Something supernatural

 Вступление.

В любой момент времени я могу остановиться. И это все, что мне нужно знать, чтобы верить: я еще не потерял рассудок. Ведь, принимая за данность то, что я вижу почти каждый день, сойти с ума очень легко. Каждый раз, когда я думал о том, как начать рассказ о себе, я заходил в тупик. И, поверьте, я не собирался начинать так сумбурно и непонятно. Наверняка, мне пригодился бы опыт Дарьи Донцовой, ведь, по большому счету, моя история настолько же идиотская, как ее детективы. Но в те времена, когда я еще читал что-то, кроме газетных объявлений, на моей книжной полке стояли, в основном, книги Паланика и Кинга. Ни одного мягкопереплетного дерьма от людей, считающих себя современными классиками детективного жанра. Не то чтобы я испытывал сожаление по поводу потерянных читателей из числа домохозяек. Просто начать с чего-то надо. И каждый раз я застревал именно на этом месте. О чем можно рассказать людям, которые ни разу в жизни тебя не видели? Что нужно сказать в первую очередь? С чего все началось?

Нет.

Как и в любой другой ситуации, четкого начала выделить не получится. Вы можете взять за точку отсчета какое-то значимое событие, но из него неизбежно будут торчать оборванные нити. «Как я попал в тюрьму за хранение наркотиков? Все началось с того, что Витя принес мне травку». И дальше по нарастающей: «Витя – это мой друг, мы дружим с первого класса»… «Травка оказалась обычным сушеным укропом, но я все равно подсел»… «Мой дом – не самый благополучный, и поэтому участковый часто ходил по квартирам»… Нет, начала здесь никогда не было. Если вы не писатель-неудачник, для которого потолок - богом забытый раздел "Творчество наших читателей" на говенном форуме литераторов и книголюбов, вам придется смириться с мыслью о том, что эти нити будут расти, расти, расти. И ваше «начало», в лучшем случае, окажется ближе к середине. В противном случае, о вашем «таланте» узнают только ваши друзья, которые, сдерживая рвотные позывы, будут восхвалять ваш писательский дар. А вы сдохните нищими бомжами, в то время, как кто-то другой поедет отдыхать на Канары. Не то чтобы я хотел поехать в жаркие страны. Миллионы наших с вами соотечественников за всю жизнь не покинут пределов своего федерального округа, а море смогут увидеть только по телевизору. Ничего страшного. Просто рассказать кому-то надо. А говорить с самим собой за последнее время мне порядком поднадоело. Я чувствую себя как Александр Селькирк на огромном острове, наполненном людьми. Если вы понимаете, о чем я.

В любом случае, нет смысла искать то, чего не было. Нет никакого смысла обманывать вас: у меня тоже нет никакого начала. Даже если дать старт с моего рождения, придется рассказывать о своих родителях, и так до бесконечности.

И вот еще что: рано или поздно, вам придется обрывать нити, свисающие из вашего «начала», по мере того, как их значимость для описываемого вами эпизода будет стремиться к нулю. Не то чтобы я умел это делать. Поэтому я просто начал с того, что первое пришло мне в голову.

Представьте темный подвал в обычном панельном доме. Не идеальный вариант, чтобы начать, но, все же, весьма неплохой. Практически каждый хотя бы раз бывал в подвале, и поэтому  вам не составит труда представить это место. Бетонные стены, ржавые трубы, повсюду сырость … Если в детстве вы никогда не бывали и даже не мечтали побывать в подвале – вы дурак. Если вы там обитаете до сих пор – скорее всего, вы бомж или сантехник. В одном случае из ста сорока семи миллионов, вы могли бы оказаться тем, кого я тут жду. Поджидаю. В этом случае, в описываемый момент времени вы открываете ржавую дверь в подвал и спускаетесь по ступенькам вниз. Будь у вас хорошее зрение или нюх, который приписывают вам голливудские фильмы, вы обязательно заметили бы меня. К несчастью для вас, это неправда.

Если бы это были действительно вы, я обязательно бы поинтересовался: как вам удалось в таком виде тащить на плече бездыханную девушку по вечерней улице? И ответ значительно упростил бы мою дальнейшую жизнь. Но, теперь к несчастью для меня, это не вы. Кто-то другой. Остальные миллионы облегченно выдыхают. Моя жертва проходит мимо тени, в которой я сижу уже вторые сутки, и я почти беззвучно следую за ним из своего укрытия. Это тот момент, когда я понимаю, что он несет на плече все еще живую девушку. Это тот момент, когда все идет наперекосяк.

На пару секунд я замираю, соображая, как действовать дальше. Этого хватает, чтобы в дверном проеме появился еще один человек. Еще один неучтенный фактор. Не то чтобы я плохой охотник. Просто невероятно сложно предусмотреть все. А предугадать такое развитие событий – вообще нереально. Я узнаю о существовании этого участника действа перед самым ударом, когда тот замечает меня и вскрикивает. Моя первоначальная жертва начинает поворачиваться, недостаточно быстро, чтобы уклониться от удара, но этого вполне, чтобы лезвие пропороло его левый бок, не задев сердца. Он еще падает вместе со своей ношей на грязный подвальный пол, а я уже оборачиваюсь к его напарнику. На входе никого нет, я слышу только удар подъездной двери. Выбежав на улицу, я беспомощно смотрю вслед белоснежной Тойоте Камри, явно превышающей лимит жилой зоны двадцать километров в час.

Когда у вас пробито легкое, вы можете услышать этакий хрипящий свист при вдохе и выдохе. Если, конечно, боль не займет вас настолько, что вы ни на что другое не будете обращать внимания. А это вполне вероятно, особенно если тот, кто нанес вам такую  рану, ударит вас со всей силы ногой в бок. Это как раз то, что я делаю, когда возвращаюсь в подвал. Не то чтобы я испытывал от этого какое-то наслаждение. Но это работает. Моя жертва корчится на полу, а я возвращаюсь к своей сумке, оставшейся в тени. Пришедшая в себя девушка наблюдает за мной, сидя у противоположной входу стены. Мне плохо видно, но, готов поспорить, ее глаза широко раскрыты от ужаса, а лицо побледнело, словно она – Белоснежка из диснеевского мультика.

Вернувшись к подранку, я бросаю кол и молоток рядом с ним и прижимаю коленом его левое плечо к земле. Он еще пытается сопротивляться, и такая тяга к жизни не может остаться без вознаграждения. Обеими руками я хватаю его голову и бью ее об пол, еще и еще, пока ублюдок не затихает окончательно. Затем я вжимаю острие кола между его ребрами и замахиваюсь молотком для удара. Это тот момент, когда Белоснежка начинает кричать.