Вокзальный ангел

  Мы сидим на заплеванных ступенях Киевского вокзала. Пахнет шашлыками, рвотой, гнилыми апельсинами.  Мы курим, передавая друг другу папироску. Суббота, вечер. Привокзальная площадь полна пьяными. Мы не самые пьяные и от нас воняет не сильнее прочих. Уже поздно, приезжие не останавливаются, не замечают нас, лишь один спросил как проехать к Центральному телеграфу. Мы развалясь сидим на  картоне, ступени главного входа мокрые, временами тоскливый зимний дождь, столь неуместный в здешнем климате. Пассажиры втаскивают чемоданы на эскалатор.

Она бредет к нам из последних сил. Ее розовые треники в неисчислимых коричневых  пятнах, с давно немытых дряблых  ног сваливаются неуместные  вьетнамки.  Глаза выжжены и опустошены страданием всего мира. В них желание всего лишь не замерзнуть, не рухнуть на скользкий тротуар от тошного голода. Сколько ей - 18, 35 или 55?  Она утомлена чрезмерным разнообразием жизни. Где ее зубы? Наверняка не санинструктором   в гвардейской дивизии в Кандахаре заработала она этот шрам.    Я смотрю в ее стеклянные глаза и думаю не о ней, а о нас, я сам  должен выжить, слишком холодно чтобы двинуться с места,  придет поезд и мы уедем домой.

Она подходит к нам и протягивает сморщенную руку нищенки. Мы выворачиваем карманы.   Пусто.  Главный вход вокзала поглощает ее сгорбленную фигуру.

Я вновь раскуриваю папироску. Мы стараемся протолкнуть время вперед, время  цепляется за зловоние вокзала, наши нерасказанные истории, даже за  папиросный дым и наш озноб.

Она возвращается. Протягивает грязную сухую  руку, в моей ладони внезапно  оказываются три теплых  полтинника, два простых, один юбилейный.

Она говорит, "Купите себе чего-нибудь горяченького. С наступающим!" и вокзал вновь поглощает ее прежде чем я успеваю сказать спасибо.