Часть 7. Эпилог

Всё началось с сильного летнего дождя.
До этого, прошлым вечером, изначально совершенно ничем особо не примечательное небо, которое уже стало привычным глазу в это время года, в июне, к самым уже сумеркам начало примерять прекрасный закатный костюм. Влад и Жихарько в это время курили стоя прямо на рельсах возле «Феди», когда Кузьма задумчиво произнёс:
 - Закат-то какой багровый, не иначе как завтра ливень будет!
 - Если бы я вас не знал, Кузьма Дмитриевич, то скорее всего вступил бы с вами в дискуссию по этому поводу. – посмеиваясь сказал Влад, с наслаждением затягиваясь папиросой.
Жихарько довольно хмыкнул.
 - Причём, голубчик, предрекаю я и то, что дождь этот скорее всего затяжной будет…
Влад вскинул брови.
 - Видите ли, дорогой мой, у меня с самого утра, как бы это сказать, сердце не на месте… Вы только не подумайте, за здоровьем я слежу. В случае чего, Зиночка мне устроит серьёзный разнос, если я очередное появление у неё пропущу. – Он помолчал несколько секунд. – Не хотелось бы мне беду накликать, но я чувствую, что грядёт что-то недоброе…
 - Кузьма, вы меня больше заинтриговали, нежели расстроили, если честно.
Тот довольно встрепенулся, глубоко затянулся из своей небольшой трубочки и шумно выдохнул дым.
 - Пусть так и будет! Может я и накручиваю себя, хотя такое состояние души больше свойственно людям, насколько мне известно. – Он лукаво хихикнул. – Пойдёмте лучше чаю выпьем!
Влад кивнул.
 - Только я, пожалуй, холодного употреблю. Уж больно душно сегодня…
По пути обратно домой Влад всю дорогу обдумывал слова Жихарько. К своему удивлению, никакой тревоги он не испытывал. А наоборот, ощущал какую-то непоколебимую, «железобетонную» уверенность в том, что чтобы там по словам Кузьмы не случилось в далёком или не очень будущем, он, как и ранее, сможет это преодолеть и пережить вместе со своей семьёй и своими друзьями.
И даже когда на следующий день ближе к обеду дождь всё-таки пошёл, Влад был абсолютно спокоен. Отчасти для него это было радостно, потому что, когда Алиса почти сразу после завтрака убежала к Маше Тихоновой, посплетничать по своему обыкновению, что бывало нечасто, она не взяла с собой зонта. А это означало для него, что он пойдёт её встречать, чтобы она не промокла.
Они условились встретиться около гостиницы, но теперь Влад спокойно и неторопливо прогуляется до дома Марии, заодно и подышит сырым, тёплым летним воздухом, который он так любил.
Когда он надевал рубашку, то услышал, как открылась и медленно закрылась позади него входная дверь. Он удивлённо обернулся, произнеся: «Лисафья, это т…», но в ту же секунду резко осёкся на полуслове. В пороге стояла Серафима в белом летнем сарафане.
 - Мать твою, ты меня до смерти напугала! – прошло, наверное, секунды три, пока Влад понял, какой каламбур он выдал, на что Серафима громко расхохоталась своим хриплым, грудным, замогильным смехом.
Смеялась она долго, до слёз, даже сползла по стене на пол, невольно оголив при этом свои молочного цвета лодыжки, которые показались из-за задравшегося сарафана. Она в любую погоду за очень редкими исключениями ходила босиком, даже зимой. Только после того, как Черновецкий отчитал её, чтобы она не пугала людей без необходимости, Серафима перемещалась по городу «N» и позже по царству исключительно по задворкам.
Когда она, наконец, успокоилась, Влад, всё это время не сводивший с неё взгляда, спокойно спросил:
 - Зачем явилась?
 - Кощей приказал.
Влад тихо опустился на стул.
 - Ты что же, за мной что ли…?
Она негромко прыснула.
 - Успокойся, тебе ещё рано.
Он начал приподниматься, но она жестом указала ему сидеть.
 - Только не говори мне, что с моими близкими…
Серафима закатила глаза.
 - Что ж вы мужики за паникёры такие! Всё живы-здоровы пока что, и это вообще не в них дело. – Она осклабилась. – Черновецкий велел за вами всеми присматривать, но в первую очередь за тобой.
Влад сидел на стуле и моргал.
 - Но почему он послал именно тебя?!
Она ухмыльнулась, поднялась с пола и поправила сарафан.
 - Потому что меня любому живому и не очень существу бояться надо в первую очередь… – Её чёрные глаза внезапно потеряли блеск, и Влад на мгновение увидел в них бездонную пропасть, которая была соткана из самого леденящего душу ужаса, отчего он сильно вздрогнул. Серафима это увидела и не скрывая удовольствия сказала, растягивая слова:
 - Нужный эффект достигнут! Так что давай-ка ты одевайся как следует, пойдём твою рыжую встречать, а потом сразу к Вию.
 - А как же Агата? – Влад торопливо застёгивал оставшиеся пуговицы на рубашке. – А Феликс, Лея…
 - Они уже там. – Она коротко хохотнула. – Кроме твоей ненаглядной.
 - Тогда пошли уже! Может скажешь, что вообще творится?!
 - А вот этого не могу, Кощей запретил раньше времени говорить.
Больше расспрашивать что-либо не имело смысла, поэтому они оба вышли под дождь.
Обстановка вокруг была такая же привычная и спокойная. Несмотря на ливень, под зонтами неспешно прогуливались жители, во дворах домов резвились дети. И хотя небо было пасмурным, и облака затянули всё своей серостью, в воздухе не витало угрозы или какого-то напряжения. Всё было как всегда, но только не для Влада, в душе которого с каждой минутой всё сильнее росла тревога.
Когда они подошли к дому Маши, Алиса как раз выходила из калитки и увидела Влада с Серафимой. Буквально в какую-то долю секунды она оказалась рядом, готовая как фурия броситься на Смертушку, но та была готова к такой недоброй встрече, поэтому ещё издалека заговорила:
 - Умерь-ка свой пыл и побереги силы, я здесь исключительно в качестве охраны. Поэтому утихомиривайся и пошли поскорее к Вию.
Алиса вся буквально пылала от негодования, но довольно быстро успокоилась, как только узнала, что угроза исходит не от Серафимы. И также как её супруг тщетно пыталась у неё выведать что происходит вплоть до самого дома Николая Васильевича.
В кабинете Вия уже собрались Костомарова, Тугарин, Черновецкий и сам Николай Васильевич. У большого окна, которое выходило на машинный зал, стояли Агата и Феликс, и пытались отвечать на нескончаемый поток вопросов, которые постоянно задавала Лея.
Влад обвёз взглядом кабинет и спросил:
 - А где Кузьма? – и почти сразу добавил: - Прошу извинить, Константин Борисович, что не поздоровался, что-то утро очень сумбурное получилось…
Черновецкий не обратил на эти извинения никакого внимания. И не потому, что они ему были не нужны, а потому, что Владу он мог позволить такую вольность в обращении к себе. Поэтому он лишь коротко кивнул и сказал:
 - Обо всём, что происходит, знают только те, кто сейчас находится в кабинете. Более пока никому знать не надо. Не по причинам распространения слухов и последующей паники. А потому, что пока что реальную и посильную помощь могут оказать только все здесь присутствующие. На какое-то время я сильно попрошу не появляться в царстве Агату с ребёнком, это будет слишком опасно для них… Я никого не пугаю, всем известно, что у меня отродясь не было такой привычки.
 - Владислав Николаевич. – в голосе Вия сегодня не было слышно свойственной ему добродушности. – К нам сюда, на территорию царства, кое-кто явился, я бы даже сказал не извне, а из прошлого, из прошлого ниоткуда… Это слишком сложно объяснить, но суть дела это не меняет. Одним словом, к нам явился…

1. Левиафан

 - Только не говорите, что ревизор! – немного нервно выдал Влад, смотря прямо в глаза Вию.
Черновецкий усмехнулся.
 - Если бы нас посетил господин Хлестаков, всё было бы гораздо прозаичнее. Итак, в Тридевятое царство проник Левиафан.
Повисла тишина.
 - А это вообще кто? – спустя почти минуту паузы подал голос Влад.
 - Как правильнее сказать… среди людей, ещё с древних времён, да и не только, его считали огромным морским змеем, одно время даже ассоциируя его и нашего Зиновия единым целым. Однако его происхождение человек очень сильно приписывал к религиозному началу, что тоже весьма спорно. Одним словом, Левиафан олицетворяет собой что-то, что поражает своими размерами и силой. Правда в нашем случае внешний его вид никак не соответствует тому, на что он способен…
 - Это всё, конечно, очень интересно, но причём здесь я и мои близкие?
 - Всё дело в том, что Левиафан сразу, как только дал о себе знать, первым делом затребовал увидеться с вами.
 - Допустим, и с какой же целью?
 - Пока он сказал только одно – ему нужна ваша смерть.
Влад был готов едва ли не рассмеяться.
 - А гражданин, я смотрю, не скромничает. Любопытно, что же я ему такого сделал…
 - Этого он не сообщил.
 - А что будет, если я его просто пошлю подальше?
Черновецкий в своей привычной манере спокойно ответил:
 - Тогда он пообещал нас всех уничтожить.
Алиса шумно вдохнула. Услышанному Влад поверить просто отказался, поэтому вопросительно уставился на Кощея.
 - Константин Борисович, но ведь это невозможно, ведь так?
 - Не хотелось бы никого пугать раньше времени, но боюсь, что он может это сделать… - негромко добавил Вий.
Влад снова не принял эти слова всерьёз.
 - Подождите… Неужели вашей силы недостаточно, чтобы его удержать? Я имею ввиду не лично вашей, Николай Васильевич, а вообще, силы всех сказочных героев?!
На некоторое время вновь воцарилась тишина. Агата от ужаса даже практически не дышала, Феликс только смотрел своим горящим взглядом куда-то в пол. Лея же вцепилась в родителей своими ручонками и испуганно оглядывала всех присутствующих, также ничего не говоря.
 - Всё дело в том, Влад, что Левиафан может сделать так, что под его влиянием окажется Серафима. И тогда даже я вполне себе окажусь не таким уж бессмертным. – спокойно, и даже с какой-то иронией сказал Кощей. – Нетрудно догадаться, что сорвавшись с тормозов, она мгновенно опустошит всё царство. Нам очень повезло, что первым его увидел Николай и сразу забил тревогу.
Серафима на это ничего не ответила, только сверкнула глазами.
 - Поэтому мы с Константином пока присмотрим за ней. И очень пристально.
Влад медленно прошёлся по кабинету.
 - Полагаю, что на разговор с ним мне необходимо идти одному. – В помещении все практически разом заговорили, но также почти мгновенно замолчали. Только Алиса никак не могла остановиться.
 - Если ты пойдёшь, я с тобой! И даже не пытайся меня отговорить!
Он подошёл к супруге, ласково погладил её по лицу, притянул к себе и поцеловал её волосы.
 - Пытаться я не буду, но пойду всё же один. А тебя попрошу просто находиться поблизости, чтобы знать и чувствовать, что ты со мной…
Черновецкий перебил его.
 - Влад, с тобой пойдёт любой, кто пожелает из присутствующих здесь, кроме меня и Николая. – Снова поднялся гул, и стало ясно, что все единогласно решили идти. – Что ж, ничего другого я не ждал. Поэтому опережая твою просьбу, я попрошу Кузьму, чтобы он тоже отправился со всеми и был рядом.
 - Спасибо, Константин Борисович. Где Левиафан ждёт меня?
 - На вокзале. Сказал, что будет либо прогуливаться по платформе, либо ожидать на одной из скамеек. В любом случае, он будет там один, так что ты его точно не пропустишь.
 - Тогда пойду погляжу, что за крендель явился портить всем настроение.
 - И ещё, Влад. – Черновецкий поднялся с кресла. – В добрый путь! – и он едва заметно улыбнулся.
Такое поведение Кощею было абсолютно несвойственно. Владу даже показалось, что когда Константин Борисович произносил доброе напутствие, он слегка побледнел. Всё это говорило о том, что всё не то, чтобы очень серьёзно, а серьёзнее некуда.
Чтобы раньше времени не пугать жителей царства, сопровождающие Влада незаметно растянулись по всем улицам, создавая впечатление, что каждый вроде бы идёт по своим делам. Костомарова по пути свернула в «Привокзальную» за Жихарько, но Влад этого видеть не мог, так как шёл первым на расстоянии от всех и обернулся только раз, чтобы подбодрить Алису, которая шла вслед ближе всех к нему. Она была бледна, но не от страха, а от решимости, и по своему желанию не забрала у него зонт.
Когда он распахнул двери вокзала и вышел на перрон, то почти сразу увидел Левиафана. Тот неспешно прогуливался по платформе несмотря на дождь, пуская облачка табачного дыма изо рта и изредка оглядываясь по сторонам.
Влад огляделся, достал коробку папирос, неторопливо закурил и присел на первую попавшуюся скамью под навесом чтобы не мокнуть, закрыл зонт и стал ожидать момента, когда Левиафан его заметит.
Это произошло довольно скоро. В очередной раз обернувшись, Левиафан увидел Влада, бросил окурок на перрон и быстро зашагал к нему. В этот момент тот едва не вскрикнул от неожиданности, когда увидел лицо своего врага – на какое-то мгновение ему показалось, что на него смотрит тот самый Прибалт, который чуть не убил его двадцать с лишним лет назад. Но это было всего лишь сильное «дежавю».
Левиафан был в самом деле похож на того самого бандита, но лишь отчасти – он был также высок, но не настолько. Роста в нём было сантиметров 175, волосы более тёмного оттенка с двумя уже слабо обозначившимися залысинами. Тонкие губы его постоянно меняли форму, оставаясь при этом как бы постоянно в какой-то нездоровой, больной, блуждающей улыбке. В целом, внешности он был довольно приятной для человека лет 40 с копейками, но всё портила эта его странная улыбка. Это если не брать в расчёт, что этот человек, кем бы он сейчас ни был, желал смерти Владу.
Однако по лёгкой походке и задорному взгляду его зелёных глаз постороннему этого было никак не узнать и не понять.
Левиафан уже на ходу протягивал руку, когда до Влада оставалось всего несколько шагов, и мягким, но уверенным голосом представился:
 - Родион Фёдорович. А вы, как я полагаю, Владислав Николаевич?
Влад не протянул руку в ответ, очень нехотя кивнул на приветствие и с оттенком глубокой неприязни произнёс:
 - У нас не сорят.
Родион как бы в недоумении поднял брови, застыв с вытянутой рукой, после чего поспешно вернулся к тому месту, где бросил окурок, нашёл его, поднял, огляделся в поисках урны, обнаружил её, едва ли не бегом подбежал к ней и едва ли не торжественно швырнул недокуренную сигарету внутрь. После чего вернулся к Владу и безо всяких уже церемоний уселся рядом с ним на лавке.
Несмотря на тепло, Левиафан был одет в костюм-тройку шоколадного цвета, который оставался абсолютно сухим даже тогда, когда он курил на перроне в дождь и бегал из-под навеса под ливень – капли воды просто скатывались с его одежды, лица и волос. Влад спокойно курил и молчал, периодически поглядывая на Родиона.
Когда папироса закончилась, Влад затушил её о каблук, достал салфетку из кармана брюк, завернул окурок туда, убрал комок обратно в карман и повернулся к Левиафану:
 - Итак, я вас внимательно слушаю, Родион Фёдорович.
Тот потёр ладони о брюки.
 - Вы поразительно спокойны! Приятно видеть в людях такую силу воли. Хотя я прекрасно ощущаю каждого из своих, мягко говоря, собратьев, которые сейчас здесь, в здании вокзала, пришли сюда судя по всему, чтобы поддержать вас.
 - Если будет надо, они все выйдут на перрон…
Левиафан нетерпеливо махнул рукой.
 - Это всё пустое! Стоит мне щёлкнуть пальцами, как Серафима мгновенно окажется в моей власти, и никакими силами ни Кощею, ни Вию, ни кому бы то ни было другому удержать её не получится!
 - Мне кажется очень глупо начинать серьёзную беседу с таких примитивных угроз.
 - Примитивных?! – Родион был едва ли не оскорблён в лучших чувствах. – Вы считаете полное уничтожение царства примитивной угрозой?!
 - Я считаю любое подобное поведение глупым шантажом. О чём бы речь не шла. Так вот, как мне стало известно, у вас ко мне какие-то личные претензии, поэтому я хотел бы услышать, в чём собственно дело…
Внезапно глаза Родиона превратились в два бельма, которыми он уставился на Влада. Он почувствовал, как внутри у него все органы словно сжимаются огромными тисками, и негромко вскрикнул от боли.
 - Я заставлю тебя не услышать, а прочувствовать все мои претензии!! – зашипел Левиафан.
Пытка, однако, длилась недолго. Родион довольно быстро отвернулся от Влада, словно бы тот ему разом наскучил. Мясорубка, начавшая перемалывать внутренности Влада исчезла сама собой, и как только он смог разогнуться, Левиафан как ни в чём не бывало заговорил:
 - А претензия моя, дорогой Владислав Николаевич, такова: вот уже не первый год вы и ваша семейка занимаетесь объединением сказочных персонажей в одном месте. Дело это, конечно, интересное и благородное, да только вот вы мне очень сильно этим дорогу перешли.
 - И каким же это образом? – откашлявшись спросил Влад.
 - Очень простым. Ваши дружки, Кощей с Вием, перехватили у меня эту инициативу, ещё очень давно. В первый раз я решил, что понаблюдаю за их успехами или неудачами, и в нужным момент возьму всё, что захочу. И я почти что уже собирался сделать это, когда на горизонте появились вы.
Тем не менее я вторично решил не лезть на рожон, поскольку меня посетила единственно правильная в этой ситуации мыслишка: дождаться, когда соберутся практически все сказочные герои, чтобы их сила оказалась собрана в одном месте, и уже потом одним разом получить ВСЁ. Получить или уничтожить, я ещё сам не решил…
Я очень долго ждал, и наконец дождался. Скажу откровенно, изначально мне не было никакого дела до вас, но потом я подумал, что было бы неплохо, если жители обвинят во всём вас – мне прекрасно известно, что сколько бы ты не делал добра, в ответ ты получишь только зло…
На этом моменте Влад засмеялся.
 - Мне кажется, Родион Фёдорович, вы немного ошиблись местом…
 - Чёрта с два! – взвизгнул Левиафан. – Люди по своей природе везде одинаковы! И это вам известно не меньше чем мне!
 - Здесь я с вами спорить не буду, однако в царстве вы бы этого не встретили…
 - Только не стройте из себя героя, тут вам никого не спасти! Всё будет так, как я захочу, и решение моё, каким бы оно ни было, не станет хорошим для всех вас!!
Влад поднялся со скамьи и вознамерился было уйти, чтобы не слушать этот бред, когда почувствовал, что в районе желудка снова включился измельчитель.
 - Разве я разрешал тебе уходить?! Придётся тебя проучить, недоумок!! – взвыл Родион и к ужасу Влада щёлкнул большим и средним пальцами правой руки.
Перемалывание внутренностей прекратилось, однако перед ним в одно мгновение возникла Серафима, и Влад понял, что быть беде. Страшной беде.
 - Здравствуй, моя ненаглядная! Можешь не утруждать себя ответом, сейчас ты всё равно не сможешь ничего сказать! – Родион повернулся к едва живому Владу. – Видишь ли, моя прелесть, Владислав Николаевич, судя по его поведению, ну никак не хочет воспринимать меня всерьёз, поэтому надо его немного настроить на нужный лад! И сделаешь это ты! А тебе, Влад, придётся выбрать, кто сегодня умрёт! И обещаю тебе, это будешь не ты!
Влад внутренне и внешне рвался изо всех сил, чтобы вцепиться Родиону в горло, но это было невозможно чисто физически.
 - Так что я жду, кто сегодня станет жертвой в назидание! И прошу тебя не затягивать, иначе я без разбора испепелю всю твою семью у тебя на глазах! – Он обнажил зубы в улыбке душевнобольного человека. – Как подумаю об этом, аж подпрыгиваю от нетерпения!
Влад умоляюще посмотрел на Серафиму, но та словно бы его не замечала. Его душа просто разрывалась на части, но он не мог выбрать – это был выбор, когда выбора просто не могло быть в принципе…
Но внезапно он понял, что шанс утихомирить Левиафана хотя бы на время всё-таки есть. Поэтому Влад собрался с силами и выкрикнул:
 - Будь ты проклят, выродок! Пусть это будет Мария Тихонова! – он знал, что не имел права вообще выбирать ничего и никого, но смотреть, как на его глазах будут резать на куски его близких, не давая ему самому при этом ничего сделать, даже просто умереть, он не смог.
 - Да будет так! – взревел Родион, и в мгновение ока рядом с ними оказалась Маша.
Первые несколько мгновений она ничего не понимала. Но когда увидела рядом Серафиму, сразу обо всём догадалась. Однако Маша была абсолютно спокойна, так как знала, что никому не получится нанести ей вред.
 - Машенька, милая, прости меня!! – Влад стоял и рыдал почти в голос.
Но девушка лишь улыбнулась и подмигнула ему.
 - Всё нормально, Владислав Николаевич. Уверена, что со мной ничего не случится, но если что…
 - Довольно сантиментов! – резко оборвал её Левиафан, и перевёл свои побелевшие глаза на Серафиму. У той не оставалось выбора, кроме как подчинится ему.
Однако, всё пошло не так как надеялся Родион, поскольку как вы помните, Мария была совсем не обычным человеком. И когда Левиафан попытался забрать её душу, то всё то сияние, которое было заперто в её теле, вырвалось наружу и Родион полностью поглотил его. Влад заставил себя смотреть на это от начала до конца, понимая, что после всего этого Марии не выжить.
Но когда Левиафан закончил свою трапезу, она была жива. И даже более чем. Девушка в недоумении осмотрела себя, поднесла руки к лицу, посмотрела на них и срывающимся голосом сказала:
 - Я жива… Ой, как же голова болит… - она осеклась и вытаращила глаза. – Но я… Но… Болит! БОЛИТ!!! УРА!!! – Маша заплакала и стала подпрыгивать на месте. – У меня голова болит!! – Она смеялась. Смеялась после всего, что ей пришлось пережить. – Я снова человек!!!! Я СНОВА ЧЕЛОВЕК!!! – и не обращая внимания ни на кого, она кинулась к дверям вокзала и буквально ворвалась внутрь помещения.
 - Какое интересное ощущение… - Левиафан стоял и жмурился от удовольствия. – Владислав Николаевич, только не говорите, что вы попытались меня обмануть…
 - Закрой свою поганую пасть, урод!! – заорал Влад, и воспользовавшись моментом подошёл и заехал со всей силы Родиону кулаком по лицу.
Делать этого, конечно, не стоило, поскольку это оказалось равносильно тому, как если бы вы ударили наотмашь бетонную сваю. Влад нецензурно выругался и схватился за покалеченную руку. Левиафан словно не почувствовал удара, даже волосы на его голове не сбились и не сдвинулись с места.
 - Будем считать, что этой глупой выходки не было. – сказал Родион. – И то только потому, что я до сих пор нахожусь под сильным впечатлением… словно принял хорошую дозу неведомого мне наркотика… Короче, на сегодня мы закончили… А завтра будет видно, что я в итоге решу… - и он растворился в воздухе.
Влад стоял, облокотившись о стену и пытался остановить слёзы, которые никак не хотели останавливаться. Он не обращал внимания на разбитую руку, с которой капала кровь, на зубную боль, которая появилась внезапно судя по всему из-за того, что от перенапряжения он так сильно стиснул челюсти, что какой-то из зубов или даже несколько сразу, треснули. Он находился в неописуемой ярости, которая с каждой секундой возрастала.
Также Влад не заметил и то, что Серафима испарилась почти следом за Левиафаном. Сейчас ему было плевать на них, ему нужно было увидеть Алису. А затем Машу.
Когда он буквально выбил дверь вокзала ногой и вошёл внутрь, Алиса закричала от неожиданности и последующего ужаса, стоило ей вглядеться в своего мужа.
 - Родной мой, что с тобой?! – она попеременно смотрела на его начинающую распухать от травмы кисть правой руки, то на его исказившееся от боли и нечеловеческой злобы и ненависти лицо.
 - Я… В… Порядке…
 - НЕТ!! Тебя вот-вот удар хватит!! Говори, что случилось!!
 - Где Маша?! ГДЕ ОНА?!! – он почти что с безумным видом вертел головой по сторонам, и как только завидел девушку, которая в сильном возбуждении разговаривала с Зинаидой, бросился к ней бегом.
 - Машенька, прости меня!! Прости если сможешь!!! – он снова зарыдал, уже в голос, абсолютно не замечая того, что девушка едва ли не прыгает на седьмом небе от счастья. Он подбежал к ней, упал на колени и, схватившись руками за голову, завыл как раненый зверь. – Прости!! ПРОСТИ!!! Я не смог!!! Я права не имел!! ПРОСТИ!!!
Маша вместе с Алисой попытались успокоить его и поднять с пола, но Влад словно обезумел: он не мог  смириться с тем, что позволил отправить кого-то на смерть, кроме себя самого, и сейчас его душа просто разрывалась на куски от такого поступка.
Он не слышал сейчас, да и не смог бы услышать того, как Маша успокаивала его, рассказывая о том, что она теперь стала такой же как все обычные люди, и что это она у него в ногах должна валяться. Ведь он вернул ей то, чего она столько лет была лишена.
Однако если бы Костомарова не вмешалась, его скорее всего точно бы хватил удар, или постигло безумие – так страшно он переживал. Поэтому Яга лишь прикоснулась к его голове, и Влад мгновенно обмяк, лишившись чувств.
К тому моменту в здание вокзала буквально примчались Кощей и Вий. Когда они узнали от Маши через что пришлось пройти Владу, то без лишних слов взяли вдвоём его на руки и понесли к нему домой.

2. Завтра
   
Следующим утром, когда Влад пришёл в себя, то обнаружил, что подле его кровати сидят Алиса и Маша. Он первым делом вновь заговорил о прощении, но в этот раз его, наконец, удалось убедить, что всё стало даже лучше, чем было. Влад долго не мог осознать случившегося, а когда в итоге окончательно всё понял, то попросил о том, что если ещё хоть раз в жизни случится что-то подобное, пусть ему дадут просто умереть. Разумеется, ни Маша, ни Алиса с этим категорически не согласились, но в шутку обещали подумать. Для себя Влад уже решил, что любой ценой выпросит у Вия и Черновецкого что-нибудь очень важное для Маши в благодарность.
Пока он спал, Зинаида залечила ему руку и челюсть, на которой всё же треснуло два зуба. Для Яги это была пара пустяков, она играючи справилась с этим. Но текущая проблема стояла гораздо серьёзнее.
Разумеется, уже все сказочные персонажи были в курсе случившегося. Поэтому всю ночь решали, как быть. Алиса вскользь обмолвилась, что они согласились даже на то, чтобы отдать свои жизни, лишь бы спасти людей, и в особенности детей. Но Кощей возразил тем, что Левиафану и этого будет мало - он не остановится, пока не получит всё без остатка.
Магия здесь была не то, чтобы бессильна: оказалось, что её просто недостаточно. И даже если бы все герои отдали свои волшебные силы помимо своих жизней, одолеть Родиона шансов было мало.
И когда Влад услышал и переварил эти слова, то в голову ему пришла мысль, которая могла помочь. Но сказочных героев это коснулось как ни странно в самой малой степени. Поэтому, позавтракав, они вместе с Алисой и Машей едва ли не бегом направились к Черновецкому.
Если быть точным, то идти пришлось опять к Вию, на ГЭС. Алиса рассказала, что все остальные сказочные герои сейчас каждый у себя, пытаются что-то придумать, а Черновецкий и Николай Васильевич по сути безвылазно просидели в кабинете Вия. Значит отпадала необходимость собирать их двоих в одном месте.
У Кощея было несколько предложений, но он предпочёл сначала выслушать Влада. И когда тот озвучил своё, то Черновецкий вновь слегка побледнел, но глаза его полыхнули тем самым синим огнём, а это означало, что шансы победить Левиафана выросли от нулевого до минимального, то есть, слова Влада скорее всего примут как руководство к действию.
 - Константин Борисович, Николай Васильевич, у меня только один вопрос: мы можем довериться Серафиме?
Они оба в один голос ответили «Нет!». Влад удовлетворённо кивнул.
 - Другого ответа я и не ждал. И тем не менее, попрошу вас вызвать её сюда для беседы.
Вий на мгновение зажмурился, и буквально через несколько секунд Серафима оказалась в кабинете. Влад впервые за столько лет увидел её какой-то растерянной, словно бы не в себе, но прекрасно понимал и видел, что она безгранично, беспредельно коварна, и кто знает, что крылось за этой растерянностью, ибо все понимали, что Серафима дьявольски умна, и своей выгоды никогда и ни в чём не упустит.
Когда ей озвучили предложение Влада, она, выслушав всё, с минуту молчала, а потом резко сказала:
 - Любопытно, а почему вы все решили, что мне это интересно?
 - Судя по всему Родион ещё находится в состоянии эйфории, и поэтому мы смогли вызвать тебя сюда, а значит ты пока ещё не под его контролем. – ледяным тоном сказал Кощей.
 - Это вопрос одного-двух дней, если не раньше. – довольно ответила Серафима. – А потом начнётся пир…
Влад побагровел.
 - Что такое, Владик? Так сильно переживаешь? Ну да, ты ведь у нас не можешь иначе, весь из себя такой вечно правильный, благородный и справедливый! Только ты кажется забыл, что смерть никогда не бывает таковой, как минимум справедливости от неё точно ожидать не стоит. – Она довольно осклабилась. – Однако я приму ваше предложение, поскольку оно уж больно соблазнительное, к тому же, я ничего не теряю. Поэтому, давайте уже приступим, а то Владика вот-вот удар хватит… - Она расхохоталась.
Тот побледнел от холодной ярости, но заставил взять себя в руки, потому что сейчас это было важнее его собственных эмоций.
К обеду Родион объявился снова и просто, без церемоний вытащил Влада из его дома. Тот как раз собирался обедать, когда внезапно в одно мгновение с ложкой в руке и на стуле оказался в том самом месте на вокзале, где был вчера.
Левиафан растянулся на скамье, лёжа на спине, блаженно затягиваясь сигаретой, и пускал кольца дыма вверх. На Влада он не обращал никакого внимания, пока не докурил, потом поднялся, демонстративно бросил окурок в урну и лениво уселся рядом с ним.
Влад догадался, что Родион до сих пор «под кайфом», хотя видимо этот эффект постепенно спадал. Он бросил ложку на землю, и демонстративно повернулся к нему спиной, но Левиафан просто развернул его лицом к себе, ничего не говоря.
Влад понял, что в следующий раз с такой же лёгкостью может свернуться его шея, поэтому просто молчал, пока Родион первым не подал голос:
 - Ловко вы всё вчера провернули… У вас в самом деле талант даже в самой безвыходной ситуации находить решение, да ещё и умудряться так, чтобы все остались более чем в выигрыше. Я вот так не умею. Но мне по природе не положено.
 - Мне глубоко плевать на вас…
 - Ну разумеется, для всех я являюсь исключительно уничтожителем, разрушителем, угнетателем… На это мне тоже глубоко плевать, ибо лично меня всё устраивает. Сейчас вы мне нужны здесь только для того, чтобы сохранить мою историю.
 - Неужели вы думаете, что я буду этим заниматься?
 - Мне не нужно ваше согласие на это. – Внезапно перед Владом появился журнальный столик, пачка листов белой бумаги и ручка. – Оно само запишется, и окажется в вашей библиотеке, а потом и книге. Вы же будете сидеть и слушать, и отвертеться не получится. – Родион посмотрел Владу в глаза своим слегка замутнённым от эйфории взглядом. – Можете расслабиться и внимать моим словам.

3. Р.Ф.

Люди, конечно, существа очень забавные по своей природе, любят выдумывать то, чего нет. Особенно на заре своего существования: богов каких-то насоздавали, религий… Ну это ещё как-то объяснимо в те, тёмные времена, но когда подобная вера перекочевала в наше время, время науки, технического прогресса и достижений, о людях лично у меня складывается не очень лицеприятное впечатление.
Хотя надо отдать им должное: сказки и героев они придумали знатных, весь славянский эпос чего стоит, который мы с вами имеем место наблюдать сегодня, да не просто в книгах, а наяву.
Опустим сказанное мною о том, как сильно вы мне поперёк горла стоите со своей святой идеей собирать по всем славянским землям сказочных героев – всё равно в итоге это обернулось против вас: по сути вы мне преподнесли всех их на блюдечке, а уж когда выяснилось, что и простых смертных тут в достатке, я понял, что лучшего места для того, чтобы мне отвести душу просто не существует. Но об этом мы ещё поговорим.
У меня было достаточно времени наблюдать за людьми, но их мышиная возня мне наскучила очень быстро, поэтому я стал присматриваться к героям сказок, с целью заиметь власть над ними. Но я по натуре немного ленив, признаюсь, поэтому по глупости упустил пальму первенства. Главное – мне очень долго удавалось находиться в тени. Меня частенько подмывало наделать много нехороших дел Кощею и Вию, но я всегда себя останавливал, и не зря: благодаря своему терпению теперь я могу расквитаться со всеми без исключения сполна.
Для удовлетворения своих амбиций, негативных разумеется, я всегда выбирал сторону исключительно выгодную для себя: служил сначала в царской охранке, где в своё время самолично «ручкался» с Малютой Скуратовым, много от него почерпнул… Но вовсю я конечно развернулся в времена сталинских репрессий и после, когда работал в МГБ.
Особенно весело было звонить кому-нибудь из умных, образованных и интеллигентных людей, которые были чем-то неугодны власти и доводить их одной забавой: одну и ту же фразу, которую они, допустим очень не любили, или даже боялись, повторять в телефонную трубку с интервалом, скажем в 5 секунд, слово в слово с одними и теми же интонациями. Причём звонить всегда в тот момент, когда человек находится в наиболее подавленном состоянии. А я всегда подобное чувствую. Результат это давало колоссальный: с ума сходили единицы, ибо люди были большого интеллекта, а вот силу воли таким образом очень хорошо удавалось убивать. Позже я даже такой препарат разработал, нечто похожее на известную «сыворотку правды», только гораздо более эффективнее и страшнее.
Таких примеров могу привести тысячи, но остановлюсь, пожалуй, на самых интересных. Один человек, академик кажется, сильно огня боялся. И высоты. Он очень с Сахаровым был дружен, а того надо было тогда приструнить немного. Поэтому, мы начали с его друга: он в начале 80-х жил в типичной кирпичной высотке в Москве, на 8-мом этаже. И вот в один из дней его квартира загорелась.
Может вы помните, что в подобных домах на балконах находились пожарные люки, благодаря которым можно было спуститься до первого этажа в случае опасности. И как правило у всех советских людей балконы были до отказа завалены всяким хламом. Вот и балкон нашего академика не был исключением. А, казалось бы, такой серьёзный человек…
Ну так вот, загорелась комната, к двери путь был отрезан, и метнулся наш погорелец к балкону, про люк вспомнил. А подойти к нему не может – как глянет в сторону улицы, с высоты, так худо ему. Потом ползком таки дополз он до люка, так тот завален по самое некуда. Давай он скарб свой разбирать, в панике много чего прямо с балкона и повыкидывал, чтобы до люка добраться. И вот когда он до него наконец-то добрался, оказалось, что тот заварен наглухо.
В этот момент наш академик-то и вспомнил, что самолично попросил этот люк заварить, когда только-только квартиру получил, ибо постоянно боялся, что сквозь него провалиться, наплевав на технику безопасности. Уж не знаю, кого ему удалось на это дело уговорить, но факт есть факт.
Короче, когда он всё это вспомнил, там его прямо на месте инфаркт и накрыл. Огонь уже, кстати, тушили вовсю, но к нему не успели. Стоит ли говорить, что квартира загорелась неслучайно, я сам лично постарался. На Сахарова это кстати не сильно повлияло, поэтому его мы потом в 1989-м всё равно убрали – уж больно он против Афганистана выступал, да и вообще, слишком уж был добрый и порядочный человек, а при его популярности на Западе это было чересчур неугодно нашему правительству.
Но это случилось позже, до этого столько всего ещё было. Что и говорить, Советский союз в плане политики столько всего везде натворил, что даже мне иногда страшно становилось. Ну а своим личным апогеем в карьере я считаю то, что мне удалось провернуть с делом Саманты Смит.
Полагаю, что вы слышали эту трогательную историю американской школьницы из штата Мэн, которая отважилась написать письмо Юрию Андропову. А затем оказалась приглашена в СССР с визитом.
Не будем вдаваться в подробности её посещения, в этой ситуации важно было только то, что могло последовать на её родине в связи с этим. Помимо того, что она стала жутко популярной, вплоть до приглашения потом на телевидение, нашему государству это было не совсем на руку – вроде бы она наоборот рассказывала про советский строй только хорошее, что положительно сказывалось на репутации СССР, Рейган ведь не зря назвал «союз» империей зла. И нам надо было, скажем так, негласно держать эту марку по всему миру.
Разумеется, США тоже не были в восторге от таких тёплых высказываний в адрес советского строя, хотя были более лояльны и терпимы. И чтобы это дело поскорее прекратить, совместной тайной операцией КГБ и ЦРУ было принято решение об устранении девочки.
Само собой, всё было сделано в лучшем виде, и в итоге гибель Саманты в авиакатастрофе признали несчастным случаем, естественно после длительных и тщательных расследований. Скажу лишь, что пилот, который управлял тем самым самолётом, давно уже работал под прикрытием в США как наш агент. Я лично проводил с ним инструктаж, пообещал его семье приличные денежные выплаты после того, как дело будет сделано. И хотя ему пришлось пожертвовать собственной жизнью и жизнями ещё 5 человек помимо своей, это ведь сущие пустяки, когда на кону противостояние двух огромных держав.
Слухи в СССР о неслучайной гибели маленького посла доброй воли довольно быстро сошли на нет, так как страна окунулась в «Перестройку». Ну а когда наступили «лихие девяностые» власть разошлась по полной.
Разумеется, тут я тоже не отставал, но ничего особо интересного лично уже не совершал: передел сфер влияния и устранение конкурентов было примитивно и скучно, это вам не дела мирового уровня. Поэтому я занялся обустройством своего быта.
«Валить за бугор» как было тогда принято выражаться мне никогда не хотелось, поскольку всё полностью устраивало и тут. Я заимел себе квартирку в одной из «сталинских» высоток, закатил ремонт по высшему разряду, женщин менял каждый день, при этом продолжая зорко присматривать за всеми сказочными героями. Эксцентричностью я сильно не отличался, но пару вещей в моей квартире гостей приводили в восторг: первое – это настенный телефон-автомат, который использовался как обычный «домашний». А второе – на каждый новый год я использовал старые календари, которые по датам совпадали с грядущим годом, и поэтому практически никогда не покупал новые. Даже не вспомню, откуда у меня такая блажь пошла, но не суть.
Я весьма удивлён, почему Кощей, а впоследствии и Вий ни разу вам обо мне не рассказывали. Не думаю, что они не хотели пугать ни вас, ни кого-либо ещё. Уверен, что они просто не воспринимали меня всерьёз. За что будут расплачиваться, но теперь уже не только лично они, а все, кто здесь живёт. Все, до единого.

4. Тем же вечером

Левиафан удовлетворённо замолчал и посмотрел на Влада. Тот не сводил глаз с авторучки, которая сама по себе порхала по бумаге. Справа собралась уже небольшая стопка листов, на которую плавно опустился последний, как только магическим образом весь рассказ Родиона был записан.
 - Уверен, что вы сейчас скажете мне, что такой мрази нет места на свете белом, но я вам скажу, что именно такие как я как раз и живут припеваючи. Я пока ещё в благодушном настроении, но к вечеру мне потребуется очередная душонка. Вас я выбирать жертву больше просить не буду, меня едва не стошнило, пока я смотрел на ваши душевные страдания, особенно потом, когда вы перед той девушкой на коленках ползали… Подобные телячьи нежности всегда вызывали у меня глубочайшее презрение к людям… Так что это для меня сделает лично Серафима, но вы при этом будете присутствовать, хотите вы этого или нет. Итак, в 18:00 прямо перед входом вокзала. – Родион испарился, а Влад мгновенно оказался дома, в той же позе, когда садился есть «первое».
Алиса уже поняла, что Левиафан опять выбрал себе развлечение, и металась перед дверьми вокзала, но потом решила, что Влада надо дожидаться именно дома, и подпрыгнула на месте, когда он появился из ниоткуда посреди кухни с пачкой листов в руках.
Он молча положил их рядом, посмотрел на Алису и сказал:
 - Родная, подогрей пожалуйста суп. Этот… - Влад сделал нечеловеческое усилие над собой. – Родион Фёдорович имел наглость прервать мой обед. Сейчас я поем, и потом всё тебе расскажу.
Она потянулась к стопке исписанных листов, но Влад посмотрел на неё таким диким взглядом, что Алиса отдёрнула руку, будто пачка листов могла взорваться, стоило только к ней прикоснуться. Вместо этого она включила подогреть кастрюльку на плите, после чего налила порцию мужу и тихо уселась рядом. Влад с удовольствием съел весь обед, после чего сказал:
 - Спасибо, родная, очень вкусно. Знаешь, я почти уверен, что эти листы не сгорят, если я попытаюсь их сжечь, но я этого делать не буду. Вместо этого я дождусь, когда можно будет запихать ему их в глотку, один за одним. И никто и никогда не будет читать это, ты поняла меня?
Алиса уверенно кивнула.
 - Как я понимаю, Агата всё равно сюда рвётся. Вот ведь настырная! Неужели не понимает, что ей, как и нам всем, грозит гибель… И Лея ещё… Если Серафима нам не поможет, это конец всему… Ладно, если суждено погибнуть, то всем вместе, но мы всё равно не отступимся…
 - Какие вы мужики все трагики! – Алиса взъерепенилась. – Любите раньше времени…
Влад спокойно, но уверенно её перебил.
 - Левиафан вечером придёт за очередной жертвой, и ей может запросто стать наша дочь или внучка. Или обе сразу. Я чувствую, что одной душой дело не ограничится… А поскольку времени осталось мало, пойдём помогать Кощею, надо сделать ещё очень много…
В назначенный час Родион появился из воздуха перед зданием вокзала в ожидании Влада. И тот показался на горизонте. Но шёл он не один.
Вместе с ним, Алисой, Агатой, Феликсом и Леей стеной шли все жители и сказочные герои. По бокам шагали Кощей и Вий. Толпа, молчаливая, но уверенная в своей силе, медленно шла на бой. И если им суждено было сгинуть, то по их лицам было видно, что стоять они все будут до последнего, но не сдадутся. Потому, что это их дом, их земля, их право на жизнь. И они не отдадут это право без боя. А если погибнут, то только все вместе.
Когда толпа дошла до места, где стоял Левиафан, она остановилась и замерла. Родион насмешливо обвел взглядом лица, к своему удовлетворению увидев, что ни одно из них не выражало страха, и радостно произнёс:
 - Так-так-так! Я смотрю, меня хотят взять на дешёвый «понт»? Не вы ли, Владислав Николаевич, говорили мне совсем недавно, что подобное поведение не красит приличных и достойных людей? Впрочем, меня это только радует, я уничтожу вас всех одним разом, и оторвусь по полной! – он довольно засмеялся.
Влад вышел к нему из толпы, спокойно достал папиросу из пачки, закурил, неторопливо выпустил дым, и достаточно громко сказал:
 - Только не подавись, гнида… 
Левиафан издал неопределённый звук, который выражал судя по всему огромное нетерпение выпотрошить его. Но он ничего более не сказал, а только щёлкнул пальцами.
Когда рядом с ним появилась Серафима, толпа невольно отшатнулась назад, но всё также беззвучно. Родион довольно оглядел людей, перевёл взгляд на Серафиму и заговорил:
 - Ну что же, Сима, начнём кровавую жатву! – Он восторженно присмотрелся к черноволосой девушке. – Ты сегодня как-то по-особенному светишься, полагаю, что тебе тоже не терпится, за столько-то лет неволи у какого-то Кощея! Его мы оставим напоследок, как самое интересное блюдо! Даже Вий со своими веками меня мало волнует! А начнём, мы я думаю, с богатыря, чтобы посильнее морально разладить всеобщий боевой настрой, а то я гляжу у всех глазищи так сверкают, аж смешно!
Серафима повернулась к толпе, сделала к ней несколько шагов, отчего у Влада точно бы остановилось сердце, если бы оно у него ещё было. Алиса крепко сжала его руку, и в её глазах он прочитал, что это конец: Серафима их обманула.
Но потом та внезапно остановилась, расхохоталась во всё горло, обернулась к Левиафану и громко, так чтобы все слышали, заговорила:
 - Этого не будет. А знаешь почему? Потому что они все, до последнего и каждый – МОИ, а не твои!! И только я решаю и знаю, когда каждому из них покинуть этот мир! А не ты!! – Она злобно оскалилась. – Знаешь на кого ты сейчас похож? На маленького ребёнка, который дорвался до сладостей и готов съесть всё без остатка, чтобы потом оказаться в диабетической коме. Ну или на бездомного, которому вдруг удалось оказаться на кухне дорого фешенебельного ресторана, где никого нет, и количество блюд, их изобилие и запах просто сводят его с ума, и он не знает на что бросится от голода! – Она подошла к Родиону, наклонилась и продолжила скалиться, практически откровенно смеясь ему в лицо. – Ты хочешь всё и сразу! А такого ни в жизни, ни даже в сказке не бывает. Ты не умеешь ценить момента поглощения души, тебе важно лишь количество. А вся прелесть именно в ожидании… В ожидании, что кто-то совершит ошибку, по глупости или по случайности, неважно. Даже сам момент поглощения имеет гораздо меньшее значение. Так что, Родик, не выгорит у нас с тобой ничего, как бы ты не старался. Хоть ты и ждал столько лет, но не судьба…
Родион мгновенно вскипел от бешенства, но продолжал быть уверенным, что последнее слово останется за ним.
 - Я всё равно всех вас, до единого сожру!! – он практически ревел от ярости. – А если нет, то хоть каждую душу чем-нибудь, да изуродую…
Серафима подошла ещё ближе, медленно взяла его за правую руку и слегка её дернула. Раздался отвратительный хруст множества сломанных костей, и следом Левиафан завопил от нахлынувшей боли.
 - Ты что творишь, сука поганая?!? НЕТ!! Это невозможно!!! Всё равно!!! И без тебя справлюсь!! – Его глаза снова стали заволакиваться белой пеленой и превращаться в бельмы, но Серафима отхлестала его ладонями по лицу, раскровенив ему щёку. Кровь потекла на белоснежную рубашку и дорогой костюм.
 - Ещё как возможно! Всё дело в том, Родик, что каждый из жителей и сказочных героев царства, от мала до велика, сегодня пожертвовал крохотную частичку своей души. И преподнёс всё это мне. Возможно, такой поступок на какую-то долю секунды сократит их жизни, но зато благодаря этому я смогу тебя поглотить. Представляешь, на что они пошли и чем рискнули, прекрасно понимая, что я могу их обмануть? И они сами так решили, что преподнесут этот бесценный дар не Кощею Бессмертному, не Вию, а мне… Поскольку только я могу с тобой справится, ибо имя моё – Смерть… – и ни слова более не говоря, она схватила его за голову и большими пальцами рук надавила на его глаза.
Левиафан неистово заревел, но Серафима держала его мёртвой хваткой. Буквально через несколько секунд тело его охватило пламя неимоверной силы и яркости, отчего хотелось зажмурить глаза, но никто из толпы этого не сделал: все стояли и смотрели, как обращается в прах тот, который пришёл в царство с намерением его уничтожить. Ещё секунда, и от Родиона осталась только горстка пепла, которая почти сразу стала развеиваться ветром, словно сама природа не хотела, чтобы от этого существа оставалось хоть какое-то напоминание.
Серафима отряхнула руки, поправила сарафан и обернулась к людям. Прошла, наверное, минута полной тишины, которую буквально взорвал собой крик торжества огромного количества людей, и не только. И крик этой победы не стихал ещё очень долго…
Однако несмотря на это поблагодарить Серафиму лично никто подойти не решался, ибо все очень сильно боялись её теперешнего состояния. Да и вообще, кому захочется лишний раз раньше времени иметь хоть какие-то дела со смертью.
Не побоялся только Влад, который спокойно направился к ней, и несмотря на то, что от неё ещё за несколько метров веяло самым настоящим ледяным могильным холодом, молча обнял её. Многие из толпы людей ахнули, и Влад не сомневался, что громче всех это сделала Алиса.
Они все были уверены, что Серафима поглотит и его, но она лишь также молча обняла его в ответ. Когда же она отстранилась, Влад сказал:
 - Кто бы мог подумать, что я буду благодарить саму Смерть за то, что она сделала, но я говорю тебе: «Спасибо!». От всех нас…
Серафима гордо подняла голову.
 - Не устану поражаться твоей силе воли, Влад. Так и хочется сказать, что у тебя доброе и храброе сердце… - в толпе кто-то добродушно засмеялся. – И я так и скажу, пусть даже у тебя его нет. Ты сделал гораздо больше, чем если бы просто предложил пожертвовать собой ради всеобщего спасения: ты сделал так, что ради своего спасения каждый здесь пожертвовал самым ценным, что у него было – частью своей души, и все решились. И только это сработало. А теперь, мне нужен покой… в Левиафане было слишком много тьмы даже для меня… Но это ничего, несколько дней, и я вернусь к своим прямым обязанностям… А пока – гуляйте… - и она растворилась в воздухе. Который снова раскололся от громогласного единодушного человеческого крика более тысячи людей, которые повергли своего врага.
Несколько часов все стояли на привокзальной площади, не расходились, разговаривали, обсуждали. Толпа весело гудела, каждый без исключения подходил к Владу и благодарил его. Черновецкий сказал, что по такому случаю можно и даже нужно устроить всеобщие гуляния. Вий поддержал его безоговорочно.
Только потом люди узнали, что в эту ночь Серафима просидела одна в кабинете Черновецкого – ей и вправду было несколько не по себе от поглощения бездонной тьмы Левиафана. Насколько этого хватит – неизвестно, но какое-то время в царстве смертей точно не будет.
Когда к Владу подошёл с благодарностями Черновецкий, тот, выслушав их, сказал:
 - Константин Борисович, у меня маленькая просьба к вам.
Кощей едва заметно улыбнулся.
 - Сегодня, Влад, она вполне может оказаться любой из возможных, и даже невозможных.
 - Это всё касаемо Марии… Я бы очень хотел, чтобы Александр Бутырин оказался здесь, с ней, и они прожили оставшееся время вместе… Поэтому прошу вас, сделайте его внешне молодым, если попросит, а сколько ему суждено прожить, столько и проживёт. Ну если конечно он согласится здесь остаться.
Черновецкий вновь изобразил некоторое подобие улыбки.
 - Добрая твоя душа, Владислав Николаевич. Я тебя услышал, но сделаю несколько иначе: продлевать жизнь у нас сам знаешь по закону природы не положено, а вот отмотать годы назад никто не запрещал. Но поверь, такое исключение я сделаю первый и последний раз. И заметь, я даже не удивлён, что ты опять не попросил ничего для себя…
 - Потому что у меня есть всё, о чём только можно мечтать. – Влад счастливо улыбнулся. – И я хочу, чтобы у других тоже было так. Маша и вправду стала самым обычным человеком?
Неслышно подошедший Вий услышав этот вопрос, басовито захохотал.
 - Как же вы переживаете, Владислав Николаевич!
 - Иначе не могу, натура!
 - Смею вас заверить, что Яга полностью обследовала девушку – всё прекрасно! Теперь Мария Николаевна сможет жить как все, счастливо состарится, а уж мы с Константином устроим всё так, чтобы старость её не прошла в одиночестве!
 - Вот и славно! Наконец я смогу этот вопрос отпустить из своей головы…
 - Кстати, голубчик! – добавил сияющий Жихарько. – Наконец вспомнил, что мне покоя в тот день не давало! Вы тут нынче Родиона с Прибалтом сравнили, а я всё время забывал вам сказать, почему тот самый Прибалт ещё тогда так спокойно в город «N» пробрался!
 - И почему же, Кузьма?
 - Я бы мог заставить вас извилинами пошевелить, но не сегодня, пожалуй! Всё дело в том, что тот бандит тоже был «особенный»!
Влад так и застыл с папиросой во рту. Потом он беззвучно рассмеялся и сказал:
 - Что ж, ему это ничем не помогло. Не в тот город он заехал! – Жихарько довольно крякнул, а Влад глубоко затянулся и попросил Кузьму принести его любимой «кедровки»: гулять они сегодня будут до утра.

5. Герб и флаг

После победы над Левиафаном прошёл месяц. Но среди жителей до самой зимы не стихали восторженные разговоры и благодарные слова Владу, и как бы странно и даже страшно это не звучало – Серафиме. Она и в самом деле исчезла из вида почти на неделю, но потом вернулась, и уже Кощей сам лично отблагодарил её. За то, что она никого не предала
История Родиона, которую он с таким удовольствием рассказывал Владу, и которая записывалась на бумагу сама собой, не сохранилась. Влад обнаружил это, когда они вернулись с Алисой домой после победных гуляний: пачка листов превратилась в пепел, который Влад собрал в мусорный пакет с нескрываемым отвращением – словно он руками дотронулся до гнезда тараканов.
У Агаты вовсю шли летние каникулы. Долгое время она пребывала в состоянии, которое мы часто называем «выбита из колеи». Впрочем, в похожем состоянии находились все обычные люди в царстве, которые пожертвовали частичкой своей души – это со временем восстановится, но небыстро. Тем не менее, на месте она не сидела.
На фоне всеобщего душевного подъёма её посетила мысль о том, что у сказочного мира должен быть свой флаг. И герб, и вот над этим она решила всерьёз потрудиться.
По традиции она как обычно начнёт сама, ну а если возникнут трудности, то всегда есть у кого спросить. И даже более того: когда всё царство гудело в приподнятом настроении, любой житель с удовольствием подскажет и поможет.
Агата часто выходила на пляж, к реке, там ей лучше всего думалось. Подставив лицо летнему жаркому солнцу и закрыв глаза, она слушала как плещется в Городне Чудо-Юдо, как вдоль берега бегают малыши под пристальным надзором Вольдемара. И постепенно, через несколько дней к ней стали приходить первые мысли.
Первое, на что она обратила внимание, это на небо, цвет которого именно летом всегда вызывает в душе самые светлые ощущения и воспоминания. А значит первым цветом, который будет в её флаге, станет сине-голубой.
Следом Агата выбрала цвет, который олицетворял собой силу, и который ещё часто называли «цветом с наивысшей энергией» - цвет киноварь, или «драконова кровь». Поначалу он показался ей слишком ярким и даже немного пугающим, но потом она взвесила и то, что Тугарину это будет тоже очень приятно ко всему прочему, и оставила его.
Третьим цветом она присмотрела изумрудный, а если быть точным, то такой цвет имела листва и трава под занавес лета – густой, тёмный и насыщенный. К тому же, этот цвет всегда нравился Владу, был к лицу ей и Алисе, поэтому безоговорочно был ею выбран.
И на этом можно было бы и остановится, но Агате захотелось добавить ещё один цвет – чёрный. Ассоциировать его можно было со многими вещами, но ей захотелось сделать упор на землю, потому что в недавней борьбе все жители и не только стеной стояли за свою землю, где теперь жила их история, пусть и сказочная, но без неё не было бы преданий, персонажей и очень-очень многого с этим связанного.
Добавлять ещё что-то именно к флагу она не стала, посчитав, что получилось именно то, что должно быть. По приходу домой Агата нарисовала его и оказалась собой очень довольна. Первой её творение увидела Лея и осталась в диком восторге. Феликс тоже похвалил, особенно за такой грамотный подбор оттенков, и сказал, что на себя он возьмёт его изготовление, а именно поищет в городе того, ко смог бы это вышить на ткани. Само собой, после того, как Вий и Черновецкий одобрят идею, в чём он был абсолютно уверен. Агата была только рада, а сама на следующий день взялась за герб.
С этим было сложнее. Поскольку ей хотелось сделать его очень личным, как если бы она делала это только для отца, по крайней мере хотя бы начать с этого, ведь он может не понравится Кощею или Николаю Васильевичу. Поэтому она решилась начать с того, с чего вообще началось знакомство Влада со сказочным миром.
И первым делом она подумала об осени, о дне его рождения, и потому что именно в октябре Влад впервые оказался в городе «N», и начала набрасывать фон на лист ватмана – Агата цепко умела держать в голове времена года практически по месяцам, поэтому природа получилась без особых проблем.
Следующим образом, который пришёл в голову, был конечно же, паровоз. Она часто рисовала «Федю», но в этот раз надо было постараться, чтобы впечатление, которое производил вид локомотива, было тем самым, первым, самым главным, светлым и запоминающимся. Поэтому Агата часто ходила на вокзал и по нескольку раз зарисовывала паровоз с тендером, купейный вагон и сам небольшой вокзал, который стал так дорог Владу.
И третье, что ей хотелось сохранить, была гостиница «Привокзальная». Необязательно было срисовывать здание один в один, главное – передать суть и атмосферу. Конечно, с первого раза не получалось, это нормально, но в этом и была вся прелесть подобной работы: как огранка алмаза, из которого в процессе получается бриллиант, Агата, от листа к листу, с каждым новым вариантом в итоге всё ближе подходила к завершению. И вот когда герб был готов, она с замиранием сердца пошла к родителям домой.
Она попросила отца закрыть глаза, а сама встала рядом с матерью, они обе развернули ватман, и только после этого разрешила Владу посмотреть. Сама же Агата при этом не сводила глаз с его лица.
Он открыл глаза, увидел перед собой картину, и просто окаменел. Было видно, как Влад старается даже не дышать, чтобы не спугнуть тот самый момент, который так старательно воссоздавала его дочь.
Прошло минут пять, прежде чем Влад, наконец, заговорил:
 - Я сейчас нисколько не преувеличу, если скажу, что слышал тот самый паровозный гудок… Именно тот самый, который прозвучал двадцать с лишним лет назад… И тот запах прелой листвы, который смешивался с дымом моих папирос… Спасибо тебе, солнышко… Незнающий человек скажет, что не обошлось без магии, но эта магия особая, человеческая, которую понять и увидеть могу только я…
 - Доченька, ты хочешь, чтобы это стало гербом всего царства или только города «N»? – поинтересовалась Алиса.
 - Всего… всего вообще… Я хочу чтобы это было символичным для нашей семьи… Потому что мы все сделали очень многое… И очень многое ещё сделаем! – радостно воскликнула Агата.
 - Тогда пойдём к нашим большим начальникам, только предлагаю для начала пообедать!
 - Вечноголодный троглодит! – съехидничала Алиса. – Как утрамбуется, так потом сразу спать его тянет! Вот сейчас поедим и моцион тебе устроим!
 - Не возражаю! Как раз и покурю по дороге!
Обе женщины театрально вскинули руки вверх, но ничего не сказали, а только рассмеялись.

6. А всё кончается, кончается, кончается…

Дорогие мои друзья! На этом, я хочу сообщить вам о том, что цикл повествования о Тридевятом царстве окончен. Это произошло потому, что я понял, что всё, что я хотел рассказать и вложить в этот светлый и удивительный мир, я сделал. И поэтому, я заканчиваю повествование о нём на самой светлой ноте. Но ещё несколько вещей напоследок хочется рассказать.
Александр Бутырин переехал к Маше и остался с ней в царстве. Черновецкий сдержал своё слово, и к Бутырину вернулась молодость. Теперь они могут прожить с Марией нормальную, человеческую жизнь. Прожить там, где их счастью будут только рады.
Много-много лет спустя, когда Влад ушёл с Серафимой, в Тридевятое царство ко всем вернулись сновидения. Ни Вий, ни Кощей, ни Яга так и не смогли найти объяснения, почему так происходило, но таким образом каждый мог всегда помнить о том, что сделал Влад, даже во снах.
Напоследок, Влад попросил Черновецкого, чтобы свет его души, которая завершает свой земной путь, продолжала светить как маяк всем сказочным героям, которых они вместе с Агатой и Алисой ещё не успели привести в царство. Он просил это ещё и потому, чтобы и у Агаты было время спокойно помогать взрослой уже Аделаиде, и немолодой Алисе, которая наотрез отказывалась мириться со своим возрастом, что, впрочем, объяснимо. Лиса – она ведь такая лиса.
Кощей сказал, что с этим проблем не возникнет, так как даже Серафима пообещала, что от души Влада она возьмёт только частичку, для порядка, потому что так положено. Но как оказалось, это было ещё не всё.
Черновецкий, никому ничего не сказав, даже Владу, в тот момент, когда его душа покинула эту планету, сделал ему самый главный подарок в его жизни – вернув его душу на двадцать с лишним лет назад.
В тот самый день…


7. Послесловие.

…в середине октября 2020-го года. В тот самый день, когда Влад как обычно проснулся около 6 утра, чтобы встретить очередной рабочий четверг. Который не должен был предвещать ничего необычно.
Однако ближе к обеду к нему подошёл старший диспетчер по станции, Николай Иванович, и немного растерянно сказал:
 - Влад, у меня к тебе есть одна просьба.
Тот оторвался от компьютера.
 - Слушаю!
 - Понимаешь, поскольку ты теперь принял все дела Петровича, надо один маленький вопросик решить…
 - И какого рода этот вопросик?
 - Ты помнишь, мы недавно состав сформировывали в Томск?
 - Помню, конечно. А что не так? Я что-то упустил?
Иваныч поднял руки перед собой:
 - Нет-нет, что ты! Ты тут не причём! Там какая-то неувязка с бумагами, уже второй раз такое. Проблема в том, что надо туда съездить…
В этот момент Влад как-то странно обернулся по сторонам.
 - Вот ведь… у меня такое сильное «дежавю»… словно всё это уже происходило… - пробормотал он в секундной задумчивости. Но следом отогнал эти мысли. Вместо этого он ухватился за последнюю надежду, чтобы избежать этой поездки.
 - Неужели нельзя почтой отправить?
 - Видишь ли, это финансовые документы, были бы просто сопроводительные на груз – другое дело. А тут – деньги… Понимаешь, это не моя вотчина…
Влад вздохнул и протянул руку.
 - Дайте посмотреть бумаги.
Иваныч с готовностью протянул папку.
 - И когда мне отчаливать?
 - Девятнадцатого, послезавтра.
Влад снова в задумчивости огляделся по сторонам.
 - А ведь 22-го у меня день рождения, ещё и на юбилей попадает, 35 лет… - он вздохнул. – Точно «дежавю» какое-то…
Он кисло улыбнулся.
 - Хорошо, Николай Иванович. Несмотря на то, что у меня не получается спать в поездах, я почему-то уверен, что эта поездка окажется очень интересной. – Влад растерянно потёр подбородок и улыбнулся. – А ещё мне почему-то кажется, что... ладно, на месте разберёмся!

P.S.

Уже в поезде, когда Влад ложился спать, он словно бы услышал в своём купе сквозь колёсный перестук чей-то шёпот:
 - И пусть всё начнётся сначала!
*          *          *