Дядя Коля, вор

Дядя Коля, вор.
(Имя - вымышленное, история - реальная!)

" Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать ... "
Иосиф Бродский.
***
Шепчет время мне горько:
всем на все наплевать!
На вонючую шконку
я приду умирать!

Я не стану печатать
этот глупый стишок.
Кукурузный початок
положу в вещмешок.

Что украдено с поля
отварю на обед.
Два бойца из конвоя
машут мальчику вслед.

Два бойца из конвоя,
словно в сильном бреду ...
Со своею судьбою
на свиданье иду ...
***
Прим.: реверанс в сторону "Финки" ...

" ... дядя Коля рассказывал мне, что когда он бежал оттуда, с этапа, он молился. Просто молился. А двое красноперых, совсем еще молодые, отчего-то сильно ржали. То ли анекдот смешной, то ли еще что? ... А он просто есть хотел. Так сильно хотел, что когда их гнали меж кукурузных полей, по проселку, он просто метнулся вправо и стал рвать кукурузу. У всех на виду ... На него орали, и кто-то даже сделал совсем не обязательный выстрел вверх. Но ему было все равно. Дядя Коля говорил, что тогда он взаправду считал, что лучше будет, если его застрелят, чем терпеть этот голод ... Он кричал конвоирам: "Я на всех! Я на всех!" И продолжал рвать. Так и было, пока весь отряд не прошел. А потом он нырнул в кукурузу. Вот и всё ... Ему было шестнадцать ...
Нам было семнадцать, когда он нам с Толяном это рассказывал. А он к тому моменту уже трижды отсидел. Так мы и встретились: я, мой одноклассник Толян и дядя Коля. Его не брали под землю, потому что он был рецидивист, а нас с Толиком, потому что нам не было восемнадцати лет. Пилорама на нашей шахте оказалась именно тем местом, где мне посчастливилось узнать одну важную вещь: бывают люди, про которых все считают, что они очень и очень плохие, а они на поверку, оказываются очень и очень хорошими. Дядя Коля был мастером на продольной пиле, настраивал полотна под нужный распил бревна, регулируя их стальными клиньями, точил полотна и рассказывал очень много всего такого, чего нам никогда бы не рассказали в школе. А мы с Толиком делали всё остальное: заряжали бревна в каталки, подгоняли их по рельсам к продолке, и после распила складировали свежие доски в штабеля. Еще в наши обязанности входила очистка от опилок бункера под пилорамой и тушение регулярных возгораний опилок. Потому что у нас в основном на распил поступали стволы деревьев хвойных пород. В них до фига смолы, которая от трения почти всегда дымит и самовозгорается. Особенно много хлопот всегда было с лиственницей.  Но на этот случай у нас на пилораме всегда имелся пожарный гидрант, подключенный к "хлопушке" с водой.
Я тогда не знал, что может быть такой голод, о котором нам рассказывал дядя Коля. Такой, когда ты предпочел бы смерть от пули, нежели муки голода. Наши отцы работали в забое, и конечно, на еду всегда деньги были. Мы были детьми шестидесятых-семидесятых годов, поэтому, мы не застали истинно голодных времен в стране. А еще он научил нас варить настоящий чифир и крутить самокрутки, разбодяживая махорку пополам с памиром. В общем, он нас научил тогда многим полезным вещам! И историй у него интересных было много. Может, когда-нибудь я тоже это расскажу ... "