III

Елизар Вениаминович зарабатывал себе на пропитание и покупку необходимых вещей, играя на скрипке. Международной знаменитостью он не стал, однако владел своим инструментом искусно. В оркестровом коллективе был уважаем, нередко исполнял сольные партии. В тот день, когда ему позвонила Тихвинская, шла репетиция. Репертуар перед предстоящими гастролями ответственными лицами был существенно обновлен и музыканты трудились в поте лица. Убедившись, что в ансамбле достигнута гармония, маэстро, уже затемно, отпустил всех по домам.
— Беллочка, привет, дорогая! — проговорил скрипач, переступив порог квартиры.
— Привет Елизарушка! Борщ на кухне! — послышался голос его жены Беллы Давидовны. — Еще теплый. Сырники в холодильнике.
Сняв верхнюю одежду и одев тапочки, Елизар Вениаминович тщательно протер бумажными салфетками футляр скрипки, а сам дорогостоящий инструмент перенес в комнату, где в кресле перед телевизором сидела его супруга.
— Почему так поздно?
— Репетировали. Гастроли намечаются.
— И когда уезжаете?
— Послезавтра.
— Надолго?
— Максимум на неделю. Как дела на работе?
— Нормально. Устала сегодня. Больных поступает много. Эпидемический сезон начался.
Белла Давидовна работала врачом-невропатологом в детской городской больнице, а также в центре реабилитации на полставки.
— Мне звонила Тихвинская…
— Вероника Александровна?
— Да.
— И что она хотела?
— Она просила меня пройти генетическое тестирование.
— С какой целью?
— Сказала, что для ее научной работы.
— Так сдай анализы.
— Как же без твоего согласия!
— С трудом верится, что ты обо всем меня информируешь.
— Беллочка, обо всем! Я же человек ответственный.
— Ладно, иди ужинай и пройди обследование. Может пригодится.

Был воскресный день. На улице густо падал снег, как виделось из окна, под углом примерно в сорок пять градусов по направлению с запада на восток. Дорожки стали белыми, а увядшая трава рисовала бахромчатые пятнистые причудливые узоры. Это был момент истины для композиторов и лирически настроенных жонглеров от словесности. Белла Давидовна ждала свою подругу Тарееву Ирину, которую пригласила к себе домой, чтобы по свойски пообщаться, вспомнить студенческие годы, а также обсудить некоторые актуальные жизненные темы.
Вскоре зазвонил домофон и, убедившись в прибытии однокурсницы, Белла Давидовна разблокировала дверь подъезда… Затем подруги радостно обнялись.
— А где Елизар? — поинтересовалась Ирина.
— Уехал на гастроли с оркестром филармонии.
— Надолго?
— Да нет. Где-то на неделю. Раздевайся и проходи. Я пирог испекла. Сейчас чайку попьем. — Вам с Елизаром всегда есть о чем поговорить: то о музыке, то о медицине, а у нас с Михаилом только про больных.
— Кем он сейчас работает?
— Сосудистым хирургом.
— А ты давно в центре ЭКО?
— С момента открытия.
— И как? Нравится работа?
— Да. Много нового, интересного.
— А как Василек?
— Во второй класс уже ходит. От компьютера не оторвать.
— Да, это достижение века иногда становится болезнью.
Хозяйка разлила чай по чашкам, разрезала пирог.
— Какой вкусный! — воскликнула Ирина, попробовав выпечку.
— С персиком на кефире, — пояснила автор изделия.
— Беру на заметку.
— Накануне Елизару позвонила ваша сотрудница Тихвинская… Знаешь такую?
— Конечно. Вероника Александровна… на кафедре работает…
— Она просит Елизара пройти генетическое тестирование.
— Это у нас часто делается в лаборатории при диагностике наследственных заболеваний, для определения тканевой совместимости.
— Он сам не решился дать согласие, советовался со мной. Я ему дала добро.
— Правильно! Белла, тебе надо еще раз попробовать.
— Ира, спасибо тебе, что держишь меня в курсе всех дел. Честно говоря, пункция яичников процедура не из приятных.
— А что тебя насторожило в просьбе Тихвинской?
— То, что прошло уже три года…
— Ну, и что? Она же наукой занимается.
— Сколько у вас в день имплантаций делают?
— Обычно одну… Изредка две… Эта работа требует тщательной подготовки.
— Вот, а в тот день было сделано сразу четыре…
— Значит так созрели эмбрионы. Медицина — дело таинственное… Как искусство. Не мне тебя убеждать.
— Я о другом…
— Поясни!
— Ваши сотрудники не могли что-либо напутать с клеточным материалом?
— Ну, если только осознанно захотеть это сделать. Порядок действий отработан до мелочей.
— Дорогая моя, если даже в роддомах, случается, младенцев путают, то что уж тут говорить, когда манипулируют с тем, что видно только под микроскопом.
— Напрасно ты вбила это себе в голову. Подозрение, как болезнь.
— Понимаешь, когда наваливаются проблемы, становишься мнительным.
— Ладно, ты знаешь координаты тех, с кем мог осуществиться этот случайный обмен?
— Я знаю двоих: Самарскую и Петухову. Мы познакомились во время обследования. Приходила еще одна женщина. О ней мне ничего не известно.
— Хорошо. Я посмотрю по журналам учета и тебе перезвоню. Разберемся.
Незаметно время подошло к полудню и бывшие однокурсницы, пожелав друг другу удач, расстались.

С понедельника Белла Давидовна взяла неиспользованную часть отпуска. Придя домой, сразу же позвонила Петуховой Розалии Дмитриевне.
— Слушаю вас, — послышалось на фоне детского многоголосия.
— Здравствуйте Розалия Дмитриевна! Вас беспокоит Белла Давидовна…
— Извините… А мы знакомы?
— Да.
— Напомните о себе.
— Три года тому назад мы общались в центре «Мать и дитя». Я была там с мужем. У него была с собой скрипка в футляре.
— Ну, да. Припоминается. Мы обменялись тогда с вами телефонными номерами. Вы говорили, что по профессии врач. У вас появился какой-то повод позвонить мне.
— Я бы хотела встретиться с вами и обсудить один вопрос.
— То есть это не телефонный разговор.
— Да.
— Приходите ко мне в три часа дня, в школу номер пять. Я буду ждать вас на втором этаже в учительской.

Белла Давидовна приехала заблаговременно, предъявила документы охраннику, назвала цель прибытия. Занятия закончились, звонкие детские «ручейки» устремились с верхних этажей вниз, устроили «водоворот» у гардероба, а затем устремились на городские пространства. Дверь в учительскую была слегка приоткрыта. Из нее вышли поочередно несколько преподавателей. Ровно в назначенное время визитер обозначила свое присутствие.
— К вам можно?
— Пожалуйста, проходите! Присаживайтесь! О чем вы хотели со мной поговорить?
— У нас были общие проблемы. Как мне известно, вы свою решили успешно. Поздравляю вас?
— Спасибо? А как дела у вас?
— Пройдем мимо этой темы.
— Тогда я вас слушаю.
— Нужно решить один вопрос.
— Готова помочь, чем смогу.
— Хорошо. С вами Тихвинская Вероника Александровна связывалась?
— Да.
— И она просила, чтобы ваш муж прошел генетическое тестирование?
— Откуда вам это известно?
— Дело в том, что и моего мужа также она пригласила пройти обследование.
— Тихвинская — кандидат медицинских наук. Возможно, набирает материал на докторскую.
— Я согласна с вами. Это логично. Но меня насторожил факт, что в тот день было сделано сразу четыре имплантации, а обычно делают по одной.
— Видимо так запланировали.
— Я вам поясню, так как вы не медик. Яйцеклетки оплодотворяют в специальном растворе под контролем микроскопии. Затем помещают в термостат и ждут созревания, то есть готовности к пересадке. И в оптимальный момент делают имплантацию.
— Белла Давидовна, это мне более-менее известно. Ну, конечно не в таких деталях, как вам врачам. И что же вас смущает в данном случае?
— Дело в том, что оплодотворение производили в течение трех дней, а созревание в термостатах произошло одновременно. Вот поэтому нас всех четверых и вызвали в тот день.
— Любопытное совпадение! По этой причине, я так думаю, Тихвинская и решила во всем разобраться детально.
— В роддомах ведь случается, что путают детей?
— Вы намекаете, что и здесь могли?! Ну, наш Даник — вылитый отец! Да и мои черты прослеживаются. — Розалия Дмитриевна задумалась. — Однако, Белла Давидовна, ваши сомнения и подозрения передаются, как зараза. Я в чем-то поддерживаю вас. Во всем должна быть математическая точность, а не философские предположения. Считайте, что я солидарна с вами. Надо все выяснить. Действуйте! Будем на связи!
— Значит, договорились?
— Да.
— Тогда всего доброго.

Вскоре Белла Давидовна прибыла на свою квартиру и стала обдумывать план дальнейших действий.
На следующий день она связалась с Самарской Диной Вахитовной, как та значилась в ее контактах, записала адрес и договорилась о встрече. Подойдя к окну одернула штору. Осень снова победила зиму. Снег растаял, стало мрачно, сыро и зябко. Остановка с нужным маршрутом автобуса находилась неподалеку. Ехать предстояло в частный одноэтажный сектор на северо-востоке города. Назывался этот район в обиходе Прилуки. Белла Давидовна образно представила дом своей знакомой в виде деревянного строения с двускатной крышей, покрытой серым шифером с наростами мха, обитого досками, покрашенными в коричневый цвет, окна которого были обрамлены резными наличниками. Таких строений в Прилуках было большинство. Вскоре подошел автобус. Белла Давидовна оплатила проезд и заняла свободное сиденье у окна. Через несколько остановок высотная застройка закончилась. В нужном месте по подсказке кондуктора Белла Давидовна покинула транспорт и дальше пошла пешком. Справа обозначился ажурной конструкции железобетонный забор, ограждавший земельный участок, в центре которого скромно выделялся трехэтажный коттедж с изящным архитектурным декором.
«Интересно, и кто же в этом доме проживает?» подумала прибывшая доктор.
Дальше в забор были встроены раздвижные ворота, а рядом справа дверь, над которой висела видеокамера. Чуть пониже на кирпичном основании был укреплен домофон с экраном. Был также обозначен номер дома. С чувством недоверия Белла Давидовна достала записку с адресом из своей сумочки. Все совпадало. Она подняла голову и на экране увидела себя. В тот же момент щелкнул замок двери и послышался голос:
— Белла, проходи! Я тебя жду.
Квадратный плитняк выстилал дорожку к крыльцу дома с перилами и балясинами.
Навстречу ей вышла хозяйка.
— Рада тебя видеть. Прошу! Раздевайся. Вот тапочки. Теплые, на меху. Здесь пол без подогрева.
— Ну, Дина! Не ожидала увидеть у тебя такие хоромы.
— Да какие хоромы! Обычный типовой проект. Правда, моя знакомая подруга дизайнер кое-что подсказала при строительстве.

В гостиной находился массивный стол в виде овала, возле него по обе стороны расположились стулья. На прямоугольной тумбе-подставке стоял телевизор с большим экраном. В комнате были еще пластиковые вазы с домашними растениями, офисный шкаф с папками. На стенах висели картины.
— Ты пока посмотри картины, а я чай заварю.
Зарисовки луговых цветочных пейзажей гостья обозрела мельком, а возле картины с изображением лунной ночи над рекой остановилась, пытаясь все рассмотреть в деталях.
— Что? Впечатляет?! — поинтересовалась Дина Вахитовна, выкатывая столик с чайником, чашками и печеньем.
— Да. Притягивает.
— Архип Куинджи…
— Подлинник?
— Ну, что ты! Это нам не по карману!
— Я имею ввиду, что он сам написал несколько копий этого ночного пейзажа.
— Идем покажу.
Хозяйка подошла к картине, осторожно сняла ее и повернула тыльной стороной, на которой читалась надпись: «Копию картины Куинджи создал художник Северский в… году»
— Местный художник?
— Да. Из нашего города.
— А прочие пейзажи тоже наши земляки рисовали?
— Они.
— Талантливые люди! И дорого берут?
— Сносно. Как сумеешь договоришься. Мой муж любит живопись.
— У врачей времени на хобби практически не остается. Разве что после выхода на пенсию.

В это время в гостиную вошла женщина, уже отмеченная сединой, а с ней, держась за руку, нарядно одетая девочка примерно трех лет.
— Белла, познакомься! Это свекровь Анна Павловна и моя доченька Линочка.
— Очень приятно! Белла Давидовна! — представилась гостья.
— Ну, что? Пойдем пить чай! — предложила Дина Вахитовна.
— Вы общайтесь, а я с Аделиной пойду на улицу прогуляться, —
ответила Анна Павловна.

Женщины, помогая друг другу, подкатили столик к дивану с двумя креслами, удобно расположились и приступили к чаепитию. Белла Давидовна, заметив, что дочь ее собеседницы лицом выразительно повторила черты матери, задумалась о том, чтобы свести свой визит к простой обыденной беседе, а не стремиться умножить свои домыслы и подозрения в отношении центра репродуктивной медицины. Общение длилась уже с четверть часа. Говорили обо всем, а по деловому ни о чем.
— Белла, я же чувствую — ты хочешь что-то сказать, но не решаешься. Выкладывай!
— Ладно. Только ты отнесись к моим предположениям снисходительно.
— Хорошо.
— Тихвинская с вами связывалась?
— Да. Яков с ней разговаривал. Она пишет научную статью. Набирает материал. Просила, чтобы он прошел генетическое тестирование.
— Она и моему мужу Елизару также предложила обследоваться.
— Ну, и что тут необычного?
— А не могли врачи там, в своем центре, чего-нибудь напутать?
— В каком смысле?
— Например, взять для оплодотворения яйцеклетки не тот материал, что было нужно.
— Глядя на свою Адельку, я это не чувствую.
— Да, девочка очень на вас похожа.
— Белла, может быть, твои подозрения не имеют основания?
— В тот день было сразу четыре имплантации, а не одна, как обычно. Эта ситуация создает риск ошибки.
В это время у гостьи зазвонил мобильный телефон.
— Дина, извини! Мне надо ответить.
— Алло! Слушаю тебя, Ира.
— Белла, привет! Записывай…
— Сейчас достану блокнот и авторучку… Диктуй!
— Самойленко Екатерина Яковлевна, телефон…
— Самойленко Екатерина Яковлевна? Я правильно записала?
— Да. Правильно. Все пока.

Белла Давидовна, прослушав в задумчивости короткие гудки, поместила телефон, записную книжку и авторучку обратно в свою сумочку.
— Четвертой женщиной, которой делали имплантацию в тот день, была Самойленко… — пояснила она.
— Самойленко Екатерина?! Я с ней хорошо знакома! — воскликнула Самарская. — Это художник-дизайнер. Она помогала нам оформлять декор дома. Муж ее инженер. У них родился мальчик.
— Какие вы счастливые! — грустно произнесла Белла Давидовна.
— И, кстати, мужу Екатерины также звонила Тихвинская с просьбой пройти тестирование.
— Ну, вот как все замечательно разрешилось. Мне не придется больше никого разыскивать. А где сейчас твой муж?
— Поехал утверждать проект.
— А ты, значит, в отпуске по уходу за ребенком?
— Нет. Я также работаю.
— Это как?
— Дистанционно. Мне дают задания. Я все просчитываю и отправляю по адресу.
— Понятно… Однако мне надо уходить. Спасибо за гостеприимство!
— Всего доброго!