СОН

Внезапно, охваченный усталостью, я погрузился в сон, где предстал передо мной путь, ведущий в этот забытый Богом и обречённый на вечные страдания край.
День прозрения, так мы называем рассвет в наших краях, вспыхнул над горизонтом. На востоке полыхали два огненных солнца, и я, созерцая их из окна, смаковал горячий, изумрудный напиток, что вливал в меня энергию и безудержную радость бытия. Внезапно, ведомый жаждой свежего воздуха, я вышел во двор, где пестрели небывалые цветы и растения, калейдоскоп красок, невиданный ни единым смертным оком. Миновав оранжерею, я достиг места, где меня ждал транспорт, и в мгновение ока очутился на золотистой магистрали, пронзающей небеса. Она устремлялась в бескрайнюю даль, и я мчался по ней, словно комета, оставляя позади черно-белые, величавые облака – словно застывшие в вечности сны.
После долгого пути и спуска с главной артерии, я оказался на второстепенной трассе, круто уходящей вниз. Вскоре мой путь завершился у гигантского стеклянного монолита, куда мои ноги несли меня, словно по злой воле. Внутри, я неустанно искал кого-то, и наконец, без стука, распахнул нужную дверь. Я оказался в просторном зале, где в дальнем углу, у окна, возвышался огромный стол, за которым восседало существо, смутно напоминающее человека. Встретив его без тени страха, я попытался заговорить на непонятном, но мелодичном языке, который, как оказалось, был ему знаком. Наша беседа, однако, обернулась яростной дискуссией, переросшей в спор, а затем – в физическое противостояние. В слепой ярости я схватил со стола золотую статуэтку и обрушил её на голову созданию, которое рухнуло на мраморный пол, словно подкошенное древо. Не успел я осознать ужас содеянного, как оказался прикованным к электрическому стулу, внимая словам служителя закона, предвещающим мой неминуемый конец.
– Заключенный, вам предъявлено обвинение в тягчайшем преступлении – убийстве соплеменника. За это злодеяние вы лишаетесь права на защиту и приговариваетесь к вечной каторге в самых отдаленных уголках вселенной.
Звонкий удар молотка по столу прозвучал как похоронный звон, утверждая приговор без права на обжалование.
– Осудить. Приговор привести в исполнение.
Мощный электрический разряд пронзил меня насквозь, испепеляя каждую клетку тела. Земля ушла из-под ног, и сознание, словно по темному туннелю, взмыло ввысь, пока не растворилось в безграничном космическом пространстве. Там, на орбите моей звезды, меня встретил таинственный голос, принадлежащий невидимой силе, управлявшей моей судьбой испокон веков.
– Протяни ладонь, заключенный.
Из безмолвной тьмы прозвучал тот же загадочный голос, словно эхо вечности.
В панике и ужасе я протянул свою невидимую ладонь и ощутил нестерпимую, обжигающую боль, пронзающую руку, как клеймо судьбы.
– Твой путь предопределен прошлым. Такова твоя карма, такова твоя судьба.
И тут же я был отброшен в бездонную пустоту космоса, и скорость моя росла в геометрической прогрессии, пока я не превратился в сверкающий шар энергии, подобный молнии, рассекающей космическое пространство. Моя траектория пролегала сквозь планеты и звезды, оставляя за собой шлейф неописуемой красоты.
Мое путешествие завершилось с оглушительным грохотом, и я был втянут в ослепительный голубой свет, который все усиливался и рос, превращаясь в гигантскую, пульсирующую жизнью планету. В стремительном столкновении со скоростью света меня пронзил мощный удар, после которого я задохнулся, задыхался до тех пор, пока не прозвучал крик новорожденного младенца – мой крик. И я оказался в месте своего заточения, в этом забытом Богом мире, где я родился, чтобы искупить свои грехи.
-- Первый вздох ознаменовал не начало, а лишь продолжение бесконечного круга. Словно Феникс, восставший из пепла собственного преступления, я вновь оказался в колыбели, где стены — не что иное, как прутья невидимой тюрьмы. Каждый прожитый день был каплей яда, медленно отравляющей душу, напоминая о неотвратимости расплаты. Мир вокруг — лишь бледное отражение той вселенской красоты, что некогда мелькала в полете сквозь космос.
Годы текли, как слезы по лицу вечности, и я, пленник земного бытия, наблюдал, как горизонт надежды тает в багровых закатах.