Сколько ж можно...

- Всё сюда: банки сюда, бутылки сюда... Сколько ж можно?! - каждое утро мы просыпались от недовольного ворчания женщины, которая следила за порядком на этажах гостиницы, в которой коротали время между тренировками. Ну, как - коротали... Мы вваливались в комнату промокшие до нитки, с налётом тонкой соли и ожогами на лице, принимали поочерёдно душ, стирали наскоро одежду, и переодевшись в чистое валились на кровать, задрав при этом отбитые бегом ноги на стену, чтобы через два часа всё повторить вновь. Каждая  последующая дистанция казалась и легче, и тяжелее предыдущей...

- Ой... отвалился!
- Кто?
- Ноготь!
- Ого!
- Да ты свои проверь, мало ли.

   Я присмотрелся, и вправду - под каждым ноготком обнаружилось чёрно-синее пятно синяка. Ну, что ж... Дело такое - три тренировки в день, их никто не отменял. Со временем кровоподтёки пучило, они пенились, и не желая больше оставаться взаперти, скидывали крышечку очередного ногтя, как ненужную боле безделицу.

   Пальцы, лишённые ногтей, были страшными, мягкими, какими-то игрушечными, непривычными и уродливыми. Вдобавок, они сильно тёрлись о ботинок, причиняя сильную боль, так что к концу тренировочных сборов не осталось ни единой пары носков, не запятнавших себя кровавым месивом израненной ступни.

- Слушай, сколько ты уже тренируешься?
- Давно.
- Лет пять?
- Умножь на пять!
- И зачем тебе это? Думаешь, памятник поставят за старания?!
- Я не из-за памятника, просто не могу вполсилы.
- Ну и зря. Жить надо легко, с удовольствием.
- А кто сказал, что я тренируюсь без него?
- Ну, никто не говорит, что без, просто это странно.
- Знаешь, есть такое понятие, зовётся ответственностью...
- Занудством это зовётся. Всё, что даётся через силу, неправильно.
- Да ну...
- Ну да! Если к чему-то прилагаешь слишком много усилий, а ничего не выходит, значит изначально выбран неверный путь. На уготованном тебе, всё и все загодя расставлены по местам. Только ждут, пока ты ступишь на него.


   Не знаю. Быть может, мой нечаянный, незваный доброжелатель был по-своему прав, но я оглядываюсь назад с улыбкой, без тени сожаления о потраченных силах и здоровье. Оно бы всё иссякло со временем и так, да только без многого из пережитого, минуя которое всё было бы иначе. Да я сам был бы не тем, который теперь.

   Ты пестуешь то, чем одарило прошлое, но творишь его в настоящем сам. И шагая мимо расставленных кому-то другому столиков под полосатым навесом, присаживаешься на согретую солнцем гальку побережья, и принимаешься считать волны, покуда некто далёкий в известной дали прислушивается к горестным вскрикам кукушки, пересчитывая их с замиранием сердца...

  Но даже там ... даже там ходят загорелые дочерна граждане с заострёнными палками заместо трости и подбирают оставленный отдыхающими мусор, под неизменное бормотание: «Сколько ж можно?!». И они правы, как всегда.