Продолжение 2 Чужая свадьба 2

12.
Иван проснулся и начал капризничать. Но к нему никто не подошел. Услышав сильный треск, он начал пытаться выйти, толкая дверцы машины, горько рыдая. Кое-как дверца ему поддалась, и он, открыв ее, упал на снег. Он, маленький, не понимающий, что происходит, человек, был потрясен увиденным и, ожидая чего-то страшного, прекратил плакать и только дрожал всем телом.





Паша, увидев Ивана, в ярости схватил его за шиворот шубы и закинул опять в машину. Иван потихоньку заплакал. Когда в машину сели Паша и «Грузя», Иван, глубоко дыша, пытался прекратить плакать, но это ему не удавалось.



Они же ругались отборной бранью. Затем начали хохотать. Отъехав подальше от этого места, они остановились, достали водку, стаканы, колбасу, хлеб. Когда было выпито на каждого по бутылке водки, Паша, обращаясь к «Грузе», сказал:
— Кинь малому колбасу и хлеб, пусть подкрепится малость.
— Обойдется, а то на двор захочет, проблем не оберешься, — затем неожиданно для Паши сказал: — А Рахимы там не было.
— Что мелешь спьяну?!
- Я просто правду говорю, чувствую, один он был.
- Это он их отпустил! Он ждал нас! Но почему сам не уехал?! - спросил Паша.
- Машина сломалась? - рассуждал "Грузя", потом добавил: - Он хотел, но человеческая жадность погубила его. Эх, Паша, не все деньги играют роль! Своей жадностью погубил себя! Сына спас! Не мог он рисковать сыном, хороший человек!
- Что же ты хорошего человека убил?! Всю обойму на него спустил.
- А ты не всю спустил?
- Я не стрелял, мне мокруха не нужна!
- Нехороший ты человек, люди ты! Я думал, один Владимир Петрович...
- Хорош причитать. Едем назад, посмотрим, как там Рахима? Если это правда, что ты сказал, надо найти немедленно их.
- Правда сказал, - твердо произнес "Грузя" и уже, чтобы убедить себя самого, задумчиво произнес: - Да не было их там, один он был.






Паша развернул машину и понесся со скоростью двести пятьдесят километров в час. Кто ездил с такой скоростью, знает, как охватывает тебя всего чувство вдохновения, полета, дыхания страха, опьяняющей силы над вселенной. По телу так и разливается адреналин. А чувство погони тебя несет со страшной силой впереди этой скорости. Ты уже всецело со своей жертвой. Если ты обладаешь этими чувствами, ты знаешь, что сила поражения прямо пропорциональна силе смерти. Ты зверь, ты подчинен дьявольской силе овладения жертвой, ты гонимый ею, ты ее хочешь! Ты с ней, ты един с нарастающей, распирающей силой власти, тобой владеют потусторонние силы!


13.


Когда они почти сравнялись с машиной, Паша не увидел, почувствовал дыхание жизни, там что-то или кто-то шевелился.
- А ты был прав, - выхватывая автомат, произнес Паша.
- Я чувствую, они здесь, пришли оплакивать папашу, - злорадно произнес "Грузя", стреляя по машине.
И уже не Паша, а он взял на себя команду, прокричав:
- Вперед! Мы их сейчас...
- Успокойся, садись быстро, они вон бегут, ты в них не попал. Садись, хренов стреляка.
- Ты, Паша, грубиян! Ты свой мать уважат?!
- Уважал бы, уважал, если бы я ее знал. Да что тебе до моей родни? У тебя хоть у самого есть мать?!
- Мой мать далеко. Я...
- Вот ты живешь и не брыкаешься, что тебя называю "Грузя". Ты привык к кличке, как она к тебе. Мне кажется, ты не знаешь, как тебя звать? Ведь правда?
- Нехороший ты, Паша, я просто сказал, где твоя мама, а ты хотел меня оскорбить.
- Глупый ты, «Грузя». Родня мы с тобой!
- Много болтать. Мы теряем их!
- Вон они, стреляй, раззява! - закричал Паша. - Уйдут, уйдут, стреляй!
- Я, видать, их, - крикнул «Грузя» и опять выпустил автоматную очередь, думая: «Мокруху хочет мне приписать. Паша, я неглуп, как кажусь с первого взгляда. Напрасно ты обо мне такое мнение! Стрелять будешь ты теперь».





Паша видел, что он, не целясь, стреляет. А что он может стрелять, Паша знал. Даже Паше стало понятно, что «Грузя» хитрит, что он хочет, чтобы теперь Паша убил. Так они будут на равных. Но Паша еще никогда не убивал, а у «Грузи» это не первое убийство. «Ему убить человека, словно муху убить, лишь бы заплатили», - нервно думал Паша.
- Уйдут! Не могу я стрелять, дурень, стреляй! Я же машину веду, - взмолился Паша. - Все равно вместе сидеть придется, если не убьем. Господи, да помоги ему разума набраться!
- Давай машину поведу, - твердо сказал «Грузя».
«Подумаешь, что я хуже тебя?! Садись, веди машину, посмотрим, какой ты водила. Я сам справлюсь без тебя!» - подумал Паша, резко остановив машину. Но его словно приковали к месту. «Да, командовать легче, - подумал Паша. - Да, я трус, но я не могу убить человека! Я не думал, что не смогу! Но я, правда, не могу! Господи, помоги! О боже, о чем это я!»






Паша включил скорость, и машина рванула с места.
- Пока мы будем рассаживаться, они убегут. Мне что?! Они меня не видели, а тебя Рахима видела. Решай, долго будешь выделываться?! - уже спокойней сказал Паша, сплюнув через плечо, продолжил: - Ты ведешь себя как фраер.
- Ты меня хочешь подставить?!
- Никто тебя не собирается подставлять, кроме тебя самого! Ясно я выражаюсь?! Сидеть, если что, нам вместе! Я тебе еще раз повторяю. Но если мы оставим свидетелей…
- Ехай быстрее!
- Ну вот и ладушки..


14.



Пока они между собой переговаривались, Рахима с Айдыном скрылись в пурге.
- Куда они делись? - нервничал Паша.
- Давай решат. Они должны сесть в машину, который едет – раз. Они должны идти к людям - два. Они, зная, если дорога, должны идти туда - три. Больше пути нет! – рассуждал "Грузя".
- Скорее всего, они должны остановить машину и сесть в нее. Насколько я внимателен - машина ни встречная, ни попутная нас не обгоняла, значит, нам надо останавливать все идущие машины и в любую сторону, и мы их найдем. Благо машин почти нет.





Машины шли в основном цепочкой, впереди обычно шел КАМАЗ, сзади него несколько легковых машин. Они остановили несколько таких цепочек, представляясь сотрудниками милиции, осматривали их. Увидев одиночную машину, они тут же остановили ее. Но когда подошли к ней ближе, увидели, что там полный салон милиции. Первый опомнился "Грузя".
-Мы заблудились, как проехать на вокзал? — первое, что пришло на ум, спросил он.
— Мы едем в ту сторону, — сказал один из них и, обращаясь к другому, добавил: — Казбек, садись к ним в машину, покажешь, где вокзал. Заодно купишь сигарет.
— У нас места нет, — нашелся «Грузя».
— Ладно, тогда езжайте за нами.
— Я тебя убью, — выплюнув держащую спичку в зубах, возмущенно сказал Паша, когда они отошли от машины.
— Сам говори, что меня подставляешь? Что надо было сказать, что убивать едем? Я сказал, что ум пришел.
— Заткнись. Я посмотрю, что ты на вокзале делать будешь.
— Можно не ехать.
— Еще что? Выдумал не ехать, нет, дорогой, поедем, сам выпросил.


15.



- Айдын, смотри, это же вокзал, ура! - закричала Рахима, радостно прыгая, когда они почти вплотную подошли к железной дороге, здесь люди. Ура! Айдын!
- Рахима, я понимаю тебя, тебя переполняет радость, а мне грустно…
- Ты ненормальный?! Ты хочешь еще прогуляться?! Но ты даешь!
- Мне грустно, что мы сейчас сядем каждый на свой поезд и, вполне возможно, что больше никогда не увидимся…
- Брось, Айдын, ты же славный, ты понимаешь, что у нас разные дороги. А насчет не увидимся — это ты напрасно так думаешь, мы с тобой обменяемся адресами. Пройдет время, и мы встретимся старичками и будем вспоминать, как… - тут Рахима осеклась, она хотела сказать «как они убегали от погони», но это не романтика для Айдына, там, в степи, лежит его отец, и продолжила: - сейчас не время думать о нас. Идем в милицию! Надо сказать о твоем отце.
Вдруг прямо перед ними завизжали тормоза какой-то машины. Рахима схватила Айдына за руку, и они быстро вмиг оказались за углом рядом стоящего дома.
- Может, это не они, - тихо произнес Айдын.
- Они, я заметила машину краем глаза.
- Что им надо от нас?
- Убить, - спокойно ответила Рахима, - нам надо как-то забежать на вокзал. Там люди, и они, может быть, не посмеют.
- Рахима, они всё посмеют, но, может, ты права. Смотри, люди вышли, они ждут какой-то поезд. Нам нужно влиться в толпу, там они нас сразу не найдут. Если удастся, может, сядем на поезд.
- Можно подумать, они не могут сесть на тот же поезд. Да и проводник не пустит, пока мы будем объяснять ему, они как раз поспеют.
- Решайся, иначе они сейчас вернутся. И как они поняли, что мы здесь, когда мы сами не знали, куда плетемся?







По громкоговорящей связи объявили, что через пять минут подойдет электричка. Толпа людей двинулась к перрону. Айдын дернул Рахиму за руку, и они побежали.
- Смотри, с их машины выпал малыш и тоже идет сюда, - шепнула Рахима в ухо Айдыну, показывая пальцем в сторону малыша.
- Рахима, малыш тебе ничего не сделает. Ты лучше не просмотри, где они. И что электричка не идет, по-моему, уже не пять минут прошло, а целых пять часов.
- Эй, как тебя звать? - обратилась Рахима к малышу, - ты девочка или мальчик?
- Тетя, - заплакал малыш и протянул ей руки.
- Рахима, отойди от малыша, - горячо зашептал ей Айдын, - они обнаружат пропажу малыша и сразу увидят нас.
-А что, если его взять в заложники?! А-а?!
- Ты совершенно перестала соображать. Отойди от малыша.
- Тетя, - плакал малыш.
Рахима взяла его на руки.
- Так кто ты, мальчик или…
- Рахима, он в солдатской шапке, как он может быть девочкой? Отпусти его, я тебя прошу, умоляю!
- Что ты ко мне привязался? Ты сам сказал, что у нас разные дороги. Сейчас ты сядешь на одну электричку, я на другую. А знаешь, у меня идея! Мы должны сесть в разные вагоны.
- Как ты это представляешь?! Я что, совсем… Рахима, отпусти малыша.
- Он схватился за меня мертвой хваткой. Он меня задушит. Возьми ты его.





Айдын хотел взять малыша, но Рахима была права. Он зацепился за нее так, что практически было нельзя его оторвать. Тут подошла электричка. Все кинулись к ней.
- Слушай, малыш, если я тебя заберу… Слушай, а ты их ребенок, что-то не сильно похоже?!
- Рахима, они бегут, быстро в вагон. Объявили, что электричка стоит здесь две минуты. Будем надеяться, что они не успеют. Да оставь ты малыша, - взмолился Айдын, видя, что Рахима держит на руках мальчика.





Рахима заскочила в вагон вместе с ребенком, и тут же состав тронулся. Они сели во второй вагон. Рахима устало опустилась на сидение и хотела посадить рядом малыша, но он ее не отпускал.
- Мне кажется, это не их ребенок, - сказала Рахима.
- Да-а, по его поведению мне тоже кажется, что это не их ребенок. Что будем делать?… - и тут же Айдын скомандовал, схватив вместе с малышом Рахиму: «Ложись», - и вмиг свалил их под лавку.





Паша с «Грузей» зашли в их вагон, неся черные тяжелые сумки. Они остановились рядом с сидением, где на полу распластались Рахима, малыш и Айдын, поставили напротив их сумки и глазами начали осматривать вагон. Народу в вагоне было мало, и их обнаружить было легко.





Рахиму всю колотило, стук сердца звоном отдавался в ушах, казалось, что весь вагон слышит, как сильно стучит ее сердце, язык прирос к небу и страшно хотелось пить. Рахима злилась сама на себя, в такую минуту она не могла ни о чем думать, как выпить холодной прехолодной воды. Малыш лежал так тихо, что казалось, он неживой.





Айдын сам просил всех святых, чтобы они ушли, чтобы нашелся такой человек, который бы помог им, отвел от них безумствующих. Секунды длились часами. Он боялся еще того, что в салоне могут найтись люди, которые подскажут, где они находятся. А это означало им троим смерть!




К Паше и «Грузе» подошел мужчина с проседью в лохматых волосах. На нем была потертая, грязная фуфайка, длинный, потерявший цвет, в нескольких местах с мелкими и большими дырами, обмотанный вокруг его шеи шарф. Айдын подумал: «Недолго ждать пришлось!» С виду мужчине было ближе к сорока годам. На лице справа у него большой шрам, бесформенная борода и бакенбарды. На ногах у него были ботинки, по крайней мере, на два размера больше его ног, где виднелись портянки. Также было видно, что он с глубокого похмелья. У Айдына перехватило дыхание, в голове пронеслось: «Что делать? Этот холоп сейчас за медный грош продаст нас с потрохами! Выйти?! Да выйти, точнее, вылезти из-под этого вонючего, пропахшего потом, пылью сидения и спасти Рахиму с малышом!» Он приподнялся на локтях, упираясь ногами, которые скользили по полу, издавая шум. «Своей мышиной возней я создаю шум, чем привлеку внимание, и нас обнаружат. Я всех выдам, место спасения! Отсюда нужно вытаскивать нас бульдозером. Кажется, мы попали?!» - панически подумал Айдын.
- Сынок, подай нищему, больному человеку, - хриплым голосом попросил мужчина у Паши милостыни.
- Пошел вон! - грубо ответил Паша.
- Сынок, дай мне хотя бы на хлеб.
- Иди вон, - оттолкнул его «Грузя».
- Нельзя убогого обижать! Я не вор, я нищий…
-Пошли дальше, их здесь нет, — сказал Паша, брезгливо глянув на нищего, пошел вперед по вагону.





За ним, оглядываясь, раскачиваясь, как на палубе, шел «Грузя», нищий тоже шел за ними.
— Пшел, — грубо оттолкнув нищего, сказал «Грузя».
Когда они ушли в другой вагон, нищий подбежал к Рахиме и Айдыну и, дергая Рахиму за ногу, быстро глотая последние слога слов, сказал, что они ушли и что им следует поторопиться, пока они не вернулись. Мужчина помог вылезти Рахиме из-под сидения, затем они вытащили Айдына.
Мужчина, шустро припадая на правую ногу, открыл дверь в тамбур и вышел вместе с ними, сказав:
— Если вам повезет и сейчас на пути будут путейские работники, машинист остановит электричку, и вы выскочите. Здесь в основном часто делают остановки, подбирая рабочих. Ну а если… бегите по вагонам.
— Как вы узнали…
— Молодой человек, никто под лавку не лезет за здорово живешь. Да я малость прожил на белом свете и не в тепличных условиях. А у вас видуха, если бы вы сами себя видели. Вас словно специально валяли в снегу. У женщины шуба на одной пуговице, остальные потеряла. Шапка набекрень, выглядывает потрепанный волос и весь в снегу, лица у всех троих перепуганные. Пацан описанию не подлежит.





Айдын глянул в салон вагона, глаза округлились, там, заглядывая под сидения, шли Паша и «Грузя». Он отскочил от двери и, задыхаясь, произнес:
— Идут, они заглядывают под каждое сидение.
-Стойте здесь и потихоньку выглядывайте, я постараюсь их отвлечь. Как я только к ним подойду, вы бегите по вагонам… - только мужчина это произнес, электричка остановилась, и они тут же выпрыгнули.
-Рахима, ты беги, а мы с малышом...
-Айдын, успокойся, никуда я не побегу. Да и куда бежать?! – сказала Рахима, затем добавила: - У меня уже руки отекли держать мальчишку.
-Давайте мне его, - сказал мужчина и забрал мальчика, но Рахима не могла отойти от них, так как мальчик схватился за ее тумар.
-Сынок, отпусти тумар. Мне же больно, - застонала Рахима.
Подошел Айдын и хотел забрать у него тумар, но малыш его держал крепко.
-Рахима, мне кажется, будет легче тебе расстаться с тумаром, чем у него забрать.







Да он и так вел себя хорошо, даже не пискнул, когда эти бандиты искали нас.
-Хорошо, ребятенок! Это тебе за храбрость. Пусть он хранит тебя, - сказала Рахима и попросила Айдына попробовать снять с ее шеи тесьму, на которой находился тумар.
Когда Рахима отдала тумар малышу, она словно освободилась от тяжкого груза и произнесла:
— Как хорошо! Я так счастлива! Мне так легко стало, — она зевнула и сладко потянулась.
— Для того чтобы понять, что такое счастье, человеку надо понять, что такое несчастье! — произнес Айдын.
— Ты это понял только сейчас или… — Рахима хотела выпустить шутку, но ее прервала автоматная очередь.
Горечь отчаяния опять сдавила лапой грудь. Айдын схватил Рахиму за руку и с силой рванул ее с места.






И опять они бежали, гонимые страшной автоматной очередью, которая оглушала их и, казалось, била по пяткам.
Увидев последний вагон электрички, они решили догнать и запрыгнуть в него. Но он, словно дразня, махал им в темноте тремя красными огоньками. А они все бежали сквозь темноту, зная, что сейчас их обязательно догонят свинцовые тяжелые пули, они уже отчетливо слышали дыхание преследователей.
Айдын услышал голос отца: «Сынок, посмотри на меня, я впереди тебя!!! Уже совсем близко! Я уже протягиваю тебе руки, но давай же, давай! Еще мгновение, и ты со мной!»






Когда Айдын поднял голову, то увидел огромный круглый прожектор, который, ослепляя, двигался прямо на него с Рахимой. «Нет, папа, нет! Помоги мне, пожалуйста! Я тебя прошу! Ради мамы, которая не вынесет двух смертей! Помоги-и-и!» — закричал Айдын и, обхватив Рахиму обеими руками, свалился вместе с ней с железнодорожного пути на междупутье в снег, услышав над головой пролетающий стук вагонных колес на стыках рельс. «Спасибо тебе, папа! Ты нас спас!» — искренне поблагодарил отца Айдын. Айдын поднялся и подал руку Рахиме. Рахима молча взяла его за руку и встала.
— А теперь опять бегом, покой нам только снится, — полусерьезно, полушутя сказал Айдын.






Они забежали в какую-то контору рядом с железной дорогой. В помещении стоял длинный деревянный стол на перекрещенных ножках, закрепленных внизу доской; в углу в раскрытой дверце облупленной печи лежали дрова, ведро с углем, тут же находились метла и лопаты. Но самое главное — там был телефон. Айдын намеривался позвонить в милицию, но его остановила Рахима. Она убедила его, что милиция первая скажет бандитам, где они находятся.
За столом сидели несколько человек в фуфайках, поверх которых были надеты желтые жилетки. Они любопытно смотрели на них, теряясь в догадках. Один не выдержал и произнес:
- Ну вы, ребята, создается, всю ночь кувыркались в снегу. Хотя бы парень ширинку на брюках застегнул, да, блин, заправил рубашку.
- Морды красные, глаза воспаленные, волосы растрёпанные, но не пьяные, - добавил другой, застёгивая жёлтый жилет.
- Пылкая любовь была, видимо, ха, - произнёс третий, улыбаясь одними глазами.
Вокруг посыпались односторонние шутки, которые склонялись больше к интиму, но они были безобидные и звучали недоуменно.
Рахима и Айдын были в глубоком потрясении и не могли ещё реально воспринимать происходящее. Уж слишком часто менялась декорация для их спектакля.
Айдын опять поднял трубку телефона и набрал «02». Рахима нажала на рычаг.
- Айдын, послушай меня! Твоего отца уже нашла милиция. Мы сейчас не сможем ему помочь. Если можно, лучше позвони матери или кому-нибудь из родни и сообщи…
- Нет, Рахима, не произноси это ужасное слово! Я умоляю тебя!


16.



Асет, так звали нищего, который взял ребенка, увидев серьезную угрозу для всех окружающих, а особенно для себя, с невероятной для него расторопностью запрыгнул в последний вагон электрички. Отдышавшись, Асет посадил рядом с собой ребенка и, обращаясь к нему, сказал:
- Прости меня, пацан, я бездомный бродяга. Я не думал тебя брать, так получилось. Уж слишком мать твоя была напугана. Я просто хотел, чтобы она передохнула. Тяжелый ты. Не смотри на меня, не могу я тебя взять. Самому-то хотя бы прокормиться, а еще тебя… Нет, я не смогу. Не знаю, выживут они или нет. И что они сделали, что за ними такая погоня? Я не знаю.





Подошла проводница и, грубо обращаясь к нему, сказала:
- Эй, ты, билет будем брать? Не посмотрю, что с маленьким сыном, выставлю тебя.
- Во, видишь, мегера? Это она у нас так уважительно спрашивает, будем ли мы брать билет ее вонючий, - обращаясь к малышу, сказал Асет.
- Ты алкоголик, плати за проезд.
- Вот что тебя ждет со мной, - обратился опять к малышу Асет. Затем медленно повернул голову к проводнице, поправил на голове вязаную шапку и сказал: - Зачем же так грубо перед малышом на его отца говоришь? Он же маленький, не поймет, что ты, сука, меня позоришь. Выбросить с малышом? Посмеешь?
- Да пошел ты…
- Оставьте их, что вы не видите, что он с маленьким ребенком? Пусть едет, - заступились за него несколько человек.
Один подошел и положил рядом с ними пачку печенья. Малыш взял и начал жевать его, затем сказал первое слово:
- Дать.
- О, ты говоришь, я подумал, что ты немой, — даже как-то обрадовался Асет. Он понял, что ребенок просит воды, и обратился к людям:
- У кого есть вода? Мой сын хочет пить.





Асет удивился, в вагоне было мало людей, но никто не остался безучастным. Одни подносили минеральную воду, другие деньги, конфеты, печенья, хлеб.
На конечной остановке, взяв спящего малыша на руки и полный пакет еды, держа в кулаке деньги, Асет вышел. Он широко шагал, поглядывая на встречающихся ему людей, довольно улыбаясь. Он, только неся еду, но уже чувствуя привкус сытого желудка, думал: «Разве может так радоваться куску хлеба и нескольким копейкам, разве может быть так счастлив тот, кто каждый день ест, пьет, живет в своей квартире, знает, что завтра проснется не от пинка ментов, а сам?!»






Асет подошел к торцу жилого шестиэтажного дома, осторожно озираясь по сторонам и никого не заметив, юркнул в маленькую подвальную дверь. Нагнувшись и опустив голову, он, осторожно перешагивая через трубы, доски, мусор, прошел за деревянную перегородку. Там спали на панцирных сетках, которые стояли на кирпичах, на досках человек десять. Помещение было довольно большое, но пахло плесенью. Стены были блочные, между ними выглядывал раствор толстой штукатурки и рубероид. В стенах было четыре маленьких окна с грязными стеклами.






Асет подошел к одному спящему и, столкнув его на пол, положил малыша. Тот, которого столкнул Асет, начал громко возмущаться и разбудил остальных.
Увидев ребенка, все начали возмущаться:
- Асет, черт тебя бери, зачем ты взял его?
- Так получилось, - оправдывался Асет.
- Как это так? Ты его случайно не украл? Ты знаешь, если менты увидят, мало того, что лишимся угла зимой, так еще посадят, - возникал один из прыснувших, молодой человек дистрофического типа, на котором штаны были в «татьянку», а свитер растянут и довольно изношен.
- Кого посадит? Тебя? Так ты первый скажешь спасибо, вот тебе и угол, вот тебе и еда. Я на твоем бы месте не боялся тюрьмы, а наоборот, - сказал один, зевая и встав с панцирной сетки, потянулся к стоявшему рядом стакану с водой.
- Бросьте вы пререкаться. Вы хоть знаете, что такое тюрьма. Самый голодный не захочет туда, если уже был. Пусть мне век не пить, если я неправду говорю! Почему я здесь? Вышел с тюрьмы, а жена уехала, продала квартиру. Родители умерли. Пошел на работу, не берут... Да ладно вам. Пацана разбудите, - сказал уже немолодой человек, лежа на голых досках и укрытый грязной простыней, и, повернувшись на другой бок, махнул рукой.
Другие тоже приняли участие в разговоре, но как-то неохотно и безразлично. Всем хотелось спать.





Малыш открыл глаза и сразу захныкал. Асет подошел к нему, пощупал его.
- О, брат, да ты же мужик, почему не попросился в туалет? – даже как-то одобряюще спросил Асет, затем добавил: - Я тебя понимаю, ничего.
- Ну началось в колхозе утро, - недовольно произнес Сергей, которому самому было около двадцати лет.
- Сам еще недавно в штаны ходил, - буркнул на него Асет, затем добродушно сказал: - Неси корыто, оно там, в углу стоит.
- Я что, нянька? - переступая с ноги на ногу, бурчал Сергей, поглядывая на других, ища у них поддержки.
- Неси, раз сказано, - сказал Иван, которому было лет шестьдесят. Он был с толстым сизым носом и длинной седой бородой. Он был у них авторитет, и прекословить ему означало остаться без еды и быть побитым.
- Я что, я ничего, - нехотя идя за корытом, все еще недовольно буркнул Сергей.
Асет с отопительных труб набрал воды, налил в корыто, раздел малыша и начал его купать. К нему присоединились еще несколько человек.
- Слушай, Асет, - сказал Дюсен, который совсем недавно присоединился к ним.






Особо у него никто не спрашивал, почему он пришел к ним, но, как-то напившись, он сам сказал, что прячется от милиции. Он был тридцатидвухлетний мужчина, одевался хорошо и совсем не был похож на них. Он был высокий, плотный и обходительный. Разговаривал культурно, по-русски почти не понимал. Он мог не быть неделю, потом опять появлялся. - У парня шуба дорогая. Да и костюмчик прилично стоит. Я думаю, если продать, нам можно неделю кормиться.
- Не уж-то ты голодуешь? - спросил Асет. - Ты посмотри на себя в зеркало. А вообще продай свои вещи, мы не только будем неголодные, но еще и напьемся до отвала, ясно тебе, буржуйская морда.







Дюсен обижено отошел от Асета. Асет выкупал малыша и попросил, чтобы ему подали тряпку вытереть его. Ему поднесли длинную тряпку, и он, закутав малыша, посадил его на панцирную сетку и сказал:
- Сергей, брось в корыто вещи малыша, я постираю их.
- Я их не вижу, - ответил Сергей.
- Куда они могли деться? Они возле корыта лежат.
- Нет их здесь, - развел руками Сергей.
Асет подошел к корыту, вещей там не было.
- Вы нелюди, с малыша зимой забрать вещи! Отдайте!
Глава 2.




продолжение следует