Часть 6

1. Приют «Спасение»

В Тридевятом царстве наступила долгожданная весна. Стояла середина апреля, та самая пора, когда зима уже окончательно убралась восвояси до следующего года, и теперь оставалось только наблюдать за тем, как весело и уверенно тает снег, как с каждым новым днём солнце всё сильнее прогревает воздух, который постепенно наполняется пьянящими весенними запахами. Несмотря на то, что в сказочном мире отсутствовали автомобили (пока) и любые другие средства передвижения с двигателями внутреннего сгорания, в утреннем весеннем воздухе порой отчётливо проскакивал аромат выхлопных газов вперемежку с запахом талого снега и сырой земли.
И хотя предыдущий месяц, март, в народе давно называют «кошачьим» за постоянные выяснения отношений между собой маленьких пушистых бандитов, которые по ночам и не только оглашают воплями округу в моменты своих разборок, скорее апрель больше подходил для этого более благоприятной погодой и настроением. Тем не менее, на территории царства вы никогда не обнаружите брошенных или бездомных животных – если чьи-то питомцы и выпускались на улицу, то строго под непосредственную ответственность хозяев, и случись чего, за инцидентом сразу следовал выговор от Вия или Кощея, первый и единственный. Впрочем, ещё ни разу не случалось такого, что домашняя животина приносила какие-либо неудобства кому-нибудь из жителей – не мне вам говорить, что в сказочном мире ко всему относились крайне серьёзно, что уж говорить о зверушках, чья жизнь полностью зависит от их хозяев.
Единственным исключением из всего этого были только дикие звери, которых не подпускали в царство оборотни, подчинявшиеся Черновецкому, да черти Вия. Они же все вместе не позволяли и домашним животным оказаться в лесу на собственную погибель и периодически возвращали хозяевам их заблудившихся собак или кошек.
То, о чём мне бы хотелось вам рассказать в этой части, относится именно к братьям нашим меньшим, которых мы безмерно любим за их причуды, выходки, за всё то, что они привносят в нашу порой далеко непростую жизнь. И о которых мы долго и мучительно горюем, когда их земной век подходит к концу…
Появлению приюта в Тридевятом царстве, как это неудивительно, была обязана Агата. А точнее, не только она, не обошлось и без Леи, конечно же, но и не только. Вот об этом-то мне и хотелось сегодня вам рассказать поподробнее.

2. Тра-та-та, тра-та-та, мы везём с собой кота!

Тем самым апрелем Агата в один из вечеров забирала Лею со школы в нашем с вами, привычном, реальном мире. Им с Феликсом удалось устроить так, что одну неделю встречал её он, заканчивая работу чуть раньше, а другую Агата. Ей с учёбы уходить было гораздо проще, с учётом того, что преподаватели института относились к ней более чем благосклонно, зная и видя её прекрасную успеваемость и уже не раз проявленное упорство и стремление, несмотря на явный талант. Но Феликс сказал, что в нашей семье «мы всё делим пополам», поэтому он договорился, что время своего отсутствия он без проблем отработает, оставаясь в автосервисе чуть дольше остальных.
Снега в Москве уже почти не осталось. Кое-где виднелись грязные снежные островки, в основном у тех домов, которые смотрели окнами на северную сторону. Во дворах подобных многоэтажек снег мог лежать почти что едва ли не до конца мая, если поздняя весна была весьма прохладной и не дождливой.
В тот день проходя c Леей мимо одного из таких домов, похожих друг на друга как близнецы, тех самых, ещё постройки начала 1980-х, Агата услышала громкое кошачье мяуканье. Сердце привычно кольнуло, и девушка уже сказала себе, что придётся задержаться немного, чтобы накормить очередную бездомную животину, предварительно зайдя в магазин за каким-нибудь кормом, и свернула вместе с ребёнком в сторону кирпичной высотки.
Возле одного из многочисленных подъездов сидел серый кот, который задрав морду, смотрел на окна и жалобно мяукал. На первый взгляд казалось, что животное бездомное, но Лея предположила, что возможно кот выбежал из квартиры в коридор, а потом в испуге рванул на улицу. Входная дверь в дом захлопнулась, и теперь животина не может попасть внутрь. А значит его вот-вот хватятся.
Однако если бы всё было так, как говорит ребёнок, кот не был бы таким отощавшим. И его шесть не свалялась бы так сильно, поэтому стало ясно, что животное всё-таки бездомное, но оказалось на улице видимо совсем недавно.
Агата сказала, чтобы дочь подождала её, пока она зайдёт в магазин за кормом, отметив про себя, что кот этот был породистый, судя по всему шотландской или британской породы, о чём говорили его огромные жёлтые глаза и уши, наклонённые вниз словно небольшими конвертиками.
Когда она вернулась, то обнаружила, что Лея активно гладит его. Серая животина тёрлась об её ноги и вовсю смотрела в глаза. Девочка, завидев мать, не улыбнулась, чему Агата немного удивилась, а вместо этого тихо сказала ей:
 - Мама, давай его заберём…
Агата, скрепя сердце, спокойно ответила:
 - Солнышко, мы ведь с тобой не раз говорили об этом…
 - Я знаю… но мама! – Девочка внезапно заплакала. – Пока тебя не было, я видела его настоящих хозяев! Они вышли из подъезда, а он к ним бросился! Я сразу поняла, что это они, две женщины, мать и дочь! К другим он даже не подошёл! Они…
 - Доченька, успокойся…
Лея негромко всхлипывала.
 - Он подбежал к ним, а женщина попыталась пнуть его ногой! Он отпрыгнул, но потом всё равно за ними побежал, а она его опять почти что пнула! И побежал бы снова, но я отвлекла его, позвав к себе! Мама, они выкинули его, понимаешь?! – девочка была поразительно спокойна, но слёзы градом лились из её глаз.
Агата слегка побледнела от услышанного, но вслух сказала только:
 - Давай для начала его покормим. – и она раскрыла пакет с жидким кормом, выдавила его рядом с подъездом у стены. Кот коротко «мявкнул», стоило только надорвать упаковку. Животина с удовольствием умяла еду, после чего довольно уставались своими слегка косящими глазами на Агату, и принялась облизываться.
У кота была забавная и настолько необычная морда, что девушка невольно улыбнулась. Она присела на корточки и погладила его: шерсть кота оказалась плотной и очень густой, и Агата окончательно убедилась, что он породистый.
Лея увидела улыбку на лице матери, и мгновенно просияла.
 - Мама! Ну давай его заберём!
Агата ощупала шею кота на наличие ошейника, и не обнаружив его, сказала:
 - Так и быть, доченька. Мы, конечно, схватим с ним веселья скорее всего, но это ведь радость, а не горе. Но сперва, я очень хотела бы взглянуть на его бывших хозяев. – слово «бывших» девушка произнесла с особенным нажимом. – Подождём их 10 минут, а потом домой.
В глубине души Агата очень хотела не пересекаться с женщинами, и внутренне надеялась, что за эти 10 минут они не вернутся. Но словно наперекор её мыслям из-за поворота вышли две фигуры, и она сразу поняла, что это именно те люди, которым она с удовольствием сказала бы что-то не очень доброе.
Женщина, что постарше, невысокого роста, в очках, с короткой стрижкой каштановых волос, очевидно была навеселе, так как громко разговаривала по телефону и через слово смеялась откровенно смехом нетрезвого человека. Вторая же, видимо дочь, судя по всему привыкшая к подобному состоянию своей матери, не обращала на это внимания, и вместо того, чтобы смотреть себе под ноги, уткнулась в экран мобильника.
Возможно, Агата даже и не решилась бы в итоге ничего сказать. Но когда Лея взяла кота на руки и подошла с ним к матери, тот от недоумения и скорее даже страха за свою жизнь громко и протестующе завопил, женщина, услышав по-видимому ещё так недавно знакомые ей кошачьи крики, пьяно улыбнулась и довольно заявила:
 - Нюрк, глянь, эта серая скотина кажется умудрилась привлечь к себе чьё-то внимание!
Та, что помоложе, видимо очень хотела поскорее увести подвыпившую женщину с улицы в дом, но у той внезапно развязался язык.
Агата не собиралась ничего слушать, поэтому она просто попросила Лею спрятать кота внутрь куртки, несмотря на его протестующие возгласы. Они повернулись и не спеша пошли прочь, когда женщина, продолжая хохотать, заплетающимся языком выкрикнула:
 - Надо было этого идиота неполноценного с балкона выкинуть, за то, что новые обои измочалил! Если бы не Нюрка, я бы так и сделала…
Агата медленно повернулась, попросила Лею закрыть уши, и спокойно, но с белым от гнева лицом сказала:
 - Закрой свой пьяный рот, дура, и вали отсюда домой!
Женщина осеклась, от неожиданности открыла рот и застыла. Агата решила закрепить сказанное и всё таким же ледяным тоном добавила:
 - Ну и что ты стоишь, варежку разинула?!
Нетрезвая дама едва не упала, когда услышала, как её окрестила какая-то малолетка, которая была судя по всему даже младше её дочери. А та лишь поправила очки, и что-то промямлила, но быстро замолчала, увидев пылающий взгляд Агаты. Пьяная тем не менее сдаваться не собиралась.
Она вырвалась из рук дочери, которая любой ценой пыталась затащить её за рукав куртки в подъезд, и бойким шагом направилась к Агате с явной целью распустить руки, но не удержалась на одном из островков талого снега, и смачно приложилась на асфальт. Её белоснежная ветровка оказалась прилично испачкана, но внезапно всё это отошло на второй план, когда она буквально через 5 секунд после падения резко вскочила и громко закричала.
Удивительно, что Агата сразу поняла, что женщина что-то сломала в результате падения, поскольку хруста сломанных костей она не услышала. Это подтвердилось, когда она увидела два пальца её правой руки, растопыренных в разные стороны под непривычными и неправильными углами. Ей было всё это до глубины души неприятно, поэтому она ни слова более не говоря, взяла за руку Лею и неторопливо продолжила путь к дому, не обращая внимания на нецензурную брань, которая летела ей в спину.
Когда они отошли на приличное расстояние, то заметили, что кот давно перестал вопить внутри куртки Леи. Он лишь смотрел на неё обезумевшим от страха и непонимания взглядом каждый раз, когда она расстёгивала молнию, чтобы проверить его.
Им уже звонил Феликс, с интересом спрашивая, куда запропастились два самых дорогих ему человека, и услышав, что они будут дома с сюрпризом, сильно оживился.
Когда они вошли в квартиру, девочка извлекла из недр куртки кота и опустила его на пол. Тот огляделся, и обнаружив чужую ему обстановку, возобновил свой вопли. Феликс рассмеялся и сказал:
 - Так вот значит, что за сюрприз! Вот уж не думал не гадал. Я кстати периодически спрашивал себя, уговорит ли она тебя когда-нибудь на это… - увидев, что Агата почти не улыбается, он спросил: - Родная, что с тобой?
Она пересказала ему случившееся, и он, изначально соблюдая рамки приличия, внимательно слушал, но следом не удержался и захохотал, причём так заразительно, что Агата засмеялась следом. Лея только хихикала, сказав о том, что уши она хоть и закрыла, но не полностью, поэтому слышала, как мама назвала тётю не очень хорошим словом. Это вызвало новый взрыв смеха. Тем не менее, когда все от души отсмеялись, Агата пообещала, что никогда больше не будет ругаться при ребёнке.
На следующий день кота помыли, причём в процессе этой процедуры каждый член семьи получил изрядную порцию царапин. Следом его как следует накормили, и после обеда, ближе к вечеру отвезли к ветеринару, чтобы выяснить какие прививки сделать на будущее, ну и вообще, чтобы зверушку полностью осмотрели.
Клиника для животных находилась совсем недалеко от их дома. Открыли её недавно, причём решением отвести животное именно туда было то, что заведение это являлось государственным, а не какой-то частной лавочкой.
Улыбающийся ветеринар лет 40 принял их, попросив рассказать вкратце о животном, вызвал медсестру, чтобы она подготовила всё для маленького пациента, а сам забрал кота в смотровую комнату под его протестующие завывания. Через двадцать минут он вышел и позвал Агату с рассказом о том, что ему стало ясно.
Им сильно повезло, что кот пробыл на улице совсем недолго. Выяснилось, что ему примерно три года, его уже кастрировали, и в целом, он был весьма здоров и бодр. Между делом, ветеринар сообщил, что в последнее время очень много животных привозят ему на усыпление только потому, что они надоели хозяевам. Даже не потому, что они безобразничают дома, или, например, у кого-то из владельцев открылась внезапная аллергия на кошачью или собачью шерсть – просто, потому что их дети или же они сами захотели себе другую живую игрушку.
Агата слушала это с нескрываемым ужасом. Но у неё немного отлегло от сердца, когда ветеринар рассказал ей, что в этих случаях он оставляет таких животных в клинике, с целью в дальнейшем пристроить их хорошим людям. Если это не получается, он забирает их себе домой.
Единственным исключением были только те зверушки, которые серьёзно болели, и, если врач видел, что помочь им было уже нельзя, то применялась эвтаназия, чтобы закончить их мучения, равно как и душевные муки их хозяев. Врач откровенно сказал, что он нисколько не рад это делать, но из соображений гуманности это было просто необходимо.
Феликс внутрь не заходил, а решил отправится за кофе для всех, пока Агата с ребёнком ожидали, когда врач закончит заполнение карточки нового пациента. В какой-то момент Агата зацепилась взглядом за медсестру, приятную молодую женщину, и про себя автоматически отметила, что они с врачом внешне очень похожи. «Наверное, брат и сестра…»
Когда всё было закончено, кота аккуратно поместили в переноску, откуда он ошалело таращился на всех, но вопить при этом уже не решался. Феликс только вернулся с тремя стаканчиками ароматного напитка. И вот когда ветеринар передавал ему переноску, внезапно они оба застыли как вкопанные и уставились друг на друга.
Машинально застыла и Агата с Леей, так как причина такой внезапной реакции её мужа ей была неясна.
 - Вот так встреча! – сказал ветеринар и улыбнулся. – И как это я сразу тебя не признал!
 - Так и я даже не почувствовал! Неужели старею? – Феликс рассмеялся, пожал ему руку, и повернулся к Агате. – Душа моя, будь любезна, скажи-ка свою самую легендарную фразу!
Девушка всё ещё мало что понимая, несколько раз моргнула и произнесла: «Я всё знаю…»
В этот момент из служебного помещения вышла медсестра, и всё получилось как нельзя лучше: за долю секунды ветеринар в белом халате предстал её взору высоким, улыбающимся мужчиной, одетым в традиционные славянские одежды – плетёные лапти, свободные штаны с «лампасами» и рубаху-косоворотку. Волосы его были пострижены на манер русских богатырей, равно как и борода, которая появилась сама собой, пока Агата видела его в своём истинном облике. Внешне он был чем-то похож на Добрынина, но сильно недотягивал до богатыря комплекцией и габаритами.
Что касается женщины, то она оказалась одета в светлый просторный сарафан, на голове её красовался кокошник, прикрывающий волосы, заплетённые в длинную толстую косу. В руках она держала великолепной красоты расписной пояс, словно собиралась подвязать его мужчине.
Оба персонажа были светловолосыми, голубоглазыми, от них так и веяло древней славянской стариной, многовековой историей, и Агата сказала себе, что могла бы любоваться их красотой вечно, когда к реальности её вернул голос Феликса:
 - Агата, Лея, прошу знакомится: сестрица Алёнушка и братец Иванушка.

3. Родня

Девушка встряхнула головой, и вновь увидела перед собой обычных людей. Они добродушно улыбались, и женщина заговорила первая:
 - Вот уж не думала, что вновь увижу «особенную»… Столько лет прошло с тех пор, как последний раз мы встречали их, а, Иван?
 - Много… Я грешным делом стал думать, что перевелись они на земле, а вот нет! – Он облокотился о стену. – А уже тем более в компании с самим Финистом Ясным Соколом!
Агата слегка покраснела, а Алёна подхватила:
 - Получается, вы вместе? Даже ребёночка народили, ну надо же! – она радостно улыбалась.
 - Правда тут только наполовину. – довольно сказал Феликс. – Мы вместе, но наша Лея пришла к нам из другой семьи. – он махнул рукой, как бы давая понять, что не хочет вспоминать об этом.
 - Вот оно что… - Иван расцвёл пуще прежнего. – Ну что ж, так ещё лучше! Судя по всему, вырисовывается весьма любопытный разговор, поэтому предлагаю вечером встретиться у нас дома и побеседовать. Заодно и живность нашу поглядите, как вы на это смотрите? Благо сегодня «клиентов» больше не планировалось, только если экстренные. На этот случай кто-нибудь из нас отлучится на работу, но будем надеяться, что обойдётся без лишних забот…
Предложение приняли единогласно. Единственное за что сильно переживала Лея, так это за то, как оставить кота одного в новой семье, на новом месте: животное определённо будет стрессовать, однако Иван успокоил всех, сказав, что сейчас поговорит с ним (на его языке разумеется), даст ему лакомство, и кот спокойно проспит до возвращения хозяев. На том и договорились.
 Алёна оставила Агате адрес, по которому они должны были приехать вечером. Феликс нисколько не удивился, когда узнал, что живут сказочные брат с сестрицей не в квартире, а в частном домике за МКАДом, недалеко от города-спутника Москвы, в Дзержинском. Не самая благоприятная обстановка в плане экологии, ибо рядом располагалась Дзержинская ТЭЦ-22, но нашим героям подобные вещи были нипочём.
Участок с домом был совсем небольшим, но для двух людей и некоторого количества животины этого вполне хватало. В уютном доме помимо хозяев проживали пять кошек, две собаки, три попугая, две шиншиллы, кролик и совсем маленький бобёр, которого в ветеринарную клинику недавно принесли дети. Они рассказали, что нашли его громко пищащего недалеко от одного из многочисленных берегов Москвы-реки: малышу было месяц или чуть больше, он сильно замёрз, но Ивану удалось его спасти. И это была единственная зверушка из тех, что сейчас жили в доме, которую со временем пришлось бы отпустить на волю в естественную среду обитания.
Можно даже не сомневаться, что Лея перегладила всю животину по нескольку раз, и умоляла родителей забрать домой шиншиллу и попугая. Агата и Феликс смеялись, но в этот раз были непреклонны. Ребёнок немного покапризничал и надулся, а затем спустя какое-то время внезапно подошёл к матери и что-то шепнул ей на ухо. Агата округлила глаза, но ничего не сказала, а только кивнула. Феликс удивлённо посмотрел на своих женщин, на что девушка приложила палец к губам, давая понять, что всё объяснит позже. Сейчас её внимание было сосредоточено на сказочных героях. Понимая, что гости ожидают услышать их историю, брат с сестрой заговорили, давая по очереди друг другу слово.
Как и многие другие персонажи сказок Иван и Алёна появились на свет благодаря человеческой вере в них. Бессмертными их назвать было нельзя, поскольку они хоть и медленно, но старели, больше душами, нежели внешне или физически.
 - Сразу хочу расставить некоторые моменты на места. – сказал Иван. – Все сказки что вы слышали и знаете про Ивана-царевича, Ивана-дурака, и даже про солдата – это всё обо мне. Вымысла в них, конечно, хватает, но правды всё же больше. Много мне приходилось биться со всякой нечистью, но в итоге всегда договариваться удавалось. Это в книгах добро зло побеждает, особенно когда дело до смертоубийства доходит. В реальности мы всегда находили компромисс, чтобы давать возможность существовать друг другу в таком обличье, в котором нас хотели видеть люди. Так и повелось, и в принципе у нас неплохо получалось долгие века существовать бок о бок.
 - А потом они все стали куда-то исчезать! – заговорила Алёна. – Не пропадать насовсем, скажем, гибнуть. Именно всех, кого мы в прошлом знали, из нашего поля зрения выпали. Ещё очень давно Кощей предупреждал нас о том, что если люди перестанут в нас верить, мы прекратим своё существование. Однако, всё это было совсем непохоже на отсутствие веры.
 - Скорее на то, что они решили просто отстраниться от людей, укрывшись где-то отдельно, но, сказать по правде, в итоге нас это несильно расстроило. Признаться откровенно, лично люди меня и сестру интересовали мало, поскольку мы вдоволь нагляделись на человеческую подлость и мерзость за столько лет. В какой-то момент жизни мы пытались обзавестись семьями, поскольку стремление к личному счастью свойственно каждому. Однако, «благодаря» всё той же людской неискренности, хитрости и исключительной собственной выгоде в некоторых случаях у нас ничего не складывалось. Конечно, были первые сильные чувства, которые каждый из нас помнит до сих пор, но в итоге всё так и осталось в прошлом. Как говорил Тургенев, «видно, два раза не полюбишь». А так искренне и от всего сердца как могут любить только сказочные герои тем более.
Тем не менее, в нас заложено сильное стремление дарить свет и добро, и кроме как помогать животине ничего лучше мы придумать не смогли. По крайней мере для меня всё изменилось в эту сторону после одного случая.
Было это давно, ещё во времена царя-батюшки, году вроде бы в 1878. Я шёл как-то с приработок мимо одной из сельских школ Мурома, и увидел, как беспризорники над котёнком маленьким издеваются – его видать собака сильно покалечила, а они вместо того, чтобы как-то ему помочь, об раны его открытые папиросы свои тушили. Я как увидел, думал поубиваю их на месте, но вместо этого только подбежал, ногами затопал, а следом крепких пинков от души им нараздавал. После того, как они с криками разбежались, котёнка в руки взял, отошёл подальше от глаз людских, да и добрым заговОром его вылечил. В благодарность он меня за это цапнул и тут же дал стрекача, но я был безмерно счастлив. Так это и послужило отправной точкой моего ветеринарства. Точнее, нашего.
 - Он у меня в плане зверушек всяких жуть какой становится, если кто обижает! Без лишних разговоров каждому обидчику делает физическое замечание! А ведь кулак у него хоть и небольшой, но будто гиря пудовая! – Алёна говорила это с большой гордостью.
 - Знаю, что неправильно это, нельзя так, рукоприкладствовать, но не могу, и всё тут! – Иван крякнул, помолчал и продолжил. – Мы с сестрой под Муромом долго жили. Когда «советы» пришли, перебрались в Ростов, потом в Таганрог. Несмотря на то, что ветеринария насчитывает в своей истории и практике не одну тысячу лет по всему миру, выучить всё и познать мы смогли в короткие сроки, ибо нам как сказочным героям всё даётся легче и быстрее, чем обычным людям. Благо на тот момент мы уже зарекомендовали себя достойно, несмотря на всеобщий хаос после революции. Славы не искали, просто тихо делали своё дело, а благодарности обычных людей нам всегда было достаточно.
Так всё и продолжалось для нас относительно спокойно, пока в молодой «стране советов» не началась эпоха «большого террора».
Даже несмотря на то, что мы от политики в любое время жизни держались подальше, тогда этот ужас стороной обойти у нас не получилось. Точнее, он сам к нам приближался с большой скоростью и в итоге почти настиг.
На дворе стоял один из очередных кровавых годов той эпохи – 1937-ой. На тот момент мы были приписаны к какому-то из многочисленных колхозов в Таганроге и его области, подробностей я сейчас не назову, запамятовал, но это ни на что особо не повлияет. Благо с работой проблем не было – массовый рост коллективного хозяйства по всей стране делал большой упор на крупный рогатый скот, и не только, вот мы с животиной почти всё время и занимались.
Повсюду ходило очень много нехороших разговоров по поводу репрессий, которые довольно быстро передавались в соответствующие органы, и потом к людям за несколько абсолютно невинных слов приезжал чёрный «воронок». Хорошо если всё заканчивалось ссылкой или тюремным заключением. Но вы, наверное, в курсе, что очень много людей с Лубянки так и не вернулось в итоге…
Подобные «воронки» существовали и в Таганроге. И как-то однажды заехали они и во двор того дома, где мы с сестрой тогда жили в коммуналке. Оказалось, что пришли за нашим соседом, Валерием Красильниковым.
За себя и сестру я был спокоен, так как нигде и никогда не было даже намёков в наш адрес. Да и как только начинались где-то подобные опасные разговоры, я всегда старался как можно скорее уйти подальше от такой компании говорящих. Однако я в очередной раз недооценил человеческую подлость, замешанную за самой обыкновенной зависти и ненависти.
После этого ночного визита буквально через неделю уже приехали непосредственно к нам. На скорую руку устроили обыск, даже толком не объяснив, по какому поводу. Я был уверен, что это всё исключительно из-за того, что я по неведению оказался свидетелем какого-либо компрометирующего разговора. Но потом, когда нас с сестрой доставили в местное отделение милиции и устроили допрос, выяснилось, что на нас написал донос тот самый сосед, к которому приходили несколькими днями ранее.
Как только я узнал, чьих это рук дело, всё сразу встало на свои места: всё дело в том, что Красильников долго, упорно и безрезультатно ухаживал за Алёной. Она его отвадила от себя довольно быстро, но всё равно он не оставлял попыток, правда уже менее приличным способом – то руки распустит, то мимоходом скажет что-нибудь сальное в её адрес на общей кухне. Долго терпеть это я не стал, и после короткого тычка в зубы от меня Красильников потом ходил тише воды, ниже травы.
Мне неизвестно по какому поводу приезжали за Валерием, да и я не хотел знать, поскольку после того как я его заткнул, он нас обходил едва ли не за версту. Неизвестна мне и его дальнейшая судьба, однако он видимо решил расквитаться с нами обоими таким образом, написав фальшивый донос.
Нам ничего в итоге не предъявили и этим же вечером отпустили домой. Но как вы уже, наверное, догадались, от нас все теперь сторонились, как от чумы. Особенно соседи, до которых нам никогда дел не было, как и до большинства людей вообще. На работе тоже начались конфликты, кто-то начал даже называть нас «контрой», и я понял, что нам из Ростовской области лучше уехать.
Явных запретов нам не ставили, но я твёрдо знал, что мы были на контроле у НКВД. Тем не менее, мы спокойно собрали вещи, покинули квартиру, выехали с Таганрога и постепенно стали пробираться вглубь страны.
Всеми правдами и неправдами добрались мы в итоге до Петропавловска-Камчатского, а оттуда в небольшой городок Северо-Курильск, который тогда ещё назывался Касивабара.
Там мы и осели, продолжая заниматься своим ветеринарным делом. И там же спустя два года и узнали, что началась Вторая мировая война.
Несмотря на все возможные ожидаемые проблемы с властями, про нас словно позабыли, что конечно же было нам на руку. Мы спокойно пережили эти годы и ничто не предвещало беды, но вот наступил 1952-й год.
Восьмого ноября большая часть Северо-Курильска была стёрта с лица земли сильнейшим цунами. Мы с Алёной оказались в эпицентре этого ужаса и воочию наблюдали, как на наших глазах целые дома вместе с людьми оказались смыты пятнадцатиметровыми волнами. Благодаря нашему сказочному происхождению, нам не грозила смерть от подобного рода катаклизма, но то, что мы видели, вселяло дикий ужас. Тогда мы спасали всех, кого успевали, и людей, и животину.
Но в итоге, после того, когда цунами отступило, выяснилось, что погибло более 2000 человек, не говоря уже о всяком зверье. Я до сих пор считаю это самым большим своим провалом в профессии, так как мы, даже используя свой волшебный дар и умение, не смогли помочь очень многим.
После 1953-го года, когда мы поняли, что каких-либо преследований в наш адрес не возобновиться, то решили постепенно возвращаться поближе к столице. Делали это неторопливо, неспешно, и только лишь к началу 80-х оказались в Москве и продолжили свою работу. Благо с документами у нас всегда был порядок, поэтому и работу с животными в том или ином виде мы всегда находили без проблем.
 - Помимо основной работы, мы с Ваней всегда и везде любую животину от людских издевательств спасали. Будь то дети, или ещё хуже, взрослые… Понятно, что всем не поможешь, но мы всегда старались как могли. Брат порой даже частичку своей души отдавал, чтобы животинка пожила подольше или не мучилась перед уходом из жизни… – настала очередь Алёне помолчать. – С годами мы стали друг для друга лучшими собеседниками, порой безмолвными, ведь у каждого в жизни бывают моменты, когда необходимо выговориться. И чтобы тебя в этот момент не перебивали, а просто молча слушали…
Агата кивнула. Видя, что Лея вот-вот взорвётся от нетерпения, она спросила:
 - А у вас никогда не возникало мыслей открыть приют для бездомных животных?
 - Возникали конечно. Ещё в советскую эпоху, но тогда с этим всё было очень страшно: животину отлавливали, в Москве особенно, всех, даже породистых, давали время на розыск хозяев, если никто не объявлялся – усыпляли. На эту тему даже фильм есть «Белый Бим, Чёрное ухо». Мы тогда одно время сутками или даже неделями напролёт не спали, искали, спасали… Очень многим помогли, но всегда казалось, что этого недостаточно…
После развала «союза», когда всё встало исключительно на денежный вопрос, оставалось надеяться только на себя. У нас даже было некоторое подобие приюта, но как только всё стало налаживаться и пошла какая-то прибыль, к нам пришли «братки» и стали заводить разговор о «крыше». Мне очень хотелось без долгих рассуждений пролить кровушку, но на их место пришли бы другие. Мы-то не пострадаем, а вот живность могла – возьмут и подожгут ночью здание, и всё. Этого допустить было никак нельзя, поэтому мы титаническими усилиями пристроили всех бездомных кошек, собак и попугаев достойным людям и поклялись, что в этой стране больше подобным заниматься не будем. Тем не менее, мы продолжали ветеринарное дело, и к счастью, это заведение, где мы трудимся, государственное, как и другие, в которых мы до этого работали. Зарплата, конечно, весьма скромная, но это скорее для порядка. А так, очень многое мы делаем с помощью магии и колдовства…
 - Мама, ну скажи им уже!! – Лея даже подпрыгивала на месте.
 - Полагаю, ребёнок хочет сообщить нам что-то интересное? – улыбнулась Алёна.
 - Я бы вот тоже очень хотел узнать! – откликнулся Феликс.
Лее всё же пришлось немного подождать, пока Агата сжато рассказывала про Тридевятое царство. Брат с сестрой отнеслись к этому очень сдержанно, хотя и с большим интересом.
 - Вот значит куда они все запрятались… - Иван задумчиво посмотрел в окно. – Знаете, откровенно меня всё устраивает и в этом мире. Думаю, что сестра со мной согласится. – Женщина кивнула. – Даже с учётом того, что конфликтовать в царстве мы вряд ли станем друг с дружкой.
 - Тогда давайте откроем там приют!! Там зверушек точно никто не обидит!! Никогда! – радостно воскликнула Лея.
Иван снова замолчал и задумался. Алёна тихонько всхлипнула, впрочем, судя по всему от тихой радости, будучи уверена, что такое решение наверняка устроит всех.
 - Мысль интересная… Даже, я бы сказал, дельная. Во всяком случае, я буду спокоен за живность…
 - Эй! – внезапно прервал всех Феликс, вдруг обнаружив, что маленький бобёр с дивана незаметно пробрался ему в карман пальто. – У меня тут безбилетник нарисовался!
Все дружно засмеялись, что окончательно решило вопрос о переезде брата и сестры.
От радости Лея буквально бегала по потолку, когда узнала, что её предложение взрослые приняли как руководство к действию. В день возвращения от сказочных ветеринаров, она ни на минуту не отходила от кота, который с довольным, но слегка испуганным видом изучал своё новое жилище. Девочка его не тискала, хотя было видно, что ей не терпится его замять, просто ходила как экскурсовод за ним по комнатам, всё рассказывала и показывала. Глядя на это Феликс позвал Агату и сказал:
 - Я тут над его кличкой думал. И мне пришла в голову мысль!
 - Так-так! Выкладывай!
 - Помнишь, мы читали с тобой не так давно Макса Фрая?
 - Конечно! Некоторые сцены до сих вызывают у меня умиление, и некоторые просто гомерический хохот!
 - Давай назовём нашего питомца сэр Макс! Как героя приключений мира Ехо. Согласна? Ведь он тоже сменил один мир на другой, сказочный, распрощавшись с реальностью, где его ничего хорошего не ждало.
 - Слушай, а мне нравится! Солнышко, - Агата позвала дочь. – Как ты смотришь на то, чтобы так его назвать?
 - Макс! А что, неплохо! – ответила Лея, не отрывая взгляда от серого кота. – К тому же, как сказала Алёна, породы он британской, как раз будем его «сэром» величать!
 - Судя по его периодическим воплям, стоит его только на руки взять, он скорее не британец, и не шотландец вислоухий, а ирландец какой-то – чуть что, сразу орать! Такой же безумный темперамент! – смеясь добавил Феликс.
Агата так и покатилась со смеху.
 - Ирландец Макс! Безумный Макс! Как фильм с Мэлом Гибсоном!
 - Точно! – хохотал Феликс. – Значит, решено! Интересно, как он относится в виски?
Последовала очередная волна смеха, и наша весёлая семья принялась готовиться к ужину.
Уже позже, когда Алёна и Иван обустроились и сделали питомник, также они взяли на себя ответственность лечить всех домашних животных жителей сказочного мира, чтобы освободить от этого Костомарову, которой с людьми с лихвой забот хватало. Это в очередной раз говорило о том, что каждому в Тридевятом царстве всегда находилось своё достойное место.




4. Кровные узы

Наступил май. В тот год он выдался очень тёплым, солнечным и почти что без дождей. В Тридевятом царстве поочерёдно расцветали деревья на одноимённых улицах, поражая жителей своим обилием и густотой ароматов. Следом за черёмухой, сиренью и каштанами в лесах начали робко появляться ландыши, но в таком количестве, что, прогуливаясь по окраинам, можно было слышать их запах ещё издалека, даже не заходя под кроны деревьев.
Влад уже давно закончил создавать аудиокнигу про сказочных брата и сестру, и теперь всё свободное время с удовольствием занимался с Леей – играл вместе с Алисой и ребёнком в настольные игры, но чаще всего они все втроём обсуждали очередное созданное девочкой стихотворение: Лея очень сильно стремилась достигнуть серьёзных высот в творчестве, постоянно совершенствуя свой талант, и делала поразительные успехи. Порой она могла не спать целую ночь втайне от Агаты, пытаясь закончить то или иное четверостишие, и по утру вялая от недосыпа, но довольная собой, хвасталась родителям новым стихотворением. За что получала ожидаемый нагоняй, но скорее для острастки, так как она видела, что её отец и мать просто переживают за неё. Впрочем, её энергии хватало с избытком на всё.
Алиса постепенно готовилась к открытию купального сезона, который открывался в царстве с июня месяца и заканчивался концом августа, одним словом длился ровно календарное лето. Несмотря на то, что Влад считал её фигуру великолепной, она была постоянно чем-то в ней недовольна, что, впрочем, ожидаемо, и приняла решение бегать по утрам, совсем немного, для поддержания себя в форме. Он же в свою очередь, посматривая на свой слегка обозначившийся живот, сказал себе, что судя по всему в скором времени составит компанию супруге.
В один из майских вечеров, когда Лея уже по договорённости в среду была со своими родителями, внезапно в доме Влада раздался стук в дверь.
Алиса слегка удивилась, впрочем, как и сам Влад, так как внезапно к ним мог зайти только Жихарько по какому-либо вопросу. Да и то он редко являлся без предупреждения, только если случалось что-то из ряда вон выходящее.
Однако, когда он распахнул дверь, то увидел на пороге Агату.
 - Здравствуй, доченька! – Влад хотел было улыбнуться, но выражение лица Агаты заставило его передумать. – А почему ты не с Леей?
Девушка вошла, закрыла за собой дверь, посмотрела в глаза отцу, вздохнула и тихо сказала:
 - Папа, я к вам с двумя новостями…
 - Как я понимаю, с плохой и хорошей? – сказал Влад, нисколько не пытаясь при этом шутить.
 - Что-то вроде… Вот только обе они и не хорошие, и не плохие… Даже не знаю, как и сказать…
 - Давай-ка проходи, мама уже судя по всему чай готовить пошла, а значит будем долго и основательно обо всём говорить. Не кручинься только! – он улыбнулся и подмигнул ей.
Агата опять вздохнула, сняла ветровку и прошла на кухню. Там её обняла мать, внутренне готовая к слезам дочери, но их не последовало. Вместо этого девушка села на стул, и заговорила.
 - Всё дело в том, что мы с Феликсом хотим завести ребёнка. – Алиса ахнула, но ничего не сказала. – Знаю, что вы сейчас мне скажете, но я думаю, что вы уже убедились в том, что с ним я буду до конца своих дней, как и он со мной…
 - Если бы вы и мы были обычными людьми, то сейчас скорее всего началось бы небольшое светопреставление. – усмехнулся Влад. – Однако, про нас можно целые книги писать, какая у нас у всех уникальная жизнь.
 - Но я так понимаю, что проблема всё же не в том, что мы с отцом это одобрим?
Агата покраснела, и Алиса хихикнула.
 - Вы с Феликсом взрослые люди, поэтому сами в состоянии решать такие серьёзные вещи.
Она кивнула и продолжила.
 - Всё дело в том, что мы уже попытались… - она замолчала. Пауза длилась почти минуту. – Потом снова… ничего не выходит…
Алиса опять тихонько ахнула, на что Агата сразу добавила:
 - Не переживай, мама. И ты отец, тоже. Я здорова, абсолютно, поэтому за это можете быть спокойны. Я была у Костомаровой, она меня всю обследовала и подтвердила, что я могу иметь деток. У Феликса здоровье тоже в полном порядке.
 - Тогда в чём же дело? – с тревогой спросил Влад.
Она опять вздохнула.
 - Я сейчас только от Яги вернулась, она до этого мне обещала с Кощеем поговорить насчёт нас и всё выяснить. – Агата снова помолчала. – Вот и выяснила… Оказывается, что в сказочном мире такое исключение может произойти только раз. Как и получилось у вас, когда я появилась на свет: то есть, если бы ваши отношения продолжались в реальном мире, как и мои, но с самого начала, то с этим не было бы никаких проблем. Но поскольку я родилась в городе «N», то ни здесь, ни в реальном мире у нас с Феликсом завести ребёнка шансов нет. Так как он, как и мама – оба персонажи сказочные.
 - Вот это называется новости!
 - Яга была сама в тихой ярости, когда в результате своих исследований вместе с Черновецким и Вием пришла к такому выводу. Откровенно скажу, я скорее нахожусь в недоумении, нежели в печали или горе. Больше расстроен Феликс, так как он очень хотел сына. Но он стоически всё держит в себе.
 - Так, положим, это далеко не самое страшное, что могло бы случиться. Что же за вторая новость?
Агата невесело усмехнулась.
 - Это уже касается непосредственно Аделаиды.
Настала очередь Владу охнуть.
 - Тут опять же мы виноваты. Когда я от Костомаровой вернулась и всё Феликсу рассказала, Лея случайно услышала об этом. Точнее, после того, как я расплакалась, она выбежала из своей комнаты к нам, обняла нас и сказала, что это абсолютно не страшно, что у не братика не будет. Но она нас сильно испугала тем, что теперь согласна на обряд «кровных уз»…
 - Это то, о чём я сейчас подумала? – Алиса неконтролируемо обратилась в лису, и вся распушилась от волнения. – Вы что, обсуждали при ней это?!
 - В том то и дело, что нет! Оказывается, она в школе здешней узнала, что некоторые дети согласились на это, а кое-кто даже уже и прошёл обряд! Причём, она даже в голову это не брала до тех пор, пока меня в слезах не увидела!
Влад отхлебнул чая, помолчал немного и сказал:
 - Ох и умеете вы родителям сюрпризов преподнести! Одна новость другой интереснее… Вы-то сами что об этом думаете?
 - Откровенно, мне страшно! Даже нет – жутко! Но Лея всегда хотела стать нам родной, по крови, а теперь только об этом и говорит…
Влад поднялся с места.
 - Ну что ж, я не вижу во всём этом никаких серьёзных проблем. Поэтому голосую за! И не потому, что я не хочу, чтобы наш род оборвался, а только потому, что этим Аделаида в глубине души хочет окончательно разорвать свою связь со своим прошлым. Уверен, что она ничего не забудет из того, что когда-то давно с ней случилось, но воспринимать это будет уже словно взглядом со стороны.
Агату это явно успокоило.
 - Так что предлагаю нам всем вместе отправится сейчас к вам, а оттуда к Зинаиде. Точнее, вы пока что отправляйтесь к Яге, а я вернусь к вам вместе с Кузьмой.
 - Так и знала, что курить побежишь! – съехидничала Алиса.
Влад беспомощно развёл руками.
 - Не казни, Лисафья, такое событие грандиозное намечается, хоть немного в себя приду!
 - Беги уже, маньяк никотиновый! – Алиса показала ему язык, когда он надевал ветровку, и всё продолжала дразниться до тех пор, пока он не обулся и не вышел за дверь.
Спустя полчаса все шестеро собрались в доме у Костомаровой. Та в свою очередь не особо привыкшая к такому количеству внезапных гостей покрикивала, чтобы «песка с улицы на ковёр не нанесли, а то потом весь день с веником не разогнусь». Всё это конечно было откровенной ложью, так как стоило Яге только бровью повести, как чистота в её доме устанавливалась самая что ни на есть стерильная.
Когда всеобщий ажиотаж несколько стих, и Лея при всех взрослых дала своё окончательное и безоговорочное согласие, Зинаида увела Агату и Феликса в отдельный кабинет, чтобы взять у них по капле крови и приготовить специальный чай для ребёнка. Общее лихорадочное возбуждение буквально витало в воздухе, но все знали, что у Костомаровой не бывает осечек, «врачебных ошибок» и тому подобных вещей, свойственных обычным людям.
Когда Яга вышла с чашкой дымящегося напитка для ребёнка, взрослые как по команде потянули носом – настолько он был ароматным: Влад уловил нотки вишни, клубники и малины, сдобренные судя по всему большим количеством перечной мяты.
 - Вот, деткам у нас всегда всё самое полезное и вкусное! – довольно произнесла Костомарова. – Спокойно пей, только аккуратно, он горячий, но очень вкусный! После этого погуляй с родителями по улице немного, поужинай и ложись спатки! А наутро будь готова к тому, что в зеркале себя не узнаешь, поэтому не пугайся.
 - Спасибо, тётя Зина! Мне уже всё рассказали, дважды, те, кто был у вас на этой процедуре!
 - Вот негодники! Ведь говорила им языком не болтать! Хотя, что я хочу… В общем, ты всё поняла, золотце?
 - Да! Спасибо вам! – Лея довольно взяла кружку и принялась пить чай.
Агата с замиранием сердца смотрела на ребёнка, словно ожидала, что та вот прямо сейчас на её глазах начнёт меняться. Но ничего не произошло, да и не могло. Поэтому после того, как чай был выпит, было принято единогласное решение отметить сие событие праздничным ужином в ресторане гостиницы «Привокзальная».
Тем не менее, допоздна засиживаться не стали, так как Лея привыкла ложиться рано. А сегодня она заснёт ещё раньше, так как в чае помимо главного были ещё и успокоительные и сон-травы, поэтому, как только она попросилась спать, Агата и Феликс сразу засобирались. Алиса с мужем ещё решили посидеть немного – Жихарько похвастался новым рецептом «кедровки», поэтому упустить это Влад никак не мог. В любом случае, результат они все увидят уже только следующим утром.
Понятное дело Агата всю ночь не сомкнула глаз, и даже хотела встречать рассвет в комнате с ребёнком, как только та заснула, но Феликс её отговорил: Лее надо самой для себя, одной, осознать все перемены с ней произошедшие, и только потом уже им всем вместе привыкать к её новому облику.
В итоге задремали они с Феликсом только под утро, и моментально проснулись, когда услышали, что Лея зашевелилась в своей комнате. Они ожидали плача, но вместо этого услышали несколько негромких смешков, после чего поняли, что ребёнок сейчас выйдет к ним, и у них обоих как по команде замерло сердце.
Лея открыла дверь и вышла к взрослым, и в первое мгновение Агата подумала, что смотрит в зеркало – так сильно порой у людей работает самовнушение, однако наваждение прошло довольно быстро, и она смогла уже спокойно вглядеться в ребёнка.
Девочка стала очень сильно похожа на Алису, с совершенно серьёзным взглядом взрослого человека: волосы её из светлых превратились в тёмно-русые, а глаза из голубых стали серо-зелёными. И глаза эти излучали многовековую мудрость совы, наглядно показывая, что так проявила себя кровь Финиста Ясного Сколола.
В остальном ни рост, ни хрупкая её фигурка не изменились нисколько, и Феликс привычно опустился на колени и расставил руки: в такие моменты Лея всегда бежала в его объятья, после чего он поднимал её над головой и какой-то время носил на руках.
В этот раз она бежала к нему это небольшое расстояние буквально по воздуху, и когда он прижал ребёнка к себе, то не смог сдержать слёз.
 - Солнышко… родное наше чудо… с самых первых дней была… а теперь самая родная… во всех смыслах…
 - Мама! Я ведь на бабушку похожа, правда?
Агата вытирала слёзы и только кивала, не в состоянии сказать ни слова. В этот момент постучали в дверь, которая следом открылась, и на пороге возникли Влад с Алисой.
 - Вы только посмотрите! Я гляжу, внучку уже затискали всю! Ну-ка покажите-ка нам… - он осёкся, когда увидел Лею. – Алисушка, да она ведь твоя копия!
Лисафья поднесла руки к лицу.
 - Вылитая я в детстве, только не рыжая, и глаза другого цвета. Да и явно не лисьи, между прочим! – она наигранно встала руки в боки.
Влад зачарованно смотрел на девочку, которая плакала от счастья вместе со всеми, и сказал:
 - Аж глазам не верю… Сколько чудес повидал, а всё есть чему поудивляться… Аделаида, подойди на секунду к деду, скажу кое-что, что все в суматохе вчера так и не услышали!
Лея вся раскрасневшаяся подбежала к нему, обняла и внимательно посмотрела в глаза.
 - Какой взгляд! Прямо в самую душу смотришь! Солнышко, в Тридевятом царстве отныне ты теперь будешь выглядеть так, как проснулась сегодня утром. Но в реальном мире, для окружающих твои изменения во внешности будут происходит постепенно со взрослением, чтобы окружающие не заметили таких резких перемен. Опять же в зеркале, везде, ты будешь видеть себя всегда такой, как сегодня. Поэтому, привыкай и к своей новой внешности, и к тому, что люди вокруг тебя могут задавать вопросы. Справишься? – он чмокнул её в нос.
 - Справлюсь! – она довольно зажмурилась.
 - Умница! И вот ещё что. – Влад обернулся к Агате и Феликсу. – Костомарова мне сказала, что у Леи уже несмотря ни на какие условия где, как, и от кого она в будущем захочет завести детишек, ничего подобного как случилось с вами не произойдёт, поскольку Зинаида её волшебным образом вылечила. А ещё и с учётом того, на что мы все решились накануне, за внучку в этом плане можно не переживать вовсе.
Агата шумно вздохнула.
 - Теперь я точно спокойна! Предлагаю пойти погулять и заглянуть к Кузьме Дмитриевичу! Я думаю, что он находился в не меньшем нетерпении всю эту ночь!
 - Правильно! – подхватил Влад. – Я бы ещё и к Зинаиде с Вием и Черновецкому заглянул. Уверен, что они заслуживают того, чтобы увидеть результат трудов Яги. Айда на улицу!

5. Небольшое отступление

Мои дорогие читатели! Для себя я определился в дальнейшем направлении творчества: пока что приключения наших с вами героев будут продолжаться параллельно с жизнью детективного агентства в послевоенной Калифорнии. Сколько это продлится неведомо даже мне, поэтому пока я всё оставлю в таком ключе, а дальше станет ясно.
Однозначно я могу сказать о том, что приключения Вэла Доунера я сделаю отдельной книгой, как только сочту нужным отделить его от Тридевятого царства, хотя бы по количеству текста и аудиокниг.
А пока что приглашаю вас вновь в мир эпохи нуара.

6. История Эдди Лоуренса

Проводив промозглую и неуютную зиму, Калифорния с распростёртыми объятиями встречала март нового, 1947-го года. Уже с первой недели столбик термометра почти никогда не отпускался во второй половине суток ниже 70 градусов (по Фаренгейту).
В стране набирали обороты антикоммунистические настроения, которые активно распространял в своей кампании будущий сенатор Висконсина Джозеф Маккарти. И хотя от Сан-Франциско этот штат находился на приличном расстоянии, подобные разговоры неуклонно начали захлёстывать всю страну. Впоследствии, уже в пятидесятых, в самый разгар «холодной войны» и гонки вооружений, так называемый «маккартизм» был раскритикован сенатом США, за слишком рьяную работу самого Маккарти, в которой он во многих случаях «перегнёт палку».
Но всё это было позже, а сейчас в Америке вовсю шла чистка сотрудников Госдепартамента, видных учёных, актёров Голливуда и всех тех, кто имел какую бы то ни было симпатию к коммунистам.
Впрочем, Доунера подобные события интересовали слабо. Несмотря на то, что он являлся ветераном войны, имел ранения и даже медаль от самого Джорджа Паттона, Вэл всячески старался не возвращаться к этой теме. Даже встречи ветеранов он перестал посещать после того, как там пошли разговоры о том, что «после того как нацизм был побеждён, теперь настала очередь приструнить «красных».
Доунеру был несимпатичен советский строй и политика СССР как и большинству американцев, но он прекрасно понимал, какой ужасной ценой досталась победа этой огромной стране. Он всегда относился с большим сочувствием к обычным людям, но свои мысли предпочитал постоянно держать при себе.
Вэл был уверен, что скорее всего всех, кто тем или иным образом пересекался на войне с союзной советской армией, будут тщательно проверять на уровне Федерального Бюро Расследований на связь с коммунистами. Пока что ни в его доме, ни в агентстве не раздавалось никаких настораживающих телефонных звонков, но это вовсе не означало, что со временем они не появятся.
Доунер старался об этом не думать, поскольку сейчас он был занят предстоящим переездом в Бейкерсфилд. В январе, после того как он разобрался с делом племянника Фила, ему пришлось взять ещё несколько несущественных дел, перед тем как заняться сбором вещей.
Отдельная часть подготовки к переезду была возложена на Элис. Ей предстояло написать приличное количество писем бывшим и не только клиентам о том, что детективное агентство вынуждено сменить дислокацию. Доунер ожидал через некоторое время ответных писем с недовольной или даже гневной реакцией, но к этому Вэл тоже был готов, поскольку всем угодить нереально, а он обязан думать о своём благополучии и о благополучии Элис.
После того, как владелец здания, в котором он арендовал помещения для своей конторы узнал, что Доунер съезжает, то попытался уговорить его остаться, сделав лично для него арендную плату ниже той, что была ещё до первого повышения. Но даже несмотря на это, она оставалась неприлично высокой в сравнении с той, которую озвучил в качестве примера Вэлу в Бейкерсфилде Клифф О’Донован. Правда, помещение судя по описанию ирландца было намного меньше того, где Доунер располагался сейчас, но детектива это устраивало. Поэтому он расплатился по счетам, оставив за собой право арендовать помещения до конца марта, после чего кабинеты окажутся полностью свободны.
За это время ему предстояло завершить несколько мелких личных дел, в число которых входил и разговор с капитаном Уитмором. Речь шла не только о переезде в другой город, а ещё и о том, что Доунер хотел, наконец, списать с себя уничтоженный револьвер Кольт-Детектив-Спешиал, который сгорел вместе с «Бьюиком Роудмастером» по вине Эдди Лоуренса. Пока что оружие, а точнее то, что от него осталось, хранилось в помещении для улик полицейского управления Сан-Франциско. От Вэла требовалось только заявление о том, что он не собирается восстанавливать данное оружие или оставлять его за собой. Это означало, что полиция может его утилизировать в дальнейшем.
Доунер выбрал день, когда Элис была поглощена набором писем для клиентов и поехал в полицию. Поскольку за револьвером не числилось никакого криминала, вся процедура прошла довольно быстро, но Вэл решил дождаться Уитмора для личной беседы, поэтому пришлось задержаться.
Капитан был весьма удивлён решением Доунера, но в глубине души был этому рад – несмотря на его вполне дружеское отношение к Вэлу он предпочитал, чтобы в работу полиции не вмешивались никакие частные детективы, даже такие грамотные и порядочные как Доунер. В его понимании закон должен быть в едином лице, и в данном случае этим лицом в Сан-Франциско являлся он, Джозеф Уитмор.
Однако он пообещал Доунеру, что никогда не откажет ему в помощи, будь то просьба по телефону, или если вдруг случится, личный визит. Уитмор говорил себе, что к своему личному удовольствию избавляется от ненужного ему конкурента в работе, но при всём при этом он прекрасно помнил всю ту помощь, которую Вэл оказывал полиции города, поэтому несмотря на свой тяжёлый характер и положение назвать его неблагодарным было нельзя.
После этого через пару дней детектив подготовил свой дом к тому, что какое-то время будет отсутствовать. Доунер освободил холодильник, забрал из сейфа свой Кольт-1911, поскольку теперь этот пистолет был его единственным оружием. Долгов, штрафов или неоплаченных счетов у него не было, поэтому выбор даты переезда теперь зависел только от Элис.
Девушка сразу сказала Доунеру, что какое-то время с удовольствием поживёт в Бейкерсфилде, даже если Вэл не решится с окончательным переездом. Мисс Рэддинг так вольно могла рассуждать об этом, поскольку своей квартиры в Сан-Франциско у неё не было. Элис было проще и удобнее снимать жильё, по её собственным словам, поэтому для сбора вещей ей потребовался ровно один день. Правда, весь.
Изначально Доунер планировал всё перевезти в своём «Стримлайнере», так как и у него, и у его секретаря вещей оказалось немного. Но после он отказался от этой идеи, так как было необходимо где-то хранить пистолет. Для этого нужно было как-то забрать с собой сейф, а его одному человеку перетащить даже из машины в машину было просто нереально.
Поэтому Доунер нанял небольшой фургон «Форд», который за вполне адекватные деньги перевезёт все необходимое туда, куда Вэл скажет, когда приедет в Бейкерсфилд и определиться с местом работы и жилья.
В этот раз он хотел подгадать так, чтобы и квартира, и кабинет для работы находились в одном здании. Когда он в прошлый раз разговаривал с О’Донованом, тот ему посоветовал начать поиски с нескольких зданий недалеко от местной речушки Керн. По его словам, как раз в этом месте самые приличные цены и минимум занятых кем-либо соседних кабинетов. Конечно, всё могло измениться со временем, но пока это был весьма удачный и удобный вариант.
К середине марта всё было готово. В утро отъезда Доунер с собой в машину взял только самые важные бумаги, пистолет, который положил в перчаточный ящик, и урну с прахом Эдди.
Он заехал за мисс Рэддинг в 6 часов утра, помог ей погрузить чемоданы в багажник. Когда девушка села в салон, захлопнув пассажирскую дверцу, она обернулась назад, чтобы посмотреть на то, что Вэл решил перевезти без фургона и с оттенком неприязни в голосе воскликнула:
 - Шеф, вы собираетесь забрать с собой эту жуткую урну?!
Доунер тоже обернулся, посмотрел в одну из коробок и ответил:
 - Придётся тебе с этим смирится, Элис. – Он улыбнулся на её недовольный взгляд. – Она помогает мне думать… По приезду я расскажу тебе как именно это происходит, ибо уже неоднократно срабатывало.
 - А что мешает вам рассказать об этом в дороге? – сменила девушка гнев на милость.
 - В целом ничего. – Доунер опустил окно, и закурил. – Неплохая мысль! Я только сейчас вспомнил, что ни разу не рассказывал тебе о том, как мы познакомились с Эдди. Пора исправить эту ошибку!
 - Обещаю, что буду слушать внимательно и не думать о том, как мне жутко хочется спать! – Девушка подавила зевок. – Вставать в такую рань, ещё и весной – преступление!
 - Я буду следить за тобой, Элис! – усмехнулся Доунер, включил первую передачу, и «Понтиак» плавно отъехал от тротуара.
В этот раз Вэл решил ехать другой дорогой. По расстоянию выходило длиннее от силы миль на 7, но ему внезапно захотелось объехать Сан-Франциско с другой стороны, которую ввиду постоянной занятости и нехватки времени он видел очень редко. К тому же, он не знал, вернётся ли он сюда, поэтому хотел напоследок запечатлеть в памяти то, что не приелось глазу.
Когда они покинули город, Доунер выбрал правую крайнюю полосу на шоссе, немного снизил скорость примерно до 45 миль в час и не спеша начал рассказывать.
 - С Эдди я познакомился буквально в самом начале войны, в 1939-м. Я в тот вечер в конце октября решил в кино сходить, сильно разрекламировали новый фильм, «Ревущие двадцатые» с Джеймсом Кэгни и Хамфри Богартом. Я не сильно поклонник гангстерских фильмов, но как сейчас помню, какой эффект тогда на меня произвела игра актёров… Уже позже с не менее большим удовольствием я посмотрел «Касабланку» с Богартом, но это было потом.
Столкнулись мы внизу, на улице – Эдди стоял в стороне от входа с сигаретой во рту и похлопывал себя по карманам пальто судя по всему в поисках спичек. Я сам уже собирался закурить, на ходу доставая пачку «Лаки Страйк», и щёлкнув зажигалкой, прикурил, после чего подошёл и дал огоньку Эдди.
Слово за слово мы разговорились. Выяснилось, что мой новый знакомый обожает оружие. К счастью, в разумных пределах, исключительно с точки зрения конструкторской мысли. Хотя он не скрывал, что любит пострелять где-нибудь в лесу по консервным банкам, но всерьёз не рассматривал когда-либо навести оружие на человека.
По крайней мере так было до начала войны. Мы сходились во мнении о том, что Германия является серьёзной угрозой в первую очередь Европе и Советскому Союзу, но были уверены, что Америку не коснётся война. И оба считали себя абсолютно не военными людьми – я всерьёз занимался юриспруденцией и планировал пойти в прокуроры со временем, для этого у меня были хорошие предпосылки. Что касается Эдди, то он успел поработать и автомехаником, и почтальоном, и много кем ещё. Его устраивал такой стиль жизни. Особенно он перестал откладывать на будущее что-либо после того, как потерял почти все свои сбережения во времена Великой депрессии.
Но что меня сильно поразило в нём, так это то, что он прекрасно разбирался в людях. Я до сих пор не берусь сказать, природный это был дар или же он приобрёл его постепенно, с годами.
На момент нашей встречи сбережений у нас обоих было не так много, поэтому мы даже не рассматривали вариант совместной работы. Мы просто неплохо сдружились, часто пересекались за ланчем, предварительно созвонившись. Так продолжалось до того момента пока Япония не совершила Атаку на Перл-Харбор в декабре 1941-го.
Эдди безумно загорелся идеей попасть на фронт, чтобы, по его словам, «навалять от всей души императорской армии япошек». Здоровья он был отменного, и в свои 37 выглядел моложе едва ли не на десять лет. Я откровенно не хотел идти на смерть, и не хотел, чтобы он ушёл на войну и всячески останавливал его, но он был непреклонен. На тот момент я уже всерьёз задумывался об открытии детективного агентства и предложил Эдди стать компаньоном.
К моему удивлению он согласился. И даже на какое-то время перестал вести разговоры о том, чтобы оказаться на войне – так сильно его захватило моё предложение. А так как он прекрасно разбирался в оружии, это было очень ценно для нас. И очень много из того, что я знаю о пистолетах, мне рассказал Эдди. Это уже потом я приобрёл несколько книг, которые мне очень помогли, как ты помнишь, когда мы расследовали дело об убийстве Лестера Уилсона, да и в некоторых других делах тоже.
Изначально, мы слабо представляли, как будем действовать при расследованиях, но в процессе нашей работы всё сложилось само собой. Благодаря своему таланту втираться в доверие Эдди без особых проблем выуживал из человека необходимую информацию, предоставляя мне проанализировать услышанное, с целью потом выбрать дальнейший путь действий.
Не скажу, что всё шло гладко, особенно в самом начале, поскольку нетрудно представить сколько детективных агентств на тот момент существовало в Калифорнии, и в особенности в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Всё ещё осложнялось тем, что мы начинали полностью с нуля, можно сказать вообще без чьих-либо рекомендаций – по сути было только несколько слов между немногочисленными друзьями и знакомыми и всё. Но видимо иногда на земле всё же происходят ситуации, когда новичкам улыбается удача. И хотя меня ещё с детства регулярно дразнили за мою фамилию (Доунер в переводе с английского языка означает «неудачник»), в этот раз видимо фортуна решила нам улыбнуться. Позже Эдди тоже признался, что ему за его фамилию «чопорного английского лорда» доставалось не меньше, но он всегда пропускал подобное мимо ушей.
Как только наши дела стали постепенно налаживаться, Эдди приоделся, поменял машину, и всё больше стал уделять времени своей внешности. И если он ещё в самом начале нашего знакомства иногда рассказывал о своих любовных похождениях, теперь же он посвящал этому практически всё своё свободное время.
Меня это не слишком радовало, но я никогда не лез в чужую личную жизнь, по крайней мере до тех пор, пока это не начинало мешать работе. Как ты помнишь, Элис, в итоге так и случилось, но уже гораздо позже.
Мы постепенно наращивали клиентуру. Первоначально брались за любое дело, с целью показать именно качество работы, чем и привлекли к себе всеобщее внимание. Даже Эдди с его вечным поведением ловеласа в плане работы был очень строг к самому себе – стоило нам взяться за очередное дело, как он весь словно менялся: уделял всё внимание собеседнику, причём это было именно понимание, а не фальшивое сочувствие. Как позже он признался мне, что старается историю каждого клиента пропустить через себя, что, как ты понимаешь, порой очень непросто и уж тем более дано далеко не каждому.
В итоге к началу 1944-го года мы уже зарекомендовали себя в достаточной степени, всё чаще привлекая к себе новых клиентов. Некоторые из известных детективных агентств с лёгкостью могли себе позволить рекламу на радио, мы же пока ограничивались скромным объявлением в «Сан-Франциско-Кроникл». И хотя сейчас телевидение судя по всему только начинает своё развитие, мне почему-то кажется, что в будущем реклама будет занимать главенствующее место на телеэкранах.
Зимой того же года Эдди вновь заговорил о фронте. Изначально я подумал, что он крепко во что-то влип, или ещё хуже, влюбился, и поэтому решил залечивать душевные и не только раны таким способом, однако в нём вновь взыграл патриотизм. И в этот раз я понял, что он точно уйдёт воевать.
За новостями мы следили регулярно. Многие из наших знакомых на тот момент уже были на фронте, некоторые отдали жизнь за США, но большинство всё же вернулись, и вернулись героями. Германия неуклонно сдавала позиции, но была ещё очень и очень сильна. Понимая, что Эдди отговорить мне не удастся, я внезапно для самого себя решил, что поеду с ним. Я до сих пор не знаю, что в итоге толкнуло меня на этот поступок, но ни о чём не жалею, даже несмотря на крайне тяжёлое ранение.
Весь остаток зимы и весну мы проходили подготовку на одной из военных баз перед тем, как оказаться на фронте. В силу возраста нам это давалось сложнее, чем молодняку, но мы старались не отставать.
Разведка доносила условно благоприятные новости, но мы были повергнуты в шок, когда узнали, что нам предстоит оказаться в Нормандии для освобождения северо-западной части Франции от войск нацистской Германии.
Подобная реакция была ожидаема, однако Эдди оказался даже рад, что отправится в самый ад. Может быть ему внушала уверенность наша дружба, может быть самоуверенность, но, когда наступил «день «Д», 6 июня, Эдди в грязь лицом не ударил.
В тот кошмарный день ему с какой-то дьявольской изворотливостью удавалось избегать пулемётного огня, который вели по нам с высоты из огромного количества «гитлеровских циркулярок» – так солдаты между собой называли немецкие пулемёты MG-42. Эдди не верил ни в каких богов, поэтому напрочь отметал разного рода ангелов-хранителей и существование прочих библейских сюжетов. Но ему в самом деле чертовски везло.
В отличие от меня. Ибо едва я покинул десантный катер, то практически сразу, как только оказался в воде, получил по пуле в руку и в лёгкое. Я даже понять ничего не успел, когда почувствовал, что сейчас просто утону прямо тут, в ста футах от берега. И я бы в самом деле захлебнулся насмерть, если бы не Эдди. Он цепко держал меня взглядом с самого начала, и как только увидел, что меня ранило, мгновенно оказался рядом и вытянул на берег.
Я видел, как на моих глазах всех, кто был со мной в катере, буквально искромсало на куски пулемётными очередями, пока Эдди тащил меня по песку. Но в него за всю войну не прилетело даже хоть какого-то малюсенького осколка, не говоря уже о пулях.
Мне очень сильно повезло, что пуля прошла по краю лёгкого навылет и важных органов не задела. С рукой всё было ещё проще – остался лишь глубокий шрам, поскольку часть ткани буквально вырвало пулей. Мне даже удалось завершить наступление в той части, где мы высадились, после чего меня срочно отправили в госпиталь.
Я могу сказать, что ничего страшнее того ужаса я в своей жизни не видел. Несмотря на то, что немецкие войска были плохо подготовлены к нашей атаке, в первый день высадки союзные войска понесли серьёзные потери.   
В дальнейшем, когда я оклемался, то сразу попросил узнать у сослуживцев, что же стало с Эдди. Выяснилось, что он перешёл в пехоту, и вместе с союзниками гнал немцев дальше практически через всю Францию.
До 1945-го года мы не виделись. Я после ранения достаточно быстро оклемался и продолжал держать на контроле Эдди. Он периодически писал мне, и как я понял, писал он именно мне и больше никому. Несмотря на обилие женщин в его жизни, как я узнал позже, никому из них он так и не прислал ни одной весточки с фронта.
Даже спустя время я до сих пор не знаю ничего о семье Эдди Лоуренса, ни про мать, ни про отца. Я никогда не выпытывал у него эту информацию, всегда считая нужным, что человек сам расскажет, когда захочет. Но судя по всему для него это была слишком болезненная тема. Я знал только, что Эдди приехал в Калифорнию из Балтимора и на этом всё.
Встретились снова мы уже весной того же года, когда все союзные армии шли на рейхстаг. К тому моменту помимо двух ран меня контузило, я подхватил сепсис, который, к счастью довольно быстро вылечил. Эдди за это время, как и, впрочем, за всю войну, отделался только ссадинами и синяками.
Только внешне он стал выглядеть на свой возраст, так или иначе война оставила свой отпечаток на всех нас. Однако ему это нисколько не повредило, а даже наоборот – когда мы вернулись к своей работе, словоохотливые дамочки, как только узнавали, что Эдди самый настоящий герой войны, буквально лишались чувств, стоило ему начать разговор о фронтовом прошлом, доверительно смотря при этом в глаза очередному источнику информации. Стоит ли говорить, что в такие моменты мы всегда получали всё, что хотели услышать. А Эдди ещё умудрялся назначать им свидания, как только то или иное дело было завершено…
Доунер замолчал ненадолго.
 - Вы не устали говорить, шеф? – спросила Элис.
 - Немного. Но я скорее до смерти хочу курить, и немного проголодался. Как ты смотришь на то, чтобы заехать куда-нибудь перекусить?
 - Я только за! У меня уже всё тело затекло, в прошлый раз как-то легче мне далась дорога, а сегодня я вся извертелась на сидении!
 - Тогда однозначно делаем остановку! Мы и так уже едем больше трёх часов, надо немного размяться.
Примерно через 20 минут они съехали с шоссе и остановились около одного из только что открывшихся ресторанов «Макдональдс». Доунер вылез из-за руля и хрустко с удовольствием потянулся, после чего закурил сигарету и расстегнул плащ, а затем и пиджак – настолько стояла комфортная и тёплая погода. Про себя Вэл отметил, что сегодня с прогнозом явно ошиблись, и в небе не было никакого намёка на дождь.
Долго времени тратить на отдых они не могли, так как впереди их ждала ещё добрая половина пути. Несмотря на это Доунер позволил себе неспешно выкурить ещё одну сигарету, поскольку в следующий раз он планировал остановиться только на заправочной станции примерно через 20 миль, после которой они будут ехать уже без остановок до самого Бейкерсфилда.
Вэл молчал вплоть до самой заправки, и после того, как они выехали на финишную прямую, продолжил рассказывать.
 - Мне осталось добавить совсем немного, Элис. С учётом того, что большую часть ты уже и так знаешь.
Повторюсь, я до сих пор сожалею о том, что упустил его посттравматический синдром, поскольку я не видел абсолютно никаких настораживающих проявлений в нём ровно до того момента, когда мне пришлось выставить его из конторы. Полагаю, что и у тебя не возникало никаких подозрений, но ты и знала его чуть больше года, поэтому и не могла обратить внимания. Хотя я помню, как отчаянно он пытался за тобой ухаживать первое время…
Элис фыркнула, но с гордостью промолчала.
 - Полагаю, что мне надо было обратить внимание на это отчаянье, хотя бы на это, но… - Доунер вздохнул. – Несмотря на случившееся с ним, он всё равно останется мне другом, фронтовым другом, и как бы ты сейчас не протестовала внутренне против урны с его прахом на новом месте – она будет там. Стоять на полке с важными и нужными мне книгами, и направлять мысли в нужное мне русло своим присутствием. От себя пообещаю не заострять на ней лишнего внимания, если ты также не будешь делать подобного, идёт?
Мисс Рэддинг театрально поморщилась.
 - Только если это и в правду вам помогает, шеф.
Доунер кивнул и устремил свой взгляд на дорогу.
 - И только так, Элис. И только так…
По приезду Вэл временно заселился в «Корону», поскольку заезжали они в город с другой стороны, и этот отель оказался им ближе. После распаковки вещей он позвонил Элис, которая заселилась через стену, и сказал, что закажет ужин прямо в номер, так как чертовски устал. Девушка решила последовать его примеру, так как не хотела в первый же вечер столкнуться с неприятностями в чужом городе где-нибудь на улице.
На следующий день Доунер, посвежевший и отдохнувший, плотно позавтракав вместе с мисс Рэддинг поехал искать здание для своей конторы, и, если повезёт, жилья. Перед тем как покинуть отель, в холле он мельком увидел Стеллу Боунвуд, и ему стало немного тоскливо на душе, поскольку их предыдущая встреча напомнила ему о Филе. Однако, эта тоска быстро развеялась, когда он вспомнил о том, что сделал для него и его семьи, поэтому Доунер со спокойной душой сел вместе с Элис в машину и отправился более плотно знакомится с городом.
Благодаря рекомендациям Клиффа О’Донована ему удалось буквально за два дня почти без проблем найти необходимое здание для жилья и работы, и как только он договорился об аренде, то сразу связался с компанией по перевозкам, чтобы его вещи перевезли по новому адресу.
И спустя примерно полтора месяца, в самом конце апреля, когда Доунер полностью обустроил контору, он начал получать первые письма. Пока что это были в основном просьбы дать консультации по тому или иному вопросу, но это тоже работа, которая стоила денег, пусть и небольших.
Кстати сказать, Вэл ещё перед отъездом попросил Элис указать в письмах клиентам и то, что он при крайней необходимости выедет непосредственно на место для разговора, если человек в состоянии за это доплатить. Разумеется, всё зависело от расстояния, однако Доунер решил, что первое время выезжать будет на любую встречу, само собой, не давая гарантии, что возьмётся за дело. В этом случае клиент будет обязан оплатить дорогу и бензин, но это уже были детали.
И вот в один из дней, перебирая тонкую стопку писем, Доунер обнаружил конверт, в строке отправителя которого стояло имя Эмбер Морган. Не распечатывая его, Вэл позвал Элис.
 - Шеф, будете читать вслух?
 - Пожалуй нет. Ознакомлюсь для начала сам, если ты не возражаешь.
Эмбер писала о том, что нашла постоянное место работы машинисткой в Санта-Барбаре. По крайней мере, ей хотелось верить, что она задержится в этом городе надолго, так как он ей приглянулся даже больше, чем Бейкерсфилд. Девушка в очередной раз искренне благодарила Доунера за помощь, причём сквозь строки письма Вэл догадался, что она до сих пор одна и пока особо не стремится заводить новые отношения.
Детектив только усмехнулся на это, достал из ящика стола записную книжку с адресами и телефонами и принялся искать в ней нужную ему информацию.
 - Что вы задумали, босс?
 - Сегодня утром я звонил Уитмору, поинтересовался, как у него обстоят дела. Капитан как всегда бодр, порадовал меня новостью – с Фредди Бердмана сняли все обвинения, и теперь он свободен как ветер. Благодаря всем нам он отделался только штрафом и долгой воспитательной беседой с сержантом Коулманом по поводу обращения с огнестрельным оружием. Фрэнк, кстати, ещё не знает, что мы уже перебрались в Бейкерсфилд. Я попросил Уитмора пока не говорить ему об этом, предпочту нанести визит ему лично как-нибудь. А патрульный Далтон Тревис полным ходом идёт на поправку: капитан сказал, что к лету он должен полностью восстановиться и вернуться на службу в полицию.
 - Это великолепные новости, шеф!
 - Я тоже так считаю.
 - Тогда может вы поделитесь, чей адрес ищете в записной книжке?
Доунер рассмеялся.
 - Я ищу там адрес Фредди. Долорес мне его оставила ещё в тот раз, на всякий случай. Хочу, чтобы завтра ты написала ему письмо. От моего имени, разумеется.
 - Хотите его поздравить?
 - И это тоже. У меня появилась мысль прислать ему адрес Эмбер, и её фотографию.
Элис застыла на месте от удивления.
 - Шеф, вы что, решили заделаться сводником?
Вэл достал сигарету из пачки, закурил и имитируя нравоучительный тон, заговорил.
 - Понимаете, мисс Рэддинг, с самого первого момента моего знакомства с Фредди, когда я увидел его ещё за решёткой в полицейском участке, где-то в глубине души я всё последующее время чувствовал, что для Эмбер он мог оказаться весьма неплохим вариантом. Он хороший, честный парень, трудяга, равно как и мисс Морган, просто им обоим здорово не везло. К тому же, он её старше на 5 лет – в полицейском управлении я подсмотрел дату его рождения – 12 июля 1918-го года. Скоро ему 30, так что…
 - Можно подумать, возраст что-то значит! – Элис театрально закатила глаза.
 - Разумеется, нет. Но он уже не зелёный юнец, у которого молоко ещё на губах не обсохло, а взрослый мужчина, который в случае чего без проблем заступится за такую хрупкую девушку, как Эмбер. Она, конечно, с лёгкостью даст ему фору в том, как ставить на место всяких любителей позубоскалить в свой адрес своим острым языком. Но никто не даст гарантии в том, что она в очередной ситуации, например, отделается просто общением с полицией. Или встречей с таким субъектом, как Эдди Лоуренс, даже с учётом того, что это далеко не самое страшное, что может случится в жизни молодой девушки 24-х лет. Просто подобное везение имеет свойство заканчиваться, и рано или поздно это произойдёт. И в этот момент я бы хотел, чтобы она в такой ситуации была не одна. Одним словом, мы с тобой напишем письмо, а дальше они сами разберутся, не маленькие уже. К тому же, если говорить о том, что минус на минус даёт плюс… - Доунер пожал плечами и усмехнулся.
 - Полагаете, у них есть шанс? – с теплом в глазах спросила Элис.
Вэл откинулся на спинку стула, подмигнул девушке и ответил:
 - Вполне может быть, Элис. Вполне может быть…

*          *          *
14.02.2023