае, она сказала себе, что давно не рисовала животных, и после создания иллюстраций для очередной книги отца, она напишет Мартыновым такой совместный «портрет».
К слову сказать, Агата постепенно осваивала и рисование на компьютере. Ей это откровенно не нравилось, поскольку она совершенно не чувствовала процесса создания картины в физическом смысле, но таким образом она помогала Владу, создавая зарисовки, чтобы можно было вставлять картинки в текстовый документ.
После прослушивания полученного от дочери рассказа, Влад с огромным удовольствием засел за перевод очередной части в текст, с последующим созданием новой аудиокниги. Однако, в тайне от всех он уже не первый день занимался написанием очередного детектива.
Его безумно поглотил явившийся ему из сна целый мир с его героями, поэтому чтобы порадовать в первую очередь Алису и именно делать это каждый как очередной маленький подарок, он старался творить в тайне, как получилось с предыдущим, вторым детективом. В этот раз, он делал диктовку на диктофон во время прогулок по железной дороге от города «N» до вокзала Тридевятого царства и обратно. И позже, в любую свободную минуту набирал и правил текст тайком от Алисы.
И вот в один субботний вечер в конце марта, он с нескрываемой радостью вручил Лисафье пачку свежеотпечатанных листов для прочтения.
3. Наивный племянник
Вторая половина января нового, 1947-го года, началась для Вэла Доунера не слишком приятно. Если быть точным, это не коснулось детективного агентства как такового – клиенты всё также уверенно шли, и в целом, популярность Доунера практически не сбавляла оборотов: бывали дни, когда телефон секретаря, а порой и самого Вэла, от звонков едва ли не раскалялись докрасна. А иногда целую неделю могла стоять блаженная тишина, и в эти дни Доунер перечитывал приключения Шерлока Холмса, энциклопедию по оружию или новые изменения в своде законов штата Калифорния.
И вот за пару дней до одного из официальных праздников страны – дня рождения Роберта Ли, который отмечают 19 января – владелец здания, в котором Вэл снимал помещение для своего агентства, вторично поднял арендную плату.
Объяснялось это Доунеру тем, что «времена сейчас тяжёлые, условия содержания здания не улучшаются, государственный бюджет урезан…» и всё в таком роде. В целом, Вэл мог себе позволить такие незапланированные расходы, поскольку дела у агентства шли весьма неплохо. Но его не устраивало то, что несмотря на уже вторичное повышение арендной платы, никакой ремонт в помещениях не производился: свет довольно часто мигал и даже отключался, отопление порой едва справлялось с внезапным похолоданием. За всё время максимум что было сделано, это покраска стен в коридоре, замена перегоревших лампочек и всё.
Доунер ещё с прошлого поднятия арендной платы раздумывал о переезде в Лос-Анджелес, но просчитав вероятный доход и расценки в «колыбели киноиндустрии», он понял, что за довольно короткий срок «сядет на мель».
Поэтому какое-то время он решил выждать, оставаясь на прежнем месте, даже не выходя на разговор с владельцем здания – для себя Вэл решил, что с этого момента он постепенно будет подыскивать себе новое помещение. Благо его запросы на аренду всегда весьма скромные, особенно с учётом того, что с Элис они так и продолжали работать вдвоём.
В то утро после плотного завтрака и чтения своей любимой газеты, Доунер вышел из дома, завёл двигатель «Стримлайнера», но в салон не сел, предпочтя выкурить сигарету или две, пока мотор, а следом и салон, прогреются.
В этом году зима не баловала снегом, и термометр почти все дни не поднимался выше отметки в 35° (по Фаренгейту). Неделей ранее Вэл в очередной раз напомнил владельцу о батареях отопления, которые, по его словам, грели также, «как труп в холодильнике больничного морга». На что получил всё тот же уже едва ли не набивший оскомину ответ о том, что «проблема будет улажена в кратчайшие сроки».
Зайдя в контору, Доунер даже не стал снимать с себя шерстяное пальто, поскольку увидел, что Элис сидит за пишущей машинкой в верхней одежде и пытается отогреть пальцы для того, чтобы начать набирать очередной документ. Он широко ей улыбнулся в знак приветствия, кивнул в сторону термометра, висящего сбоку от двери и спросил:
- Сколько сегодня градусов, Элис?
- Привет, шеф! – с лёгким оттенком ярости ответила девушка. Впрочем, Доунер видел и понимал, что её злость направлена отнюдь не на него. – С утра не больше 60°, ещё немного, и я такими темпами заработаю себе пневмонию!
- Я куплю тебе самое тёплое пальто, которое только пожелаешь! – ответил он, открывая дверь в свой кабинет.
- Ни за что! В этих шерстяных саркофагах я буду выглядеть на 20 лет старше! Я предпочту покрыться льдом, чем надену что-то подобное!
Доунер засмеялся.
- Моя дорогая Элис! Превратиться в охлаждённый стейк я тебе не позволю, можешь быть спокойна! Пойду сварю нам крепкого кофе, а ты пока принеси мне свежие письма, вдруг найдётся что-то интересное.
Через 20 минут кофе был готов. Вэл принёс Элис кружку с ароматным и дымящимся напитком, а сам отправился к себе изучать корреспонденцию, которую девушка уже положила ему на стол. Доунер плеснул немного бурбона в свою кружку, чтобы рутинная работа с бумагами была не столь утомительной.
В стопку бумаг по обыкновению затесались очередные счета на оплату, которые он всегда откладывал в сторону, поскольку их изучение никак не настраивало его на рабочий лад. Также имелось несколько писем от благодарных клиентов, отвечать на которые тоже являлось неотъемлемой частью работы детективного агентства – помимо того, что человек получил качественно оказанные услуги за свои наличные деньги, когда он получает ответ на своё благодарственное письмо, шанс, что он порекомендует именно это агентство кому-либо из своего окружения при необходимости вырастает в несколько раз.
Каждый раз, когда Вэл просматривал новую пачку писем он гадал, обнаружится ли в нём весточка от Эмбер Морган. Ему было любопытно узнать, как обстоят её дела, но не более того – Доунер был уверен, что полоса неудач, преследующая мисс Морган, рано или поздно закончится.
Её письма не было в стопке бумаг и в этот раз. Вэл слегка усмехнулся, вспомнив недавние события, которые привели девушку в его агентство, и продолжил изучение писем. Когда оставалось только два документа, один из которых оказался очередным счётом, Доунер уже собирался мысленно вновь взяться за чтение какой-нибудь из книг Артура Конан Дойля, и взял в руки последнее письмо. Он привычно взглянул на имя и адрес отправителя и мгновенно отбросил все лишние мысли в сторону.
На конверте стоял штамп Бейкерсфилда. Доунер ещё раз внимательно перечитал данные отправителя, и почувствовал, как гулко стукнуло его сердце. Письмо было от Долорес Бердман. Вэл аккуратно вскрыл конверт, достал из него два листа бумаги, исписанных мелким аккуратным почерком, и приступил к чтению.
«Здравствуй, Вэл! Целую неделю я не решалась написать тебе, но я поняла, что мне просто больше не к кому обратиться. Дело в том, что племянник моего покойного мужа арестован по подозрению в нападении на полицейского. Там была какая-то стрельба недалеко от местной гостиницы, и Фредди, так зовут парня, якобы опознали как человека, который стрелял в патрульного! Был серьёзно ранен полицейский, который сейчас в коме, и врачи говорят, что скорее всего он не выкарабкается. Если он умрёт, то Фредди передали, что управление сделает всё, чтобы он получил билет в газовую камеру! Вэл, я очень прошу тебя разобраться в этой ситуации, так как я уверена, что племянник Фила ни в чём не виноват! Он хороший парень, работает водителем грузовика, прекрасный автомеханик, капли в рот не берёт спиртного, и у всех давно на хорошем счету! Я заплачу любые деньги, только прошу помочь! Адвокат Фредди не внушает мне никакого доверия – я отнесла ему уже не одну сотню долларов, а результат нулевой. Он только и твердит, что собирает улики, но мне кажется, что он просто тянет время. Я нахожусь на грани отчаянья! Знаю, что в последние месяцы я держалась с тобой сухо, поэтому в этом письме прошу простить меня.
Позвони, если решишься взяться за дело.
И если не решишься, тоже…
Долорес Бердман».
Доунер прочитал письмо дважды, затем выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда свою записную книжку, пролистал несколько страниц, пока не нашёл там домашний номер Фила. Он переписал его на свободное место письма Долорес, после чего свернул его обратно, положил в концерт и убрал его во внутренний карман пальто. Вэл встал, прошёлся к сейфу, открыл его и вынул оттуда урну с прахом Эдди Лоуренса.
- Привет, старик! Кажется, у нас назревает очередное интересное дело. – Доунер в задумчивости невысоко подбросил в руке урну. – Любопытная закономерность наблюдается: пока ты тут, происходят постоянные отсылки к тому времени, когда ты ещё был жив… Что ж, интересно узнать, к чему приведёт меня в этот раз очередное расследование…
Он поставил урну на полку с книгами, которая висела напротив его стола, туда где было свободное место, вернулся в своё кресло и прикинул взглядом, как это может выглядеть в общей картине кабинета. Клиент не мог её видеть, только если сам специально не станет рассматривать обстановку. А Доунер внезапно для самого себя почувствовал, что когда он останавливает взгляд на урне, его мысли начинают бежать быстрее и увереннее. Вэл усмехнулся от такого расклада и решил, что отныне Эдди больше не будет прятаться в сейфе, а станет приносить ему пользу, пусть даже таким образом. Он даже добавил вслух негромко смеясь, что Лоуренс как минимум должен компенсировать ему ущерб за уничтоженный «Роудмастер». После этого Доунер закурил, встал с кресла, открыл дверь и позвал Элис к себе в кабинет.
- Мисс Рэддинг, надеюсь, вы ещё не превратились в Снежную королеву? – иронично приподняв брови спросил Вэл.
Элис оторвалась от печатной машинки, встала со своего места и недовольно на него посмотрела:
- Мне кажется, я уже не чувствую пальцев на ногах, но если вы опять заговорите про пальто…
Доунер засмеялся.
- Ни в коем случае! Спешу тебя обрадовать тем, что у нас кажется есть дело. Я просмотрел почту и…
- Письмо Долорес? Жены вашего покойного сослуживца?
Вэл кивнул и спросил, посмеиваясь:
- Ты специально положила его в самый низ?
- Да! Я так надеялась, что вы заинтересуетесь им! Потому что появится шанс хоть ненадолго покинуть контору, так как ещё один день в этом ледяном аду меня точно отправит в постель с высокой температурой!
- Твоя взяла! Я подвезу тебя домой, собери необходимые вещи в дорогу, после чего заедем куда-нибудь как следует отобедать и в путь. Поедем на машине, у «Стримлайнера» прекрасный отопитель, так что мёрзнуть до конца вечера тебе точно не придётся. Ты согласна?
Девушку передёрнуло от озноба, но она улыбнулась и ответила:
- Дорога, вкусный обед, и возможность подремать несколько часов в пути? Что может быть лучше! Конечно же я согласна!
- Но с одним условием: в обратную дорогу машину поведёшь ты!
Элис наигранно скривилась и добавила:
- По рукам, шеф! По рукам…
Доунер расхохотался. Он неторопливо докурил, затушил сигарету в пепельнице приёмной, потом выключил свет, запер дверь, и они вышли на улицу к «Понтиаку» Вэла.
После плотного и вкусного обеда они заехали на станцию техобслуживания, где в машину Доунера долили масло, воду, подкачали колёса и заправили полный бак. Пока занимались с машиной Вэл позвонил из телефона-автомата Долорес и сообщил ей, что он берётся помочь, и уже выезжает. Вдова Фила предложила поселить его и Элис у себя на время, но Вэл сказал, что это лишнее, так как неизвестно насколько затянется расследование. Про себя он добавил, что в номере отеля ему всегда думалось спокойнее, нежели в гостях даже у самых близких людей.
Температура днём поднялась до 40°, но быстро ехать Вэл опасался, и не разгонял машину больше 50 миль в час – на некоторых участках пути вполне можно было наткнуться на гололёд.
Пока Элис ещё не задремала в машине, согревшись от салонного отопителя, Доунер дал прочитать ей письмо Долорес, чтобы девушка была максимально в курсе дела. Хотя и сам он абсолютно не представлял, что их ожидает.
В Бейкерсфилд они добрались уже вечером, почти что к 7 часам после полудня. Вэл не стал забивать голову долгим выбором отеля, и принял решение остановиться в «САНРАЙЗЕ», в том самом, в котором заночевал ещё в самую свою первую поездку в этот город в прошлом году.
Спустившись в ресторан к ужину, они заняли тот же столик, за котором Доунер и Бердман встретились в прошлом сентябре, и Вэл только сейчас впервые за всё это время ощутил настоящую, истинную боль утраты. Она накрыла его волной именно в тот момент, когда он устремил свой взгляд на входные стеклянные двери, через которые ещё совсем недавно улыбающийся Фил шёл ему навстречу. Доунер сказал себе, что он сделает всё, чтобы помочь Долорес и Фредди, так как всё равно до сих пор считал себя отчасти виновным в гибели Фила.
Доунеру пришлось взять себя в руки, чтобы Элис ничего не заметила, хотя он был уверен, что девушка всё прекрасно поняла по его лицу. Вэл подозвал официанта, чтобы сделать заказ, и внезапно поймал на себе чей-то взгляд. Обернувшись в сторону стойки бара, он увидел, как на него внимательно смотрит Клифф О’Донован. Доунер махнул ему рукой в знак приветствия. Тот многозначительно кивнул и улыбнулся, и Вэл понял, что тот рад его видеть. Для себя он решил, что как только он закончит свои дела, то обязательно хоть на несколько минут переговорит с ирландцем.
За едой Доунер наметил план действий на следующий день: с утра он позвонит Долорес и попросит её всё рассказать Элис. Девушка прекрасно стенографировала, и сейчас Вэлу был нужен максимум информации. Сам же он поедет на встречу с адвокатом Фрэда Бердмана и разузнает в деталях, во что умудрился вляпаться племянник Фила.
В полицейское управление он идти не рискнул. По крайней мере до той поры, пока в этом не возникнет острой необходимости – Доунер был уверен, что ещё с прошлого раза, когда к нему ночью в номер отеля буквально вломились полицейские, они его хорошо запомнили. Особенно за то, что он в пух и прах разнёс теорию сержанта о «Бьюике» Вэла, якобы сбившей Фила Бердмана. И да, по телефону Долорес упоминала некеого Фрэнка Коулмана, который непосредственно занимался делом Фредди. Поэтому Вэл решил немного «попридержать коней» и собрать всю возможную информацию самостоятельно.
Следующим утром он отвез Элис в дом Бердманов, а сам отправился к адвокату Фредди Майклу Крэмптону.
Долорес описала мистера Кремптона как человека, не слишком обеспокоенного судьбой своих клиентов, и когда Доунер встретился с ним в его адвокатской конторе, то сразу вспомнил её слова.
Майкл Кремптон оказался человеком лет пятидесяти, высокого роста, плотного телосложения, с залысинами на непропорционально маленькой голове. Его маленькие карие глазки постоянно лихорадочно бегали по кабинету, перескакивая от лица собеседника на окружающую обстановку. Рукопожатие его пухлой большой руки было влажным и не очень приятным на ощупь, но Доунер постарался не показать адвокату, что ему это не понравилось.
- Итак, мистер Доунер, как я понимаю из вашего телефонного звонка, вы хотите расследовать это дело в обход полиции? – низким густым басом произнёс Кремптон. Выглядело это слегка комично, так как размеры головы адвоката никак не вязались с его фигурой.
- Если быть точным, то я хотел бы вести дело параллельно, и постараться быть беспристрастным, в отличие от сотрудников полицейского управления, которые безоговорочно верят в виновность Фреда Бердмана.
- Их можно понять, так как жизнь патрульного Далтона Тревиса висит на волоске. Будь ранен обычный гражданский, всё могло быть менее жёстко, но… - Кремптон развёл руками.
Доунер слегка кивнул.
- А вы оказывается весьма знамениты, мистер Доунер. – слащаво улыбнулся адвокат. – Я ознакомился с архивными выпусками «Сан-Франциско-Кроникл», в которой так красочно описали ваши достижения…
Вэл с усмешкой отмахнулся.
- Прессе нужны сенсации, которые они получили, в основном из интервью с капитаном Уитмором. А я всего лишь скромный частный детектив.
- Что ж, это разумно, держаться в тени славы такого человека, как капитан полиции Сан-Франциско. – в голосе Кремптона Вэл уловил оттенки плохо скрываемой зависти, однако он приписал это лично своему несколько негативному отношению к адвокату, которое сложилось у него с самого начала как-то само по себе. – Хотя мы с вами оба прекрасно понимаем, кто на самом деле блестяще закончил те дела… Полагаю, вы пришли ко мне за информацией?
- Только за той, которую вы можете мне предоставить. Так как я прекрасно понимаю, что ваш разговор с клиентом – сугубо конфиденциальная информация. Для начала, если вас не затруднит, я хотел бы просто понять, что вообще произошло.
- Конечно, с этим я вам помогу и сообщу, всё, что в моих силах. Полагаю, мистер Доунер, вы взялись за это дело исключительно из-за личных мотивов? – Кремптон буквально впился своим колючим взглядом в Вэла.
- Я думаю вам уже прекрасно известно, что Фредди Бердман является племянником недавно погибшего Фила Бердмана. С этим человеком я был связан тесной фронтовой дружбой, а когда он погиб прошлой осенью, я решил, что просто обязан помочь. Предвосхищая ваш вопрос, сразу отвечу, что на этом деле я скорее всего ничего не заработаю. – с лёгкой усмешкой ответил Доунер, уже оценив обстановку кабинета Кремптона и его дорогой костюм.
Адвокат пропустил последние слова Вэла мимо ушей и понимающе кивнул, и Доунер увидел, что тот не собирается больше иронизировать на этот счёт. Также он почувствовал, что Кремптон не горит желанием поделиться информацией о том, сколько уже заработал на этом деле сам, поэтому Вэл просто попросил рассказать адвоката всё, что возможно, не касаясь напрямую интересов клиента.
В тот день, когда всё случилось, на телефон местного отделения полиции поступил звонок о том, что в отеле «КОРОНА» совершена кража довольно крупной суммы денег из сейфа администратора гостиницы. Буквально полчаса спустя на одной из улиц патрульный обратил внимание на прохожего, который нервно оглядывался по сторонам и очень торопился. На требование полицейского остановиться субъект внезапно выхватил оружие и открыл стрельбу. В то же время Фредди Бердман как раз возвращался с обеда к своему грузовику, и пересекая соседнюю улицу, услышал выстрелы. С его слов стреляли из крупного калибра, так как грохот выстрелов был очень громким. Фредди обежал ближайшее строение вокруг и увидел, как человек стреляет в полицейского, который укрылся за одной из машин, припаркованных около тротуара.
Всё произошло очень быстро. Когда стрелявший вытащил магазин из пистолета, чтобы вставить новый, Фред улучил момент и метнул в стрелка пустую бутылку, поднятую с земли в подворотне, чтобы хоть как-то его отвлечь. Бутылка попала человеку прямо в кисть правой руки, тот выронил пистолет и пустой магазин, обернулся на Фредди, долю секунды раздумывал, а затем бросился бежать в проулок между соседними домами. Фредди крикнул копу, что напугал стрелявшего, и преступник скрылся. Патрульный Трэвис видел это сам, когда осторожно высматривал стрелка, поэтому спокойно поднялся с земли. Но Бердман-младший зачем-то поднял пистолет с асфальта, возможно он хотел поставить его на предохранитель, точно неизвестно. Патрульный крикнул ему, чтобы тот оставил оружие на земле, но Фред уже держал его в руках и рассматривал, когда пистолет внезапно выстрелил. Предположительно, пуля срикошетила от асфальта и попала полицейскому в шею, пройдя навылет.
Фред стоял как громом поражённый. Он был уверен, что оружие безопасно, так как пустой магазин лежал рядом на земле. Его привёл в себя истошный вопль: какая-то женщина видела, как патрульный рухнул на землю, и решила, что Бердман с самого начала открыл стрельбу на улице. К этому моменту уже подъехала одна из патрульных машин, из которой выскочили полицейские, и под угрозой дробовых ружей взяли Фредди под стражу. Он не оказал абсолютно никакого сопротивления при задержании, а только твердил о своей невиновности. Впрочем, полиция была на этот счёт другого мнения, однако они сосредоточились на спасении жизни своего сотрудника, после того как Бердман оказался в наручниках.
Другой свидетель, мужчина, выходящий из магазина неподалёку, сообщил, что выстрелов было именно семь, а потом ещё один, и он тоже подтвердил, что видел, как Фредди держал оружие, а потом, как упал на асфальт патрульный. Стреляли из одного и того же типа оружия, он был уверен в этом на 100%, так как свидетель сообщил, что он музыкант с абсолютным слухом, и ошибиться никак не мог.
Всё выглядело как кошмарное трагическое стечение обстоятельств, обернувшееся для человека, который хотел помочь, угрозой получить пожизненное тюремное заключение.
Более ничего адвокат добавить не мог, за исключением того, что Фредди тоже сказал, что выстрелов было именно семь, и его случайный, оказался восьмым. Патрульный же не сделал ни единого выстрела из служебного револьвера. Также ни один свидетель не сообщил более о каких-либо других выстрелах или хлопках.
Доунер поблагодарил Кремптона за беседу, в завершении которой остался доволен полученной информацией. Его личная неприязнь непосредственно к самому Кремптону осталась на заднем плане, однако этот человек всё равно остался Вэлу несимпатичен – было в нём что-то скользкое и неприятное, которое скрывалось под внешним лоском хороших манер и фальшивой порядочности. Но Доунер не стал спешить с выводами, а со спокойной душой вернулся в отель, где его уже поджидала Элис с рассказом от Долорес.
Вэл не заметил, как просидел у адвоката почти два часа, так же как и не заметил, как сильно он проголодался. Поэтому он решил выслушать Элис прямо за обедом.
Как и ожидалось, ничего особенно важного мисс Рэддинг ему не сообщила. Долорес больше рассказала о самом Фредди, нежели о том, что с ним случилось. Доунер узнал о том, что Фред обычный парень, с нормальными увлечениями, неоднократно приезжал к вдове Фила, помогал по ремонту в доме, сдружился с её дочерью. Одним словом, Вэл всё больше склонялся к тому, что Бердман-младший просто оказался не в том месте не в то время.
Он в свою очередь рассказал ей всё, что узнал от адвоката, добавив только, что оружие, которое нашли на месте стрельбы, оказалось самым что ни на есть распространённым – автоматический Кольт 1911 45-го калибра. У Доунера такой же пистолет хранился дома в сейфе в качестве наградного оружия: во время войны этот пистолет неоднократно выручал его в сложных ситуациях в бою. Разумеется, Вэл отлично знал как обращаться с пистолетом, и первое, что не вписывалось в общую картину, это то, что выстрелов было в сумме 8 из одного и того же оружия с одним магазином.
Это противоречило логике, так как магазин пистолета содержал только 7 патронов, и поначалу Доунер предположил, что стрелков было двое, просто второе оружие и другого стрелявшего найти не смогли. Точнее, как только полиция арестовала Фредди на месте стрельбы по сути с оружием в руках, они даже не стали осуществлять какие-либо другие поиски.
К слову сказать, пулю, которая отправила в кому патрульного Тревиса, тоже найти не удалось. Сделали предположение, что она вылетела в проулок между домами. Для вида, её, конечно, поискали, но особого усердия никто не проявлял.
Так как путь в полицейский участок Доунеру был перекрыт, во всяком случае, пока, он решил для начала осмотреть место происшествия для того, чтобы полностью нарисовать картину в голове. Сделать это он задумал на следующий день, так как после обеда отпустил Элис погулять по городу, а сам по возвращении с места тсрельбы засел в номере, чтобы «разложить по полочкам» всю полученную информацию.
Изначально всё выглядело как обыкновенное ограбление, с возможной последующей недолгой погоней за преступником, который возможно, просто бы скрылся в переулках, никого не ранив и не убив. Однако в тот день вору не повезло, когда он столкнулся с патрульным Тревисом, и вдобавок Фредди Бердман решил вмешаться в ситуацию на свою голову, тем самым оказавшись в тюрьме.
Свобода действий у Доунера была сильно ограничена, поскольку стоит ему столкнуться с сержантом Коулманом, как сразу начнутся вероятные неприятности. Поэтому под вечер, перед ужином, Вэл попросил соединить его с полицией Сан-Франциско, а точнее с капитаном Уитмором с просьбой о помощи в этом деле.
Вполне возможно, что Уитмор заартачится, но Доунер надеялся, что за его заслуги перед полицией родного города он может рассчитывать хотя бы на минимальную помощь. Капитан был явно недоволен, громогласно рявкая в трубку с такой силой, что Вэл держал ещё в футе от лица левой рукой, а правой доставал из пачки сигарету, и следом пытался зажечь спичку ногтем большого пальца. Со второго раза ему это удалось, он дождался, пока Уитмор сбавит громкость и рассказал ему о том, какая информация из полицейского управления Бейкерсфилда ему нужна.
Первое, что он хотел узнать, был ли найден настоящий стрелок, поскольку он верил в то, что он в самом деле существует. Так как патрульный до сих пор не пришёл в себя, внешность подозреваемого мог описать только Фредди. Странно было, что адвокат не предоставил ему этой информации. Доунер сначала подумал, что тот просто забыл, но больше склонялся к тому, что Кремптон сделал это намеренно по каким-либо своим причинам. Поэтому второе, что ему хотелось узнать, есть ли что-то в полиции на самого адвоката.
Отчасти, это был выстрел наугад, и Вэл был уверен, что скорее всего Кремптон перед законом чист во всём. Желание удостовериться в этом возникло у него потому, что адвокат сам пришёл к Долорес буквально через день после случившегося и предложил ей свои услуги по защите Фредди. Это было немного странно, так как адвокат, который разъезжает на «Линкольне» «Континенталь-1942» и вряд ли берёт малые деньги за день своей работы, вдруг обнаруживает в себе непреодолимое желание помочь парнишке, за работу с которым получит сущие гроши. В его понимании, разумеется. Долорес уверяла, что она заплатила Кремптону прилично, и Доунер был уверен, что женщина выложила свои последние деньги. Доход Фредди Доунер даже не брал в расчёт, что можно взять с водителя грузовика. Мать Фреда погибла в автокатастрофе, отца убили на фронте, и парень остался сиротой. Помочь в этой ситуации им никто бы не решился, не надеясь неплохо заработать. Никто и не решился, кроме Вэла.
Уитмор пообещал, что к следующему утру всю информацию он передаст ему через кого-нибудь из помощников, если таковая вообще найдётся. Вполне вероятно, что Доунер попал пальцем в небо по обоим пунктам своих просьб.
Чтобы скоротать время до ужина Вэл прогулялся с Элис до реки Керн и поинтересовался как ей в целом город. Девушка ответила, что здесь гораздо тише и спокойнее, чем в Сан-Франциско, и ей бы очень хотелось однажды посмотреть на Бейкерсфилд летом. Доунер кивнул в задумчивости, очевидно что-то отложив себе в памяти, но вслух ничего не сказал.
За ужином он всё также был немногословен, так как каждую свободную минуту думал о том, как семизарядный пистолет выстрелил восьмой раз без магазина в рукоятке, и в тот момент, когда подали кофе, он внезапно застыл, громко щёлкнул пальцами и, посмотрев на Элис, воскликнул:
- Нашёл!
Девушка вздрогнула от неожиданности.
- Что вы нашли, шеф?!
- Нашёл как объяснить непредумышленный выстрел, который сделал Фред! Но это пока придётся приберечь на попозже, поскольку сейчас меня волнует настоящий стрелок.
- А полиция нашла его отпечатки на оружии?
- Несколько смазанных, которые не поддаются идентификации. Бердман-младший был слишком неаккуратен и затёр их, когда по глупости поднял пистолет с асфальта. Здесь уже поделать ничего нельзя, но сейчас мне важно найти стрелявшего. Будем надеяться, что Уитмор поможет мне именно с этим, а что касается адвоката, то опять же мне для начала нужно отыскать стрелка.
В итоге, когда следующим утром в номере Доунера раздался телефонный звонок, Вэл уже был на изготовке. Ночью он почти не спал, но несмотря на это чувствовал себя превосходно: он ощущал азарт расследования, который держал его на подъёме сил.
Уитмор сообщил, что по отчёту полиции по горячим следам стрелка найти не удалось. Но три дня спустя похожего по описанию Фредди человека по имени Роберт Смит нашли застреленным возле реки Керн на западной окраине города. Доунер поинтересовался, был ли на правой руке убитого синяк или ссадина. Капитан прошуршал бумагами и через несколько секунд ответил утвердительно. Вэл сказал, что он на 98% уверен в том, что это именно тот человек, который стрелял в патрульного Тревиса, а раны на правой руке являются следами от бутылки, которую бросил в него Фредди.
Что касается адвоката, то в полиции на него никакой информации не обнаружилось. В целом обычный гражданин США, исправно платит налоги, одним словом ничего необычного. Правда, некоторые клиенты оставались не совсем довольны результатом его работы, на что Доунер ответил, что и у знаменитого Перри Мейсона тоже случались проигрышные дела, поэтому на криминал это никак не тянуло, хотя и не делало чести Майклу Кремптону.
Тем не менее, дорогая машина, богатая обстановка кабинета адвокатской конторы и дорогой костюм адвоката не могли появиться из воздуха, поэтому Доунер сказал капитану, что здесь нужно копнуть поглубже. И внезапно его осенило.
- Капитан, сделайте мне самое последнее одолжение в этом деле.
- Чёрт вас побери Доунер…
- Это не так сложно, просто выслушайте меня.
- Выкладывайте, только побыстрее, я уже устал трепать языком…
- Поищите связь между убитым Робертом Смитом и Майклом Кремптоном.
- Неужели вы думаете…
- Пока это всего лишь догадка. Мне кажется, что они знали друг друга. Пока мне неясно в прошлой жизни или до момента смерти Смита, но я нутром чувствую, что они связаны.
- Скажите, Доунер, это и вправду ваше чутьё или вы водите меня за нос?
- Вы меня знаете, Уитмор, пока что я ни разу не ошибся в своей интуиции.
- Это верно, тут вы словно сущий дьявол. Хорошо, к вечеру я позвоню, а вы пока постарайтесь не вляпаться ни в какую историю!
- Даю вам слово, капитан! – с улыбкой ответил Доунер и повесил трубку.
Вэл начал постепенно одеваться, когда в дверь номера постучали. Доунер слегка удивился, так как никого к себе не ждал. Он крикнул, чтобы подождали, застегнул рубашку, надел брюки и пиджак, подошёл к двери и открыл её.
На пороге стоял сержант Фрэнк Коулман. Правда в этот раз он был в гордом одиночестве, без подкрепления и в гражданской одежде, однако его лицо как и в прошлый раз отнюдь не выражало дружелюбия.
- Хай, сержант! – весело сказал детектив. – В чём я провинился в этот раз?
Коулман молча вошёл без приглашения, закрыл за собой дверь, уселся на первый попавшийся стул и тяжело посмотрел на Доунера.
- Послушайте, детектив, неужели вы думаете, что ваше знакомство с капитаном полиции Сан-Франциско позволяет вам совать нос в дела другого города?
- По-вашему, я мешаю расследованию?
- Мне пока доподлинно неизвестно, что вы собираетесь предпринять, но одно ваше присутствие в Бейкерсфилде уже вызывает у меня сильную изжогу!
- Сержант, я всегда на стороне справедливости. Если мои мысли двигаются в правильном направлении, то Фредди Бердман совершил чудовищную ошибку. Если же я ошибся, и он стрелял в полицейского намеренно, то он должен получить по заслугам. Вплоть до смертной казни. Но я надеюсь на то, что патрульный Тревис выйдет из комы и сможет дать показания, которые расставят всё на свои места.
- Только не надейтесь поговорить с Бердманом! Я вам этого не позволю, вы не его адвокат!
- Пока мне это и не требуется, но если я окажусь прав, то хотел бы попросить вас, Фрэнк, переговорить с ним, уже непосредственно после того, как всё это закончится.
Коулман слегка удивился.
- Зачем вам это?
- Для успокоения совести. Между прочим, сержант, я попросил капитана о дополнительной информации для меня, которую он, скорее всего, вновь затребует через вас.
- И что же вам нужно на этот раз? – недовольным тоном произнёс Коулман.
- Давайте я подвезу вас в управление, а заодно по дороге всё расскажу. Мне кажется, так будет быстрее, нежели Уитмор повторно будет капать вам на мозг.
Сержант недовольно поморщился, но поднялся со стула.
- Я сам решу, давать мне вам информацию или нет! – он рывком распахнул дверь, и вышел в коридор. Доунер усмехаясь вышел вслед за ним, на ходу застёгивая пальто.
В полицейском участке Коулману несколько раз звонил Уитмор, но сержант уже знал, что его попросят сделать. Поэтому он не удосужился перезвонить, а просто оставил Вэла в коридоре ожидать. Доунер полагал, что поиск нужных сведений затянется надолго, поэтому настроил себя на то, что просидит он тут не один час.
Так оно и вышло. Несколько раз Вэл выходил покурить и выпить кофе. Дважды он позвонил Элис, вкратце объясняя ей что совсем скоро дело должно сдвинуться с мёртвой точки.
Только спустя три с лишним часа к нему вышел Коулман. Его лицо выражало недовольство вперемежку с недоумением. Доунер уже хотел было подняться со скамьи, где просидел почти всё это время, но сержант жестом показал ему не вставать.
- Будь я проклят, Доунер, но кажется, вы правы…
У детектива загорелись глаза несмотря на усталость.
- Что вы нашли? Рассказывайте, не тяните!
- Пока это только первичные сведения, однако уже этого хватит, чтобы я начал расследование в этом направлении. Возможно, оно сильно затянется, так как нужно проработать массу информации, но мне уже есть за что зацепиться.
- Я весь внимание!
- Оказывается, эти двое знали друг друга уже не первый год. Их дружба завязалась ещё до войны, весьма подозрительным образом, как я теперь догадываюсь: первоначальные сведения таковы, что Кремптон, будучи не один год работая адвокатом имел весьма скромный доход, который внезапно за пару лет весьма высоко вырос. При этом он несильно много дел выиграл за тот период времени, соответственно, и гонорары его были весьма невысоки. Тем не менее, он переехал в другое здание, стал лучше одеваться, купил новую машину.
- Нелегальный доход?
- Если бы не вся эта ситуация со стрельбой, возможно на него никто не обратил бы внимания. Но я заметил ещё и то, что Кремптон довольно часто переезжал с места на место. На этом этапе я и решил посмотреть, где в то же время находился Смит…
- И вы выяснили, что он был в тех же самых городах, что и Кремптон! – перебил его Доунер.
- Именно! Пока это ещё ничего не значит, но если копнуть поглубже, то я уверен, что в то же самое время в этих городах происходили кражи, причём скорее всего их до сих пор не раскрыли.
- Сержант, я не хочу делать слишком поспешных выводов, но я почти уверен, что эти двое – сообщники. Смит делал всю грязную работу, а Кремптон находил способ, как пристроить краденное. Не исключаю, что его связи находятся далеко за пределами закона…
В этот момент в отделение полиции вошли несколько патрульных, волоча за собой в наручниках за руки троих мужчин явно маргинального вида и мировоззрения, которые кляли полицию Калифорнии на чём свет стоит.
- Опять эти выпивохи… - Вздохнул Коулман. – Пойдёмте ко мне в кабинет, здесь слишком шумно и людно…
Разговор длился ещё почти три часа. У Доунера от бессонной ночи, огромного количества кофе и никотина залегли свинцовые мешки под глазами, но он не чувствовал абсолютно никакой усталости. В целом, его задачей было направить сержанта на нужное русло работы, поскольку его волновал только Фредди Бердман и пострадавший патрульный Далтон Тревис.
После того, как Доунер вернулся в номер, он позвонил Элис и пересказал в двух словах всю полученную информацию. Вэл был сильно голоден, но сейчас ему страшно хотелось спать. Он принял душ, разделся и лёг.
Но спустя буквально час его разбудил телефон. Доунер с закрытыми глазами протянул руку к прикроватной тумбочке и наощупь снял трубку с аппарата:
- Слушаю.
- Детектив? – Доунер сразу узнал слегка хрипловатый голос сержанта. – Это Коулман. Патрульный Тревис пришёл в себя менее получаса назад.
Доунер мгновенно проснулся.
- Он в состоянии говорить?
- К вашему счастью, да. Он всё помнит и уже частично дал показания, которые оправдывают действия Фреда Бердмана. До благополучного финала ещё очень далеко, но ваш подопечный вполне может отделаться минимальным наказанием. Разумеется, когда всё, что мы с вами предположили касаемо адвоката и его сообщника, подтвердится.
- Это отличные новости, сержант!
- Хотелось бы ещё сообщить вам, что Кремптон исчез. Видимо почуял, как начинает гореть земля у него под ногами. К тому же есть все основания подозревать его в убийстве своего подельника.
- Сообщники не поделили награбленное?
- Этот вариант не исключается, но я всё же полагаю, что адвокат убрал Смита за то, что он засветился, устроив стрельбу, так как до этого у них всё шло очень гладко и продуманно. Неизвестно, что могло случиться с Фредди Бердманом, не угоди он за решётку, так как Смит мог запросто убрать его позже, как свидетеля при перестрелке с полицией. А поскольку Фредди запомнил его и мог описать, то со временем полиция могла через Смита выйти и на Кремптона, связав и то, что адвокат якобы по доброй воле решился помочь несчастному парнишке. Я почти уверен, что он вовсю затягивал дело и старался сделать так, чтобы Фредди угодил надолго за решётку, а сам бы он снова вышел сухим из воды.
- Но тут в городе появился я по просьбе Долорес Бердман… - зевая, но с улыбкой сказал Доунер.
- Уже не знаю, радоваться мне этому или нет… - недовольно произнёс Коулман, но Вэл чувствовал, что сержант нисколько не злится.
- Как бы то ни было, я предоставлю вам получить все лавры, так как уверен, что вы сможете довести дело до конца!
- Благодарю покорно! – язвительно ответил сержант. – Теперь я понимаю, как чувствует себя капитан Уитмор, когда вы подкидываете ему очередное запутанное дельце!
- Такова служба в доблестной полиции Соединённых Штатов Америки! – рассмеялся Доунер. – Кстати, сержант, я тут поймал себя на мысли о том, что мне всё больше нравится ваш город…
- Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь сюда перебраться?! – в неподдельном изумлении воскликнул Коулман.
- Заманчивая идея, но я пока в раздумье. В любом случае, я думаю, что вы узнаете о моём появлении в Бейкерсфилде одним из первых.
- Если вы вздумаете устраивать мне здесь горячие денёчки, то я быстро охлажу ваш пыл и отправлю куда-нибудь на Аляску, вы меня поняли, детектив!? – грозно сказал Коулман.
- Так точно, сержант, так точно! – смеясь ответил Доунер и повесил трубку.
Вэл попытался было заснуть опять, но весь сон улетучился, поэтому он вновь оделся, выкурил сигарету и позвонил Элис, чтобы отправится на поздний уже ужин и уже долго, спокойно и во всех подробностях рассказать ей всё, что ему стало известно, прекрасно понимая, что девушка уже который день сгорает от любопытства.
Элис восприняла идею с ужином замечательной, но когда они сели за столик, она увидела лицо Доунера, и с тревогой спросила:
- Шеф, вы хоть сколько-то спали?
- Совсем немного, но это пустяки.
- Ваши мешки под глазами превратились в огромные армейские рюкзаки!
Вэл рассмеялся и подозвал официанта. Сделав заказ на себя и Элис, он ответил:
- Завтра, когда ты поведёшь «Понтиак» обратно в Сан-Франциско, я позволю себе подремать ещё, так как за эту ночь я однозначно не высплюсь полностью. А теперь слушай…
Доунер рассказывал долго, впрочем, ему больше приходилось отвечать на вопросы Элис, чтобы у неё в голове сложилась вся картина. Когда всё более-менее улеглось в её сознании, девушка спросила:
- У меня остался только один вопрос, касаемо оружия стрелявшего. Точнее, я готова устроить вам небольшой скандал по этому поводу, так как вы так и не объяснили, что же там случилось в момент перестрелки!
- Приношу свои самые искренние извинения, моя дорогая Элис! Всё это касается только самого пистолета. Изначально я был уверен, что свидетели ошибаются, когда утверждают, что слышали 7 выстрелов подряд, и один последующий ещё. Всё дело в том, что стрелявший использовал тактику заряжания оружия, про которую я однажды слышал ещё до войны, но ни разу не видел, чтобы кто-то применял это на практике. Постараюсь объяснить как можно подробнее: в пистолете Кольт 1911 магазин рассчитан на 7 патронов. Когда стрелок снаряжает обойму и вставляет её в пистолет, то в магазине так и остаётся 7 пуль, а сам пистолет к стрельбе ещё не готов. После того, как взводится затвор в патронник пистолета досылается один патрон из магазина, и пистолет готов к выстрелу. В магазине тем временем уже не 7, а 6 патронов. И вот на этом моменте обойма вытаскивается, в нее добавляется ещё один патрон, чтобы опять стало 7, после чего она вставляется обратно в магазин. Таким образом, в обойме мы имеем 7 патронов, и один в патроннике, в сумме получается 8. Это опасно с точки зрения непроизвольного выстрела при случайном падении оружия, но такие люди как Смит вряд ли хоть раз задумывались об этом.
Фредди Бердман видел, что преступник достаёт обойму из пистолета и в этот момент помешал ему вставить новую, бросив в него бутылкой. Смит выронил оружие, и решил просто убежать, так как это было верным решением, поскольку он уже слышал невдалеке полицейские сирены. Фредди увидел пустой магазин на земле отдельно от пистолета, и был уверен, что оружие безопасно, и что патронов в нём нет, поэтому уверенно поднял с земли. Возможно, он в самом деле хотел поставить его на предохранитель. Когда я с ним встречусь, я узнаю у него подробности. Но судя по всему, он человек неопытный в оружии, и не знает, что пистолет полностью пуст только тогда, когда затвор стоит на затворной задержке, и пустой магазин при этом совсем не показатель.
- Да, то, что он не любит оружие, мне подтвердила Долорес. Его дядя, ваш друг Фил, не раз пытался научить его стрелять из такого, но Фредди отказывался наотрез.
- Вероятно он запомнил, что такой пистолет может выстрелить 7 раз, и поэтому был уверен, что ничего не случится, если он возьмёт его в руки. Однако никто не мог предугадать, что всё так сложится.
- Никто не мог… - кивком головы подтвердила Элис.
- Главное, что патрульный Тревис пойдёт на поправку, а для Фредди я пришлю хорошего адвоката, из тех, кто вызывает доверие лично у меня. Остальное меня уже мало тревожит.
- Шеф, вы сколько-нибудь возьмёте с Фредди или с Долорес?
- Если он в состоянии заплатить мне 50$, этого будет достаточно. – усмехнулся Доунер. – Больше за совет, который я дам ему при встрече в полицейском участке, так как сержант обещал дать мне добро на это. С Долорес я не возьму ни цента, она и так выбросила на ветер приличную сумму. – Вэл поморщился, вспоминая Кремптона. – По крайней мере, теперь я уверен, что перед семьёй Бердманов моя совесть полностью чиста… К вдове Фила заедем завтра с утра перед дорогой. А сейчас, если позволишь, я отойду на пару слов к бармену. Думаю, что мистер О’Донован тоже имеет право знать о судьбе Фила и его родных. Разумеется, всё я ему пересказывать не буду, только в общих чертах. В конце концов, в прошлый раз он нам неплохо помог. А ты можешь немного потанцевать пока я буду разговаривать, если захочешь. – Доунер встал из-за стола и направился к рыжебородому ирландцу, который в тот момент лихо смешивал один из коктейлей, и завидев детектива, довольно кивнул ему.
На следующий день после того, как Доунер и Элис распрощались с отелем, они заехали к Долорес. Секретарь Вэла позвонила ещё вечером, когда тот ушёл спать, и девушка всё ей рассказала и успокоила, настроив женщину на благоприятный исход дела. Задерживаться они не стали, хотя Доунер заметил для себя, что этот небольшой город нравится ему всё больше, поэтому он решил поговорить с Элис об этом, когда они вернуться в контору.
Всю дорогу он блаженно дремал и по приезду в Сан-Франциско чувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. В отличие от девушки, которая, впрочем, не жаловалась на это, а лишь на то, что они снова приехали в царство вечного холода.
Они вошли в контору, и Доунер, отметив, что в помещении нисколько не потеплело, без лишних слов провёл Элис в свой кабинет, налил себе полбокала бурбона, девушке же плеснул буквально на донышке, чтобы она не мёрзла, пока он будет говорить, и заговорщически сказал:
- Моя дорогая Элис! Как ты смотришь на то, чтобы сменить арендатора?
Она радостно улыбнулась.
- Шеф, неужели вы решили проявить благоразумие и перестанете морозить бедную девушку?
- Конечно! Я отнюдь не скряга, особенно, когда дело касается комфорта, поэтому наша контора переезжает!
- Замечательные новости! Новый год нужно начинать с перемен!
- Полностью согласен! Поэтому собирай вещи!
- Вы присмотрели нам новое местечко? – девушка сделала маленький глоток и с отвращением поставила стакан с остатками бурбона на стол. – Как вы можете это пить?! Редкостная гадость!
- Не буду с тобой дискутировать касаемо выпивки, Элис, но что касается твоего вопроса, то да, местечко я нам присмотрел.
- И куда же мы переезжаем? – её щёки слегка порозовели от глотка спиртного.
- В Бейкерсфилд. – торжественно ответил Доунер.
От неожиданности Элис даже открыла рот.
- Вы серьёзно, шеф?! Почему именно туда?!
- Мне нравится этот городок… Там нет суеты большого муравейника, что мне по душе. Надеюсь, это не предвестники ранней старости. – он засмеялся. – К тому же, сержант Коулман обещал отправить меня на Аляску, если я начну вести себя неподобающе частному детективу, поэтому я просто не могу упустить такую возможность!
Девушка рассмеялась следом.
- Мне нравится идея, шеф! К тому же, я думаю, что арендная плата подобных помещений там существенно ниже.
Он наставил на неё палец наподобие пистолета и «выстрелил».
- В точку! Об этом мне как раз рассказал О’Донован, так что мы скорее всего даже останемся в выигрыше. С жильём пока повременим, позже станет ясно, приживёмся мы в городе или нет…
- Прекрасно! Полагаю, что сегодня мы можем отпраздновать это событие вкусным и сытным обедом? – от её усталости после многочасовой езды за рулём не осталось и следа.
Доунер допил бурбон, достал сигарету из пачки, с удовольствием закурил, после чего внимательно посмотрел на урну с прахом Эдди Лоуренса, кивнул, усмехнулся и ответил:
- Почему бы и нет, Элис. Почему бы и нет…
4. Послесловие
Вот и подошла к концу очередная часть приключений наших героев, мои дорогие читатели и аудиослушатели! Теперь, после того, как я так внезапно решил работать «в две стороны», я надеюсь, что вы ожидаете продолжения со всё большим нетерпением. Поверьте, мне самому хочется писать не меньше, но теперь это стало сложнее вдвойне. Однако, это говорит только о том, что я буду брать более длинную паузу, поскольку сбор информации для создания новых частей занимает теперь огромное количество моего свободного времени. Пока я не хочу вставать на распутье и выбирать то или иное направление в дальнейшем, но вскоре это возможно потребуется, поскольку я всерьёз хочу посвятить себя написанию детективов, и создал отдельный мир, в котором есть герои, в которых, я надеюсь, вы смогли уже узнать прообразы некоторых самых ярких и полюбившихся вам по городу «N» и Тридевятому царству. Поэтому какое-то время я понаблюдаю за реакцией на детективы в жанре «нуар» и после этого приму окончательное и бесповоротное решение о том, в каком направлении оставаться и продолжать творчество.
В любом случае, какой бы путь я не выбрал, до скорых, новых встреч, мои дорогие друзья!
* * *
13.01.2023
Часть 5
© Copyright: Иван Агафонов, 2025
Свидетельство о публикации №225030601531
Свидетельство о публикации №225030601531
Рецензии